Текст книги "Единственный и неповторимый"

Глава 5

Занятая мыслями о сыне, Джоан подавила страх и вышла из замка. Ночь была безоблачной и холодной, на небе мерцали звезды и мягко светила полная луна. В другое время она бы остановилась, чтобы полюбоваться красотами природы, но сейчас у нее не было на это времени. Необходимость прижать Каллума к груди, собственными глазами убедиться, что он в безопасности, оказалась настолько сильной, что Джоан не могла ждать.

Жаль, что она не могла использовать один из подземных ходов, чтобы выйти за пределы стен. Нельзя было рисковать и обнаружить его местонахождение, когда во всех коридорах толпятся незнакомые люди. Поэтому она прошла через двор и подкупила стражников у ворот, чтобы они отвернулись, пока она будет проходить мимо них.

Джоан очень спешила. Стремясь как можно скорее попасть к сыну, она быстрыми шагами пересекла внутренний двор. Когда она обнаружила, что во дворе вокруг костров собрались чужие люди, ее удивлению и досаде не было предела. Она никак не ожидала, что ночью здесь будет так людно.

Решимость Джоан слегка поколебалась, но мысли о сыне довольно быстро ее возродили. Нахмурившись, она надвинула на лицо капюшон, спрятав не только лицо, но и золотистые волосы. Она издалека узнала нескольких солдат из клана Фрэзера и хотела быть уверенной, что они ее не узнают. Ведь ее муж… бывший муж… щедро вознаградит каждого, кто ее унизит.

Джоан приходилось внимательно следить и за людьми, и за дорогой, и она шла так быстро, как только позволяли неровности почвы. Когда впереди показались ворота, она с облегчением вздохнула, но тут неожиданно перед ней замаячила массивная фигура.

Джоан замерла и почувствовала, как по спине потекла струйка холодного пота. К ней потянулась широкая, покрытая шрамами рука, и она вскрикнула от боли, когда ее схватили сильные мясистые пальцы.

– Куда ты так спешишь, девка? – спросил знакомый голос.

Йен. Она бы узнала этот голос из тысячи других. Йен был капитаном стражи Фрэзера, человеком, не ведающим совести и чести и не в меру гордящимся своей слепой преданностью Арчибальду. Он наклонился к ней, и Джоан почувствовала отвратительный запах кислого вина, коим, очевидно, он был налит под завязку. Она инстинктивно отпрянула, но, к счастью, капюшон остался на месте, и мужчина ее не узнал.

Пока не узнал.

Джоан подавила охвативший ее страх, зная, что если поддастся панике, то не сможет ясно мыслить. Йен намного сильнее, и справиться с ним она не сможет. А значит, единственный способ избавиться от него – перехитрить.

– Отпусти меня немедленно! – приказала она громким и уверенным тоном.

Йен ослабил хватку и наклонил голову, стараясь разглядеть ее лицо.

– Леди Джоан?

Господи, спаси и помилуй! Он узнал ее голос. С отчаянно бьющимся сердцем Джоан выдернула руку и отступила в тень, молясь, чтобы судьба была к ней добра и позволила уйти. Она медленно и осторожно пятилась по твердой земле, бросая нервные взгляды то на Йена, то на массивную дверь большого зала.

«Если я сумею туда добраться, то окажусь в безопасности».

Йен внимательно следил за ее движениями. Подозрительно прищурившись, он протянул к ней толстую руку и сдернул с головы капюшон. Узнав бывшую хозяйку, он присвистнул и схватился за кинжал.

Когда холодное лезвие коснулось ее горла, Джоан споткнулась и в ужасе вскрикнула. Отбиваясь, она нанесла сильный удар по гениталиям мужчины, заставив его с воплем согнуться. Она слышала, как кинжал упал на землю, и хотела, воспользовавшись временным преимуществом, сбежать, но Йен успел ее схватить.

Спину и плечи пронзила боль, когда ее тело ударилось о каменную стену. Холод камня пробирался сквозь плащ и платье, проникая к сердцу.

– Ты сука! – завопил Йен. – Лэрд Арчибальд всегда говорил, что ты проклятая ведьма.

Джоан в упор взглянула на мужчину.

– А ты всегда был и остаешься пьяной скотиной, Йен Фрэзер. Отпусти меня.

– Нет, пусть муж решает, что с тобой делать.

– У меня нет мужа, – решительно заявила Джоан, но выражение его лица заставило ее задрожать. – Еще раз требую, чтобы ты меня отпустил.

Йен выругался и сильнее притиснул ее к стене. Решив не сдаваться без боя, Джоан сумела достать из кармана нож и махнула им перед его носом. Но только столь грозное оружие не произвело на него впечатления, а скорее даже разозлило. Он поднял кулак и замахнулся, Джоан съежилась, но удара не последовало.

– Ты слышал, что сказала леди? Отпусти ее.

Из тени возник высокий широкоплечий воин. Он крепко держал поднятую руку Йена, не давая ему нанести удар.

– Убирайся! – рявкнул Йен. – Это не твое дело.

– Не согласен, – спокойно ответствовал воин. – Я не могу тебе позволить ударить леди.

Воин резко дернул руку Йена вниз. Раздался отчетливый хруст сломанной кости, Йен взвыл и рухнул на землю.

Справившись с внезапной тошнотой, Джоан подняла глаза. Луна услужливо осветила лицо ее спасителя, и Джоан его узнала.

«Малколм Маккенна. Проклятье! Из всех мужчин христианского мира меня спас именно этот».

– Ты пострадала? – спросил Малколм, скользнув взглядом по ее телу. Он смотрел без всякого вожделения, тем не менее Джоан разозлилась.

– Я в порядке, – рявкнула она и сразу расстроилась. Ее тон был непозволительно резким. Все же этот человек ее спас. Но он не должен был узнать, как некстати для нее в данный момент его присутствие. Она должна спешить.

Джоан отвернулась и побежала прочь, желая оказаться как можно дальше, когда другие солдаты Фрэзера начнут разбираться, почему их капитан завывает, как умирающий волк.

Малколм пошел рядом. Сначала она почувствовала раздражение, но потом сообразила, насколько спокойнее, когда он – и его меч – в пределах досягаемости.

– Разве так уж трудно проявить любезность и сказать мне несколько слов благодарности? – спросил он.

Джоан покраснела от стыда. Ее грубость действительно была ничем не обоснованной, учитывая его благородное поведение. Малколм пришел на помощь, не зная, кто она, а когда узнал, ни секунды не колебался. Джоан имела достаточно опыта и точно знала: найдется немного мужчин, которые, не раздумывая, придут на помощь, и еще меньше тех, которые помогут именно ей.

Она выпрямилась.

– Прости, пожалуйста. Я не хотела быть обязанной мужчине – любому, но я искренне благодарна тебе за помощь.

– Но ты бы предпочла, чтобы я не вмешивался?

– Разве я это говорила?

– Нет, но глубокая складка на твоем высоком лбу – между бровями – говорит сама за себя.

Ну вот, теперь он ее подначивает. Она же извинилась, что еще нужно этому мужчине?

Джоан нетерпеливо вздохнула.

– Разве ты не знал? Не в моем характере быть почтительной.

– Знал.

Она пожала плечами.

– Если хочешь правду, я устала скрывать не слишком привлекательные черты своего нрава, поэтому теперь даже не пытаюсь.

– Разумный взгляд, хотя и опасный, – сказал Малколм. – Ты никогда не найдешь нового мужа, если не станешь мягче.

Джоан рассмеялась.

– Могу тебя заверить, что отсутствие мужа – не то, что не дает мне уснуть по ночам.

Малколм нахмурился.

– Будь ты женой сильного воина, тебе сегодня не понадобилась бы моя помощь.

Джоан прижала ладонь к животу.

– А кто был рядом, когда я нуждалась в защите от моего мужа-воина, когда он вел себя как дикий зверь, желающий сожрать свою добычу? Никто. Ни один из моей родни. Ни один из благородных рыцарей, служивших ему. Никто. Мне пришлось рассчитывать только на себя. Но я учту твой совет и постараюсь в будущем быть осторожнее.

Они как раз подошли к порогу большого зала.

«Я вернулась туда, откуда начала свой путь». Джоан терзала мысль, что она не стала ближе к сыну, однако она отказалась признать поражение. Как только Малколм уйдет, она сделает еще одну попытку.

Она выжидательно уставилась на него, рассчитывая, что неприветливое выражение ее лица заставит его убраться восвояси. Но он, казалось, нисколько не обиделся и с улыбкой взирал на нее сверху вниз.

– Проводить тебя до комнаты?

Джоан на мгновение заколебалась. Это был бы самый быстрый способ избавиться от навязчивого спасителя. Но ведь она теряет драгоценное время!

– Я отлично справлюсь сама, – ответила она. – Не смею больше тебя задерживать. Желаю тебе доброй ночи, Малколм.

Джоан отпустила его властным движением руки. Он был явно удивлен ее воистину королевским жестом и какое-то время стоял на месте.

– Спокойной ночи, Джоан.

Раздосадованная фамильярностью мужчины, она почти не обратила внимания на его преувеличенно низкий поклон. И только проводив его взглядом, она осознала, что Малколм отплатил ей той же монетой. Желая, чтобы он побыстрее ушел, она первая обратилась к нему без титула.

Они с Малколмом были дальними родственниками. Очень дальними. Ее кузина была замужем за его братом, так что обращение без титула не было очень уж неприличным. Но все же это была близость, которой она старалась избегать. Джоан почувствовала, что краснеет. Эта ночь – череда неудач.

Хотя инцидент с Малколмом не самая худшая из них. Джоан прислонилась к холодной стене, не в силах выбросить из головы отвратительную стычку с Йеном. Неприятные воспоминания вызвали панику, и она поддалась ей. Ее тело начала сотрясать дрожь. Когда приступ паники прошел, она глубоко вздохнула и посоветовала сердцу вернуться к нормальному ритму.

Покосившись на лестницу, Джоан решительно отвернулась. Она понимала, что правильнее всего вернуться в свою комнату, а завтра сделать еще одну попытку, но разумный вариант представлялся ей невозможным. Она все равно не сможет уснуть, если не увидит Каллума и не удостоверится собственными глазами, что за ним хорошо присматривают. Конечно, опасность не миновала, но неприятный инцидент во дворе снабдил ее важной информацией. Теперь она знала, где собрались воины, а значит, могла их обойти.

Всегда практичная, Джоан достала из кармана кинжал – тонкий нож с длинным и очень острым лезвием. Смертельное оружие. Она спрятала его в складках плаща и снова вышла в темноту. Она обещала Малколму быть осторожной и намеревалась это обещание сдержать – ради себя и ради сына.

Малколм увидел, как Джоан выскользнула из двери большого зала спустя десять минут после того, как они расстались. Она выглядела спокойной и собранной, но инстинкт подсказал ему, что в данном случае внешность обманчива.

Эта женщина, определенно, глупа или безумна. Только безумием можно объяснить тот факт, что она после недавней встречи с человеком Фрэзера снова оказалась за пределами замка в столь поздний час.

Свидание с любовником? Идея казалась нелепой, но вовсе не невозможной. Джоан – удивительно красивая женщина. Многие мужчины согласятся не обращать внимания на ее крутой нрав, чтобы обладать такой красоткой. Весь во власти любопытства, Малколм последовал за ней. Он держался в тени, старался соблюдать тишину и все время гадал, куда же она идет. Он отметил, что девушка держится уверенно и все время поворачивает голову в поисках потенциальной опасности. К счастью, пока все было спокойно. Солдаты, собравшиеся во дворе, не обратили на нее никакого внимания.

Изумленный Малколм видел, как она прошла через ворота, и никто ее не остановил. Стражники, вероятно, получившие не по одной порции эля, даже не посмотрели на нее. Малколм решил, что утром надо обязательно предупредить отца, брата и своих людей, чтобы были начеку. На стражу Армстронга явно нельзя рассчитывать.

Они шли по тропинке, ведущей к деревне. Здесь было очень тихо и очень темно. Никто не зажигал факелов, а луна скрылась за облаками. Малколм сделал вывод, что девушка знает дорогу. Она не спотыкалась и двигалась очень быстро.

Внезапно Джоан остановилась и оглянулась. Предположив, что она почувствовала его присутствие, Малколм постарался раствориться в темноте, лихорадочно придумывая, что он скажет, если будет обнаружен.

Несколько секунд он слышал только звук ее дыхания, после чего она возобновила свой путь. Повернув на узкую дорожку, она остановилась у домика с крытой соломой крышей, стоящего чуть в стороне от других. Она постучала, и дверь открылась.

Прижавшись к стене дома, Малколм заглянул в щель между толстыми кусками кожи, которыми было завешено окно, внутрь жилища. Он увидел Джоан, разговаривающую с низкорослой темноволосой женщиной. Но тут его внимание привлек топот ног. В комнату вбежал маленький светловолосый мальчик и со всех ног ринулся к Джоан. Его милое личико осветилось любовью.

Малколм изумленно наблюдал, как Джоан подхватила его на руки и прижала к груди. Она потерлась щекой о его макушку и несколько раз чмокнула в лоб. Словно по мановению волшебной палочки, комната наполнилась детьми. Здесь были ребятишки разных возрастов, и все радостно вопили.

Мальчик высвободился, взял Джоан за руку и потянул за собой к очагу, явно желая что-то ей показать. Она, смеясь, последовала за ребенком и опустилась на низкую скамью. Мальчик немедленно вскарабкался ей на колени, ни на минуту не прекращая что-то болтать. Малколм слышал его голос – малыш буквально захлебывался от восторга, – но слов разобрать не мог.

Мальчик постарше дал ему грубо вырезанную из дерева лошадку. Тот сразу показал игрушку Джоан. Она кивнула и улыбнулась, выражая свое восхищение замечательной игрушкой, и снова прижала ребенка к себе. Казалось, она не могла себя заставить выпустить его из рук, словно боялась, что он исчезнет, если она не будет к нему прикасаться.

Темноволосая женщина вывела других детей, позволив Джоан и малышу остаться наедине. Мальчик прижался к ней, и она стала укачивать его, очевидно, что-то напевая. Во всяком случае, ее губы шевелились. Мальчик был рослый и довольно упитанный, однако она держала его легко, что говорило о большой практике.

Свет, лившийся из очага, придавал ее прекрасному лицу неземное сияние. Малколм, совершенно завороженной прелестной картиной, наблюдал. Он и представить не мог, что когда-нибудь увидит такое мягкое ранимое выражение на лице несгибаемой Джоан Армстронг.

Ее глаза светились любовью – в этом он не мог ошибиться. Очевидно, малыш – ее сын, ее и Арчибальда Фрэзера. Но почему она его прячет?

Малколм почувствовал, как у него тоскливо заныло сердце. Он уже неделю не видел Лилиас и только сейчас понял, как сильно скучает по своей шаловливой дочери.

Джоан запела громче. Он сразу узнал песню. Эту же колыбельную пела детям его мать. Простая мелодия разлилась по комнате, распространяя тихое спокойствие.

Джоан пела, не отрывая глаз от малыша. Очень скоро его тело расслабилось, а глазки стали закрываться. Деревянная лошадка выскользнула из рук ребенка, но Джоан поймала ее, не дав упасть на пол.

Она допела песню, но продолжала мурлыкать себе под нос, укачивая сына. Вскоре появилась темноволосая женщина. Они перебросились несколькими словами, и темноволосая протянула руки.

Нежелание Джоан расставаться с ребенком было очевидным. Она наклонила голову, еще раз крепко прижала сына к груди и только потом позволила женщине взять его и унести.

Малколм, нахмурившись, наблюдал, как Джоан встает. Первым делом она решительно смахнула слезы. Он придвинулся ближе, желая услышать, о чем будут говорить женщины на прощание, но Джоан ушла раньше, чем темноволосая вернулась.

Он, прячась в тени, проводил Джоан до замка и убедился, что она добралась без приключений. На обратном пути она шла очень быстро, почти бежала, и очень скоро вошла в большой зал. Увидев, что она закрыла за собой двери, Малколм облегченно вздохнул, не понимая, почему ее безопасность в одночасье стала для него важной.

Однако он знал, что теперь будет ее защищать.

На следующее утро Малколм сидел с отцом и братом за столом в большом зале. Они завтракали. Хлеб был теплым, сыр острым, а эль холодным. Однако Малколм почти не ощущал вкуса еды. Долгожданная встреча с Макферсонами должна была состояться в течение часа, и его нервы были на пределе.

– Я согласился, чтобы на встрече присутствовали представители кланов Фрэзера и Кеннеди, – объявил Маккенна, сделав знак пажу, чтобы тот наполнил его кружку.

Джеймс откусил большой кусок хлеба, разжевал и проглотил.

– Ты уверен, что это правильное решение? Макферсон заявит, что Малколм сделал его дочери ребенка, Малколм поклянется, что это неправда, дочь Макферсона будет опозорена, а ее отец унижен. В такой ситуации чем меньше свидетелей, тем лучше.

– Мы прибыли сюда в поисках истины и правосудия, – сказал Брайан Маккенна, повысив голос, тем самым показывая, что ему все равно, кто его слышит. – Мы здесь не для того, чтобы критиковать и осуждать других. Все мы – гордые шотландцы, преданные своей земле и своему истинному королю. Это серьезное дело, но оно может быть решено цивилизованно. От наших междоусобных войн не выиграет никто, кроме англичан.

Люди, сидевшие за соседними столами, одобрительно закивали. Маккенна улыбнулся, явно довольный, что его правильно поняли.

И только Джеймс не был согласен с отцом.

– А я все же думаю, что было бы благоразумнее решить эту проблему в узком кругу.

– Нет. – Брайан Маккенна потянулся за кружкой, сделал глоток и сказал, понизив голос до громкого шепота: – Важно, чтобы у нас были свидетели не только из одного клана. Тогда, если Макферсоны останутся недовольны решением и нападут на нас, они будут в меньшинстве. Что касается меня, я сделаю все возможное, чтобы избежать войны, но если она окажется неизбежной, нас поддержат союзники.

– Ты, похоже, не сомневаешься в исходе, – сказал Малколм и отрезал себе кусочек сыра.

– Да, я в нем уверен, – жизнерадостно признался лэрд. – Ты сказал, что узнаешь правду, когда увидишь девушку. Если ты действительно отец, то поступишь с матерью своего ребенка по-мужски и женишься на ней. Если нет, у лэрда Макферсона не будет причин требовать твою голову. Он будет вынужден отозвать объявление о награде и во всеуслышание заявить, что не испытывает вражды к тебе и нашему клану. И ему придется держать слово, потому что его услышат многие почтенные люди. И тогда тебе не надо будет опасаться, что каждый дурак начнет охотиться за тобой в надежде заработать несколько монет.

– А я все равно думаю, что не стоит трясти грязным бельем перед посторонними людьми, – упрямо повторил Джеймс.

– В любом случае правда не может быть хуже, чем слухи, – мрачно буркнул Малколм и отодвинул тарелку.

– Но какова правда, Малколм? – взвился Джеймс. – Ты же ничего не помнишь!

– Как сказал отец, надеюсь, что, увидев девушку и поговорив с ней, я что-нибудь вспомню, – произнес Малколм. Ему было очень стыдно. Ведь именно его безответственность навлекла на них неприятности. Каким бы ни был исход, Малколм имел все основания опасаться далеко идущих последствий.

Он был признателен отцу и брату за поддержку и искренне сожалел, что поставил их в двусмысленную ситуацию. Ах, если бы он тогда на празднике не пил столько вина! Ничего бы не случилось.

Люди начали вставать из-за стола, и Малколм понял, что час суда пробил. Следуя за отцом и братом, он вышел на застекленную террасу, которую лэрд Армстронг выбрал для этой важной встречи. Оказалось, что они пришли первыми, но вскоре комната наполнилась людьми.

Когда голоса собравшихся неожиданно стихли, Малколм поднял глаза. Вошел лэрд Макферсон в окружении группы воинов. Лэрд обвел взглядом присутствующих и сжал кулаки.

Чувствуя себя голым без оружия, Малколм, тем не менее, был рад, что отец потребовал отсутствия любого оружия на этой встрече. В противном случае кровь могла пролиться раньше, чем будут произнесены первые слова.

– Ты – бесстыжий наглец, Малколм Маккенна, если осмеливаешься смотреть мне в глаза после всего, что сделал, – выкрикнул лэрд Макферсон.

Малколм выпрямился во весь свой немалый рост и смело взглянул на рычащего лэрда.

– Еще предстоит установить, что именно я сделал.

Лэрд Армстронг поднял руку, призывая к тишине. Лэрд Макферсон еще некоторое время продолжал что-то бурчать себе под нос, но, в конце концов, замолчал. Игнорируя напряжение, коего не мог не ощущать, Малколм не отступил под тяжелыми и злобными взглядами людей Макферсона. Его спокойная уверенность заслужила одобрительный взгляд лэрда Кеннеди.

– Где леди Бриенна? – спросил лэрд Армстронг. – Она должна поведать нам, что произошло.

Лэрд Макферсон ожесточенно затряс головой.

– Нет! Я буду говорить за нее. Я отказываюсь подвергать свою дочь такому унижению.

– Так ведь ты раздул пожар, объявив награду за голову Малколма, – возмущенно проговорил Маккенна.

– Я имею право защищать честь своей дочери и своего клана, – выкрикнул Макферсон.

– Так ведь и я имею такое право, – возмутился Брайан Маккенна. – Я бы не приехал сюда, если бы не надеялся на справедливое и мирное решение. Не позволяй слепой гордости руководить собой, Макферсон. Используй здравый смысл и позови девушку.

– Не указывай мне, что делать, – буркнул Макферсон.

– Отлично. Тогда пусть решает Армстронг, – сказал Маккенна.

Все глаза обратились на лэрда Армстронга. Он вытер пот со лба, оглядел собравшихся и кашлянул.

– Маккенна говорит дело. Приведите девушку.

В ожидании Малколм нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Прошло несколько долгих минут, и за дверью послышались шаги. Он затаил дыхание. Узнает ли он ее, когда увидит?

Вошли пять женщин. Две из них держали за руки третью. Малколм решил, что они, судя по всему, и есть дочери Макферсона. За ними на некотором расстоянии шли леди Агнес и Джоан.

Малколм уставился на девушку в центре. Она была маленькой и изящной, с тонкими привлекательными чертами лица. У нее были темные волосы и темные глаза. Девушка крепко держала сестер за руки и не смотрела ни на кого, кроме отца.

А на Малколма в этот момент снизошли мир и спокойствие. Он никогда в жизни не видел эту девушку. Ни ум, ни тело ее не помнили. Она была довольно привлекательна, но слишком молода для него. Сколько бы он ни выпил, он не мог флиртовать, а уж тем более переспать с таким ребенком.

– Леди Бриенна, что вы можете нам сказать? – спросил лэрд Армстронг.

Девочка побледнела. Ее испуганный взгляд в поисках поддержки остановился на отце. Макферсон кивнул.

– Мужчина, с которым я легла на празднике – Малколм Маккенна, – прошептала она очень тихо. – Он отец моего ребенка.

Хотя обвинение было всем известно, ее слова вызвали удивленный ропот.

– Он заставил вас? – спросил лэрд Армстронг.

Бриенна побагровела.

– Нет, он был очень добр со мной, говорил ласковые слова и обещал, что мы поженимся, как только будут сделаны все приготовления. Я надеялась, что это произойдет, когда праздник кончится, но он сказал, что времени нужно больше. Я, конечно, была разочарована, но вернулась домой и стала ждать. Обнаружив, что я беременна, я до последнего скрывала свое положение от семьи, но он так и не явился за мной.

Бриенна всхлипнула и вытерла глаза. А Малколм почувствовал, как изменилось настроение собравшихся. Теперь многие испытывали к нему презрение.

– Малколм, а ты что скажешь? – спросил отец.

Малколм сохранял полную невозмутимость.

– Видит Бог, отец, я никогда не встречал эту девушку до сегодняшнего дня.

– Чертовски удобная позиция! – взревел лэрд Макферсон и стукнул кулаком по столу.

– Есть много свидетелей, видевших тебя мертвецки пьяным на празднике, – заметил Гордон Кеннеди. – Понятно, почему память тебя подводит. Многие мужчины не помнят, что делали, после хорошей попойки.

– Я не отрицаю, что изрядно выпил тогда, – признал Малколм. – Но леди Бриенна – симпатичная и воспитанная девушка. Я бы ее не забыл.

– Многие из вас были на празднике, – вмешался Джеймс. – Кто-нибудь видел моего брата с леди Бриенной вместе?

Люди обменивались взглядами и качали головами. Чувствуя, что настроение собравшихся меняется, Малколм облегченно вздохнул.

– Он слишком умен, чтобы волочиться за ней открыто, – выкрикнул Макферсон, – поскольку никогда не собирался жениться. Вместо этого он использовал ложь и обман, чтобы соблазнить ее и обесчестить.

– Я бы никогда не смог так поступить с невинной молодой леди! – воскликнул Малколм.

– Ты так говоришь только потому, что твой поступок стал известен, – с горечью произнес Макферсон. – Бьюсь об заклад, если бы тебя захватили в плен и привели ко мне, ты бы запел совсем другую песню.

– А ты бы столкнулся с армией жаждущих крови воинов Маккенна, – прошипел Джеймс.

Малколм взял брата за руку.

– Гнев лэрда Макферсона оправдан, но направлен не на того, – сказал он. – У меня есть дочь. Если бы какой-нибудь мужчина поступил с моей Лилиас так же, я бы отрезал ему яйца.

– Подходящее наказание, – усмехнулся лэрд Кеннеди.

Малколм понизил голос и искренне проговорил:

– Если бы я считал ребенка моим, то с радостью женился бы на леди Бриенне. Но это… это невозможно.

– Ах, значит, слово дочери Макферсона для тебя ничего не значит? – взвился лэрд Макферсон. – Она призналась во всем священнику в ту ночь, когда дала жизнь ребенку. Моя дочь не лжет.

Леди Бриенна в очередной раз всхлипнула и впервые обратила свое внимание на Малколма. Ее губы дрожали, плечи тряслись. Она выглядела перепуганной насмерть. Судя по темным кругам под глазами, она в последнее время почти не спала.

Не зная, что еще можно сделать, Малколм отвесил ей вежливый поклон. Ее глаза расширились – и последняя нить, удерживавшая ее в сознании, оборвалась. Она судорожно вздохнула, потом у нее подогнулись колени, и девушка без чувств рухнула на пол.