Текст книги "Любви все возрасты покорны"

По завершении всем показалось, что не было никакой многолетней разлуки и просто по установившейся традиции в очередной раз старые друзья встретились. Несмотря на многие дела, которые требовали внимания и ими надо было заниматься, наступил момент, когда в двух семьях мысли всех были заняты только свадьбой Лиды и Григория-младшего. Так в силу возникших обстоятельств не договариваясь все стали называть Григория – сына Аркадия Павловича и Светланы Петровны. Приглашённые на свадьбу гости (их набралось около шестидесяти) в назначенный день без опоздания собрались в ресторане, где уже всё было готово к торжеству. С нетерпением ожидали молодых, их родителей и свидетелей, которые с минуты на минуту должны были приехать из дворца бракосочетания. Когда молодые вместе со всеми, кто их сопровождал, появились у входа в ресторан, их встретили аплодисментами и церемониальным маршем. Воцарилась обстановка общего праздника, наступил торжественный момент поздравления молодых, вручения им цветов и подарков. После того как гости расселись за столом, почти все обратили внимание, что старшее поколение представлено всеми, кроме бабушки жениха – Людмилы Григорьевны. Тем не менее праздник удался на славу, было много пожеланий, возгласов «Горько!», замечательных тостов. Но среди всех тостов, и все гости это про себя отметили, выделялся тост, произнесенный мамой жениха, Светланой Петровной:

– Отцов и мам наших молодых связывают неоднозначные отношения, и, видно, мудрость жизни сочла необходимым объединить их на празднике по поводу события, которое для родителей не имеет себе равных. Мы все должны быть благодарны этой мудрости, надеясь, что она, соединив наших детей, положила начало созданию прекрасной, счастливой семьи. Прошу поддержать мой тост за маму будущей мамы, за молодых, которые, мы надеемся, не замедлят перевести нас, родителей, в статус бабушек и дедушек. Горько!

Среди гостей было много молодёжи, с нетерпением ожидающей возможности потанцевать. Когда начались танцы, Тамара Григорьевна, глядя на дочь и её избранника, подумала:

– Какое счастье, что их желание осуществилось и никто этому не помешал.

Мимо проходил Аркадий и, как будто услышав её мысли, сказал:

– Они сделали то, что не по нашей вине не удалось сделать нам.

Тогда и ему, и ей уже было известно: в том, что между ними произошло, их вины нет. Обменявшись взглядами, оба грустно улыбнулись. Он прошёл к стоящей поблизости небольшой группе гостей, что-то оживлённо обсуждающих с Алексеем Александровичем. Когда через некоторое время они остались наедине, как бы между прочим Алёша спросил:

– Аркадий, почему у Григория не твоя фамилия?

Немного подумав, Аркадий ответил:

– Сделать это было непросто. Но мне было жизненно необходимо, чтобы фамилия, которую носила семья, где стало возможно то, о чём ты знаешь, не имела продолжения в жизни моих детях. Это была единственная возможность, которой я обладал.

– Прости меня за бестактный вопрос: твоя мама сегодня отсутствует по этой причине?

– Не знаю. Я ей сообщил, где мы собираемся. Но после того, как они с отцом расстались, она избегает встреч, где приходится быть вместе. Хотя для внука могла сделать исключение.

Алёшу несколько поразили отношения Аркадия с мамой, но он с пониманием отнесся к душевному состоянию когда-то самого близкого друга. Он понял, что Аркадию неприятно продолжение этого разговора, и перевёл его на другую тему. К этому моменту к ним присоединились Тамара и Светлана, которые до этого тоже о чём-то беседовали. Появилась новая семья, и все надеялись, что она будет счастливой. Григорий-младший с Лидой после свадьбы ещё некоторое время жили у его родителей, готовясь к переезду на квартиру, совместно приобретённую для них родителями в качестве подарка к свадьбе. Трехкомнатная квартира в одном из экологически чистых районов города была обставлена всей необходимой мебелью и бытовой техникой. Мамы молодых позаботились, чтобы они без лишних тревог и забот сразу могли начать самостоятельную жизнь. Поэтому переезд не был связан с излишними хлопотами – надо было перевезти только личные вещи, которых оказалось не бог весть сколько. Переселившись, молодые устроили новоселье – гостей было немного, только родные и несколько ближайших друзей. Молодая семейная пара радовала родителей, а также всех, кто был на новоселье. Создавалось впечатление, что все присутствуют на празднике давно сложившейся семьи, где муж и жена многие годы с невероятно огромным уважением относятся друг к другу и знают, как создать очаг, где счастье сопутствует его обитателям. Всё было хорошо, но Лида не могла совладать с чувством необъяснимого беспокойства, что не все родные рады их женитьбе с Григорием. Когда после новоселья гости разошлись, она спросила Григория:

– Гриша, почему бабушка, мама твоего папы, не была у нас на свадьбе и сегодня на новоселье? Можно подумать, что она не очень этому рада.

Вопрос застал Гришу врасплох, и, с удивлением взглянув на Лиду, он ответил:

– Не знаю. Папа сказал, что бабушку последнее время вообще понять трудно. Не хотел тебе говорить, но после того, как она узнала, что ты моя невеста, не хочу вникать в подробности, но как-то совсем меня не жалует. Спросил папу. Он ушёл от ответа, сказав, что мне показалось. Но узнав, что мы с вашим Гришей братья, я всё понял.

– Моя мама и твой папа когда-то были влюблены, а твоя бабушка, наверно, была против их любви, значит, сейчас и против нашей. Поговорю с мамой, чтобы узнать подробности, – сказала Лида.

Всё, что произошло во время встречи родителей, не оставляло Лиду в покое. Через некоторое время, выбрав удачный момент, она спросила маму об их любви с отцом Григория-младшего. Вопрос не оказался для Тамары Григорьевны неожиданным и, подробно всё рассказав дочери, в заключение она отметила:

– Долго думала, что мама Аркадия имеет против меня, ведь мы практически не были знакомы. Оставалась единственная причина, что по её понятиям я не соответствовала их кругу общения. Хочу, чтобы ты знала: с этими её настроениями папа Григория ничего не имел общего – он всегда, пока мы общались, очень хорошо ко мне относился и, думаю, по-настоящему любил. С твоим папой у нас всё очень хорошо, и я ничуть не жалею, что всё так случилось.

– Спасибо, мамочка, что ты откровенно мне всё рассказала. Многое из того, что меня беспокоило, стало сейчас понятно, – сказала Лида.

Обо всём, что поведала мама, Лида рассказала Григорию. Больше всего он возмутился, услышав про круг общения.

– Не того круга! Интересно, чем очерчивались эти круги. Скорее всего, денежными купюрами. Ничего себе, дорогая моя бабуля. Она была из очень состоятельной семьи, но дедушка хотел свою семью обеспечивать сам и от помощи её родителей отказывался. Наверно, забыла про то время, когда дед ещё не добился успеха в бизнесе. Папа рассказывал, что у них не хватало даже денег, чтобы покупать ему игрушки и сладости. Как так можно? – возмущался Григорий.

– Ну не надо злиться. Посмотри на это с другой стороны. Ты многими чертами похож на свою маму, я – на своего папу. Не случись как случилось, мы могли вообще не родиться такими, какие есть, и тем более никогда не встретиться. Конечно, твоя бабушка поступила по отношению к моей маме несправедливо, да и к папе твоему тоже. Бог ей судья. Но это было давно. В конце концов у родителей всё сложилось удачно, и состоялась наша встреча. Значит, как часто говорит мой папа, всё произошло несправедливости наперекор, – постаралась успокоить Григория всегда рассудительная Лида.

– Радость моя, – произнёс Григорий, крепко её поцеловав.

Как будто сговорившись, они бросились в объятия друг друга и, неистово целуясь, незаметно для себя оказались в постели. Всю ночь, пролетевшую в одно мгновение, они провели в состоянии обворожительной любви, которая, как им показалось, была несравненно крепче и прекраснее, чем когда-либо прежде. Про себя каждый подумал, какое было бы несчастье, если бы на самом деле в их жизни эта встреча не состоялась. Существует мнение, что с годами муж и жена становятся во многом похожими друг на друга, как близкие родственники. У Лиды и Григория это случилось буквально на первых порах, как предзнаменование их безмерного семейного счастья. В своей любовной близости оба с нетерпением больше всего предвкушали пополнения семьи – появления долгожданного ребёнка. Единство устремлений помогало им с полуслова улавливать настроение и желание другого. Однако когда всё у них начиналось, они не могли даже предполагать, что возникшей между ними любви суждено не только принести счастье им двоим, но и всколыхнуть события, коснувшиеся судеб их родных и близких. Событиями, оказавшимися трогательными историями любви представителей разных поколений, любви в прошлом и будущем, насыщенной такими мгновениями радостных и печальных переживаний, которые никого не могли оставить равнодушными. Это оказалось самым дорогим подарком, ставшим поистине драгоценным украшением всей их жизни.

Запретный плод

Длительное время не могло оставаться тайной для родителей, что не только у их дочери, но и у сына появилась первая в жизни если не любовь, то во всяком случае основательная увлечённость. Об этом проговорилась его сестра Лида. Её оплошность не огорчила брата, потому что он сам намеревался поделиться этой новостью с родителями, но всё не находил подходящего момента. Оказалось, что Лида познакомила Григория не только со своим молодым человеком, но и с его сестрой Алёной, которая понравилась ему, точно по мановению волшебной палочки, при первом знакомстве. В свою очередь Алёна тоже заинтересовалась не столько девушкой брата, сколько её братом. Некоторое время спустя, когда у родителей Лиды и Григория зашёл разговор о несправедливости, мама, вспомнив то, что коснулось непосредственно их семьи, произнесла:

– Рок несправедливости не останавливается на одном поколении. К тому же из-за его непредсказуемости он проявляет себя особо болезненно. Наша семья и семья Аркадия – пример тому: сегодня эта проблема возникла перед нами во весь рост. Трудно представить, с чем нам всем предстоит ещё столкнуться. Как дать понять нашему Григорию и Алёне, дочери Аркадия, что они могут любить друг друга только как брат и сестра?

– Не перестаю об этом думать. Эта нешуточная проблема, общая для нас и Аркадия со Светланой, – ответил отец.

Родители обеих семей при каждой встрече, любом разговоре невольно возвращались к их общей тревоге и беспокойству – нешуточной привязанности Алёны и Григория. Причём намерения родителей и детей не совпадали. Мамы и папы старались найти любые веские доводы, чтобы убедить детей в бесперспективности продолжения отношений, кроме как чисто родственных. Дети искали малейшие зацепки, чтобы убедить их в беспочвенном желании воспрепятствовать усиливающейся взаимной любви. Особую непримиримость проявляла Алёна, которая отказывалась понять, почему её брат может стать мужем сестры Григория, а они с ним не могут даже на это надеяться. Свою правоту она пыталась объяснить тем, что вообще в этих вопросах какая-то путаница и надуманность: почему она Григорию является единокровной родственницей, а он своей сестре – единоутробным родственником. Её не убеждало, что так считается из-за их родства с братом по отцу, а её брат со своей сестрой – родственники по маме. Более того, Алёна в поисках справедливости выяснила, что в некоторых странах одобряется брак близких родственников, а в нашей стране это не допускается даже между людьми, которые вообще случайно узнали о своём родстве. Вопросов много, только вразумительных ответов почти нет. Как-то она, обращаясь к Григорию, вполне серьёзно заявила:

– Давай сделаем всё по закону. Поедем в ту страну, где браки между родственниками разрешены, там поженимся, а через некоторое время вернёмся назад.

Григорий улыбнулся, обнял Алёну и сказал:

– Не надо спешить. Всё утихомирится, и никто нас с тобой не разлучит.

Кто мог подумать, что Алёна, такая милая, хрупкая на вид девушка, способна так отчаянно биться за свою любовь. Видимо, объяснялось это тем, что в её характере сочетались не только красота и доброта матери, но и непреклонная воля отца, в свое время испытавшего всё бремя загубленной любви. Она обожала своего отца за мягкий, добрый характер и в то же время нетерпимость ко всему, что нарушало основные принципы добропорядочности в отношениях между людьми. Как многие девушки, Алёна мечтала, чтобы её избранник был похож на отца. В этом отношении более идеальной личности, чем Григорий, она не могла и представить – он напоминал ей отца не только многими своими поступками, но и внешностью. В один из дней, когда Светлана посчитала уместным вновь попытаться убедить Алёну в необходимости прекратить своё романтическое увлечение Григорием, она с категоричностью, не терпящей никаких возражений, сказала:

– Мамочка, моя любовь к Грише безгранична. То, что у нас с ним есть немного общей крови, делает мою любовь ещё сильнее. Никому, никогда я его не отдам. Не надо нам мешать. Зачем повторять то, что произошло у папы, когда пытались отваживать его любовь. Ему повезло, что встретилась такая женщина, как ты, которая оказалась в состоянии смягчить и восполнить утерянное им, вернув его к нормальной жизни.

Немного растерявшись от сказанного дочерью, Светлана смогла лишь произнести:

– Прошу тебя, родная, подумай обстоятельно над тем, что я тебе сказала.

Между тем мысли Алёны были поглощены другими намерениями. В голове у неё зрела стратегия, как отстоять свою любовь и право ею наслаждаться. Прошло некоторое время, и однажды она сказала Григорию:

– Сегодня родители допоздна уедут в гости. Приходи к нам, побудем наедине.

Григорий с радостью согласился. Когда он пришёл, Алёна встретила его как самого долгожданного принца, на пути к любви с которым много препятствий. Стол был накрыт как для интимной встречи, а она сама – такая нарядная и красивая, что Григорий с трудом оторвал от неё взгляд.

Она попросила его налить вино в бокалы, и, после того как они выпили, закусили, Алёна, взяв его за руку, повела в свою комнату. Усевшись в кресло, она спросила его:

– Ты любишь меня?

– Конечно, – последовал ответ.

– Тогда отнеси меня на кровать и возьми меня.

– Алёна, дорогая, не надо спешить. Ведь на самом деле страшно, если что не так будет с детьми, в чём нас всё время убеждают родители.

Она притянула его к себе и, неистово целуя, ответила:

– Медицина сейчас уже на ранней стадии может распознать, если плод развивается с нарушением. Тогда сделаю аборт и будем бездетными. Разве это уменьшит силу нашей любви? Я не могу без тебя, а ты?

Григорий поднял её на руки, и они оказались в кровати – на их первом любовном ложе. Всё, что произошло дальше, было прекрасно, и, забыв обо всём на свете, они полностью отдались незабываемым моментам своей первой взаимной страсти, тому, что происходит лишь один раз в жизни и о чём впоследствии невозможно забыть. Несколько часов непрерывных ласк и поцелуев пролетело как одно мгновение. Каждую свою встречу в дальнейшем они старались также наполнять взаимным обожанием и любовной близостью. Но неожиданно их близкие – и в первую очередь мамы – обратили внимание, что отношения Григория и Алёны стали утихать. Бросалось в глаза их безразличие к встречам и что они не ищут для этого повода, их перестали замечать вместе, как это было прежде. Родители не стали ни о чём расспрашивать детей – их устраивало, что страсти улеглись. Они посчитали, что наконец дети поняли справедливость предостережений родителей о той опасности, чем чревата их любовь. Однако всё это было лишь одной из тактических уловок, придуманных Алёной, имеющей целью притупить бдительность родителей и заранее напрасно их не огорчать. Во время одной из встреч она сказала Григорию:

– Какое-то время нам надо встречаться тайно, пока не проявят себя последствия нашей близости. Если я забеременею и всё будет проходить нормально, обо всём расскажем родителям. Если придётся избавиться от плода, то всё сохраним в тайне, о которой никто никогда не должен узнать.

Слушая Алёну, Григорий из раза в раз всё больше приходил к выводу, что встретил женщину, с которой надёжно идти по жизненному пути благодатной семейной жизни. С каждым днём он всё более убеждался, что ему посчастливилось: судьба свела его с той, о которой как о спутнице на всю жизнь мечтает каждый мужчина. В то же время он понимал, что их тропу к любви и счастью преграждает невероятно сложное препятствие. Но это ещё сильнее тянуло их друг к другу. Неспроста говорят, что запретный плод сладок, хотя не это определяло их отношения. Между тем смысл этих слов, размышлял Григорий, как-то наслаивается на то, что у них с Алёной происходит. Всякие поговорки, пословицы, часто употребляемые выражения не имеют конкретного автора, они плод народной мудрости, основанной на многовековом опыте, религиозных писаниях и других источниках, признанных людьми. Неудивительно, что люди на них ссылаются, желая объяснить многие явления для их более глубокого осознания и неоспоримого в них убеждения. Вот и поговорка «запретный плод сладок», по утверждению историков, своими корнями уходит глубоко в прошлое и впервые упоминается в Библии. Согласно сказанию, в созданном Богом превосходном месте для жизни поселились первые люди. Там действовало правило: можно пожеланию использовать любое растение или плод, но нельзя срывать фрукты с древа познания. Женщина по имени Ева была очень любопытной, и ей захотелось сорвать и попробовать плод с запретного древа – древа добра и зла. Она не решалась отведать дивный плод, но, на свою беду, встретила змея-искусителя, который уговорил попробовать это чудо. Он уверял её, что Бог ничего плохого ей не сделает, а она, испробовав плод, станет очень мудрой.

Ева уговорила Адама, и они вместе сорвали фрукты с этого таинственного дерева. За свой поступок все были наказаны и приговорены: змея – вечно ползать по земле, Ева – рожать детей в сильных муках, Адам – вечно выполнять тяжёлую работу, чтобы не умереть с голоду. Кроме того, всех их изгнали из этого райского уголка. Видимо, потому, что Григорий был старше возрастом, его несравненно в большей мере, чем Алёну, преследовала постоянная тревога за возможные последствия того, что их ожидает, если эти отношения будут продолжаться. С детских лет он в семье был воспитан в понимании, что первостепенной важности измерителем для оценки всего происходящего в жизни является справедливость. У него не укладывалось в голове, какому критерию справедливости соответствует то, что на пути их с Алёной целомудренной любви возникла такая безрассудная, тяжело преодолимая преграда. Он мучился в догадках, желая выяснить, какой тяжкий грех они совершили, что судьба так сурово их преследует. Не находя ответа, Григорий посчитал: чтобы отстоять право на свою любовь, у них нет иного выбора, кроме как неотступно следовать по пути, на который вступили, упорно продвигаясь этой дорогой, опираясь на добро, любовь и взаимопонимание. Желая во всём благополучия, как у создавших свою семью брата и сестры, завидуя им белой завистью, они мысленно мечтали, когда наступит и их день. Глубоко переживая, что путь к счастью им преграждает закон, они, и в первую очередь Алёна, были уверены, что это препятствие будет преодолено, если у них появится ребёнок. Между тем прошло несколько месяцев их интимной близости, но никаких признаков беременности, чего страстно желала Алёна, так и не появлялось. Она отчаянно переживала, но не теряла надежды. Ей казалось, что чем чаще будут их встречи с Григорием, тем больше шансов на то, что всё получится. Проходил месяц за месяцем – и никаких изменений, всё оставалось по-прежнему. Сдаваться Алёна не собиралась и втайне от всех решила пойти на консультацию к врачу.

Врач женской консультации, которую она посетила, буквально ошеломила:

– Поздравляю вас, скоро станете мамой.

– Как проходит беременность? – не сумев скрыть испуга, спросила Алёна.

– Милая, что вы волнуетесь, проходит как дай бог каждой мамаше, – заметив тревогу в голосе Алёны, ответила врач.

Сказать об этом даже Григорию Алёна не сразу отважилась, сама ещё не веря тому, что это наконец случилось. Ещё несколько дней всё сохраняя в тайне, она раздумывала, как он, её любимый, воспримет эту новость. Наконец она решилась и при очередной встрече сказала:

– Гриша, я ходила к врачу.

– Что случилось? – спросил он встревоженно.

– У нас будет ребёнок.

Он посмотрел на неё, и взгляд его одновременно выражал сомнение, радость, тревогу и ожидание ответа на главный вопрос, всё ли проходит в соответствии с нормой.

– Врач сказала, что беременность проходит прекрасно.

Григорий подхватил её на руки, крепко обнял и начал, не помня себя от радости, целовать.

– Ну, теперь всё, – произнёс он.

Поняв его слова как то, что теперь уже всё можно сказать родителям, Алёна, сдерживая его пыл, произнесла:

– Но родителям скажем об этом через некоторое время, когда станет окончательно ясно, что с ребёнком всё в порядке и ему ничего не угрожает.

Алёна на первом приёме у врача

Как все женщины, она не была лишена суеверия, тем более что в их с Григорием случае ребёнок был чудотворцем сбережения любви, всеми воспринимаемой как несбыточной. Её осторожность объяснялась просто – боязнью сглазить своё счастье. Время быстро летело, и совсем немного его оставалось, когда уже и скрывать нельзя будет, и что-либо при необходимости предпринять будет поздно. Неимоверно переживая, вместе с Григорием они отправились к врачу, в ожидании которого у обоих в голове появлялись всевозможные страхи. У Алёны тревога ещё больше усилилась, как только она вошла в кабинет и врач приступила к внимательному осмотру. Её охватила внутренняя дрожь, почувствовав которую врач радостно сообщила, казалось бы, невероятную новость:

– Дорогая, не надо волноваться. Всё замечательно. Поздравляю, у вас будет двойня: мальчик и девочка.

Любые старания описать восторг, который охватил Алёну и Григория, когда она ему об этом сказала, оказались бы тщетными. Очевидной была только их готовность со всеми делиться и говорить о своём счастье. Вместе с тем они пока не знали, как сказать об этом своим родителям – первым, кто должен узнать и выразить своё отношение к тому, что произошло в жизни их детей. В более сложном положении оказался Григорий, которому затруднительно было поделиться этой новостью со своей мамой и тем более – с папой. Алёна, почувствовав некоторое его смятение, сказала:

– Расскажу всё маме и попрошу её, чтобы она поведала об этом твоей маме и всем остальным. А дальше будем решать проблемы по мере их появления.

Разговор с мамой оказался гораздо более лёгким, чем Алёна предполагала. Хотя, узнав из сообщения дочери о произошедшем, мама была поражена, она, стараясь скрыть своё волнение, произнесла:

– Доченька, как давно это случилось? Была ли ты у врача?

Алёна всё подробно рассказала и то, что ожидаются близнецы. Светлана Петровна обняла дочь, начала её целовать, приговаривая:

– Ну, ты не волнуйся, постараемся всё сделать правильно. Все посоветуемся, всё решим, главное, чтобы детки развивались и родились здоровенькими и чтобы ты всё хорошо перенесла.

И радость, и тревога – всё сразу охватило Светлану Петровну, безумно любящую Алёну, всю свою семью и близких. Вечером она позвонила маме Григория – Тамаре Григорьевне и договорилась с ней встретиться, как она сказала, по очень важному делу. Встретившись, она почти шёпотом произнесла:

– Дорогая, ради бога, не волнуйтесь, новость моя радостная и немного тревожная. Случилось то, чего мы все опасались. Любовь наших детей зашла слишком далеко, и Алёнка беременна.

И чтобы успокоить Тамару Григорьевну, которая от новости изменилась в лице, поспешила добавить:

– Она была в консультации, и там сказали, что всё проходит хорошо.

Тамара Григорьевна не сразу нашлась, что ответить, но взяв себя в руки сказала:

– Выходит, это судьба и от неё никуда не денешься.

Они обнялись, расцеловались, надеясь, что всё у детей будет хорошо, и заговорили о дальнейших своих действиях. Прежде всего условились: надо всё рассказать мужьям. Когда об этом стало известно Алексею Александровичу, он, желая успокоить жену, сказал:

– Нам остаётся единственное – набраться терпения и ждать. Иногда это лучшее средство в сложных ситуациях.

Труднее было Аркадию Павловичу как родному отцу обоих детей, решившихся на такой шаг. «Если что-то случится, – корил он себя, – во всём буду виноват только я и никогда не смогу себе простить этого». Но стараясь, чтобы его переживания не причинили ещё большее расстройство жене, он, прилагая усилия сохранять спокойствие, произнёс:

– Нам выпала нелёгкая ноша, но мы всё сделаем, чтобы всем вместе достойно с ней справиться. Правда, дорогая?

Почувствовав, что родители, узнав обо всём, проявили сдержанность и понимание того, что произошло, Алёна и Григорий с присущей молодости лёгкостью наслаждались своей любовью, с уверенностью смотрели в завтрашний день, не сомневаясь, что всё у них сложится благополучно. Однажды, когда вроде не было никакого повода, Григорий преподнёс Алёне большой букет бледно-розовых роз. Обрадовавшись, Алёна выхватила букет из его рук и воскликнула:

– Разве я тебе говорила, что это мои самые любимые цветы? Такие розы – моя слабость.

– Ты, очевидно, знаешь, что существует язык цветов. Используя этот язык, дарю эти цветы как моё предложение тебе руки и сердца, – ответил Григорий.

Улыбнувшись, Алёна спросила:

– Какой же букет ты мне подаришь в день регистрации нашего долгожданного брака? Хотя этого не будет – воспрепятствует закон.

– Зато будет свадьба, и я преподнесу тебе огромный букет алых роз, как свидетельство того, что наступил незабываемый день, день официального объединения наших судеб. Ведь это важнее, чем отметка в паспорте, – убеждённо отреагировал Григорий.

Алёна немного задумалась и с нескрываемой грустью произнесла:

– Раньше, как и все девушки, я придумывала себе, какая у меня будет свадьба: не имеющий себе равных жених, неповторимое свадебное платье, множество прекрасных цветов, весёлые, добрые гости с подарками, уникальный ресторан, где будет проходить свадебное торжество. В общем, мечтала о красивой свадьбе и незабываемом медовом месяце.

– Замечательно, но почему раньше, а сейчас разве не мечтаешь? – спросил Григорий.

– После возникших у нас с тобой проблем по поводу замужества из всех задумок осталось только одно – жених, то есть ты. И именно это стало самым главным. Всё остальное отошло на задний план и перестало волновать, – сказала Алёна, обняв и расцеловав Григория.

– Когда я учился в пятом или шестом классе, у нас с друзьями была такая шутка-спор. Кто-нибудь тому, кто эту шутку не знал, предлагал: давай поспорим, я вырву у тебя волос на голове, и ты вообще никакой боли не почувствуешь. Не подозревавший подвоха хотя и с недоверием, но соглашался. Тогда не торопясь, тщательно, делая вид, что в этом суть фокуса, на его голове подбирали волосок, сильно его дергали и одновременно чувствительно ударяли по щеке. Мальчик сразу хватался за щёку, где боль ощутимее. Когда он пытался доказать, что и от вырванного волоска ему было больно, его убеждали: было бы больно, ты схватился бы за место, откуда вырвали волосок, а не за щеку. Шутка детская, а смысл глубокий: человек хватается за то, что больнее. Так что твоё душевное состояние вполне объяснимо. Но, хорошая моя, ведь у нас всё отлично. Надо радоваться и готовиться к счастливой свадьбе, – ответил на грустные мысли Алёны Григорий, стараясь поднять её настроение.

Ему страстно хотелось, чтобы их радостное, счастливое настроение ничто не могло омрачить. В то же время постоянная тревога никого не оставляла в покое, особенно родителей. Все с волнением ожидали каждое очередное посещение Алёной женской консультации, и на некоторое время наступающее успокоение вновь сменялось беспокойством до следующего вердикта врачей. Один за другим проходили дни, пролетая незаметно для посторонних и становясь с каждым днём бесконечно продолжительными для родных. Это несмотря на то, что Алёна на редкость легко переносила беременность – никаких осложнений, никакого токсикоза. Большая любовь сводила на нет все возможные проблемы, возникающие у многих во время беременности. Все были рады этому, но тем не менее с огромным нетерпением ждали дня, когда все треволнения останутся позади, благополучно разрешившись. Наконец этот долгожданный день наступил. Рано утром Алёна, которая пока по общему согласию продолжала жить с родителями, неожиданно почувствовала острую боль. Первая услышала её тихий стон мама, и они с мужем, быстро собирая Алёну и наперебой нежно успокаивая её, усадили в автомашину, и уже через полчаса она оказалась под опекой врачей родильного дома. Первые счастливых бабушку и дедушку с рождением внучки и внука поздравили две медсестры, присутствовавшие при родах. Они сказали:

– Детки замечательные, и роды проходили на редкость изумительно.

Немного овладев собой от нахлынувшей радости, Светлана Петровна и Аркадий Павлович поделились ею, позвонив родителям Григория, и тоже сердечно их поздравили. Договорились в ближайшее время всем вместе отметить это счастливое событие. Было решено, что молодые будут пока жить на квартире у Григория, куда через несколько дней торжественно были перевезены из родильного дома Алёна и новорождённые. Как назвать детей хотя и обсуждали, но все, как сговорившись, поддержали предложение Алексея Александровича: девочке дать имя Лида, а мальчику – Григорий, в память родителей Тамары Григорьевны. Правда, некоторые сомнения по поводу имени мальчику возникли, в связи с тем что уже есть два Григория. Однако после непродолжительного обсуждения пришли к общему мнению: дети одновременно родились и пусть также одновременно своими именами напоминают о своих замечательных предках – прабабушке и прадедушке, служивших образцом бескорыстной доброты, преданной любви и высокой порядочности. Это было настолько единодушно одобрено, что, когда Тамара Григорьевна спросила: «Может быть, всё-таки обсудим другие имена?», – все в один голос сказали «нет».

Через две недели в тёплой семейной обстановке отметили рождение детей и появление новых счастливых родителей, молодых бабушек и дедушек, а также ещё большее укрепление уз родства двух семей. Отношения в прошлом добрых друзей не просто восстановились, а перевоплотились в близкородственные. Было произнесено много тостов с добрыми пожеланиями. Несмотря на то что у всех было хорошее настроение, родителей не оставлял в покое вопрос, что же делать дальше. Поэтому условились: в ближайшее время вновь встретиться, всё обсудить и принять согласованное решение. Не откладывая в долгий ящик наметили провести встречу в одном из ресторанов, считая разумным, по нравственным соображениям, обсуждать этот вопрос в отсутствие детей как с одной, так и с другой стороны. Встретившись, побеседовав на отвлечённые темы, приступили к главному. Первым разговор начал Аркадий Павлович: