Текст книги "Битва над бездной"

Глава XIII

Десять минут спустя Эди и Елена уже ехали в Кунцево в той же машине, что их привезла на Лубянку. За несколько остановок автобуса до дома Елены водитель свернул во дворы ближних домов и, пропетляв по ним минут пять, остановился в одном из безлюдных уголков. Они, поблагодарив его, быстро покинули машину и пешком направились к автобусной остановке. По дороге зашли в магазин и, купив конфеты и печенье к чаю, продолжили путь.

– А для чего вы их купили? – спросила Елена, показав взглядом на увесистый кулек из плотной, коричневого цвета магазинной бумаги.

– Надо же хоть как-то объяснить Андрею Ефимовичу наше исчезновение, – пояснил Эди.

– Вы думаете, его люди следят за нами? – удивленно вскинула она брови.

– Здесь нет, – ответил он, улыбнувшись, – но около вашего дома кто-нибудь наверняка будет.

– И что тогда?

– А ничего, мы же не можем знать, что за нами следят, и у нас нет причин даже полагать это.

– Ну да, мы же лопухи, – тихо рассмеялась она, а затем, потянувшись к его уху, добавила: – Которые случайно оказались в орбите их развединтересов.

– Елена, вижу, вам на пользу пошли сегодняшние ролики, – сказал Эди, беря ее под локоть.

– Вы правы, мой дорогой папин друг, за последнее время мне многое открылось из того закрытого мира, о существовании которого я вообще ничего не знала, – задумчиво промолвила она и, неожиданно остановившись, словно испугавшись чего-то или кого-то невидимого, прижалась к нему, подняв к его лицу широко раскрытые глаза.

– Елена, все будет хорошо, вы быстро осваиваетесь в этом мире и скоро станете воспринимать его, как некую прозаическую данность, – спокойно заметил Эди и, нежно коснувшись губами ее переносицы, продолжил: – Если возникнет вопрос у Моисеенко, где мы провели эти несколько часов, а такой вопрос вполне может быть, скажите, что заходили к вашей закройщице, которая живет в районе, где мы пересели из такси в машину с затененными стеклами.

– Ой, мне и придумывать ничего не надо, там, куда мы свернули после пересадки, живет моя однокурсница, правда, она не закройщица, – рассмеялась Елена.

– Вы у нее бывали?

– Да, не раз, и она у меня тоже. Кстати, она тоже занимается каратэ в какой-то подпольной секции.

– В таком случае можно сказать, что были у нее.

– Хорошо, договорились, только надо ее предупредить.

– О чем?

– Что мы были у нее.

– Пока не надо, вернемся из поездки, тогда лучше заедем.

– Я не хочу заезжать, – неожиданно быстро сказала Елена.

– Почему? – удивился Эди.

– Я боюсь, Инесса очень красивая… – рассмеялась Елена.

– Разве кто-нибудь может сравниться с вами? – прервал ее Эди.

– Она может, у нее такие формы, что парни просто липнут к ней.

– Леночка, мы, кажется, отвлеклись, – специально сухо заметил Эди, чтобы поменять больную для нее тему.

– Согласна, я это так, к слову, ну, чтобы проверить, как вы отреагируете, – прошептала она ему на ухо. – Знаете, мне понравилось ваше «мы, кажется, отвлеклись».

После чего, ведя разговор о предстоящей поездке в Минск, они пришли на остановку. Длинный маршрутный автобус с так называемой в народе гармошкой, соединяющей два его салона между собой, поскрипывая тормозами, подкатил к остановке строго по расписанию и, в короткое время приняв в салон ожидавших его нескольких пассажиров, пошел дальше.

Где-то через минут пятнадцать при очередной остановке автобуса Елена, шепнув Эди, мол, выходим, сошла на тротуар, и Эди последовал за ней. Вскоре они спокойным шагом добрались до дома Елены. При подходе к подъезду, где находилась ее квартира, Эди заметил сидящего за рулем припаркованного неподалеку жигуленка примелькавшегося ему ранее человека Моисеенко. Правда, в те разы он бывал вместе с женщиной.

«Наверно, она где-то поблизости блюдет, – подумал он и потянул на себя дверь подъезда. – Или, увидев нас на подходе к дому, помчалась звонить своему начальнику. Если так, то скоро на квартиру выдаст звонок озабоченный Моисеенко, а может, по его поручению и Марк», – заключил он, ступая за Еленой по ступенькам наверх.

И действительно, не успели они толком привести себя в порядок после улицы, как зазвенел телефон… Это был Моисеенко, который, услышав в трубке голос Елены, быстро произнес:

– Дорогая Леночка, я хотел пожелать вам удачной поездки и возвращения, так как завтра утром не смогу этого сделать, поскольку буду очень занят.

– Ой, спасибо, так неожиданно.

– Вы на вокзал откуда поедете?

– Из гостиницы, мы сюда за моими вещами заехали.

– Я неоднократно звонил в гостиницу и на квартиру, но вы словно в воду канули. Видно, укрылись в каком-нибудь укромном месте, чтобы никого не слышать и никого не видеть? – хихикнул Моисеенко.

– Ой, что вы, Андрей Ефимович, мы просто гостили у моей подруги, – промолвила она, прислонившись спиной к стене у тумбочки с телефонным аппаратом.

– И Эди тоже?

– Да, еле упросила, может позвать его?

– Он, наверно, на кухне? – рассмеялся Моисеенко.

– Да, я тоже там была, вот на ваш звонок прибежала.

– Выходит, проголодались?

– Еще как, ведь подруга только чаем и печеньем угощала, – подчеркнула Елена, улыбнувшись Эди, который подошел, осторожно ступая, чтобы не шуметь.

– Далеко живет?

– Не очень, – ответила она и назвала, как учил Эди, район их отрыва от наблюдателей Моисеенко.

– Красивая? – спросил Моисеенко, видно желая получить о ней хоть какую-нибудь информацию.

– Красивая, глаз не оторвать, если хотите, могу познакомить, – пошутила Елена.

– Леночка, я не о себе, – отпарировал Моисеенко. – Просто беспокоюсь, как бы эта красавица не отбила у вас Эди.

– Андрей Ефимович, я только порадуюсь за них.

– Ой, не скажите, я же видел, какими глазами вы смотрели на него в ресторане.

– О-о, видели бы вы, как на него смотрела Инесса! – промолвила Елена.

– Вот-вот, о чем и разговор веду, – подхватил Моисеенко. – Даже в этой фразе слышны нотки ревности.

– Я и не скрываю, он мне нравится, но насильно мил не будешь, – заметила она, и, взяв руку Эди, прижала ее к своей пылающей щеке.

– О-о, я-то думал…

– Андрей Ефимович, может, все-таки позвать его? – обиженным голосом промолвила Елена.

– Ой, Леночка, только без обид, ради бога простите, если что не так, – пропел Моисеенко.

– Но разве на вас, Андрей Ефимович, такого заботливого человека, можно обидеться, – отреагировала она. – Просто я подумала, что вы хотите с ним поговорить.

– Уже не успею, я очень тороплюсь, передайте, что звонил. Когда вернетесь, обязательно встретимся, только не забывайте, о чем вам говорила моя супруга в тот прекрасный вечер, когда вы показали себя настоящим бойцом. Хорошо?

– Хорошо, – ответила Елена и положила трубку, а затем спросила у Эди: – А почему он не захотел говорить с вами?

– Наверно, на вечернюю закуску оставил, а так он получил ответ на вопрос, куда мы подевались, ускользнув от его наблюдателей, – пояснил он.

– Похоже на правду, – улыбнулась Елена, а затем продолжила: – Дорогой папин друг, если не возражаете, я угощу вас чаем.

– Не возражаю, если с чем-нибудь существенным в придачу, а то скоро желудок начнет бурчать, мол, умираю с голода, – пошутил Эди и пошел с ней на кухню.

После чая, заказав телефонный разговор с Юрой, они отправились в спальню слушать Высоцкого…

К семи вечера с чемоданом Елены спустились к подъезду, где их уже ожидал Антон за рулем своего такси, и поехали в гостиницу. По дороге Антон, сославшись на своего приятеля, рассказал, что вчера какой-то мужчина приходил в его таксопарк и пытался получить у таксистов информацию о нем. На вопрос Эди: «С чего бы?» – он, усмехнувшись, пояснил:

– Понятия не имею, назвал номер моей машины и давай спрашивать, кто на ней работает, давно ли работает и тому подобное.

– И ваши коллеги ему все рассказали, даже не спросив, кто он и для чего ему это нужно? – удивился Эди.

– Спросили, более того, для порядка лапсердак помяли, – усмехнулся Антон, посмотрев на Эди в зеркало заднего вида.

– И всего-то? – с сомнением в голосе обронил Эди, подумав при этом, что тот мог быть заслан Моисеенко, чтобы перепроверить его информацию о расторопном таксисте. «Если это действительно так, то получается, что моисеенки отследили Антона и теперь пытаются выяснить для начала, кто он такой, а потом и почему я так прикипел к нему. Ничего не скажешь, основательно работают. Надо будет подсказать Володе, чтобы Любу прикрыли, иначе эти любопытные ребята могут ее затащить там же в гостинице в какой-нибудь номер и накормить коктейлем «правды». Но что касается Антона, то, скорее всего, моисеенки его не оставят в покое, и потому нам самим следует присмотреться внимательнее к нему на перспективу, а вдруг действительно пригодится…» – заключил Эди, глядя на неожиданно задумавшегося таксиста, который, видимо, решал для себя, говорить ли ему подробности происшедшего.

– Не только, – наконец-то пробасил он, – прогнали пинками под зад, когда отказался ждать моего возвращения, но прежде сфоткали полароидом, а вдруг еще проявится где-нибудь.

– Прогнали, не выяснив, кто такой и зачем вы ему понадобились? – вновь удивился Эди.

– Ксивы[17]17
  Ксива – (жарг.) паспорт или иной документ, удостоверяющий личность.


[Закрыть] при нем не оказалось, а так падла набрехал, что у меня в тачке обронил лопатник[18]18
  Лопатник – (жарг.) портмоне, бумажник, кошелек.


[Закрыть], – пояснил Антон и тут же, ощерившись, продолжил: – По его мысли выходит, я его прикарманил, но мои приятели-то знают, что мне чужого не надо.

– Так ему и надо, а ваши коллеги молодцы, что догадались его сфотографировать, теперь сможете узнать этого проходимца, если пересечетесь с ним где-нибудь? – сочувственно произнес Эди.

– Я его, конечно, сразу узнаю, – заметил он, а затем, не отрывая взгляда от дороги, достал из бардачка фотографию и протянул назад со словами: – Ты правильно заметил, на его лице даже написано, что он проходимец.

Эди ничуть не удивился, узнав на фотографии Гришу-Гюнтера. И тут же мелькнула мысль: «Выходит, немец крутится в ближнем ко мне круге, но тем не менее ребята не могут отыскать его лежбище и в отличие от Антона не имеют даже приличного фото. Может, забрать это у таксиста? Нет, так не годится, правильнее будет подсказать Артему или Володе, где оно лежит, и они, прибегнув к помощи соответствующего специалиста, заполучат его копию. Вот это будет правильно», – заключил он и вернул фотографию Антону со словами:

– И действительно, об этом лучше всего говорит его испуганный взгляд.

– Ребята смеялись, рассказывая, как он драпака дал, вырвавшись из их рук: пятки чуть ли не до затылка доставали.

– Оказывается, таксисты дружный народ, – уважительно заметил Эди.

– Есть разные, просто мне повезло, что в этот момент там оказались мои кореша, – пояснил он, захлопнув крышку бардачка, куда секундой раньше со злостью забросил фото немца.

– В каком смысле кореша? – спросила Елена, проследив за действиями таксиста.

– Ну, приятели, а кореш, кореша – это у меня с зоны осталось.

– Понятно, а то я, грешным делом, подумал, что вы с блатными водитесь, – удовлетворенно сказал Эди.

– Нет, с меня хватит, я уже ученый, по мне лучше баранку крутить, чем месяц-другой пофартовать, а потом годами в тюряге шконку[19]19
  Шконка – (жарг.) койка в камере.


[Закрыть] греть да к параше в очереди стоять, – усмехнулся Антон.

– Охо, начали нервничать и сразу ботать по фене, – пошутил Эди, решив таким образом оставить в памяти таксиста информацию о своем некотором познании блатных выражений. Сделал он это на случай, если моисеенкам все-таки удастся выйти на таксиста и он посчитает возможным говорить с ними о нем.

– Мои ли уши слышат? – удивился Антон. – Ученый и спортсмен неожиданно проявил знание тюремного жаргона. Честно скажу, я с самого начала понял, что ты необычный историк, коль солидные премиальные даешь, люксы в «Метрополе» заказываешь да с такими красотками водишься.

– Антон, давайте наперед договоримся, о моей спутнице в таком тоне больше не говорить. Елена – дочь моего друга, которому я обещал защищать ее, пока он в отсидке. Что касается всего остального, вы в чем-то правы, а в чем-то нет, уточнять сейчас не будем, потом поглядим, как карта ляжет. Скажу откровенно, мне нравится, что вы человек слова, и этого пока вполне достаточно. Надеюсь, вы меня поняли? – сухо проговорил Эди.

– Чего не понять, сказал бы сразу, я от простоты души, и всего-то, – вымолвил Антон, глядя на Эди в зеркало заднего вида.

– Вот и хорошо, тогда поладим. Кстати, сможете завтра до Белорусского вокзала нас подбросить?

– С удовольствием, только куда и во сколько подъехать?

– К гостинице, – пояснил Эди и назвал время.

– Буду минута в минуту, – твердо сказал Антон, а затем спросил: – Если не секрет, надолго ли в Минск?

– На недельку, потом – в Ленинград. В общем, где-то на десяток дней.

– О-о, Ленинград, завидую, мой отец там родился, все рвется туда.

– Чего не свозите?

– Плох он, война, раны, и эти гниды еще нервы точат, – неожиданно упавшим голосом ответил Антон.

– Сами-то бывали? – спросил Эди, чтобы отвлечь его от грустных мыслей.

– Бывал, и не раз.

– А чего в Москве обосновались?

– Отец после войны проходил службу в московском гарнизоне и женился на моей будущей маме, потомственной москвичке. Ее отец преподавал в академии Генштаба… вот и обосновались.

– Наверно, в Питере родню имеете?

– Охо, ты бы моему бате понравился, он тоже Ленинград так называет, – оживился Антон. – А из родственников там живут тетя и дядя по отцу, оба блокадники, награды имеют, в последние годы работали на оборонку, а также двоюродная сестра, есть племянники.

– Смотрю, вы богатый человек, если имеете стольких родственников.

– Да, этим я богат, но беда в том, что в последнее время тетя и дядя все чаще стали вспоминать блокаду, – ухмыльнулся Антон.

– С чего бы, столько лет прошло? – спросил Эди, хотя и сам знал о колбасных и других километровых очередях за продуктами питания, особенно в крупных городах страны.

– С того, что под убаюкивающие речи главного перестройщика жизнь все хуже становится. Вон недавно сестренка – учительница русского языка с большим стажем – звонила, что уже третий месяц не получает зарплату, а ее мужу, физику-ядерщику, пришлось уйти из научно-исследовательского института в таксисты, чтобы хоть какой-то заработок иметь. И такие случаи не единичные, из-за чего складывается мнение, что государству учителя не нужны, ученые не нужны и много чего еще не нужно, – в сердцах проговорил Антон, а потом в том же тоне добавил: – И вообще не понятно, чего они от нас хотят.

– Как это непонятно? – неожиданно произнесла Елена, глянув на Эди, чтобы проверить, как он отнесся к ее вступлению в разговор. И, встретив его заинтересованный взгляд, торопясь, продолжила: – Все очевидно – нашим перестройщикам очень хочется, чтобы им верили на слово и не очень жаловались на то, что безработных становится все больше и больше, очереди к почти пустым прилавкам все длиннее и длиннее, а в это время кооперативщики, думающие лишь о своих карманах, плодятся словно кролики. При этом молодежь, забывая о том, чем жили их отцы и матери, все более привыкает к западной жвачке, фанте, сигаретам с длинными фильтрами и красочным баночкам с пивом. Если дело и дальше так пойдет, она может превратиться в манкуртово племя.

– Охо! – удивленно бросил таксист, едва дослушав Елену до конца: – Вижу, я не одинок в своих страданиях.

– Что вы, нынешнюю ситуацию только слепой может не видеть, а глухой – не слышать, – сухо заметила Елена и отвернулась к окну, за которым виднелись серые дома, мимо которых мчалось их такси.

– Да-а, если так говорит молодая девушка, считай, совсем плохи наши дела, я же думал, что только работяги ропщут, – расстроенно произнес Антон.

Решив не развивать дальше эту тему, Эди спокойно произнес:

– Я думаю, что мы не обо всем, что происходит в нашем доме, знаем и потому рассуждаем лишь о том, что видим, о чем слышим, что чувствуем. В одном я точно уверен, что народ справится и с этими неурядицами, что хороших людей в стране больше, чем плохих, особенно среди молодежи. – Затем, глянув на Елену, которая продолжала обозревать виды за стеклом, заключил: – И наша несравненная Елена своей пламенной речью это только что доказала.

Взволнованная последней фразой контрразведчика Елена тут же повернула к нему голову и, перехватив обращенный к ней взгляд широко раскрытыми глазами, словно магнитом потянула его в их бесконечную глубину. Ей очень захотелось в этот момент прильнуть к нему и забыть обо всем на свете, и любить, и быть любимой…

– Дай бог, чтобы ты оказался прав, – словно гром средь ясного дня донесся до нее голос Антона…

– Иначе не может быть, вся история страны свидетельствует об этом, – пояснил Эди, не отрывая взгляда от светящегося счастьем лица Елены.

– А вдруг да что-то не так пойдет на этот раз? – засомневался Антон.

– Бывали и такие случаи, но время, воля и дела народа вновь вдыхали в страну прежнюю мощь и силу, – ответил Эди, улыбнувшись Елене.

– Ты как мой отец, он тоже верит в народ, – улыбнулся Антон.

– А вы нет?

– Да как тебе сказать?

– Скажите, как есть.

– Тогда не очень.

– Но почему?

– Чтобы народ сейчас прозрел и начал по-настоящему шевелиться, нужен крутой пар, ну, как в русской баньке, что ли, – рассмеялся Антон, – а эти очереди к пустым прилавкам и сухой закон лишь предтеча к этому.

– Антон, уж не о бунте ли говорите? – спросил Эди, бросив напряженный взгляд в зеркало заднего вида, в котором отражалось лицо таксиста.

– Упаси боже, – буквально содрогнулся Антон, – русский бунт никого не пощадит, и по его итогам ответа на вопросы народа некому будет давать.

– Выходит, нужно успешно работать каждому на своем месте, и это позволит наладить нормальную жизнь, – заметила Елена.

– Вы правы, только не забывайте, что нынешние товарищи несколько иначе мыслят, – усмехнулся Антон.

– Мне понравилась позиция Елены, – сказал Эди, – действительно, если каждый будет хорошо и честно работать на своем месте, – жизнь наладится.

Вот за такими разговорами они скоро подъехали к гостинице.

Доставая из багажника чемодан, таксист уважительно произнес:

– Несравненная Елена, позвольте я бесплатно отнесу ваш чемодан прямо к номеру. Вы меня просто зажгли, как сказал Эди, своей пламенной речью.

Елена растерянно глянула на Эди и, прочтя в его глазах согласие, смеясь, промолвила:

– Антон, буду польщена таким вниманием.

После этой фразы таксист тут же подхватил чемодан за ручку и быстрыми шагами направился в гостиницу, а Эди и Елена остались у машины.

– Интересно, откуда он знает, куда нести чемодан? – спросила Елена, обращаясь к Эди.

– Думаю, он может это запросто выяснить у администратора, ведь сюда меня он пристраивал.

– Помню, как и то, как вы заинтересовались фотографией мужчины, который приходил по душу Антона в таксопарк, – улыбнулась Елена.

– Было так заметно?

– Другой человек мог и не обратить внимания на то, как вы смотрели на фото, это было практически незаметно, но только не для меня, – заметила Елена, сохраняя на лице прежнюю улыбку, и без паузы добавила: – Если она вам интересна, я возьму ее, пока он в гостинице.

– А вы не допускаете, что все это, я имею в виду фотографию и чемодан, специально разыграно? – спросил Эди, хотя сам ничуть не сомневался, что Антон искренен в своих поступках и отношении к ним.

– В смысле не комбинация ли Моисеенко? – удивилась Елена.

– Разве такого не может быть? – решил потренировать ее Эди.

– А-а, вот вы о чем, – виновато промолвила она. – Я уж подумала, что выдался удобный момент, чтобы прихватить предмет интереса, а тут…

– Леночка, противник как раз и может создавать благоприятные ситуации, чтобы проверить человека, поэтому нужно прежде подумать, а потом совершать действия, – доброжелательно пояснил Эди.

– Спасибо за науку, я поняла, что это как бумажник-приманка на дороге для лоха, – усмехнулась она.

– Правильно рассудили, – заметил Эди, обратив ее внимание на возвращающегося Антона.

– Все, чемодан понесут к номеру, – весело обронил он, подходя к ним. – Дежурный администратор побеспокоится об этом.

– Ой, спасибо, вы такой заботливый, – промолвила Елена, обращаясь к таксисту.

– Это обычная взаимность, мне нравятся люди вашего склада, можете и дальше рассчитывать на меня.

– Будем, вы нам тоже понравились, – коротко сказал Эди.

Через минуту, уточнив время завтрашнего прибытия Антона к гостинице, они попрощались с ним и пошли к центральному входу. Уже поднимаясь по лестнице, Елена, понизив голос, спросила у Эди:

– Видели, кто стоял в телефонной будке?

– Видел, – ответил он, отметив в очередной раз ее наблюдательность.

– Хотя он и отвернулся, я сразу узнала его – это тот самый тип, которого вы с Володей живчиком обозвали.

– Вы правы, он самый, – согласился Эди.

– Не скажете, отчего Моисеенко следит за каждым вашим шагом? – спросила Елена, беря его под руку.

– Работа у него такая, – отшутился Эди.

– А папа знает, кто он? – неожиданно спросила она.

– Знает, они давно знакомы.

– А почему тогда Андрей Ефимович скрывает это от меня?

– Могу только предположить, из-за того, что не желает брать на себя заботу о вас.

– А то, что он планирует мое устройство на работу к себе – не есть проявление такой заботы?

– Думаю, в этом кроется его холодный расчет на привлечение вас к решению каких-то своих проблем.

– А вы, хитрецы, хотите, воспользовавшись таким раскладом, пристроить меня рядом, чтобы тайно следить за ним?

– Не вы, а мы вместе хотим этого, Елена, – поправил ее Эди, а затем, после короткой паузы добавил: – Думаю, Александр тоже, но тем не менее с ним надо посоветоваться.

– Конечно, папа, как и в прошлый раз, скажет, слушайся Эди, и у тебя все будет хорошо.

– Вот это правильный прогноз, – весело сказал Эди.

– Тогда меня надо научить распознавать и противостоять выкрутасам Моисеенко и его жены.

– Научим, хотя вы многое уже умеете.

– Вы это серьезно?

– Конечно, – деловито произнес Эди, – возьмите хотя бы сегодняшние примеры, связанные с фотографией и обнаружением живчика. Но тем не менее учебу нужно продолжать, поэтому в Минске для вас будет организован еще один спецкурс. На нем будут учить всяким хитростям, в том числе как не поддаваться козням той дамы.

– Это хорошо, но прежде хочется увидеть папу, я очень соскучилась по нему, – промолвила она неожиданно задрожавшим от волнения голосом.

– Елена, обязательно увидитесь и поговорите с ним, сколько пожелаете, – заметил Эди.

– Какое счастье, что вы появились в нашей с ним жизни. С вами я стала сильной и уверенной. Понимаете, сердцем чувствую, что это не случайно… Верьте, я всегда буду с вами честна, что бы ни произошло, потому что люблю вас и верю вам бесконечно.

Эди не стал ничего говорить, а молча приостановил ее на миг и, нежно поцеловав в пылающие огнем губы, увлек дальше по ступенькам наверх. Через минуту, проследовав мимо улыбчивой дежурной по этажу, они подошли к своему номеру, около которого стоял какой-то молодой человек, держа на весу чемодан Елены.

– Надо же, у нас наметился ненавязчивый сервис, – заметила Елена, кивнув в сторону удаляющегося по коридору после передачи Эди чемодана носильщика.

– Да, предприимчивые таксисты могут организовать и не только это, – отшутился Эди, пропуская ее в номер.

– Вы обратили внимание, как он обрадовался чаевым?

– Еще бы, он чуть пальцы не оторвал вместе с рублем.

– Ха-ха-ха, – рассмеялась Елена, – ваши пальцы и этот шкет?

– Я же образно.

– Ой, как вы меня рассмешили, – прервала она его, все еще продолжая искренне смеяться.

Смотря на нее, и Эди стал неожиданно для себя смеяться.

Спустя минуту, все еще находясь под только что пережитым впечатлением, Елена начала готовить кофе. Эди тем временем побывал в ванной и убедился, что свинцовый портсигар и деньги на месте. Затем отправился к Любе, чтобы позвонить Володе и рассказать ему о визите Гриши-Гюнтера в таксопарк, но, увидев, что дежурной на месте нет, поведал коллеге об этой новости с ее телефона и сразу вернулся в номер.

– Ой, только что звонил Андрей Ефимович, я сказала, что вы в ванной.

– Наверно, сладкие речи произносил? – сыронизировал Эди.

– Нет, на это раз был сдержан, лишь попросил сказать вам о его звонке.

– И это все, что ему нужно было?

– Нет, не все, он просил позвонить ему, – улыбнулась она, наконец-то восприняв его иронию.

– Хорошо, сейчас позвоню, – сказал Эди, подходя к телефону.

Елена молча проводила его взглядом, продолжая готовить кофе. Эди же не торопясь набрал номер резидента, который, сразу узнав его голос, произнес:

– Как говорится, с легким паром.

– К сожалению, пара не было, был только душ, – отшутился Эди.

– Лена говорила вам о моем звонке ей домой?

– Да, в нескольких словах. А чего меня не позвали к аппарату?

– Не хотел отрывать вас от кухни.

– Вот спасибо, я там устроил праздник для своего желудка.

– Надеюсь, сейчас не помешаю очередному празднику, – хихикнул Моисеенко.

– Не беспокойтесь, на ужин мы позже сходим.

– Прекрасно, в таком случае я займу у вас несколько минут, – с показною учтивостью произнес Моисеенко.

– Пожалуйста, я готов, – в тон ему ответил Эди.

– Очень хорошо, – бодрясь, произнес Моисеенко, а потом задумчиво продолжил: – Знаете, когда мы говорили о вашей поездке, я упустил некоторые детали… Понимаете, возраст все-таки дает о себе знать, да и постоянные мотания по делам не на пользу идут. Одним словом, я подумал, а почему бы этому щедрому другу страдальца, что нары в колонии коптит, самому не заботиться о нем. Пусть бы встречался и поддерживал его в свое удовольствие, но, конечно, после того, как вы передадите ему письмо. Не находите это правильным решением? Ведь оно позволит освободить и Юру, и вас, скажем так, от лишней нагрузки.

– Считаю, что это мудрое решение, тем более Постоюков, как и любой другой человек, может написать начальнику колонии, мол, прошу вас дать мне свидание с таким-то зэком, так как он мой друг, и ему…

– Эди, я имел в виду, что он пойдет по проторенному Юрой пути, – прервал его Моисеенко.

– Об этом надо будет поговорить с Юрой и узнать, насколько тесно он сошелся с начальниками колонии. Если взял их на денежный поводок, то проблем не будет, и к страдальцу в качестве его друга можно будет водить хоть слона, – пошутил Эди и услышал, как на том конце провода засмеялся Моисеенко.

– Ха-ха-ха, ха-ха-ха, вот так сказали, – выдавил он из себя в промежутках между смехом. – Здорово сказано, ха-ха-ха, но, если Юре еще не удалось наладить дело с поводком, дайте ему пару тысяч и пусть наладит, чтобы можно было, ха-ха-ха, нашего слона на зону водить. Если для этого понадобятся еще деньги, дайте знать, ха-ха-ха, я перешлю…

Эди слушал Моисеенко, пытаясь понять, для чего ему нужно напрямую завязывать Постоюкова на сидельца и тем самым вводить в среду правоохранителей, так как это нелогично с точки зрения его безопасности. Тем не менее резидента не останавливает такая перспектива, наоборот, проявляет настойчивость и готовность тратиться. Соответственно, возникает вопрос, а какую задачу он намерен решать через своего «слона» в отношении приговоренного к смерти Шушкеева. Слова, мол, пусть сам заботится о своем друге, не дают этому никакого объяснения и годятся разве что для слуха наивного обывателя.

Неожиданно Эди осенила мысль, а не хочет ли резидент поручить «слону» довести до конца проваленное Иудой покушение на нелегала.

«Вполне возможно, – ответил он сам себе. – Но каким образом? Мастернуть[20]20
  Мастернуть – (жарг.) порезать.


[Закрыть], застрелить, свернуть шею при свидании не пойдет – слишком наглядно и могут быть последствия в виде шумных разбирательств. Остается отравить его и, возможно, тем же ядом, каким была умерщвлена мать Елены. Поэтому надо через ребят выяснить, есть ли у специалистов Лубянки противоядие этой отраве. В положительном случае может возникнуть интересная ситуация: моисеенки травят Шушкеева, а мы спасаем и работаем с ним в нашем плане. Это перспективно, значит, нужно заранее продумать ответные действия…».

– …Вы же знаете, – продолжал Моисеенко, – я слов на ветер не бросаю.

– Знаю, но все-таки решение этого вопроса зависит от Юры.

– Эди, для вас он все сделает, – воскликнул Моисеенко, – тем более, за деньги.

– Да, деньги он любит, – согласился Эди и тут же, смеясь, добавил: – А кто их не любит?

– Об этом и речь, дорогой Эди.

– Хорошо, я постараюсь убедить его этим веским аргументом, – пошутил Эди, а потом добавил: – Но, насколько я помню, Юре придется с ментами договариваться о количестве свиданий Постоюкова со страдальцем. От этого и будет зависеть сумма их гонорара. Так что, Андрей Ефимович, называйте, сколько свиданий понадобится хотя бы на первом этапе.

– Вот как ими дело поставлено, – вскрикнул Моисеенко, а потом, сделав небольшую паузу, уже несколько спокойнее продолжил: – Для начала хватит двух, ну, в крайнем случае, трех. Думаю, в ходе них они обо всем переговорят и успеют насладиться общением друг с другом.

– Понял, озадачу Юру на три свидания, – заметил Эди, а сам подумал: «Скорее всего, Постоюков в одной из этих встреч накормит Шушкеева ядом, конечно, предварительно опросив того по интересующим их вопросам».

– Но моя просьба завести дружбу с этими… ну, вы знаете, о ком я речь веду, остается в силе, – уточнил Моисеенко.

– Я помню, постараюсь.

– Если Олег захочет что-нибудь написать в ответ, дайте ему такую возможность.

– В каком смысле дать возможность? – спросил Эди.

– Подождать, пока напишет, – объяснил Моисеенко.

– Конечно, подожду и привезу, мы об этом уже говорили.

– Да, вспомнил, ну конечно говорили, как и о Саше. Да, вот еще что, – якобы неожиданно вспомнил Моисеенко: – Если ненароком встретите в Минске кого-нибудь из моих знакомых, с кем вас я знакомил, просьба сделать вид, что не знаете.

– Андрей Ефимович, вы вновь вернулись к загадкам, мы же… – несколько сухо начал Эди.

– Дорогой Эди, – прервал он его, – понимаете, просто не хочу, чтобы кто-нибудь докучал вам.

– Спасибо за заботу, но этот ваш знакомый так же поступит? – спросил Эди, вспомнив предупреждение Марка о том, что туда собирается Гриша-Гюнтер.

– Конечно, – пояснил резидент.

– Ваших знакомых, которых я знаю, точнее сказать, видел, всего два-три человека, поэтому не проще ли было сказать, мол, при случае сделайте вид, что такого-то не знаете, – ухмыльнулся Эди.

– Ох и цепкий же вы не по годам человек! – воскликнул Моисеенко. – Видно, жизнь в ссылке, каратэ и наука воспитали в вас это качество. Или я ошибаюсь?

Поняв, что резидент хочет сменить тему разговора, Эди принял его игру и, смеясь, ответил:

– Ошибаетесь, я только учусь этому у своего учителя.

– И кто он, если не секрет? – напрягся резидент.

– А вы, как прикалывается нынешняя молодежь, угадайте с трех раз, – пошутил Эди.

– Но все-таки? – проявил настойчивость резидент.

– Если настаиваете, могу и назвать, – обронил Эди и, чтобы не затягивать с ответом, сразу добавил: – От вас у меня секретов нет, я с ним сейчас разговариваю.