Текст книги "Исследование о природе и причинах богатства народов. Книги 4–5"

Вывозная премия на хлеб необходимым образом оказывает такое же действие, как и эта нелепая политика Испании и Португалии. Независимо от фактического состояния сельского хозяйства она несколько удорожает наш хлеб на внутреннем рынке сравнительно с тем, сколько он стоил бы при данном состоянии сельского хозяйства, и несколько удешевляет его на рынке внешнем; а так как средняя денежная цена хлеба определяет более или менее денежную цену всех других товаров, премия значительно понижает стоимость серебра на внутреннем рынке и имеет тенденцию немного повышать ее на внешнем. Она позволяет иностранцам, в особенности голландцам, не только питаться нашим хлебом по более дешевой цене, но иногда даже подешевле, чем может иметь его наш собственный народ, – так уверяет нас безусловный авторитет сэр Мэтью Деккер[20]20
  [Decker M. An essay on the Causes of the decline of the Foreign Trade, consequently of the Value of the Lands of Britain, and on the Means to Restore Both: Begun in the Year 1739. London, 1744.]


[Закрыть]. Премия не позволяет нашим производителям поставлять свои товары за такое небольшое количество серебра, за какое они могли бы отдавать их при отсутствии премии, и дает голландцам возможность поставлять их за меньшее количество серебра. Она имеет тенденцию удорожать несколько наши мануфактурные изделия на всех рынках, а изделия голландцев – несколько удешевлять, а следовательно, давать их промышленности двойное преимущество перед нашей собственной.

Так как премия повышает на внутреннем рынке не столько действительную, сколько номинальную стоимость нашего хлеба, так как она увеличивает не количество труда, которое определенное количество хлеба может содержать и занимать, а только количество серебра, на которое оно обменивается, то оно задерживает развитие наших мануфактур, не оказывая сколько-нибудь значительных услуг нашим фермерам или землевладельцам. Конечно, она дает тем и другим несколько больше денег, и, пожалуй, будет трудновато убедить большинство их, что это отнюдь не оказывает им значительной услуги. Но если стоимость этих денег, т. е. количество труда, предметов продовольствия и всякого рода продуктов отечественного производства, которое можно купить на эти деньги, понижается, и притом понижается пропорционально увеличению их количества, то польза от этого будет почти только номинальная и воображаемая.

Во всем государстве имеется только один класс, которому премия была или может быть действительно полезна. Это – торговцы хлебом, экспортеры и импортеры хлеба. В урожайные годы премия необходимо вызывала более значительный вывоз, чем это было бы при отсутствии ее; препятствуя изобилию одного года восполнять скудость другого, она в неурожайные годы вызывала больший ввоз, чем это было бы необходимо в противном случае. В обоих случаях она увеличивала обороты хлеботорговцев, а в неурожайные годы она не только давала им возможность ввозить большее количество хлеба, но и продавать его по лучшей цене, а следовательно, и с большей прибылью, чем это было бы, если бы не была более или менее устранена возможность восполнять недостаток хлеба в одном году обилием его в другом. В соответствии с этим именно среди этого класса я наблюдал наибольшее стремление сохранить или возобновить вывозную премию.

Наши землевладельцы, вводя высокие пошлины на ввозимый иностранный хлеб, которые в годы среднего урожая равносильны запрещению ввоза, и устанавливая премию, подражали, по-видимому, поведению владельцев наших мануфактур. При помощи первых они закрепляли за собою монополию на внутреннем рынке, а при помощи второй пытались помешать тому, чтобы этот рынок оказался когда-либо переполненным их товаром. Посредством обоих этих мероприятий они старались повысить действительную стоимость хлеба точно таким же образом, как наши владельцы мануфактур посредством таких же мер повышали действительную стоимость различных видов мануфактурных изделий. Они, вероятно, не обратили внимания на большое и существенное различие, самой природой установленное, между хлебом и почти всеми другими товарами. Когда посредством монополии на внутреннем рынке или вывозной премии вы даете владельцам наших шерстяных или полотняных мануфактур возможность продавать их товары по несколько более высокой цене, чем они могли бы без этого получить за них, вы повышаете не только номинальную, но и действительную цену этих товаров. Вы делаете их эквивалентными большему количеству труда и предметов существования; вы увеличиваете не только номинальную, но и действительную прибыль, действительное богатство и доход этих владельцев мануфактур; вы даете им возможность или самим жить лучше, или занимать большее количество рабочих на своих мануфактурах. Вы оказываете этим владельцам мануфактур действительное поощрение и направляете к ним большее количество труда страны, чем это, вероятно, было бы при естественном ходе вещей. Но когда посредством таких же мероприятий вы повышаете номинальную или денежную цену хлеба, вы не повышаете его действительную стоимость – вы не увеличиваете действительное богатство, действительный доход наших фермеров или землевладельцев, вы не поощряете производства хлеба, так как вы не даете им возможности содержать и занимать больше рабочих для выращивания его. По самой природе вещей хлеб имеет определенную действительную стоимость, которая не может быть изменена одним лишь изменением его денежной цены. Никакая вывозная премия, никакая монополия на внутреннем рынке не могут повысить эту стоимость. Самая свободная конкуренция не в состоянии понизить ее. Во всем мире стоимость эта равна количеству труда, которому она может дать содержание, и в каждой отдельной местности она равняется количеству труда, которое – обильно, умеренно или скудно в зависимости от обычного уровня существования рабочих в этой местности – она может содержать. Шерстяные материи или полотно не являются регулирующими товарами, которыми в конечном счете должна измеряться и определяться действительная стоимость всех других товаров; таким товаром является хлеб. Действительная стоимость всякого другого товара измеряется и определяется в конечном счете отношением его средней денежной цены к средней денежной цене хлеба. Действительная стоимость хлеба не изменяется вместе с теми изменениями его средней денежной цены, которые иногда происходят от одного столетия к другому. В результате этих изменений изменяется лишь действительная стоимость серебра.

Вывозные премии на любой продукт отечественного производства вызывают, во-первых, то общее возражение, которое может быть выдвинуто против всех вообще мероприятий меркантилистической системы, а именно что они насильственно направляют некоторую часть труда страны в русло, менее выгодное, чем то, по какому он направлялся бы, будучи предоставлен самому себе; во-вторых, то специальное возражение, что они направляют его не только в менее выгодное, но и фактически в невыгодное русло; торговля, которую можно вести только при существовании вывозной премии, обязательно должна быть убыточной торговлей. Вывозная премия на хлеб вызывает то дальнейшее возражение, что она ни в каких отношениях не может увеличивать производства того продукта, которое она имеет в виду поощрять. Таким образом, наши землевладельцы, требуя установления премии, хотя и подражали при этом нашим купцам и владельцам мануфактур, не проявили того правильного понимания своих собственных интересов, которое обычно руководит поведением этих двух других классов общества. Они обременили общественный доход весьма значительным расходом; они взвалили очень тяжелый налог на всю массу народа, но не увеличили в сколько-нибудь значительной мере действительную стоимость своего собственного товара; понизив несколько действительную стоимость серебра, они в известной мере затруднили развитие всей вообще промышленности страны и вместо того, чтобы подвинуть вперед, более или менее замедлили улучшение своих собственных земель, которое необходимо зависит от общего состояния промышленности страны.

Могут предположить, что в целях поощрения производства какого-нибудь продукта более непосредственное действие будет иметь премия за производство, а не вывозная премия. Кроме того, такая премия будет облагать народ только одним налогом, а именно тем, который ему придется вносить для выплаты этой премии. Вместо того чтобы повышать, она будет иметь тенденцию понижать цену данного продукта на внутреннем рынке, а потому, не налагая на народ второго налога, она сможет по крайней мере отчасти возмещать ему то, что он внес в виде первого налога. Однако премии за производство выдавались очень редко. Предрассудки, привитые меркантилистической системой, приучили нас думать, что национальное богатство создается главным образом вывозом, а не производством. В соответствии с этим вывоз больше поощрялся как более непосредственное орудие привлечения денег в страну. Вместе с тем утверждали, что премии за производство, как это выяснилось на опыте, в большей степени допускают обманы, чем вывозные премии. Не знаю, насколько это справедливо. Очень хорошо известно, что вывозными премиями злоупотребляли для многочисленных надувательств. Но отнюдь не в интересах купцов и владельцев мануфактур, главных изобретателей всех этих мер, чтобы внутренний рынок был переполнен их товарами – явление, которое может иногда вызывать премия за производство. Это переполнение устраняет вывозная премия, позволяя им отправлять за границу излишки и поднимая цену остающегося на внутреннем рынке продукта. Ввиду этого из всех мероприятий меркантилистической системы купцы и владельцы мануфактур больше всего одобряют именно эту меру. Мне приходилось слышать, что предприниматели определенной отрасли промышленности вступали между собою в частное соглашение о выдаче из их собственного кармана премии за вывоз определенной доли товаров, составлявших предмет их торговли. Эта мера действовала так удачно, что более чем удваивала цену товаров на внутреннем рынке, несмотря на значительное увеличение производства. Действие же вывозной премии на хлеб следует считать совершенно противоположным, если она вела к понижению денежной цены этого товара.

Впрочем, нечто вроде премии за производство предоставлялось в некоторых специальных случаях. Близкими по своему характеру подобным премиям следует, пожалуй, считать потонные премии, выдаваемые ловцам сельдей и китоловам. Можно предполагать, что они непосредственно ведут к удешевлению на внутреннем рынке определенных товаров. В других отношениях их действие следует признать аналогичным действию вывозных премий. Благодаря им часть капитала страны употребляется на снабжение рынка товарами, цена которых не покрывает издержек вместе с обычной прибылью на капитал.

Но хотя потонные премии этим рыболовным предприятиям не содействуют увеличению богатства нации, можно, пожалуй, думать, что они содействуют ее обороне, поскольку увеличивают численность ее моряков и судов. Это, пожалуй, может быть достигнуто иногда посредством таких премий с гораздо меньшими издержками, чем посредством содержания большого, если позволено так выразиться, постоянного флота наподобие постоянной армии.

Вопреки этим благоприятным предположениям нижеследующие соображения заставляют меня полагать, что при установлении по крайней мере одной из этих премий законодательство сделало грубую ошибку.

1) Премия за ловлю сельдей на парусниках представляется слишком высокой.

С начала зимнего рыболовного сезона 1771 г. до конца зимнего рыболовного сезона 1781 г. потонная премия на сельдяной промысел на мелких парусниках равнялась 30 шилл. за тонну. За эти одиннадцать лет весь улов от мелкого сельдяного промысла в Шотландии достигал 378 347 бочонков[21]21
  [Под бочонком здесь подразумевается так называемый «английский баррель», равный 4,5 бушелям, что составляет около 164 л.]


[Закрыть]. Сельдь, выловленная в море и тут же засоленная, называется сельдью морской заготовки. Для того чтобы сделать ее так называемой продажной сельдью, необходимо перебрать ее, добавив некоторое количество соли. Поэтому считают, что из трех бочонков с сельдью морской заготовки получаются обычно два бочонка продажных сельдей. Таким образом, общий улов продажной сельди за эти 11 лет выразится, согласно этому расчету, только в 252 231¹/₃ бочонка. За эти 11 лет потонной премии было всего выплачено 155 463 ф. 11 шилл., или 8 шилл. 2¹/₄ п. за каждый бочонок с сельдью морской заготовки и 12 шилл. 3³/₄ п. за каждый бочонок продажной сельди.

Для заготовки этой сельди употребляется иногда шотландская соль, иногда заграничная; та и другая предоставляется рыбопромышленникам освобожденной от всякого акциза. Акциз на шотландскую соль составляет в настоящее время 1 шилл. 6 п., а акциз на заграничную соль – 10 шилл. за бушель. На бочонок сельдей требуется, согласно расчетам, около одного бушеля с четвертью заграничной соли; шотландской соли требуется в среднем два бушеля. Если сельди предназначаются для вывоза, этот акциз совсем не взыскивается; если они предназначаются для внутреннего потребления, уплачивается с каждого бочонка всего 1 шилл., безразлично, заграничная или шотландская соль была употреблена на заготовку. Таков был размер старинного шотландского акциза с бушеля соли, т. е. того количества, которое считалось необходимым для заготовки бочонка сельдей. В Шотландии заграничная соль очень мало употребляется для других целей, кроме засолки сельдей. Но с 5 апреля 1771 г. по 5 апреля 1782 г. количество ввезенной заграничной соли достигло 936 974 бушелей, по 84 ф. в каждом, а количество шотландской соли, доставленной соляными предприятиями рыбопромышленникам, не превышало 168 226 бушелей, по 56 ф. в каждом. Отсюда явствует, что при засолке сельдей употребляется главным образом заграничная соль. Кроме того, за каждый бочонок сельдей, вывозимый за границу, выдается премия в 2 шилл. 8 п., а вывозится больше двух третей всего улова сельдей мелких парусников. Если принять в соображение все эти факты, то окажется, что за эти 11 лет каждый бочонок сельдей улова мелких парусников, на заготовку которого была употреблена шотландская соль, при вывозе его за границу обходится правительству в 17 шилл. 11³/₄ п., а при назначении его для внутреннего потребления – в 14 шилл. 3³/₄ п. и что каждый бочонок, на заготовку которого была употреблена заграничная соль, при вывозе его за границу обходился правительству в 1 ф. 7 шилл. 5³/₄ п., а при назначении его для внутреннего потребления – 1 ф. 3 шилл. 9³/₄ п. Цена бочонка продажных сельдей хорошего качества колеблется от 17–18 до 24–25 шилл., равняясь в среднем одной гинее[22]22
  См. расчет в конце настоящей главы (с. 162–165).


[Закрыть].

2) Премия, установленная для промысла сельдей, представляет собой потонную премию и пропорциональна вместимости судна, а не успешности или усердию ловцов; и я боюсь, что слишком часто суда снаряжались с единственной целью вылавливать не рыбу, а премию. В 1759 г., когда премия достигала 50 шилл. за тонну, весь промысел на мелких парусниках Шотландии дал всего только четыре бочонка сельдей морской заготовки. В этом году каждый бочонок сельдей морской заготовки потребовал от правительства затраты на одну только премию 113 ф. 15 шилл., а бочонок продажной сельди – 159 ф. 7 шилл. 6 п.

3) Самый характер промысла по ловле сельдей, за который выдавалась премия (на палубных судах вместимостью от 20 до 80 т), по-видимому, приспособлен не столько к условиям Шотландии, сколько к условиям Голландии, откуда он, как кажется, заимствован. Голландия расположена на большом расстоянии от морей, в которые главным образом устремляются сельди, и потому может вести этот промысел только на палубных судах, которые могут забирать с собой достаточно воды и провизии для рейса в далекое море. Но Гебридские, или Западные, острова, острова Шетландские, северные и северо-западные берега Шотландии, по соседству с которыми главным образом ведется ловля сельдей, повсюду прорезаются морскими заливами, глубоко вдающимися в сушу и называющимися на местном языке морскими озерами. В эти-то морские озера преимущественно и стекаются сельди в те периоды, когда посещают эти воды: эта рыба, а также и многие другие виды рыб, как меня уверяли, появляются не регулярно и не всегда. Ввиду этих обстоятельств ловля рыбы с баркасов представляется наиболее приспособленной к специальным условиям Шотландии, ибо рыбаки доставляют сельдь на берег сейчас же после того, как выловят ее, для заготовки или потребления в свежем виде. Но значительное поощрение, оказываемое рыбному промыслу на парусных судах выдачей премии в 30 шилл. за тонну, неизбежно наносит ущерб баркасному промыслу, который, не получая никакой премии, не может доставлять свой улов на рынок на таких же условиях, на каких доставляют его промышляющие на парусных судах. Благодаря этому почти совсем пришел в упадок рыбный промысел на баркасах, который до введения премии для парусных судов был очень значителен и, как передают, давал занятие не меньшему числу людей, чем в настоящее время занято промыслом на парусных судах. Впрочем, должен признать, что относительно прежних размеров этого ныне подорванного и заброшенного рыбного промысла я не могу говорить с большой точностью. Так как никакой премии не выдавалось на участвующие в промысле баркасы, таможенные и соляные чиновники не вели регистрацию их.

4) Во многих частях Шотландии в течение известных периодов года сельди составляют довольно значительную часть питания простого народа. Премия, понижающая их цену на внутреннем рынке, могла бы много содействовать улучшению положения многочисленных наших соотечественников, которые не всегда обладают достатком. Но премия, предоставленная сельдяному промыслу на парусниках, совсем не содействует этой благой цели. Она разорила баркасный рыбный промысел, который лучше всего приспособлен для снабжения внутреннего рынка, и добавочная вывозная премия в 2 шилл. 8 п. за бочонок ведет к вывозу за границу большей части улова (более двух третей). Меня уверяли, что 30–40 лет тому назад, до введения премий для промысла на парусниках, 16 шилл. за бочонок составляли обычную цену белых сельдей. Лет 10–15 тому назад, когда баркасный рыбный промысел не был еще совершенно уничтожен, цена колебалась, как сообщают, в пределах от 17 до 20 шилл. за бочонок. В течение последних пяти лет она в среднем достигала 25 шилл. за бочонок. Впрочем, такая высокая цена могла вызываться малым количеством сельдей у берегов Шотландии. Точно так же я должен заметить, что самый бочонок, который продается обычно вместе с сельдью и цена которого включена во все приведенные выше цены, со времени начала американской войны вздорожал вдвое против прежнего, а именно – с 3 до 6 шилл. Должен равным образом заметить, что сообщения, полученные мною относительно цен прежних лет, отнюдь не сходятся друг с другом и не единодушны и один старик, отличающийся большой точностью и опытностью, уверял меня, что более 50 лет тому назад обычная цена бочонка хорошей продажной сельди равнялась одной гинее, и эту цену, мне кажется, можно и для настоящего времени считать средней ценой. Как бы то ни было, все сообщения, кажется мне, сходятся в том, что цена на внутреннем рынке не понизилась в результате введения премии для промысла на парусниках.

Если рыбопромышленники после предоставления им таких щедрых премий продолжают продавать свой товар по прежней или даже еще более высокой цене, чем обычно продавали раньше, то можно ожидать, что их прибыли будут очень высоки, и весьма вероятно, что прибыли некоторых из них действительно таковы. Однако по общему правилу, как я имею все основания полагать, дело обстоит совершенно иначе. Обычное действие подобных премий выражается в том, что они поощряют опрометчивых предпринимателей браться за дело, которого они не понимают, и то, что они теряют в результате собственной неосмотрительности и незнания, с избытком поглощает все то, что они могут выгадать благодаря чрезвычайной щедрости правительства. В 1750 г., тот самый закон, который впервые устанавливает премию в 30 шилл. за тонну в целях поощрения ловли сельдей (закон, изданный в 23-й год правления Георга II, глава 24), учреждал также акционерную компанию с капиталом в 500 тыс. ф., причем акционерам (помимо всех прочих поощрительных мер: только что упомянутой потонной премии, вывозной премии в 2 шилл. 8 п. за бочонок, безакцизного отпуска британской и иностранной соли) на протяжении 14 лет предоставлялось право получать на каждые 100 ф., подписанные ими и внесенные в капитал общества, по 3 ф. в год, выплачиваемые им главным заведующим таможенными сборами равными долями каждые полгода. Помимо этой большой компании, председатель и директора которой должны были жить в Лондоне, разрешалось учреждение различных рыбопромышленных контор во всех внешних портах королевства при условии подписки в капитал каждой из них не менее 10 тыс. ф., причем они должны были вести операции на свой собственный риск. Этим малым конторам были предоставлены такие же ежегодные дотации и такие же поощрения разного рода, как и большой лондонской компании. Капитал большой компании был скоро полностью внесен, а в различных внешних портах королевства возникло несколько рыбопромышленных контор.

Несмотря на эти поощрения, почти все эти компании, как большие, так и малые, потеряли весь или большую часть своего капитала; в настоящее время от них почти не осталось следа, и промысел по ловле сельдей ныне целиком или почти целиком ведется отдельными предпринимателями.

Если какая-либо отдельная отрасль мануфактур необходима для защиты общества, не всегда будет благоразумно оставаться зависимыми в деле снабжения ее изделиями от наших соседей, и может оказаться целесообразным обложение всех других отраслей промышленности для поддержания ее, если она иначе не может существовать внутри страны. Этот принцип может, пожалуй, оправдывать выдачу премий на вывоз парусины и пороха британской выделки.

Но хотя очень редко может оказаться разумным обложение налогом труда широкой массы народа в целях поддержания труда какого-нибудь одного разряда владельцев мануфактур, однако при расточительности, свойственной периодам большого процветания, когда публика получает больший доход, чем может с толком употребить, можно, пожалуй, признать такие премии излюбленным отраслям мануфактур не менее естественными, чем всякий другой ненужный расход. В деле государственных, как и частных, расходов ссылкой на большое богатство часто считают возможным оправдать большую расточительность, но, конечно, требуется нечто большее, чем нормальная глупость, чтобы продолжать такую расточительность в периоды общих затруднений и нужды.

Так называемые премии нередко представляют собою не что иное, как возврат пошлин, и к ним поэтому в таких случаях неприложимы те возражения, какие делаются против премий в собственном смысле слова. Премия, например, за вывозимый рафинад может рассматриваться как возврат пошлины, взимаемой с сахарного песку, из которого он выделывается; премия за вывозимый выделанный шелк – как возврат пошлины с ввозимого шелка-сырца и трощеного шелка; премия за вывозимый порох – как возврат пошлины с ввозимой серы и селитры. На таможенном языке только те выдачи называются возвратом пошлин, которые предоставляются за товары, вывозимые в той же самой форме, в какой они ввезены. Когда их форма так изменяется при мануфактурной переработке, что они получают новое обозначение, эти выдачи называются премиями.

Награды, даваемые обществом художникам или мануфактуристам, которые выделяются в своей специальности, не могут вызывать тех же возражений, как премии вышеописанного характера. Поощряя выдающиеся способности и умение, они служат поддержанию соревнования между работниками, занятыми в этих специальностях, но недостаточно велики для того, чтобы направлять в какую-либо из них бо́льшую долю капитала страны, чем это было бы при отсутствии таких наград. Они имеют тенденцию не нарушать естественное равновесие занятий, а сделать работу, выполняемую в каждом из них, возможно более искусной и совершенной. Кроме того, расход на такие награды незначителен, тогда как премии требуют очень больших расходов. Одна только премия на хлеб обходилась иногда государству в течение года более чем в 300 тыс. ф.

Премии иногда называются наградой, как возвратные пошлины, иногда называются премиями. Но мы должны во всех случаях считаться с сущностью вещей, не обращая внимания на слова.

Отступление по вопросу о хлебной торговле и хлебных законах

Я не могу закончить эту главу относительно премий, не указав, что совершенно незаслуженны похвальные отзывы, которыми удостаивали закон, устанавливающий премию на вывозимый хлеб, и связанную с ним систему мероприятий. Специальное выяснение природы хлебной торговли и изучение главных законов Великобритании, относящихся к ней, достаточно подтвердит справедливость этого утверждения. Важность этого вопроса должна оправдать размеры нашего отступления.

Хлебная торговля состоит из четырех различных ветвей, которые, хотя и могут иногда вестись все одним и тем же лицом, по самому характеру своему представляют собою четыре самостоятельные и особые отрасли торговли. Это, во-первых, торговля хлебом внутри страны; во-вторых, импортная торговля для внутреннего потребления; в-третьих, экспортная торговля хлебом страны для иностранного потребителя и, в-четвертых, транзитная торговля хлебом – ввоз хлеба в целях обратного вывоза.

I. Интересы торговца хлебом внутри страны и широких слоев народа, как бы они ни казались противоположными с первого взгляда, совершенно тождественны даже в годы сильнейшего неурожая. В интересах торговца поднимать цену своего хлеба так высоко, как этого требует скудость урожая, и в его интерес никогда не может входить поднятие ее выше этого уровня. Поднимая цену, он ограничивает потребление и заставляет всех, а в особенности низшие классы народа, более или менее соблюдать бережливость и умеренность. Если чрезмерным повышением цены он уменьшает потребление столь значительно, что запасы урожая могут превысить потребление до следующей жатвы и оставаться у него некоторое время после того, как начнет поступать хлеб нового урожая, он рискует не только потерять оставшийся хлеб в силу естественных причин, но и оказаться вынужденным продать оставшийся хлеб по гораздо более дешевой цене, чем мог получить за него несколькими месяцами раньше. Если он поднимет цену недостаточно высоко и благодаря этому так мало ограничит потребление, что запасов урожая не хватит до новой жатвы, он не только теряет часть прибыли, которую мог бы в противном случае получить, но и заставляет народ терпеть до нового урожая если не тягости дороговизны, то убийственные ужасы голода. В интересах народа, чтобы его потребление за день, неделю и месяц по возможности точно соответствовало запасам урожая. Интересы торговца хлебом внутри страны таковы же. Снабжая население по возможности соответственно такому расчету, он, наверное, продаст свой хлеб по наиболее высокой цене и с наибольшей прибылью; а знание им состояния запасов и размеров своей ежедневной, еженедельной, месячной продажи позволяет ему судить с большей или меньшей точностью, в какой мере население действительно снабжается указанным образом. Не имея в виду соблюдения интересов населения, он неизбежно побуждается ради соблюдения своих собственных интересов обращаться с ним даже в годы неурожая совсем так, как осмотрительный капитан корабля иногда оказывается вынужден обращаться со своим экипажем. Когда он предвидит, что провианта может не хватить, он сажает его на уменьшенную порцию. Из избытка предосторожности он иногда делает это при отсутствии действительной необходимости, тем не менее все неудобства, которые от этого может терпеть экипаж, незначительны в сравнении с опасностью, страданиями и гибелью, которым может иногда подвергнуться команда при менее предусмотрительном поведении. Хотя точно так же торговец хлебом внутри страны может нередко под влиянием чрезмерной жадности поднять цену на хлеб несколько выше, чем это требуется недостатком хлеба, все же все те неудобства, которые население может испытывать благодаря такому образу действий, фактически избавляющему их от голода в конце года, будут незначительны в сравнении с тем, что им пришлось бы пережить, если бы он в начале года проявил меньшую строгость. Хлеботорговец сам, скорее всего, пострадает от такой чрезмерной жадности, и не только ввиду возмущения, которое он в таком случае возбудит против себя, но также и потому, что, если даже он сумеет избежать последствий этого возмущения, все же у него на руках к концу года останется непроданный хлеб, который, если новый урожай окажется более благоприятным, ему придется продать по более низкой цене, чем это могло бы быть в противном случае.

Конечно, если бы было возможно, чтобы одна большая торговая компания захватила в свои руки весь урожай обширной страны, в ее интересах было бы, пожалуй, поступать с ним так, как голландцы, по рассказам, поступают с пряностями с Молуккских островов, а именно уничтожают или выбрасывают в море значительную часть их, чтобы удержать на высоком уровне цену оставшегося количества. Но даже с помощью принудительного воздействия закона вряд ли возможно установить такую всеобъемлющую монополию в отношении хлеба; и всюду, где закон охраняет свободу торговли, хлеб из всех товаров труднее всего сосредоточить в одних руках или монополизировать при помощи немногих крупных капиталов, скупающих значительную часть его. Стоимость хлеба не только намного превышает размеры капиталов тех немногих частных лиц, которые попытались бы его скупить, но даже при предположении, что этих капиталов достаточно для скупки всего хлеба, ее делает вообще неосуществимой самый способ, каким производится хлеб. Так как во всех культурных странах хлеб представляет собою продукт, потребляемый больше всего, то на производство хлеба затрачивается большее количество труда, чем на производство всякого другого продукта. Далее, когда снимается жатва, хлеб оказывается по необходимости распределенным между бо́льшим числом владельцев, чем всякий иной товар, и их никак нельзя собрать в одно место, как небольшое число независимых владельцев мануфактур; они необходимо разбросаны по всем концам страны. Эти первоначальные владельцы или непосредственно снабжают потребителей в своей округе, или снабжают других торговцев хлебом внутри страны, которые в свою очередь снабжают им потребителей. Поэтому торговцы хлебом внутри страны, включая фермера и булочника, по необходимости более многочисленны, чем торговцы всяким другим товаром, и разбросанность их делает для них вообще невозможным вступать в какие-либо общие соглашения. Ввиду этого, если в неурожайный год один из них увидит, что у него на руках значительно больше хлеба, чем он может рассчитывать продать по существующей цене до нового урожая, он ни за что не станет держаться этой цены в убыток самому себе и лишь к выгоде своих соперников и конкурентов, а сейчас же понизит ее, чтобы сбыть свой хлеб до того, как станет поступать хлеб нового урожая. Те же соображения, тот же самый интерес, которые определяют в данном случае образ действия одного торговца, будут определять и образ действий всякого другого и побуждать их всех продавать свой хлеб по цене, наиболее соответствующей, по их крайнему разумению, недостатку или обилию его в данном году.