Текст книги "Карантин. COVID-19 – вирус, который потряс мир"

В России, как и в США, авторитетные лаборатории выступили с требованием, чтобы клинические испытания вакцины «Спутник V» проходили согласно принятым стандартам, предполагающим прохождение третьей фазы испытаний. Уже давно устарела героическая модель, в соответствии с которой масштабная прививочная кампания населения начинается после клинических испытаний, в которых принимали участие только отважные работники лаборатории[887]887
  “Pharmaceutical Companies Urged the Ministry of Health to Postpone Registration of Vaccine Against COVID-19,” RBC, August 10, 2020; www.rbc.ru/society/10/08/2020/5f3120959a79472536b da2db.


[Закрыть]. Такой подход не поддерживался и населением России. 60 % участников анонимного опроса, проведенного газетой The Moscow Times, на вопрос о том, сделают ли они себе прививку вакциной «Спутник V», ответили отрицательно[888]888
  C. Baraniuk, “Covid-19: What Do We Know About Sputnik V and Other Russian Vaccines?” BMJ 2021; 372:n743.


[Закрыть].

В 2020 г. наши тела стали ареной борьбы научных геополитических интересов. Кто будет покупать российскую вакцину? Как оказалось, ответ на этот вопрос зависел от того, в какой части мира находились потенциальные покупатели, сколько они были готовы заплатить и были ли у них альтернативы[889]889
  R. Dube and G. Kantchev, “Argentina Is a Testing Ground for Moscow’s Global Vaccine Drive,” Wall Street Journal, January 18, 2021.


[Закрыть]. Центр им. Гамалеи, который предлагал вакцину «Спутник V» по цене 10 долл. за дозу, к весне 2021 г. заключил контракты с десятью производителями из разных стран мира о производстве 1,4 млрд доз. Двадцать девять стран, включая Венгрию, которая является членом ЕС, выдали разрешение на использование этой вакцины в экстремальной ситуации[890]890
  Baraniuk, “Covid-19: What Do We Know About Sputnik V and Other Russian Vaccines?” BMJ 2021; 372:n743.


[Закрыть].

У российских разработчиков вакцины не было никаких проблем продолжить третью фазу клинических испытаний в России. Вирус распространялся высокими темпами, а российская прививочная кампания раскручивалась крайне медленно. В Китае распространение пандемии было так тщательно подавлено, что китайские вакцины приходилось тестировать за границей. Для главных конкурентов – компаний Sinopharm и Sinovac – это была возможность глобальной экспансии. В 2020 г. ими были проведены клинические испытания вакцин в 14 странах на пяти континентах.

3 ноября, за неделю до оглашения результатов тестирования вакцины, которую производила компания Pfzer/BioNTech, шейх Мухаммед бен Рашид Аль Мактум, премьер-министр ОАЭ, перед камерами привился вакциной CNBG/Sinopharm. ОАЭ была одной из главных площадок для проверки эффективности этой вакцины. Тот факт, что в Эмиратах проживает большое количество рабочих-эмигрантов, позволил одновременно вакцинировать граждан из 125 различных стран[891]891
  Cohen, “China’s Vaccine Gambit.”


[Закрыть]. Участие ОАЭ в тестировании увеличило объемы закупки вакцины. В январе временно исполняющий обязанности президента Перу, бывший высокопоставленный чиновник Всемирного банка Франциско Сагасти объявил о первоначальной покупке 1 млн доз вакцины Sinopharm. Вакцина продавалась по вполне приемлемой цене, и Национальный институт здоровья Перу, оказывавший помощь в организации третьей фазы клинических испытаний, безоговорочно подтвердил ее эффективность[892]892
  “Peru Inks Deal with Sinopharm for COVID-19 Vaccines,” Xinhua, January 7, 2021.


[Закрыть]. К началу 2021 г. Лима разместила заказ на 14 млн доз вакцин от AstraZeneca и на 38 млн доз от китайской Sinopharm[893]893
  J. Wheatley, “Lower-Income Countries Fall Behind in Race for Vaccines,” Financial Times, January 20, 2021.


[Закрыть]. В марте 2021 г. Sinopharm принял решение построить в ОАЭ завод, который сможет ежегодно производить 200 млн доз вакцины. Это обеспечило бы потребности не только ОАЭ, но и ряда соседних с ними стран.

Китайский конкурент CNBG – компания Sinovac, акции которой включены в список Nasdaq, – стремилась установить партнерские отношения не со странами Персидского залива, а с Бразилией. Невзирая на недовольство президента Болсонару, правительство штата Сан-Паулу обязалось заплатить Sinovac 90 млн долл. за 46 млн доз вакцины. Эта была одна десятая от суммы, которую правительство США заплатило за мРНК-вакцину, произведенную Pfzer/BioNTech и Moderna. Кроме того, Sinovac заявила, что готова обсуждать передачу своей технологии Институту Бутанатан, авторитетной структуре здравоохранения в Сан-Паулу[894]894
  Cohen, “China’s Vaccine Gambit.”


[Закрыть]. В это же время компания Sinovac проводила крупномасштабные испытания в Турции и Индонезии. В общей сложности Бразилия, Турция и Индонезия увеличили размеры контрактов до более 120 млн доз. Как отмечали чиновники по линии здравоохранения в Анкаре, у Турции имеется «хорошая инфраструктура для третьей фазы исследований» и, в отличие от США и большинства европейских стран, Турция приветствует сотрудничество с китайским производителем[895]895
  60. J. Mardell, “China’s Vaccine Diplomacy Assumes Geopolitical Importance,” Mercator Institute for China Studies, November 24, 2020. C. Tan and E. Maulia, “Red Pill? Behind China’s COVID-19 Vaccine Diplomacy,” Nikkei Asia, November 4, 2020.


[Закрыть].

Китай не только проводил клинические испытания, но и выстраивал систему поставок, которая должна была обеспечить вакцинами бóльшую часть населения земного шара. В начале декабря основным поставщиком китайских вакцин было назначено логистическое подразделение китайского интернет-гиганта Alibaba – Cainiao. Чтобы удовлетворить спрос крупнейшего в мире интернет-рынка, Cainiao создало гигантскую логистическую платформу, работающую по принципу «точно в срок». Для перевозки китайской вакцины был заключен контракт с эфиопской авиакомпаний Ethiopian Airlines, которая в начале ковидного кризиса играла важную роль в транспортировке средств индивидуальной защиты из Китая. Авиакомпания использовала простаивающий флот, состоявший из 30 пассажирских самолетов Airbus и Boeing, чтобы обеспечить «холодовую цепь» – температурные условия хранения вакцины при перевозке. Специальные хранилища были оборудованы в Аддис-Абебе. Начались переговоры по поводу еще одного проекта, получившего одобрение ВОЗ, – созданию производственной площадки в Египте. Как возможные варианты рассматривались и китайский Sinovac, и российский «Спутник V». Было решено, что до тех пор, пока в Африке не начнется производство, будут осуществляться воздушные перевозки из аэропорта Шэньчжэня, где Alibaba вел строительство первой китайской международной установки холодильной цепи[896]896
  R. Liao, “Alibaba and Ethiopian Airlines to Launch Cold Chain Exporting China’s COVID Vaccines,” TechCrunch, December 3, 2020.


[Закрыть]. В начале марта Ethiopian Airlines осуществили первую доставку вакцины – 2,2 млн доз, предоставленных COVA X.

К началу 2021 Г. по мере того, как из разных стран стали поступать обнадеживающие новости по поводу третьей фазы клинических испытаний вакцин, становилось понятно, что даже за рекордно короткое время можно разработать не просто одну вакцину или одну группу вакцин, а много вакцин. В этой научно-исследовательской гонке большее богатство Америки и Европы давало им определенное преимущество, которое измерялось не в годах, а в неделях и месяцах. Им это было крайне необходимо. В начале 2021 г. вторая и третья волны заболеваемости сильнее всего бушевали не в Латинской Америке, а в США и Европе. Через несколько недель после первых новостей о готовности вакцин, в Великобритании и ЮАР были выявлены мутации вируса, что самым драматичным образом повлияло на повышение его контагиозности. Некоторое утешение давала информация о том, что летальность вируса не увеличилась, однако, с точки зрения органов здравоохранения, самое большое значение имели темпы репродукции вируса и возникающая в связи с этим нагрузка на больницы. Лучше иметь бóльшую заразность, чем бóльшую летальность, поскольку заразность характеризуется экспоненциальным показателем, а летальность – линейным.

Производители оптимистично надеялись, что их вакцины будут эффективны и против новых вариантов коронавируса, но понимали, что будет необходимо провести еще один раунд испытаний. Пока это не было сделано, страхи, возникшие в начале 2021 г., мало чем отличались от того, чего боялись годом ранее: система здравоохранения рухнет, не выдержав свалившейся на нее нагрузки, еще до того, как появится вакцина. В очередной раз самым главным было выровнять кривую. А сделать это (не важно, где – в Калифорнии, Франции, Великобритании или Германии) можно было только одним способом: еще раз объявить полный карантин.

Глава 13. Облегчение долгового бремени

ПЕРЕЖИВАЯ стремительный рост заболеваемости и не имея сил дожидаться распределения вакцины в рамках программы COVAX, ЮАР первой из африканских стран в январе 2021 г. заключила двустороннюю сделку с компанией AstraZeneca о поставках вакцины. Согласно договоренности, ЮАР, с населением 58 млн человек, должна была получить только 1,5 млн доз, но даже этого количества вакцины было бы достаточно для того, чтобы защитить ключевых работников системы здравоохранения[897]897
  A. Winning, “South Africa to Pay $5.25 a Dose for AstraZeneca Vaccine from India’s SII,” Reuters, January 21, 2021.


[Закрыть]. Африканский союз вел работу по заключению соглашения, по которому он мог бы получить 270 млн доз вакцины от компаний Pfzer, Johnson & Johnson, а также вакцину AstraZeneca, произведенную Институтом сыворотки. Естественно, такое количество не могло быть достаточным для континента с населением 1,3 млрд человек, но денег хватило только на это. Всемирный банк и Африканский союз вели переговоры по поводу предоставления кредита в 5 млрд долл. для покупки вакцины[898]898
  H. Dempsey and T. Wilson, “W HO Head Warns of Global ‘Moral Failure’ on Vaccines,” Financial Times, January 18, 2021.


[Закрыть]. Деньги должны были поступить из фонда размером в 12 млрд долл., основанного Мировым банком для финансирования закупок вакцины беднейшими странами.

Новый кредит был полезным, но он добавился к существующим долговым обязательствам. Такая долговая нагрузка легко могла стать неуправляемой. Ковидный кризис 2020 г. нанес финансовым системам беднейших стран мира очень тяжелый урон. Учитывая упущенные возможности в области экспорта, получаемых платежей и инвестиций, прогнозировалось, что в 2020 г. страны с самым низким уровнем доходов потеряют 150 млрд долл.[899]899
  “Sovereign Debt and Financing for Recovery,” Group of Tirty, October 2020; group30.org/images/uploads/publications/G30_Sovereign_Debt_and_Financing_for_Recovery_after_the_COVID-19_Shock_1.pdf.


[Закрыть] Для сравнения можно сказать, что общая сумма глобальной иностранной помощи в целях развития в 2019 г. составила 152,9 млрд долл.[900]900
  OECD, “Ofcial Development Assistance,” www.oecd.org/dac/fnancing-sustai-nable-development/development-fnance-standards/ofcial-development-assi-stance.htm.


[Закрыть] Беднейшим странам больше всего нужен был пакет, в котором была бы предусмотрена помощь системе общественного здравоохранения в сочетании с облегчением финансового бремени.

В ноябре 2020 г., выступая в качестве президента ЮАР и председателя Африканского союза, Сирил Рамафоса призвал к объединению усилий для решения проблемы улучшения финансовой ситуации в тех африканских странах, которые наиболее сильно пострадали от пандемии[901]901
  C. Ramaphosa, “Global Response Is Needed to Prevent a Debt Crisis in Africa,” Financial Times, November 30, 2020.


[Закрыть]. Потребность в этом ощущалась еще сильнее в связи с тем, что в 2020 г. была прервана тенденция, сулившая рост благосостояния в африканских странах. Как подчеркнул в своем выступлении Рамафоса, необходимо предпринять решительные шаги, иначе «динамика краткосрочных долговых обязательств собьет Африку с дороги, ведущей в будущее – зеленое будущее с цифровыми технологиями, включенное в глобальную систему»[902]902
  Ramaphosa, “Global Response Is Needed to Prevent a Debt Crisis in Africa.”


[Закрыть]. В 2020 г., впервые за всю историю наблюдений, темпы развития экономики в целом на всем Африканском континенте не наращивались, а значительно замедлялись.

В этом отношении страны Африки были не одиноки. Как отметил Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш, выступая на совещании стран G20 в ноябре 2020 г., бедные страны, обремененные большими долгами, находятся «на краю пропасти, рискуя столкнуться с финансовым крахом, повышением уровня бедности, усилением голода и невыразимыми страданиями»[903]903
  R. Jalabi, R. Woo, and A. Shalal, “G20 Leaders Seek to Help Poorest Nations in Post-COVID World,” Reuters, November 20, 2020.


[Закрыть]. Президент Всемирного банка Дэвид Малпасс, ставленник Трампа, которого трудно было обвинить в сентиментальности или в алармизме, рисовал будущее в еще более мрачных тонах: если странам, наиболее сильно пострадавшим от пандемии, не удастся «обеспечить облегчение долговой нагрузки на более стабильной основе», то это может «привести к усилению нищеты и повторению беспорядочных дефолтов, как это уже было в 1980-х гг.»[904]904
  Jalabi, Woo, and Shalal, “G20 Leaders Seek to Help Poorest Nations in Post-COVID World.”


[Закрыть].

Но, несмотря на ощущение того, что ситуация не терпит промедления и на понесенный экономический ущерб, невзирая на масштабность мер, осуществляемых развитыми странами, все эти призывы не повлекли за собой желаемой глобальной реакции. Были предприняты некоторые разрозненные шаги, самым заметным из которых стала выдвинутая G20 «Инициатива по приостановке обслуживания долга» (DSSI). МВФ и Всемирный банк предоставили кредиты, однако в отличие от ситуации, сложившейся после кризиса 2008 г., масштабных инициатив от G20 так и не поступило. Высказывались предложения расширить полномочия МВФ по борьбе с кризисом и начать серьезное облегчение долгового бремени, но эти предложения так и не были реализованы. Все это наглядно продемонстрировало, как в мировой экономике распределяются ресурсы и власть.

Конечно, ничем не помогло и то, что в Вашингтоне у власти пребывала администрация Трампа и консервативное крыло Великой старой партии. К лету 2020 г. администрация Трампа находилась в состоянии войны и со Всемирной торговой организацией, и со Всемирной организацией здравоохранения. В отношении же к МВФ она проявляла предельную деликатность. Это происходило во многом благодаря тому, что взаимоотношения с валютным фондом регулировались министром финансов Стивеном Мнучином, в действиях которого «трампизм» проявлялся в гораздо меньшей степени, чем у других сторонников Трампа. Однако одно дело – проведение последовательной линии, и совсем другое – принятие важных мер для борьбы с кризисом.

Коалиция европейских и африканских лидеров, которая собралась в апреле для того, чтобы призвать МВФ к крупномасштабным действиям, выглядела вполне внушительно[905]905
  “Only Victory in Africa Can End the Pandemic Everywhere,” Financial Times, April 14, 2020.


[Закрыть]. Многим экспертам казалась весьма привлекательной идея выпуска большой партии СДР (special drawing rights, специальные права заимствования)[906]906
  A. Nye, “The G20’s Impasse on Special Drawing Rights (SDRs),” Yale School of Management, August 11, 2020.


[Закрыть]. Прецедентом стал проект, запущенный в Лондоне 11 лет назад. Тогда страны G20 договорились об увеличении в три раза стандартного размера фонда кредитования МВФ – до 750 млрд долл. Планировалось осуществить выпуск СДР, благодаря чему глобальная ликвидность могла увеличиться на 250 млрд долл.[907]907
  IMF Annual Report 2009.


[Закрыть] Спустя 11 лет фонд располагал все теми же кредитными возможностями, что и в 2009 г. Однако для администрации Трампа все разговоры о выпуске СДР были все равно что красная тряпка для быка. Несмотря на то что руководство МВФ и широкий круг его акционеров открыто высказались в поддержку афро-американских предложений, эта инициатива была на корню зарублена США. Специально для таких случаев Америка ревностно сохраняет свое право вето в совете директоров фонда[908]908
  Tooze, “The IMF Was Organizing a Global Pandemic Bailout – Until the Trump Administration Stopped It,” Foreign Policy, April 17, 2020.


[Закрыть].

Предложенные объяснения носили чисто практический характер. Казначейство США доказывало, что объемов СДР, находящихся в обращении, было более чем достаточно. Из выпуска, произведенного в 2009 г., около 200 млрд долл. остались невостребованными. Если европейцы хотели сделать что-нибудь конструктивное, они могли бы добиться, чтобы существующие СДР стали доступными для тех, кто больше всего в них нуждается[909]909
  “U. S. Treasury Secretary Steven T. Mnuchin’s Joint IMFC and Development Committee Statement,” U. S. Department of the Treasury, April 16, 2020.


[Закрыть]. В такой аргументации была доля правды, однако вряд ли это могло быть аргументом против незамедлительного осуществления нового выпуска СДР. В Вашингтоне ни для кого не было секретом, что истинной причиной вето, наложенного Мнучином, была оппозиция наиболее непримиримых членов Республиканской партии.

В 2020 г. Тед Круз завоевал себе репутацию одного из наиболее ярых защитников Трампа в сенате. Кроме того, Круз занимал очень жесткую позицию по отношению к России и Китаю. Впервые он проявил себя в 2013 г. Незадолго до этого он был избран на должность младшего сенатора от Техаса и сразу же направил свою энергию на саботаж ключевого аспекта политики стран G20 в МВФ, продвигаемого в первую очередь Китаем. Речь шла о передаче квот в пользу развивающихся рынков. Это было главным пунктом соглашения об увеличения ресурсов МВФ, заключенного на встрече стран G20 в Лондоне. Круз поставил перед собой задачу заблокировать ратификацию соглашения, подписанного администрацией Обамы[910]910
  M. Lewis, “How Ted Cruz Killed IMF Expansion: A Timeline,” Daily Caller, March 26, 2014. C. Hooks, “Ted Cruz Tanks a Major Diplomatic Efort,” Texas Observer, April 3, 2014.


[Закрыть]. В какой-то момент Кристин Лагард, директор-распорядитель МВФ, заявила, что готова исполнить хоть танец живота, если только это поможет добиться согласия Круза[911]911
  J. Trindle, “Lagarde Pushes U. S. Lawmakers to Pass IMF Reforms,” Foreign Policy, October 29, 2014.


[Закрыть]. Семь лет спустя Круз все так же возглавлял оппозицию против Китая и России. В апреле 2020 г., в разгар кризиса, вызванного пандемией коронавируса, никто из министерства финансов Мнучина не стал бы распалять Круза и подталкивать его к очередной атаке против МВФ.

Рамафоса и его сторонники вновь выступили с призывом к выпуску СДР только после того, как в США состоялись выборы[912]912
  Ramaphosa, “Global Response Is Needed to Prevent a Debt Crisis in Africa.”


[Закрыть]. Теперь все зависело от новой администрации Байдена и от второго тура выборов в штате Джорджия. В случае если бы Великая старая партия сохранила контроль (в чем до конца года многие были почти уверены), администрации Байдена оставалось только одно – уступить конгрессу. Если увеличение не превышало объем текущего объема СДР, одобрения сената не требовалось. Это позволяло осуществить новую эмиссию в размере около 650 млрд долл.[913]913
  K. Gallagher, J. A. Ocampo, and U. Volz, “Special Drawing Rights: International Monetary Support for Developing Countries in Times of the COVID-19 Crisis,” De Gruyter, August 17, 2020.


[Закрыть] В сочетании с перераспределением СДР между членами МВФ это могло стать серьезным подспорьем для стран с низкими доходами, находящимися в наиболее сложном положении. Однако для того, чтобы значительно ускорить экономический рост стран с низким уровнем доходов и добиться результатов, обозначенных в резолюции ООН «Цели устойчивого развития», не требовалось финансирование размером в триллионы долларов. Для этого было нужно что-то иное.

Вето, использованное фракцией американских консерваторов при обсуждении мировых проблем, вызывало сильное раздражение и серьезно подрывало доверие к таким институтам, как МВФ. Однако было бы ошибочным приписывать только этому факту всю вину за сложившуюся тупиковую ситуацию вокруг оказания финансовой поддержки развивающимся странам. Чтобы лучше понять расстановку действующих сил, достаточно рассмотреть только одну из мер по облегчению долгового бремени, одобренную международным сообществом в 2020 г. – «Инициативу по приостановке обслуживания долгов» (DSSI).

DSSI была одобрена в апреле 2020 г. Сопровождающее краткое описание с самого начала свидетельствовало о весьма ограниченном характере этой инициативы[914]914
  Table 5 in I. Fresnillo, “Shadow Report on the Limitations of the G20 Debt Service Suspension Initiative: Draining Out the Titanic with a Bucket?” Eurodad, October 14, 2020.


[Закрыть]. Она охватывала только беднейшие и самые маленькие страны Африки и Азии, а на страны с доходом ниже среднего не распространялась. Главный принцип инициативы DSSI состоял в том, что она должна быть нейтральной с точки зрения чистой приведенной стоимости (net present value, NPV). Иными словами, хотя выплата долгов в краткосрочной перспективе и приостанавливалась, после окончания срока погашения долга кредитор не должен нести никаких потерь. Чтобы компенсировать платежи, отсроченные в 2020 г., в период между 2022 и 2024 гг. кредиты будут погашаться досрочно. Заемщики, подавшие заявку на участие в этой инициативе, должны самым тщательным образом взвесить все риски, чтобы через несколько лет не оказаться в сложной ситуации в связи с погашением долга. Более того, DSSI распространялась только на платежи по обслуживанию тех кредитов, которые были предоставлены официальными двусторонними кредиторами. А это были займы, которые непосредственно контролировались странами G20. Однако в новой ситуации, сложившейся вокруг долгов развивающихся стран, это была лишь небольшая часть общей проблемы.

На ситуацию с долгами в 2020 г. во многом повлияли более ранние мероприятия, направленные на уменьшение долгового бремени. В последний раз такие меры предпринимались в 1996 г. – это были «Инициатива в отношении бедных стран с высоким уровнем задолженности» и «Юбилейная долговая кампания», возглавляемая такими знаменитостями, как Боно и Боб Гелдоф. Эти кампании достигли своей кульминации в 2005 г., на саммите стран G8, который состоялся в Шотландии, в отеле «Глиниглс»[915]915
  A. Payne, “Blair, Brown and the Gleneagles Agenda: Making Poverty History, or Confronting the Global Politics of Unequal Development?” International Afairs 82, no. 5 (2006): 917–35. E. Helleiner and G. Cameron, “Another World Order? The Bush Administration and HIPC Debt Cancellation,” New Political Economy 11, no. 1 (2006): 125–40.


[Закрыть]. Тогда был уменьшен коэффициент «долг/ВВП» для 35 стран с самым низким уровнем доходов[916]916
  M. Arnone and A. F. Presbitero, Debt Relief Initiatives: Policy Design and Outcomes (Routledge, 2016). C. A. Primo Braga and D. Dömeland, Debt Relief and Beyond: Lessons Learned and Challenges Ahead (World Bank, 2009).


[Закрыть]. В последующие годы предоставление кредитов правительствами богатых стран, которые организовывал Парижский клуб, все больше стало уходить на второй план[917]917
  “After Gleneagles What Role for Loans in ODA?” www.oecd-ilibrary.org/development/after-gleneagles_186548656812.


[Закрыть]. Бедные страны теперь предпочитали получать не кредиты, а финансовую помощь в виде грантов. Хотя США оставались единственным крупным источником финансирования, размеры которого достигали 35 млрд долл., их роль при предоставлении двухсторонних льготных кредитов практически свелась к нулю. В 2020 г. Индия и Бразилия, являющиеся странами со средним уровнем доходов, выдали беднейшим странам больше кредитов, чем США.

В сфере финансирования развития появился новый крупный игрок, участвующий в двухстороннем кредитовании. И это был не уважаемый член Парижского клуба – это был Китай. По поводу точных объемов и типа кредитования, предоставляемого Китаем в рамках программы развития инфраструктуры «Один пояс – один путь», ведется много споров, но, безусловно, выделяемые средства были огромными. Согласно результатам одного из весьма аккуратных исследований, в период с 2008 по 2019 г. банками China Development Bank и Export-Import Bank of China клиентам из самых разных стран было предоставлено 462 млрд долл.[918]918
  R. Ray and B. A. Simmons, “Tracking China’s Overseas Development Finance,” Boston University Global Development Policy Center, December 7, 2020.


[Закрыть]

Совокупный внешний государственный долг перед различными официальными кредиторами (в млрд долл. США). Китай – крупнейший официальный кредитор развивающихся стран

Источник: Horn, Reinhart and Trebesch, 2019.

Это было лишь немногим меньше, чем сумма в 467 млрд долл., выделенная за этот же период Всемирным банком на цели кредитования. Кроме того, китайские банки имели все возможности для наращивания объемов. На пике всплеска 2016 г. средства, выделенные китайскими банками на кредитование других стран, не только превышали объемы финансирования, осуществляемого Всемирным банком, но вполне соответствовали размерам кредитных средств всех банков развития, вместе взятых, – Всемирного банка, Азиатского банка развития, Межамериканского банка развития, Европейского банка реконструкции и развития, Африканского банка развития[919]919
  J. Kynge and J. Wheatley, “China Pulls Back from the World: Rethinking Xi’s ‘Project of the Century,’” Financial Times, December 11, 2020.


[Закрыть]. Более 40 % от 30,5 млрд долл. – суммы, которая в 2021 г. была выплачена африканскими странами, охваченными инициативой DSSI в счет обслуживания долга, – поступило либо официальным китайским кредиторам, либо китайским банкам развития[920]920
  K. Strohecker and J. Bavier, “As New Debt Crisis Looms, Africa Needs More Tan World Is Ofering,” Reuters, November 19, 2020.


[Закрыть]. У 46 стран, решивших участвовать в программе DSSI, задолженность по платежам перед Китаем составляла 5,76 млрд долл. Для сравнения отметим, что задолженность перед членами Парижского клуба была 1,99 млрд долл. Крупнейшим кредитором была Франция, задолженность перед которой равнялась 559 млн. За ней следовала Япония с суммой, составлявшей 481 млн долл. Долг перед США достигал лишь 155 млн долл., то есть тридцать седьмую часть от той суммы, которая причиталась Китаю[921]921
  P. Fabricius, “How to Get Africa Out of Debt,” South African Institute of International Afairs, November 25, 2020.


[Закрыть].

Начиная с 2013 г. Китай сосредоточивал свои займы на цели развития под знаменем программы «Один пояс – один путь» (OBOR), известной также под названием «Инициатива „Пояс и путь“» (BRI). Безусловно, такие названия были выбраны для того, чтобы передать основную идею программы и сообщить о ее целях. В то же время в мире к этой инициативе относились с некоторым подозрением и видели в ней проявление долгового империализма[922]922
  B. Chellaney, “China’s Debt-Trap Diplomacy,” The Strategist, January 24, 2017.


[Закрыть]. Ходили слухи, что у Китая появились непомерные требования: теперь китайцы хотят, чтобы страны-заемщики отказались от суверенного иммунитета и в качестве залога предоставляли жизненно важные национальные активы[923]923
  D. Brautigam and W. Kidane, “China, Africa, and Debt Distress: Fact and Fiction About Asset Seizures,” SAIS China-Africa Research Initiative, June 2020.


[Закрыть]. Часто цитировалась история о злополучном международном порте Хамбантота в Шри-Ланке – на этом примере хорошо видно, как страна может попасть в «долговую ловушку»[924]924
  U. Moramudali, “The Hambantota Port Deal: Myths and Realities,” The Diplomat, January 1, 2020.


[Закрыть]. Когда Шри-Ланка объявила дефолт, в качестве залога она передала Китаю право на использование жизненно важных портовых мощностей. По крайней мере, так эту историю рассказывают. Горячие споры вызывал вопрос о том, было ли это целенаправленной политикой Китая. Дебаты шли и по поводу того, какими именно были условия сделки с портом Хамбантота[925]925
  L. Jones and S. Hameiri, “Debunking the Myth of ‘Debt-Trap Diplomacy,’” Chatham House, August 2020.


[Закрыть]. Несомненным было только одно – в 2020 г. некоторые из заемщиков Китая находились в сложной финансовой ситуации. Еще до начала пандемии Венесуэла, Пакистан, Ангола и еще девять африканских стран испытывали трудности со своевременной оплатой платежей по долгам. Правда, Пекин не обнаруживал намерений использовать коронавирусный кризис для того, чтобы приобрести дополнительные рычаги воздействия. Президент Всемирного банка Дэвид Малпасс, ставленник Трампа, упрекал Китай в том, что банк China Development Bank не был включен в программу DSSI[926]926
  “Confronting the Economic and Financial Challenges of Covid-19: A Conversation with World Bank Group President David Malpass,” World Bank, December 14, 2020.


[Закрыть]. Китай же утверждал, что это частный банк, а инициатива G20 на частные банки не распространяется. Своим должникам, получившим официально признанные займы, Пекин предоставлял большие льготы, размер которых равнялся размеру льгот, предоставленных всеми кредиторами, вместе взятыми.

В том, что China Development Bank не попал в программу DSSI, был некоторый элемент лукавства, однако это не имело непосредственного отношения к масштабной китайской стратегии как таковой. Дело в том, что невключение в эту инициативу частных кредиторов создавало различного рода лазейки. Из суммы в 35 млрд долл., которую страны, охваченные программой DSSI, должны были заплатить за обслуживание долга в 2020 г., помимо огромной доли, причитающейся Китаю, 13,5 млрд долл. составляла задолженность перед частными кредиторами[927]927
  Nye and J. Rhee, “The Limits of the G20’s Debt Service Suspension Initiative,” Yale Program on Financial Stability, May 18, 2020.


[Закрыть]. Около половины этой суммы представляло собой задолженность перед различными банками, а остальная сумма долга причиталась держателям облигаций. Размер платежей по обслуживанию долга являлся отражением того, в какой степени начиная с 2005 г. частное кредитование заменило официальное льготное кредитование, предусмотренное для беднейших стран.

Еще в апреле, призывая к активным действиям, Евросоюз и правительства африканских стран на самом деле требовали, чтобы в процессе кредитования беднейших стран участие принимали все займодатели, включая частных кредиторов. Страны G20 с этим согласились. Институт международных финансов, лоббирующий вопросы, связанные с глобальным финансированием, заранее предложил своим членам участвовать в этой программе на добровольной основе, однако к лету никакого отклика от них так и не поступило. МВФ, выступая в их защиту, привел интересное наблюдение: ни одна из стран-должников не обратилась к членам МВФ с просьбой об облегчении кредитного бремени. Страны-должники больше всего беспокоились о том, чтобы не ухудшить свой кредитный рейтинг. Даже если они отчаянно нуждались в кредитных льготах, они не были готовы рисковать доступом к рынкам капитала в будущем[928]928
  Fabricius, “How to Get Africa Out of Debt.”


[Закрыть].

Серьезным предостережением стал пример того, как рейтинговое агентство Moody’s обошлось с обремененным огромными долгами Камеруном. Тот факт, что Камерун удовлетворял всем требованиям участия в инициированной G20 программе DSSI, был официально подтвержден 19 мая 2020 г. В связи с этим он был освобожден от уплаты 276 млн долл. за обслуживание долга. Восемь дней спустя Moody’s приступило к рассмотрению вопроса о понижении рейтинга Камеруна. Агентство объяснило свои действия следующим образом: при предоставлении права на участие в программе DSSI страны G20 посчитали необходимым, чтобы страна-заемщик одновременно обратилась к частным кредиторам с целью получения аналогичных кредитных льгот. Если имелось такое обращение, то это считалось достаточным. Лишь в августе, когда стало ясно, что никакого успеха в привлечении к программе DSSI частных держателей облигаций достигнуто не было, что обращаться к частным кредиторам – это дело правительств стран-заемщиков и что Камерун не собирается этого делать, агентство Moody’s сняло свою угрозу понизить ему рейтинг[929]929
  “Rating Action: Moody’s Places Cameroon’s B2 Rating on Review for Downgrade,” Moody’s, May 27, 2020. “Rating Action: Moody’s Confrms Cameroon’s Rating, Outlook Stable,” Moody’s, August 7, 2020. Fresnillo, “Shadow Report on the Limitations of the G20 Debt Service Suspension Initiative: Draining Out the Titanic with a Bucket?”


[Закрыть].

Таким образом, рейтинговые агентства держали в страхе всех заемщиков, имеющих крупные частные задолженности. Поразительно, но власть этих агентств распространялась также на такие международные финансовые организации, как Всемирный банк.

Для того чтобы стать участником программы DSSI, страна должна была сначала подать заявку на участие в программе Международного валютного фонда и перейти под его контроль. Однако, несмотря на просьбу ЕС и правительств африканских стран, из программы DSSI была изъята сумма в 12 млрд долл. – плата за обслуживание долга, которая причиталась МВФ, Всемирному банку и другим многосторонним кредитным организациям. Когда президент Всемирного банка Малпасс был вынужден дать разъяснения по поводу такого ненормального положения дел, всю вину он возложил на рейтинговые агентства.

Международный банк реконструкции и развития (IBRD), подразделение Всемирного банка, которое осуществляет выдачу кредитов странам с низким и средним уровнем доходов, с 1959 г. имел рейтинг наивысшей кредитоспособности (ААА). 15 апреля 2020 г., в тот день, когда было достигнуто соглашение стран G20 по поводу инициативы DSSI, IBRD разместил на рынке пятилетние облигации на сумму 8 млрд долл. с доходностью 0,704 %. Это было самым масштабным и самым дешевым привлечением средств из когда-либо предпринимаемых международными финансовыми организациями[930]930
  “World Bank Raises Record-Breaking USD8 Billion from Global Investors to Support Its Member Countries,” World Bank, April 15, 2020.


[Закрыть]. Причина, по которой Всемирный банк решил не присоединяться к «Инициативе по приостановлению обслуживания долга», состояла в следующем: если бы он пошел на уступки своим заемщикам и понес потери в своем балансе, пусть даже и незначительные, то это могло бы привести к потере рейтинга наивысшей кредитоспособности у Международного банка реконструкции и развития и тем самым поставить под угрозу его возможности по предоставлению дешевых займов беднейшим странам[931]931
  World Bank, “World Bank Group President David Malpass: Remarks to G20 Finance Ministers,” Statement, April 15, 2020.


[Закрыть]. Ответом Всемирного банка на кризис было не решение о приостановке платежей по обслуживанию или отсрочке существующего долга, а предложение предоставить новое кредитование в объеме 160 млрд долл. летом 2021 г.

Со стороны Всемирного банка это был экстраординарный отказ от использования своих полномочий. Его баланс был достаточно крепким и вполне мог выдержать отсрочку платежей, предусмотренную программой DSSI. Так или иначе, нейтральность по параметру чистой приведенной стоимости сохранялась. Если бы банк и понес какие-то потери, то они были бы компенсированы его акционерами. Как альтернативный вариант, можно было бы собрать дополнительные средства, продав небольшую часть золотовалютных резервов МВФ или осуществив выпуск СДР[932]932
  Fresnillo, “Shadow Report on the Limitations of the G20 Debt Service Suspension Initiative: Draining Out the Titanic with a Bucket?”


[Закрыть]. В 2020 г. ни одна из этих опций серьезно не рассматривалась. Помимо того что администрация Трампа блокировала идею выпуска СДР, США не удавалось применить политическую волю и собрать все ресурсы, необходимые для оказания значимой финансовой поддержки. Инициатива DSSI оставалась бледной копией первоначально задуманного плана. Главными выгодоприобретателями этой программы были Пакистан и Ангола[933]933
  “Sovereign Debt and Financing for Recovery,” Group of Tirty, October 2020.


[Закрыть]. К концу года Всемирный банк передал инициативе DSSI 5 млрд долл. на цели оказания неотложной помощи[934]934
  “COVID 19: Debt Service Suspension Initiative,” World Bank, January 12, 2021.


[Закрыть]. В качестве общего решения проблемы долгов беднейших стран это выглядело насмешкой.

Летом конференция ООН по торговле и развитию (ЮНКТА Д) – один из наиболее радикальных органов ООН – осудила «невнятные усилия международного сообщества» по обеспечению облегчения долгового бремени. Как было отмечено ЮНКТАД, коллективное бездействие «отчетливо высветило убогую фрагментарность и запутанность существующих процедур», с помощью которых пытались решить проблемы, связанные с международными суверенными долгами[935]935
  “Trade and Development Report 2020,” United Nations, 2020.


[Закрыть]. Для того чтобы восстановить порядок и обеспечить быстрое и объективное рассмотрение заявок, ЮНКТАД предложила создать «глобальное агентство по работе с суверенными долгами – структуру, независимую от частных или государственных кредиторов и не представляющую интересы заемщиков». Такое агентство могло бы играть ведущую роль в реструктуризации долгов, гарантируя при этом объективность и прозрачность.