Текст книги "Ранние цивилизации Ближнего Востока. История возникновения и развития древнейших государств на земле"

Сам ритуал, связанный с поклонением богам, изменялся и обогащался посредством внедрения дворцового этикета (об этом говорится во фрагменте надписи, авторство которой приписывается Римушу). Последствия этих значительных перемен не были заметны на протяжении последующих двух-трех столетий, и мы из-за нехватки источников не можем проследить их, а способны лишь обратить на них внимание.

Число полностью религиозных и литературных источников, дошедших до нашего времени, весьма незначительно. Однако имеющиеся в них сведения заставляют нас предположить, что через полтора столетия после смерти Саргона благодаря этим жизненно важным переменам в стране активно развивалась сфера, связанная с интеллектуальной деятельностью. К примеру, в нашем распоряжении имеется гимн, написанный на шумерском языке, найденный в Ниппуре и, вполне вероятно, являющийся древнейшим из известных нам месопотамских религиозных текстов. В нем много пробелов, и он с трудом поддается переводу и анализу, в то же время он свидетельствует о том, что в рассматриваемый нами период активно развивалась мифология, древний предок наших метафизики и теологии. Кроме того, нам известно несколько заклинаний, написанных на шумерском и аккадском языках, по которым можно судить о менее теоретических составляющих религиозной мысли того времени.

Такой тип источников, как царские надписи, не нов для нас, но сделанные по приказу царей Аккада кажутся более краткими и логичными, составлены с гораздо большим вкусом и умением, чем относящиеся к более ранним периодам, свидетельствуя о том, что их авторы не только владели языком, но и беспокоились о литературной ценности своих произведений. Мы можем составить некоторое представление о том, как они достигали этого, так как в нашем распоряжении имеется несколько «словарей» для писцов и упражнений, с помощью которых мальчиков обучали письму в школах, которые к тому времени активно работали. В дворце и храмах трудилось множество людей, работа которых была связана с чтением и письмом, а также с культурой. Вряд ли кто-то скажет, что они не были способны создать литературное произведение или интеллектуальное сочинение. К примеру, вряд ли можно даже представить себе, что в период, когда царь со своей армией совершал далекие путешествия, ученые мужи не заинтересовались вопросами географии, или предположить, будто деяния Саргона и его преемников вызвали в ком-то из их современников желание увековечить эти подвиги. К тому же столько высокоорганизованный административный аппарат нуждался в системе хронологии, благодаря которой должна была зародиться историческая наука.

Сам город Аккад до сих пор так и не был найден археологами, да и в целом из-за незначительного количества раскопанных памятников мы очень мало знаем об архитектуре того времени. Однако в нашем распоряжении имеется достаточное количество образцов резьбы по камню, скульптурных изображений и цилиндрических печатей, благодаря чему мы можем составить представление об искусстве данного периода. Жившим тогда мастерам удалось достичь вершин совершенства. Для этих предметов характерны настолько заметное изменение вкуса, столь необычайно искусная работа с материалом, что можно с полной уверенностью говорить: перед нами наивысшая точка продолжительного процесса развития искусства Месопотамии. В произведениях рассматриваемого периода характерные для Шумера неподвижность и холодность уступают место привнесенным аккадцами жизни и воображению, сопровождающимся потрясающим чувством ракурса и композиции.

Скульпторы, работавшие по заказу царей Аккада и изготавливавшие их каменные и бронзовые изваяния, сумели передать власть и величие этих правителей, создав, таким образом, новый жанр «царского» искусства. Их примеру следовали даже мастера, изготавливавшие такие, казалось бы, не связанные с высоким искусством предметы, как цилиндрические печати. Совершенные контуры и форма придавались печатям, несмотря на то, что их делали из самых твердых пород камня, а нанесенные на них изображения настолько реалистичны, что кажется, будто перед нами настоящие круглые скульптуры. В то время как прежде печати украшались лишь различными орнаментами, резчики по камню, жившие в аккадский период, изображали на них сцены из мифов, композиция и разнообразие которых, кстати, свидетельствуют о появлении в рассматриваемую нами эпоху нового обширного мифологического материала.

После окончания данной эпохи, даже в период шумерского владычества, в Месопотамии не было предметов искусства, способных даже приблизиться к произведениям, созданным в правление династии Аккада. Этот вердикт справедлив для всех аспектов культуры. Держава, основанная Саргоном, изменила весь ход истории Месопотамии и наложила на ее цивилизацию неизгладимый отпечаток.

Однако, каких бы выдающихся достижений ни удалось добиться этой державе, столь масштабная структура была не менее хрупкой. Мы точно не знаем, когда и каким образом она распалась. Возможно, этот процесс происходил постепенно. Начиная с конца правления Нарам-Суэна, вероятно, вследствие масштабных передвижений народов в Передней Азии у различных частей державы появилась возможность освободиться из-под власти Аккада. Как было сказано выше, в Шумерском царском списке говорится о том, что Уруку удалось получить независимость, захватив при этом значительную часть территории Шумера. В датировочной формуле, относящейся ко времени правления Шаркалишарри, сказано, что царь отправился в поход «в Урук и Наксу», который, возможно, был прямо или косвенно связан с этим восстанием. Первый правитель кутиев Эрридупизир приказал сделать надпись, в которой он называл себя «царем четырех сторон света», как будто предъявляя претензии на аккадский престол и наследство Нарам-Суэна. В любом случае, согласно литературным источникам, Нарам-Суэну пришлось сражаться с кутиями. В правление более слабого Шаркалишарри дерзость принесла им более ощутимые плоды. Этот царь сообщает о победе над Сарлагом (Сарлагабом), третьим преемником Эрридупизира, но на протяжении всего своего правления он был вынужден сдерживать напор захватчиков. В нашем распоряжении имеется частное письмо, датированное временем его царствования, судя по которому кутии были постоянной угрозой – они захватывали стада и другое имущество подданных царя, не давая им возделывать земли. Шаркалишарри, лишь номинально остававшийся «царем царей», вынужденный постоянно сталкиваться с жестокими нападениями и, очевидно, правивший лишь незначительной частью распадавшейся державы, сражался лишь для того, чтобы выжить.

Однако это ему не удалось. Трагическая гибель Шаркалишарри в 2198 г. до н. э. (судя по литературным источникам, во время дворцового переворота) стала непоправимым ударом для монархии. На протяжении трех лет (2198–2195 до н. э.) в стране царила анархия, за трон соперничали четыре претендента, вероятно в итоге поделившие оставшуюся территорию державы на части. О том, что в этом участвовали кутии, свидетельствует имя одного из соперников – Элул или Элулу, которое в царском списке звучит как Элулу-Меш (возможно, это кутийская форма имени), включенное в список правителей-кутиев. Элул – единственный из претендентов, имя которого встречается не только в царском списке. Оно присутствует в сделанной по его приказу надписи, где он называет себя «могущественным царем Аккада». Дуду (2195–2174 до н. э.) приписывается восстановление порядка, а также, возможно, независимость и сила (до определенной степени), приобретенные Аккадом. Его посвятительная надпись была найдена в Ниппуре, а еще две – в Адабе. Данный факт дает нам основания полагать, что он как минимум вернул контроль над севером Шумера.

Об установлении относительной стабильности свидетельствует то, что после смерти Дуду трон занял его сын Шу-Дурул (2174–2159 до н. э.). Относящиеся к его времени источники свидетельствуют: последний владел Кишем и Тутубом (совр. Хафадже), в 80 км к северу. Правильно ли мы поступим, отнеся ко времени его правления описанное в хрониках и пророчествах «разрушение» (шахлуктум) Аккада? Нет, если, следуя литературной традиции, появившейся в начале 2-го тыс. до н. э., предположим, что город был разграблен (описание этого события мы находим в известной поэме «Проклятие Аккада», написанной на шумерском языке). Дело в том, что это надругательство могло быть совершено врагом и раньше – в любой момент после смерти Нарам-Суэна. Однако если предположить, что речь идет о полном и окончательном уничтожении Аккада как государства, его исчезновении с политической арены, то это событие без колебаний можно датировать концом правления Шу-Дурула (ок. 2159 до н. э.). В любом случае источники сходятся в одном: основную ответственность за это «разрушение» несут кутии. С тех пор именно они стали править севером Вавилонии. В память об ушедшем величии этот регион будет продолжать называться Аккадом.

До нашего времени сохранилось немного источников, способных помочь нам составить представление о степени, продолжительности и истории периода, на протяжении которого кутии правили Аккадом и господствовали над Месопотамией. С течением времени их власть то усиливалась, то, наоборот, ослабевала. Эрридупизир, первый царь из династии кутиев, сумел захватить территорию, расположенную на юге, и удерживать ее на протяжении некоторого времени. В Ниппуре он оставил длинную надпись, рассказывающую об этом событии. В источнике, в котором говорится об окончательном изгнании кутиев, сказано, что они представляли нешуточную угрозу для Шумера. Однако у нас есть все основания для того, чтобы полагать, что постоянно они занимали только север, да и его защите они не придавали большого значения, рассредоточив незначительные военные силы или разместив в основных стратегически важных точках гарнизоны.

Кутии многое разрушили (например, в Ашшуре), но сами ничего не построили, не оставили после себя и не принесли ничего нового на территорию Месопотамии. Вместо этого, несомненно, сами они оказались под влиянием местной цивилизации. Во второй половине правления их династии некоторые цари-кутии носили имена семитского (Курум, Хабилькин, Ибранум, Пузур-Син, Сиум) или смешанного (Лаэрабум, Ирарум) происхождения. Надписи, сделанные по приказу их правителей (Эрридупизира, Элулумеша, Лаэрабума, Ярлаганды, Сиума), представляют собой клинописные тексты на аккадском языке. Помимо всего прочего, данный факт свидетельствует о том, что в основу цивилизации кутиев легла аккадская, а не шумерская культура. Возможно, они даже стали поклоняться некоторым аккадским богам (отождествляя их со своими собственными?). Лаэрабум называет Иштар и Сина «богами кутиев». К этому следует добавить, что он, а позднее и Ярлаганда и Сиум называли себя «могущественными царями кутиев». Пожалуй, это все, что мы о них знаем. Как было сказано выше, правление кутиев продолжалось на протяжении примерно одного столетия (2200?–2116 до н. э.). Остальное скрыто под покровом тайны.

О жизни некоторых крупных городов Шумера как в аккадский, так и в последующий период мы ничего не знаем, за исключением имен нескольких «царьков», или энси. Уром правили Ур-Урту, современник Саргона, Каку, живший в то же время, что и Римуш, Элили (возможно, живший в правление кутиев); в Адабе – Мескигала, современник Римуша; в Казаллу – Ашарид, живший также в правление Римуша; в Мараде – Липит-Или, сын Нарам-Суэна; Исином в царствование Маништушу правил человек, имя которого не сохранилось; в Умме – Месе, современник Саргона, Лу-Даму (в правление Римуша), Ашарид (в царствование Маништушу) и его сын Шурушкин, а во время владычества кутиев этим городом управлял Наммахани (в правление Ярлаганды) и Лугаль-аннатум (в царствование Сиума). Исследователям известны еще несколько имен, которые мы не сочли нужным упоминать в данной работе.

Как было сказано выше, в этот период (возможно, начиная с правления Шаркалишарри) лидирующее положение в Шумере занимал Урук. Однако мы ничего не знаем об истории города, кроме пяти имен правителей, упомянутых в Шумерском царском списке.

Единственным шумерским городом, историю которого мы можем более или менее точно восстановить, особенно подробно изложив ту ее часть, которая пришлась на период господства кутиев, является Лагаш. Судя по имеющимся в нашем распоряжении данным, именно этот город в данный период играл в Шумере лидирующую роль.

Начнем с того, что нам известны по меньшей мере имена нескольких энси города, современников правителей Аккада, которых они вынуждены были считать своими повелителями. К их числу относятся Кикуид, современник Римуша; Энгильса, живший в правление Маништушу; Ур-а, занимавший этот пост в царствование Нарам-Суэна; и Лугальушумгаль, живший в правление Нарам-Суэна и Шаркалишарри. Мы не знаем, в каком порядке следующие энси: Пузур-Мама, Ур-Уту, Ур-Мама, Лу-Баба, Лу-Гула и Каку – управляли Лагашем, который тогда, возможно, находился под властью одного из своих соседей (Урука?), ведь к тому времени шумерским городам удалось скинуть с себя власть Аккада. В любом случае Лагаш не играл большой роли в политике Шумера того времени.

Эта ситуация изменилась в правление последних шести энси: Ур-Бабы, Гудеа, Ур-Нингирсу, Пиригме, Ур-гара и Наммахани. Мы можем установить время их пребывания на этом посту (см. табл. III). Кроме того, нам известно, что данная должность была наследственной – сын (или зять) получал ее после смерти отца (тестя), благодаря чему образовалась настоящая династия, получившая название II династии Лагаша. Ведь эти люди, подобно представителям I династии Лагаша, сделали свой город столицей всего Шумера.

Несмотря на то что, рассказывая о данном периоде, мы продолжаем употреблять топоним «Лагаш», подразумевается под ним не современная Эль-Хиба, где располагался этот город, являвшийся столицей государства, а Гирсу (ныне Телло). Согласно сведениям, содержащимся в фрагментарном, но поддающемся расшифровке источнике, само государство занимало территорию более 160 гектаров, на которых располагались 17 «основных городов» и восемь «столиц областей», не говоря уже о различных селениях и деревушках (их, судя по дошедшим до нашего времени названиям, было около 40). Это описание позволяет нам составить очень четкое представление о шумерском городе-государстве, представлявшем собой с точки зрения географии настоящую небольшую страну.

Начиная с Ур-Бабы (ок. 2164–2144 до н. э.) правители Лагаша включили в свою сферу влияния большую часть территории Шумера. Ур-Баба не сумел бы сделать свою дочь Энанепаду верховной жрицей бога Нанны в Уре, если бы этот город не был бы в его власти (вспомним Саргона, назначившего на этот же «пост» свою дочь). Эриду, находившийся в зависимости от Ура, также должен был признать власть Лагаша. В одной из надписей Гудеа (ок. 2144–2124 до н. э.) сказано, что бог – покровитель Лагаша Нингирсу в составе процессии посещал храмы Эриду, на основании чего можно сделать вывод: они располагались на «подвластной» ему территории. Гудеа и его преемники оставили после себя надписи, где рассказывается о строительстве храмов не только в Уре, но и в Ниппуре, Адабе, Уруке, Бадтибире. Следовательно, к тому времени Лагаш стал господствовать над всем Шумером. Вполне справедливо будет назвать правителей этого города истинными преемниками царей Аккада, хотя их власть распространялась только на территорию Шумера, да и использовали они ее исключительно «по-шумерски».

Начнем с того, что правители Лагаша вернулись к системе городов-государств, характерной для Вавилонии (в особенности для Шумера) до появления там аккадцев. Они носили традиционный скромный титул энси, хотя порой и заимствовали кое-что у аккадских царей. Так, Гудеа назвал себя «богом Лагаша». Однако они были менее амбициозны и импульсивны, чем их выдающиеся предшественники. К примеру, правители Лагаша не предприняли ни одной попытки отправиться в завоевательный поход за пределы Шумера. Правда, в надписи Гудеа упоминается поход против Аншана и Элама, но он, скорее всего, носил оборонительный характер, так как, одержав победу, правитель Лагаша не стал захватывать территорию своих противников.

У нас есть все основания для того, чтобы полагать: энси Лагаша преследовали ту же цель, что и Саргон и его преемники, – они стремились получить монополию на торговлю определенными необходимыми товарами, а в результате – некоторую экономическую независимость. Но достигали этой цели они другими, более характерными для Шумера способами и полагались больше на торговлю, чем на завоевания. Агенты Гудеа побывали там, куда добирались войска Саргона, но при этом они были обычными купцами, не имевшими каких-либо политических целей.

В хранилища Лагаша с юга – из Мелуххи и Магана, Тильмуна и Губина (возможно, Джебель-эль-Ахдар на южном побережье Омарского залива) – потек поток из камня, древесины и металлов. Те же товары Гудеа привозили с востока – из Аншана и Элама, а также из расположенного еще дальше горного района Бахтиари, Адамдуна и Аратты; с севера – из Кимаша и Кагалада (к северу от Джебель-Хамрин), Магды и Барме (в районе совр. Киркука); с северо-запада – из района среднего течения Евфрата и даже из Северной Сирии, располагавшейся выше по течению реки, из Басаллы (упоминается в надписи Шаркалишарри под названием Басар), Тидана (несомненно, располагавшегося неподалеку), Урсу и Эблы в верхнем течении Евфрата и даже с районом в окрестностях горного хребта Аманус. Возможно, Лагашу удалось установить торговые отношения с еще более отдаленными регионами – Менуа, Хаххумом и народами, жившими у горы Урингераз (возможно, имеется в виду склон Таврских гор или даже Каппадокийское нагорье в Анатолии). Иными словами, Гудеа поддерживал торговые связи с теми же районами, что и правители Аккадской державы, только его имя звучало там из уст не солдат, а торговцев. Гудеа даже сумел заключить договор, гарантирующий его людям свободный проход по территории, контролируемой кутиями.

В Лагаш, вероятно, прибывало меньшее количество товаров, чем в Аккад, но обходились они правителям шумерской столицы гораздо дешевле. Ведь для того, чтобы их получать, не нужно было организовывать военные походы или содержать многочисленные гарнизоны, а также громоздкий бюрократический аппарат.

Правителя перестали считать исключительным грозным существом, какими были в глазах подданных Саргон и его преемники. Он, как и прежде, стал простым энси города. При этом город Гудеа был не менее процветающим, чем Аккад, и, возможно, подвергался гораздо меньшей опасности.

Ничто не может так явно свидетельствовать о процветании Лагаша, как масштабы общественных работ, запланированных и осуществленных Ур-Бабой, а затем и (особенно) Гудеа. Представители II династии Лагаша возводили здания в столице, по всей территории своего государства и во многих подвластных им городах. В одной за другой датировочных формулах годы называются в честь какого-то общественного благодеяния. При этом все они не имеют ничего общего с войной – речь идет о сооружении каналов, проведении ирригационных и осушительных работ (2-й и 3-й годы правления Ур-Бабы, 4-й год пребывания Гудеа на посту энси и 3-й – правителя, имя которого не сохранилось), перестройке и восстановлении общественных зданий (4-й год правления Ур-Бабы, 3-й (?) – Гудеа), возведении святилищ в городе (5-й год правления Ур-Бабы, 2-й, 10-й, 14-й и 15-й – Гудеа) и в других местах (6-й год пребывания Ур-Бабы на посту энси).

К числу других событий, достойных увековечивания в датировочных формулах, относились изготовление культовых предметов (5-й, 6-й, 7-й (?), 9-й, 11-й и 12-й годы правления Гудеа) и назначение чиновников и жрецов (8-й и 13-й годы прав ления Гудеа, 3-й, 4-й и 5-й – Ур-Нингирсу, 2-й – Пиригме и 2-й год правления неизвестного энси). О тех же мирных, полезных и целенаправленных деяниях говорится в царских надписях. В честь восстановления и освящения Энинну, святилища бога – покровителя города Нингирсу, Гудеа сочинил две длинные поэмы, записанные на глиняных цилиндрах.

Выше уже было сказано о том, что представители II династии Лагаша, особенно Ур-Баба и Гудеа, принесли мир и процветание в город и в Шумер в целом. Теперь следует сказать, что их деятельность также способствовала расцвету искусства и литературы. Сделать это довольно легко, так как до нашего времени сохранилось огромное число артефактов и письменных источников.

Культура этого периода носит исключительно шумерский характер. Использовались шумерские топонимы, а все надписи, а также источники, позволяющие нам судить о повседневном взаимодействии людей, – на шумерском языке. В нашем распоряжении имеются другие тексты, посвятительные надписи на статуях Гудеа и его два цилиндра, ставшие первыми достаточно длинными произведениями, написанными на этом языке. Со времени, предшествовавшего воцарению Саргона, язык изменился, но все еще оставался чистым, «классическим». Литературные произведения сохранили традиционную для Шумера форму, для скульптуры по-прежнему была характерна холодность. Тем не менее во всех сферах культуры прослеживается аккадское влияние. В шумерский лексикон вошло некоторое количество новых слов, заимствованных у семитов и писавшихся примерно так же, как и по-аккадски. Из языка, на котором говорили на севере, в шумерский пришел ряд оборотов речи. Резчики по камню и скульпторы заимствовали технику и эстетические каноны у аккадских мастеров. В целом создается впечатление, будто шумерские художники стали терять способность созидать, больше копировали, чем придумывали.

То же – сохранение характерных для Шумера форм, на которые оказывало большое (и все усиливавшееся) влияние аккадское наследие, – относится и к религии. Пантеон и ритуал оставались чисто шумерскими, но религиозное чувство, теологические представления о природе божественной силы и самих богах, очевидно, изменились под влиянием аккадцев.

Таким образом, правителям Лагаша удалось возродить древний Шумер, для которого, однако, стали характерны новые черты, сформировавшиеся под увеличивавшимся аккадским влиянием. Держава погибла, но в сфере культуры Аккад продолжил завоевывать Месопотамию.

После смерти Ур-Нингирсу (ок. 2124–2119 до н. э.) и Пиригме (ок. 2119–2117 до н. э.) Лагаш стал слабеть и терять свою лидирующую позицию, возможно из-за роста влияния Урука. Царем этого города с 2116 по 2110 г. до н. э. был Утухенгаль, восстановивший его власть над югом, причем (по крайней мере, частично) за счет Лагаша. Нам известно, что в начале своего правления он захватил Ур и назначил правителем этого города одного из своих военачальников, которого звали Ур-Намму и которому суждено было через некоторое время стать более великим царем, чем его господин.