Текст книги "Брак под вопросом"

Глава 13

– Слушай, Ольк, я знаю, что вчера перегнул палку, ты прости меня, ладно? – Саня сделал попытку меня обнять, но я с легкостью стряхнула его руку. Как у него все просто. Как просто сказать «Прости» и жить дальше, как ни в чем не бывало. Хватит, надоело.

– Ну что ты, все хорошо! – натянуто улыбнулась я, поднимаясь, – А завтрака нет – не приготовила. Там в холодильнике яйца есть и колбаса – можешь пожарить. Ой, прости, я и забыла, что ты не любишь моих советов. Ну, в общем, сам разберешься – не маленький.

Пока Саня подбирал с пола челюсть (я никогда не наказывала его отсутствием домашней еды!), я спокойно покормила ребенка и села пить чай, демонстративно листая социальные сети.

В конце концов, если Сане можно общаться с женщинами, то, думаю, и мне этого никто запретить не может.

"Что положено Юпитеру, не положено быку", – всплыло у меня в сознании. Глупости, никакой я не бык, хоть и родилась в год быка. И потом, я же не собираюсь пускаться во все тяжкие. Так, пообщаюсь немножко…

Недолго думая, я набрала в поисковике "Роман Красников". А что, просто посмотрю, интересно же…Это моя первая любовь, если что. Хочется до смерти узнать, как у него сложилась жизнь.

На экране замелькали фотографии мужчин с такими же данными. Так, этот – тысяча девятьсот пятьдесят первого года рождения, это не то… У этого нос картошкой, не тот… Да вот же он!

Ах! Я не сумела сдержать удивленного возгласа. С фотографии на меня смотрел Ромка – тот самый Ромка, который таскал мне охапками цветы и называл своей королевой. Правда, сейчас он стоит на фоне роскошной машины в строгом костюме…Боже мой, он, наверное, бизнесмен – и весьма преуспевающий. Подумать только, как могла бы сложиться моя жизнь, если бы не…

Я покосилась на Саню, мрачно поджаривающего яичницу на сковороде. Предварительно не разогрел сковородку, яйца разбил неаккуратно и теперь выковыривает осколки. Ничего, ничего, милый. Может, в будущем не будешь такими словами бросаться. А мною сейчас владеет жажда мести.

И я нажала "Добавить в друзья".

…

Я не знаю, как жить дальше. У меня полное ощущение того, что земля – привычная и твердая, на которую я опиралась много лет, ушла из-под моих ног, превратившись в зыбкое болото.

День тянется за днем, неделя за неделей… Ванька растет, у него лезет первый зубик. И это единственная новость, которая меня радует.

Тяжело терять веру в мужа. Не знаю, смогу ли когда-нибудь поверить ему снова. Я вообще не узнаю его – моего Саню словно подменили, а вместо него подсунули мне какое-то легкомысленное существо, которое не думает о завтрашнем дне.

Знаете, на что он потратил свою очередную заработную плату?

Он купил себе подержанный мотоцикл. Мотоцикл, мать его! И это тогда, когда у нас на носу свадьба старшего сына, а будущая невестка все никак не может перестать мечтать о шикарном ресторане и лимузине, вы представляете?!

К слову, гадкие деточки, посовещавшись, решили, что никакой поездки на море им сейчас не нужно – ребенок на подходе, а Вася всегда плохо переносила дорогу. "Так что, дорогие родители, извольте раскошелиться на ресторан, раз уж шикарного платья не будет".

Иногда мне кажется, что я живу в сумасшедшем доме. По квартире вечерами бегает мужчина с ошалевшими дикими глазами и кричит: "Я узнал, следующий чемпионат России по ралли пройдет в Свердловской области, я точно туда попаду". Андрей со словами "Мам, давай поговорим" начинает нести ерунду о том, что нашу квартиру-трешку можно разменять на две поменьше – "Я уже все узнал, мам. Вася не хочет жить с родителями. Может, ты поговоришь с папой?" И все это на фоне бесконечной дурацкой песенки из мультика: "Солнышко проснулось, новый день на дворе"…

Ааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!!!

Я заварила себе крепкого чаю со смородиновыми листочками и села у окна, бесцельно пялясь на безлюдную улицу. В кухне сладко пахло яблоками – Надежда Игоревна привезла пару дней назад из сада два огромных ведра. Надо бы компот сварить или варенье, но у меня хватает сил только поддерживать жизнедеятельность – свою и малыша. Перестала обслуживать Сашу в бытовом плане – не грею ему еду, не стираю, не глажу его рубашки. Что бы еще…не делать?

Я глотнула горячий чай, вздохнула и прикрыла глаза. Вам приходят иногда в голову мысли о том, как могла бы сложиться ваша жизнь, если бы вы…вышли замуж за другого человека?

Мне вот приходят. После того, как Ромка, узнав меня, принял заявку в друзья, у нас завязалась такая теплая дружеская переписка. Он рассказал, что работает в Газпроме, был женат пару лет назад, но не сложилось, и теперь он платит алименты на дочку, которая живет с мамой в Германии. Сам тоже часто бывает в Европе – навещает ребенка, перевез туда своих родителей на ПМЖ – "Ты не поверишь, они там буквально ожили и помолодели лет на двадцать". Сам тоже устроился неплохо: отличная заработная плата, две квартиры в городе, загородный дом, машина и домработница". Короче, "Газпром – мечты сбываются".

"Ну а ты-то как, Ольгунчик"?

Давно забытое прозвище всколыхнуло старые воспоминания. Вот Ромка, сбежавший с последнего урока, висит на дереве, растущем у окна кабинета химии и кидает в окно мелкие камешки, пытаясь привлечь мое внимание. Класс уже откровенно ржет, пригнув головы, а учитель – пожилая химичка – ничего не замечая, продолжает вещать что-то скучное.

Или вот на школьном стадионе Ромка легко подхватывает меня на руки и бежит, обгоняя одноклассников на кроссе – под дружный и одобрительный смех "пятаков" на трибунах.

Господи, как давно это было… Будто сто лет прошло.

"У меня все хорошо", – уверенно написала я, смахивая набежавшую горячую слезу, – "Муж, семья, дети – все как у всех. Старший сын собирается жениться, скоро буду бабушкой. У младшего лезет зубик. Таки дела".

Ну не писать же ему, практически чужому уже человеку, правду: "Получаю пособие в девять тысяч, сынок требует роскошную свадьбу, муж пишется с длинноногой красоткой и собирается участвовать в ралли".

А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо…

"Здорово, очень рад за тебя! – написал незамедлительно Ромка, – "Слушай, а может увидимся? Посидим, выпьем чашечку кофе? Я пока в командировке, напишу как вернусь, хорошо"?

В первую секунду я чуть было не отказалась. Меня вполне устраивает наша дружеская переписка. Но… ведь я не собираюсь с ним спать, верно? А месть – это блюдо, которое подают холодным…

"Спасибо, – написала я сдержанно, – Я подумаю".

_________

Ах. Подумать только, что я тоже могла бы жить в Германии. Или где-нибудь в России – но в роскошном загородном доме. Я представила, как просыпаюсь в круглой кровати на шелковом постельном белье, лениво потягиваюсь, иду в гардеробную и долго выбираю, что надеть. Заказываю завтрак домработнице, еду на шопинг и покупаю себе платье от Шанель, цена которого равна в салоне месячной зарплате банковского сотрудника…

– Мам, ты поговорила с папой? Получится у нас квартиру разменять? – послышался над ухом требовательный голос Андрея, – Вечером Вася придет, хотелось бы определенности…

Боже, всем от меня что-то нужно. Чистые рубашки, чистые носки, чистая квартира, горячий ужин, сладкое молочко, вискас в мисочке и свежая вода, разговоры про размен квартиры, свадьба, костюм – все сама, все на мне. Будет в этом доме когда-нибудь что-нибудь делаться без моего участия или нет?!

Глава 14

Все меньше и меньше нравится мне роль свекрови. Неблагодарное это дело, как выяснилось – быть матерью взрослого сына на пороге женитьбы.

Все, что я предлагаю, воспринимается Васей в штыки. Только что она мне, дуре бестолковой, популярно объяснила, что поездка на море в ее положении крайне опасна для здоровья будущего малыша:

"В машине меня укачивает, в поезде грязно, а уж о самолете и заикаться не стоит, перепады давления опасны для плода. Вы что же, хотите, чтобы у меня случился выкидыш"?

Мы всей семьей сидим на кухне и говорим о делах насущных: предстоящей свадьбе, преимуществах своего жилья перед съемным, о деньгах в параметре "ожидание и реальность". Перед нами остывают чашки с чаем, скучает в одиночестве всеми забытый торт "Эскимо", а мы еще так и не пришли к компромиссу – ни по одному вопросу.

Да-да, это я внесла рациональное предложение о том, что "лучше поездка на море, чем одноразовое дурацкое платье в кружевах и оборках, которое всю жизнь будет пылиться в шкафу". Каюсь, платье замечательное. Но на его покупку денег нет. Точка.

Вася насупилась и молчит. Потом она притягивает за воротник рубашки Андрея и начинает ему что-то страстно говорить на ухо. Мы с Сашей неловко переглядываемся и молчим. По глазам Андрея понимаю, что ему тоже неудобно. Слегка покраснев, он отстраняется от Васи и начинает издалека, не глядя на нас с отцом:

– Ммм, мам, пап, мы тут подумали…Короче, когда малыш появится на свет, нас уже будет шестеро – и это в трех комнатах, всего на шестидесяти двух квадратных метрах…Ммм, маловато. В общем, мы бы хотели поднять квартирный вопрос. Я тут узнавал, если нашу трешку продать, то на вырученные деньги можно…купить две поменьше, – притихшим голосом заканчивает Андрей, видя, как сдвигаются на переносице брови отца.

– Значит, вы подумали, – голосом, не предвещающим ничего хорошего, говорит Саша, принимаясь большими кусками резать торт, – Значит, вот вам, мамочка, папочка и братик, кусочек, – Саня яростно орудует ножом, кромсая торт, – А этот лакомый кусочек побольше – нам. Так?

– Нет, – быстро отвечает Андрей, – Вы можете взять себе двушку, все-таки еще же и Ванька растет…

– Ах, какие мы щедрые, какие добрые, я даже прослезился! – голос Саши полон едкого сарказма, – Подумали о брате меньшом, позаботились! Интересно только, чья это затея, сынок: твоя или твоей жены?

– Моя! – храбро отвечает Андрей, не поднимая глаз. Я замечаю, как руки у него непроизвольно сжимаются в кулаки. Видно, что Васю он в обиду не даст.

– А раз твоя, – цедит Саша, – то на будущее я советую учесть, что в нашей семье не принято скрытничать и секретничать за столом. Да и вообще, иметь секреты друг от друга не принято! Ясно?

Вася вспыхивает и яростно буравит Сашу глазами. Смелая девочка, однако.

– Вы знаете, – говорит она звенящим от напряжения голосом, – Мы с Андреем создаем свою семью, которая к вашей никакого отношения не имеет. И не будет иметь! – с вызовом добавляет она.

Оппа! Вот это поворот. Но… доля истины в ее словах, безусловно, есть. "Да отлепится сын от отца и матери, и прилепится к жене своей, и будут они одна плоть и кровь"…Это все верно.

И очень не хочется уподобляться Тамаре Ильиничне, которая лезла в семью сына и разрушила ее своей установкой "Мать у тебя одна, а жен много будет, изволь меня слушаться, пусть жена к нашей семье подход ищет, потому что со своим уставом в чужой монастырь не ходят".

Но…черт…Как, оказывается, неприятно осознавать, что ты – больше не авторитет для сына. Что главное слово больше не за тобой…

– А мы и не возражаем! – на скулах Сани играли желваки, – Пожалуйста, вы можете не иметь с этой семьей никаких отношений. Но! Хотите быть взрослыми – будьте ими. И научитесь решать взрослые проблемы по-взрослому: сами, а не за счет родителей!

– Я так понимаю, мы квартиру разменивать не будем? – Андрей тяжело поднялся со своего места, глядя на отца свирепым быком.

– Не будем! – Саня тоже отодвинул свой стул и встал, буравя Андрея тяжелым взглядом.

– Знаешь что, отец? – Андрей в бессильной ярости оттянул воротник рубашки так, словно ему нечем было дышать, – Давно хотел тебе сказать это…

Так. По-моему, настал мой черед вмешаться, пока эти два петуха не поубивали друг друга и не сказали вслух таких слов, которые не забудутся до конца жизни.

– Так, мои дорогие! – с напускной веселостью я прихлопнула в ладоши и вскочила подогреть чайник, – Сейчас мы все успокоимся, выпьем чаю с тортиком, а потом обсудим все, не обидев никого. Андрюша, принеси с балкона банку сливового варенья – бабушка передала. Васенька, милая моя, помоги мне, пожалуйста, подержи на коленях Ванюшку. Я мигом…Голова дырявая, совсем забыла, что у меня перцы с мясом в холодильнике есть…Все будет хорошо…Мы сейчас все обсудим, все решим…

Не знаю, как вы, милые мои, а я всегда в накаленной обстановке начинаю щебетать и кормить мужиков чем-нибудь вкусным. В рты насыпаю побольше горячего мяса, в уши щедро лью сладкий елей. Мужики расслабляются, взгляды из воинственных становятся осоловелыми, лица добреют на глазах…

Шучу, конечно. Применяю такой метод в первый раз. Назвала его "стратегическим убалтыванием". Но, знаете…Сработало!

Итог моего нечеловеческого обаяния и дипломатизма. То есть итог переговоров:

1. В выходные едем на рынок с Васей покупать свадебное платье. Купим пышное и с кружевами. Крайний случай – рассмотрим аренду того понравившегося, из журнала.

2. Свадьба меньше чем через месяц. С нашей стороны 40 человек. Вася еще не определилась. После регистрации едем по паркам фоткаться, потом – посиделки в кафе.

3. Молодые ВРЕМЕННО поселяются у нас. Андрей работает по вечерам, копит деньги на съем или первый взнос по ипотеке. Здесь поможем мы, родители. В конце концов, на то мы и родители, чтобы помогать…

Ну и мои личные выводы:

4. Саня с интересом смотрит на меня. Может быть, обижаться всю неделю и не кормить его горячей едой было полезно? Поживем-увидим.

– И как у тебя это получается? – Саня приобнял меня, когда мы остались в кухне вдвоем – Андрей ушел провожать Васю, а Ваня под неусыпным контролем Васи-кота качался в электронном мобиле, – Всех помирила, все уладила, все довольны и ни слова возразить не могут. Я тобою восхищен! Как ты это делаешь, а?

– Женщины могут все. Если захотят, – улыбнулась я, ликуя про себя, – Посуду помой, Санечка…

Глава 15

Александр Павлович! – голос молоденькой медсестры был испуганным, а белый колпачок от быстрого бега слегка сбился набок, – Там пациентке Вашей плохо после операции.

Саша раздраженно бросил ручку, которой заполнял отчет, на стол и устало прикрыл глаза ладонью. Знает он, какой пациентке плохо…

…Инга Борисовна, дородная дама пятидесяти трех лет, поступила в больницу с острым аппендицитом и уже успела свести с ума весь персонал больницы: требовала лучшую палату, настаивала, чтобы в операционной ее за руку держал муж, потому что ей так спокойнее; после операции, едва придя в себя, принялась вызывать к себе врача каждые полчаса и требовать тщательного осмотра, потому что «что-то у меня вот тут покалывает».

Александр Павлович провел за свою жизнь немало операций по удалению аппендицита. Исход всех операций был благополучным и, как правило, пациенты через пару дней благодарили доктора и отправлялись домой. Но Инесса Борисовна считала, что ее операция уникальна и требовала повышенного внимания к себе. Саша осматривал ее уже три раза за это утро и не находил никаких отклонений от нормы, но пациентка продолжала жаловаться и настаивать на ухудшении самочувствия.

– Галя, передай ей, что истероидный тип акцентуации характера в ее случае – это навсегда, – сказал Саша, вновь принимаясь за отчет, – Я осматривал брюшную полость и…

– У нее давление упало и ЧСС уменьшается! – выкрикнула Галя, – Скорее, Александр Павлович, она же умрет!

…

– Скажи Галке спасибо, вовремя всех на ноги подняла! – главврач ходил по кабинету, схватившись за голову, – Все, завтра все заголовки в газетах будут пестреть заголовками: в больнице города N от некорректных действий врача едва не погиб наш специальный корреспондент. Она журналистка, представляешь, как нам повезло? И муж ее тоже. Ты что, перкуссию ей не проводил как положено?

– Проводил, – глухо отозвался Саша, – Все сделал, как надо.

– И что, тупого звука в месте скопления крови не услышал? – ехидно продолжал главврач, – Артериальное давление и пульс тоже в норме были? Она же чуть не отъехала на тот свет от перитонита, понимаешь ты это?

– Все было в пределах нормы! – взвился Саша, бледнея, – Я как раз записывал отчет, вот смотрите: ВСЕ БЫЛО В ПРЕДЕЛАХ НОРМЫ! Симптом Щеткина – Блюмберга отсутствовал. Я все сделал правильно! Хотите, чтобы я написал заявление по собственному? Я напишу, мне больше нечего терять! – он резко встал и вышел из кабинета, не слушая криков зовущего его главного.

В холле больницы он столкнулся с Таней. Она щебетала с кем-то по телефону, но, увидев перевернутое лицо Саши, быстро свернула разговор.

– Что ты… Ты куда? Что-то случилось? – залепетала она, с недоумением оглядывая куртку Саши поверх больничного халата, – Что-то с женой?

– Кажется, я понял, что профнепригоден, – Саша не мог смотреть в эти пытливые глаза и прятал их, рассматривая свои дрожащие ладони, – Не смог разглядеть начинающийся перитонит, пациентку еле спасли. Вскрывали заново, нашли источник кровотечения…

– Ты не должен себя винить! – взволнованно проговорила Таня, обхватив огромные руки Саши своими маленькими теплыми ладошками, – Перитонит – редкое явление после проведенной операции, но врач здесь не при чем!

– Спасибо, Тань, – отозвался Саша, не убирая рук, – Но, к сожалению, виноват я один: несвоевременно поставил диагноз, недооценил тяжесть состояния больной. Возможно, была интраоперационная ошибка. Главврач дрожит из-за своей репутации: пациентка оказалась журналисткой местной газеты…

– Не вини себя! – горячо воскликнула Таня, – Ты ни в чем не виноват!

– Да, мое солнышко, сейчас у папочки обеденный перерыв, – сходим вместе пообедать в кафе, сделаем ему сюрприз, – Оля, толкая одной рукой коляску, другой рукой взялась за тяжелую входную дверь городской клинической больницы и вдруг…замерла на месте: в прозрачном, как аквариум, холле, стояли, крепко обнявшись, двое: кардиохирург Танечка и муж-папа Морозов…

– А вот, кажется, и сюрприз! – не обращаясь ни к кому, проговорила Оля. Затем медленно закрыла дверь и толкая коляску перед собой, зашагала прочь, не оборачиваясь.

Глава 16

Земля ушла из-под ног в очередной раз. Слишком часто это происходит в последнее время у меня, не находите?

Следующие два часа я машинально катала коляску по аллейкам парка. Осень в этом году дивная – сухая, теплая, солнечная. Парк был переполнен детским смехом, возле озера еще работали аттракционы и продавались разные летние удовольствия – сахарная вата, мороженое…

Прохожие с недоумением косились на мамашку с обезумевшими глазами, подбирающую желтые листья, усыпавшие тротуар, и бубнящую себе под нос: "Смотри, Ванечка, это клен – видишь, какой узорный листочек. А это березка – у нее листочки на рыбок похожи, правда? А это рябинка. Ой, смотри, шишка!"

К концу второго часа Ванька выучил все отличия сосновых шишек от еловых, а мои ноги гудели и отваливались. Я знаю, как называется мое состояние. Это синдром отложенного стресса. Нельзя, Оля, сейчас нельзя раскисать. Ребенок не должен видеть твоих слез, ни к чему его пугать…Поплачешь всласть потом.

Стоило мне вспомнить, как Саша (мой, мой родной Саша, больше ничей!) нежно прижимал к себе эту Таню (будь она неладна со своей красотой!), как сердце вновь захлестнула обида, боль, горечь… Можно сколько угодно говорить мне о том, что это могло быть ничего не значащее объятие, я почему-то уверена: ничего в этом мире не бывает просто так. Особенно объятия между мужчиной и женщиной!

Просто так даже муха на муху не садится. Это слова моего драгоценного мужа.

Слезы все же полились сами собой – без моего ведома. Это выходили накопившаяся за эти месяцы усталость, бессилие и полное непонимание того, как жить дальше…Кто бы мне сказал сейчас, что делать…

Так! Соберись, тряпка по имени Оля! Иди домой! Скажи ему, что все видела. Потребуй объяснений! Давай, будь мужиком! И посмотри, как он будет выкручиваться, выворачиваться ужом и прикрывать свою горящую за…Ну, в общем, чего-то там прикрывать.

Всхлипнув, я промчалась к ближайшему мусорному контейнеру и вывалила туда весь гербарий, который собирала, чтобы не сойти с ума. Две благообразные старушки с интересом уставились на меня, одна даже явно собиралась что-то сказать, но я, схватив коляску, быстро покатила ее прочь. Вот уж их мудрых сентенций о воспитании мне сейчас только не хватало.

У вас есть секреты быстрой самореабилитации? У меня их три: генеральная уборка, безудержный шопинг и быстрая ходьба. И если после шопинга на меня накатывает чувство вины за бездумно потраченные деньги, а после уборки я чувствую себя немного опустошенной, то быстрая ходьба, наоборот, наполняет меня энергией и силами – даже воодушевляет на подвиги, если хотите… Хотя все три способа помогают мне бороться с неприятными эмоциями, это факт.

Чувствуя себя спринтером на короткой дистанции, я бодрым шагом поскакала по направлению к дому. Под кроссовками приятно шелестела сухая листва, утомленный прогулкой и новыми знаниями Ванька уснул, а я бодро шла вперед и решимость переполняла меня с каждым шагом.

Давай, Оля, порассуждаем и предположим самый худший вариант развития событий. Допустим, Саша сегодня сообщит тебе, что любит эту Танечку и собирается уйти к ней. Так, спокойно, давай просто предположим!

Преодолев подкатившую к горлу тошноту, я взяла себя в руки и зашагала дальше. Допустим, он уходит. Что дальше?

Ничего. У меня есть квартира, которую можно разделить при желании. У меня есть двое прекрасных сыновей, есть работа, которая неплохо кормила меня до декретного отпуска. Думаю, голодная смерть под забором мне не грозит. А что до раненого сердца, пережившего предательство и развод, то… Все раны затягиваются. Просто ЭТОЙ ране нужно будет чуть больше времени…

И вообще, мне всего сорок два года. Если Саша нашел себе новую любовь, то я и подавно могу это сделать. И двое детей для этого не помеха. Я чувствую, что еще сохранила свою красоту и молодость – посмотрите, какими восхищенными взглядами провожают меня встречные мужчины…

… И только дома, кинув беглый взгляд в зеркало в прихожей, я поняла, что восхищение перепутала с чем-то другим – по щекам к подбородку с обеих сторон стекали черные дорожки от потекшей туши.

Хотела быть красивой для мужа. Накрасилась и забыла об этом.

Дура.

Саша обнаружился на балконе. Пару лет назад мы сделали там хороший ремонт, заменили старые деревянные окна на раздвижные панели, поставили стеллаж для книг, рабочий стол, уютное кресло-пуфик – …и старый балкон превратился в уютный рабочий кабинет.

Саша сидел за столом, спрятав голову в ладонях. Перед ним стояла нетронутая чашка с черным кофе и лежала пепельница, полная окурков. Похоже, дела плохи – Саша не курил с тех пор, как родился наш первенец. Просто проявил силу воли и…смог. Как я гордилась им тогда!

– Думаешь, собирать ли вещи или уйти налегке? – окликнула я Саню.

Он вздрогнул и обернулся.

– В смысле? – он непонимающе уставился на мое лицо. Пыталась оттереться салфеткой – сейчас, наверное, похожа на домовенка Кузьку, – Что случилось?

– Видела, как вы с Танюшей обнимались, только и всего, – спокойно проговорила я, хотя внутри все клокотало от разных чувств, – Вот и спрашиваю, вещи сам соберешь или мне собрать? Сколько можно врать, Саша? Любишь ее – уходи. Я тебя не держу.