Текст книги "Карантин. COVID-19 – вирус, который потряс мир"

На фоне пандемии и сплочения сил вокруг движения Black Lives Matter выборная гонка 2020 г. выглядела совсем скучным событием. Трамп отрицал серьезность вирусной угрозы и демонстрировал это, участвуя в многочисленных массовых митингах. Правда, он заболел, но довольно быстро выздоровел, что только усилило его браваду. Демократы нашли для себя самого надежного кандидата в лице Джо Байдена, и их предвыборная кампания была организована с учетом принципов безопасности – большая часть выступлений и встреч проводилась онлайн, из его дома. Если говорить о политической борьбе, то она была до смешного односторонней. Надеясь объединить два крыла партии демократов, Байден совместно с командой Сандерса подготовил манифест, который стал самым радикальным документом из когда-либо выдвинутых кандидатом от Демократической партии[813]813
  S. Detrow, “Democratic Task Forces Deliver Biden a Blueprint for a Progressive Presidency,” Morning Edition, NPR, July 8, 2020.


[Закрыть]. В этом манифесте были объединены две программы: выделение огромной суммы в 3 трлн долл. на стимулирующие выплаты и выдвигаемая Сандерсом концепция «Новая зеленая сделка».

Предлагаемая в этом манифесте бюджетно-кредитная программа поражала воображение. Не меньше впечатляло и то, какое огромное внимание уделялось проблеме климатических изменений. Если бы такой манифест появился несколько раньше, то его можно было бы считать революционным. Однако летом 2020 г. рынки интересовала только компания Tesla – производимые ею электромобили буквально вскружили всем головы. В августе акции компании Exxon, которая раньше занимала лидирующее положение на рынке ископаемого топлива, перестали входить в промышленный индекс Доу-Джонса[814]814
  P. Stevens, “Exxon Mobil Replaced by a Software Stock After 92 Years in the Dow Is a ‘Sign of the Times,’” CNBC, August 8, 2020.


[Закрыть]. В 2008 г. доля энергетических корпораций, работающих на ископаемом топливе, в индексе S&P500 достигала 16 %, а к 2020 г. этот показатель упал до 2,5 %. Уолл-стрит все больше проникалась идеей зеленого капитализма. Если бы демократам удалось занять большинство позиций и в конгрессе, и в Белом доме, то у них могло бы появиться желание выпустить огромное количество новых государственных облигаций. Однако за их спиной стояла бы Федеральная резервная система, и им пришлось бы учитывать этот факт. Воплощать в жизнь идею с увеличением размера стимулирующих выплат было уже слишком поздно. Но в конечном счете была ли иная альтернатива? Трамп оказался в неловкой ситуации: когда ведущий новостей доброжелательно к нему настроенной компании Fox News задал ему вопрос о том, каких достижений он хотел бы добиться во время второго президентского срока, он не знал, что ответить. На своем национальном партийном съезде Великая старая партия обошлась без манифестов. Для них избирательная кампания не имела никакого отношения к политике. Все, что их интересовало, – это Трамп и олицетворение в нем определенного видения будущего США.

Однако этого было недостаточно, чтобы собрать большинство голосов. Уже весной, согласно опросам общественного мнения, Байден вырвался вперед со значительным преимуществом. Мир с напряжением следил за ходом событий, но таков был выбор американского электората. Затем количество голосов, поданных за Трампа и Байдена коллегией выборщиков, почти сравнялось. Это произошло благодаря тому, что в большинстве ключевых, но еще не определившихся с выбором штатов Трамп выглядел гораздо лучше, чем прогнозировали исследователи общественного мнения. Более того, даже убедительная победа Байдена в борьбе за пост президента еще не гарантировала, что все выборные должности в конгрессе будут заняты его соратниками по партии. Пока оставалось неясным, кто займет места в сенате. Это зависело от результатов второго тура голосования, которое должно было состояться в штате Джорджия 5 января.

Выборы 2020 г. наглядно продемонстрировали политикам, где проходили границы, разделявшие американское общество по экономическим, социальным, региональным и культурным параметрам[815]815
  A. I. Abramowitz, The Great Alignment: Race, Party Transformation, and the Rise of Donald Trump (Yale University Press, 2018).


[Закрыть]. На выборах 2000 г. Джордж Буш – младший одержал победу в 2417 округах, на долю которых приходилось 45 % ВВП США, в то время как Альберт Гор выиграл в 666 округах, главным образом городских, на долю которых приходилось 55 % ВВП[816]816
  A. Van Dam and H. Long, “Biden Won Places Tat Are Triving. Trump Won Ones Tat Are Hurting,” Washington Post, November 15, 2020.


[Закрыть]. К 2020 г. этот раскол проявился еще более отчетливо. Байден одержал победу только в 509 округах, но в этих округах проживает 60 % населения США, и они производят 71 % ВВП страны. В остальных округах победа оставалась за Трампом[817]817
  M. Muro, E. Byerly Duke, Y. You, and R. Maxim, “Biden-Voting Counties Equal 70 % of America’s Economy. What Does Tis Mean for the Nation’s Political-Economic Divide?” Brookings, November 10, 2020.


[Закрыть]. В 2547 округах, проголосовавших за Трампа, синих воротничков было больше, чем белых воротничков. В округах, где победил Байден, явно преобладали белые воротнички[818]818
  A. Zitner and D. Chinni, “How the 2020 Election Deepened America’s White-Collar/Blue-Collar Split,” Wall Street Journal, November 24, 2020.


[Закрыть]. Из нескольких сотен округов с самым высоким процентом жителей, получивших четырехлетнее образование в колледже, Байден победил в 84, в то время как Трамп – только в 16. А еще в 2000 г. Буш одержал победу в 49 таких округах. В 1984 г. 80 % округов с самым высоким уровнем образования жителей отдали свои голоса за республиканцев.

В непримиримых столкновениях, которые происходили в американской политической жизни, проявился водораздел между двумя лагерями: теми, кто утверждал, что со времени беспокойных 1960-х гг. в Америке произошло множество трансформаций, которые пошли ей на пользу, и теми, кто мечтал вернуться в 1950-е гг. или, по крайней мере, вернуть дух той ушедшей эпохи. Трамп удовлетворил их желание, и, хотя он проиграл во всенародном голосовании, «красные штаты» его не подвели. Он набрал больше голосов, чем даже в 2016 г. В действительности за всю историю США ни за одного кандидата в президенты, не считая Байдена, не было отдано такого количества голосов, как за Трампа в 2020 г. И Трамп, верный себе, решил, что он победил. Более того, Республиканская партия, которая в штате Джорджия все еще продолжала борьбу за два жизненно важных для нее места в сенате, отказалась отречься от своего президента, опасаясь, что этим она оттолкнет от себя сторонников Трампа. В то время как правительства разных стран признали победу Байдена, этот факт отказывались признать действующий на тот момент президент, руководители Республиканской партии, занимающие места в сенате и в палате представителей, а также государственные служащие из разных штатов, избранные республиканцами.

Казалось маловероятным, что Трамп согласится с результатами выборов. Ведь он пытался оспорить даже результаты выборов 2016 г., на которых он одержал победу. Если бы он победил Байдена, то стал бы доказывать, что имел гораздо бóльший перевес голосов, чем было объявлено. Однако неопределенная ситуация, которая сложилась в 2020 г., приобрела новые свойства. Отказ Трампа принять результаты выборов был не просто юридической уловкой – скорее это было что-то из области альтернативной реальности[819]819
  Axios, “Of the Rails” Series; www.axios.com/of-the-rails-episodes-cf6da824-83ac-45a6-a33c-ed8b00094e39.html.


[Закрыть].

Как же тогда можно было добиться согласия по поводу результатов? Очевидно, через суд. В судах республиканцы имели множество своих выдвиженцев, а президент не делал секрета из того факта, что он ожидал услугу за услугу. Однако, к своему разочарованию, желаемого Трамп так и не получил. Ни один суд в мире не стал бы серьезно заниматься делами, связанными с избирательной кампанией Трампа. Только в штате Висконсин почти удалось отменить результаты голосования[820]820
  E. Kilgore, “Wisconsin Supreme Court Was Close to Flipping State to Trump,” Intelligencer, December 15, 2020.


[Закрыть].

Можно ли было использовать армию? Известно, что этот вопрос обсуждался в кругах, близких к Трампу. Толпы американцев, поддержавшие призыв недавно освобожденного из тюрьмы генерала Майкла Флинна, требовали, чтобы Трамп «перешел Рубикон» и ввел в стране военное положение[821]821
  K. Wehle, “No, Flynn’s Martial Law Plot Isn’t Sedition. But It’s Not Necessarily Legal Either,” Politico, December 24, 2020.


[Закрыть]. Однако высшие чины в командовании Вооруженных сил США к этим требованиям не присоединились, публично заявив, что присягали Конституции, а не главнокомандующему. Американская армия никогда не будет заниматься выборными кампаниями.

Что касается корпоративной Америки, то в 2020 г. в полной мере проявилась ее озабоченность в связи с политической культурой Великой старой партии. Впервые бизнес увидел повод для беспокойства в 2008 г., после того как Джон Маккейн выдвинул Сару Пейлин кандидатом в вице-президенты. Руководители американских корпораций всегда имели двойственное отношение к Трампу. Они были удовлетворены снижением налогов в 2017 г., и им нравилась программа Трампа, предусматривающая сокращение вмешательства государства в экономику. Некоторые из миллиардеров, не особо интересующиеся политикой, продолжали его поддерживать, но мало кто из ведущих представителей деловых кругов испытывал симпатию к реакционной культурной политике Трампа. Владельцы малого бизнеса могли устанавливать правила на своих предприятиях так, как считали нужным. Большинство из них безоговорочно поддерживали Трампа. И наоборот, летом 2020 г. было совершенно немыслимо управлять крупной американской корпорацией и одновременно отрицать серьезность пандемии или необходимость борьбы за расовую справедливость. Корпоративная Америка совсем не стремилась к гражданской войне или к приобретению стадного иммунитета в стиле Дарвина. Деловой Америке были нужны социальный мир и эффективное сдерживание распространения эпидемии. Агрессивные нападки на Китай только подливали масла в огонь. Политические пристрастия раскалывали национальную экономику.

Если бы демократы качнулись влево и в качестве своего кандидата на пост президента выдвинули Сандерса, безусловно, все было бы иначе. Вне всяких сомнений, малый и средний бизнес выступил бы в поддержку республиканцев. Или, по словам одного миллиардера, бизнес выступил бы в качестве третьей партии и организовал собственную избирательную кампанию, что привело бы к расколу среди тех, кто был против Трампа[822]822
  E. Luce, “The Audacity of America’s Oligarchy,” Financial Times, January 31, 2019.


[Закрыть]. Такие аргументы использовал крупный бизнес, шантажируя демократов. Кандидатура Байдена была беспроигрышным вариантом, учитывая поддержку, которую ему оказывало лобби крупных предпринимателей, а также благодаря его добродушному нраву[823]823
  E. Levitz, “Biden 2020: Change Tat Wall Street Liberals Can Believe In?” Intelligencer, September 8, 2020.


[Закрыть].

Байден никогда не скрывал, что он считает себя демократом старой школы в духе 1980-х гг. Что же касается вопросов налогообложения и перераспределения, то, как он заявил, выступая перед группой богатых доноров в отеле «Карлайл» в июне 2019 г., наступил момент, когда американские высшие круги должны пойти на компромисс. У Байдена не было намерения «демонизировать» богатство, но, как он отметил, «вам прекрасно известно, вы все в глубине души знаете, что именно нужно делать… В кулуарах мы можем не соглашаться друг с другом. Но истина состоит в том, что это все в пределах наших возможностей и никто из-за этого не должен пострадать. Уровень жизни ни у кого не изменится. Ничто кардинально не изменится… При такой высокой степени неравенства в доходах, какая существует в США, зарождаются и расширяются политические разногласия, происходит революция общественных основ. И тогда на политической арене появляются демагоги»[824]824
  J. Epstein, “Biden Tells Elite Donors He Doesn’t Want to ‘Demonize’ the Rich,” Bloomberg, June 18, 2019.


[Закрыть]. Когда президентом стал Трамп, начался период демагогического кошмара. При Трампе генеральный прокурор обвинил американский бизнес в том, что бизнесмены разбазаривали демократию, продавая ее Китаю. Теперь же пришел черед крупного бизнеса – он потребовал, чтобы президент и его партия строго соблюдали демократические законы США.

Еще до начала выборов было ясно, что команда Трампа планирует юридически оспорить результаты «голосования по почте», необходимость в котором возникла в связи с пандемией. В середине октября группа, состоявшая из 50 видных представителей крупного бизнеса, выступила с заявлением, в котором содержался призыв учесть каждый голос, а также требование к средствам массовой информации не допускать оглашения предварительных результатов голосования, поскольку подсчет голосов может затянуться[825]825
  A. Edgeclife-Johnson, “US Business Leaders Warn of Disruption in Event of Disputed Election,” Financial Times, October 14, 2020.


[Закрыть]. По мере того как президент усиливал свою кампанию против «голосования по почте», расширялась коалиция, оказывавшая ему противодействие. 27 октября Трамп заявил, что, если подсчет бюллетеней продолжится и по окончании дня голосования, это будет «совершенно неприемлемым». Сразу же после этого заявления 8 организаций деловых кругов, возглавляемые Торговой палатой США и «Круглым столом бизнеса», пошли на неординарный шаг – они выпустили совместное заявление, в котором опровергли аргументы президента и призвали к «мирным и честным выборам», допустив при этом, что подсчет голосов совершенно законно может растянуться «на дни и даже недели». Джейми Даймон, председатель совета директоров и генеральный директор JP Morgan Chase, по электронной почте разослал письмо сотрудникам банка. В нем он подчеркнул, что уважение к демократическому процессу является делом первостепенной важности. Двести шестьдесят топ-менеджеров подписали обращение, в котором они отметили, что «здоровье экономики США зависит от прочности американской демократии». Дэвид Барретт, генеральный директор компании Expensify, высказался еще более резко. Обратившись к 10-миллионной аудитории, использующей его программное обеспечение, он заявил, что если Трамп останется президентом еще на четыре года, то это нанесет огромный урон американской демократии. Поэтому он «от лица своих акционеров обязан сделать все возможное для того, чтобы этого не случилось»[826]826
  A. Edgeclife-Johnson, “US Business Lobby Groups for Patience over Election Result,” Financial Times, October 27, 2020.


[Закрыть]. Для его компании это был вопрос жизни и смерти. Ведь в конечном счете «во время гражданской войны составлялось не так много финансовых отчетов»[827]827
  C. Cutter, “Expensify CEO Urges Customers to Vote Against Trump,” Wall Street Journal, October 23, 2020.


[Закрыть].

После того как Трамп отказался отступить от своих требований, призывы видных представителей деловых кругов зазвучали еще громче. 6 ноября, за завтраком во время очередного заседания генеральных директоров, организованном профессором Джеффри Зонненфельдом из Йельской школы менеджмента, «угощали» прогнозами по поводу возможности «государственного переворота», которые прозвучали из уст Тимоти Снайдера, историка из Йельского университета, известного своими взглядами готического толка и алармизмом в отношении Трампа. По словам Зонненфельда, «некоторые восприняли это как преувеличение», но никто не сомневался, что необходимо участие топ-менеджеров. Они не хотели «разделения нации. Они не хотели раздробления общин. Они не хотели, чтобы на рабочих местах возникла враждебная обстановка»[828]828
  A. Edgeclife-Johnson and M. Vandevelve, “Stephen Schwarzman Defended Donald Trump at CEO Meeting on Election Results,” Financial Times, November 14, 2020.


[Закрыть].

Необходимость привлечения крупного бизнеса стала очевидной в конце ноября. От бизнеса все больше ждали участия в практических делах. Как можно обеспечить преемственность правления без согласия администрации Трампа на совместную работу в переходный период? В очередной раз коалиция топ-менеджеров, теперь возглавляемая Лэрри Финком и Дэвидом Соломоном, генеральных директоров компаний Black Rock и Goldman Sachs соответственно, вместе со 160 другими топ-менеджерами, потребовала содействия со стороны команды Трампа: «Сокрытие информации о ресурсах и о других жизненно важных вопросах от нового правительства создает риски для государственного и экономического здоровья США… день ото дня, пока замедляется установленный процесс перехода президентских полномочий, наша демократия слабеет в глазах наших граждан, и падает авторитет американского государства на глобальном уровне»[829]829
  A. Edgeclife-Johnson, “US Business Leaders Press Donald Trump to Start Transition to Joe Biden,” Financial Times, November 23, 2020.


[Закрыть].

И вот, наконец, на неделе, в течение которой праздновался День благодарения, началось что-то похожее на нормальную передачу власти. Однако руководство партии республиканцев продолжало упорствовать и не признавало победы Байдена. Все призывы элиты американского бизнеса только высветили пропасть, которая отделяла бизнесменов от действующего президента в Белом доме, от его сторонников среди электората и от крыла Республиканской партии, поддерживающей Трампа.

А в это время продолжала бушевать пандемия.

В начале декабря ежедневное количество смертей достигло своего пика. Лос-Анджелес перегнал Нью-Йорк и приобрел статус крупного города, наиболее сильно пострадавшего от пандемии. Процесс поляризации американского общества еще больше усилился. Обладатели акций закончили год с большой прибылью, особенно те, у кого были акции компании Tesla, – стоимость акций этой компании взлетела и превысила стоимость 9 крупнейших мировых производителей автомобилей[830]830
  M. Wayland and L. Kolodny, “Tesla’s Market Cap Tops the 9 Largest Automakers Combined – Experts Disagree About if Tat Can Last,” CNB C, December 14, 2020.


[Закрыть]. В это же время все стремительнее ухудшалось положение тех, кто зависел от расколовшегося американского общества всеобщего благосостояния.

К началу ноября 2020 г. четверть безработных американцев, имеющих детей, в течение недели не имели достаточного количества продуктов питания. По опросам населения, одна пятая часть темнокожего населения США голодала[831]831
  T. Frankel, B. Martin, A. Van Dam, and A. Fowers, “A Growing Number of Americans Are Growing Hungry,” Washington Post, November 25, 2020.


[Закрыть]. Закрытие школ и в связи с этим отсутствие школьного бесплатного питания сильнее всего ударили по детям из бедных семей. В середине ноября Продовольственный банк Северного Техаса (North Texas Food Bank) в городе Плано, пригороде Далласа, только за один уикенд раздал населению 300 тонн продуктов питания – продовольственную помощь от банка получили 25 000 человек[832]832
  M. Alonso and S. Cullinane, “Tousands of Cars Form Lines to Collect Food in Texas,” CNN, November 16, 2020.


[Закрыть]. Нескончаемая вереница автомобилей и грузовиков с продовольствием выстраивалась до самого горизонта, и сеть продовольственных банков [организация по оказанию помощи голодающим] практически исчерпала все свои запасы. У Программы продовольственной помощи USDA Farmers to Families Food Box, которая с большой помпой была запущена Иванкой Трамп, заканчивались деньги. В 2020 г. в связи с торговой войной с Китаем была приостановлена даже «Программа по оказанию помощи голодающим в США». В рамках «Программы по закупке и распределению продуктов» было выделено 7,1 млрд долл. на закупку продукции американских фермеров, потерявших возможность для экспорта своих товаров в связи с торговой войной с Китаем. Эта программа завершилась 31 декабря и после этого так и не была возобновлена. В течение последних недель уходящего года американские эксперты по проблемам борьбы с голодом неоднократно предупреждали, что продуктовые банки по всей стране могут недополучить до 50 % объемов продовольствия, которое они до этого получали от министерства сельского хозяйства, в то время как спрос от отчаявшихся клиентов продолжал резко расти[833]833
  L. Reiley and G. Jafe, “A $4.5 Billion Trump Food Program Is Running Out of Money Early, Leaving Families Hungry and Food Assistance Charities Scrambling,” Washington Post, December 8, 2020.


[Закрыть].

Родители, которые в связи с закрытием детских дошкольных учреждений были вынуждены уволиться с работы, чтобы присматривать за детьми, оказались в бедственном положении, поскольку не были включены в программу по выплате пособий по безработице. Продовольственные талоны выдавались нерегулярно, в продуктовые банки выстраивались огромные очереди[834]834
  A. Bhattarai and H. Denham, “Stealing to Survive: More Americans Are Shoplifting Food as Aid Runs Out During the Pandemic,” Washington Post, December 10, 2020.


[Закрыть]. Приближалась зима, а политическая система продолжала пребывать в ступоре. «Землю свободных и дом отважных» [строки из гимна США, текст взят из поэмы «Оборона Форта Макгенри», написанной 14 сентября 1814 г.] охватила эпидемия воровства в продуктовых магазинах.

Часть IV. Смутные времена

Глава 12. В погоне за вакциной

ПРОИЗОШЛО то, чего в США так опасались: осенью разразилась вторая волна эпидемии. Китай и его соседи из Юго-Восточной Азии продемонстрировали, что с помощью соблюдения социальной дистанции и энергичных мер, введенных в области охраны здоровья, возможно победить даже достаточно сильные вспышки заболевания. В Европе, Латинской Америке, США и Западной Азии интенсивность заболеваемости была различной, однако победить вирус не удалось ни одной стране. К началу зимы в сложной ситуации оказались даже те страны, которые, как казалось весной, смогли добиться определенных успехов в борьбе с эпидемией, – Швеция, восточно-европейский страны, а также Германия. Эпидемия начинала распространяться по территории Африки южнее Сахары, причем особенно быстро – в Южной Африке и Нигерии. Оставалась надежда, что повторное введение карантина поможет сгладить кривую распространения COVID-19 и позволит системам здравоохранения добиться победы над заболеванием. К ноябрю в Великобритании, Германии, Франции, Италии, Бельгии и Чехии в той или иной форме был объявлен карантин. В каждом случае власти экспериментировали с организацией ограничений социального дистанцирования. Вводимых правил было так много и они были настолько запутанными, что приводили в замешательство даже официальных лиц, ответственных за их установление. Как и весной, эти мероприятия помогли замедлить распространение заболевания. В тех случаях, когда использовались продуманные схемы, экономический урон был не таким значительным. Но к этому моменту стало совершенно очевидным, что единственное, что могло победить пандемию, – это вакцина.

Наверное, никогда раньше ситуация не зависела в такой степени от технологического прорыва. Само собой разумеется, что современную экономику невозможно представить себе без современных технологий. Однако, как это ни удивительно, по одним лишь экономическим данным нелегко с точностью определить, какой будет конкретная отдача от тех или иных технологий[835]835
  P. A. David, “The Dynamo and the Computer: An Historical Perspective on the Modern Productivity Paradox,” American Economic Review 80, no. 2 (1990): 355–61.


[Закрыть]. Огромный массив научной литературы посвящен спорам о том, могла бы произойти промышленная революция без парового двигателя или железной дороги. Несмотря на повсеместное использование IT-технологий, экономисты в течение долгого времени бились над тем, как измерить их влияние на производительность[836]836
  R. Solow, “We’d Better Watch Out,” New York Times Book Review, July 12, 1987, 36.


[Закрыть]. Если даже такая задача ставила исследователей в тупик, то измерение влияния негативных факторов было еще более сложным. Ко второй половине 2020 г. уже нельзя было отрицать тот факт, что только коллективный иммунитет может помочь нам вернуться к нормальной жизни. Единственным верным способом создать такой иммунитет была широкомасштабная иммунизация. Теперь все зависело от создания вакцины.

Финансовые рынки стали самым точным барометром наших надежд. Цены на акции, стоимость которых исчислялась в триллионах долларов, взлетали и падали в зависимости от того, какие новости поступали от ведущих разработчиков лекарственных средств. В сентябре швейцарский банк UBS провел исследование, результаты которого показали, что восстановление фондового рынка с начала мая, когда полным ходом развернулась финансируемая государством кампания по разработке противовирусной вакцины, на одну четверть было непосредственно связано с новостями о создании вакцины[837]837
  L. Light, “Good Vaccine News Has Immediate Impact on the Stock Market,” Chief Investment Ofcer, September 2, 2020.


[Закрыть]. В ноябре, после того как поступила информация об успешных испытаниях, произведенных Pfzer/BioNTech, резко взлетели цены на авиатопливо и акции авиакомпаний. В это же время произошел обвал цен на акции компаний, поставляющих продовольствие и технологии. Менее рискованные активы – в первую очередь ценные бумаги Казначейства США и акции технологических компаний – в целом активно продавались[838]838
  A. Scaggs, “High-Yield Bonds Are Surging While Treasuries Slump on Vaccine News,” Barron’s, November 2, 2020. G. Campbell and J. Turner, “How Has the News of a Vaccine Afected World Stock Markets?” Economics Observatory, November 13, 2020.


[Закрыть].

Наконец-то можно было вздохнуть с облегчением. Учитывая, что в пандемийный период в системе управления царили удручающие неразбериха и хаос, огромное утешение давало осознание того, что где-то какие-то очень умные и организованные люди работают над решением этой проблемы. Однако нельзя было забывать и о том, что рассчитывать на какое-то волшебное оружие, которое поможет обрести спасение, – это, как правило, удел отчаявшихся диктаторов, готовящихся к последней решительной битве. В 2020 г. из-за полного провала политики, проводимой системой здравоохранения США, такими диктаторами были все американцы. Это была рискованная игра, в которой ставка делалась на программу технологического развития, получающую финансирование государства. Такая ситуация приводила в замешательство не только потому, что создавала исторический резонанс. Она обескураживала еще и в связи с тем, что шла вразрез с принятыми догмами экономической политики. Еще в 1980-х гг. сторонники рыночной революции в Европе и США предали анафеме идею, согласно которой политика должна проводиться на основе принципа «выбора победителя». Они доказывали, что было бы гораздо лучше, если бы приоритеты исследований и разработок определялись самим рынком. Разумеется, на самом деле различные академические и экономические подразделения продолжали исследования, которые финансировались государством. Корпорации, работающие в области авиакосмической промышленности и микроэлектроники, приватизировали прибыль, но это не было последовательной политикой. Новые задачи, такие как программа «Made in China 2015», возродили интерес к промышленной политике и в ЕС, и в США[839]839
  M. Mazzucato, The Entrepreneurial State: Debunking Public vs. Private Sector Myths (PublicAfairs, 2015).


[Закрыть]. Однако при кризисе, вызванном пандемией коронавируса, все было по-другому. Людям была нужна вакцина. И нужна она была не для того, чтобы на долгосрочную перспективу ускорить экономический рост, а в первую очередь для того, чтобы справиться с неопределенностью и преодолеть горе и страдания, которые приносила пандемия. От вакцины зависело возвращение триллионов долларов в экономику и восстановление сотен миллионов рабочих мест. Но главный вопрос состоял в том, кто сможет ее дать и на каких условиях. Конечно, все мы надеялись если не на чудо, то на появление совершенно нового биомедицинского препарата. Вакцины от коронавируса ранее не существовало. Временной интервал, которым мы располагали в 2020 г., был беспрецедентно коротким – с такой скоростью, какая нам была нужна, еще не разрабатывалась, не тестировалась, не производилась и не запускалась в массовое производство ни одна вакцина в мире. И все-таки это были не пустые мечтания. У нас были основания для надежды.

В течение первых десятилетий XXI в. в области медицины и фармацевтики произошел ряд прорывных исследований, которые трансформировали развитие этих областей. Не исключено, что даже если бы и не было необходимости срочно создать новую вакцину в связи с пандемией, в 2020 г. заголовки в СМИ пестрели бы сообщениями о других триумфальных открытиях. В марте пациент из Лондона стал вторым в мире человеком, которому удалось излечиться от ВИЧ-инфекции и СПИДа. 25 августа, спустя четыре года после регистрации последнего случая инфицирования диким полиовирусом, Африка была объявлена регионом, свободным от этого штамма полиовируса, от которого ранее 75 000 детей ежегодно оставались парализованными. В ноябре на компьютерах британской компании, использующей искусственный интеллект, была успешно смоделирована 3D-структура белка на основе последовательности его аминокислот, что открывало новые горизонты в разработке лекарственных препаратов[840]840
  “Triumph of Science Is Cause for Festive Cheer,” Financial Times, December 24, 2020.


[Закрыть].

С одной стороны, это произошло благодаря инвестициям, которые десятилетиями поступали в область общественного здравоохранения. С другой стороны, этому способствовало сближение молекулярной биологии и информационных технологий. Первым крупным достижением стало секвенирование полного человеческого генома. Этот проект стартовал в 1990 г., а завершился в 2003-м. Бюджет этого проекта в целом составлял 2,7 млрд долл. Стоимость самого секвенирования находилась в интервале между 500 млн и 1 млрд долл. К 2014 г. стоимость секвенирования генома человека понизилась до 1000 долл. В 2020 г. две компании – одна китайская и одна американская – утверждали, что могут сделать это всего за 100 долл.[841]841
  “The Cost of Sequencing a Human Genome,” National Human Genome Research Institute, December 7, 2020.


[Закрыть]

Естественно, использование в молекулярной биологии больших данных имело огромный потенциал, а также добавило энтузиазма финансовым рынкам. Революция в области биотехнологий была крупным бизнесом. К 2011 г. глобальные расходы на исследования и научно-технические разработки в области медицины, финансируемые государством и частными компаниями, достигли 265 млрд долл.[842]842
  H. Moses III, D. Matheson, and S. Cairns-Smith, et al., “The Anatomy of Medical Research: US and International Comparisons,” JAMA 313, no. 2 (2015): 174–89.


[Закрыть] Однако оставалось неясным, насколько эффективным было обеспечение лекарственными средствами и лечение наиболее распространенных в мире заболеваний. Выяснению этого мешало существование патентов, затраты на тестирование и связанные с ним риски, а также быстро меняющаяся ситуация на медицинских рынках[843]843
  A. S. Rutschman, “The Vaccine Race in the 21st Century,” Arizona Law Review 61, no. 4 (2019): 729.


[Закрыть]. С наибольшей очевидностью это проявилось в скандально медленной реакции на возникновение пандемии ВИЧ/СПИД, особенно на Африканском континенте южнее Сахары. В этом наглядно проявилась несостыковка между научными исследованиями, возможностями фармацевтического рынка и обеспечением лекарственными средствами тех, кто в этом в первую очередь нуждался.

Недовольство, вызванное неадекватными мерами борьбы с эпидемией СПИДа в Африке, заставило произвести изменения не только в политической, экономической и организационной сферах, но и в области медицинских исследований[844]844
  T. Bollyky and C. Bown, “Vaccine Nationalism Will Prolong the Pandemic,” Foreign Afairs, December 29, 2020.


[Закрыть]. Общественные организации, негосударственные организации, медицинские благотворительные организации, структуры ООН, а также правительства нескольких богатых стран, включая США, совместными усилиями расширили каналы поставок новых лекарственных средств и ускорили их поступление. Они делали это из разных побуждений: кроме национальных интересов ими руководили такие факторы, как чувство глобальной справедливости, необходимость экономического развития, коммерческая выгода, а также желание полностью и повсеместно победить опасные болезни. В итоге в дело вмешалась даже индустрия управления активами, потребовав полного раскрытия данных о клинических испытаниях[845]845
  E. Silverman, “Funds Join Campaign to Pressure Pharma to Disclose Trial Data,” Wall Street Journal, July 22, 2015.


[Закрыть]. На кону была не только репутация фармацевтической промышленности, что было жизненно важно для ее долгосрочной прибыльности. Теперь было совершенно ясно, что пандемия представляет глобальную угрозу для накопления капитала[846]846
  “Institutional Investors Tell Big Pharma to Cooperate on Coronavirus,” Reuters, April 7, 2020.


[Закрыть]. Все силы были брошены на то, чтобы разработать модель создания антивирусной вакцины с совместным участием государственных и частных компаний.

Работу возглавил Глобальный альянс по вакцинации и иммунизации (ГАВИ), созданный в январе 2000 г. и получивший финансирование в размере 750 млн долл. от фонда Билла и Мелинды Гейтс (Bill & Melinda Gates Foundation). Главная задача состояла в том, чтобы преломить тренд 1990-х гг. и быстро нарастить темпы иммунизации в 74 беднейших странах[847]847
  R. Brugha, M. Starling, and G. Walt, “GAV I, the First Steps: Lessons for the Global Fund,” Lancet 359, no. 9304 (2002): 435–38.


[Закрыть]. Из отстающего сектора фармацевтической промышленности индустрия вакцин превратилась в процветающий бизнес. Объем мировых продаж взлетел с 10 млрд долл. в 2005 г. до более 25 млрд в 2013 г.[848]848
  R. G. Douglas and V. B. Samant, “The Vaccine Industry,” in Plotkin’s Vaccines (Elsevier, 2018).


[Закрыть] Такие проекты, как создание вакцины против лихорадки Эбола компанией Merck, явились крупным научным прорывом. Прибыль поступала и от таких вакцин, как Shingrix, которые защищают пожилых пациентов богатых стран от опоясывающего лишая. Многие из крупных фармацевтических компаний решили уйти из этого затратного, но чрезвычайно важного бизнеса, а те, кто остался, пользовались услугами более мелких биотехнических фирм и производителей низкозатратных вакцин из развивающихся стран, в первую очередь из Индии. К 2010 г. двум третьим детей в мире были сделаны прививки вакциной, произведенной индийским Институтом сыворотки.

Институт сыворотки начал функционировать в начале 1970-х гг. Тогда он производил противостолбнячную вакцину на основе лошадиной сыворотки, пытаясь тем самым найти замену недоступным по цене импортным компонентам[849]849
  M. Balachandran, “Serum Institute: How an Indian Horse Breeder Built Asia’s Largest Vaccine Company,” Quartz India, September 22, 2015.


[Закрыть]. В 1980-е гг. компания позиционировала себя в качестве основного участника Программы всеобщей иммунизации Индии, целью которой являлся ежегодный полный охват вакцинацией новорожденных, число которых достигало гигантской цифры 27 млн человек[850]850
  S. H. E. Kaufmann, “Highly Afordable Vaccines Are Critical for Our Continued Eforts to Reduce Global Childhood Mortality,” Human Vaccines & Immunotherapeutics 15, no. 11 (2019): 2660–65.


[Закрыть]. Индийский Институт сыворотки был первым производителем из развивающихся стран, которому ВОЗ присвоила предварительный квалификационный статус, а в 1990-е гг. он перешел в разряд мировых поставщиков вакцин. К 2010 г. производственные мощности института составляли 1,3 млрд доз вакцин ежегодно, что делало его крупнейшим производителем в мире.