Текст книги "Звезда сироты"

– Сообщу, сэр, – согласился, улыбнувшись в ответ, Флинкс. Его облегчение, когда они покинули комнату, было огромным.

– Куда вы хотите отправиться? – спросила Силзензюзекс, когда они снова вышли в главный коридор госпиталя. – Обратно в «Генеалогию»?

– Нет… я думаю, что получил оттуда все, что мог. Давайте-ка попробуем ваш отдел Галографии. Мне думается, я смогу обнаружить мир, куда переселились мои родители.

Это была ложь.

– Никаких проблем, – заверила его Силзензюзекс, вежливо щелкнув жвалами.

Когда они продолжали идти по коридору, Флинкс размышлял над тем, что он увидел в мозгу Повало. Идеализированное видение его самого, женщина, облака, моря и пологие холмы – все мягкие, простые образы несложного рая.

За исключением пульта. Все было золотистым, красным и зеленым. Он, конечно же, видел не реальность, а всего лишь симуляцию ее, которую коматозный инженер принимал за реальность.

Эти простые цвета. Странные очертания тел. Флинкс видел их раньше.

Как раз перед своей смертью инженер Мордекай Повало имел и играл с Янусским Камнем.

Камень Повало, естественно, привел Флинкса к мыслям о Конде Чаллисе и его собственном кристаллическом театрике. Конда Чаллис присутствовал в мозгу у проникшего ААнна, наряду с неизвестной планетой Ульру-Уйюрр.

Причудливая серия случайных совпадений, которая, несомненно, никуда не вела. Плевать на ААнна и проклятие, лежащее на бедном Мордекае Повало. В мозгу у Флинкса сейчас не было места ни для чего, кроме Чаллиса и изъятой им из Церковных архивов информации.

Вот потому-то он и направлялся в «Галографию». Его родители… они могли очень даже просто умереть прямо здесь, на Земле. Чтобы выяснить наверняка, он должен найти Чаллиса, а коммерсант вполне мог сбежать на незнакомую планету, вроде этого Ульру-Уйюрра, если такой мир и в самом деле существовал, а не был всего лишь каким-то аспектом неправильно истолкованного Флинксом мышления ААнна.

Ощущение возникло такое, словно они шли много часов, прежде чем снова добрались до ряда лифтов. Силзензюзекс снова применила сложную карточку-ключ, и они отправились в путь по пандусу на другой этаж.

Уровень, на котором они, в конечном итоге, вышли, был пустынен и не шел ни в какое сравнение с суетой госпитального сектора. Она провела его мимо дверей с выгравированными на них составными названиями, пока они не вошли в ту, которую искали.

Внешне, «Галография» выглядела дубликатом «Генеалогических Архивов», за одним исключением. Это помещение было меньше и содержало больше кабинок. И к тому же дежурная здесь была намного моложе встреченной им прежде.

– Мне требуется некоторая помощь в розыске неизвестной планеты.

Дежурная гордо вытянулась:

– Нахождение информации ликвидирует неизвестность. Это – естественный строительный блок Церкви, на котором должны основываться все другие исследования. Потому что без доступа к знаниям как же можно узнать об узнанном?

– Пожалуйста, – вежливо попросил Флинкс, – не больше двух максим на речь.

За его спиной жвалы Силзензюзекс щелкнули в еле-еле придушенном веселье.

Профессиональная улыбка дежурной застыла.

– Вы можете воспользоваться катушками с каталогом, в трех проходах прямо, – показала она.

Флинкс и Силзензюзекс прошли к указанному ряду.

– Мир, который я хочу проверить, называется Ульру-Уйюрр.

– Уйюрр, – отозвалась она на симворечи, и это странное слово прозвучало естественней, когда произносилось ее ориентированным на согласные голосом. Флинкс внимательно следил за ней, но она не подала никаких признаков, что когда-нибудь прежде слышала это название.

Он не мог сразу решить, хорошо это или плохо.

– Это симворечевое написание? – спросила она после того, как он устроил спектакль с попыткой вчерне прикинуть, как же выглядит это название в письменном виде.

– Лента не говорит наверняка. Могут быть вариации. Давайте, однако, сперва попробуем фонетическое написание. – Дежурная, похоже, слегка заколебалась, гадая, наверное, могла ли быть Церковная лента столь неопределенной. Но вариантное написание бывало и у намного лучше известных миров, напомнила она себе.

Они пошли по проходу между огромных, почти ничем не примечательных стен банков хранилища информации. В этих металлических брустверах, знал Флинкс, хранились триллионы битов информации о каждой известной планете в пределах и за пределами Содружества.

Эти архивы, вероятно, имели приложение, похороненное где-то под ними в истинном лабиринте Комплекса Корпуса, приложение, закрытое для случайного просмотра. По этой причине, если разыскиваемая Флинксом планета случаем имеет какой-то секретный, запретный характер, ее может и не оказаться в здешних катушках.

Он был несколько удивлен, когда они нашли то, что, похоже, было нужным отделением. Силзензюзекс нажала кнопку поблизости, и металлическая стена ответила устным подтверждением.

– Это может быть иной Ульру-Уйюрр, – предупредила она его, изучая ярлыки и мелкую печать, идентифицировавшие футляр катушки. – Но похоже, что нет никаких ссылок на другой мир со схожим названием.

– Давайте попробуем его, – нетерпеливо сказал Флинкс.

Она вставила карточку-ключ в соответствующую щель. Это устройство было намного проще того, которое управляло лифтами на многих уровнях. Они были вознаграждены крошечной катушкой с тонкой, как нить, лентой. Она прищурилась, глядя на нее – правда, это просто интерпретация ее жестов в человеческих понятиях, ведь у транксов нет век.

– Так, вообще-то трудно сказать, но впечатление такое, что эта лента содержит очень мало сведений, – сказала, наконец, она ему. – Иногда, однако, можно найти катушку, которая смотрится так, словно она содержит двести слов, а на самом деле имеет два миллиона. Эту систему могли бы сделать более эффективной.

Флинкс удивился, что кто-то мог назвать такую систему неэффективной. Но, напомнил он себе, даже самых низших членов Церковные иерархи постоянно убеждали находить средства улучшить организацию. Они называли это духовной методологией.

Было занято только несколько кабинок. Они заняли одну в конце ряда, изолированную от других.

Флинкс взял стул, принесенный для людей, в то время как Силзензюзекс сложилась на узкой скамейке, сделанной для транксов, и вставила фрагмент запечатанного пластика в порт считывателя. Затем она, применяя ту же процедуру, что и ранее Намото, активировала видеоэкран. Тот сразу же засветился.

Был показан ожидаемый статистический профиль: Ульру-Уйюрр был примерно на двадцать процентов больше Земли или Ульдома, хотя и имел гравитацию лишь немного сильнее. Его атмосфера была неусложненной, пригодной для дыхания и содержала много воды. На обеих полюсах имелись обширные ледяные шапки. Дальнейшей характеристикой прохладного климата планеты была степень внешнего оледенения. Это был гористый мир, его умеренная зона могла похвастаться неумеренной погодой, и в первую очередь – ее ледяной север.

– Это не совсем ледяной мир, – заметил Флинкс, – но он прохладнее, чем многие пригодные для челанксийского обитания планеты.

Он внимательно изучил обширный список, а затем нахмурился.

– Немного холодная погода не должна бы отвадить все челанксийские поселения на благоприятные места в остальном мире, но я не вижу никаких указаний даже на научный наблюдательный пост. На всякой пригодной для обитания планете есть хотя бы такой. Мотылек содержит население приличных размеров, и есть довольно крупные поселения челанксов на куда менее гостеприимных планетах. Я не понимаю, Силзензюзекс.

Его спутница разве что не дрожала от воображаемого холода.

– Он называет ее прохладной, пригодной для обитания. Для вас, людей, Флинкс, возможно. Для транксов же это ледяной ад.

– Признаться, она довольно далека от вашего представления об идеале.

Он повернулся обратно к считывателю:

– Там явно есть животная и растительная туземная жизнь, но никаких описаний или подробностей. Я могу представить, как такая местность может ограничить подобное изучение, но она не может сделать его совершенно невозможным, как там, кажется, произошло.

Он становился все более и более озадаченным.

– Там нет никаких значительных залежей тяжелых металлов или радиоактивных веществ.

Короче, хотя люди и могли бы жить на Ульру-Уйюрре, но там попросту не было ничего, что заманило бы их туда. Планета находилась на окраине Содружества, едва-едва в пределах его космических границ, и она была сравнительно далеко от ближайшего заселенного мира. Не очень привлекательное место для поселения. Но, черт побери, должен же быть там хоть какой-то аванпост!

Тут был конец ленты, за исключением одного едва разборчивого добавления:

«ЖЕЛАЮЩИМ ПРИОБРЕСТИ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СТАТИСТИЧЕСКИЕ ПОДРОБНОСТИ ОБРАТИТЬСЯ К ПРИЛОЖЕНИЮ 4325 БМК…»

– Я полагаю, вам так же надоело читать статистику, как и мне, – сказала Силзензюзекс, ставя крошечную ленту на перемотку. – С точки зрения поиска ваших родителей, этот мир, наверняка, выглядит тупиком. Что вы желаете посмотреть теперь?

Пытаясь сохранить небрежный тон, он сказал:

– Давайте все же закончим сперва с этим.

– Но это означает копаться в подиндексах, – запротестовала она. – Наверняка ведь, вы…

– Давайте удостоверимся в этом, – терпеливо перебил он.

Она издала транксийский звук, указывающий на сдержанное смирение вместе с обертонами веселья, но спорить больше не стала.

После почти часа перекрестных проверок они разыскали «Приложение 4325, Сектор БМК», приобрели необходимый подиндекс, и вынудили почему-то неохотно отвечающую машину воспроизвести требуемую ленту подподзаголовка. Кто-то, подумал Флинкс, пошел на массу хлопот, чтобы скрыть этот конкретный бит информации, не делая этого очевидным.

На этот раз его подозрения подтвердились. Просунув ленту в считыватель и активировав его, они увидели на экране пылающие красные буквы, гласившие:

«УЛЬРУ-УЙЮРР… МИР, ПРИГОДНЫЙ ДЛЯ ОБИТАНИЯ… ЭТА ПЛАНЕТА И СИСТЕМА НАХОДЯТСЯ ПОД ЭДИКТОМ…»

Была проставлена дата первого и единственного осмотра планеты, вместе с датой, когда она была помещена под Церковный Эдикт Большим Советом.

Тут был и делу конец, с точки зрения Силзензюзекс.

– Вы добрались до стенки Улья. Не могу себе представить, что привело вас к мысли, будто ваши родители могут быть на планете, находящейся под Эдиктом. Это означает, что ничему и никому не разрешается приближаться на челночное расстояние к ее поверхности. Вокруг нее на орбите должна быть по меньшей мере одна автоматическая мироблюстительная станция, запрограммированная перехватывать и останавливать все, что пытается добраться до планеты. Всякий, игнорирующий Эдикт… ну, – она сделала многозначительную паузу. – Обогнать или перехитрить мироблюститель нельзя. – Глаза ее блеснули. – Почему вы так на меня смотрите?

– Потому что я отправляюсь туда. На Ульру-Уйюрр, – уточнил он, видя ее недоверчивое выражение.

– Я беру назад свою ранее высказанную оценку, – резко сказала она. – Вы больше, чем странный человек, Флинкс – или ваш мозг сошел с резьбы из-за травматических событий сегодняшнего дня.

– Резьба моего мозга не сорвана и работает гладко, спасибо. Хотите услышать нечто действительно абсурдное?

Она осторожно поглядела на него:

– Не уверена.

– Я думаю, что все эти самоубийства важных людей, которые так беспокоят Джива, имеют какое-то отношение к Янусским камням.

– Янусским, я слышала о них, но как?..

Он очертя голову понесся дальше:

– Я видел порошок, который мог остаться от дезинтегрированного камня на теле лазутчика.

– Я думала, что он остался от уничтоженных кристаллических иглодротов.

– Он мог остаться также от целого кристалла.

– Ну так что?

– Ну так… не знаю что, но у меня просто такое ощущение, что все это как-то связано: камни, самоубийства, эта планета – и ААнн.

Она сумрачно посмотрела на него:

– Если у вас насчет этого такое сильное ощущение, тогда почему, ради Улья, вы не сообщили об этом Советнику?

– Потому что… потому что… – мысли его затуманились, наткнувшись на эту всегда присутствующую стену предупреждения. – Я не могу, вот и все. Кроме того, кто же станет выслушивать подобную сумасшедшую историю, когда она исходит, – тут он вдруг улыбнулся, – от сошедшего с резьбы юнца, вроде меня.

– Не думаю, что вы так уж молоды, – отпарировала она, подчеркнуто игнорируя замечание о резьбе. – Тогда зачем говорить кому-то… зачем говорить мне?

– Я… хотел услышать другое мнение, посмотреть, окажется ли моя история, произнесенная вслух, такой же безумной, как и у меня в голове.

Она нервно щелкнула жвалами.

– Ладно. Я думаю, она кажется безумной. Теперь мы можем забыть обо всем этом и перейдем к следующему миру, который выявил ваш розыск?

– Мой розыск не выявил никаких других миров. Он не выявил также и Ульру-Уйюрр.

Она выглядела раздраженной.

– Где же тогда вы нашли название?

– В… – он едва успел поймать себя. Он чуть было не признался, что выудил его из головы умирающего ААнна. – Этого я тоже не могу вам сообщить.

– Как же мне тогда помочь вам, Флинкс, если вы отказываете мне в разрешении на поиск?

– Отправившись со мной.

Она стояла словно парализованная.

– Мне нужен кто-то, имеющий право не считаться с мироблюстителем. Вы – падре-элект службы безопасности. В противном случае вы бы не дежурили на столь ответственном участке в поверхностном коридоре лифта. Вы можете это сделать. – Он с волнением уставился на нее.

– Вам лучше пойти поговорить с Советником Дживом, – медленно проговорила она ему. – Даже предполагая, что я могла бы сделать такое, я никогда бы не подумала бросить вызов Церковному Эдикту.

– Послушайте, – быстро сказал Флинкс. – Член Церкви высокого ранга не станет и думать об этом и будет поддержан, хотя бы только по причинам безопасности. Даже военное судно Содружества не стало бы. Но вы не настолько высоко стоите в иерархии, чтобы возникла тревога, если вы вдруг исчезнете. Я также держу пари, что в вас есть что-то от вашего дяди, а он – самый способный и толковый индивидуум, какого я когда-либо встречал.

Силзензюзекс оглядывалась по сторонам с видом личности, осознавшей вдруг, что находится в запертой комнате с голодным хищником.

– Я ничего этого не слышала, – неистово забормотала она. – Не слышу. Это… это кощунство и… идиотизм.

Не отрывая от него глаз, она начала соскальзывать со скамьи.

– Как это я вообще с вами связалась?

– Не кричите, пожалуйста, – мягко предостерег ее Флинкс. – А что касается вашего вопроса, то если вы минутку подумаете… я спас вам жизнь.

Глава 8

Она остановилась. Все четыре беговые конечности поднялись под ней в готовности к быстрому спринту к столу дежурной. Слова Флинкса раскатывались у нее в голове.

– Да, – призналась, наконец, она. – Вы спасли мне жизнь. Я на миг забыла.

– Тогда именем Улья, Царицы-матки и Чуда Преображения, – торжественно произнес он. – Я называю теперь этот долг обязательным.

Она попыталась казаться позабавленной, но он видел, что она потрясена.

– Что за странная клятва. Она придумана, чтобы дразнить детей?

Ради усиления эффекта, он повторил ее вновь… На сей раз на верхнетранксийском. Это было трудно, и он запинался на щелканьях и твердых голосовых остановках.

– Так значит, вы ее знаете, – прошептала она, заметно обмякнув, а затем взглянув на спокойно сидящую за отдаленным столом дежурную. Флинкс знал, что единственный крик может привлечь многочисленных вооруженных служителей – и сердитые вопросы. Он ставил все на то, что она не крикнет, что древняя и мощная обязанность жизнью по этой высшей клятве удержит ее.

Она удержала. Силзензюзекс умоляюще поглядела на него:

– Я едва успела повзрослеть, Флинкс. У меня все еще не вскрыты футляры для крыльев, и я только год назад сбросила свой подростковый хитиновый покров. Я никогда не была замужем. Я не хочу умирать, Флинкс, ради вашего необъяснимого помешательства. Я люблю свои исследования и Церковь, и свое потенциальное будущее. Не позорьте меня перед моей семьей и моим Кланом. Не… заставляйте меня это делать.

– Я хотела бы вам помочь… честное слово, хотела бы. Вы явно получили больше, чем положено, несчастья и безразличия. Но, пожалуйста, постарайтесь понять.

– У меня нет времени понимать, – отрезал он, затыкая ей рот прежде, чем она ослабит его решимость. Он должен был попасть на Ульру-Уйюрр, если существовал хотя бы один шанс, что Чаллис находится там. – Если бы я тратил время на понимание, я бы уже умер полдюжины раз. Я призываю вас выплатить мне свой долг по этой клятве.

– Тогда я согласна, – ответила она тусклым голосом. – Я должна. Вы втянули меня в свой кошмар. – И она добавила что-то, указывающее на безнадежность, смешанную с презрением.

На краткий миг, на секунду он готов был велеть ей исчезнуть, покинуть помещение, убежать. Миг прошел. Он нуждался в ней. Если он отправится прямо к кому-нибудь вроде Джива и скажет ему, что он должен ехать на Ульру-Уйюрр, Советник улыбнется и пожмет плечами. Если же он расскажет ему о своей теории относительно янусских камней, Джив потребует подробности, причины, источник подозрений. Это означало бы рассказать без утайки о своем таланте, чего он просто не мог сделать.

Церковь, при всей своей доброй воле и добрых делах, все-таки была массивной бюрократией. Она поставит свои собственные заботы выше его. «Разумеется, – скажут ему, – мы поможем вам найти ваших настоящих родителей. Но сперва…»

Это «сперва» может продлиться вечность, знал он, или, по крайней мере, до тех пор, пока заскучавший Чаллис не уничтожит последнее звено между Флинксом и его предками. И он не был убежден, что ему помогут, даже если он полностью откроется – он не был уверен, что приспособляемость Церкви к текущему моменту простиралась до нарушения ее же собственного Эдикта.

Он отправится на Ульру-Уйюрр, несмотря ни на что, хотя он не мог никому сказать о настоящей причине. Даже молчаливо ожидающей Силзензюзекс, уставившейся в пол с выражением живого трупа. Она, однако, наверняка будет полностью восстановлена в правах, когда станет известно, что она сопровождала его по принуждению.

Наверняка…

После того как Силзензюзекс запросила и, словно это было само собой разумеющееся, получила свой накопившийся отпуск в несколько земных недель, они отправились атмосферным челноком обратно в Брисбенский челночный порт. Спрашивающей машине она объяснила, что для нее настало время навестить своих родителей на Ульдоме. Во время всего этого Флинкс ни разу не поколебался в своей решимости взять ее с собой. С этим ничего нельзя было поделать. Она отвечала на его вопросы с ледяной вежливостью. По взаимному согласию они не вступали в небрежную светскую беседу.

Они задержались в Брисбене больше чем на неделю, пока Флинкс завершал сложную организацию аренды маленького автопилотируемого корабля с КК-двигателем. Частные суда, способные к межзвездным путешествиям, не были общедоступны.

Малайка был очень щедр, но трехдневная арендная плата истощила оставшийся кредитный счет Флинкса. Его это не волновало, поскольку он и так уже был виновен в похищении личности. После того как пройдут эти три дня, едва ли будет иметь значение, когда корабельный маклер пошлет к нему сборщиков. Он будет беспокоиться об уплате навлеченного на себя астрономического долга в другой раз. Если вообще вернется, напомнил он себе. Церковь пришпилила на Ульру-Уйюрр Эдикт не из-за скучающей извращенности. Была какая-то причина… и всегда был Чаллис.

Силзензюзекс понимала в астронавигации меньше его. Если маклер наврал ему насчет самообеспечения маленького корабля, они никогда не попадут на Ульру-Уйюрр, или куда бы то ни было.

Фактически, объяснила она, избранная ею область была археологией. Безопасность была только ее студенческой специальностью. Ее всегда завораживали древние первобытные инсектоидные общества Ульдома. Она мечтала изучать их до конца жизни, как только окончит учебу и вернется домой полным падре – чего никогда уже не случится теперь, с горечью напоминала она ему.

Он игнорировал ее. Он должен был, иначе затрещала бы по швам вся его решимость. Флинкс снова строил догадки о том, почему же внешне безобидную необитаемую планету вроде Ульру-Уйюрра поместили под Эдикт. Сведения, изученные ими в «Галографии», длинные списки холодной статистики, которые привели его в ускоренном порядке к похищению, мошенничеству и долгу, не удосужились уточнить подробности этого мелкого вопроса.

По крайней мере одно беспокойство было быстро снято, когда мощное маленькое судно сделало сверхсветовой прыжок, выведший их из непосредственного диапазона преследования. По показаниям приборов, корабль продолжал полет с максимальной крейсерской скоростью по курсу на данные Флинксом координаты.

Флинкс не был по-настоящему озабочен тем, что он хуже чем снова разорился. В некотором смысле он испытывал почти облегчение. Всю свою жизнь он провел в безденежном состоянии. Внезапное возобновление этого знакомого положения было похоже на смену дорогого костюма на любимые старые поношенные рабочие штаны.

Время, потраченное ими на путешествие, не пропало даром. Флинкс постоянно советовался и запрашивал корабельный компьютер, улучшая свои мизерные знания навигации и управления кораблем, оставаясь в то же время на почтительном расстоянии от автопилота. Он не стыдился своего невежества. Все корабли с КК-двигателями, по существу, управлялись компьютерами. Звездные расстояния и скорости были слишком большими, чтобы ими могли манипулировать простые органические мозги. Челанксийский экипаж на больших КК-грузовых лайнерах предназначался всего лишь для обслуживания нужд пассажиров и груза, ну и в качестве предосторожности. Он представлял собой гибкую аппаратуру для устранения повреждений, готовую взять на себя управление в случае неисправного функционирования машинного мозга корабля.

Ему здорово повезло, что он так заинтересовался кораблем, потому что Силзензюзекс оказалась чем угодно, только не веселой спутницей. Вместо этого она предпочитала оставаться в своей каюте, появлялась только для принятия еды у автоповара. Постепенно, однако, ее привыкшее к подземной жизни терпение начало истощаться, и она проводила все больше и больше времени на псевдороскошном мостике корабля. И все же когда она вообще соизволяла что-нибудь сказать, ее разговор ограничивался односложными замечаниями, свидетельствующими о полнейшей подавленности.

Такая безразличная покорность действительности раздражала натуру Флинкса даже больше, чем ее молчание.

– Я не понимаю, Силзензюзекс. Вы похожи на присутствующую на собственных поминках. Я же сказал вам, что подтвержу, что похитил вас вопреки вашей воле. Ведь наверняка же все должны будут признать вас неповинной во всем, что случится!

– Вы просто не понимаете, – с присвистом прошептала она. – Я не могу так вот солгать. Ни своим начальникам в Церкви, ни своей семье, ни своей уль-матке. И уж, конечно, не своим родителям. Я поехала с вами добровольно.

Ее прелестная головка, сияющая, словно море, в верхнем освещении, безутешно опустилась.

– Вы говорите бессмыслицу, – яростно спорил Флинкс. – У вас не было выбора! Я призвал вас исполнять наследственный долг. Как же может кто-нибудь винить вас за это? А что касается нашей запретной цели, она была целиком моим выбором. Вы не имели никакого голоса в принятии моего решения и высказали массу возражений против него.

Пока он говорил, его заранее приготовленный обед лежал, остывая, поблизости в контейнере. В то же время черные глаза Пипа задумчиво смотрели на обеспокоенного хозяина.

Силзензюзекс посмотрела на него через рубку.

– В нас есть еще некоторые вещи, которых люди не понимают, – и отвернулась, словно это были ее последние слова по данной теме.

Очень удобная фраза, яростно подумал Флинкс. Человек ли, транкс ли, не имеет значения, всегда готовы охотно искать прибежища в абсолютах. Почему предположительно разумные существа так боялись разума? Он уставился, неизмеримо подавленный, в передний иллюминатор. Вселенная работала не на эмоциональных принципах. Он никогда не мог понять, как это удавалось людям.

– Будь по-вашему, – пробурчал Флинкс. – Будем придерживаться более непосредственных забот. Расскажите мне о мироблюстительной станции, которая предположительно помешает нам высадиться на эту планету.

Раздался свистящий звук, когда большая порция воздуха была выжата через дыхательные спикулы – транксийский вздох.

– Более вероятно, мироблюстители. Где-то от одного до четырех их должно находиться на синхронизированной орбите вокруг планеты. Я не уверена, потому что под Эдиктом находится так мало миров, что эта тема редко поднимается в дискуссиях. Поэтому, конечно, и нет какой бы то ни было информации о самих этих мирах. Нахождение под Эдиктом, говорят, ситуация, обсуждаемая больше как возможность, чем как факт.

– Я бы предположила, – заключила она, подходя к пульту и праздно глядя на приборы, – что нам просигналят или каким-то образом перехватят и прикажут убираться.

– А что, если мы проигнорируем такое предупреждение?

Она по-транксийски пожала плечами:

– Тогда нам, вероятно, сдуют футляры для крыльев.

Тон Флинкса стал саркастическим.

– А я думал, что Церковь – межвидовый поставщик мягкости и понимания.

– Совершенно верно, – отпарировала она. – И всем доставляет много утешения и уверенности знание, что декреты Церкви соблюдаются. – Ее голос поднялся. – Вы думаете, Церковь может поставить целый мир под Эдикт из-за каприза какого-нибудь Советника?

– Не знаю, – ответил он, ничуть не взволнованный. – Мы, вероятно, получим шанс выяснить…

Без предупреждения, из ниоткуда появилась летающая крепость. В одну минуту они были одни в свободном космосе, заходя на орбиту к четвертой планете ничем не примечательного солнца, а в следующую – судно с шестью точками, выступающими с его главных осей, сравнялось с ними в скорости и крейсировало рядом с ними. Этот корабль во много раз превосходил размерами их маленькое судно.

– Автоматическая мироблюстительная станция двадцать четыре, – любезно сказал механический голос через громкоговорители. Трехмерный экран не взял никакого изображения.

– Неопознанному судну класса 16-Р. Именем Церкви и Содружества вы настоящим уведомляетесь, что планета, к которой вы приближаетесь, находится под Эдиктом. Вам предписывается свернуть со своего нынешнего курса и вновь запустить свой КК-двигатель. Никаким судам не разрешено ни спускать челнок на четвертую планету, ни оставаться поблизости от этого солнца.

– У вас есть тридцать стандартных минут после окончания этого уведомления для перепрограммирования своего навигационного компьютера. Ни в коем случае, повторяю, ни в коем случае не пытайтесь приблизиться на сканирующее расстояние к четвертой планете. Не пытайтесь подойти ближе, чем на пять планетных диаметров. С отказавшимися выполнить вышеупомянутые правила поступят соответственно.

– Вежливый способ сказать, что она разнесет нас на мелкие кусочки, – сухо заметила Силзензюзекс. – Теперь мы можем вернуться?

Флинкс не ответил. Он был занят изучением плывущей рядом с ними массы металла. Что она была в высшей степени быстроходной, намного быстрее, чем это маленькое судно, было уже продемонстрировано. Несомненно, даже пока он думал, что делать дальше, на мостик было наведено оружие различной разрушительной силы. Сделать отчаянный рывок к поверхности планеты – тоже самое, что обогнать в беге дьяволопу на равнинах, граничащих с Гелерийским болотом, там, дома, на Мотыльке.

– Именно поэтому я и взял вас, – сказал он ожидавшей ответа транксийке. – Уж, разумеется, не ради удовольствия от вашего общества. – Флинкс посторонился, открывая активированные приборы. – Вот трехмерный передатчик. Назовите свое имя, опознавательный Церковный номер, код Безопасности – что бы там ни требовалось для получения допуска на высадку.

Она не шевельнулась, ее ноги, казалось, приросли к металлическому полу. – Она не станет меня слушать.

– Попробуйте.

– Я… я не стану этого делать.

– Вы находитесь под присягой жизни, вы поклялись своим Ульем, – напомнил он ей сквозь стиснутые зубы, ненавидя себя все больше с каждым произнесенным словом.

Симметричная головка снова опустилась; снова низкий, подавленный голос: – Хорошо.

Она, волоча ноги, перешла к пульту.

– Я в последний раз говорю вам, – сказала она ему. – Если вы заставите меня это сделать, это будет все равно, что вы изгоните меня из самой Церкви, Флинкс.

– По воле случая у меня больше уверенности в вашей собственной организации, чем, очевидно, имеется у вас. Кроме того, если после полного объяснения обстоятельств они действительно выпрут вас, то я не думаю, что такая организация достойна вас.

– Как вы уверены, – негромко проговорила она, закончив таким резким звуком, что он заставил Флинкса вздрогнуть.

– Действуйте, – приказал он.

Она опробовала вещание, затем забарабанила сверхскоростную серию слов и цифр. Флинкс едва мог узнать их, не говоря уже о том, чтобы увидеть какой-то смысл в постоянном потоке гибридного лепета. Ему пришло в голову, что она вполне могла давать крепости команду уничтожить их. Эта неприятная мысль миновала, когда ничего не случилось. В конце концов, стремление выжить было у транксов столь же сильным, как и у людей.

Вместо этого он услышал желанную фразу.

– Чрезвычайная временная отмена запрета получена и понята, – произнес механический голос. – Следуйте своим курсом.

Две минуты, пока Флинкс ждал окончательного ответа, тянулись как два года.

Затем:

– Другие станции уведомлены. Можете приступать.

Нельзя было терять время на благодарность. Флинкс бросился к навигационному вводу и устно проинструктировал корабль занять низкую орбиту над умеренной экваториальной зоной, у самого большого континента. Затем детекторные устройства корабля должны были начать поиск любых признаков средств связи на поверхности, всего, что указывало бы на присутствие челанксийского поселения. Любого места, где мог существовать Чаллис.

– А что, если там нет ничего подобного? – спросила Силзензюзекс, бледнея лицом, когда корабль оторвался от крепости на орбите. – Там же внизу целый мир, больше, чем Ульдом, больше, чем Земля.

– Будет какое-то освоенное место, – заверил он ее. Его убежденный тон изобличал неуверенность у него внутри.

Было. Только не они обнаружили его, оно нашло их.

– Что за корабль… что за корабль?.. – затрещали громкоговорители, как только они заняли зависающую орбиту. Запрос пришел на идеальной симворечи, хотя он не мог сказать из чьего горла, человека или транкса.

Флинкс переместился к передатчику.

– Кто вызывает? – спросил он.

– Что за корабль? – потребовал ответа голос.

Это могло продолжаться часами. Он ответил первым.

– Это частное научно-исследовательское судно «Шамоот», по связанному с Церковью делу, с Земли.