Текст книги "Лик в бездне"

25. ВОРОТНИК НИМИРА

Мягкие руки Суарры ласкали его, она шептала слова жалости и нежности. Он справился со слабостью и освободился от рук Регора. Огромный вестибюль был заполнен индейцами в голубых цветах Матери; было также около двух десятков аристократов. Эти последние энергично пошли им навстречу. Обычную выдержку нарушило жадное любопытство. Но Регор знаком попросил их отойти.

– К Матери, и немедленно. Суарра, ты не ранена?

Она покачала головой, и он торопливо пошел вперед. Глаза его упали на металлический воротник на шее Грейдона, Регор остановился, глядя на него в замешательстве.

– Опознавательный знак Нимира, – невесело рассмеялся Грейдон. Гигант протянул руку, собираясь сорвать воротник.

– Нет. – Грейдон отвел его руку. – Все не так просто, Регор.

Гигант беспокойно взглянул на воротник, брови его нахмурились.

– Это дело Матери, – сказала Суарра. – Быстрее, ночь кончается.

Она взяла Грейдона за руку и торопливо повела вперед, Регор пошел следом. Они шли по широким коридорам, заполненным эмерами и небольшими группами людей древней расы, не останавливаясь, чтобы ответить на приветствия, пока не пришли к углублению в стене, в котором находился лифт, ведущий к святилищу женщины-змеи. Из лифта они вышли на крыше храма.

– Мать! – воскликнула Суарра.

Блеснул розовый перламутр, кольца Аданы развернулись ей навстречу. Тело женщины-змеи поднялось, ее детские руки охватили шею девушки, привлекли ее голову к маленьким заостренным грудям. Впервые за все время Грейдон услышал человеческое всхлипывание в голосе Аданы.

– Моя дочь! Суарра! Дочь моя!

Суарра прижалась к ней, плача, а сердцеобразный рот Матери ласкал волосы девушки.

Мать подняла голову, протянула руку Грейдону. Взгляд ее упал на воротник Властителя Зла. Она застыла, глаза ее расширились, шея наклонилась вперед, сверкнул заостренный красный язык – раз и два – как у змеи.

Она отодвинула Суарру, коснулась сердца Грейдона, его лба; взяла его лицо в руки и пристально всмотрелась в глаза. И постепенно в этих пурпурных бассейнах появилась жалость, сожаление – и какое-то предчувствие. Так ему во всяком случае показалось.

– Вот как! – прошептала она и опустила руки. – Вот как! Вот какой у него план! – Она углубилась в свои мысли, будто разговаривала сама с собой, не видя, не замечая их. – Но он не хочет использовать оружие… до конца. Я могу его встретить, да. Но я тоже не хочу пускать его в ход. Так же, как и он. Клянусь моими предками! Если бы рядом со мной был хоть один из моих соплеменников! Или хотя бы другие Властители, кроме Тиддо, я тогда не опасалась бы. Но… выбора нет. И если в схватке мы с Нимиром высвободим оружие, которое не сможем загнать обратно, разве уничтожение не распространится, как чума, по всему этому вращающемуся шару… превратит землю в пустыню… лишит ее жизни? Тогда и Нимир не избежит уничтожения…

Ее взгляд снова упал на Грейдона.

– Ничего, дитя, – негромко сказала она, – не отчаивайся. Итак, ты пожалел Нимира? И принял его условия! А он посылал тебе в мозг свой яд искусно, так искусно! Ну что ж, так было предначертано, я думаю. Так тому и быть! Это не твоя вина. Я попалась в ловушку, не зная об этом, когда поддалась женскому тщеславию и изменила его оболочку по своему капризу во время Ландофакси. То, что произошло, лишь следствие моего поступка. Ты ничего не мог сделать, и могло бы быть еще хуже. Пусть кости лежат, как они выпали. Не смотри на меня так. Это не колдовство. Я прочла твои мысли, вот и все. Но я хочу послушать и твой рассказ. Суарра…

Она повернулась к девушке. Очевидно, впервые увидела зеленое свадебное платье, раскрашенные щеки и губы. И при этом зрелище весь ее гнев против Нимира, все беспокойство, долгими часами испытанное из-за Суарры, – все это достигло максимума и взорвалось. Она сорвала с девушки платье, обнажив всю ее белоснежную красоту.

– Иди вымой лицо! – зашипела гневно женщина-змея, как старомодная женщина, поймавшая свою дочь за румянами и помадой.

Девушка вскрикнула и убежала, белая тень, в полутьму за гнездом Аданы. Грейдон, несмотря на всю свою усталость и тревогу, усмехнулся; это был один из чисто человеческих всплесков, который приближал это совершенно нечеловеческое существо и лишал его чуждости.

Мать гневно посмотрела на него, подняла руку, будто хотела ударить, потом скользнула к Суарре. Грейдон услышал, как она негромко, почти раскаиваясь, говорит с девушкой. Потом она позвала его.

Рядом с ней загорелся пульсирующий шар. При его свете Грейдон увидел, что Суарра набросила на себя плащ и смыла с лица помаду и румяна. Она посмотрела на него и опустила голову. Женщина-змея рассмеялась и прижала друг к другу их головы, щека к щеке.

– Не смущайся, дитя, – сказала она. – Я уверена, он видел женское тело. Или увидит еще. А Регор достаточно стар, чтобы быть твоим прадедом по крайней мере. Иди сюда, Регор. А теперь расскажи нам, дочь, что случилось. На, выпей это.

Она достала из ящика маленький флакон, наполнила водой хрустальный кубок и капнула туда жидкости из флакона. Суарра отпила и протянула кубок Грейдону. Он выпил, все его тело заполнилось звоном, усталость исчезла. Напряжение оставило его, мозг прояснился. Грейдон сел рядом с Регором, слушая Суарру.

Мало что из ее рассказа ему было неизвестно. Только как ее захватили. После того как она ушла от Матери и смотрела на приход спасенных из убежища Хуона, к ней пришел офицер-эмер. Он сказал, что принес ей послание от Властителя Грейдона, который находится на нижней террасе храма. Властитель Грейдон обнаружил кое-что и хочет, чтобы она взглянула на это, прежде чем новость сообщат Матери. Властитель Грейдон приказал говорящему это найти ее и привести к нему.

Сама простота и смелость уловки обманули ее. Она знала, что террасы храма охраняются, и ей не пришло в голову усомниться в подлинности призыва. Она прошла на нижнюю террасу, миновав несколько постов охраны и ответив на их окрики. Как раз после того, как она миновала один из таких постов, ей на голову набросили плащ, подняли и унесли.

– Это были люди Лантлу, – сказал Регор. – Они убили наших стражников и заняли их место. Были одеты в цвета Матери. Мы нашли тела наших людей, их сбросили с террасы.

В роще ей связали руки и ноги и поместили в носилки, продолжала Суарра. И отнесли прямо во дворец Лантлу. Тут индейские женщины накрасили ее и, прежде чем она смогла что-то заподозрить, переодели в зеленое платье и сковали руки наручниками. Потом ее отвели в комнату, где ее и застал Грейдон, – чтобы узнать из насмешливых слов Лантлу, какую участь он ей приготовил.

Женщина-змея слушала, угрожающе раскачивая головой, глаза ее блестели; она не задавала вопросов, не прерывала.

– Регор, – негромко сказала она, когда Суарра кончила, – иди проверь, чтобы не осталось ни одной щели, через которую смогли бы пролезть другие крысы Нимира. Поспи, сколько сможешь: на рассвете все в храме должны быть на постах. А к следующему рассвету я или Нимир будем побеждены. Суарра, Грейдон, остаток ночи будете спать здесь, рядом со мной.

И когда Регор ушел, она взяла руку Грейдона в свои.

– Дитя, – мягко сказала она, – не бойся. Ты будешь спать крепко, без снов и страха перед Нимиром. До рассвета еще четыре часа. Я разбужу тебя, тогда и поговорим о том, что нужно сделать. Об этом, – она коснулась его воротника, – и о другом тоже. Теперь выпей это. Ты тоже, Суарра.

Она достала из сундука другой флакон, налила бесцветной жидкости в кубок. Они выпили. Суарра зевнула, опустилась на подушки, сонно улыбнулась ему, глаза ее закрылись. Грейдон почувствовал, как его охватывает приятная расслабленность, голова его упала на подушки. Он взглянул на женщину-змею. Она достала систрум и высоко его подняла. Из него устремился стройный луч молочного света. Она повернула этот луч вверх и начала вычерчивать им все расширяющуюся спираль.

Она посылала сигнал. Кому, сонно подумал он. И уснул.

Его разбудило прикосновение Матери; он смотрел в ее наклонившееся к нему лицо. Пурпурные глаза расширились, блестели, огромные на сердцеобразном лице. Он вскочил на ноги. У края платформы стоял Властитель Глупости, он смотрел в сторону озера; рядом с ним алая фигура человека-паука Кона и черные очертания Регора. Суарра все еще спала, лежа щекой на руке, которая высовывалась из-под шелкового покрывала.

Грейдон вздрогнул, ему вдруг стало холодно. Впервые за все то время, что он находился в Запретной земле, небо затянули тучи. Они висели низко, не более чем в трехстах футах над храмом. И походили скорее на серо-стальной неподвижный потолок.

Над ним и вокруг него непрерывно шелестели крылья бесчисленного количества невидимых птиц. Эти невидимые крылья пульсировали ритмично…

Крылатые змеи! Вестники Матери-Змеи! Их она вызывала светом!

Она взяла его за руку, отвела к краю платформы, дала бинокль наподобие того, каким пользовались в убежище Хуона, указала на берег озера. Он посмотрел в бинокль.

Берег был усеян ящеролюдьми. Их там сотни, тысячи; ряды их медленно двигались вперед, к ним присоединялись все новые, они вброд выходили из озера. Грейдон увидел, что новые орды появляются из пещер, а все озеро испещрено плывущими людьми-ящерами. Перед теми, кто уже вышел из воды, на черных динозаврах разъезжало несколько аристократов, сторонников Лантлу. Они подгоняли своих животных большими плетеными бичами. Один из них повернулся. Грейдон уловил тусклый красный блеск у него на шее, пригляделся.

У всадника был такой же воротник, как тот, что застегнул на нем Властитель Зла.

Другие всадники тоже были в таких воротниках. Грейдон опустил бинокль, повернулся к женщине-змее. Она кивнула, отвечая на его немой вопрос.

– Да, – сказала она, – Нимир привязал тебя к себе. Часть из того, что он тебе сказал, – правда, но часть – ложь. Когда он сказал, что воротник защитит тебя, он говорил правду. Но когда говорил, что он не дает ему власти над тобой, то лгал.

Она молчала, а он жалобно смотрел на нее.

– Поэтому ты не сможешь оставаться с нами и помогать, как я надеялась. Нимир хитер и доведен до отчаяния – надеюсь, скоро его положение станет еще отчаяннее. И, возможно, он через тебя прорвется сюда и нарушит мои планы.

– Не через меня! – простонал Грейдон. – Нет, нет!

– Мы не можем рисковать, – ответила Мать. – Я могла бы избавить тебя от этого знака, но что-то говорит мне, что не нужно этого делать. Что, поступив так, Нимир допустил ошибку. Что если бы он был мудр, он оставил бы карты лежать так, как они расположились. Он должен был думать лишь об одном, но его подвело желание получить твое тело, как меня подвело женское тщеславие. Я не знаю, что мы получим от этого преимущества, но оно есть…

– Последние урды на берегу, Адана, – прошептал Регор. – Мы должны идти.

– Иди с Регором и Хуоном, – сказала Мать. – Они тебя используют. И будь уверен: Нимир тебя не получит. Я обещала тебе это. И теперь я, Адана, подтверждаю обещание.

Неожиданно она наклонилась и поцеловала его в лоб.

– Разбуди Суарру, – сказала она, – попрощайся с ней и быстро уходи. И если мы больше не увидимся – я любила тебя, дитя.

Она снова поцеловала его и оттолкнула от себя. Он склонился над спящей девушкой. Она открыла сонные глаза, посмотрела на него, обняла за шею и прижалась губами.

– Я спала, – прошептала она полусонно. – Уже рассвет?

– Да, мое сердце, – ответил он ей. – Я должен идти с Регором и Хуоном вниз в храм…

– В храм! – она села, сразу проснувшись. – Но я думала, ты будешь здесь. Со мной. Мать…

– Не бойся, дорогая. – Он рассмеялся, и только Адана знала, чего стоил ему этот смех. – У меня есть привычка возвращаться к тебе.

Регор коснулся его плеча. Грейдон мягко оторвал руки девушки, еще раз поцеловал ее и быстро пошел между гигантом и Хуоном. Он последний раз взглянул на Суарру, когда лифт пошел вниз. Суарра прислонилась к груди женщины-змеи, рука ее была у рта, в глазах сомнение.

26. РАГНАРОК[1]1
  Рагнарок – в скандинавской мифологии битва богов, последняя схватка, в которой боги своим могучим оружием уничтожают друг друга и весь мир.


[Закрыть] В Ю-АТЛАНЧИ

Лишь часть из того, что происходило в последующие ужасные часы, Грейдон видел собственными глазами. Полную картину ему пришлось восстанавливать по рассказам других.

Втроем они быстро шли, задержавшись только, чтобы Грейдон захватил патроны. И пришли к входу в тронный зал. Здесь Регор остановился.

– Мы уничтожили все открывающие механизмы во всех туннелях, ведущих в храм, за одним исключением, – резко начал он. – А этот единственный вход силой взять нельзя. Это приказ Матери. Если только она чего-то не предусмотрела… а иначе нас нельзя захватить врасплох изнутри. Поэтому Нимир и Лантлу постараются выманить нас из храма, туда, где у них ксинли и урды. Мы должны предотвратить это.

– За прошедшую ночь мы построили крепкие баррикады на большой лестнице. Вокруг всего храма на трех террасах размещены войска. Если нападение будет слишком сильным, наши люди смогут вернуться в храм по лестницам, которые выброшены из окон, и через большие двери. У каждой двери и каждого окна стоят люди с копьями, луками и палицами. Хуон командует на баррикаде. Ты, Грейдон, будешь рядом с ним. Если нападут верховые на динозаврах, стреляй из твоего оружия по всадникам. Если сможешь заставить ксинли повернуть на бегущих за ними, очень хорошо. В худшем случае ксинли без всадников принесут Лантлу мало пользы. Нужно их перебить, вот и все. Мы не знаем, что приготовил Нимир. Над всеми нами Мать. Она, вероятно, знает. И у нее есть оружие, не менее страшное, чем то, что у Властителя Зла, в этом можешь не сомневаться. Не думаю, что это прощание, парень, – голос гиганта стал хриплым, – но если прощание… – он здоровой рукой прижал к себе Грейдона пожал руку Хуона и ушел.

– Ты и я, Грейдон. – Голос Хуона был мрачен. – Помнишь, что я сказал тебе, когда ты отправился в пещеру женщины-лягушки? Ты и я вместе – под красным небом, с которого падают ледяные тени и сражаются с огненными. Час настал, и я рад. Смотри.

Он указал на высокое окно, из которого выглядывали с десяток лучников. Сквозь окно виднелся участок неба. Облачный потолок больше не был серо-стальным. Он становился огненным, приобретал зловещий красный оттенок, который все углублялся.

– Пошли! – сказал Хуон. Молча прошли они в большой вестибюль, из которого открывался выход из храма. Вестибюль был заполнен эмерами с луками, дубинами, мечами и копьями. Ими командовали человек двадцать из древней расы, вооруженные только мечами и палицами. Они ждали Хуона. При его приближении массивные металлические створки дверей распахнулись. Сквозь них двинулись солдаты, они выходили на обширную площадку, за которой начиналась лестница.

Вдоль парапетов трех террас стояли ряды солдат, как стены осажденного города. Поперек лестницы возвышалась двойная баррикада из каменных блоков. Эти две баррикады достигали высоты в шесть футов, нижняя находилась на самой нижней террасе, а вторая – в пятидесяти футах за первой. За каждой баррикадой блоки, на которых могли стоять защитники. Грейдон подумал, что это пятидесятифутовое пространство между баррикадами может стать ловушкой, и от всего сердца пожалел, что у него нет нескольких пулеметов. Их бы поместить наверху первой баррикады! Какую бойню они бы устроили!

Он сдержался: какой смысл думать в терминах современного военного дела, если противостоящие полководцы располагают оружием, о котором не подозревают ни рядовые, ни офицеры. Он прошел к первой баррикаде, снял ружье, выложил перед собой патроны и порылся в мешке с боеприпасами. Всего две сотни, с сожалением подумал он. Если тщательно целится, это немало. Он зарядил магазин, а Хуон в это время размещал свои силы.

Грейдон взглянул на берег озера. Видно очень плохо: красноватый свет облачного покрова не позволял рассмотреть что-нибудь на таком расстоянии. Конечно, это дело Нимира. А где сам Нимир? Будет ли сражаться среди своих приверженцев или, подобно Матери-Змее, расположится в укрытии, оттуда направляя свои загадочные силы?

Нимир был уверен в победе. В чем-то он мог солгать, но в этом не лгал. Он считал, что победит. Не лучше ли перебраться через баррикаду, пойти к Властителю Зла и – сдаться ему? Пусть начнется немедленно адский эксперимент с его телом. Это заставит заключить перемирие, хотя бы временное. А после этого он смог бы бороться с Нимиром. А почему бы и нет? Стоит попытаться! Если он выиграет, спасет Суарру… и Мать… и Регора… доброго старину Регора. К чему вся эта бойня, если он может предотвратить ее?

Эти мысли, как шепот, текли в его мозг.

Шепот!

Грейдон вскрикнул и взял себя в руки. Шепот? Подобный шепоту Тени!

Женщина-Змея была права! Это Нимир – шепчет, соблазняет, искушает, лжет. Играет с ним! Слава Богу, она не позволила ему остаться с ней на крыше! Грейдон схватился за воротник, рванул его – ему показалось, он слышит хохот Властителя Зла!

Хуон схватил его за руку. Грейдон, дрожа, повернулся к нему, холодный пот выступил у него на лице.

– Хуон, – задыхаясь, сказал он, – если я побегу к врагу, если сделаю хоть что-то… не свое, бей меня по голове. Или проткни мечом, если понадобится.

– Не бойся, – серьезно ответил Хуон. – Я слежу за тобой: ты не будешь предан.

От храма донесся предупреждающий звук рогов. Далеко, на краю луга, началось движение, сверкала черная чешуя, тускло мерцала желтая кожа.

– Идут! – сказал Хуон и закричал своим людям. Его крик повторили по террасам. Зазвенели натягиваемые тетивы. Затем молчание, защитники храма смотрели на приближающегося врага.

Вначале нападающие двигались медленно. Впереди большие динозавры на расстоянии в пятьдесят футов друг от друга. Их всадники в кольчугах, лица закрыты забралами. Грейдон не пробовал раньше пробить пулей такое вооружение и не знал, можно ли его прострелить; подумал, что если и не прострелит, то удар пули все равно свалит всадника.

За динозаврами теснились орды людей-ящеров. Поистине орды: по шесть в глубину и длинной линией в тысячу футов. Если у урдов и были предводители, то они ничем не выделялись. Они шли за черными ящерами, их красные глаза сверкали, головы они выставили вперед, когти вытянули.

В ста ярдах за урдами шли стройные ряды индейцев в зеленом, предводительствуемые аристократами.

Грейдону показалось, что он понял замысел нападения. Не тонкая стратегия, а тяжелый удар. Огромные динозавры, неуязвимые для стрел, копий и мечей, если только не очень большая удача, должны были, как таран, прорвать ряды защитников. В брешь устремятся урды, которых трудно убить, у которых отравленные когти и клыки… По расчищенному пути в храм врываются эмеры и аристократы Лантлу… Но где сам Лантлу и его охотничьи своры?

Из приближающихся рядов послышались звуки труб. Черные динозавры с громовым топотом перешли на бег. Вперед, как желтая свистящая волна прибоя, покатились ящеролюди. Они накатились на храм.

С его крыши обрушился водопад молочного света. И сразу весь воздух заполнился звуками рогов крылатых змей!

Мгновенно бег динозавров и урдов замедлился. Треть всадников полетела из седел, как будто схваченная арканами. Невидимые кольца крылатых вестников стащили их на землю.

Среди ящеролюдей началось беспорядочное движение. Они с шипением приседали, прыгали, уклонялись, ударяли острыми когтями; кое-где им удавалось поймать вестников, стащить их на землю, рвать когтями и клыками, как показывали их хаотические движения. Но и сами урды гибли сотнями, пронзенные клювами-рапирами.

Половина всадников упала со спин динозавров. Да и динозавры подверглись нападению. Грейдон видел, как они отчаянно отмахиваются передними лапами, свистят в гневе, размахивают длинными шеями.

Один из них перевернулся, еще один, и еще. Они побежали назад, топча ящеролюдей. Шедшие сзади индейцы остановились, дрогнули, нарушили строй, пытаясь уйти с пути динозавров. Аристократы пытались ухватить динозавров за узду, подчинить их себе. Многим это удалось, но несколько ю-атланчи были раздавлены, прежде чем сумели что-либо сделать.

С храма послышался призывный звук труб. Слева ему ответили другие трубы. По лугу скакал отряд всадников-эмеров в голубых килтах; во главе их затянутые в кольчуги аристократы в голубых плащах – цвет Матери. До сих пор они скрывались, и при виде их удара кровь в ушах Грейдона победно зазвенела. Передняя линия защитников опустилась на колени. Дождь стрел обрушился на дрогнувшие ряды солдат Лантлу. Защитники встали, устремились вперед и, как волна, ударили по одетым в зеленое индейцам.

Теперь на лугу развертывались два сражения: крылатые змеи против ксинли и урдов и за ними смешанные линии эмеров и аристократов.

По всему храму звучали торжествующие крики.

Издали, от пещер, раздалось громкое гудение, звук поднимался высоко, переходил в вопль, раздирающий уши; потом опускался ниже уровня слуха, становился неслышимым звуком, потрясая мозг и каждый нерв чуть не до безумия. Гудение приближалось со скоростью снаряда. Оно остановилось прямо над храмом. Вверх до сводящей с ума ноты и вниз, и опять вверх и вниз…

Неожиданно все пространство между землей и небом заполнилось лучами тусклого красного света. Они казались неподвижными, застывшими, эти лучи, и бороздчатыми. Они разрывали зрение, как гудение разрывало мозг.

Но Грейдон этого тогда не знал. Он ничего не чувствовал; доводящее до безумия гудение для него было лишь жужжанием большого волчка, и ничем больше; красные лучи тоже пощадили его.

Не понимая, он смотрел, как меч выпал из рук Хуона, увидел, как Хуон пошатнулся, схватился руками за глаза…

И увидел, как в этом необъяснимом, жестком свете стали видны крылатые змеи. Вестники Матери, не защищенные больше своим плащом невидимости!

Теперь они превратились в черные фигуры, захваченные лучами. Они ослепли. Дергаясь, сталкиваясь, отшатываясь друг от друга, они падали. Маленькие и большие, извиваясь, они попадали в когти урдов, ящеролюдей, на которых, как и на Грейдона, не действовали свет и звук.

В храме свет и звук вызвали приступ безумия, как будто здесь, в центре их действия, оно усиливалось. В измученном мозгу у всех было только одно стремление – вырваться наружу, бежать и бежать, подальше от гудения и жгучих лучей. Огромные двери распахнулись. Из них выбегали аристократы и эмеры, мужчины и женщины. Они выпрыгивали из окон…

Их вымело из храма, как и пообещал Властитель Зла!

Сквозь гудение донесся отвратительный шепот, адский свист. Грейдон понял, что это, еще до того как увидел. Своры охотничьих динозавров. Изумрудные и сапфировые чешуйки блестели в алом свете, алые глаза сверкали; динозавры вырвались из укрытия в зарослях и рассыпались по лугу между храмом и городом. Перед ними ехал Лантлу, один, верхом на ксинли. С криком он поскакал к лестнице.

Грейдон сбросил с себя оцепенение, поднял ружье; с проклятием посылал он пулю за пулей в хозяина своры. Нетронутый, невредимый, Лантлу приближался, за ним свора.

Из святилища женщины-змеи на крыше храма вылетел один из огромных серебряных шаров; вслед за ним остальные. Они остановились и повисли тысячефутовым кругом над равниной. Потом начали пульсировать нестерпимо ярким белым сиянием; пульсируя, они расширялись, превратились в корону из маленьких сияющих солнц, которые своими белыми лучами пронзали тусклые красные лучи.

Внезапно гудение стихло. Кончилась суматоха среди крылатых змей. Они снова стали невидимыми. Кончилась пытка для глаз, ушей, мозга.

Теперь наступила очередь Грейдона испытать боль. Белое сияние жгло ему глаза, кололо иглами мозг. И в этой пытке он был вместе с урдами, ксинли и теми из старой расы, кто носил воротники Нимира. От гудения и красных лучей воротник защитил его, но подверг воздействию оружия женщины-змеи. Прежде чем боль завладела им, швырнула его лицом на землю, с руками, крепко зажавшими глаза, он успел увидеть, как верховой динозавр Лантлу отступил, вырвал голову из узды, вырвал грузные удила и с криком слепо понесся назад. Видел, как Лантлу вылетел из седла, с кошачьей ловкостью приземлился на ноги и пошатнулся, закрыв лицо руками. Увидел, как беспорядочно бегали во все стороны ящеролюди, падая под ударами невидимых вестников.

На ксинли и урдов набросились солдаты храма, они сбивали ящеролюдей своими палицами, пронзали чудовища мечами, били в уязвимые места копьями, убивали любимую свору Лантлу.

Все внимание Хуона было обращено к врагу. Он забыл о Грейдоне. Прыгнул к баррикаде, был уже на полпути через нее, когда повернулся и поискал взглядом Грейдона. Только мгновение он колебался между заботой о Грейдоне и своей ненавистью к Лантлу. Прыгнул обратно, поднял Грейдона на руки, понес в храм…

Ветер, холодный, как космическое пространство, поднялся вокруг. При его прикосновении боль Грейдона прошла. Он вырвался из рук Хуона. Они стояли, глядя на светящиеся шары. Шары заметно потускнели. Вокруг них собиралась темная оболочка. Она становилась все плотнее.

Шары погасли!

Вдвоем они прыгнули к баррикаде. У основания лестницы, с окровавленным мечом, рядом с телом аристократа в голубом, стоял Лантлу, как и Грейдон, освободившийся от пытки.

А по всему лугу эмеры, аристократы, урды сцеплялись в смертельных схватках. Из охотничьей своры не осталось ни одного. Исчез и гигант ксинли.

Грейдон поднял ружье, тщательно прицелился. Прежде чем он смог нажать курок, Хуон выбил ружье из его рук.

– Его убью я! Не ты! – воскликнул он и с мечом в руке побежал вниз по лестнице туда, где с оскаленными зубами, с обнаженным кровавым мечом его ждал хозяин динозавров.

Алое небо запульсировало – раз, два, три, будто гигантское сердце. Вниз, подобно огромным летучим мышам, упали черные тени. И все сильнее и сильнее становился холод.

Мгновение Грейдон смотрел на ужасный дождь. Тени формировались непосредственно под пологом алого тумана. Они были бесформенными, но очень плотными, как будто оторванными от плаща глубокой ночи. Они падали, вращаясь в падении. Падали, как быстрый снег с дождем. Падали по всей равнине, и на ящеролюдей, и на эмеров, и на аристократов.

Грейдон услышал звон меча о меч, увидел, как сражаются Хуон и Лантлу.

Между ним и этой парой появился клубок дерущихся урдов и индейцев. На них упала тень, охватила их, скрыла, взлетела снова. Он посмотрел на маленькую группу, которую она покрывала. Урды и эмеры больше не дрались. Они стояли неподвижно, оцепенело. Покачнулись. Упали. Он побежал по ступеням, склонился к ним. Трава почернела, как от огня. Он коснулся дравшихся. Они застыли и были холодны, как лед. Он коснулся земли. Она тоже замерзла.

Он посмотрел на Хуона. Меч Хуона опустился на правую руку Лантлу. Попал и наполовину перерубил ее. Хозяин динозавров завыл, отскочил, перехватил оружие в левую руку, прежде чем оно выпало. Не обращая внимания на рану, он бросился на Хуона.

Хуон, уклоняясь от удара, сделал шаг в сторону и, когда Лантлу повернулся к нему, пронзил ему живот и быстрым движением снизу вверх распорол до груди.

Хозяин динозавров уронил меч, посмотрел на своего убийцу, схватив руками живот; сквозь его пальцы струилась кровь. Он опустился на колени. Упал вперед…

Молча опустилась тень. Охватила обоих.

Грейдон услышал страшный крик; понял, что это кричит он сам; побежал вперед.

Тень поднялась, отскочив от него при этом, взлетела в небо. Хуон стоял неподвижно, глядя на своего врага.

– Хуон! – закричал Грейдон и коснулся его плеча. Оно было ледяным.

При этом прикосновении Хуон упал на тело Лантлу.

Грейдон тупо осмотрелся.

Что это за огни? Крылатые фигуры из зеленоватого пламени с невыносимо сверкающим центром… они возникают в воздухе, пульсируют в нем… они схватываются с тенями… Огненные формы сражаются со смертоносными тенями… а Хуон мертвый лежит у его ног под алым небом.

Хуон предсказал это. Когда же это было? Века и века назад.

Мозг Грейдона отупел. И отчаяние, черное отчаяние, от которого останавливается сердце и перехватывает дыхание, овладело им. Откуда этот черный приток… он никогда ничего подобного не чувствовал. И ненависть… холодная ненависть, холодная и неумолимая, как эти смертоносные тени… она питается его отчаянием. За кем это он охотится… и почему? Если бы только стряхнуть это оцепенение с мозга.

Проклятые огненные фигуры! Они повсюду. И как налетают… Эмеры и урды и отродье древней расы… Мои люди бегут, они побеждены! Мои люди… но что это значит? Какие его люди? Дьявольский свет!.. Дьявольский привет!.. А хорошая рифма! И как будто продвижение этой оцепенелости приостановилось. Надо попробовать еще. Пепел и тень лежат в пыли, справиться с тобой они не смогли. Ну… это не помогает. Но что это с его головой? Бедный Хуон… Знает ли Суарра, что я здесь… Где же Нимир… а, теперь он понял, кого так ненавидит… женщину-змею… проклятое чудовище… Да, Темный Хозяин, я иду!

Дьявол! Что его заставило это сказать? Крепись, Ник Грейдон… Ник Грейдон из Филадельфии, выпускник Гарвардской высшей геологической школы, США… крепись!.. Да, да, Темный Хозяин… я… иду!

Рука обняла его. От отшатнулся с рычанием. Но… это Регор.

Регор! Часть смертоносной онемелости опять оставила мозг.

– Моя голова… Регор! Что-то с головой!

– Да, да, парень. Идем со мной. С Регором. К Суарре.

Суарра! Ну, конечно, он пойдет с Регором к Суарре. Но не к женщине-змее! Нет, нет! Не к ней… она вообще не человек… Нет, не к ней, Темный Хозяин…

Как он оказался в храме? Какого дьявола ему здесь нужно? Что-то потянуло его за воротник. Вытягивало его. Он не пойдет! Откуда эта немота? А, от воротника. Ему надо уходить. Но сначала он расскажет Суарре. Где же она? Нет, не к женщине-змее! Нет, Темный Хозяин, я не… как хорошо, когда руки Суарры вокруг тебя… голова на ее груди…

– Держи его крепко, Суарра, – негромко сказала Мать. – Целуй его. Разговаривай с ним. Делай что угодно… но пусть он будет занят тобой. Кон!

Из тени появился человек-паук, печально посмотрел на бормочущего Грейдона.

– Следи за ним внимательно, Регор. Кон поможет тебе удержать его. Когда его позовут с полной мощью, его силы иссякнут. Если потребуется, свяжите его. Но я бы не хотела этого… у меня есть причины. Но Нимир его не получит. А, я этого боялась! Готовься, Тиддо!

Зеленый свет, ярче дневного, заполнил Запретную землю. Смертоносные тени исчезли, алый свет в облаках погас. На лугу между храмом и озером возник столб сверкающего зеленого огня. Поднимаясь, он ревел. Пульсировал в медленном регулярном ритме. Вокруг него, над его вершиной, у его основания сверкали молнии, гремел гром, как потоки разбивающегося стекла.

Под этим ужасающим блеском сражающиеся на лугу застыли и стояли неподвижно, потом в панике бросились к укрытиям.

Отовсюду крылатые огненные фигуры понеслись к столбу, сливались с ним, питали его.

– Его последняя ставка, Тиддо, – прошептала женщина-змея. – И, может, лучшая.