Электронная библиотека » Адам Туз » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 8 августа 2024, 12:20


Автор книги: Адам Туз


Жанр: Экономика, Бизнес-Книги


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Сторонники зеленой модернизации из Евросоюза разрешили эту дилемму в своих стратегических документах, обозначив Китай стратегическим соперником, стратегическим конкурентом и, одновременно, партнером в работе над вопросом климатических изменений. Администрация Трампа решила облегчить себе жизнь, объявив, что такой проблемы не существует. Но Вашингтон тоже метался, решая экономическую задачу и не зная, что выбрать: осудить идеологию Китая, следовать стратегическим расчетам, осуществить долгосрочное корпоративное инвестирование или исполнить желания президента и поскорее заключить сделку. Такая ситуация была нестабильной, и в 2020 г. чаша весов дрогнула. Несмотря на то что президент уже приготовился в начале года отпраздновать завершение первой фазы в торговой сделке с Китаем, летом того же года стратегическая конкуренция и идеологическая борьба перевесили экономические интересы. Теперь Китай был объявлен стратегической и экономической угрозой для США. Китай отнял работу у многих американцев и нелегально присвоил себе американскую интеллектуальную собственность, которая была использована на благо враждебному режиму[74]74
  UST R, “Investigation: Technology Transfer, Intellectual Property, and Innovation”; ustr.gov/issue-areas/enforcement/section-301-investigations/section-301-china/ investigation.


[Закрыть]
. В ответ на это правительственные структуры США, занимающиеся разведывательной деятельностью, безопасностью и юридическими вопросами, объявили экономическую войну Китаю. Они умышленно пытались затормозить развитие в Китае высоких технологий – основы современной экономики.

То, что эта эскалация напряженности произошла не раньше и не позже, было в некотором смысле случайностью. Подъем Китая являлся долговременным мировым историческим трендом, событием, на которое каждая мировая держава в конечном счете должна была прореагировать. Но успехи Пекина в борьбе с коронавирусом и проявленная им настойчивость стали для администрации Трампа красной тряпкой. Более того, накалившаяся атмосфера во время выборов в США создала эффекты усиления и индукции, если воспользоваться несколько эвфемистической терминологией Чэня. Команда Трампа не только обвинила Китай в появлении вируса, но перенесла начатую в Америке культурную войну на американских коллаборационистов, сотрудничающих с Китаем. Помимо этого, к лету 2020 г. становилось все более очевидным, что в Америке что-то происходит. Что-то было не в порядке.

Такая нездоровая обстановка в современной Америке складывалась не в первый раз. Президенту Картеру скандальную известность принесло его обращение к американской нации, посвященное этой же проблеме. С обращением он выступил летом 1979 г., в то время когда США ощутили на себе последствия иранской революции и второго энергетического кризиса[75]75
  K. Mattson, “What the Heck Are You Up To, Mr. President?”: Jimmy Carter, America’s “Malaise,” and the Speech Tat Should Have Changed the Country (Bloomsbury USA, 2010).


[Закрыть]
. В числе прочего рыночная революция 1980-х гг. обещала, что благодаря «американскому утру», прорекламированному Рональдом Рейганом, страна оправится от кризиса. То же самое обещала Тэтчер для Великобритании. Дональд Трамп, тусовщик с Манхэттена 1980-х гг., был живым воплощением новой эры показного богатства. Однако Трамп также олицетворял собой горькую правду того периода – рыночная революция отбросила назад большую часть американского общества. Глобальная мощь Америки в финансовой сфере, в области технологий и в военной промышленности неуклонно росла, но экономика страны, составлявшая основу этого роста, напоминала колосса на глиняных ногах. Пандемия COVID-19 обнаружила печальную картину: система здравоохранения США находилась в плачевном состоянии, а система социальной защиты поставила десятки миллионов граждан США на грань нищеты. Если предложенная Си Цзиньпинем программа «Китайская мечта» и оставалась жизнеспособной в течение 2020 г., то о программах социального развития США этого сказать нельзя.

Таким образом, общий кризис неолиберализма в 2020 г. оказал специфическое и травматичное влияние на Америку в целом и особенно на определенную часть американского политического спектра. Система взглядов правительства США, сформированная сменявшими друг другу администрациями демократов, начиная с Вудро Вильсона и Франклина Делано Рузвельта, дали в руки либералам механизмы, с помощью которых можно было ответить на вызовы, связанные с коронавирусом. Даже новое поколение американских радикалов, возглавляемое Александрией Окасио-Кортес, смогли найти что-то привлекательное для себя в «Новом курсе»[76]76
  D. Kurtzleben, “Rep. Alexandria Ocasio-Cortez Releases Green New Deal Outline,” All Tings Considered, NPR, February 7, 2019.


[Закрыть]
. Республиканская же партия и ее националистические и консервативные избиратели, наоборот, в 2020 г. пережили что-то вроде экзистенционального кризиса, который имел крайне негативные последствия для американского правительства, для американской конституции и для отношений Америки с другими мировыми державами. Этот кризис привел к предельной напряженности в период с 3 ноября 2020 г. по 6 января 2021 г. Тогда Трамп отказался признать свое поражение, большая часть республиканцев активно поддержали его попытку опротестовать результаты выборов, а для преодоления социального кризиса и пандемии не предпринималось никаких мер. Наконец, 6 января президент и другие видные представители его партии спровоцировали вторжение толпы демонстрантов в Капитолий.

Разумеется, эти события не могли не вызвать глубокой обеспокоенности за судьбу американской демократии. Кроме того, в американском крайнем правом политическом крыле имеются политики, которых без преувеличения можно назвать фашиствующими[77]77
  R. O. Paxton, “I’ve Hesitated to Call Donald Trump a Fascist, Until Now,” Newsweek, January 11, 2021.


[Закрыть]
. Однако для того, чтобы говорить о них как о настоящих фашистах, Америке 2020 г. не хватало двух элементов. Первый из них – это наличие тотальной войны. Американцы не забывают о Гражданской войне и могут представить себе грядущие гражданские войны. Совсем недавно они принимали участие в экспедиционных войнах, и это вернуло в американское общество милитаристскую политику и военные фантазии[78]78
  J. A. Russell, “America’s Forever Wars Have Finally Come Home,” Responsible Statecraft, June 4, 2020.


[Закрыть]
. Однако при тотальных войнах общество трансформируется совершенно иначе. В нем формируется единый сплоченный организм, а не отдельные коммандос, как это было в 2020-м.

Второй недостающий элемент в классическом фашистском уравнении, который является более важным для этой книги, – это социальный антагонизм, воображаемая или реальная угроза для общественного и экономического статус-кво. По мере того как в 2020 г. над США сгущались конституционные грозовые тучи, американский бизнес решительно сплотил свои ряды и выступил против Трампа. Кроме того, крупнейшие компании США не побоялись открыто заявить о том, какие бизнес-проблемы их на это сподвигли, включая стоимость акционерного капитала, проблемы, возникающие при управлении компаниями с работниками, разделяющими различные политические взгляды, экономическая важность верховенства закона, а также, что удивительно, ожидаемый спад продаж в случае гражданской войны. Такое единство капитала и демократии в США в 2020 г. должно было бы выглядеть до некоторой степени весьма обнадеживающим. Но только представьте себе на секунду альтернативный сценарий. Что, если бы вирус появился в США на несколько недель раньше, распространяющаяся эпидемия спровоцировала бы массовую поддержку Берни Сандерса и его призывов к универсальной системе здравоохранения, а на проводимых демократами праймериз был бы выдвинут какой-нибудь известный социалист, а не Джо Байден?[79]79
  J. Iadarola, “What if Bernie Has Already Won Tis Ting?” The Hill, February 23, 2020. S. Hamid, “The Coronavirus Killed the Revolution,” Atlantic, March 25, 2020.


[Закрыть]
Не так сложно представить себе сценарий, при котором все влияние американского бизнеса было бы по тем же причинам использовано в противоположном направлении: поддержка оказывалась бы Трампу, чтобы не дать возможность Сандерсу победить[80]80
  G. Ip, “Businesses Fret Over Potential Bernie Sanders Presidency,” Wall Street Journal, March 1, 2020. B. Schwartz, “Mike Bloomberg Prepares Media Onslaught Against Democratic Front-Runner Bernie Sanders,” CNBC, February 24, 2020.


[Закрыть]
. А что, если бы у Сандерса оказалось большинство голосов? Это стало бы проверкой на прочность американской Конституции и преданности ей наиболее влиятельной социальной группы.


Если мы будем считать 2020-й годом всестороннего кризиса неолиберальной эпохи – кризиса, который затронул окружающую экосистему, внутренние социальные, экономические и политические основы, а также международный порядок, то это поможет нам найти исторические ориентиры. Если рассматривать кризис, вызванный коронавирусом, в таком контексте, то мы должны признать, что он знаменует собой конец периода, начало которого нужно искать в 1970-х гг. Этот кризис также следует считать первым всесторонним кризисом грядущей эпохи антропоцена – эпохи, главной чертой которой являются негативные последствия наших несбалансированных отношений с природой[81]81
  A. Tooze, “‘We Are Living Trough the First Economic Crisis of the Anthropocene,’” Guardian, May 7, 2020.


[Закрыть]
.

Однако вместо того, чтобы пытаться поспешно обрисовать непрерывный ход событий этой полувековой истории или стараться мысленно устремиться в будущее, в этой книге я пытался, насколько это возможно, оставаться только в настоящем. Когда в повествовании возникнет такая необходимость, мы будем путешествовать в прошлое и в будущее, но наше основное внимание будет сфокусировано исключительно на событиях, которые произошли между началом пандемии в январе 2020 г. и инаугурацией Джо Байдена.

Такие жесткие хронологические рамки – мой сознательный выбор. С помощью этого подхода можно будет проследить конфликт между прошлым и настоящим, а именно в этом и состоит смысл исторического исследования. Такой подход также представляет собой персональную стратегию, которая помогает справиться с интеллектуальными и психологическими стрессами. В сложившейся ситуации без этого было бы весьма сложно существовать.

Коронавирус заставил миллиарды людей изменить свои планы. То же самое случилось и со мной. В начале этого года я работал над книгой, посвященной проблемам энергетической политики. В ней я хотел проследить политическую экономику углеводородов, начиная с эпохи нефтяных кризисов, а также осветить предысторию «Зеленого нового курса». Подобно многим другим, меня очень интересовал вопрос об эпохе антропоцена – о трансформациях этого периода, вызванных ростом капиталистической экономики; трансформациях, которые ставят под сомнение правомочность разделения истории на историю природы и историю человечества[82]82
  Лучшее краткое введение см.: C. Bonneuil and J. B. Fressoz, trans. D. Fernbach, The Shock of the Anthropocene: The Earth, History and Us (Verso, 2016).


[Закрыть]
.

В феврале, по мере того как вирус незаметно распространялся по всему миру, я путешествовал по Восточной Африке и впервые глубоко погрузился в историю этого континента. Время от времени я замечал непривычный медицинский контроль в аэропортах, но, как и большинство людей, я еще не понимал, какие драматические события начинают разворачиваться у меня перед глазами. И только 6 марта, в пятницу, когда по пути домой я очутился в похожем на пещеру новом аэропорте Стамбула, я начал осознавать, в какой степени паника охватила людей. Путешественники из разных уголков земного шара щеголяли в защитных масках самых разных видов и форм. Эти маски были чем-то новым, совершенно неподходящим и невозможным во время долгого перелета.

Тот уикенд в Нью-Йорке, когда после прилета из-за разницы во времени моя голова еще была как в тумане, показался мне адом кромешным. Вирус постепенно привел к тому, что началось невероятное снижение экономической активности. Мне внезапно пришлось экспромтом отвечать на шквал вопросов – журналисты буквально атаковали меня, пытаясь выяснить, что могло бы стать продолжением моей книги «Крах», посвященной финансовому кризису 2008 г.

Сама книга «Крах» стала историей, опередившей события. Я планировал приурочить ее к десятилетней годовщине финансового кризиса 2008 г. и завершил работу вскоре после Брекзита и победы Трампа, в самый разгар кризиса, который, казалось, никогда не закончится. Один из моих прозорливых друзей пошутил, что теперь мне придется начать новую книгу – книгу, у которой не будет конца. В марте 2020 г. я был полон сил и готовности засесть за работу. Нарратив «Краха» все больше заставлял думать о нем по мере того, как стремительно падали цены на акции, проседал рынок облигаций, на первые страницы газет попадали новости о сбоях на рынках операций репо, а на повестке дня вновь появился вопрос об установлении центральными банками своповых линий.

К апрелю я убедился, что для меня слишком большая нагрузка – жить в режиме «здесь и сейчас» и одновременно размышлять о политике Джимми Картера в области энергетики. Я сдался перед сложившимися обстоятельствами.

Год 2020 оказался Историческим (с заглавной буквы «И»). Он кардинальным образом отличался от всего, что было раньше. Поэтому эта книга еще более своевременна, чем «Крах». Может показаться парадоксальным, но в связи с этим появляется риск, что окажется «пропущенным» какой-нибудь еще более драматический момент. Если мы попытаемся описать беспокойное время, в котором сейчас живем, то любой нарратив неизбежно окажется субъективным и впоследствии будет пересмотрен. Но если мы хотим осознать события, которые сегодня происходят вокруг нас, мы должны пойти на такой риск. Единственным утешением является то, что такие попытки предпринимают многие. Ведь 2020-й с полным правом можно назвать годом длинных разговоров и рассказов, годом споров и анализа.

Не исключено, что время для такого нарратива еще не пришло, однако, когда мы обдумываем какие-то интерпретации, держим интеллектуальное пари (при этом неважно, проспорим мы его или нет), мы приобретаем что-то весьма ценное – более глубокое понимание того, что в действительности означает высказывание «любая правдивая история – это современная история»[83]83
  B. Croce, History: Its Teory and Practice (Russell & Russell, 1960).


[Закрыть]
. Действительно, в свете года 2020 эта мысль Бендетто Кроче приобретает новый смысл. Книга, посвященная проблеме климатического кризиса, то есть исторической трансформации природы и последствий этого процесса для нашей истории, написанная в тиши и спокойствии квартиры на Аппер Вест-Сайд, могла бы показаться в чем-то весьма далекой от реальности. Эпоха антропоцена осталась абстрактной интеллектуальной идеей. Кризис, спровоцированный коронавирусом, лишил иллюзии безопасности даже самых защищенных из нас.

Часть I. Заболевание X

Глава 1. Организованная безответственность

СКЕПТИКИ – а скептики были с самого начала – любят подчеркивать самую поразительную, на их взгляд, черту кризиса COVID-19: нечто самое обыденное нам удалось превратить в глобальный кризис. Неважно, какие меры будут приняты, но люди умирают. От COVID-19 умирают такие же люди, которые умирают и от естественных причин, – пожилые люди с букетом сопутствующих заболеваний. В обычной ситуации они умирают от гриппа и пневмонии. Миллионы людей, которые не входят в привилегированное меньшинство богатого мира, умирают от инфекционных заболеваний, таких как малярия, туберкулез и ВИЧ. Но, несмотря на это, «жизнь продолжается». Новый коронавирус SARS-CoV-2, вызывающий тяжелый острый респираторный синдром, по всем стандартам когда-либо зафиксированных инфекционных заболеваний не должен был бы вызывать большое количество летальных исходов. Однако в связи с его появлением были приняты беспрецедентные меры. Во всем мире замерла общественная жизнь, прервалась большая часть торговых операций и приостановился бизнес. Во всем мире это крупномасштабное прерывание нормальной жизни вызвало в той или иной степени недоумение, возмущение, сопротивление, нежелание подчиняться и протест. Совершенно не обязательно принимать точку зрения ковид-диссидентов, чтобы понять историческую подоплеку их позиции. Кризис в области здравоохранения привел к гораздо более широкому кризису. Это было чем-то новым и совершенно неожиданным. Если не искать причину этого феномена в слабой и чересчур протекционистской политической культуре или в сознательной репрессивной политике, а объяснить, что он мог произойти в результате структурного напряжения, возникшего в обществах в начале XXI в., то это помогло бы подготовить почву для понимания причин кризиса 2020 г.


Да, пожилые люди действительно умирают, но при этом важно понимать, в каком количестве, какими темпами и от каких причин. Для любого момента времени показатель смертности можно описать в виде набора вероятностей, которые различаются для разных временных периодов и зависят от возможностей медицины, экономики, системы здравоохранения, а также от достоинств и недостатков системы социального обеспечения населения.

Если говорить в целом, то в последние десятилетия произошел серьезный прорыв в сокращении смертности от болезней, связанных с нищетой населения, – инфекционных болезней, болезней матерей и младенцев, болезней, спровоцированных недостаточным питанием. Тем не менее малообеспеченные люди и жители стран с низкими доходами продолжают умирать в более раннем возрасте и по причинам, которые можно было бы предотвратить. В странах с низким уровнем доходов, например в Нигерии, где ожидаемая продолжительность жизни при рождении составляет 55 лет, 68 % смертей происходят из-за болезней, связанных с нищетой. В Германии, где продолжительность жизни составляет 81 год, доля таких смертей – 3,5 %, в Великобритании – 6,8 %. США по этому показателю находятся где-то между Германией и Великобританией. В 2017 г. затраты на здравоохранение из расчета на душу населения в странах с высоким уровнем дохода были в 49 раз выше (по паритету покупательной способности), чем в странах с низким уровнем дохода[84]84
  Institute for Health Metrics and Evaluation, Financing Global Health 2019: Trakking Health Spending in a Time of Crisis (IHME, 2020); www.healthdata.org/sites/ default/fles/fles/policy_report/FGH/2020/FGH_2019_Interior_Final_Online_2020.09.18.pdf.


[Закрыть]
.

В богатых странах существуют ужасающие различия в уровне младенческой смертности и смертности при родах, а также ожидаемой продолжительности жизни между представителями разных расовых групп и социальных слоев. Остаются нерешенными такие проблемы, как эпидемия наркомании среди малоимущих и маргинализированных групп населения, астма и отравление свинцом. В Германии 27 % мужского населения с самым низким уровнем дохода умирают, не дожив до 65 лет, в то время как в группе с самым высоким уровнем дохода этот показатель составляет 14 %. Для женского населения эти различия лишь несколько менее драматичны[85]85
  “Soziale Unterschiede in Deutschland: Mortalität und Lebenserwartung,” Robert Koch Institute; www.rki.de/DE/Content/Service/Presse/Pressemitteilungen/2019/03_2019.html.


[Закрыть]
. В Германии, где система медицинского страхования предполагает наличие двух видов страховок, ожидаемая продолжительность жизни 11 % граждан, застрахованных частными компаниями, на 4 года больше, чем у граждан, имеющих государственную страховку[86]86
  A. Lövenich, “Lebenserwartung PK V-GK V versichert,” August 6, 2018; www. hcconsultingag.de/lebenserwartung-pkv-gkv-versichert.


[Закрыть]
. Согласно исследованию 2009 г., в США – стране, которую часто называют самой богатой в мире, – 45 000 человек умирают по причине отсутствия медицинской страховки[87]87
  A. Wilper et al., “Health Insurance and Mortality in US Adults,” American Journal of Public Health 99, no. 12 (2009): 2289–95.


[Закрыть]
. В США граждане, которые, согласно данным переписи населения, относятся к группам с низким уровнем доходов, госпитализируются с гриппом и умирают от этого заболевания в два раза чаще, чем граждане, имеющие высокие доходы[88]88
  J. L. Hadler, K. Yousey-Hindes, A. Pérez et al., “Infuenza– Related Hospitalizations and Poverty Levels – United States, 2010–2012,” Morbidity and Mortality Weekly Report 65, no. 5 (2016): 101–105.


[Закрыть]
. Это различие проявляется еще сильнее для возрастной группы 65+.


ТАБЛИЦА I. Причины смерти*

* В некоторых случаях сумма процентов отличается от 100 %, очевидно, это вызвано округлениями.

Источник: https://ourworldindata.org/causes-of-death.


Было бы преувеличением сказать, что данные об этих вероятностях признаются всеми. На первый взгляд они выглядят шокирующими. Они опровергают декларации о том, что нашей главной коллективной задачей является сохранение жизни людей. Но какими бы значительными ни были эти различия, их соотношение, по крайней мере, не вызывает особого удивления. Эти вероятности меняются, правда, постепенно и, как правило, в лучшую сторону. Если говорить о ситуации с коронавирусом, то необходимо отметить чрезвычайно важный факт: в начале 2020 г. единственными инфекционными заболеваниями, которые поражали среднестатистического гражданина в странах с уровнем доходов выше среднего, были инфекции нижних дыхательных путей и грипп, причем в целом они представляли опасность только для лиц преклонного возраста. В США в обычные годы количество смертей от гриппа и пневмонии составляло только 2,5 % от всех смертей. Если добавить к этому смерти от инфекций нижних дыхательных путей, то это составит 10 % от всех смертных случаев[89]89
  “Relative Share of Deaths in the United States, 1999 to 2016,”Our World in Data; ourworldindata.org/grapher/relative-share-of-deaths-in-usa.


[Закрыть]
. Смерти от гриппа, пневмонии и инфекций нижних дыхательных путей, вместе взятых, составляют 80 % смертей от инфекционных заболеваний. ВИЧ/СПИД, а также заболевания, вызванные желудочно-кишечными инфекциями, в частности бактерией C. difcile, составляют оставшиеся 20 %. Инфекция SARS-CoV-2 пошатнула уверенность в этих вероятностях.

Победа над главными инфекционными заболеваниями была одним из триумфальных событий, произошедших после 1945 г. Это было одно из исторических достижений, сопоставимых с такими, как устранение угрозы голода, обеспечение всеобщей грамотности, создание систем водоснабжения или введение мер контроля над рождаемостью. Повысившаяся продолжительность жизни была тем «секретным соусом», который обеспечивал экономический рост[90]90
  R. W. Fogel, The Escape from Hunger and Premature Death, 1700–2100: Europe, America, and the Tird World (Cambridge University Press, 2004).


[Закрыть]
. Замечательно, когда мы потребляем как можно больше. Еще лучше – если мы проживем как можно дольше, чтобы иметь возможность радоваться процессу потребления. Согласно одному из исследований, если в расчетах правильным образом учесть бóльшую продолжительность жизни, которая была достигнута в XX в., то это удвоит оценку роста американского уровня жизни[91]91
  W. D. Nordhaus, “The Health of Nations: The Contribution of Improved Health to Living Standards,” February 2020; cowles.yale.edu/sites/default/fles/fles/ pub/d13/d1355.pdf.


[Закрыть]
. К 1970-м гг., когда стала реальной окончательная победа над оспой и полиомиелитом, этот триумфальный успех породил идею эпидемиологического перехода[92]92
  A. R. Omran, “The Epidemiologic Transition. A Teory of the Epidemiology of Population Change,” Milbank Memorial Fund Quarterly 49 (1971): 509–38; www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC2690264/.


[Закрыть]
. Инфекционные заболевания были обречены на то, чтобы остаться в прошлом.

Самых больших успехов в этом направлении удалось добиться западным странам. Однако осуществление эпидемиологического перехода было общим стремлением всех стран в эпоху модернизации. Такие же чаяния, как и у западных стран, были у СССР и у коммунистического Китая[93]93
  M. A. Brazelton, Mass Vaccination: Citizens’ Bodies and State Power in Modern China (Cornell University Press, 2019).


[Закрыть]
. И это неудивительно – ведь в качестве коллективистского проекта, во главе которого стояли государственные структуры, такая программа в большей степени соответствовала политической идеологии СССР и Китая, чем западных стран. Крайнее проявление такой политики демонстрировала переживавшая тяжелые времена Куба, которая создала крепкую систему здравоохранения и разработала масштабную программу глобальной медицинской помощи. Коммунистические режимы не видели никакого противоречия между принесением в жертву десятков миллионов жизней во имя построения социализма, принудительными кампаниями по контролю над рождаемостью (подобно китайской политике «одна семья – один ребенок») и масштабными коллективными усилиями по спасению жизней и по борьбе с инфекционными заболеваниями.

Каким бы чрезвычайно важным ни был этот процесс, в самый момент триумфа 1970-х гг. борьба с инфекционными заболеваниями начала подвергаться сомнениям. Грипп так и остался непобежденным. Это заболевание, с одной стороны, является широко распространенным, а с другой стороны, часто недооценивается как возможная причина смерти. Вследствие этой болезни наблюдается увеличение количества умерших от любых заболеваний – такие смерти ежегодно фиксируются на регулярной основе[94]94
  M. Davis, The Monster at Our Door: The Global Treat of Avian Flu (Macmillan, 2006).


[Закрыть]
. Это выглядит как нормальная ситуация, поскольку большое количество этих смертей объясняется иными, более конкретными причинами, такими как пневмония или инфаркт. Грипп – очень заразное заболевание. Попадание вируса в организм и инфицирование происходят практически одновременно. А это, в свою очередь, означает, что тестирование и введение карантина в этом случае бесполезны. Поскольку вирус гриппа мутирует очень быстро, вакцинация эффективна в лучшем случае лишь частично. Спасает лишь то, что летальность от гриппа невысокая.

Иначе обстоят дела с новыми инфекционными заболеваниями, с которыми специалисты начали сталкиваться еще в 1970-е гг. Вызывающий ужас вирус Эбола был выявлен в 1976 г., СПИ Д – в 1981 г. На Западе ВИЧ/СПИД продолжает распространяться в основном среди стигматизированных меньшинств. В Африке к югу от Сахары это заболевание стало кризисом поколения молодых гетеросексуальных людей и в первую очередь женщин[95]95
  J. Ilife, The African AIDS Epidemic: A History (Ohio University Press, 2005).


[Закрыть]
. К 2020 г. ВИЧ/СПИД уже унес 33 млн жизней. В 2020 г. от этой болезни умрет приблизительно 690 000 человек[96]96
  U NA IDS, “Global HI V & A IDS Statistics – 2020 Fact Sheet,” www.unaids.org/en/resources/fact-sheet.


[Закрыть]
. Итак, если говорить об инфекционных заболеваниях, то, как оказалось, история борьбы с ними еще далека от завершения.

Действительно, по мере того как ученые продолжали исследовать мутации заболеваний и их циркуляцию, обнаруживалась ситуация весьма хрупкого равновесия. Современная наука, новые технологии, медицина, экономическое развитие – все это могло бы обеспечить нас более надежными средствами борьбы с заболеваниями. Однако эти же самые факторы способствовали появлению угроз, связанных с новыми инфекциями[97]97
  S. S. Morse, “Regulating Viral Trafc,” Issues in Science and Technology 7, no. 1 (Fall 1990): 81–84.


[Закрыть]
. Парадигмы возникновения инфекционных заболеваний, предлагаемые учеными начиная с 1970-х гг., так же как модели климатических изменений и экологических систем, которые создавались в это же время, содержали серьезную критику нашего современного образа жизни, нашей экономики и выстроенной на ее основе общественной системы[98]98
  W. Anderson, “Natural Histories of Infectious Disease: Ecological Vision in Twentieth-Century Biomedical Science,” Osiris 19 (2004): 39–61. N. B. King, “Security, Disease, Commerce: Ideologies of Postcolonial Global Health,” Social Studies of Science 32, no. 5–6 (2002): 763–789. C. E. Rosenberg, “Pathologies of Progress: The Idea of Civilization as Risk,” Bulletin of the History of Medicine 72, no. 4 (Winter 1998), 714–30.


[Закрыть]
. Использование всех мировых земельных ресурсов, постоянное вторжение в те места, где еще сохранилась дикая природа, разведение в промышленных масштабах свиней и кур, гигантские города с пригородами, глобальная мобильность в наш век высоких скоростей, стимулируемое торговыми структурами бездумное использование антибиотиков, безответственное распространение фейковых новостей о вакцинах – все эти факторы сошлись воедино и создали для новой болезни такую окружающую среду, которая, вместо того чтобы сокращать риски, создавала все более опасную обстановку. Разумеется, все эти факторы в той или иной степени существовали в течение как минимум двух последних тысячелетий. Передовые для своего времени городские поселения Римской империи когда-то пали жертвой пандемий, охвативших всю Евразию. Однако в конце XX в., несмотря на успехи медицины и вновь обретенный достаток, началась стремительная эскалация другой потенциальной угрозы. Осознавали мы это или нет, но все мы так или иначе оказались втянутыми в новую «гонку вооружений» между человеком и природой.

Это была серьезная диагностика угроз, порождаемых современным образом жизни. Сегодня существуют группы, возглавляемые антипрививочниками, которые пытаются оспорить эту логику. Но эти люди – своего рода маргиналы. Противоречивыми оказались не сами предостережения о появлении инфекционного заболевания, а то, насколько мы готовы взять их на вооружение. Если специалисты предупреждают нас о том, что наша современная социально-экономическая система постоянно создает риски появления инфекционных заболеваний, как мы на это реагируем?

Если мы хотим радикально решить эту проблему, мы должны приложить разносторонние усилия для того, чтобы выявить потенциальные вирусные угрозы. Эти действия должны сопровождаться регулярным контролем за использованием земли и внесением принципиальных изменений в систему промышленного фермерства[99]99
  J. R. Rohr, C. B. Barrett, D. J. Civitello, et al., “Emerging Human Infectious Diseases and the Links to Global Food Production,” Nature Sustainability 2 (2019): 445–56.


[Закрыть]
. Такие трансформации неизбежно приведут к столкновению различных интересов, включая гигантские мировые агропромышленные компании, азиатских птицеводческих магнатов, коррумпированных городских чиновников в Южном Китае и нелегким трудом добывающих свой хлеб фермеров из самых бедных регионов мира[100]100
  Davis, The Monster at Our Door.


[Закрыть]
. Необходимо будет изменить гастрономические привычки граждан с более высокими доходами, которые включают в рацион все больше мяса и молочных продуктов. Неудивительно, что реальные политические изменения пока являются явно недостаточными. Чиновники, курирующие вопросы здравоохранения, предпринимают попытки внедрить контроль над соблюдением санитарных норм на промышленных фермах и навести порядок на рынках, торгующих мясом диких животных. Время от времени издаются местные запреты на отлов диких животных. Однако борьба с более важными источниками распространения инфекционных заболеваний так и не ведется.

На мировом уровне существует Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ). В этой организации тысячи высокопрофессиональных, мотивированных представителей со всего мира, имеющих самые хорошие намерения, ведут упорную борьбу за здоровье людей. Однако в качестве всемирного агентства здравоохранения для быстро развивающегося мира, населенного 7,8 млрд людей, ВОЗ представляет собой что-то вроде потемкинских деревень. ВОЗ приняла программу бюджета на два года (2018–2019), в которой было заложено не более 4,4 млрд долл., то есть меньше, чем бюджет одной больницы какого-нибудь крупного города[101]101
  WHO, Programme Budget 2020–21; www.who.int/publications/i/item/programme-budget-2020-2021. S. K. Reddy, S. Mazhar, and R. Lencucha, “The Financial Sustainability of the World Health Organization and the Political Economy of Global Health Governance: A Review of Funding Proposals,” Globalization and Health 14, no. 1 (2018): 1–11.


[Закрыть]
. Финансирование ВОЗ поступает из самых разных источников, включая национальные правительства, частные благотворительные фонды, Всемирный банк, а также крупные фармацевтические компании. В 2019 г. взнос одного из ее крупнейших доноров – фонда Билла и Мелинды Гейтс (Gates Foundation) – был сопоставим со взносами национальных правительств США и Великобритании и превысил взнос Германии. Влиятельная международная ассоциация Rotary International внесла такую же, если не бóльшую, сумму, что и правительства Китая или Франции. В общей сложности ВОЗ может позволить себе тратить не более 30 центов в год на одного жителя Земли.

Деятельность ВОЗ обусловлена ее зависимостью от доноров. Кампании по ликвидации опасных заболеваний, таких как полиомиелит, являются ее приоритетными задачами. ВОЗ играет ключевую роль в мониторинге появления и исчезновения заболеваний по миру. Это техническая сторона ее деятельности. Кроме того, эта организация осуществляет и чисто политическую миссию. Начиная с первой половины XIX в. международное регулирование в области здравоохранения сталкивалось с двумя главными проблемами. Во-первых, это были опасения западных стран, связанные с угрозой распространения заболеваний с востока на запад, а во-вторых, интересы приверженцев свободной торговли, которые стремились ограничить использование таких обременительных мер контроля над общественным здоровьем, как, например, длительные карантины[102]102
  M. Liverani and R. Coker, “Protecting Europe from Diseases: From the International Sanitary Conferences to the ECDC,” Journal of Health Politics, Policy and Law 37, no. 6 (2012): 915–34.


[Закрыть]
. За этим стояло их стремление не допустить, чтобы эпидемия стала поводом для прерывания торговли.

Эти два фактора продолжают быть головной болью ВОЗ. Стремясь скоординировать борьбу за здоровье общества в глобальном масштабе, ВОЗ оказывается в плену самых противоречивых чувств. С одной стороны, в этих факторах она видит корень зла в распространении инфекций, с другой стороны, в ее профессиональные обязанности входит своевременное принятие решительных мер. Кроме того, ВОЗ опасается, что она может столкнуться с негативными последствиями, если в результате ее решений будут приняты ненужные и дорогостоящие ограничения на перемещения граждан и на торговлю. После глобальной паники, возникшей в связи с обнаружением чумы в индийском городе Сурат в 1994 г., и после полного запрета на путешествия во время кризиса, вызванного распространением SARS в 2003 г., в адрес ВОЗ поступили требования выработать более сдержанный подход к ограничениям на путешествия[103]103
  S. Gebrekidan, K. Bennhold, M. Apuzzo, and D. D. Kirkpatrick, “Ski, Party, Seed a Pandemic: The Travel Rules Tat Let Covid-19 Take Flight,” New York Times, September 30, 2020.


[Закрыть]
. Точно так же после окончания эпидемии свиного гриппа в 2009 г. против ВОЗ была начата шумная кампания. Некоторых из ее чиновников обвиняли в искусственном увеличении объема рынка дорогостоящих вакцин[104]104
  T. Neale, “World Health Organization Scientists Linked to Swine Flu Vaccine Makers,” ABC News, June 4, 2020.


[Закрыть]
. Принятие крайне непростого решения в пользу той или иной стратегии в условиях нестабильного и ограниченного бюджета грозило катастрофой[105]105
  J. Farrar, “All Is Not Well at the World Health Organization,” Wall Street Journal, January 22, 2015.


[Закрыть]
.


Финансирование ВОЗ (объемы донорских вкладов на 30 июня 2020 г., в %)

Источник: WHO, via A. Gross and J. Pickard, “Johnson to Boost W HO Backing with £571m Vaccine Pledge,” Financial Times, September 25, 2020.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации