Текст книги "Звезда сироты"

В коридор вступил целый отряд служителей в мундирах. Некоторые принялись рассеивать все еще гудящую толпу, в то время как другие приступили к интенсивному изучению трупа.

Один маленький, очень темнокожий человек небрежно взглянул на органические остатки, а затем быстро подошел и встал перед падре.

– Здравствуйте, Намото.

– Сэр, – признал падре, с таким большим почтением в голосе, что Флинкса вытянуло из его собственных личных мыслей любопытство к новоприбывшему. – Он был хорошо замаскирован.

– ААнн, – заметил невысокий пучок психической энергии. – Они набрались сверхъестественной смелости, раз пытаются просунуть одного из своих сюда. Хотел бы я знать, какая у него была цель?

У Флинкса имелась одна мысль, но она составляла часть информации, которую он предпочел бы не открывать. Пусть эти блестящие церковники догадаются сами. После того как он отберет у Чаллиса потерянную часть самого себя, он сообщит им свои догадки. Не раньше.

Пока новоприбывший разговаривал с Намото, Флинкс вернул свое внимание к рою специалистов, изучавших труп. Он не впервые встречал рептилоподобных ААннов, хотя и впервые во плоти.

Между Содружеством челанксов и обширной звездной империей ААннов существовало непрочное перемирие. Но это не мешало рептилиям нащупывать при каждом удобном случае слабые места в человеко-транксийском союзе.

– Кто разоблачил его маскировку?

– Я, сэр, – проинформировал его Флинкс, – или скорее, мой приятель, Пип.

Он нежно погладил гладкую треугольную голову, и глаза мини-дракончика зажмурились от удовольствия.

– Откуда, – указующе спросил Намото, – змей узнал?

Он повернулся к своему начальнику и добавил для пояснения:

– Мы в то время находились в отделе генеалогии, сэр. На полпути через комплекс.

Ответ Флинкса шел по тонкой линии между правдой и увиливанием от нее. Однако то, о чем он умалчивал, было важнее того, что он сказал.

– Мини-дракончик может чувствовать опасность, сэр, – гладко объяснил он. – Пип – эмпатический телепат, и мы живем вместе достаточно долго, чтобы развить особую связь. Он, очевидно, почувствовал, что ААнн представлял угрозу, хотя и отдаленную, для меня и прореагировал соответственно.

– Очевидно, – уклончиво пробормотал себе под нос коротышка. Он повернулся лицом к молодой транксийке. – Каким образом попали в это вы, падре-элект?

Она перестала чистить антенны и вытянулась почти по стойке смирно.

– Я находилась на дежурстве у лифта, сэр. Я думала, что он – человек. Он подошел ко мне и сказал, что должен спуститься на Командный уровень.

«Спуститься на», – в мозгу Флинкса начал вырисовываться некий неясный образ.

– Я поинтересовалась, почему он просто не воспользовался своим пропуском в лифт. По идее, никому без пропуска не позволили бы и добраться до сюда. У него он имелся, и он показал его мне. Он настаивал, что либо тот не срабатывал, либо приемник лифта был не в порядке.

Она опустила глаза.

– Я полагаю, мне следовало бы тогда что-то почувствовать, но я не почувствовала.

– Откуда вы могли знать? – утешающе сказал Намото. – Как вы сказали, он же добрался досюда. Однако его личина была недостаточно хороша, чтобы одурачить компьютер безопасности лифта.

– Так или иначе, – продолжала она, – я попробовала свой собственный пропуск на лифте N 1, и тот отреагировал превосходно. Затем я попробовала его пропуск, и компьютер даже не включил надписи «Признан». Поэтому он попросил меня вызвать ему лифт. Я сказала, что лучше будет сперва проверить его пропуск на неисправность. Он сказал, что у него нет времени, но я заупрямилась. Вот тогда-то он и вытащил оружие и велел мне вызвать ему лифт, или же он убьет меня.

Флинкс заметил, что она все еще нетвердо стояла, несмотря на поддержку четырех конечностей.

– Затем прибыли эти два господина, как раз когда я собиралась вызвать лифт. – Она показала на Флинкса и Намото.

– Разве вы не могли включить тревогу? – грубовато поинтересовался коротышка.

Она сделала иструками сложный транксийский жест беспомощности:

– Когда он вытащил оружие, я была далеко от кнопки бесшумной тревоги на столе, сэр. Я не могла придумать причины вернуться к нему… и я была напугана, сэр. Я сожалею. Это случилось так неожиданно… – она снова задрожала. – У меня не было никаких причин подозревать, что он ААнн.

– Он выглядел человеком и для всех остальных, – утешающе сказал Флинкс. Сердцеобразная голова благодарно посмотрела на него. Хотя это лицо было неспособно улыбаться, она щелкнула ему жвалами, говоря «спасибо».

– Всякий опыт, который не заканчивается смертью, ценен, – авторитетно изрек коротышка. На этом, похоже, ее участие, с его точки зрения, заканчивалось. Его внимание снова направилось к людям, работающим с телом.

– Очистите коридор и доложите мне, как только будет завершен предварительный анализ, – резко скомандовал он. Движения его, заметил Флинкс, были быстрыми, резкими, словно он двигался так же, как и думал, стремительней, чем обычный человек. Одно из этих движений заставило Флинкса застыть под проницательным взглядом.

– Интересный у тебя приятель, сынок. Эмпатический телепат, говоришь?

– С планеты, называемой Аласпин, сэр, – любезно снабдил его информацией Флинкс.

Коротышка кивнул:

– Я знаю о них, но никак не ожидал увидеть хотя бы одного. И уж, разумеется, не прирученного. Он чувствует опасность для тебя, хм-м-м.

Флинкс слегка улыбнулся:

– Из него получается очень хороший телохранитель.

– Смею надеяться, – Он протянул руку, слишком большую для его тела. – Я – Младший Советник Джошуа Джив.

Теперь Флинкс понял причину того почтения, что оказывалось этому человеку. Он медленно пожал ему руку.

– Никак не ожидал встретить кого-нибудь, столь высоко стоящего в Церковной иерархии, сэр. – Хотя и не добавил, что в лице Брана Цзе-Мэллори и Трузензюзекса, охотившихся с ним за тар-айимским Крангом, он встречал носивших одно время и еще более высокое звание.

– Я возглавляю службу безопасности Корпуса, – снова резкий поворот головы, вместо нормального, лицом к Намото.

– Что вы знаете об этом юноше?

– Он прошел долгий путь в поисках своих природных родителей. Я делал все, что в моих силах, чтобы помочь ему обнаружить их следы.

– Ясно. – Джив снова круто обернулся к Флинксу. – Вам, несомненно, не терпится уйти.

– Я здесь сделал все, что мог, – признался Флинкс. Джив мог оказаться человеком, задающим неудобные вопросы, которых всегда страшился Флинкс.

Младший Советник напоминал ему каниша, небольшого, сверхактивного, мелкого хищника, обитавшего в холодных лесах Мотылька. Это был быстрый, востроглазый убийца, чьи движения было также трудно засечь, как приглушенное ругательство в толпе, и являлся угрозой существам, во много раз превосходящим его размерами.

Как и этот Джив, подозревал Флинкс. Этот человек слишком уж заинтересовался Пипом и отношениями мини-дракончика с Флинксом. Было, однако, трудно сосредоточиться на Дживе, когда в голове Флинкса все еще бушевал шторм от знания, что Конда Чаллис появился в мыслях умирающего ААнна. Какое имел отношение ящер к человеку-коммерсанту?

– С вами все в порядке, Флинкс? – озабоченно поглядел на него Намото. – Вы выглядите ошеломленным.

– Так оно и было. Я мысленно переносился домой… куда должны бы отправить мое тело.

– И куда же это? – заинтересованно осведомился Джив.

Черт бы побрал этого субъекта!

– На Центральную торговую планету под названием Мотылек, в город Драллар.

На лице Советника появилось задумчивое выражение.

– Я знаю этот мир. Интересная, слабонаселенная планета, с долгой историей поселения. Очень независимо настроенный народ. Местное правительство, если я не ошибаюсь, демократическая монархия.

Флинкс кивнул.

– Я думаю, точнее было бы сказать безразличная монархия, – рискнул заметить Намото.

Советник улыбнулся:

– С точки зрения местных это одно и то же.

Он даже улыбается как каниш, заметил про себя Флинкс.

– И ты говоришь, сынок, что можешь иногда ощущать его мысли, а он – твои?

– Чувства, а не мысли, сэр, – поспешно поправил Флинкс.

Советник, казалось, с миг обдумывал, прежде чем спросить:

– Я хотел бы знать, не мог бы ты уделить мне минуту-другую? Мы не задержим очень надолго твой отъезд. Если ты только отправишься с нами вниз…

– Сэр… – хотел было перебить Намото, но Советник отмахнулся от его возражения.

– Это не имеет значения. Юноша наблюдателен, и он уже более чем достаточно услышал о том, что есть уровни и ниже видимого на поверхности Корпуса. Я думаю, он достаточно зрел, чтобы знать, когда надо держать язык за зубами и о чем не нужно свободно болтать.

Он пристально посмотрел на Флинкса:

– Не так ли, сынок?

Флинкс энергично кивнул, и Советник вознаградил его еще одной плотоядной улыбкой.

– Хорошо… мне нравится свободный дух. Так вот, у нас имеется одна небольшая проблема, которую мы были не в состоянии разрешить. Возможно, ты сумеешь подойти к ней иначе, чем все остальные. Все, о чем я прошу тебя – это сделать для нас усилие. После, безотносительно к результатам, мы посадим тебя в атмосферный челнок, и можешь бесплатно отправляться куда угодно на Земле. Что скажешь?

Поскольку он не очень-то мог отказаться от этого предложения, не сделав Советника вдвое подозрительнее к своим странным способностям чем тот уже был, Флинкс весело улыбнулся и ответил с чудной имитацией невинного энтузиазма:

– Я, конечно, буду счастлив сделать все, что могу!

– Я думал, что ты так и скажешь. Я на это надеялся. Падре Намото, вы вполне можете присоединиться к нам, это может оказаться поучительным. Ваши обычные обязанности может временно исполнять кто-нибудь другой. – Он показал на труп рептилии. – Служба безопасности еще довольно долго будет разбираться с этим месивом.

Затем он повернулся лицом к молодой транксийке:

– Падре-элект Силзензюзекс, вы собирались вызвать лифт. Сделайте это теперь.

– Да, сэр.

Она, похоже, полностью отошла от шока своего почти похищения. Ответив на просьбу Советника отданием чести иструкой и левой антенной, она подошла к ближайшей двери лифта и вставила в щель справа от него сложную трехзубчатую карточку.

Вслед за хитрым толчком с поворотом карточки, щель немедленно вспыхнула мягким зеленым светом. Соответствующее сигнальное устройство мигнуло над дверью и три раза бибикнуло. Бесшумно скользнув в сторону, дверь открыла кабину лифта удивительных размеров.

Флинкс вошел вслед за падре-элект. Что-то… что-то в ней ворошило знакомые воспоминания. Мысль эта растаяла, когда его внимание захватил ряд цифр на доске прямо за дверью.

В нисходящем порядке цифры на панели гласили: 2-1-0-1-2-3 и так далее вплоть до двенадцатого. Двенадцать этажей ниже уровня земли и только три выше. Он мысленно улыбнулся, вспоминая. Теперь он был уверен, что его таксист был чем-то большим, чем просто разговорчивым стариканом. Но он не солгал Флинксу, он просто описал Корпус таким, каким он был снаружи, не потрудившись упомянуть то, чего нельзя было увидеть.

Транксийка вставила карточку в щель под панелью с цифрами. Флинкс увидел, что там не было никаких кнопок или других приборов управления. Кто-нибудь без карточки мог силой открыть дверь в лифт, но без этой хитрой штучки треугольной формы его нельзя было активировать.

Она чуть склонила голову в сторону Джива:

– Сэр?

– Седьмой уровень, – указал ей Советник. – Квадрат тридцать три.

– Это госпиталь, не так ли, сэр? Я не очень часто направляюсь в эту сторону.

– Совершенно верно, падре-элект.

Вставив карточку в щель, транксийка сделала ею еще один сложный поворот. На панели вспыхнула цифра семь, а на материале самой карточки появилась длинная серия крошечных цифр. Твердо держа карточку на месте, падре-элект просунула один зубец до цифры 33. Как только этот огонек был накрыт, дверь закрылась.

Флинкс почувствовал, что лифт движется вниз, набирает скорость и смещается в направлениях, за которыми он не мог уследить. Складывая перемены направления с их приблизительно постоянной, плавной скоростью, он быстро решил, что они больше не находились под видимой частью Корпуса.

Когда дверь, наконец, скользнула вбок, Флинкс шагнул в толпу людей и транксов, поражавшую своей плотностью. Здесь в одежде преобладал белый цвет, хотя каждый мундир, ряса или комбинезон были помечены в том или ином месте опознавательным аквамарином.

Джив и Намото показывали дорогу, в то время как Флинкс отстал позади, держась рядом с юной транксийкой. Не дающее ему покоя предположение насчет нее, переросло в уверенность.

Она, однако, заговорила первая, положив изящную иструку на его свободное плечо:

– Мне не представилось случая поблагодарить вас и вашего приятеля за спасение моей жизни. Мне стыдно за свою задержку. Примите эту благодарность сейчас.

Он глубоко вдохнул ее естественный аромат.

– Все благодарности положены Пипу, а не мне, – смущенно промямлил он. – Послушайте, как вас там назвал Советник?

– Падре-элект. Это звание приблизительно.

– Не это, – поправил с любопытством он. – Ваше имя.

– А… Силзензюзекс.

– Оно должно расчленяться как Сил, из семейства Зен, клана Зю, улья Зекс?

– Совершенно верно, – признала она, ничуть не удивившись. Любой человек мог расчленить транксийское имя. – А ваше?

– Флинкс… да, так прозывают. Но у меня есть еще одна причина удостовериться в вашем, выходящая за рамки обмена опознавательными знаками.

Они свернули за поворот в коридоре с пастельными стенами.

– Видите ли, по-моему, я знаю вашего дядю…

Глава 7

У транксов негнущиеся сочленения, но крайне уверенный шаг. Тем не менее заявление Флинкса заставило его инсектоидную спутницу споткнуться. Многолинзовые глаза пораженно уставились на него.

– Моего… что?

Флинкс поколебался, когда они еще раз свернули за угол. Интересно, насколько простирался в ширину этот подземный мир, гадал он. Наверное, на всю площадь острова?

– Я, может быть, неправильно понял произношение, – неуклюже стал оправдываться он. – Но разве вы не в родстве со старым философом Трузензюзексом?

– Повторите еще раз, – настойчиво попросила она. Он так и сделал.

– Вы уверены, что ударение на семейном слоге? – утвердительный кивок.

– Я не уверена, что «дядя» будет подходящим земшарским аналогом, но, да, мы состоим в близком родстве. Я несколько лет не видела Тру, со своего отрочества.

– Вы хорошо его знаете?

– Вообще-то, нет. Он был одним из тех детских богов, понимаете, взрослый, которому поклонялись другие взрослые? Как вам довелось познакомиться с ним?

– Мы не так давно были спутниками в одном путешествии, – объяснил Флинкс.

– Он, знаете, был эйнт, – задумчиво продолжала она. – Очень знаменитый, придерживавшийся очень спорных воззрений. Слишком спорных, по мнению многих в Клане. Потом я услышала, что он покинул Церковь…

Предложение быстро умерло.

– В Клане это не обсуждалось. Я практически ничего о нем не слышала с тех пор, как он много лет назад исчез и занялся частными исследованиями совместно с человеческим партнером по стингеру своей юности.

– Браном Цзе-Мэллори, – добавил, вспоминая, Флинкс.

Девушка снова чуть не споткнулась:

– Никогда не знавала человека столь наполненного нектаром неожиданного. Вы странное существо, человек Флинкс.

Когда поднимался вопрос о его странности, это всегда было подходящим моментом сменить тему.

Он показал наверх:

– Так значит, Архивный Корпус над землей немногим больше, чем камуфляж настоящего центра Церкви.

– Я… – она посмотрела вперед, и Флинкс заметил, что Советник не упустил ни единого слова из их разговора, судя по быстроте, с которой он ответил.

– Валяйте, скажите ему, падре-элект. Если мы не скажем, он, вероятно, все равно угадает это. Как насчет этого, сынок, ты, часом, не ясновидящий?

– Если бы я был им, я бы не спрашивал, не так ли? – нервно отпарировал Флинкс, пытаясь скрыть свое нарастающее беспокойство из-за наводящих замечаний Советника. Он должен выбраться отсюда. Если он будет все еще здесь, когда слух о его необыкновенном побеге на Ульдоме просочится до уровня Джива, ему могут никогда не позволить уйти. Он станет тем, чего он всегда старался избежать: курьезом, изучаемым вдоль и поперек, словно наколотая бабочка под стеклом.

Но он не мог повернуться и убежать. Ему придется подождать, пока это не закончится.

Теперь, когда ей дали разрешение, Силзензюзекс с энтузиазмом объяснила:

– Наземный Корпус используется полностью, но большая часть сооружения простирается под значительной частью Бали, во многих направлениях. Есть только два входа и выхода. Через архивный центр, сейчас находящийся выше и позади нас, и через подводный челночный порт перед Ломбоком, – ее глаза заблестели. – Это чудесное место. Столь много материала для изучения. Столь многому можно научиться здесь, Флинкс!

Реакция Флинкса пока отнюдь не походила на безграничный энтузиазм. Он подозревал, что Силзензюзекс происходила из довольно изнеженной семьи. Его собственное радостное доверие к почитаемым людям и учреждениям умерло где-то между восьми – и девятилетним возрастом.

Он заметил, как флюоресценция над головой наполняла ее огромные глаза постоянно меняющимися радугами.

– Активное вулканическое горло горы Агунг перехвачено каналом и контролируется. Оно обеспечивает всю энергию, требующуюся Церковному Комплексу. Весь остров совершенно самообеспечивающийся и замкнутый на себя. Он…

Она оборвала фразу, когда Намото и Джив остановились перед дверью, охраняемой с обеих сторон двумя Церковными Часовыми в аквамариновых мундирах. Их внешняя непринужденность, почувствовал Флинкс, была обманчивой, так же как кажущаяся небрежность, с которой они держали лучеметы.

Произошел обмен надлежащими удостоверениями, и их пропустили в намного меньший коридор. Два добавочных просвечивания еще шестью вооруженными людьми и транксами доставили их, наконец, ко входу в скромную палату. В центре этой комнаты находилась узкая койка. Она была, словно паук в паутине, в сверкающей массе крайне сложной медицинской аппаратуры.

Когда они подошли к койке, Флинкс увидел, что она содержала единственного неподвижного человека. Глаза его были открыты, уставясь в ничто. Косвенное, старательно отцентрированное освещение гарантировало, что его пустым глазам не будет вреда, и крошечное устройство регулярно увлажняло застывшие открытые орбиты. Бодрствующий, но не в мире яви, в сознании, но не осознающий человек плавал нагим, если не считать проводов и трубок, на постели из прозрачного медицинского желатина.

Флинкс попытался разобраться в путанице проводов, кабелей и трубок, которые только-только не переходили в металлическую мумификацию, и решил, что больше всего неподвижный человек напоминал сверхутилизированный энергетический терминал.

Джив взглянул на спящего.

– Это Мордекай Повало, – Он повернулся к Флинксу: – Слышал когда-нибудь о нем?

Флинкс не слышал.

Советник нагнулся над неподвижной фигурой.

– Он уже не одну неделю колеблется между жизнью и смертью. В определенные дни он показывает некоторые слабые признаки улучшения. В другие же дни требуются усилия дюжины врачей, чтобы сохранить ему жизнь. Осталась ли у него какая-то воля к жизни – никто не может сказать. Техники настаивают, что его мозг все еще активен, все еще функционирует. Тело его терпит машины, поддерживающие его работу. Хотя глаза его открыты, мы не можем сказать, регистрируют ли они образы. Одно лишь то, что его визуальные центры продолжают действовать, не значит, что он что-нибудь видит.

Флинкс обнаружил, что его так и тянет к застывшей фигурке.

– Он когда-нибудь выйдет из этой комы?

– По мнению врачей, это не совсем кома. У них нет еще для этого термина. Чем бы это ни было… нет. Они ожидают, что он будет оставаться в таком состоянии, пока его мозг не откажет или его тело не отторгнет, наконец, систему жизнеобеспечения.

– Тогда зачем же, – захотел узнать Флинкс, – сохранять ему жизнь?

На Эвории обитал транкс диэйнт по имени Тинтонурак, прославившийся на весь свет своим блестящим умом – хотя в настоящее время он выглядел счастливым идиотом.

Конечно, его инсектоидное лицо не могло произвести человеческого выражения, но за годы, прошедшие после Слияния, люди научились читать выражения транксов с такой же точностью, с какой их квазисимбиотические насекомые-помощники научились интерпретировать человеческие.

Никакой человек или транкс не заметил в данный момент его выражения, выражения, чуждого лицу самого прославленного члена своего Улья.

Глава своего Клана, он был гордостью своих дядей и теток, своей улье-матки и своих настоящих родителей. Особая магическая сила Тинтонурака заключалась в способности претворять в реальность концепции и замыслы других – потому что он был Мастером-фабрикатором, или прецизионным инженером. Его механические создания не только улучшали первоначальные наброски задумавшего их, они были столь же привлекательны на вид, как и в высшей степени функциональны. Среди его поклонников бушевали споры относительно того, не правильнее ли считать их кумира скульптором, чем инженером.

Среди его многочисленных произведений числились: устройство, аккуратно устранявшее сильную человеческую болезнь, многосложная энергетическая система для гидроэлектростанций, преобладающих на транксийских планетах, и улучшение системы управления огнем для иногда неточной и все же неотразимой системы оружия СККАМ, которая была главной опорой соединенного челанксийского мироблюстительного флота. Были еще и другие, более экзотерические, чем можно было поверить, которые только его магия могла преобразить в действующие устройства.

Но ни одно из его изобретений не было причиной его легкомысленно-довольного выражения лица в этот восьмой месяц Хвостового конца Сезона Высокой Пыльцы на Эвории. Источником его удовольствия был сверкающий предмет, который он держал сокрытым в ящике рабочего стола. Теперь он уставился на него, упиваясь его посланием и блеском, сидя за работой в лаборатории с шестью помощниками, занимающимися вокруг него делами. Все они были сами по себе уважаемыми учеными и инженерами. Из этой группы четверо были транксами, а двое – людьми. Это было мерой восхищения, вызываемого Тинтонураком, что такие люди добровольно вызвались служить ему помощниками, когда они легко могли бы получить собственные лаборатории и сотрудников.

Жвалы диэйнта задвигались в транксийском смехе, когда он хохотнул при новой мысли. Какая любопытная вещь пришла ему в голову! Что будет, если соединить два жидких металла в колбах его левой иструки с катализатором-растворителем, запертом в контейнере на другой стороне помещения.

Действуя словно в полусне, Тинтонурак подошел к шкафчику и достал растворитель. Вернувшись обратно в кресло, он открыл, что удовольствие стало глубже и тоньше, когда он предпринял этот курс действий.

Дриденвопа работал вместе с человеком Кэссиди, но не настолько интенсивно, чтобы не заметить действий диэйнта. Отвлеченный, он оставил свою работу и уставился, глядя, как Тинтонурак вылил сиропное содержимое одной колбы в другую. Похожие на составленные из драгоценных камней глаза неуверенно сверкнули, когда содержимое переполнившейся колбы выплеснуло новую смесь на стол, а затем на пол. Диэйнт производил свои физические манипуляции столь же чисто, как и мысленные, и это было непохоже на него. Равно как и маска чистого, бездумного восторга на его лице. Дриденвопа сделал было замечание, но затем сдержался. Диэйнт наверняка знал, что делал. Эта успокаивающая мысль отправила его обратно к собственной задаче, пока и он, и Кэссиди, не заметили, что диэйнт переложил контейнер с яркой этикеткой из стопоруки в иструку.

– Разве это не?.. – начал было человек Кэссиди на симворечи, универсальном галактическом диалекте, когда диэйнт открыл контейнер. Вместо того чтобы закончить вопрос, он издал странный нечеловеческий вой и попытался преодолеть метры разделяющих столов и оборудования, прежде чем случится неизбежное. Но он оказался не в состоянии добраться туда вовремя, чтобы помешать небольшой порции безвредной жидкости из контейнера попасть в колбу безвредной смеси жидких металлов. Вместе эти безвредные вещества создали быстро растущий шар, настолько горячий и интенсивно излучающий, что заставлял белый фосфор казаться арктически холодным.

Несмотря на увеличившийся накал, Тинтонурак сосредоточился на приятной красоте внутри предмета…

Всегда эффективная пожарная команда местного транксийского муниципалитета прибыла со своей обычной быстротой. Все, что они увидели – лишь опаленный участок между двумя зданиями. Невероятный жар испепелил металлические стены лаборатории. Ее органические обитатели погибли.

Следователи решили, что кто-то совершил необычную, но все же возможную ошибку. Даже самый блестящий ученый мог совершить роковую оплошность, даже транкс мог смертельно ошибиться, загипнотизированный великолепием, которое следователи могли бы понять, не будь оно кремировано вместе с остальным содержимым лаборатории, как и было отмечено.

Джив поразмыслил над вопросом Флинкса.

– Потому что он симптоматичен для того, что в последнее время происходило с внушающей беспокойство частотой по всему Содружеству. Большинство отказывается видеть в этом какую-то закономерность, какую-то связь между происшествиями. Очень немногие, среди них и я, не столь уверены, что эти события не взаимосвязаны.

За последние несколько лет важные лица с уникальными талантами проявляли тревожную тенденцию разносить себя в клочья, иногда – заодно с равно уникальной аппаратурой. Взятые индивидуально, эти происшествия затрагивают только жертвы. Взятые коллективно, они представляют собой нечто опасное для великого множества других.

Молчание в палате нарушалось только эффектным гудением системы жизнеобеспечения, жутковатым сопением механического зомби.

– Из дюжины случаев, Повало – единственный, кто не вполне основательно разделался с самим собой. Хотя, при всем том, что составляет разницу, он мог бы с таким же успехом быть мертвецом. От него, безусловно, теперь мало толку для него же самого.

– Вы говорите, что некоторые из вас считают эти самоубийства связанными между собой, – рискнул спросить Флинкс. – Вы обнаружили что-нибудь, объединяющее их?

– Ничего достоверного, – признал Джив. – Вот потому-то нас так мало. Все они, однако, имеют одно общее. Похоже, что ни у кого из жертв не было никакой причины желать покончить с собой. Лично я думаю, что это крайне многозначительно. Но Совет не согласен.

Флинкс не проявил большого интереса. Сейчас настало время отбросить личное любопытство и заняться сматыванием удочек.

– Что вы хотите от меня?

Джив подошел к ближайшему креслу и рухнул в него.

– Повало был богатым, умным, вполне владеющим собой инженером, занимавшимся важными исследованиями. Теперь он растение. Я хочу знать, почему подобный человек… почему многие подобные люди и транксы вдруг находят необходимым убить себя. Да, убить себя… я не могу называть это самоубийством, когда на самом деле считаю, что тут нечто иное.

– Что мне предлагается сделать? – осторожно спросил Флинкс.

– Ты засек того проникшего ААнна, когда никто другой не подозревал о его присутствии.

– Это была просто случайность, – объяснил Флинкс. Он почесал Пипа под челюстью. – Это происходит, только когда Пип возбуждается, когда он воспринимает возможную угрозу мне. – Он показал на Повало. – Ваш пациент едва ли угроза.

– Я ничего не ожидаю, – успокоил его Джив. – Я просто прошу тебя попробовать. После того, как у тебя не получится, я попробую гадальщиков на картах и чайных листьях.

Флинкс безупречно вздохнул.

– Если вы настаиваете…

– Прошу, – мягко напомнил ему Советник, – а не настаиваю.

Семантика, сардонически подумал Флинкс, но послушно повернулся лицом к койке и сосредоточился на занимавшем ее обмякшем теле. Он постарался проникнуть за эти незрячие глаза, больше боясь того, что может что-то найти, чем того, что не найдет.

Почувствовав усилие своего хозяина, Пип рефлекторно сжал ему плечо. Флинкс без большой уверенности надеялся, что Джив не заметит реакции мини-дракончика. Он почему-то не учел того, что самого его беспокойства, когда он сосредоточился на Повало, будет достаточно, чтобы стимулировать Пипа. Тут имелась-таки угроза, даже если только у него самого в голове.

Никакой слабый туман не заволакивал его зрения. В его ушах не звучало никакой отвлекающей ритмичной музыки. Койка, ее кокон из проводов, сверкающая аппаратура и полупрозрачный раствор желатина – все было ясным для его глаз, как всегда. И все же… В мозгу у него было что-то, виденное им без этих глаз, что-то, чего там не было минуту назад.

Оно было частью существа на койке.

Молодой человек в расцвете юности – идеализированное искажение Мордекая Повало – ухаживал за женщиной сверхъестественной красоты. Они вместе плавали в густых кучевых облаках, насыщенных влажной любовью. Они бок о бок экстатически ныряли в зеленые глубины мелкого океана. Время от времени фигуры слегка изменялись по сложению, расцветке, но тема всегда была той же самой.

Без предупреждения женщина исчезала: уплывала, улетала, убегала, в зависимости от обстановки данного момента. Безнадежно обезумевший от горя мужчина шел к рабочему столу, нажимал кнопку на крошечном пульте, делавшем все снова хорошим.

В великолепии юности Повало еще ухаживал за гибкой грациозной женщиной, вихрясь и кружась около нее в любовных поворотах, когда они плыли среди розовых облаков…

Флинкс разок моргнул и отвел взгляд от койки. Джив внимательно наблюдал за ним.

– Сожалею, – тихо проговорил он. – Я не смог ничего заметить.

Советник еще с минуту пристально смотрел на него, а затем обмяк в кресле. Он, похоже, состарился на десять лет.

– Я получил то, что ожидал. Спасибо за попытку, Флинкс.

– Я могу теперь уйти?

– Хм? О, да, конечно. Падре-элект, – обратился он к Силзензюзекс, – вам лучше пойти с нашим юным другом и показать ему выход.

Затем он снова посмотрел на Флинкса.

– Я распоряжусь о бланке с поручительством для путешествия в любое место на Земле. Ты можешь забрать его на выходе.

– Если вы не против, сэр, – заявил Флинкс, – то я хотел бы сделать еще один заход в Архивы. Я думаю, что смогу найти информацию, относящуюся к моим родителям. И я хотел бы просмотреть копию уже полученной мною информации.

Джив недоуменно посмотрел на Намото, и тот напомнил ему:

– Родители этого паренька, помните?

– Да. Естественно, мы с радостью предоставим любую помощь, какую в состоянии оказать. Падре-элект, вы можете посодействовать нашему другу Флинксу в поисках любой требующейся ему информации. Одно последнее замечание, сынок, – закончил Джив, снова сумев слегка улыбнуться. – Если ты наткнешься еще на каких-нибудь визитеров, пахнущих словно старый пиджак, вместо человека или транкса, пожалуйста, сообщи об этом, прежде чем твой приятель убьет их, а?