Текст книги "Джокер"

Глава 8

Он шёл по улице города, держа руки в карманах пальто. Не потому, что было холодно. Руки постоянно держали, не выпуская, несколько карт. Ни один из игроков не стал бы использовать подобные карты в колоде. Старые, пожелтевшие бумажки с пятнами, словно проступающими изнутри. Пятна, кстати, действительно придавали картам очень неприятный вид. Но что поделаешь, если при убийстве избранников карт сами карты покрываются кровавыми пятнами? А ещё выцветают. И становятся холодными, как лёд. У идущего тоже болели пальцы рук от холода карт. Но он привык. Своя карта у него тоже имелась. Но о её сохранении он так не заботился. Он ведь знал, что, где бы он ни оказался, в каком бы мире ни очутился в следующую минуту – карта всегда будет с ним. Его дама червей всегда окажется рядом с ним. Он найдёт её в кармане, в сумке, за голенищем сапога. Однажды он нашёл её в трусах. Он найдёт её. Как находят свои карты рядом с собой все избранники.

Мужчина поднял голову и посмотрел в светлеющее небо. Он усмехнулся. Дама червей. Забавная карта. Учитывая то занятие, которое он выбрал для себя. Да, в этой жизни много забавного. Например, почему единственные карты, которые сохраняют свои способности в реальности просто так, ничего для этого не делая – это дамы. И Джокеры. Но вторые так редко встречаются. А вот тузы теряют… и короли тоже. Конечно, при достаточно долгих тренировках иногда можно восстановить свои способности и в реальном мире. Карты открывали путь, давали пусть маленький, но шанс овладеть в реальности всем тем, чем владели их избранники в других мирах. И есть те, кто использует этот шанс. Кто тренирует дар, учится, несмотря на трудности. Те, кого не смущает такая огромная разница в лёгкости использования дара там и здесь. Подобных людей идущий даже уважал. Они были достойными соперниками. Во всех смыслах. И ему даже нравилось встречаться с такими людьми на поле боя. Но… большинство избранников пробуют, пробуют и, обломавшись на первых попытках, просто машут рукой на возможность обрести хоть что-нибудь из того, чем они обладают в мирах карт. Глупцы. Нет, он не чувствует ни грамма угрызений совести, когда задумывается о том, что делает. Если бы он мог отнимать силу просто так, не убивая, то он бы делал это с радостью. Но… не сложилось. Для того чтобы получить самую кроху, очень маленькую кроху, нужно убить носителя карты. Так что у него просто нет выбора. Конечно, убивать гораздо веселее в мире карт, когда любой соперник действительно является соперником. Но те, кого устраивает только халявное использование дара. Те, кто и палец о палец не ударят, чтобы добиться того же и в реальности… да они попросту не достойны того, чтобы с ними играли на равных.

Алина не предполагала, что уснёт теперь. Но она заснула и даже видела сны. Целая плеяда образов, быстро меняющихся, прошла перед девушкой. Она видела то Джокера, то Хейнтайлля. К обоим она стремилась. И от обоих убегала, словно вспугнутая резким звуком птица. В один момент два образа предстали перед ней вместе, рядом. И Алина поразилась, как они похожи и непохожи одновременно. Джокер, на этот раз представший чуть моложе чем обычно и почему-то с белыми, как снег, волосами. «Как мех кролика», – поправила себя Алина. Она не знала, да и не задумывалась – почему к ней пришло такое сравнение. А если бы задумалась… тёмные глаза Джокера чуть отливали красноватым цветом, хотя, возможно, это была иллюзия, поскольку он стоял в сполохах расцветшего за ним то ли пламени, то ли зарницы. Короткие волосы были совершеннейшим образом растрёпаны, черты, тонкие, изящные… даже, наверное, слишком изящные для парня, и фирменная улыбочка Джокера. Красивая улыбка… ухмылка, – хитрая, но, наверное, именно этим и привлекательная. Чёрно-белый клоунский костюм, подчёркивающий тонкую фигуру, вовсе не навевал мысли о клоунах или о смехе. Совсем наоборот. Во всей фигуре Джокера, казалось бы, такой хрупкой, чувствовалась таящаяся сила и опасность. А ещё – движение. Точнее – возможность движения, быстрого, как бросок кобры или гепарда. Он и сам был словно хищник, лишь на долю секунды застывший перед прыжком. Огонь, живой огонь – вот он что. И не больше, и не меньше. Но этот огонь притягивал, манил к себе невероятно. И озорные искры в глазах, постоянно меняющиеся – то вспыхивающие юностью, то обжигающие огнём каких-то неведомо древних пугающих тайн… они звали за собой, но и пугали обещанием воспламенить всё вокруг.

В противоположность ему Хейнтайлль стоял в том же самом чёрном костюме, в котором и явился в мир Алины. Одежда была сухой, хотя волосы и лицо Хейнтайлля – мокрыми, как будто тот только что вышел из-под дождя. Именно такими их увидела Алина на пороге своей квартиры недавно. Черты лица не такие заострённые, как у Джокера. Не такие тонкие. Но кажущиеся более соразмерными и правильными. Он выглядел старше Джокера, но на сколько? Его образ то проступал, то словно затушёвывался, смывался дождём. Хейнтайлль… тоже движение. Но не застывшее, а просто умерившее бег. Движение медленное, выверенное. Это не гепард, в одно мгновение вылетающий из травы навстречу добыче. Это древний, мудрый, но при этом безжалостный Каа, охотящийся на несчастных бандерлогов, приманивающий их своим танцем. Медленно, постепенно, неотвратимо. И тут Алина всей душой чувствовала опасность. Но… совсем по другому. Алина и сама не могла бы объяснить себе, в чём различие. Огонь Джокера – что-то яркое, манящее, что-то вызывающее на игру и поединок. Дающее надежду и вместе с тем абсолютное понятие, что надежда призрачна и нужна лишь для того, чтобы охота за жертвой была интереснее охотнику. А здесь… здесь чувствовалось, что если эта воля, таящаяся за ледяной голубизной глаз, выберет тебя в качестве врага, то пощады не будет. Не будет никакой игры. Не будет никакого шанса. А ещё в этих глазах была печаль. Та, что рождается либо давними, притушенными в воспоминаниях чувствах, но так и не забытыми бедами. Либо… либо слишком большой древностью существа, смотрящего на мир посредством этих глаз. «Да он же вода, – неожиданно для себя подумала Алина. Мысль была такой яркой, сочной. Алина посмотрела на Хейнтайлля. – Да, вода… такая же, какая стекает сейчас с его чёрных волос». И эта вода, эта неспешность манила к себе, обещала окутать собой и унести куда-то вдаль…

Вода и огонь. А Алина стояла между ними на равном расстоянии. И не могла выбрать. А потом она проснулась.

Немного подумав, Алина вспомнила, что сегодня выходной и на работу идти не надо. «Хотя, стоит выйти из дома и посмотреть как этот… собирается последовать за мной», – мстительно подумала девушка. Но, взглянув в окно, всё желание мстить Алина растеряла. За окном бушевала непогода. Настоящий ливень, словно на небесах кто-то даже не опрокинул, а специально решил вылить в мир ведро полное холодной воды, так подходящей для раннего апрельского дождя. Алина поморщилась и прошествовала к плите за кофеваркой и кофе. Она легла вчера на кухне, оставив комнату за Хейнтайллем. «Наверное, чисто бессознательно я надеялась, что этот монстрик откроет таки зеркало и сгинет через него… куда-нибудь далеко», – подумала Алина и улыбнулась. А в следующий момент в подробностях вспомнила окончание своего сна. И свои метания особенно. «Мда… – это она уже думала, сидя с ногами на диванчике и прихлёбывая кофе, – докатились. Выбирать из двух мужчин. Один из которых – суть ли не первобытный бог хаоса, а второй – пришелец… судя по всему тоже… первобытный. И весьма злобный». Алина отхлебнула последний глоток и, с разочарованным удивлением посмотрев на пустую чашку, отправилась за новой порцией кофе. Для чего ей пришлось проделать просто невообразимые по своей сложности, а главное – по мерзопакостности упражнения. А именно: встать с диванчика и пройти к плите. А ещё насыпать кофе, налить воды и зажечь конфорку. С учётом того, что за кофе, чтобы не перелился на плиту, тоже надо следить… Алина даже сама поразилась своему утреннему героизму. Это ведь в субботу-то! Но, как ни крути, физические упражнения тоже оказывают кое-какое полезное влияние на мозги. И Алину тоже посетила полезная мысль. «А ещё нужно учесть, что ни один из этих… мужчин, среди которых ты якобы выбирала… вовсе не горит желанием выбрать тебя». Это была такая разочаровывающая правда, что кофе чуть не перелилось. Алина поставила полную чашку на стол, и полезла за карманным зеркальцем. Оно у девушки всегда лежало на холодильнике. Зачем – она не знала, но упорно оставляла его именно там. Достав зеркальце, Алина вновь водрузилась на диван и занялась пристальным изучением своей физиономии. Да… уродкой её, конечно, никто бы не назвал… особенно теперь, когда по милости Джокера у неё уже накопилось столько чужих телефонных номеров. Но… она-то себя лучше знает! Алина вздохнула. Губы… губы как губы. Ни тонкие, ни толстые. Нос… вроде изящный, но крылья носа, по мнению Алины, слишком уж широки. И кожа блестит. Разрез глаз красивый, настоящий египетский, и ресницы длинные. Глаза – это единственное, к чему Алина претензий не имела. А вот брови подкачали. Какие-то они не такие, какую бы форму им Алина ни придавала. Сочетание рыже-красных волос и фиолетовых глаз, конечно, весьма экзотично… и слава Господу – ни одной веснушки. Ну… и всё. А вот фигура. С фигурой полный… Алина встала и, отложив зеркальце, стала себя осматривать. Тут и похудеть не мешает… в некоторых местах. А в некоторых местах потолстеть. Правда – как? Девушка задумалась о своей нелёгкой судьбе. А от такой невеселой задумчивости одно лекарство – что-нибудь сделать. Желательно – что-нибудь подлое по отношению к своему ближнему. Или дальнему. В общем, она решила разбудить Хейнтайлля. Именно с этой целью и прошла в комнату. На пороге остановилась, прислушиваясь. А потом резко открыла дверь. В комнате было темно. Хейнтайлль полностью задёрнул шторы. Девушка лишь видела ворох его одежды на стуле, – он же вчера её в ванной развешивал? А на диване лежало нечто, с головой накрытое одеялом. «Интересно, он там в чём-то спит… или голый? – подумала Алина. И тут же одёрнула себя: – И о чём я только думаю!» Алина подошла к окну и открыла шторы. Дождь к тому времени закончился, и вышло солнце, которое сразу же осветило комнату. А потом, не без мстительной улыбки на лице, Алина одним движением сорвала одеяло. И чуть не взвизгнула от неожиданности. На кровати лежал… большой волк. И почему вчера Алина решила, что это собака?… Волк! Самый, что ни на есть настоящий. Волк открыл один глаз и пристально посмотрел на девушку. Потом встал, отряхнулся, несмотря на возмущённое лицо Алины, и гордо спрыгнул с дивана. Именно гордо, а не как-то иначе. Потом мордой кивнул на дверь.

– В смысле, мне выйти? – спросила девушка.

Волк кивнул. Алина хотела было сказать, что это вообще-то её квартира, и значит – только ей решать когда и куда… но вдруг согласилась, вспомнив те сценки из фильмов об оборотнях, где они превращаются. Кто знает… она вышла. И даже вновь отправилась в кухню, где сидела, прислушиваясь к тому, что происходит в комнате. Никаких звуков неприятных либо приятных уху. Похоже, у Хейнтайлля всё обходилось без ломания костей и растягивания кожи. Скоро он, полностью одетый, присоединился к Алине на кухне.

– Вообще-то, мне только шерсти на постели не хватало.

– А там её и нет, – успокоил Хейнтайлль. – Что делать, мне стало холодно ночью.

Алина пожала плечами. Что тут скажешь. Она отхлебнула кофе и спросила:

– Так что ты собираешься делать?

– Быть рядом с тобой.

– Здорово. И как?

– Ну… я не могу развоплотиться. Точнее, я не уверен, что здесь это будет безопасно для меня. То есть, как призрак я с тобой путешествовать не смогу.

– Но ведь ты превращался.

– Именно. Я, как ты говоришь, «превращался». Из одной формы в другую. И обе формы мной уже испробованы. Их не нужно воссоздавать заново.

Хейнтайлль задумался. Алина тоже. Хотя, сколько она ни думала, никак не могла понять, что именно Хейнтайлль имеет в виду. Тот тем временем продолжил:

– Так что я могу быть рядом с тобой только как человек… или как волк.

– Отлично, – развеселилась Алина, – нужно пойти к соседке и попросить у неё поводок… и намордник. У неё как раз большая собака.

Хейнтайлль удивленно взгляну на девушку. А та невинно спросила:

– А что? У нас таких больших собак можно прогуливать только на поводке. А волков тем более. В поводке и с намордником.

На этот раз пожал плечами Хейнтайлль. И Алина вновь не поняла, было ли это согласием или чем-то ещё…

Самое странное для Алины было то, что она всё же вышла сегодня из дома. Уже ближе к вечеру. Прямо под ручку с Хейнтайллем. Алина с трудом боролась с каверзной и зловредной мыслью о том, как здорово будет встретить кого-нибудь из своих подружек. Из той зловредной породы, которая квалифицируется учеными, как «подружки заклятые». В общем, каждая девушка или женщина её, наверное, поняла бы. Всё же Хейнтайлль был на редкость эффектен. А когда ему каким-то образом удалось трансформировать свой экзотичный костюм в нормальную одежду… тоже очень тёмную… наверное, любитель тёмных тонов. И как он в Ордене носил всё это с серебром… наверное, с отвращением. Алина не смогла не улыбнуться мысли. Хейнтайлль взглянул на неё, приподнял бровь в удивлении… но промолчал. А Алина сразу покраснела. «Вот интересно, умеет ли он читать мысли?» – подумала девушка в который раз.

Никаких особых планов у Алины не было. Никуда ей не нужно было заходить. И вообще, она вышла из дома в порыве злобности и ехидства. Погуляв немного по городу, Алина вынуждена была признать, что, кажется, сделала подлянку только самой себе. Она вообще ненавидела промозглую весну. А в этом году погода не радовала. Ещё больше не радовал Хейнтайлль, который совершенно безоговорочно шёл рядом с девушкой, не споря и даже не пытаясь сам выбирать дорогу. «Всё равно, что я бы его на поводке вела», – подумала со злостью Алина.

На самом деле, конечно, Хейнтайлль вовсе не был так равнодушен к окружающему, как хотел показать Алине. Просто он решил, что тоже имеет право на небольшую ядовитость. Хотя это, конечно, всё было так по-детски – разыгрывать и вызывать злость… но Хейнтайлль с удивлением обнаружил, что ему это нравится. Может, Альтиста прав. И нет ничего плохого в том, чтобы немного поиграть. Впрочем, скоро Хейнтайллю стало не до игры. Он почувствовал, что за ними кто-то пристально наблюдает. Причём, наблюдает вовсе не с добрыми намерениями. Хейнтайлль почти физически чувствовал волну опасности, исходящую откуда-то сзади. За ними следили… следили, чтобы… Хейнтайлль не знал – зачем, но явно за чем-то нехорошим. На то он и Страж, чтобы чувствовать опасность и уметь её предотвратить. Но на этот раз случилось нечто странное. Он чувствовал опасность совсем рядом, наблюдающую из-за угла. Но как только он пытался копнуть глубже, пытался вытащить эту опасность на свет, определить её… эта опасность ускользала от него, словно тень, словно песок между пальцев. Она не уходила, но и в руки не давалась. Даже голова начала болеть. Такого с Хейнтайллем на его памяти ещё не бывало. И это раздражало. Но, впрочем, недолго. В конце концов, когда-то этот некто проявит себя во всей красе. Совершит нападение. Тогда и посмотрим. Единственное, что немного портило настроение Хейнтайлля, так это то, что, раз он не может справиться с обнаружением, то справится ли он с самим возмутителем его спокойствия? А между тем, Хейнтайлль чувствовал, что это – человек. Человек, который является носителем карты. Туз? Туз, который решил развивать свои способности и в реальном мире? После допросов некоторых «проснувшихся» из Сопротивления, Хейнтайлль знал, что способности пропадают практически у всех карт в реальном мире. Есть лишь задатки. Которые нужно развивать упорным трудом. Подчас – годами труда. Все теряют в способностях, кроме дам и джокеров. Но это не Дама. И не Джокер. Хейнтайллю на мгновение даже захотелось, чтобы незнакомец побыстрее проявил себя. Нужно же посмотреть на это чудо природы. А пока… пока он держится в тени. Стоило просто не терять из вида Алину. Именно на неё сейчас изливалась опасность. Правда, это он и так собирался делать. В общем, краем сознания Хейнтайлль следил за тёмной тенью, а остальную часть сознания употребил для того, чтобы внимательно рассматривать всё вокруг. Мир был похож и не похож. Было забавно искать соответствия. Хейнтайлль так увлёкся этой игрой, – не теряя из вида ни тень, ни Алину, – что для него настоящим шоком было то, что случилось после. Пока они гуляли, приблизилось время вечерней службы в храмах, а так, как они были близко сразу к двум, то начали звонить колокола. Хейнтайлль сначала замер, а потом изменился в лице. Этот звук. Такой знакомый… он слышал его!!! Но… не в тех мирах, которые вот уже столько лет были его тюрьмой. Но он точно слышал!!!

– Ты в порядке? – голос Алины пробился через звук колоколов, заполонивший сознание Хейнтайлля.

– Да… просто, этот звук.

– Он делает тебе больно? – формулировка звучала странно и как-то по детски, но Алина не могла ничего придумать. Хейнтайлль выглядел просто ужасно. Побелел и, кажется, был готов упасть в обморок.

– Всё прошло, – Хейнтайлль выпрямился. Звук отпустил его. Он продолжал слышать, и в памяти появлялись какие-то странные образы, которые он не мог зафиксировать.

– Я слышал этот звук раньше, – промолвил Хейнтайлль.

– Давай уйдём отсюда, – проговорила Алина. Она не подумала о том, что сейчас может попробовать сбежать от Хейнтайлля. Она действительно волновалась.

Когда они вернулись в квартиру Алины, Хейнтайлль попросил:

– У тебя нет записей… этой музыки?

– Нет, но можно найти в Интернете.

– Ты должна найти…

– Я? Должна? Ты ворвался в мою квартиру… в мою жизнь… и я даже не знаю, что со мной будет в вашем Ордене! Может, я тоже буду ходить… привидением с окровавленными глазницами!

– Ах, да, – Хейнтайлль задумался, – ты её видела.

– Видела! И я не хочу стать такой же!

– Ты не станешь. Я обещаю тебе… я дал обещание защищать тебя.

– Ты? Да кто ты такой вообще?

– Страж.

Алина словно врезалась в стену со всего размаха. Ничего успокаивающего Хейнтайлль не сказал. Но то, как он назвал себя… «Страж»! Всеми своими новыми сверхчувствами, подаренными её картой Джокера и натренированными с Сопротивлением, она чувствовала – Хейнтайлль говорит не просто правду. Он действительно сможет защитить её. И будет это делать. Может, это снова был гипноз… или что-то в таком роде. А может, Алине очень сильно хотелось поверить. Но она встала, включила ноутбук и нашла музыку церковных колоколов. А потом она оставила Хейнтайлля наедине с этой музыкой. Перед тем, как выйти из комнаты, она на минуту обернулась и спросила:

– Ты уверен, что…

– Со мной всё будет в порядке.

Хейнтайлль вслушивался в мерный перезвук колокольчиков и колоколов. Знакомо, очень знакомо. И снова чудилась ему кристально чистая серебряная музыка из далекого далека. Откуда? Из времени, которое предшествовало их пробуждению в нереальных мирах. В этих мирах, которых и быть-то не должно? Откуда эта память? Хейнтайлль схватился за голову. Боль пронзила его так, словно в мозг вонзили несколько ножей и стали их там проворачивать. Боль была невероятно сильна. Но Хейнтайлль пытался вспоминать дальше. Чем сильнее он пытался вспомнить, тем сильнее становилась боль. Пока, наконец, для мыслей просто не осталось места – всё заняла бесконечная, невероятная боль. Хейнталль закрыл глаза и попытался наладить сбившееся дыхание. Он не представлял, что будет, если он потеряет сознание здесь. Но лучше не рисковать. Боль отпустила сразу же, как только он перестал пытаться вспоминать, где слышал музыку колокольчиков… или колоколов? Вместо этого в сознание Хейнтайлля пришла другая память. Память о том, как он и его братья и сёстры проснулись… вспомнили себя. Что случилось ранее? Они боролись с кем-то и их победили? Их выбросили из их мира за преступления? Убрав при этом память? Голова вновь заболела. Хейнтайлль стиснул зубы. И вновь начал вспоминать то, что случилось тогда. То, что уже не вызывало головной боли. Он помнил, как они очнулись в некоем пространстве. Хейнтайлль не смог бы его описать. Как и не смог бы описать его ни один из членов Ордена. Это было пространство, нереальное пространство, созданное кем-то и вовсе не собирающееся существовать долго. И вообще не собирающееся существовать. А вместе с ним могли пропасть и все, кто в нём оказался… чего им не хотелось. Хейнтайлль помнил, как пространство угрожающе стало сжиматься вокруг них, растерянных, не понимающих, что происходит. И испуганных. Но… совершенно случайно пришло спасение. Или не случайно? Они нашли несколько любопытных душ, которые в своих сновидческих скитаниях заглянули в исчезающее пространство, пока их тела спали в неведомом мире. Точнее, тогда – неведомом для Хейнтайлля и его братьев. Им удалось на время удержать эти души. Именно в их сознаниях они нашли информацию о мире этих созданий. Что-то знакомое показалось в этих мечтах и мыслях. И на основании этой информации они постепенно стали создавать мир. Сначала один мир, потом ещё несколько. Им удалось на время заманивать и других людей, – а первыми существами, посетившими их исчезающую реальность, были именно души людей. На время. Они использовали энергию душ, они использовали желания, они дали возможность людям самим создавать элементы миров. Они придумали игру в карты. И людям понравилось это. А ведь на самом деле было не так сложно! Карты выбирали людей, которые и так уже имели зачатки именно к этим способностям. Но на удивление легко в нереальных мирах оказалось вытаскивать эти способности. Сами люди тоже удивляли Орден. Например, члены Ордена с удивлением узнали, что большинство людей не помнят о том, что случается с ними в других мирах. Не менее сильно удивляло и их Сопротивление. Удивляло, пока не стало всерьез надоедать. А потом и причинять неприятности. Но… не слишком сильные. Даже забавно было до последнего момента. Отныне их тюрьма была более-менее стабильна. Но она всё же оставалась тюрьмой. И оставалась нереальной. А значит… могла рухнуть в любой момент. Попросту исчезнуть. Но если люди тогда вернуться в свой мир, то Орден вовсе нет. Они исчезнут вместе с созданными ими мирами. Много раз они пытались покинуть свою тюрьму. Или хотя бы вспомнить – кем и где они были до неё. Всё бесполезно. А потом в картах появился Джокер, которого они не планировали. Так они узнали, что сюда проникли не только люди, но и существо куда более древнее и могущественное. И это была надежда.

На этом моменте Хейнтайлля прервал зов Алины. Даже не зов, а крик. Хейнтайлль выругал себя. И как он мог забыть об опасности. Страж! Как же. Придурок он, а не Страж. Хейнтайлль вскочил и бросился на кухню. Там он застал следующую картину: Алина жалась к подоконнику, а над ней застыла человекоподобная тень. Тень была соткана из тёмного дыма. Очень плотного. Но внутри тени был человек. Теперь он был виден внутреннему зрению Хейнтайлля, виден весь. Избранник прихотливой карты. Карты, которую некоторые считают проклятьем, ибо верят – вместе с достаточно сильным даром, она награждает своего избранника сумасшествием. Дама червей. Только эта дама червей. Точнее, мужчина, что держал её в руках. Его сила была гораздо выше, чем та, что даёт эта карта. Его сила словно состояла из многих кусочков других сил карт, собранных вместе. И Хейнтайлль знал только один способ, как можно было получить такую поистине адскую смесь. Поэтому он готов был броситься на тень, но при этом закричал:

– Алина! Твои способности! Постарайся использовать их!

Алина застыла на минуту. А потом… она даже не подумала, что может использовать, никакого осознанного решения. Она просто не успела бы. Но девушка действовала. И, наверное, неплохо. Алина лишь потом, вспоминая, смогла понять, что именно она делала. Она, словно некий мысленный нож, внедрилась в тёмную тень, пытаясь найти уязвимое место. Пытаясь найти среди всего этого дыма живого и чувствующего человека. И ей это удалось. Тень словно зашипела, отстранилась от девушки и растаяла, явив взору Алины своего владельца и создателя. Это был человек лет сорока, достаточно высокий, со светлыми волосами, которые были грязны и спускались неаккуратными сосульками. Лицо мужчины было, может быть, и приятно, но сейчас оно выражало не просто злобу, а какой-то звериный оскал. Глаза чуть светились красным цветом. Мужчина, кажется, не видел ничего и никого кроме Алины. Мужчина плотоядно улыбнулся и облизал сухие губы. Он всё ближе подходил к Алине, а та не знала, что делать.

– Ты не остановишь меня, Джокер, – проговорил мужчина. – Я воплощаю в себе магию двенадцати карт.

– Зато я остановлю, – Хейнтайлль подоспел вовремя. А дальше… Алине показалось, что само пространство между Хейнтайллем и незнакомцем зашипело и напряглось, как парус при ветре. А потом ухмылка на лице у незнакомца как-то побледнела. Да и сам он побледнел, осунулся и покачнулся. Алина даже подумала, что мужчина сейчас упадёт в обморок, но ничего подобного не случилось. Вместо этого он встал на корточки и как-то еле-еле пополз по полу, преследуемый Хейнтайллем.

– Открой дверь, – скомандовал Хейнтайлль.

Алина кивнула и, пройдя в коридор, открыла входную дверь. Незнакомец всё полз, и даже чуть поскуливал, как побитый пёс. Таким макаром он выбрался из квартиры и пополз дальше.

– Закрывай, – последовала новая команда Хейнтайлля.

Алина также беспрекословно подчинилась. Она захлопнула дверь. Некоторое время она ничего не говорила. Дыхания не хватало. Но через пару минут она всё же нашла в себе силы спросить Хейнтайлля.

– Что теперь с ним будет?

– Он умрёт.

– Ты… убил его?

– Да. Что тебя удивляет?

– Но он же…

– Он безумен.

– Откуда ты знаешь?

– А это для тебя не очевидно?

– Ну… – Алина замялась.

Хейнтайлль подошёл к ней и положил руки на плечи. Поразительно, но Алина сразу почувствовала тёплую волну спокойствия, исходящую из его рук. «Опять магия», – подумала она. Стоило сбросить руки Хейнтайлля, нельзя поддаваться. Но это было так приятно, что Алина не смогла заставить себя. Хейнтайлль чуть подождал, а потом продолжил говорить. Мягко и тихо, будто разговаривает с ребёнком.

– Ты не знаешь, кто он. Эта карта редко выбирает себе хозяев. И часто её хозяева теряют разум. Как, например, этот. Он убийца. И не просто убийца. Он убивал всех, у кого есть карты. Убивал, чтобы забрать себе часть их силы. И живой – он продолжит убивать.

– Он ведь и меня хотел убить, да?

Хейнтайлль кивнул, Алина задумалась.

– А он… он точно умрёт? – спросила она робко.

Хейнтайлль какое-то время смотрел на неё удивлённо, а потом рассмеялся.

– Интересно, и кто тут ещё недавно приходил в ужас от моей жестокости? – спросил он.

– Я… я не знаю, – Алина совсем растерялась. Но ненадолго. Посмотрев на Хейнтайлля, который так и не отпускал её от себя, она вздохнула.

– Извини. Я…

– Больше не будешь? – Хейнтайлль продолжал веселиться.

– Не знаю. А если буду? – Алину раздразнило его веселье. И она задала этот вопрос даже нагло, гладя прямо в глаза Хейнтайлля. Наверное, всё случилось уж слишком быстро, и она не успела прочувствовать всю опасность положения, а может – Хейнтайлль помог. Но сейчас она, кажется, чувствовала себя совершенно спокойно и уверенно.

– Тогда всё серьезнее, чем я думал.

– Почему?

– Я дал обещание защищать тебя, разве не говорил? А если ты сама будешь куда-то лезть, это усложняет мою работу.

– Ничего, придется справляться, – весело проговорила Алина. Это было ужасно несерьезно, но в данный момент она и забыла уже о странном незнакомце. Точнее, он больше не занимал её внимания. Алина потянулась к Хейнтайллю, ещё сильнее прижалась к нему. «Именно в этой части фильма герои обычно целуются», – подумала она. Некстати подумала. Потом что сама мысль странно отрезвила и нарушила «волшебство момента». Алина отпрянула от Хейнтайлля быстро, как лань. При этом покраснела, как рак.

– Ладно, – сказала она, пряча глаза. – Думаю, нам не помешает поужинать. После всего пережитого.

И направилась на кухню, не переставая мысленно честить себя идиоткой. А что делать, бывает.