Текст книги "Карантин. COVID-19 – вирус, который потряс мир"

Ужас, который возникал от неспособности режима взять под контроль пандемию, быстро сменился более общими политическими требованиями. В пятницу, 7 февраля, было опубликовано открытое письмо, подписанное профессорами одного из известных уханьских университетов, в котором содержался призыв к властям Уханя уважать свободу слова, гарантированную Конституцией Китая. Еще одно письмо в адрес Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП), подписанное известными представителями интеллигенции, начиналось со следующего заявления: «Мы требуем, чтобы начиная с сегодняшнего дня ни один гражданин Китая не чувствовал угрозы со стороны государственного аппарата или какой-либо политической группы в связи с его или ее выступлениями… Государство должно немедленно отменить цензуру общественных средств массовой информации и перестать закрывать или блокировать аккаунты»[178]178
  S. Yu, “Coronavirus Death Toll Tops Sars as Public Backlash Grows,” Financial Times, February 9, 2020.


[Закрыть]. Еще за несколько недель до этого авторитет Си Цзиньпина казался непререкаемым. Теперь же цензура боролась за то, чтобы помешать пользователям интернета постить строки из мюзикла «Отверженные» (Les Miserables): «Слышишь в песне зов людей?» – слова, которые незадолго до этого были выбраны в качестве гимна неповиновения протестующими в Гонконге.

7 февраля руководство Коммунистической партии Китая столкнулось с самыми серьезными вызовами. Однако этот момент стал также и поворотной точкой в действиях правительства. Волна протеста была жестко подавлена. Цензура совсем разбушевалась. Посты в средствах массовой информации мгновенно уничтожались. Куда-то исчезли местные уханьские журналисты, которые осмеливались размещать в интернете видео с критическим контентом. Сюй Чжанжунь был помещен под домашний арест и полностью отрезан от внешнего мира[179]179
  V. Yu and E. Graham-Harrison, “‘Tis May Be the Last Piece I Write’: Prominent Xi Critic Has Internet Cut After House Arrest,” Guardian, February 16, 2020.


[Закрыть].

Органы безопасности Коммунистической партии Китая сами по себе уже вызывают страх. Однако репрессии оказались эффективными еще и потому, что они сочетались с успешными мероприятиями по контролю над эпидемией. К середине февраля, насколько можно судить по имеющимся данным, количество госпитализированных в китайские больницы с диагнозом COVID-19 начало быстро уменьшаться. Это означало, что в борьбе с главной эпидемиологической вспышкой лишь в одной провинции – Хубэе – Пекин использовал ресурсы народа численностью 1,4 млрд человек. Благодаря помощи военных правительству удалось собрать свыше 40 000 медицинских работников в первую очередь в горячей точке – Ухане, а затем перебросить их на остальную часть провинции[180]180
  M. Zanin et al., “The Public Health Response to the COVID-19 Outbreak in Mainland China: A Narrative Review,” Journal of Toracic Disease 12, no. 8 (2020): 4434–49.


[Закрыть].

Было чрезвычайно важно сдержать распространение эпидемии и тем самым приобрести стратегическую гибкость. В этом сражении ключевой точкой был Пекин. В 2003 г., во время эпидемии SARS, действия муниципальных властей в столице оказались крайне неэффективными. Теперь, в 2020-м, к 10 февраля в Пекине было зарегистрировано 337 больных с подтвержденным диагнозом COVID-19, гораздо большее количество находилось под подозрением. Власти опасались, что если после праздников в стране возобновится привычная жизнь и 600 000 жителей Пекина вернутся домой на поездах, а еще 140 000 – на самолетах, то новый всплеск заболеваемости неизбежен[181]181
  F. Tang, “Coronavirus Prompts Beijing Residential Lockdown as Millions Return to Work,” South China Morning Post, February 10, 2020.


[Закрыть]. Чтобы не допустить катастрофы, муниципальные власти Пекина приступили к повсеместной дезинфекции и объявили о политике «никаких посторонних». Для успокоения населения в понедельник, 10 февраля, Си Цзиньпин лично совершил поездку по Пекину. Его главный посыл был совершенно ясен: за исключением провинции Хубэй, Китай возвращается к нормальной жизни.

К середине февраля, по крайней мере с точки зрения Пекина, кризис из одной крайности переместился в другую. Проблема состояла вовсе не в том, что в других провинциях, в отличие от провинции Хубэй, не удавалось взять под контроль заболевание. Просто местные власти, опасаясь, что их ожидает очередной провал, действовали излишне энергично. Карантин к этому времени уже приобрел собственную динамику, что угрожало срывом движущей силы китайской экономики. Замерла жизнь в таких крупных экономических центрах, как Шанхай, Чжэцзян, Цзянсу и Гуандун. Были продлены вынужденные каникулы в школах, введены ограничения на передвижение рабочих-мигрантов. Менее крупные города требовали двухнедельного карантина для дальнобойщиков, которые перевозили грузы из городов, затронутых эпидемией, или просто проезжали через эти города. Тем временем известные мировые корпорации, такие как Foxconn или VW, пытались оценить риски слишком раннего возобновления производства[182]182
  R. McMorrow, C. Shepherd, and T. Mitchell, “China Struggles to Return to Work After Coronavirus Shutdown,” Financial Times, February 10, 2020.


[Закрыть]. Никому не хотелось очутиться на скамье подсудимых и быть обвиненным в причинении вреда национальной системе здравоохранения. В Шанхае, одном из крупнейших центров мировой экономики, городские власти рапортовали, что к 10 февраля только 70 % шанхайских промышленных предприятий заявили о желании возобновить производство, не говоря уже о том, что разрешение получили далеко не все. Как отметил президент Американской торговой палаты в Китае, работодатели «хотят сохранить штат, но никто не хочет попасться на нарушениях, когда речь идет о трудовом законодательстве или о ежедневных распоряжениях правительства»[183]183
  Bradsher, “‘Like Europe in Medieval Times’: Virus Slows China’s Economy.”


[Закрыть].

Центр теперь волновали не столько обнаружившиеся в провинции Хубэй нерасторопность и нарушения законодательства, сколько набирающие силу тенденции, связанные с действиями сверхусердных местных властей. Показательно, что Канцелярия Государственного совета КНР посчитала уместным обнародовать уведомление, строго запрещающее «необоснованное закрытие автомагистралей, загораживание главных дорог в провинциях, принудительное введение карантина в деревнях, рытье рвов на деревенских дорогах, создание препятствий для аварийно-спасательных транспортных средств»[184]184
  “Editorial: Coronavirus Epidemic Poses Test for Rule of Law,” Caixin, February 18, 2020.


[Закрыть]. Однако если Пекин и хотел, чтобы все вернулось на круги своя, убедить в этом местные партийные комитеты было нелегко. Разумеется, важно было восстановить потоки товаров и перемещение людей, но никому не хотелось нести ответственность за появление еще одного Уханя. В ответ на требования Пекина строго придерживаться установленных правил местные партийные комитеты избрали собственную линию поведения, согласно которой «контроль над заболеванием должен быть свободен от абстрактных, порой педантичных дебатов о верховенстве закона». Чинушам из Пекина легко было критиковать местные власти за неповоротливость. Ведь если бы эпидемия вышла из-под контроля, козлами отпущения стали бы не они. Да, конечно, некоторые карантинные меры были излишне жесткими, но все ошибки и недочеты можно будет исправить позднее. Необходимо было действовать незамедлительно и решительно. Если Пекину кажется, что это создает какие-то помехи и препятствия, пусть подбросит «идею получше»[185]185
  “Editorial: Coronavirus Epidemic Poses Test for Rule of Law.”


[Закрыть].

Легче всего было оправдать введение строгих правил, ведь они создавали неудобства прежде всего мигрантам. Огромная китайская армия рабочих-мигрантов, насчитывающая 291 млн человек, составляет треть от совокупной рабочей силы численностью 775 млн. Когда эти мигранты попытались вернуться на работу, им пришлось преодолевать три препятствия: «местные выездные ворота», «транспортные ворота» и, наконец, «карантинные ворота» в пункте назначения[186]186
  Che, Du, and Chan, “Unequal Pain: A Sketch of the Impact of the Covid-19 Pandemic on Migrants’ Employment in China.”


[Закрыть]. Для тех, кто имел какое-то отношение к Хубэю, было нереальным преодолеть все эти «ворота». В Пекине семьи из Хубэя начали выселять из съемных квартир. Местные жители стали помечать квартиры, в которых, по их информации, проживали люди, имеющие какие-то контакты с провинцией, где произошла вспышка эпидемии. Местные активисты предлагали награду в 500 юаней (71 долл.) за информацию о тех, кто был родом из Хубэя или имел какие-то связи с этой провинцией. К несчастью для этих людей, хубэйский акцент безошибочно выдавал их происхождение. Кроме того, провинция, откуда человек родом, указана в каждом удостоверении личности[187]187
  R. McMorrow and N. Liu, “Chinese Shun People from Centre of Coronavirus Outbreak,” Financial Times, February 12, 2020.


[Закрыть]. Из центра поступали указания о недопустимости такой дискриминации, однако местные власти не обращали на них особого внимания.

К середине февраля, согласно официальным подсчетам, из 290–300 млн рабочих-мигрантов, которые в нормальной ситуации должны были бы вернуться после новогодних праздников, на свои рабочие места прибыли лишь 80 млн человек. Ожидалось, что еще 120 млн появятся к концу месяца. Это означало, что треть мигрантов к работе не приступит[188]188
  S. Fan and F. Yingzhe, “Fewer Tan a Tird of China’s Nearly 300 Million Migrant Laborers Have Returned to Work,” Caixin, February 18, 2020.


[Закрыть]. Трудно было отрицать, что это окажет влияние на экономическую жизнь[189]189
  M. Funke and A. Tsang, “The People’s Bank of China’s Response to the Coronavirus Pandemic: A Quantitative Assessment,” Economic Modeling 93 (2020): 465–73.


[Закрыть]. В середине февраля пассажиропоток был на 85 % ниже, чем годом ранее. Потребление угля на шести крупнейших предприятиях по производству энергии упало на 43 %. Небо над крупнейшими городами расчистилось, и выбросы CO₂ в Китае резко сократились[190]190
  T. Mitchell, D. Weinland, and B. Greeley, “China: An Economy in Coronavirus Quarantine,” Financial Times, February 14, 2020.


[Закрыть].

Так обстояли дела, когда во время своей инспекционной поездки по Пекину 10 февраля Си Цзиньпин говорил, что приоритетными задачами являются недопущение «крупных сокращений» и соблюдение законов властями на местах[191]191
  F. Tang, “Coronavirus: China’s Firms Face Grim Reality as Help from Beijing Could Take Too Long to Trickle Down,” South China Morning Post, February 11, 2020.


[Закрыть]. Правительственные средства массовой информации начали цитировать высказывания Си Цзиньпина по поводу необходимости «корректировки слишком жестких мер [в ответ на эпидемию] и недопущения чрезмерно упрощенных подходов, таких как полное закрытие предприятий или приостановка бизнеса»[192]192
  T. Mitchell, D. Weinland, and B. Greeley, “China: An Economy in Coronavirus Quarantine,” Financial Times, February 14, 2020.


[Закрыть]. Однако даже министерство государственного планирования признало, что в данном случае необходима гибкость, и оставило решение вопроса о возобновлении работы за самими провинциями – «по их усмотрению, в зависимости от распространения вируса»[193]193
  R. McMurrow, K. Hille, and T. Mitchell, “Foxconn Recalls Workers in Phases Following Coronavirus Shutdown,” Financial Times, February 11, 2020.


[Закрыть]. 17 февраля правительственное информационное агентство Синьхуа объявило о начале дискуссии по поводу перенесения «двух сессий» на более поздний срок[194]194
  J. Mai, “China Postpones Year’s Biggest Political Gathering Amid Coronavirus Outbreak,” South China Morning Post, February 17, 2020.


[Закрыть]. Треть национальных законодателей составляли правительственные чиновники из провинций, а у них было полно других забот.

Одним из наиболее ярких примеров того, какие дилеммы возникали при организации локдаунов, может служить ситуация на предприятии Foxconn, тайваньской корпорации, осуществляющей сборку 40 % произведенных во всем мире айфонов Apple. Когда гигантский завод этой корпорации в Чжэнчжоу, в провинции Хэнань, работал на полную мощность, там трудилось 200 000 человек. Рабочие, которые покидали город, должны были находиться на карантине, но корпорация не могла обеспечить достаточное количество спальных мест для того, чтобы всех их разместить[195]195
  R. McMurrow, K. Hille, and N. Liu, “Coronavirus Hits Return to Work at Apple’s Biggest iPhone Plant,” Financial Times, February 18, 2020.


[Закрыть]. Введение карантина на главной производственной линии Apple было проблемой, которая вызывала озабоченность не только в Китае. 21 февраля даже президент Си Цзиньпин отметил, что в связи с этим для Китая, как для мирового производителя, увеличиваются репутационные риски. Если Китай надеется сохранить свое положение крупнейшего производителя электроники, то он должен показать, что может восстановить производство скорейшими темпами[196]196
  T. Ng, Z. Xin, and F. Tang, “Help China’s Key Manufacturers Plug Back Into Global Supply Chain, Xi Jinping Says,” South China Morning Post, February 21, 2020.


[Закрыть].

В целях управления рисками Foxconn начал внедрять режим, который скоро распространился по всему миру. Рабочие, прибывшие из провинций высокого уровня риска, должны были оставаться на самоизоляции в течение двух недель. Если рабочий возвращался из провинции с умеренным уровнем риска, то, прежде чем приступить к работе, он должен был предъявить справку, подтверждающую отсутствие у него коронавируса. Теперь Foxconn принимал на работу только жителей провинции Хэнань, где было незначительное число случаев заражения новой инфекцией[197]197
  D. Yi and H. Shujing, “Foxconn Allows Henan Workers to Return to Its Zhengzhou Complex,” Caixin, February 21, 2020.


[Закрыть]. Предпринимались попытки восстановить движение грузового транспорта, в связи с чем сборы за проезд по автомагистралям на всей территории Китая были отменены[198]198
  Y. Ruiyang and L. Yutong, “China’s Roads to Be Toll-Free Until Epidemic Ends,” Caixin, February 17, 2020.


[Закрыть]. Однако 90 % водителей-дальнобойщиков в таких портовых городах, как Шанхай и Нинбо, так на работу и не вернулись[199]199
  “Coronavirus Wednesday Update: China Gradually Gets Back to Work in Face of Worker, Material Shortages,” Caixin, February 19, 2020.


[Закрыть]. Некоторые производственные центры, например прибрежная провинция Чжэцзян, пребывали в таком отчаянии, что последней надеждой у них оставался специально организованный транспорт. Телевидение показывало репортажи, в которых толпы улыбающихся рабочих с флажками в руках стояли вокруг скоростных поездов, осуществлявших чартерные перевозки.

Через месяц после того, как начались призывы к полному локдауну, в воскресенье, 23 февраля, президент Си Цзиньпин выступил с обращением к высшему руководству страны[200]200
  W. Zheng, “Coronavirus Is China’s Fastest-Spreading Health Crisis, Xi Jinping Says,” Politico, February 23, 2020.


[Закрыть]. Из всех телевизионных и зум-конференций, проведенных в разных странах мира в 2020 г., эта конференция была, несомненно, самой впечатляющей. В ней участвовало не менее 170 000 человек – представителей органов власти из каждого округа и каждого военного подразделения страны. Все имеющиеся данные указывали на то, что нагрузка на медицинские учреждения быстро снижалась. Было необходимо ускориться. По сообщениям газеты South China Morning Post, Си Цзиньпин «бил тревогу по поводу экономического роста Китая». Социально-экономическая система страны «не может быть надолго остановлена». Теперь, когда эпидемия коронавируса подавлена, главный акцент должен быть сделан на восстановлении производства. Теперь чиновники с гораздо бóльшим удовольствием рапортовали о возобновлении работ на предприятиях, чем о новых случаях инфицирования. Впереди всех была провинция Чжэцзян – около 90 % сосредоточенных там крупных промышленных предприятий вернулись к работе, правда, пока не на полную мощность[201]201
  “With Its Epidemic Slowing, China Tries to Get Back to Work,” Economist, February 27, 2020.


[Закрыть].

Си Цзиньпин заявил, что кризис, как и следовало ожидать, нанес «сильный удар по экономическому и социальному развитию Китая. Однако в такие времена еще более важно рассматривать развитие Китая во всеобъемлющей, диалектической и долгосрочной перспективе, а также укреплять и поддерживать нашу веру в успех». Теперь во главу угла ставились селективность и дисциплина. Случаев заболевания коронавирусной инфекцией не было зафиксировано примерно в половине китайских провинций. Именно там следовало сделать акцент «на предупреждении завозных случаев инфекции и восстановлении привычного порядка на производстве и в жизни». Для регионов с умеренной степенью риска приоритетом должен стать процесс «постепенного возврата к работе и возобновления производства в зависимости от местной эпидемической ситуации». Регионам с высокой степенью риска необходимо продолжить локдаун[202]202
  “Xinhua Headlines: Xi Stresses Unremitting Eforts in COVID-19 Control, Coordination on Economic, Social Development,” Xinhua, February 24, 2020.


[Закрыть]. Несмотря на шаблонные формулировки, смысл был предельно понятным. Центральное руководство Китая собиралось восстанавливать контроль.

В понедельник, 24 февраля, как будто по сигналу, ВОЗ сообщила о попытках Китая взять вирус под контроль и объявила, что момент максимальной опасности уже позади[203]203
  “WHO Director-General Opening Remarks at the Media Briefng on COVID-19,” World Health Organization, February 23, 2020.


[Закрыть]. В ответ на призыв Си Цзиньпина крупный индустриальный центр в Гуаньдуне снизил индекс чрезвычайной ситуации в области здравоохранения. Его примеру последовали провинции Шаньси, Ганьсу, Ляонин, Гуйчжоу и Юньнань[204]204
  F. Tang, “Coronavirus: Xi Jinping Rings Alarm on China Economy as Country Shifts Priority to Maintaining Growth,” South China Morning Post, February 24, 2020.


[Закрыть]. Власти провинций обязали органы местного управления «оказывать помощь по возобновлению функционирования заводу в Чжэнчжоу, принадлежащему Foxconn Technology Group». К работе были срочно привлечены рабочие, проживающие в провинциях со спокойной эпидемиологической ситуацией. Прежде чем работник признавался годным, он должен был заполнить анкету о состоянии здоровья и пройти термометрию. Как минимум в одном случае колонна автобусов подъехала прямо к воротам завода в сопровождении полицейского эскорта. В это же время Pegatron, конкурент компании Foxconn, объявил о вознаграждении в 10 000 китайских юаней тем рабочим, которые вернутся на производство компании Pegatron в Шанхае.

Не каждый мог позволить себе такое. Несмотря на призывы Си Цзиньпина вернуться на работу, к концу февраля даже в наиболее активных провинциях деятельность восстановило только около 30 % предприятий мелкого и среднего бизнеса, по сравнению с 60 % крупных промышленных корпораций, которые возобновили работу[205]205
  R. McMorrow, N. Liu, and K. Hille, “China Eases Quarantine and Lays On Transport to Get People Back to Work,” Financial Times, February 25, 2020.


[Закрыть]. Огромная доля внимания уделялась таким компаниям, как Foxconn, и гигантским государственным предприятиям, однако 99,8 % от всех зарегистрированных компаний в Китае представляет малый и средний бизнес, практически целиком находящийся в частной собственности. В этом секторе занято почти 80 % рабочей силы. В совокупности эта огромная масса компаний малого и среднего размера производит более 60 % ВВП и выплачивает более половины налогов[206]206
  N. Sun, “Virus Hits China’s Economic Heart – Its Small Businesses,” Nikkei Asia, February 21, 2020.


[Закрыть]. Локдаун ударил по ним очень сильно. Если производство промышленной продукции восстановилось довольно быстро, то массовое потребление в городах в течение года не могло набрать прежних объемов. Банковская система старалась создать максимально привлекательные условия для выдачи кредитов. К сожалению, по признанию премьера Ли Кэцяна, огромное количество небольших компаний пока еще не были полностью включены в финансовую систему. Только одна пятая часть гигантского китайского контингента, занятого в малом бизнесе, когда-либо обращалась в банки за получением кредита и получала банковский кредит[207]207
  F. Tang, “Coronavirus: China Grants Banks Extra Funding to Spur Loans to Hard Hit Small Businesses,” South China Morning Post, February 26, 2020.


[Закрыть]. На этих людей не распространялось стимулирование центрального правительства. Их выживание зависело от общего экономического оздоровления и восстановления нормальной жизни, а это пока еще находилось в подвешенном состоянии.

Лучшим общим показателем здоровья экономики являются уровни занятости и безработицы. Во время кризиса официальная статистика безработицы в Китае обнаружила незначительный рост – с 5,3 до 6 %. Однако система страхования на случай безработицы охватывает только половину городской рабочей силы и одну пятую часть рабочих-мигрантов. Несмотря на целенаправленные усилия по возобновлению производственного процесса, в марте 2020 г. из армии мигрантов, насчитывающей в обычной ситуации 174 млн человек, к работе приступили только 129 млн.[208]208
  E. Barrett, “The Mystery of China’s Unemployment Rate,” Fortune, May 24, 2020.


[Закрыть] Это означало потерю как минимум 45 млн рабочих мест. А если к этому добавить рабочих-мигрантов, не учитываемых в официальной статистике, то число потерянных рабочих мест в марте приближалось к 80 млн. Даже Национальное статистическое бюро было готово признать, что в самый сложный момент кризиса число людей, оставшихся без работы в китайских городах, составляло около 18,3 %. Внимательно изучив данные, аналитики из банка BNP-Paribas пришли к выводу, что около 132 млн рабочих, то есть около 30 % городской рабочей силы Китая, оказались либо временно безработными, либо были переведены на другие должности, либо были отправлены в отпуск без сохранения содержания[209]209
  C. Deng and J. Cheng, “Some Economists Question Strength of China’s Labor Market,” Wall Street Journal, June 7, 2020.


[Закрыть]. Эти цифры являются лишь приблизительными оценками, и Пекин сделал все возможное, чтобы не допустить серьезного обсуждения проблемы социального кризиса. Понятно только одно: воздействие кризиса на трудовой рынок оказалось гигантским, на порядок более сильным, чем влияние рецессии 2008 г. или эпидемии SARS 2003 г.[210]210
  F. Tang, “Coronavirus: Small Business Sentiment Sinks to an All-Time Low as Outbreak Knocks China’s Economy, Survey Shows,” South China Morning Post, February 27, 2020.


[Закрыть]. Это был самый мощный удар, который до этого момента переживала какая-либо мировая экономика.

25 февраля, два дня спустя после обращения Си Цзиньпина к 170 000 своих верных соратников, ведущая пекинская бизнес-школа представила расчет индекса предпринимательской уверенности. По шкале этого индекса, который наиболее внимательно отслеживается в деловых кругах, показатель 50 свидетельствует о том, что экономика находится в нейтральном состоянии. В январе индекс уверенности держался на умеренном уровне – 56,2. В конце февраля он резко снизился до показателя 37,3, что свидетельствовало о серьезной утрате уверенности. Статистики, собиравшие эти данные, пришли в ужас. Как отметил профессор Ли Вэй, «мы были психологически готовы к плохим результатам… однако в действительности цифры оказались хуже, чем мы могли себе представить»[211]211
  Che, Du, and Chan, “Unequal Pain: A Sketch of the Impact of the Covid-19 Pandemic on Migrants’ Employment in China.”


[Закрыть].

Ситуация, в которой оказался Китай, не была отголоском холодной войны. Это был не «чернобыльский эпизод», а совершенно новый и беспрецедентный социальный и экономический кризис. Для того чтобы подавить распространение вируса, власти Китая и китайский народ использовали неотложные и самые эффективные меры. Однако за успех пришлось заплатить дорогой ценой. В первой половине 2020 г. Китай столкнулся с первым серьезным замедлением темпов экономического роста с начала новой эры экономических преобразований. Ни у кого не возникало сомнений по поводу того, кто виноват в сложившейся обстановке. Столь стремительное распространение вируса стало возможным в первую очередь в связи с ужасающе близорукой политикой партийного руководства провинции Хубэй. Если в 2003 г. борьба с SARS дискредитировала действия Коммунистической партии Китая, то теперь дела обстояли гораздо хуже. Несмотря на удачно проведенную февральскую кампанию по сдерживанию распространения вируса, главную ответственность за кризис, спровоцированный коронавирусной инфекцией, легко можно было возложить на режим Си Цзиньпина. Однако вместо этого сложившаяся ситуация получила удачное определение – «патриотизм в условиях катастрофы», то есть возможность продемонстрировать коллективную стойкость под руководством партии[212]212
  C. Zhang, “Covid-19 in China: From ‘Chernobyl Moment’ to Impetus to Nationalism,” Made in China Journal, May 4, 2020.


[Закрыть].

Чувство единения может проявляться как внутри страны, так и по отношению к другим странам. В мире, где происходит процесс глобализации, оценка действий Китая во время пандемии зависела, главным образом, от того, как со вспышкой коронавируса справлялись другие страны. Если бы оказалось, что меры по контролю над заболеванием, предпринимаемые в Европе и США, обнаружили бóльшую эффективность и только Китаю пришлось пройти через все тяготы, вызванные карантином, то это могло бы сильно пошатнуть авторитет Си Цзиньпина. Однако этого не произошло. Фиаско потерпели все остальные страны, и когда западные обозреватели пытались обвинить во всем Китай, это только способствовало укреплению боевого духа и чувства коллективизма, воспитанного у населения Коммунистической партией Китая. В действительности Китаю пришлось заплатить дорогой ценой, но успешное подавление инфекции вполне оправдало эти издержки и позволило режиму быстро восстановить контроль над обстановкой в стране. Этот эпизод борьбы с вирусом в целом может быть описан как ситуация, в которой руководство страны принимало самые решительные меры в области общественного здравоохранения и экономики в первую очередь в интересах людей. Когда 21–22 мая 2020 г. в Пекине наконец состоялись «две сессии», режим смог рапортовать о героическом национальном выздоровлении[213]213
  Later summarized as “Fighting COVID-19: China in Action,” June 7, 2020; www.xinhuanet.com/english/2020-06/07/c_139120424.htm.


[Закрыть]. Неспособность Запада ответить на вызовы пандемии позволила Коммунистической партии Китая добиться исторического триумфа.