Текст книги "Эллинизм и его историческая роль"

Источники не позволяют дать картину развития производительных сил и подъема экономики в царстве Селевкидов. Можно думать, что почти не прекращавшиеся войны подрывали производительные силы, истощали экономику страны. В Эфесе в 297 г. издается новый закон о порядке раздела заложенной земли между кредитором и должником, так как вследствие всеобщего обнищания должник не в состоянии ни выкупить свою землю из заклада, ни продать ее за отсутствием платежеспособных покупателей (Syll.³ 364). Об Иудее Иосиф Флавий пишет в связи с сирийскими войнами: «На долю евреев выпадало страдать одинаково как в случаях его (Антиоха III) победы, так и в случаях его поражения, так что они вполне уподоблялись тогда кораблю во время бури, когда он страдает с обеих сторон от волн: они находились, так сказать, посредине между удачами и неудачами Антиоха» (Antiqu. XII, 3, 3).

Помимо непосредственного разорения от военных действий, страна страдала от содержания войска и в мирное время. Мы не знаем, как было организовано обслуживание и снабжение войска Селевкидов. Полибий упоминает Тихона, ἀρχιγραμματεὺς τῆς δυνάμεως – первого секретаря в войске; ἀρχυπερήτης (главный интендант?) назван в надписи OGIS 754, но их функции нам неизвестны. Правительство должно было иметь какие-то склады оружия, запасы продовольствия и амуниции. Но в основном, по-видимому, войско кормилось за счет населения области, где происходили военные действия. Антиох III, захватив два города в Палестине, «верил в успех дальнейших предприятий, ибо подчиненная этим народам область могла с легкостью снабдить все войско жизненными припасами и доставить в изобилии нужные для войны средства» (Polyb. V, 70, 5). Грабежи со стороны солдат были в древности обычным явлением. Интересно, что Антиох III, желая подтвердить неприкосновенность храма в Амизоне, обращается к «стратегам, начальникам конницы, командирам пехоты, солдатам и прочим» (RC 39).

Налоги, взимавшиеся с населения, были высоки. Мы видели, что в Иудее крестьяне платили треть от урожая злаков и половину древесных плодов (Ios., Antiqu., XIII, 2, 3) и, кроме того, подушный налог. Даже город в некоторых случаях платил десятину (RC 41, Селевкия– Траллы). Неизвестно, по какому принципу взимался φόρος, который накладывался огулом на сатрапию или область подвластного царька. В уже цитировавшемся письме Деметрия II царь освобождает иудеев также от сбора «на венец» (στέφανος), который сохранился под названием aurum coronarium и в римское время, и налог соляной (ἁλική). Об этом же налоге говорят и буллы из Урука, среди которых есть и ἁλική, наряду с налогами на владение рабами (или, может быть, на продажу рабов) – ἀνδραπόδων, на плавание по Евфрату (πλοίων Εὐφράτον), на торговые сделки (ἐπώνιον). Этими случайными данными не исчерпываются, конечно, взимавшиеся с населения подати, налоги и пошлины. Тяжелым бременем были постои, практиковавшиеся во всяком случае в последний период правления Селевкидов (RC 70).

Все эти тяготы, хотя и не были чем-то новым, но ложились почти целиком на низшие слои населения, разоряя бедноту, обогащая богатых, углубляя классовые противоречия. Но на первых порах то новое, что принесло с собой образование державы Александра и диадохов, а затем монархии Селевкидов, должно было содействовать росту производительных сил. Об этом говорит прежде всего быстрый рост новых городов, население которых исчислялось сотнями тысяч людей (Селевкия на Тигре, Антиохия и др.). Вовлечение масс местного населения в городскую жизнь, изменение положения значительной части сельского населения благодаря включению больших земельных площадей в состав полисов, введение вместе с появлением греков в Азии греческих обычаев и учреждений (гимнасии, игры, школы) – все это должно было вызывать новые потребности и стимулировать производство. Длительные войны с Птолемеями заставляли Селевкидов создавать новые торговые пути с Востоком, направлять торговлю не в финикийские, а в сирийские порты. Когда после поражения при Магнесии Селевкиды потеряли Малую Азию, они использовали находившиеся прежде во власти Птолемеев владения в Сирии и Палестине, чтобы организовать восточную торговлю через порты этих стран. Чтобы освободиться от опасных и дорогостоивших услуг набатеев, они организовали северный путь на восток через Эдессу и оттуда через пустыню к Вавилонии101101
  SEHHW, стр. 696/7, 865/6.


[Закрыть]. После потери Малой Азии города Сирии и Финикии усиливают связи с Западом – Делосом (Берит) и непосредственно с Италией (Тир). Эти новые торговые пути, по которым велась торговля предметами роскоши, вовлекали все новые области, через которые эти пути проходили, в оживленные связи между собой.

Новые потребности населения удовлетворялись на первых порах ввозом товаров, но с течением времени налаживалось местное производство их. Больше всего сведений имеется, благодаря археологическим открытиям, о керамике. Ввоз в Азию греческой керамики сменяется, в первую очередь в Малой Азии, а также в Северном Причерноморье, местным производством. Малая Азия даже сама начинает вывозить греческую керамику в Западное Причерноморье102102
  SEHHW, стр. 533, 1444.


[Закрыть].

Имеются сведения о попытках акклиматизировать в селевкидском царстве индийский бальзам и пряности (Plin. XVI, 135), о введении культуры риса в Бактриане, Вавилонии и Сузиане (Strab. XV, 1, 18); какой-то новый сорт винограда, «не росшего ранее, македонцы посадили там (в Сузиане) и в Вавилонии» (Strab. XV, 3, 11). Вероятно, во время господства Птолемеев в Южной Сирии и Палестине здесь появились некоторые египетские растения, которые известны в этих местах в римское время.

Спрос на разнообразные ткани стимулировал производство шерсти в Малой Азии и льняных тканей в Вавилонии. Но понятно, что технический прогресс не мог быть заметным, так как расширение сферы применения рабского труда препятствовало росту ремесленной и сельскохозяйственной техники, рост торговли неизбежно лишь воспроизводил рабовладельческий способ производства.

Страбон еще для своего времени рисует Сирию и другие бывшие владения Селевкидов как находящиеся в цветущем состоянии, благодаря прежде всего богатым естественным ресурсам. Но этот расцвет и внешний блеск городов были лишь фасадом, за которым скрывались обострявшиеся классовые противоречия. Ростовцев умиляется крупными состояниями отдельных лиц вроде уже упоминавшегося Дионисия, эпистолографа Антиоха IV, или верховного сановника Антиоха III, Гермия, который брался за свой счет уплачивать жалованье всем войскам (Polyb. V, 50, 2). Говоря о богатстве Пергама, Ростовцев с деланной наивностью замечает, что «трудящиеся классы, по всей вероятности, получали весьма скромную долю в богатстве Пергама» (ук. соч., стр. 1158). Но мощное движение рабов под предводительством Аристоника в 133 г. показывает, какой остроты достигли противоречия между рабовладельцами и рабами в Азии. Мы видели, что уже с начала II в. обостряется классовая борьба в Иудее, не прекращающаяся в течение столетий; наивысшего напряжения она достигла впоследствии во время иудейской войны против Рима. Острая классовая борьба проявилась и в период войн Митридата против римского господства. Ряд возникших в период Селевкидов социальных утопий, эсхатологических и мессианистских учений, пророчеств, апокалиптических «видений», был искаженным идеологическим отражением борьбы и социальных чаяний масс. Вообще в эллинистический период впервые классовая борьба рабов и примыкающих к ним эксплуатируемых свободных бедняков получает широкий размах, отчетливые организационные формы и некоторое, нам пока неясное, идеологическое оформление.

В царстве Селевкидов проявились особенно четко характерные черты эллинистического общества; но ни одно из достижений этого общества не получило и не могло получить законченного развития. Здесь, несмотря на объективную потребность и на сознательные усилия правителей, не было достигнуто ни единство государства, ни единство народа и его экономики, ни даже единство культуры. А достигнутый некоторый подъем рабовладельческого хозяйства имел своим неизбежным результатом углубление общественных противоречий, которые не могли быть преодолены. Поэтому распад Селевкидского царства был исторической необходимостью; и естественно, что не только выделившееся из селевкидской монархии Пергамское царство или богатый Родос очень рано вошли в фарватер римской политики, но и господствующий класс в городах Малой Азии, как это обнаружилось, в частности, во время Митридатовых войн, взял ориентацию на новую силу, долженствовавшую поддержать и укрепить рабовладельческое общество – Рим.

Все же период существования селевкидской монархии отнюдь не был бесплодным. Когда говорят об эллинистической культуре, то прежде всего при этом на мысль приходит именно селевкидское царство и его периферия, оставившие неизгладимый след на дальнейшей истории Востока вплоть до историй народов Средней Азии. Возникшие и выросшие здесь торговые города с развитым ремеслом оказались наиболее устойчивыми элементами Римской империи, которые пережили ее и составили главную экономическую базу Византийского государства. В истории рабовладельческого общества история царства Селевкидов – важный этап.

Глава V
Эллинистический Египет

Если Селевкидов можно считать прямыми продолжателями политики Александра и диадохов, а их царство – наиболее типичной эллинистической страной, то птолемеевский Египет обнаруживает ряд своеобразных черт и представляет особый вариант эллинистического государства, в котором многие элементы, характерные для эллинизма, не получили достаточного развития. Хотя государство Птолемеев владело в течение ста с лишком лет громадными территориями в Азии и в Европе, хотя в течение III в. Птолемеи не оставляли мысли о создании под своим началом крупной средиземноморской державы, все же основой этого государства служила долина Нила – страна, имевшая свою многовековую культуру, прочные традиции, веками устоявшиеся организационные формы общественной жизни. Поэтому даже до того как Птолемеи вынуждены были отказаться от великодержавной политики и замкнуться в пределах собственно Египта, они не проводили в Египте той планомерной политики эллинизации и «смешения народов», которая была унаследована от Александра Селевкидами. Характерно, что хотя Птолемеи основали вне Египта не менее 34 городов, в самом Египте они основали только один город эллинского типа – Птолемаиду.

В отличие от селевкидской монархии, постоянно бывшей ареной войн, Египет, если не считать кратковременного и не имевшего серьезных последствий похода Антиоха IV, в течение почти трех столетий не подвергался нашествиям иноземцев.

Наконец, в Египте не было той этнической пестроты населения, которая характерна для державы Александра и царства Селевкидов.

Конечно, было бы неправильно говорить о полной изолированности Египта. Персидское господство оставило свои следы в Египте, и еще в римское время в документах встречаются Πέρσαι τῆς ἐπιγονῆς, которые, впрочем, не всегда была потомками персов. В Египте издавна существовало немалое, вероятно, еврейское население, о чем свидетельствуют, в частности, элефантинские папирусы. Начиная с XXVIII династии, в Египте все более прочные позиции занимают греки, имевшие здесь свой опорный пункт, греческий полис Навкратис. Но здесь натиску иноземцев противостоял прочный этнический массив местного населения.

Все эти особенности наложили особый отпечаток на историю эллинистического Египта. Тем ценнее для понимания существа и исторической роли эллинизма то обстоятельство, что и здесь, хотя и в своеобразной форме, проявились общие исторические закономерности, которые наблюдаются в других эллинистических странах.

История эллинистического Египта нам известна лучше, чем история царства Селевкидов. Правда, произведения древних историков этого времени далеко не обильны. У Диодора изложение истории Египта доведено только до 301 г. Для III в. до 220 г. основной источник – Юстин, излагающий Помпея Трога. С 220 г. начинается связное изложение у Полибия и затем уже у римских историков. Недостаток литературных памятников возмещается эпиграфическими памятниками и папирусами. От Египта эллинистического времени сохранилось довольно большое число надписей иероглифических, демотических и греческих, иногда один и тот же текст дан в надписи во всех этих трех видах. Такова знаменитая трехъязычная Розеттская надпись, послужившая исходным пунктом для расшифровки иероглифов. Но богаче всего представлены папирусы, содержащие самые разнообразные документы и материалы – от частных записок, квитанций, записей и кончая важными документами государственного значения. Трудно найти такую отрасль экономики, административного управления, хозяйственного быта, идеологии, которая бы так или иначе не была представлена в папирусах. Некоторые из них представляют выдающийся интерес для изучения общественной жизни, государственного устройства, хозяйства, классовой борьбы. Особую ценность представляют группы папирусов, связанных общим содержанием. Таков архив Зенона, содержащий переписку этого грека, в течение ряда лет состоявшего на службе у высшего сановника Птолемея II и управлявшего его крупным земельным хозяйством. Уже более полутора тысяч документов этого архива опубликовано. Понятно, какое огромное количество материала по истории Египта и особенно его хозяйства дает архив Зенона. Для положения науки в капиталистических странах, где принцип частной собственности превыше всего, характерно, что архив Зенона распродан был в розницу всякого рода дельцам и рассеян теперь в 19 хранилищах; иной раз одна часть документа находится в Каире, другая в Америке; а сколько их находится еще у частных владельцев или в руках спекулянтов!

Громадное достоинство папирусов в том, что они подводят нас вплотную к повседневной жизни Египта, к самой конкретной действительности, к живым людям; они как бы уничтожают отделяющие нас от них века и позволяют заглянуть непосредственно во все уголки общественной и частной жизни. Но при всем этом своем значении папирусы, число которых стало уже совершенно необозримым, далеко не удовлетворяют всем требованиям исследования экономической и политической истории Египта. Дело в том, что, во-первых, папирусы сохранились только там, где климатические условия были для этого благоприятны – в сухих местностях на краю пустыни. В наиболее густо населенной дельте Нила папирусы не могли сохраниться. Во-вторых, папирусы чаще всего находят в мусорных остатках поселений, еще в древности покинутых населением и занесенных песком. В городах, где жизнь не прекращалась, папирусные документы естественно уничтожались по миновании в них надобности. Поэтому в Александрии, где сосредоточено было управление государством, где сходились все нити хозяйственной жизни и где хранились ценнейшие для историков государственные архивы, папирусных находок нет. Александрийские папирусы могут быть найдены только вне Александрии, совершенно случайно. В результате папирусы дают множество очень ценных частных сведений, но суммарных данных в них нет. Мы имеем, например, ряд подробных земельных кадастров по отдельным районам, но у нас нет общего земельного кадастра по всему Египту в целом. А так как имеющиеся материалы распределяются по времени и месту крайне неравномерно, это не позволяет с уверенностью сделать общие выводы на основании частных сведений, несмотря на их обилие. В частности, большинство папирусов исходит из Фаюма, где греческое население было преобладающим; поэтому на основании этих данных трудно делать заключение об экономике и быте местного египетского населения.

Несмотря на то, что греческий язык был официальным языком Египта, масса населения сохраняла родной язык и составляла документы, пользуясь старинным египетским правом и демотическим письмом. Количество демотических папирусов довольно велико, но они пока мало изучены; ими занималось и занимается очень небольшое количество редких специалистов, к которым принадлежит наш академик В. В. Струве.

Но понятно, что при всех этих несовершенствах папирологических источников, они несравненно богаче, чем источники по истории других эллинистических стран; они не позволяют достигнуть желаемой точности в итогах и выводах, но позволяют с достаточной степенью достоверности восстановить общую картину жизни Египта при Птолемеях и выяснить общую линию развития эллинистического Египта, установить основные закономерности этого развития.

В борьбе диадохов после смерти Александра сатрап Египта Птолемей Лаг принимал деятельное участие, но Египет, благодаря своим естественным оборонительным рубежам, оказался хорошо защищенным от нападений извне. Походы Пердикки и Антигона на Египет окончились для них неудачно. Птолемей был не просто сатрапом Египта, а одним из преемников Александра, продолжателем его политики. Не только в первое время после смерти Александра, когда еще сохранялось, хотя бы формально, единство созданного им государства, но и позднее, когда династия Александра была уничтожена и распад его монархии стал уже очевиден, речь шла для Птолемея о создании эллинистического государства, а не замкнутого, изолированного самодовлеющего Египетского царства. Именно поэтому Птолемей с самого начала своего владычества в Египте стремился завладеть важными политическими и экономическими позициями вне Египта, притом именно в эллинистическом мире. Первым завоеванием Птолемея была Кирена (по marmor Parium – при архонте Филокле, в 322/1 г.), которую ему, впрочем, приходилось еще не раз завоевывать вновь103103
  См. С. А. Ж е б е л е в. Киренская конституция, ДАН, № 5, 1929, стр. 77 сл.


[Закрыть]. Только после битвы при Ипсе Кирена была окончательно присоединена к царству Птолемея. Больше ста лет владели Птолемеи Южной Сирией, Палестиной, частью Финикии. В процессе борьбы с Селевкидами за эти владения в период так называемых «сирийских войн» Птолемеи расширяли свои владения в Азии на север и на восток, хотя прочно удерживали за собой только Келесирию, включая Палестину по обе стороны Иордана. Важное значение для Египта имело обладание богатым медью Кипром. Упорно и методически Птолемей I прибирал к рукам Кипр, распадавшийся на девять маленьких государств. Поражение, нанесенное Птолемею Деметрием Полиоркетом при Саламине в 306 г., временно лишило его власти также над Кипром, но с 295 г. остров окончательно включается во владения Птолемеев вплоть до 58 г. до н. э., когда Кипром завладел Рим. С 308 г. Птолемей становится гегемоном созданной Антигоном островной лиги – союза Кикладских островов. Отдельные города Малой Азии и материковой Греции тоже более или менее длительное время находились во власти Птолемея.

Но независимо от того, каковы были владения Птолемея I вне Египта, он активно участвовал в борьбе диадохов, не довольствуясь своей ролью сначала сатрапа, а затем царя Египта. Птолемей оказал особенно существенную помощь Родосу во время осады его Деметрием и, по сообщению Павсания (I, 8, 6), именно за «спасение» Родоса Птолемей получил прозвище Сотер («спаситель»).

Политику расширения царства продолжали и преемники Птолемея I. В надписи из Адулиса в честь Птолемея III Эвергета говорится, что он унаследовал от своего отца «Царство Египта, Ливию, Сирию, Финикию, Кипр, Ликию, Кикладские острова, совершил поход в Азию… овладел всей землей по сю сторону Евфрата, Киликией, Памфилией, Ионией, Геллеспонтом, Фракией… подчинил в этих местах всех властителей (μονάρχους), перешел Евфрат и покорил Месопотамию, Вавилонию, Сузиану, Персиду, Мидию и всю остальную страну до Бактрианы…» (OGIS 54). Те же примерно владения, кроме восточноазиатских, называет и Феокрит (XVII, 86 сл.) для 272/1 г.

Полибий, противопоставляя Птолемея IV Филопатора его предшественникам, подчеркивает, что последние обращали на внеегипетские дела «не только не меньше, скорее больше внимания, чем на управление Египтом. Потому-то они угрожали царям Сирии с суши и с моря, ибо владели Келесирией и Кипром. Они зорко следили за владыками Азии, а равно за островами, ибо господствовали над важнейшими городами, областями и гаванями на всем морском побережье от Памфилии до Геллеспонта и до области Лисимахии. Они же наблюдали над делами Фракии и Македонии, так как во власти их были Энос, Маронея и города далее лежащие. Таким образом, предшественники Птолемея далеко простирали свои руки и издалека ограждали себя этими владениями, поэтому им нечего было страшиться за власть над Египтом» (V, 34, 5–9). Полибий, таким образом, видит во внешней политике первых Птолемеев лишь средство обезопасить Египет от внешних врагов. Однако то немногое, что известно о деятельности Птолемея Сотера, позволяет заключать, что Птолемей I не был просто властителем Египта. Он, как и Антигон и Селевк, в своей великодержавной политике был продолжателем дела Александра.

Общая политика первых Птолемеев является предметом нескончаемых споров. Ряд историков, основываясь на мимолетном замечании Диодора, что Птолемеи рассматривали Египет как завоеванную силой оружия страну (δορύκτητος), полагают, что Птолемеи соответственно строили свою политику, не считаясь с местным населением и во вред ему. Другие, напротив, считают, что Птолемеи руководились интересами народа. Одни историки считают, что первые Птолемеи стремились создать, используя богатства Египта, сильную средиземноморскую державу; другие видят только внутреннюю политику Птолемеев в Египте, для которых их внешняя политика была лишь подспорьем. Ростовцев, характеризуя эллинистические государства, в том числе Египет, в период «равновесия сил» (III в.) как некое новое экономическое единство, как новый этап в истории античности, запутался в вопросе о внешней политике Птолемеев. В статье в JEA (VI, 1920) Ростовцев подчеркивает, что у первых Птолемеев не было «империалистических» устремлений. Через два года, однако, он изменил несколько свою точку зрения, заявив, что «первые Птолемеи не имели намерения создать мировую державу; тем не менее Филадельф, а за ним Эвергет вели империалистическую политику с целью добиться гегемонии на море, что, конечно, было жизненным вопросом для Египта»104104
  М. R o s t o v t z e f f. A large Estate in Egypt in the third Century В. C. Madison, 1922, стр. 22, прим. 33.


[Закрыть]. В других своих трудах (в САН VII и SEHHW) Ростовцев рассматривает политику Птолемеев только с точки зрения их интересов как властителей Египта.

Неустойчивость взглядов Ростовцева в вопросе об «империализме» Птолемеев, как и устойчивость Жуге в вопросе о македонском «империализме», вызывается методологически порочным применением современных политических понятий к условиям античности. Если искать современный империализм в истории эллинизма, нельзя будет найти правильное объяснение политики эллинистических монархий. Она может быть понята только, если исходить из правильно понятых социально-экономических причин, приведших к возникновению эллинистических монархий. Те же причины, которые толкнули Александра на завоевание Востока и вызвали сорокалетнюю борьбу диадохов, направляли и внешнюю политику Селевка, Антиоха I, Птолемея Лага, Антигона Гоната, даже Пирра и Агафокла, стремившихся к созданию возможно более обширной державы на прочной экономической базе. Результаты их более или менее сознательных усилий в этом направлении были различны, так как различны были конкретные условия, в которых эти державы созидались. Так, Селевкидам приходилось сплачивать и цементировать свою державу из слишком разнородных элементов, которых даже систематическая эллинизация не могла слить в один народ или хотя бы внешне объединить вокруг единой центральной власти. В Египте Птолемеи нашли страну с многомиллионным населением, которое в течение тысячелетий имело общую историческую судьбу и общую культуру. Египет мог поэтому стать прочным ядром державы Птолемеев, тогда как Селевкидам приходилось его создавать; Σελευκίς – четыре сатрапии, группировавшиеся вокруг Антиохии на Оронте, будучи важнейшим средоточием эллинизма в Азии, не могли стать устойчивым центром притяжения для всего царства Селевкидов. По-разному протекала и социальная борьба, по-разному развивались классовые противоречия в царствах Селевкидов и Птолемеев. Поэтому и внутренняя и внешняя политика их протекала в различных формах, но их начальный пункт был в основном один. Все эллинистические монархии возникли из державы Александра и так или иначе продолжали его дело в новых условиях и применительно к этим условиям. Политическая, в частности, внешнеполитическая история эллинистических государств – это история конкретных форм их политического развития и упадка, в совокупности своей и взаимосвязи составляющих политическую историю эллинизма в целом.

Нет смысла ставить вопрос о том, стремились ли Птолемеи к созданию великой державы: они фактически создали великую державу, владевшую громадными территориями в трех частях света, обладавшую, во всяком случае до битвы при Косе, бесспорным морским могуществом в восточной части Средиземноморья, контролировавшую важнейшие морские и караванные пути торговли с Востоком, внесшую громадный вклад в эллинистическую культуру, сумевшую в течение ста лет не только удержать, но временами и расширять размеры подчиненных ей территорий.

Те немногие данные, какие имеются о деятельности Птолемея Сотера, показывают, что эта деятельность шла в направлении, указанном общими требованиями перестройки хозяйственных и политических форм рабовладельческого общества. Птолемей принимает меры к расширению торговли с Востоком не только путем усиления морского могущества своего царства, но и непосредственными изысканиями новых торговых путей105105
  См. М. М. Х в о с т о в. История восточной торговли грекоримского Египта, Казань, 1907, стр. 294 сл.


[Закрыть]. Будучи царем Египта и официально признанным наследником фараонов, Птолемей стремится по возможности сочетать восточные элементы своей власти с эллинскими и македонскими традициями и создать таким путем новый, эллинистический тип восточной монархии. Это сказывается, в частности, в том что он в 311 г. переносит свою столицу в новый, мировой город – Александрию. Птолемей не подавляет старых египетских культов; напротив, как свидетельствует так называемая «стела сатрапа»106106
  К. S e th e. Hieroglyphische Urkunden der griechisch-römischen Zeit, Lpz., 1904, № 9.


[Закрыть], Птолемей, еще будучи сатрапом (надпись датирована VII годом царя Александра IV, уже к тому времени умершего), возвращает храму Буто участок земли, отнятый у него Ксерксом. Египетские жрецы составили для Птолемея, как и для Александра и его сыновей, египетские тронные имена. Но Птолемей создает новый культ – эллинизированного египетского божества Сараписа. Этот культ, сочетая элементы египетские и эллинские, был приемлем и для египтян и для эллинистического мира вне Египта. Культ Сараписа быстро получил широкое распространение. В Галикарнасе он засвидетельствован уже в 307 г. (OGIS 16). Никокреонт ввел его у себя на Кипре. Но и Афины ввели культ Сараписа (Paus. I, 18, 4). Сицилийский тиран Агафокл, женившись на падчерице Птолемея, Таоксене, ввел у себя почитание нового божества. Это свидетельствует о том, как далеко простирались политические связи и влияние, а также политические устремления Птолемея. Птолемей посылает в Афины не только нового бога, но и реальную помощь против осаждающего город Деметрия Полиоркета. Хотя династические браки были обычным для того времени средством устанавливать личные или дружеские связи, но выдача двух дочерей жены Птолемея (Береники) за представителей далеких от Египта стран: Пирра, будущего царя Эпира, и Агафокла, сицилийского тирана, говорит вероятнее всего о широких планах Птолемея, нашедших вскоре (в 273 г.) свое выражение в непосредственных дипломатических сношениях с Римом.

И во внутреннем управлении мы находим те же черты, что и в царстве Селевкидов. Опорой власти Птолемея Сотера было его войско, состоявшее из македонян и греков и организованное по македонскому типу; наряду с этим, как и во всех эллинистических странах, в войско привлекались греческие наемники. Египтяне, не обученные по принятому в эллинистическом мире образцу, не могли служить в регулярном войске. Но доступ в войско не был для них закрыт. По сообщению Диодора (XIX, 80, 4), в битве при Газе в 312 г. в войске Птолемея находилось множество египтян не только в обозе, но и в качестве воинов. Мало того, знатный египтянин, правнук Нектанеба, занимает высокий пост в войске и именуется в надписи «генералом генералов его величества»107107
  Б. A. T у p а е в. История древнего Востока, т. II, стр. 161, 218.


[Закрыть].

В административном управлении высшие посты занимали, естественно, приближенные Птолемея – греки; опять-таки здесь не было какого-либо принципиального ограничения прав египтян. Хотя официальным языком стал греческий, но для его усвоения нужен был срок, и лишь в результате длительного общения пришлых греко-македонцев или эллинизированных иммигрантов с местным населением греческий язык κοινή проник в официальную деловую переписку низовых учреждений.

Самым ярким выражением эллинистической политики Птолемея I была его деятельность по расширению, развитию и организации культурной жизни столицы государства – Александрии. Александрия как крупнейший центр мировой торговли и центр эллинистической культуры создалась не сразу, и нельзя провести точную границу между начинаниями Птолемея Сотера в этом направлении и мероприятиями его преемников. Все же не подлежит сомнению, что именно при Птолемее I заложено было начало важнейшим мероприятиям по устройству Александрийского порта, постройке одного из «семи чудес света» – Фаросского маяка. При нем были основаны Александрийский музей и библиотека, ставшие центром эллинистической науки. Сам Птолемей оказал неоценимую услугу исторической науке своими «Воспоминаниями», которые такой добросовестный историк, как Арриан, очень высоко ценил за точность и объективность содержащихся в них данных о походах Александра. Александрия была типичным эллинистическим городом и по составу своего населения. Филон сообщает, что в его время два из пяти кварталов города были населены преимущественно евреями, но немало жило их и в других кварталах. Понятно, эти данные нельзя отнести на триста лет назад, ко времени Птолемея Сотера. Но они позволяют заключить, что с самого начала население Александрии было чрезвычайно пестрым по этническому составу и включало, кроме греко-македонцев, разнообразные более или менее эллинизированные элементы из разных стран. Понятно, что греко-македонский элемент проник в качестве воинов, торговцев, государственных служащих и земледельцев во все области Египта, содействуя перемешиванию населения, взаимовлиянию восточной и греческой культур и изменениям хозяйственного строя Египта. Все эти явления отчетливо сказались уже в период правления ближайших преемников Птолемея Сотера.

В глубокой старости Птолемей I сделал своим соправителем своего сына от второй жены, Береники, обойдя, таким образом, своего старшего сына от первой жены, Эвридики. Обиженный старший сын, Птолемей Керавн, отправился искать счастья при дворе Лисимаха, где сыграл роль злого гения царя; после битвы при Курупедионе он убил Селевка и, провозглашенный царем Македонии, вскоре погиб в войне с галатами. Младший сын, тоже Птолемей, впоследствии прозванный Филадельфом, унаследовал царство после Птолемея I Сотера, умершего в 283 г. После убийства Селевка в 281 г. уже не осталось в живых ни одного из соратников Александра. Птолемей II Филадельф и его соперник Антиох I принадлежат уже к эпигонам.