Текст книги "Карантин. COVID-19 – вирус, который потряс мир"

Глава 3. Февраль: время упущено

В КОНЦЕ января по всему миру разлетелись тревожные новости из Уханя. Неужели началась та самая пандемия – кошмар, который уже давно предрекали? На короткое время шокирующий голливудский триллер 2011 г. о вспышке инфекции в Китае, под названием «Заражение», попал в десятку топ-фильмов на i-Tunes[214]214
  A. Wilkinson, “The 2011 Film Contagion Is Even More Relevant in 2020, and Not Just Because of Coronavirus,” Vox, February 4, 2020.


[Закрыть]. Однако за пределами Китая кризис казался чем-то нереальным. Создавалось впечатление, что он еще где-то очень далеко. Все разговоры о «китайском Чернобыле» выглядели экзотикой и не вызывали ощущения опасности. Жесткость предпринимаемых Китаем мер традиционно объяснялась тоталитаризмом режима. Разумеется, никто не мог представить, что подобная вспышка инфекции произойдет и в западных странах. Тот факт, что в Китае как по мановению волшебной палочки появлялись все новые больницы, являлся лишь подтверждением стереотипов о коммунистическом режиме, а не предупреждением о грядущих событиях.

На протяжении жуткого месяца многие страны следили за тем, что происходило в Китае, не осознавая, что это может непосредственно коснуться и их самих[215]215
  D. M. Herszenhorn and S. Wheaton, “How Europe Failed the Coronavirus Test,” Politico, April 7, 2020.


[Закрыть]. В этом проявилась их недооценка опасности вируса, а также самонадеянность и уверенность, что уж они-то смогут взять ситуацию под контроль. Кроме того, несмотря на все разговоры о глобализации, в глубине души оставалось ощущение, что китайская проблема – это проблема Китая, хотя вслух об этом никто не говорил. Конечно, Пекину пришлось принять радикальные меры в ответ на вспышку эпидемии в Ухане – городе, находящемся за тысячу километров. Однако совершенно невероятной казалась мысль о том, что для сдерживания вируса, зародившегося в центральном Китае, незамедлительно могут потребоваться действия в очень далеких от Уханя Лондоне или Нью-Йорке. В 2020 г. стало понятно, что, имея возможность летать по всему миру, мы еще не смогли осознать, к чему может привести существование такого доступного передвижения.

Это была ошибка исторического масштаба. К началу февраля мировые эксперты имели достаточно информации для того, чтобы оценить степень угрозы, которую представлял собой новый коронавирус, а также необходимость принятия безотлагательных мер[216]216
  D. MacKenzie, COVID-19: The Pandemic Tat Never Should Have Happened and How to Stop the Next One (Hachette, 2020).


[Закрыть]. Осознание того, на что пришлось пойти Китаю для сдерживания распространения вируса, должно было бы стать достаточным предостережением. Если бы мы жили в идеальном мире, то могли представить себе, что группа государств, например G20, возглавляемая США и странами Евросоюза, безотлагательно договорилась бы о скоординированном поэтапном прекращении воздушного сообщения. Кроме этого, могло бы быть принято решение о совместном производстве и распределении между этими странами наборов для тестирования и средств индивидуальной защиты. Именно это было сделано Китаем в масштабах одной страны – страны с населением 1,4 млрд человек. Для того чтобы перекрыть самые загруженные узлы в глобальной транспортной системе, пришлось бы удвоить усилия, приложенные в ходе китайской «народной войны» против вируса.

Однако это только фантазии – понятно, насколько такая картина далека от реальности. Со стороны США и стран Евросоюза не приходилось ждать никаких согласованных действий. Если международные организации, такие как ВОЗ и МВФ, подавали сигналы тревоги, то ни США, ни Евросоюз не использовали свое влияние, чтобы их поддержать. Китай не объявлял у себя карантин и не выступал за ограничение передвижений граждан[217]217
  S. Sen, “How China Locked Down Internally for COVID-19, but Pushed Foreign Travel,” Financial Times, April 30, 2020.


[Закрыть]. ВОЗ относилась к этому спокойно, поскольку сама была против введения излишних запретов на путешествия[218]218
  S. Nebehay, “WHO Chief Says Widespread Travel Bans Not Needed to Beat China Virus,” Reuters, February 3, 2020.


[Закрыть]. Во всех отношениях в феврале 2020 г. с пугающей очевидностью проявилась коллективная неспособность мировых элит осознать, каким образом в условиях полной глобализации и тесных контактов между странами должно осуществляться управление миром, который они сами и создали.

Одними из тех, у кого имелся непосредственный повод относиться к новому вирусу с полной серьезностью, были менеджеры глобальных логистических цепочек. Когда разразился кризис, вызванный вирусом SARS, доля Китая в мировой экономике составляла лишь 4 %. В 2020 г. его мировая доля уже приближалась к 20 %. Для отраслей обрабатывающей промышленности, таких, например, как автомобилестроение, Китай был одновременно и самым большим рынком сбыта, и крупнейшим производственным центром. В 2019 г. в 80 % автомобилей, произведенных во всем мире, использовались китайские детали[219]219
  C. Shepherd, “Coronavirus: Chinese Carmakers Struggle with Disruption,” Financial Times, February 24, 2020.


[Закрыть]. По замечанию одного из производителей автомашин, «все идет из Китая». Если бы в Китае был введен карантин, никто не мог бы сказать: «Меня это не касается». В феврале южнокорейская компания Hyundai была вынуждена полностью остановить производство. Nissan и Fiat Chrysler изо всех сил пытались не допустить прекращения работы их заводов. Некоторые европейские компании решили прибегнуть к воздушной транспортировке деталей из Китая, однако это было сопряжено с высокими рисками. В Германии первые вспышки COVID-19 были зафиксированы в Баварии, у сотрудника компании по поставке автодеталей Webasto, после приезда из Китая его коллеги по совместному предприятию[220]220
  W. Boston, “The Company Tat Fought the Coronavirus and Won,” Wall Street Journal, March 6, 2020.


[Закрыть].

За последние десятилетия продвинутые трейдеры, работающие в мировых финансовых центрах, научились использовать данные, полученные со спутников, с помощью которых можно проследить движение товаров в режиме реального времени[221]221
  D. Sheppard, “Why Coronavirus Is Pushing Down the Oil Price,” Financial Times, January 23, 2020.


[Закрыть]. В отличие от нефтяных танкеров, коронавирус из космоса не разглядеть, однако эффект от карантина вполне можно увидеть. К середине февраля спутниковые снимки показывали беспрецедентное снижение уровня загрязнения воздуха в Китае. Данные, полученные со спутниковых навигационных систем, таких как TomTom, свидетельствовали о коллапсе автомобильного движения[222]222
  A. Woodhouse, P. Wells, M. Rocco, et al., “Coronavirus: W HO Warns of ‘Concerning’ Transmissions in Europe – As It Happened,” Financial Times, February 10, 2020.


[Закрыть]. По данным, полученным с помощью главной китайской поисковой системы Baidu, можно было судить о тревожной тенденции – резком увеличении поисков по таким ключевым словам, как «временное увольнение», «безработица», «карантин» и «банкротство»[223]223
  B. Elder, “Markets Not Live, Monday 24th February 2020,” Financial Times, February 24, 2020.


[Закрыть].

Но одно дело – переживать по поводу глобального воздействия китайского кризиса, и совершенно другое – опасаться, что китайский кризис станет глобальным. Представить себе такую смену вектора было нелегко даже для руководителей ведущих фармацевтических компаний. Д-р Альберт Бурла, главный исполнительный директор компании Pfzer, которому суждено было сыграть одну из ведущих ролей в гонке по производству вакцин, позднее признавал, что, когда появилась первая информация о новом вирусе, он «и не предполагал… что это станет главной мировой проблемой, решение которой потребует принятия самых неотложных мер»[224]224
  S. LaFraniere, K. Tomas, N. Weiland, et al., “Politics, Science and the Remarkable Race for a Coronavirus Vaccine,” New York Times, November 21, 2020.


[Закрыть]. Так думали многие. Хотя некоторые компании начали разработку вакцин буквально сразу же после того, как были опубликованы данные о секвенировании генома вируса SARS-CoV-2, главный исполнительный директор биофармацевтической компании CanSino Ю Сюэфэн имел по этому поводу определенные сомнения. Он опасался, что COVID-19, так же как и SARS, окажется «временным явлением»[225]225
  J. Cohen, “China’s Vaccine Gambit,” Science 370, no. 6522 (2020): 1263–67.


[Закрыть]. Научное сообщество изменило свое отношение к этой проблеме только после того, как появилась информация о крайне высокой степени заразности SARS-CoV-2 и о вызывающих тревогу темпах госпитализации. Если бы эти цифры были применены к стандартной эпидемиологической модели, то неизбежно напрашивался бы вывод о том, что без принятия надлежащих мер это заболевание инфицирует сотни миллионов людей и унесет миллионы жизней.

Владимир Путин сделал первое публичное заявление по поводу вируса 29 января 2020 г., вскоре после того, как Россия закрыла границу с Китаем[226]226
  “The New Virus Was Crowned in the Kremlin,” Kommersant, January 30, 2020.


[Закрыть]. В конце января ряд стран ввели ограничения для лиц, прибывающих из Китая. 31 января Италия и США в одностороннем порядке приостановили въезд граждан, прибывающих из Китая и не являющихся резидентами этих стран. Правда, это было спорным решением, и Пекин не замедлил выступить против него с протестом.

В Вашингтоне новостями об «уханьском вирусе» воспользовались такие непримиримые противники Китая, как, например, советник Трампа по торговым вопросам Питер Наварро. Этот ястреб, уже давно призывавший к разрыву отношений с Китаем, 9 февраля представил президенту служебную записку, в которой говорилось: «Высока вероятность того, что в США начнется серьезная пандемия коронавируса, которая продлится и в 2021 г.»[227]227
  Peter Navarro, “Memorandum to the Task Force,” February 9, 2020; www.sciencemag.org/sites/default/fles/manhattan%20project%20bright%20exhibit%2021.pdf.


[Закрыть]. 23 февраля он уже предупреждал о катастрофе, которая заберет жизни миллионов граждан[228]228
  R. Morin, “Trump Aide Peter Navarro Warned ‘As Many as 1.2 Million Souls’ Could Be Lost to Coronavirus: Report,” USA Today, April 7, 2020.


[Закрыть].

Наварро был искренне убежден, что мир движется в сторону эпохальной конфронтации между Востоком и Западом. В такой сценарий великолепно вписывалась идея о том, что вирус был умышленно «выращен» в Китае[229]229
  S. Geimann, “Trump Aide Accuses China of Using Travelers to ‘Seed’ Virus,” Bloomberg, May 17, 2020.


[Закрыть]. Однако не все разделяли такую мрачную точку зрения. Президент Трамп похвалялся своим патриотизмом и порой жестко отзывался о Китае, однако дело было для него превыше всего. В феврале 2020 г. Трамп не мог допустить, чтобы вирус помешал ему хвастаться завершением первой фазы торговой сделки с Китаем. Он был бы счастлив, если бы эпидемия так и осталась проблемой одного Китая. «Китай делает все возможное, чтобы сдержать распространение коронавируса, – писал президент в своем Twitter. – США высоко ценят усилия и прозрачность Китая. Все у них будет хорошо. В частности, мне бы хотелось от лица американского народа поблагодарить президента Си Цзиньпина»[230]230
  M. Ward, “15 Times Trump Praised China as Coronavirus Was Spreading Across the Globe,” Politico, April 15, 2020.


[Закрыть]. Пренебрегая советами некоторых из членов его команды, которые призывали к более жесткой позиции, в феврале Трамп еще тринадцать раз одобрил действия Си Цзиньпина по сдерживанию пандемии. Он не ограничился лишь восторженной риторикой. 7 февраля госсекретарь Майк Помпео объявил об отправке 18 тонн медицинского оборудования из США в Китай. Некоторые европейские страны также осуществили авиапоставки в Китай. Пусть Китай сам борется с COVID-19 – это была самая удобная позиция. И у Трампа, и у европейцев была масса собственных проблем, которые и так доставляли им головную боль.

Когда разразился кризис, президент Трамп занимался улаживанием скандала с импичментом. Сенат оправдал его лишь 5 февраля. После этого нелегкого испытания он позволил себе расслабиться и вместе со своими сторонниками совершил марафон по красным штатам. Советники по вопросам здравоохранения пытались убедить Трампа, что проблема вируса требует самых серьезных действий, но министр финансов Стивен Мнучин и зять Трампа Джаред Кушнер резко выступили против[231]231
  G. Sherman, “Inside Donald Trump’s and Jared Kushner’s Two Months of Magical Tinking,” Vanity Fair, April 28, 2020.


[Закрыть]. По их мнению, главная задача состояла в том, чтобы рассказы об ужасном вирусе не создали панику на финансовых рынках. 10 февраля администрация президента обнародовала проект бюджета, в котором были запланированы значительные сокращения финансирования международных программ здравоохранения и уменьшение суммы взносов в ВОЗ. В это же время министр торговли Уилбур Росс усмотрел в китайском кризисе возможность уговорить американских промышленников вернуть производство из Китая в более спокойную Америку[232]232
  R. Siegal, “Commerce Secretary Wilbur Ross Says China’s Coronavirus ‘Will Help’ Bring Jobs Back to U. S.,” Washington Post, January 30, 2020.


[Закрыть].

В Великобритании администрация премьер-министра Бориса Джонсона тоже пребывала в растерянности. 31 января 83 британца были эвакуированы из Уханя специальными авиарейсами. В городе Йорке, расположенном на севере Англии, был выявлен первый пациент с коронавирусной инфекцией. Это был китайский турист[233]233
  M. Fletcher, “Britain and Covid-19: A Chronicle of Incompetence,” New Statesman, July 1, 2020.


[Закрыть]. Однако заголовки СМИ пестрели новостями о Брекзите. 31 января Британия вышла из Евросоюза. Вечером того же дня сияющий премьер-министр выступил с обращением к населению из своей резиденции на Даунинг стрит, 10. Джонсон отметил, что наступил момент, «когда забрезжил рассвет и поднялся занавес над новым актом в нашей великой национальной истории». Восстановление «суверенитета» должно высвободить «весь потенциал нашей замечательной страны»[234]234
  S. Grey and A. MacAskill, “Special Report: Johnson Listened to His Scientists About Coronavirus – But Tey Were Slow to Sound the Alarm,” Reuters, April 7, 2020.


[Закрыть]. 3 февраля, выступая в Королевском военно-морском колледже в Гринвиче, Джонсон не только сказал, что Евросоюз – не место для Великобритании с ее приверженностью принципам свободной торговли, но и предостерег против паники в связи с пандемией. «Если имеется риск, что такое новое заболевание, как коронавирус, может вызвать панику и в связи с этим возникает желание осуществить рыночную сегрегацию, что выходит за рамки медицинской рациональности и нанесет реальный и ненужный ущерб экономике, – тогда, в этот момент, населению нужно такое правительство, которое в некотором смысле стремится… направить усилия… на установление свободы торговли. Некоторые страны можно уподобить Кларку Кенту, который снимал очки, вбегал в телефонную будку, выходил из нее в развевающемся плаще в обличье супергероя – поборника прав всех людей на земле; они с такой же готовностью рады начать свободную торговлю друг с другом»[235]235
  Speech by B. Johnson, “PM Speech in Greenwich: 3 February 2020,” February 3, 2020; www.gov.uk/government/speeches/pm-speech-in-greenwich-3-february-2020. F. O’Toole, “The Fatal Delusions of Boris Johnson,” New Statesman, July 1, 2020.


[Закрыть]. В то время как Джонсон мечтал выпрыгнуть из телефонной будки, Национальное финансово-ревизионное управление подсчитало, что около 27 500 британских государственных служащих ломали голову над тем, как в реальности осуществить Брекзит[236]236
  Speech by B. Johnson, “PM Speech in Greenwich: 3 February 2020.”


[Закрыть].

В повестке дня Евросоюза вопросы здравоохранения никогда не считались приоритетными. Лишь после того, как в 2003 г. разразился кризис, вызванный эпидемией SARS, Евросоюз создал Европейский центр профилактики и контроля заболеваний (ЕЦПКЗ)[237]237
  M. Liverani and R. Coker, “Protecting Europe from Diseases: From the International Sanitary Conferences to the ECDC,” Journal of Health Politics, Policy and Law 37, no. 6 (2012): 915–34.


[Закрыть]. 13 февраля состоялось заседание этого центра, задачей которого было обсуждение кризиса COVID-19. В центре внимания была не столько Европа сама по себе, сколько вопрос о том, как Европа может помочь другим странам справиться с эпидемией[238]238
  Herszenhorn and Wheaton, “How Europe Failed the Coronavirus Test.”


[Закрыть]. Директор программы ВОЗ по чрезвычайным ситуациям в области здравоохранения Майк Райан отметил, что потенциальную тревогу вызывает Африка. Если вирус начнет там распространяться, то противостоять ему смогут только две существующие на Африканском континенте лаборатории. При этом население Африки в три раза превышает население Евросоюза. В тот же день в больнице в Валенсии от пневмонии умер 69-летний пациент, недавно вернувшийся из Непала. Властям Испании потребовалось три недели, чтобы установить, что это была первая в стране жертва ковида. Во Франции первая официально подтвержденная смерть от COVID-19 была зарегистрирована днем позже, 14 февраля. И все же казалось, что ситуация находится под контролем. В Европе к этому времени было выявлено всего лишь 40 пациентов с ковидом. Успех Китая в сдерживании распространения эпидемии позволил министру здравоохранения Германии Йенсу Шпану говорить о «местной вспышке»[239]239
  B. Riegert and J. C. Gonzalez, “Coronavirus Containment in Europe Working ‘So Far,’ Says Germany’s Spahn,” DW, February 13, 2020.


[Закрыть]. Введение полного локдауна в европейских городах было бы непропорциональным ответом на вызовы эпидемии.

На Мюнхенской конференции по безопасности, которая начала свою работу 15 февраля, о чем только не говорили, однако адекватность систем общественного здравоохранения главной темой не стала. Основное внимание было уделено трансатлантическим разногласиям между США и Европой по поводу торговли, НАТО и политики в области климата. Некоторые участники конференции – среди них были генеральный директор ВОЗ Тедрос Аданом Гебреисус и главный исполнительный директор Всемирного банка Кристалина Георгиева – предупреждали об опасности коронавируса и делали все возможное, чтобы их услышали. Однако в центре внимания оказалась перепалка между французским президентом Эммануэлем Макроном и государственным секретарем США Майком Помпео[240]240
  M. Birnbaum, J. Hudson, and L. Morris, “At Munich Security Conference, an Atlantic Divide: U. S. Boasting and European Unease,” Washington Post, February 15, 2020.


[Закрыть].

К третьей неделе февраля на рынках начинали царить все более противоположные настроения. С одной стороны, после того как аналитики осознали масштаб ущерба, который был нанесен китайской экономике, усилился спрос на надежные облигации. Поднялся курс доллара. Экспортеры товаров в Китай непосредственно ощутили это на себе. К концу февраля бразильская валюта обесценилась на 10 % по сравнению с началом года. Но, с другой стороны, авторитетные консультанты, такие как Goldman Sachs и BlackRock, рекомендовали сохранять спокойствие. Если COVID-19 был чем-то вроде SARS, свиного гриппа и лихорадки Зика, то эпидемия должна быстро закончиться, а экономика – полностью восстановиться. Некоторые инвесторы из соображений надежности начали вкладываться в облигации, но можно было получить выгоду и от других операций на фондовом рынке[241]241
  K. Martin, “Markets Face Fresh Jolt of Coronavirus Nerves,” Financial Times, February 24, 2020.


[Закрыть]. По-прежнему сохранялась вера в акции. Какой бы тяжелой ни была ситуация, возникшая в связи с карантином, последние новости из Китая давали повод для оптимизма. В этом мире капитализма XXI в., в котором все перевернулось с ног на голову, эпохальная телеконференция Си Цзиньпина, состоявшаяся 23 февраля в присутствии огромного количества аппаратчиков – членов Коммунистической партии Китая, была важной новостью для западных рынков ценных бумаг. Если даже китайская экономика окажется в сложном положении, то можно не сомневаться, что режим будет в состоянии обеспечить дополнительные стимулы для ее развития.

Тем временем европейцы с нетерпением ждали февральских каникул. Сотни тысяч людей устремились на лыжные курорты в Альпы. В Северной Италии состоялся крупный футбольный матч. Тысячи зажиточных латиноамериканцев отдыхали в Европе, о чем многим пришлось пожалеть. Инфекция незаметно продолжала распространяться.

22 февраля, в субботу, в Эр-Рияде, в Саудовской Аравии, в условиях приятной зимней погоды состоялась встреча министров финансов стран G20. Атмосфера, царившая на этом заседании, пока еще не была панической[242]242
  S. Donnan, J. Randow, W. Horobin, et al., “Committee to Save World Is a NoShow, Pushing Economy to Brink,” Bloomberg, March 13, 2020.


[Закрыть]. Министр финансов США Стивен Мнучин и глава Федеральной резервной системы Джером Пауэлл цитировали экономистов из коммерческих структур, которые прогнозировали быструю нормализацию ситуации в Китае. Некоторые скептики, в частности министр финансов Франции Брюно Ле Мэр, высказали серьезную озабоченность в связи с распространением вируса. Кристалина Георгиева, главный исполнительный директор Всемирного банка, повторила предостережение, которое она озвучила неделей ранее в Мюнхене. Однако все эти предостережения имели единственный результат – пересмотр прогнозов экономического роста, сделанных Всемирным банком для Китая, в сторону снижения, с 6 до 5,6 %. Конечно, это были плохие новости, но еще не катастрофа.

Прошло совсем немного времени, и все изменилось. Задним умом понимаешь, что всерьез пандемия разразилась на третьей неделе февраля. Начиная с 15 февраля серьезные вспышки были зафиксированы в Южной Корее, Иране и Италии. По всей вероятности, первый пациент умер в Иране 22 января, хотя тогда этот случай не был зарегистрирован[243]243
  “Coronavirus: Iran Cover-up of Deaths Revealed by Data Leak,” BBC, August 3, 2020.


[Закрыть]. Правительство было слишком занято празднованием 41-й годовщины возвращения аятоллы Хомейни в Тегеран и подтасовкой результатов местных выборов. К 19 февраля, когда Иран официально объявил о вспышке заболевания, умерло уже 52 человека. Ретроспективный анализ показывает, что к этому моменту вирус уже проник во Францию, Испанию, Лондон, Нью-Йорк, Латинскую Америку, в частности в Эквадор. Однако о распространении вируса там еще никто не знал.

20 февраля, в четверг, мэр Тэгу, четвертого по величине города в Южной Корее, призвал жителей оставаться дома. Считалось, что эпицентром вспышки была религиозная организация Церковь Иисуса Синчхондзи. Администрация священного города Кум в Иране тоже призвала своих жителей ограничить передвижения. В Риме 22 февраля в здании Национального управления гражданской обороны состоялось заседание Совета министров. На этом заседании, проходившем под председательством премьер-министра Джузеппе Конте, было принято решение поместить в карантин 50 000 человек, проживающих в 11 небольших муниципалитетах в районе Лоди в Северной Италии[244]244
  J. Horowitz, “The Lost Days Tat Made Bergamo a Coronavirus Tragedy,” New York Times, November 29, 2020.


[Закрыть]. Все общественные мероприятия были отменены, полиция и военные организовали кордоны. Толпы покупателей хлынули в супермаркеты. На следующий день, в тот самый день, когда Си Цзиньпин объявил об успешном сдерживании распространения эпидемии в Китае, в Милане завершалась неделя моды, и последнее событие – показ Армани – транслировалось из-за закрытых дверей[245]245
  M. Johnson, “Italy Quarantines Northern Towns in Coronavirus Outbreak,” Financial Times, February 23, 2020.


[Закрыть]. Если до этого кризис казался китайской экзотикой, то теперь он становился все ближе и ближе.

В понедельник, 24 февраля, Евросоюз пытался организовать пресс-конференцию в честь передачи в качестве пожертвования от ЕС 129 млн долл. для лабораторий, работающих в Африке. Журналисты, собравшиеся на это мероприятие, ждали начала конференции с огромным нетерпением. Почему чиновники ЕС говорили об Африке, а не о Южной Корее, или Ираке, или, наконец, Италии? Один из журналистов воскликнул: «Только в Африке нет заболевших!» Но руководство комиссии упорно стояло на своем. COVID-19 – это не проблема Европы, твердили они. Это «глобальная проблема», угроза для развивающихся стран с неэффективной системой здравоохранения. Только после настойчивых вопросов комиссии пришлось признать, что эпидемия может затронуть и Европу[246]246
  Herszenhorn and Wheaton, “How Europe Failed the Coronavirus Test.”


[Закрыть].

Правительства европейских стран это осознали гораздо быстрее. Или, по крайней мере, они быстрее поняли, что Италия уже столкнулась с этой проблемой. Швейцария и Австрия объявили, что они усиливают пограничный контроль. Министр здравоохранения Германии Йенс Шпан заявил, что из-за новой вспышки в Италии практически невозможно проследить пути распространения новой инфекции в Германии. Дело в том, что во время каникул было очень много путешественников. В лондонском аэропорту Хитроу самолеты, направляющиеся в Милан, разворачивались на взлетном поле, чтобы высадить пассажиров, которые передумали лететь в Италию[247]247
  Elder, “Markets Not Live, Monday 24th February 2020.”


[Закрыть].

Что же касается финансовых рынков, то для них COVID-19 перестал быть чисто азиатской историей в понедельник, 24 февраля. За счет падения цены акций исчезло несоответствие между заниженной доходностью облигаций и чрезмерно оптимистичной конъюнктурой на рынке акций. Один из рыночных аналитиков описывал ситуацию на фондовых рынках следующим образом: «Это как при резкой остановке – визжащие тормоза и запах паленой резины»[248]248
  Martin, “Markets Face Fresh Jolt of Coronavirus Nerves.”


[Закрыть]. Инвесторы начали сбрасывать акции итальянских компаний. Акции европейских авиакомпаний-лоукостеров easyJet и Rynair резко упали в цене. Когда в тот же день, несколькими часами позже, начали работу рынки в Нью-Йорке, стремительно вырос спрос на десятилетние казначейские облигации, выступающие в качестве бенчмарка рынка. Это был классический ход, с помощью которого инвесторы пытались обеспечить себе финансовую безопасность. Произошла инверсия кривой доходности – теперь стало дешевле брать долгосрочные займы, чем краткосрочные. Инвесторов больше волновало ближайшее будущее, чем долгосрочная перспектива, – так всегда бывает, когда возникает ощущение близкой рецессии.

В это же время стали предприниматься первые попытки оценить потенциальный ущерб от эпидемии, которая распространилась не только в Китае, но перекинулась на весь мир. Даже самый грубый подсчет показывал, что убытки могут быть огромными[249]249
  C. Smith and C. Henderson, “US 10-Year Treasury Yield Nears Record Low,” Financial Times, February 24, 2020.


[Закрыть]. На долю только одного мирового туризма приходилось 9 млрд долл., если учитывать потери по разным странам[250]250
  M. MacKenzie, “In No Mood for Catching a Falling Knife,” Financial Times, February 25, 2020.


[Закрыть]. За последнюю неделю февраля индекс Футси (Financial Times Stock Exchange Index) упал почти на 13 %. Такой плохой недели на глобальных фондовых рынках еще никогда не было. Во время катастрофического кризиса доткомов 2000 г. акциям, входящим в индекс Nasdaq, потребовалось два года, чтобы упасть в цене на 4,6 трлн долл.[251]251
  R. Wigglesworth, K. Martin, and T. Stubbington, “How the Coronavirus Shattered Market Complacency,” Financial Times, February 28, 2020.


[Закрыть] Через 20 лет мировой рынок ценных бумаг обвалился почти на 6 трлн долл. за одну неделю.

Падение цен на акции заставил финансовых аналитиков судорожно схватиться за медицинские публикации. Неужели будет еще хуже? Кто вообще может об этом судить? Ведь, в конце концов, у паникеров, обрушивших рынок ценных бумаг, нет дипломов врача[252]252
  MacKenzie, “In No Mood for Catching a Falling Knife.”


[Закрыть]. Банкиры звонили эпидемиологам. В то время нередко вспоминали о «заблуждении Макнамары», имея в виду методологию периода Вьетнамской войны, когда об успехах и неудачах судили по количеству убитых[253]253
  S. Johnson, “Global Inventories at 7-Year Low Prior to Coronavirus Hit,” Financial Times, February 24, 2020.


[Закрыть].

В глобальном мире утверждение о том, что риски не соблюдают границ, стало банальной истиной. В этом смысле было очевидным, что новое заболевание SARS-CoV-2 не могло не коснуться большей части населения земного шара. Однако по мере того, как эпидемия набирала обороты, становясь все более масштабной, обнаруживались поразительные различия в реакциях разных стран. Для национальных правительств пандемия стала чем-то вроде Олимпийских игр.

Правительство Японии не спешило предпринимать какие-либо шаги. Все внимание премьер-министра Синдзо Абэ было сосредоточено на летних Олимпийских играх. Японии повезло. Когда произошла вспышка заболевания, губернатор Хоккайдо, хоть и не имел на это полномочий, сразу же объявил локдаун. Это помогло сдержать распространение вируса[254]254
  L. Du, “Tourism Hotspot Locks Down as Japan’s Hokkaido Fights Virus,” Bloomberg, February 28, 2020.


[Закрыть].

Южная Корея лучше всего продемонстрировала, как могла бы развиваться ситуация, если бы с самого начала были приняты самые решительные меры. У корейцев в памяти еще были живы тяжелые воспоминания об эпидемии, вызванной вирусом MERS в 2015 г., которая унесла жизни 38 человек. Уже 27 января, когда в Корее было зафиксировано только 4 подтвержденных случая заболеваний COVID-19, сотрудники министерства здравоохранения провели экстренное заседание в невзрачном конференц-зале сеульского железнодорожного вокзала. Правительство обратилось к корейским биотехнологическим компаниям с просьбой разработать не лекарство и не вакцину, а тест-систему[255]255
  C. Terhune, D. Levine, H. Jin, J. L. Lee, “Special Report: How Korea Trounced U. S. in Race to Test People for Coronavirus,” Reuters, March 18, 2020.


[Закрыть], ведь, имея тест, можно было определить эпицентр заболевания и проконтролировать его распространение.

Южная Корея не была монополистом в области разработки технологии тест-систем. Их производство достаточно быстро было налажено в Германии, Великобритании и США. Однако Великобритания в качестве модели для кризис-менеджмента ориентировалась на ситуацию с гриппом, и поэтому в список мероприятий по борьбе с вирусом тестирование было включено лишь спустя несколько недель. Не считалось целесообразным проводить тестирование заболевания, которое, как предполагали, распространялось с такой же скоростью, что и грипп. В США первые партии CDC-тестов были отправлены в сотню ведущих лабораторий по всей стране еще 4 февраля. Все они оказались ненадежными[256]256
  J. Cohen, “The United States Badly Bungled Coronavirus Testing – But Tings May Soon Improve,” Science, February 28, 2020.


[Закрыть]. Для того чтобы разработать новый тест, потребовалась не одна неделя. А в это время Федеральное управление США по надзору за качеством продуктов питания и лекарственных средств (FDA) отказывалось утвердить альтернативные тесты. Регуляторов волновало, что кризис может быть использован спекулянтами для наживы. Им совсем не хотелось, чтобы вернулась атмосфера «дикого Запада». Но без эффективного тестирования американские власти даже приблизительно не могли оценить масштабы эпидемии, разыгрывавшейся на обоих побережьях США. Даже в самых страшных снах им не могло присниться, что вокруг бушует эпидемия, а средств для тестов нет[257]257
  E. Lipton, A. Goodnough, M. D. Shear, M. Twohey, A. Mandavilli, S. Fink, and M. Walker, “The C. D. C. Waited ‘Its Entire Existence for Tis Moment.’ What Went Wrong?” New York Times, June 3, 2020.


[Закрыть].

Приоритетом для южнокорейских биотехнологических компаний была не столько абсолютная надежность тест-систем, сколько скорость их изготовления[258]258
  G. Lee, “South Korea Approves First Four COVID-19 Test Kits Under Urgent-Use License,” BioWorld, March 17, 2020. D. Lee and J. Lee, “Testing on the Move: South Korea’s Rapid Response to the COV ID-19 Pandemic,” Transportation Research Interdisciplinary Perspectives 5 (2020): 100111.


[Закрыть]. К 4 февраля был одобрен первый тест, разработанный компанией Kogene. Вторая тест-система была одобрена 12 февраля. Хотя они не были надежны на 100 %, их можно было производить в огромном количестве. Такое быстрое реагирование было очень важным: ведь к тому моменту, когда эпидемия начала представлять собой реальную угрозу, у Южной Кореи уже имелись средства для ее отслеживания.

Было необходимо действовать на опережение. Начиная с 7 февраля и до конца месяца производство тест-систем в Южной Корее увеличилось с 3000 до 20 000 единиц в день. По летним стандартам, это было небольшое количество, однако вполне достаточное, чтобы на раннем этапе сдержать эпидемию. Чрезвычайно важно, что корейцам удалось добиться очень быстрого получения результатов тестов – для их обработки требовалось от 6 до 24 часов. К 20 февраля каждый, у кого имелись симптомы заболевания, должен был проходить тест независимо от истории передвижения. Таким образом, за семь недель после 27 января в Южной Корее было протестировано более 290 000 человек и выявлено более 8000 заболевших. Карантин, объявленный в Тэгу, на 80 % сократил передвижение в городе. 23 февраля по всей стране были закрыты школы. Студенты были переведены на дистанционное обучение, для чего использовался лучший в мире широкополосный интернет. В результате Южной Корее удалось добиться контроля над эпидемией в то же самое время, что и Китаю. Пик заболеваемости пришелся на 29 февраля, несколько дней спустя после пика в Китае.

Если бы остальной мир среагировал на эпидемические вызовы так же, как Южная Корея, – обеспечив на раннем этапе широкомасштабное тестирование и введя меры по селективному социальному дистанцированию, – история 2020 г. могла бы быть совершенно иной. Из западноевропейских стран по наиболее похожему сценарию пошла Германия. Как и в Южной Корее, в Германии имелись значительные мощности для тестирования. Однако, учитывая тот факт, что к концу февраля заболевание с большой скоростью циркулировало по всей Европе, практически не оставалось надежды, что удастся избежать масштабной эпидемии. Германия продолжала выявлять случаи заболевания и отслеживать пути его дальнейшего распространения. Для разных стран приоритетом все больше становилось «выравнивание кривой», то есть сдерживание темпов распространения заболевания и защита самой медицинской системы.

Для Италии даже это оказалось труднодостижимой задачей. 25 февраля в связи с тем, что эпидемия в Северной Италии приобрела огромный размах, Рим обратился за помощью к своим европейским партнерам. Однако никаких согласованных мер в Италии введено не было. Поверить в то, что все происходившее – реальность, было нелегко. Эпицентр итальянской пандемии, находящийся в северных регионах Ломбардии, был горд своей трудовой этикой. Объявить карантин в Милане оказалось нелегко. 2 марта знаменитый миланский собор был вновь открыт для посетителей.

По всей Европе усиливались панические настроения. 3 марта Франция ввела запрет на экспорт средств индивидуальной защиты (СИЗ). Это запустило в европейских странах кампании по сохранению у себя в стране запасов СИЗ. Об ограничении экспорта средств индивидуальной защиты объявила и Германия. Когда две ведущие европейские державы прибегли к односторонним мерам, добиться скоординированного ответа на вызовы пандемии было нелегко. В Брюсселе внимание руководства Евросоюза было приковано к другим вопросам – в частности, к обострению сирийского кризиса. Евросоюзу совсем не хотелось столкнуться с повторением кризиса беженцев 2015 г.[259]259
  Herszenhorn and Wheaton, “How Europe Failed the Coronavirus Test.”


[Закрыть] 3 марта высокопоставленные европейские чиновники посетили Грецию и Болгарию, где они лично проинспектировали лагеря беженцев. Затем они проследовали в Анкару, чтобы встретиться с президентом Эрдоганом. А в Брюсселе в начале марта уже бушевал вирус.

Тем временем мнения в правительстве США разделились. 25 февраля Сан-Франциско первым из американских городов объявил о чрезвычайной ситуации. В тот же день д-р Нэнси Мессоньер, директор Национального центра иммунизации и респираторных заболеваний, входящего в систему Центров по контролю и профилактике заболеваний, объявила о том, что в США неизбежно произойдет сильная вспышка новой вирусной инфекции, которая может привести к полной остановке нормальной жизни. Ей сразу же возразили Алекс Азар из министерства здравоохранения и социальных служб и советник президента по экономическим вопросам чирлидер Ларри Кудлоу. Кудлоу, в частности, сказал: «У нас все под контролем. Не скажу, что на 100 %, но близко к этому… Не думаю, что нам грозит какая-то экономическая трагедия»[260]260
  L. Kudlow and K. Evans, CNBC interview transcript, February 25, 2020; www. cnbc.com/2020/02/25/frst-on-cnbc-cnbc-transcript-national-economic-council-director-larry-kudlow-speaks-cnbcs-kelly-evans-on-cnbcs-the-exchange-today. html.


[Закрыть].