Текст книги "Училки. Сборник"

Глава 6

Кат

Алина убежала, как ошпаренная, а Кат так и остался стоять посреди аудитории, будто врос в пол. Ощущения ее близости не отпускали. Волнение, странный внутренний трепет и радость… Какая-то ненормальная, нелепая, глупая радость от мысли, что они были вдвоем, близко. Ведь этого так давно не случалось! С момента их встречи в подсобке. Радость от того, что она не сбежала. Пыталась, но все же вернулась.

У него до сих пор сосало под ложечкой и хотелось восторженно заорать от мысли, что она была настолько близко.

Тупо! Как же тупо! Ведь между ними, по-прежнему, ничего нет.

Хотя не так! Между ними ее предрассудки, какие-то там личные тормоза и этот… чернявый препод!

Да и выглядел Кат, прямо скажем, как последний дебил! Тупой, влюбленный дебил!

Мялся, терялся, не знал, как правильно все сформулировать!

Нет, он не боялся сказать это слово на букву «л», которое так и липнет к языку у молодняка. Он опасался, что Алина еще не готова. Что его признание напугает ее, оттолкнет или еще что.

Он никак не мог понять, как к ней подступиться!

Что сказать, чтобы Алина поверила? Чтобы ее интуиция, которая поначалу безошибочно определила, что Кат не совсем честен, что мужики затеяли тот дурацкий спор, сработала и сейчас. Подсказала, что Вяземцев искренен и поборола предубеждение.

Это же надо дойти до такого!

Да с каких пор Шаукат Вяземцев не в состоянии сказать женщине, чего он хочет от нее? С каких пор у него такой ступор? С каких пор от волнения перехватывает дыхание и слова не идут на ум? С каких пор он блеет, как баран?

Мать твою! С каких пор?!!

Наверное, с тех пор, как он влюбился.

И с тех пор, как понял, что завоевать Алину – это не снять одну из своих дурочек.

И даже не встретиться с Катей…

Да и хотел он от Алины совершенно иного, чем от остальных женщин в своей жизни. Возможно, поэтому так себя и ощущал. Потому, что откажись Катя переспать или Ундина станцевать приват, Кат ощутил бы укол по самолюбию. Немного разозлился, но сразу же забылся бы с кем-то другим.

А Алина… Она была для него единственной. Той самой, которую он пытался забыть, пытался выкинуть из головы. Но, как назло, проще оказалось забыть собственное имя.

И с ней он не мог налажать…

Потому, что просто не видел выхода. Не понимал, как потом существовать дальше.

Набить морду этому чернявому, что ли?

Так и хотелось навалять ему по первое число за то, что терся рядом с физичкой и смотрел на нее так, словно хочет съесть…

Кат сжал кулаки и резко двинулся на выход, едва не сбив с ног пару девчонок, что торопились на лекцию. Они сразу же узнали Вяземцева. О богатых и взрослых студентах не слышал в вузе, наверное, только глухой и лишь слепой еще не знал их в лицо.

Кат притормозил, пропуская девушек. Те окинули его кокетливыми взглядами, приостановились, видимо, надеясь на взаимность. Но Вяземцев обогнул их и заспешил по холлу.

Всю дорогу до следующей лекционной аудитории он сам себе поражался.

Раньше он непременно позаигрывал бы с симпатичными девушками. Тем более, что они были явно со старших курсов, лет двадцати с копейками. А, значит, уже не те малолетки, которых Кат воспринимал исключительно как детишек.

Девушки выглядели вполне себе оформившимися, свежими, привлекательными. От них веяло тем самым очарованием едва распустившегося цветка. Еще не набравшего силу, но уже прекрасного своей свежестью и новизной.

Где надо – выпуклости, где надо впадинки. Но почему-то Кат сравнивал их с Алиной и сравнение оказалось не в пользу кокеток. Мать твою! С каких пор он перестает реагировать на симпатичных девушек, которые чуть ли не на шею к нему вешаются?

Давно! Очень давно! С тех пор как встретил Алину…

Вот только она не отвечает взаимностью. Вернее, отвечает, это Кат хорошо чувствовал. Она волновалась рядом с ним, смущалась и краснела, как юная девушка. Но не желала иметь с ним ничего общего.

И Кат не представлял – что же предпринять, чтобы переубедить ее.

Завалить цветами, подарками и всем остальным? Она наверняка подумает – покупают! При всех, в вузе начать ухаживать? Решит, что это фарс или того хуже – попытка ее скомпрометировать. Встретить после занятий? Она же все время ходит с этим придурковатым преподом!

Вернее, это он за ней всюду таскается!

Куда ни кинь везде клин.

Вот только Кат не мог отступить. Теперь он понимал, что Алина – та, что ему нужна. Обязательно! Непременно! Та, ради которой стоит бороться. С собой, с общественным мнением и с этим дебилом в женской водолазке!

Все следующие вечера Кат посвятил физике. Реферату, последним лабораторным работам и подготовке к экзамену, который назначили через день после консультации. По первому образованию Кат был финансистом и учился в финансовом очень неплохо. Однако столько времени занятиям он никогда не уделял.

Темыч регулярно приглашал Ката в «Королевы» и тот регулярно отказывался. Похоже, остальная команда взрослых студентов не особо напрягала пятую точку сидением за учебниками и мозги подготовкой к сдаче предмета.

Вяземцев не осуждал их. Только опасался, что Ляля выкинет что-нибудь на экзамене. Попытается подкупить Алину, например. Кат представлял, как отреагирует физичка на любое подобное предложение. Хотя и они и общались всего ничего, даже почти ничего, Вяземцев почему-то хорошо узнал эту женщину. Удивительную и неприступную.

Все бизнес вопросы и переговоры он отложил на потом.

Ни одному предмету в своей жизни Вяземцев не посвящал столько времени. Что он хотел доказать Алине? Он не знал.

Рефераты Алина принимала сразу у трех групп, в просторной лекционной аудитории. Ребята разместились за партами, физичка – там же, в середине центрального ряда.

Студенты подсаживались к Алине или вставали перед ней и отвечали на вопросы. Очень быстро стало ясно: интернет в сдаче самостоятельной работы у Алины Хаматовны – не помощник. Она задавала каверзные вопросы «на подумать». И отвечали только те, кто, действительно, разобрался в теме.

Сдача или завал происходили в рекордные сроки. Если ребята с одинаковыми темами для рефератов отвечали вместе, Алина находила вопросы для каждого и требовала, чтобы ему не подсказывали. В общем, выехать за счет товарищей не удавалось никому.

В перерывах физичка, как всегда находила место для шуток, которые разбавляли атмосферу нервозности.

– Недавно прочла в реферате: Механические волны распространяются в упругой среде, например – в металле. Весь вечер кидала камни в кусок железа… и ждала волн…

– Молекулы кристаллов порочно связаны друг с другом… Честно говоря, не стоило так обнажать нескромное поведение этих частиц…

«Члены группы взрослых студентов» еле сдали на тройки. Ляля вышла, шепотом матерясь. Она ведь рассчитывала «договориться». Впрочем, рефераты Алина принимала не так строго, как экзамены. Так что Ляле удалось – таки вытянуть 2,6 балла, как выразилась физичка и получить «зачтено».

Кто-то бегал в поисках принтера, чтобы заново распечатать работу, потому что оформил ее не по правилам. Кто-то метался в поисках учебника, чтобы найти-таки ответы на каверзные вопросы физички. Кто-то рылся в сети при помощи смартфона с той же целью. Кто-то шепотом советовался с приятелями.

Алина не препятствовала и замечания делала, только если шум мешал ей работать.

Потому что все это было как мертвому припарки.

На вопросы Алины не было ответов нигде. Требовалось разобраться в теме, законах, процессах и только тогда удавалось придумать правильный ответ. Именно придумать, а не найти!

В общем, если перед сдачей рефератов, поток напоминал сонный улей, то ближе к концу он больше походил на животных, которые очутились рядом, когда этот самый улей проснулся.

Паника нарастала вместе с количеством неудов. «Канючников», как прозвали студентов, которые плохо сдали, но все равно хотели хорошую оценку, становилось все больше.

Они полукругом выстроились перед партой Алины и периодически начинали свою старую песню о главном. О том, как важно им получить хорошую оценку, потому, что:

– мама или папа убьют;

– нет денег учиться и о-очень нужна стипендия;

– они учили, учили, просто не выучили;

– они обязательно все выучат к экзамену;

Алина отвечала с юмором и по-доброму и голос повышала только, если ее уже совсем донимали.

Мол:

– могу позвонить в службу опеки и ваши родители вас пальцем не тронут;

– значить нужно учить, а не просто учиться;

– вот на экзамене и получите балл повыше;

– таки да, баллы суммируются. Но если оценка не устраивает, можно созвать комиссию и тогда придется пересдавать рефераты ей до скончания срока… возможных допсессий;

Кат любовался физичкой и понимал – насколько она классная! Вот прямо так – классная! Умница, каких мало. Побил бы тех студентов, которым все же удалось вывести ее из себя, за шкирку из аудитории бы вытащил…

А когда Алина позвала:

– Шаукат Вязмцев! – у Ката словно почву из-под ног вышибли. Он подошел к физичке на неверных ногах и потерялся в ее янтарных глазах. Все забыл. Даже как его зовут.

– Давайте вашу работу, – протянула руку Алина и Кат послушно отдал реферат. Попросила бы бумажник, он и то не воспротивился бы…

Физичка пролистала работу Вяземцева, и тот полюбовался на ее тонкие, изящные пальцы, представляя на них дорогие кольца с сапфирами, изумрудами, рубинами и бриллиантами. Такие руки достойны самых лучших самоцветов.

Наконец, Алина вскинула глаза на Ката.

Вяземцев приготовился. Прозвучал очередной вопрос «с подковыркой» и он с удивлением понял, что легко может на него ответить.

– Молодец! – улыбнулась Алина и лицо Вяземцева растянула улыбка до ушей. Со стороны, наверное, выглядело, очень глупо. Но Кату было плевать.

В толпе «зрителей» хихикнули мужики из его компании, а Ляля закатила глаза.

Следующие три вопроса тоже дались Кату легче, чем он сам ожидал. Сказались штудирования законов физики, и полный разбор тем.

Алина снова улыбнулась:

– Вы хорошо подготовились. Пять. Зачтено.

Кат не сразу понял, что их диалог закончен. Он готов был век отвечать на ее вопросы и смотреть как она улыбается. Ну ведь чудо же! Его словно солнце согревало. Давно, очень давно, с детства, пожалуй, Кат не испытывал ничего подобного.

Хорошо, что его волнение рядом с Алиной, почти трепет при взгляде в ее глаза, можно было легко списать на переживания из-за сдачи рефератов и теории. А колбасило Вяземцева нехило.

Так что аж руки вздрагивали.

Да мать твою!

Почему, почему он ощущает себя рядом с ней как мальчишка! Глупый, нелепый в своей влюбленности паренек, который глаз не может отвести от учительницы? Млеет, что-то бормочет, чеканит правильные ответы не ради сдачи предмета, а ради ее похвалы… Того, ради чего готов в лепешку расшибиться.

– Шаукат. Вы можете идти! – вернула Вяземцева к реальности Алина.

– А ему понравилось!

– Может еще его поспрашиваете? За нас тоже?

– Мужик кайфанул от собственных знаний!

Сыпались реплики из толпы студентов. Не только от товарищей Ката, но и от малолеток. Вяземцев обвел всех внимательным взглядом, расправил плечи – и смешки затихли, а вместе с ними – и комментарии.

– Спасибо, – с чувством сказал он Алине и вышел из аудитории.

– Ка-ат! Да Кат! – Темыч догнал Вяземцева первым.

– Да он совсем подвис! – добежал до Ката Разумов.

– Вот это я называю интеллектуальный оргазм! – засмеялся Морецкий.

– Да хватит! Кат на сдаче нас всех уложил на лопатки! – вступился Сомин.

– Ну да. Перед своей телочкой-физичкой выпендривался! – вклинился Ахметьев.

– Зато сделал ее на всех вопросах! – подал голос Хасбеков.

Горские промолчали, зато Ляля громко и грубо заявила:

– Нашел на кого производить впечатление! Вы юбку ее видели? Такие на Джум за полторы тысячи лежат! А кофту? Она, что, из секондхенда? А ее маникюр? Это, что, стиль бездомных, которые вскапывают чужие огороды?

– Да не завидуй! – перебил ее Ахметьев, этот любитель «сладенького» и ценитель «горяченького». И очень вовремя, потому что Кат собирался сказать фифе кое-что ласковое. Матом. Без обиняков и стеснения. Пусть даже они еще находились в холле вуза. – Эту дамочку во что ни одень – сладкая же.

– Все мужики одинаковые! – фыркнула Ляля и стремительно ушла в сторону лестницы.

– Ты с нами? – спросил Темыч у Ката, потому, что все двинулись за Лялей, а Вяземцев так и остался стоять возле аудитории.

– Нет. Идите!

– Пошли! Он свою физичку ждет! Наверняка хочет домой подвезти! – подмигнул Темычу Морецкий. – А потом шуры муры… Он ей расскажет про физику твердого тела, очень твердого рядом с такой телочкой… а она ему про тепловое воздействие твердого тела на мягкое…

– Смотри! Пари ты уже проиграл! – усмехнулся Хасбеков. Эта бандитская рожа только о деньгах и думает!

– Клал я на все ваши идиотские пари! – плюнул ему в след Кат.

Ребята не обиделись и устремились прочь, оставив Вяземцева наедине со своими мыслями.

Он, и правда, ждал Алину и собирался предложить ее подвезти. Чернявый препод уехал в другой корпус по каким-то административным делам. Кат слышал это в приемной завкафедры физики. Значит, надо ковать железо пока горячо.

У Вяземцева больше не было планов или идей, как покорить Алину. Главное хотя бы раз пообщаться с ней в нормальной обстановке. Пусть даже по дороге домой.

План Ката казался ему самому достаточно удачным.

Он терпеливо ждал, пока Алина принимала рефераты. Слушал ее забавные шутки за дверью и смешки студентов. То, как она журила неучей и как хвалила тех, кто хорошо подготовился. Странно, но даже это выглядело приятней, чем несколько жарких часов с Ундиной в «Королевах» или с Катей в доме Вяземцева.

Ему доставляло непонятное, теплое и восторженное удовольствие слушать ее голос, смаковать интонации, убеждаться в ее умении владеть аудиторией. Понимать, насколько же она хороший преподаватель. Бескомпромиссный и одновременно достаточно лояльный. Умеющий оценить чужие успехи и так пожурить за неудачи, что даже у Ката возникало желание в срочном порядке доказать на что он способен.

Ему все в ней нравилось… Кроме отстраненности и этого, чернявого придурка, который вечно терся рядом. Что она вообще нашла в нем? Разве такой невзрачный мужчина может находиться рядом с такой женщиной?

Кат прохаживался по холлу, возвращался к дверям и сам не заметил, как сдача рефератов завершилась. Алина вышла из аудитории уже одетая по-уличному. В серый пуховичок и вязаную шапку с ушками. Заметив его неподалеку, преподша смутилась и торопливо двинулась мимо. Вязямцев отлично все понимал. Теперь понимал.

Она не хотела вновь давать пищу для кривотолков. Студенческих шакальих смешков в спину и преподавательских, похожих на хохот гиен.

Теперь Кат все это видел, осознавал и не собирался действовать старым способом.

Он дождался, пока Алина пересечет холл, и начнет спускаться по лестнице и устремился следом. Снова дал физичке приличную фору, позволив добраться до вертушки вахтера и только тогда ускорился. Поравнялся он с ней только уже рядом с крыльцом вуза.

– Алина Хаматовна. Вы ведь не вызвали еще такси. Давайте я подвезу?

Она обернулась и прищурившись посмотрела на Ката. Тот пожал плечами.

– Я бы мог сказать, что ждал вас несколько часов и нехорошо после этого отказываться. Но ведь это был мой добровольный выбор. Я просто прошу вас мне довериться и позволить довести вас до дома.

Она вскинула брови – удивилась. Искренне так и почти по-детски.

– Только подвезти? Без всяких там намеков и предложений? – уточнила, чуть склонив голову.

– Я мог бы пообещать. Но ведь я уже сказал. Да, я бы очень хотел с вами встречаться. Но я лишь предлагаю подвезти вас домой. Ведь это неплохо? Так? К тому же, в отличие от такси, в моей машине не ездили пьяные и проститутки.

Алина усмехнулась.

– Умеете убеждать.

– Пойдем? – он сам еще не верил своему счастью. Казалось, все висело на волоске. Кат искал новые поводы и аргументы. Она, что, правда, соглашается?

Алина кивнула и для верности указала рукой направление – к стоянке машин.

Кат двинулся к своему внедорожнику.

Алина окинула взглядом гиганта на колесах и усмехнулась.

– Мальчики показывают свою значимость размером машины?

Кат хмыкнул, открыл ей дверцу. И когда Алина села, ответил:

– Эта машина удобна. Можно поехать за город, можно не бояться нашего бездорожья. Я не такой уж пижон как вам кажется. Просто русские дороги порой почище американских горок. Если бы янки знали об этом, давно бы уже променяли один аттракцион на другой.

Он сел на водительское место и с затаенным удовольствием отметил, что лицо Алины посветлело. Значит, комментарий ей понравился.

– Я мог бы купить что-то навороченное или спортивное, как сейчас модно, – добавил зачем-то. И ведь рисовался. Хотя и совсем чуточку. Но просто не смог удержаться. – Но я предпочел удобство, комфорт и максимальную защищенность.

Она промолчала, только кивнула на реплику.

Устало откинулась на спинку сиденья и только сейчас Кат понял, что Алина ужасно измотана. Даже не так! Только теперь она позволила себе это показать.

Со студентами она до последнего вела себя бодро, спокойно и деловито.

Шутила, строго отчитывала, поздравляла с хорошей сдачей реферата. Никто в жизни бы не подумал, что она еле жива после такой нагрузки.

Кат решил не тревожить Алину, позволив той полностью расслабиться и тронулся с места, только спросив:

– Какой адрес?

– Поселок Вятский, Зеленая, дом пять.

– Поселок Вятский, Зеленая, пять! – повторил Кат автонавигатору.

– Сейчас найду! – ответил тот приятным женским голосом.

– Приятная спутница, правда? Всегда делает то, что вы говорите, никогда не покупает дорогие платья и почти всегда готова исполнить любое желание господина? – усмехнулась физичка.

– Вы знаете толк в женщинах, которые нравятся слабым мужчинам, – усмехнулся Вяземцев.

– А сильным какие нравятся? Со скалкой, если муж явился подвыпивший или со сковородкой, если загулял?

– Те, что все время устраивают нам экзамены!

Кат не стал уточнять, Алина оценила аллегорию. На этом и закончили шутейный спор.

На карте смартфона появился маршрут, и Вяземцев нажал на газ.

На середине пути Алина задремала и Кат изо всех сил старался не будить ее. Он и забыл, что планировал выяснять отношения, убеждать ее дать ему шанс. Он просто хотел, чтобы Алина отдохнула.

Внезапно все собственные цели Ката ушли на второй план. Была она: маленькая, уставшая и огромное желание облегчить ей этот тяжелый день.

Наконец, Вяземцев вырулил по небольшому коттеджному поселку прямо к одноэтажному домику с зеленым козырьком над крыльцом. Во дворе чуть подтаял огромный снеговик.

Кат притормозил и пока раздумывал – будить ли Алину и как это лучше сделать, она сама открыла глаза.

– Ой? Приехали? – Алина потерла веки, как заспанная девочка. И почему-то тепло разлилось в груди Вяземцева, захотелось обнять ее еще такую сонную, теплую, укутанную в серый пуховичок и синюю шапку…

Э-эх! Он купил бы ей норковую шубу, самую лучшую и шапку. Нет! Три, четыре набора шуб и шапок, чтобы выбирала – в чем пойти.

А еще сапожки вместо угг, которые Алина носила всю зиму.

– Спасибо. Простите, я заснула.

Она неловко улыбнулась, подхватила сумку и вылезла из внедорожника раньше, чем Вяземцев успел среагировать. Он выскочил следом, стремительно подошел к Алине и собирался поцеловать ее. Вот так, непрошено. Потому, что безумно этого хотел, аж голова кружилась.

Алина остановилась, развернулась и посмотрела вдруг так… Все читалось в ее взгляде. И этот укор: а ведь я вам поверила, так что же вы делаете, студент Шаукат Вяземцев? И этот преподавательский строгий запрет: вы не должны, вам не следует! И осуждение: мол, вы же обещали, Шаукат Вяземцев, только подвезти, ничего более…

Кат замер, остановился и лишь облизал губы. Которые даже покалывало от желания коснуться раскрасневшихся губ Алины… Похожих на сладкие ягоды… Вишня на морозе… Как сладко… томительно желанно и… недоступно…

Она отступила к забору, вытащив из сумки ключи и замерла.

Да, мать твою! Кат не мог, просто не мог преодолеть молчаливый запрет Алины. Обмануть ее ожидания, поступить неправильно. Она ничего не сказала, но охладила, остановила и обездвижила.

Лишила воли и напора.

Какое-то время они так и стояли, ощущая, как напряжение буквально звенит во влажном зимнем воздухе.

С колес машины Ката медленно стекали комки подтаявшего снега на чистый проезд к дому Алины. Плюмц… плюмц… Падали и растекались медузами.

Фонари уже начали светить ярче, а серые сумерки вуалью накрыли поселок.

Наконец, Кат отмер. С трудом поборол желание все-таки поцеловать Алину, что-то сказать о своих чувствах, намерениях и… отступил. Она слишком устала. Она не хочет. Она не считает это правильным. Этого ему хватило, чтобы отступиться.

– Отдыхайте. Спасибо, что согласились со мной проехаться.

Вот и все, что он сказал.

Алина отмерла следующей.

– Вам спасибо за заботу и… понимание…

Ну да! Понимания у него сегодня хоть ведром черпай, желания – хоть море наполняй. А вот силы воли сделать хоть что-то против ее требований нет.

Кат кивнул и вернулся в машину.

Алина скрылась за калиткой забора. Щелкнул замок.

Кат ударил руками по рулю.

Да мать же твою! Он собирался… Он столько всего собирался…

И ничего не сделал.

Хотя нет! Он кое-что все же сделал! И даже многое! Выполнил данное Алине слово и совершил пусть крошечный шажок на пути к ее доверию.

* * *

Алина

Когда Шаукат подвез меня, я чувствовала, что он хочет меня поцеловать. Прямо тут, возле забора. Какая-то часть меня тоже хотела этого, а какая-то сопротивлялась. Я не могла сказать нет, но и согласиться не могла тоже.

Я ощущала, что все это неправильно. Студент целуется с преподавательницей перед экзаменами. Вся эта ситуация выглядела для меня слишком нечистой. Я смотрела в голубые глаза Шауката и хотела бежать, но ноги словно вросли в землю.

Внутри разливалось приятное тепло от мысли, что он не забыл, не оставил ухаживания. Все еще хочет… со мной встречаться. Что меня сейчас останавливало? Экзамен, который Шаукат мне еще не сдал. И на котором совсем не хотелось неловкости, недоверия или двусмысленности. Я все еще сомневалась в Вяземцеве. Однако весы качнулись в его сторону.

Я думала о том, что если после экзамена он куда-то меня пригласит… Черт! Может и соглашусь. Ну хотя бы попробую.

Если уж этот богатый, красивый мужчина, любимец женщин, несколько месяцев не оставляет мысли со мной встречаться… Может стоит дать ему шанс?

Тем более, что, встречаясь с Иреком, я не ощущала и половины того, что чувствовала, просто находясь рядом с Вяземцевым. Волнения, трепета, тепла, которое охватывает, сменяется холодом и снова превращается в жар. Приятный и совсем не жгучий. Желания слушать любую болтовню спутника. Просто находиться рядом и глупо смеяться над его шуточками, даже если те неудачные.

В конце концов, я еще женщина! И я хочу, хочу всего этого!

Я шла домой с мыслями об этом.

А на следующий день меня ждала новая смущающая встреча с Шаукатом Вяземцевым.

Рано утром мне позвонила известная художница Елена Баженова-Велльская. Я не то чтобы прямо всерьез занималась рисованием… Так, иногда баловалась. В юности закончился художественную школу, но потом пошла по пути технаря. Кандидатская, преподавание, докторская…

Классика любого фанатика своего дела. Который помешан на науке, вузе и получает не столько зарплату, сколько компенсацию за потраченные нервы при виде своей зарплаты.

Однако время от времени я с удовольствием бралась за карандаш. Ну и, естественно, любила сама посещать выставки. И вот вначале прошедшего лета я попала на выставку Баженовой-Велльской и разговорилась с ней.

Елена оказалась очень приятной и совершенно незвездной женщиной. Матерью четверых замечательных ребятишек и вообще интересной собеседницей. Мало того, когда-то она тоже работала в вузе и преподавала не что-нибудь, а физику! Правда, физику плазмы, а не общую, как я. Удивительно, сколько между нами оказалось общего!

Физик физика видит даже в лирике!

Как говорил декан нашего факультета «В наших дипломах написана не специальность, а диагноз».

Слово за слово, я обмолвилась, что иногда тоже рисую и показала фото своих работ. И Елена пообещала пригласить меня на одну из выставок графики. Я уже и забыла об этом. А вот Баженова-Велльская, кажется, нет.

– Алина? Как ваши дела? – приятный голос художницы звучал оптимистично.

– Жива, пока сессия не закончится. А там увидим, – усмехнулась я.

– Держитесь! Мы, отставные вузовские педагоги, с вами всем сердцем! Ну а я хотела пригласить вас на новогоднюю выставку графики в «Свете творчества».

– Это когда?

– Развеска через неделю. Вы можете просто завезти полотно и оставить там хоть сегодня. Сама выставка открывается 25 декабря.

– Боюсь, не попаду. У меня перед Новым годом сплошные экзамены и консультации.

– А разве они не после Нового года? Наше министерство образование снова решило всех удивить?

– Нам велено досрочно завершить учебный год в связи с близкой Универсиадой.

– Ну хорошо. Оставляйте картину. А на выставку придете как сможете. Она продлится до 23 февраля. Только не забудьте написать название, цену и дату завершения работы.

– Хорошо! Огромное вам спасибо!

Собираясь в университет, я судорожно прикидывала, какую же картину взять. Самой моей любимой, и, на мой субъективный взгляд, самой лучшей, был портрет сынишки. Но он висел на кафедре, в нашем с Настей Рудниковой кабинете.

Придется попытаться снять. Хотя я понимала, что это непросто. Вешал картину Василий Ефремович. А он ростом под два метра. Во мне же метр шестьдесят с кепкой.

Будь завхоз на работе, он помог бы всенепременно. Василий Ефремович – самый безотказный мужчина на кафедре. К несчастью, завхоз заболел, и когда он выйдет с больничного, никто толком не мог сказать.

Так что придется выкручиваться самой.

Я провела лабораторные работы и отправилась в кабинет, чтобы попытаться снять графический набросок.

Взяла стремянку, что много лет дежурила рядом со шкафом, разложила и осторожно взобралась наверх. Старенькая складная лестница пошатывалась. Наверное, от удивления, что ее, наконец-то, использовали по назначению. Многие годы она просто подпирала рулон ватмана, чтобы тот не упал со шкафа. Я подождала, пока стремянка остановится и осторожно потянулась к картине. Однако, как ни старалась, дотянуться до нее так и не смогла.

Я слезла со стремянки, чуть придвинула ее к стене и снова взобралась наверх.

С тем же успехом. Я даже до уголков рамки картины не дотягивалась.

Черт! Я застыла в нерешительности.

Начала проигрывать в голове другие варианты. Может отдать на выставку рисунок, который висит у меня дома? Это не портрет и не такой красивый… Но все же… Или нарисовать новый?

Нет, не вариант. На оформление новой работы в багетной мастерской уйдет не одна неделя. Тем более, в преддверии Нового года, когда многие художники готовят полотна к выставкам.

– Алина Хаматовна? Вам помочь? – я чуть не грохнулась вниз от голоса Вяземского и открытия, что он стоит прямо подо мной.

– И как же вы хотите это сделать?

– Давайте я сам попробую снять картину?

Идея показалась мне стоящей. Я осторожно спустилась с лестницы и приняла твердую руку Вяземцева, когда слезала с последних ступенек. О неподобающем поведении со студентом я в тот момент думала в последнюю очередь. Слишком уж шаталась старая лестница, чтобы заботиться об имидже. Уж лучше пасть в глазах коллег, чем упасть с метровой высоты и удариться головой о каменный пол.

Вяземцев придержал меня за талию и помог окончательно обрести твердую почву под ногами. С минуту помедлил и только потом отпустил. Я могла вырываться, но почему-то не стала. На всякий случай заперла дверь кабинета, хотя большинство коллег сегодня уже ушли.

Осталась только Настя Рудникова. Но у нее начался прием рефератов, так что раньше, чем часа через два я приятельницу не ожидала. На случай, если кто спросит – зачем я заперлась в кабинете, у меня была чудесная отговорка. Чтобы попить чай спокойно, не отвечая на постоянные вопросы чужих студентов – где тот или иной преподаватель. Перед сессией ежеминутные визиты двоечников, которые ни разу не были на занятиях и теперь срочно искали способ что-то сдать или договориться с педагогом, доставали всех ну просто неимоверно. Тем более, что студенты, не найдя нужного им препода, ломились во все кабинеты и просили его координаты. А объяснять без конца, что мы не даем номера других педагогов и, уж тем более, их домашние адреса, снова посылать прогульщиков и лоботрясов… к расписанию, надоедало всем.

Так что именно сейчас вряд ли кто-то сочтет мою отговорку недостаточно веской.

Вяземцев взобрался на лестницу, дождался пока та перестанет шататься и попытался снять картину. Но и у него ничего не вышло. Шаукат, в отличие от меня, доставал до нижних углов картины. Однако, чтобы снять ее нужно было аккуратно взять за края и приподнять. В противном случае, портрет мог упасть на пол и конец рамке со стеклом. А тогда все наши телодвижения можно считать бессмысленными.

Шаукат это понимал, хотя я ничего не сказала. После нескольких попыток дотянуться до нужного места на носках, он спустился. И я думала – все, на этом помощь Вяземцева исчерпана. Да и чего я еще могу требовать от него? Взлететь на крыльях любви?

Шаукат молча убрал пошатывающуюся стремянку к шкафу и предложил:

– Давай ты заберешься ко мне на плечи?

– Вряд ли это поможет, – усомнилась я.

– У меня есть план!

Выглядел он вполне уверенно. Я оценила рост Вяземцева и прибавила к нему свой. Да нет же! Не достанем.

– Я встану на стул, – раскрыл карты Шаукат.

– А мы не грохнемся все вместе?

– Нет!

Он проверил несколько стульев на прочность и выбрал один – с металлическими ножками и сиденьем. Его никто не использовал, не желая морозить пятую точку.

Вяземцев деловито приставил стул к стене и жестом позвал меня. Я еще сомневалась. Но он посмотрел так… Не знаю. Словно очень обижен тем, что я не доверяю ему. И я сдалась. Да и почему-то мне хотелось довериться этому мужчине. Вот хотелось – и все тут!

Шаукат ногой придвинул ко мне табуретку.

– Забирайся!

Я поняла идею Шауката. Встала на табуретку, а Вяземцев присел рядом, так, чтобы я могла опираться руками в стену. Я осторожно залезла к нему на плечи.

Шаукат медленно выпрямился, позволяя мне все еще держаться за стену и также боком подошел к стулу.

Я стиснула зубы от страха, и Вяземцев усмехнулся.

– Ничего не бойся. Все будет хорошо.

– Надеюсь, не эти слова унесла на тот свет ваша последняя жертва? – не сдержалась, пошутила я.

– Нет! Она только крикнула «А-а-а!» – парировал Вяземцев и посерьезнев, добавил: – Алина. Я никогда не предложил бы вам то, в чем не уверен.

Он это так сказал, что мне стало невероятно приятно. Давненько мужчина так мне не говорил.