Текст книги "Только между нами"

8

Роман возвращается домой, когда на экране телевизора крутится второй по счёту фильм. Застыв, я вслушиваюсь в звуки, раздающиеся в прихожей: стук сбрасываемой обуви, шорох опустившегося на комод портфеля, который муж постоянно таскает с собой. Я не иду его встречать. Больше нет. Это раньше неслась, да так, что ступни едва касались пола. Не терпелось вдохнуть его запах, заглянуть в глаза, чтобы узнать, как он. Спокоен ли, раздражён или просто устал?

Всё это у нас было: трепет от домашних встреч, объятия, приветственные поцелуи. Как мы вообще докатились до того, что имеем сейчас?

– Кино смотришь, – его ровный голос из дверей гостиной констатирует очевидное. – Что за фильм?

Этот неожиданный вопрос заставляет меня повернуть голову и моментально вздрогнуть. В руках Романа зажат букет. Пожалуй, слишком большой и помпезный для простых извинений, но разве это имеет сейчас значение? Я ведь простая женщина, и у меня есть те же слабости, что и у других. Сердце ёкает, и колени пружинят, поднимая меня с дивана. Этот букет – наивная надежда на то, что с этой самой секунды время повернёт вспять и мы с ним снова станем прежними. Без накопленных обид, непонимания, равнодушия, язвительности и горечи. Кажется, будто цветы – это тот самый знак.

– Мне? – Я смотрю на атласные розовые лепестки, а потом мужу в глаза.

– Ну а кому ещё. – Его голос теплеет: – Надо же одному из нас сделать первый шаг.

– Спасибо. – Прижимаю букет к себе, ощущая забытый трепет на кончиках пальцев. Хочется что-то сделать, сказать, спросить. – Ужинать будешь?

Рома развязывает галстук и привычным движением сбрасывает его в кресло.

– Нет. Поел. Серпухов позвонил по дороге. С ним в «Рауле» пересеклись.

Ароматная тяжесть в моих руках не позволяет задать резонный вопрос: «Какого хрена?» Отвернувшись, я иду на кухню разыскивать вазу побольше. В нашем доме давно не было цветов.

– Завтра на работу выходить не передумала?

– А должна? – спрашиваю как можно мягче.

– На всякий случай решил спросить. В конце недели «ТрансТех» конференцию в Минске организует. Мне списки нужно утвердить. Поедешь?

– Почему нет. – Я небрежно пожимаю плечами, хотя внутри уже вовсю искрит предвкушение.

Самолёт, такси, вереница новых лиц, фуршет, гостиничные номера… Это как раз то, чего я хотела. Новые впечатления, смена декораций. Да, да, да.

– Ладно, – Рома откупоривает бутылку с минералкой и делает глоток. – Завтра подпишу. Спать идешь?

– А ты сам полетишь? – спохватившись, уточняю я.

– Нет. – Шумно отфыркнувшись, он возвращает воду на стол и начинает расстёгивать рубашку. – Всего четыре человека полетит вместе с тобой. Времени нет, да и места ограничены.

– А кто ещё?

– Кудосов, Марьина и твой фаворит Данилов. – Глаза Ромы начинают весело поблёскивать. – Невзлюбила ты его, да? Ладно, потерпишь. Пиздюк – ну и хер с ним. Пусть образовывается.

На деле я совершенно не расстроилась, а спросила просто из любопытства. Какая мне разница, кто полетит. В экономе мне с ним не сидеть, да и в один номер нас не заселят.

Мы с мужем поднимаемся в спальню на второй этаж, раздеваемся и ложимся. Рома по привычке утыкается в телефон, но принесённый им букет заставляет меня это проглотить.

– У тебя новый одеколон? – Придвигаюсь к нему вплотную и касаюсь губами плеча. – Или это от того, который я тебе дарила, остаётся такой шлейф?

– Знаешь же, что я в запахах не разбираюсь, – рассеянно звучит в ответ. – Это твой.

Я, конечно, узнаю свой подарок, просто мне нужно было что-то спросить. Прижимаюсь к мужу крепче, скольжу ладонью по его животу.

Тяжёлый вздох.

– Стелла, давай не сейчас. Устал, хочу спать.

Я жмурю глаза. Твою мать, как же обидно. Устал – так усни, что ли, а не пялься тогда в телефон. Мне и так сложно проявлять инициативу. Каждый раз как через себя переступаешь… Потому что уже не помнишь… Не веришь в себя как женщину. Сексуальность, раскованность, авантюра… Нет, мы о таком давно не слышали. Букет – это ни хрена не знак.

– Ладно. – Я отдёргиваю руку и откатываюсь на свою половину кровати.

Подушка жжёт щёку холодом, собирая по телу ледяные мурашки. Я подбираю ноги и обнимаю себя руками в попытке согреться.

– Не обижайся, котёнок. Действительно спать хочу.

Я глубоко вдыхаю. Конец недели. Самолёт. Минск. Новые эмоции. Новые впечатления. Наплевать.

9

– Ира, передашь это Роману Анатольевичу, когда он вернётся. – Я кладу стопку документов на стойку ресепшена, не без раздражения чувствуя на себе внимание Сопляка, стоящего неподалёку.

Вчера, когда я уходила, он тоже торчал здесь. Можно сделать ему замечание, что рабочее время не предназначено для флирта с секретаршей, но не хочется выглядеть желчной горгульей. Пусть Роман сам со своим вундеркиндом разбирается. К тому же Сопляк вполне может вообразить, что его комплименты в мой адрес возымели эффект, и теперь я воспринимаю его серьёзнее, чем просто недоразумение.

– Привет, Стелла. Как твоё настроение?

От этих слов, произнесённых им громко и со значением, глаза Ирины расширяются и начинают метаться между мной и Матвеем. Ох, ты серьёзно, что ли? Я незаметно возвожу взгляд к потолку. Она его ревнует. Ко мне.

– У меня всё в порядке. – Я отрываюсь от стойки и разворачиваюсь в сторону коридора. – Через пять минут будь у меня.

Сопляк прикладывает ладонь к груди и слегка наклоняется, глядя на меня с весельем.

– Буду через четыре.

В груди стремительно размножается воздух, выталкивая наружу беззвучный смех. Чтобы его не выдать, мне приходится быстро зашагать прочь. Грёбаный клоун. Даже удивительно, что они с Романом сработались. Муж не признаёт юмор ни в каких его проявлениях. Я бы даже сказала, на дух не выносит.

Зайдя в свой кабинет, первым делом разворачиваю почту – ещё один мой давний ритуал начала рабочего дня. Тычу в первое непрочитанное письмо и начинаю улыбаться. Во вложении билеты в Минск и подтверждение брони отеля.

В животе щекочет забытое предвкушение. Вот это ирония. Я замужем за одним из самых влиятельных российских бизнесменов, живу в доме, которому мог бы позавидовать любой голливудский рэпер, и по большому счёту могу позволить себе всё. Но именно эта чёрно-белая квитанция с указанием даты и времени вылета впервые за долгое время заставляет меня по-настоящему радоваться.

Лёгкий стук дверь стирает блуждающую улыбку с моего лица и вынуждает выпрямиться. В кабинет заходит Сопляк. В руках нет ни листа, ни блокнота – ничего, что выдавало бы намёк на рабочий настрой. Или он считает, что мы снова обменяемся парой циничных замечаний и разойдёмся?

– Садись, – указываю глазами на посетительское кресло и незаметно ощупываю пуговицы на рубашке.

Сопляк снова выразительно зыркнул мне на грудь. Мало ли. Вдруг расстегнулись.

Я вытаскиваю бумагу из принтера, кладу перед ним и сверху демонстративно опускаю ручку.

– Мы ведь будущий проект будем обсуждать. Вдруг тебе потребуется что-нибудь записать?

Матвей, к счастью, не пытается возражать и придвигает их к себе, в то время как его взгляд заинтересованно исследует стены.

– Твои книги? – кивает мне за спину. – Или достались от предшественника?

– Мои. Кабинет оборудовали специально для меня, и никакого предшественника у меня не было.

– Я слышал, что ты решилась вернуться. Почему? Или правильнее будет спросить, почему ты уходила?

– Это не твоё дело, – сухо отрезаю я и мысленно договариваю: «Сопляк».

– Извини. Не знал, что это связано с чем-то личным.

При слове «личное» я непроизвольно дёргаюсь. Твою мать. Он словно неопытный, но дико удачливый стрелок – сам того не ведая, лупит в самую сердцевину.

– Давай перейдём к сути. Идея моего проекта – развитие онлайн-кинотеатра, включающего в себя мировые фильмы и сериалы. Самый кассовый проект подобного уровня включает около пятидесяти тысяч единиц продукта. Моя задача – перерасти эту цифру и перевести проект в монополию.

– Семьдесят тысяч единиц видео с покупкой лицензии. – Его брови едва заметно дёргаются вверх. – Нужны данные по стоимости.

– Сначала я хочу рассказать тебе об основных игроках. Их всего десять, и они уже довольно крепко стоят на ногах. Поэтому Роман считает, что лезть в эту сферу не имеет смысла, но я так не думаю.

Матвей берёт предложенную мной ручку и, подтянув к себе листок, начинает выводить зигзаги на краю листа.

– Смысл имеет. Можешь продолжать.

Его бескомпромиссный тон и великодушное «можешь продолжать» вновь вызывают внутреннее негодование, и лишь острое желание обсудить свой давний план заставляет меня продолжать.

– Чтобы избежать чудовищных затрат на рекламу, можно объединить подписку на кинотеатр с другим пакетом сервисов нашей компании…

Я говорю и говорю, выливая в слова то, о чём думала последние два месяца между курсами восстановительных капельниц и кератиновым лечением волос. Как это приятно – снова чувствовать себя в седле, выстраивать мыслительную пирамиду, гореть идеей и планировать. И главное, иметь хотя бы иллюзию того, что тебя действительно слушают.

– …планирую осуществить старт проекта в течение полугода, – заканчиваю я.

– Оптимистично. – Выпустив ручку, отчего она с глухим жужжанием прокатывается по столу, Матвей наконец смотрит мне в глаза.

Листок, лежащий перед ним, наполовину изрисован какими-то психоделическими каракулями. Может быть, это зашифрованный язык гениев, и он действительно записал всё, что я говорила.

– И каково твоё резюме?

– Тоже крайне оптимистичное. Любой проект, связанный с переходом из привычных реалий в онлайн, при толковом подходе принесёт прибыль. От тебя мне будет нужна пара цифр.

– А я-то думала, что ты прямо здесь расскажешь мне обо всех рисках и возможной рентабельности, – ехидничаю я.

– Тоже считаешь меня чревовещателем?

Он с явным удовольствием откидывается на спинку кресла и раздвигает губы в озорной усмешке. У него ровные крепкие зубы – без отталкивающих щербин и никотинового налёта.

– Я в такое не верю. Было интересно посмотреть, в чём заключается твоя гениальность.

– В том, что через несколько часов будет готов отчёт по возможным рискам, а также причинам, по которым твой проект сможет выйти на ускоренную прямую окупаемости. То есть я смогу спрогнозировать, станут ли те цифры и сроки, которые ты называла, реальными.

– Ну хорошо, – соглашаюсь я. – То есть сегодня я смогу всё это увидеть?

– Скорее, услышать. Если ты, конечно, не сумеешь разобрать мой почерк. – Теперь улыбка на его лице кажется почти застенчивой. – Он у меня с начальной школы отвратительный.

Повисает пауза. Я всё ещё нахожусь под впечатлением от своего пространного выступления, и потому мне необходимо перевести дух. Едва ли то же самое нужно Сопляку, но и он замолкает и, слегка покачиваясь в кресле, разглядывает меня.

– Если нам обоим больше нечего сказать, ты можешь идти, – говорю я, подтягивая к себе рабочий блокнот и старательно закладывая в него ручку.

– Ты тоже летишь в Минск? – следует неожиданный вопрос.

– Да, лечу.

– И мы будем жить в одном отеле? – звучит заинтересованно.

– С большой вероятностью. На конференциях никто никого специально не расселяет.

– Я никогда не был на конференциях, так что откуда мне знать.

Возвращаю блокнот на край стола и смотрю в Матвею в глаза. Он свои, кажется, и на секунду не отводил.

– Теперь ты всё сказал? Могу я остаться одна и продолжить работать?

– Ещё не всё. Эта рубашка тебе идёт, но вчерашняя мне нравилась больше. В ней просвечивали ключицы. – Его взгляд сползает мне на шею. – А ещё, когда ты сильно увлечена, у тебя голос вибрирует. Пока тебя слушал, у меня на руке мурашки собрались. – Для наглядности он поднимает предплечье и трёт его ладонью.

– Пожалуйста, уйди, – шиплю я, чувствуя, как внутри поднимается раздражение.

Сопляк поднимает руки в пораженческом жесте, отодвигает стул и встаёт.

Я смотрю, как его широкая не возрасту спина скрывается за дверью, и задаюсь вопросом: отчего я так бешусь? В чём причина? Ответ приходит сам собой: мне кажется, что Сопляк издевается. Играет со мной, как со своей недалёкой сверстницей, гадая, клюну я на его болтовню или нет. Будто в моих глазах горит надпись: «На фоне острого недотраха немолодой жене олигарха срочно требуется говорливый альфонс».

Я действительно не понимаю, почему он выбрал меня. В офисе, да и в его жизни, куча незамужних, куда более подходящих ему по возрасту. Почему объектом его затейливых комплиментов стала именно я, жена его непосредственного руководителя, которая на двенадцать лет старше? Может быть, я зря ломаю голову и Сопляк всем такое говорит? Не зря же секретарша Ромы сегодня чуть глазные яблоки на стойку не выронила, когда он со мной поздоровался.

Ладно, в поездке выяснится. Роман сказал, с нами полетит Алёна Марьина. Она моложе меня лет на пять, не замужем, эффектная. Переключит внимание на неё, и проблема сама собой решится.

10

– Приехали? – Алёна крутит головой по сторонам, когда автомобиль останавливается возле главного входа «Хилтона».

Не дожидаясь, пока шофёр откроет для нас дверь, я выхожу сама и, запрокинув голову, с наслаждением вдыхаю по-новому пахнущий воздух. Недавно прошёл дождь, и теперь влажность успокаивающей прохладой оседает на коже. Как же хорошо! Сидение в самолёте и часовой путь из аэропорта в гостиницу всё же утомляют.

Мягкое шуршание шин заставляет меня обернуться. Позади нашего мерседеса останавливается второй, из которого выходит Кудосов, а следом за ним – Сопляк. Пятизвёздочные отели не экономят на трансферах, и нам, к счастью, не пришлось толкаться в одном салоне.

– Как доехали? – интересуется у них Марьина и демонстративно обводит глазами гостиничный фасад. – Красиво тут, да?

Она впервые прилетела на подобное мероприятие, поэтому её голос звенит восторгом. Видно, что собиралась очень тщательно: причёска уложена волосок к волоску, одета в модный приталенный костюм, на ногах шпильки. Я выгляжу куда проще: просторные брюки-палаццо и хлопковый свитер с горлом, чтобы не продуло салонным кондиционером. Даже под прицелом пистолета меня не заставить надеть каблуки в самолёт. Привилегию ноющих ступней предпочитаю оставлять стюардессам.

– Без приключений, – коротко резюмирует Сопляк.

А вот он к конференции не сильно готовился. На нём серая толстовка и джинсы, через плечо переброшена спортивная сумка. Я не могу не задаваться вопросом, лежат ли в ней брюки с рубашкой, а если лежат, то как, чёрт возьми, они будут выглядеть, когда он их оттуда вытащит? Конференция «ТрансТеха» – это не слёт фрилансеров с Бали. Здесь по крайней мере нужно выглядеть прилично.

Наши взгляды пересекаются, и мне стоит труда сразу не отвести свой. Словно он меня застукал. С достоинством перевожу глаза на Кудосова и после разворачиваюсь ко входу. Конференция начинается через полтора часа. Нечего терять время.

Зарегистрировавшись на стойке ресепшена, мы в сопровождении портье идём к лифту. С учётом багажа, в кабине комфортно стоять можно лишь троим, но Матвей, не раздумывая, заходит вслед за мной и Алёной. Кудосов проталкивается за ним.

Я вздыхаю. Сопляк стоит прямо передо мной. Из-за отсутствия каблуков взгляд упирается ему в шею, цепляясь за выступ кадыка и захватывая ямочку на подбородке. Даже глаза отвести некуда.

– Отель пять звёзд, а какие тесные лифты, – звучит насмешливо-доверительно.

Тёплое дыхание с запахом жевательной резинки касается моего лба, и делать вид, что я увлечена чем угодно, становится невозможно. Приходится поднять глаза.

– Предполагалось, что мы с Алёной уедем первыми, а вы с Артёмом следом.

– Прости. – Губы Сопляка разъезжаются в улыбке. – Я бываю жутко импульсивен.

– С возрастом это пройдёт, – парирую я, опуская взгляд на воротник его толстовки. От неё пахнет то ли кондиционером, то ли стиральным порошком. Господи, этот черепаха-лифт когда-нибудь доберётся до нужного этажа?

– Надеюсь, нет.

Мягко дёрнувшись, кабина останавливается, и двери с издевательской неспешностью начинают разъезжаться. Я облегчённо выдыхаю. Ну наконец-то.

* * *

К месту проведения конференции мы с Алёной также приезжаем отдельно от мужской половины. Я выхожу из машины и моментально натыкаюсь на первое знакомое лицо – Андрей Багрянцев, директор «БиДи Групп». Наши с ним отношения можно назвать приятельскими: раньше мы часто пересекались на подобных мероприятиях и могли запросто расспросить друг друга о семьях, отпусках и общих знакомых. Он мне нравится – толковый руководитель и приятный человек.

– Вот сюрприз так сюрприз, – широко улыбается Багрянцев, оглядывая меня с ног до головы. – А я думал, ты в бессрочном отпуске. Зимнее «Экспо» пропустила. Рад, очень рад видеть.

– Как видишь, уже в строю. – Я одариваю его ответной улыбкой и указываю на застывшую Марьину: – Это моя коллега, Алёна. Алёна, это Андрей Леонидович Багрянцев.

– Очень приятно, – пищит она, немного покраснев. – Я несколько раз читала ваши интервью в «Коммерческом перекрёстке».

Не могу не усмехнуться тому, как восторженно расширены её глаза, когда она смотрит на него. Помимо внушительного капитала, Багрянцев обладает незаурядной внешностью. Он не в моём вкусе, но я готова признать, что большинству женщин такие, как он, нравятся. Андрей – круглогодично загорелый шатен с голубыми глазами, накачанным торсом и ослепительно белозубой улыбкой. Последняя, пожалуй, главный его минус. У меня стойкая аллергия на мужские виниры.

Багрянцев сдержанно кивает и вновь смотрит на меня.

– Ну что, пойдём? – Его взгляд пропитывается озорством. – Пока Усачёв будет говорить вступительную речь, поболтаем немного.

В этот момент висок начинает зудеть, да так, что хочется приложить к нему ладонь. Машинально осмотревшись, я вижу приближающихся к нам Матвея и Кудосова. Рубашка и брюки, к счастью, в сумке Сопляка всё-таки были и даже не успели помяться. Ну или он хорошо владеет утюгом.

– Наши коллеги подошли, так что можем идти, – объявляю я и разворачиваюсь вместе с Андреем. – Как дома дела? Как Света?

– Света нормально. Что ей сделается? Недавно с матерью из Франции вернулась, третий салон на Покровке открывать собирается. Светило пластической хирургии из Марселя переманила. Приходи на открытие в сентябре.

Приходится заставлять себя вслушиваться в то, что говорит Андрей, из-за стойкого чувства дискомфорта. Судя по голосам, остальные идут позади от нас, и я отчётливо ощущаю, что Сопляк меня разглядывает.

* * *

Выступления спикеров длятся два с половиной часа, после чего объявляют перерыв на фуршет. Я оставляю Алёну с мужской частью нашей делегации, а сама, с Багрянцевым и ещё парой знакомых, ухожу в ВИП-зал. ВИП-зал – это мало народу и премиальное шампанское. В остальном разницы между ним и залом для простых смертных нет. Здесь не говорят о делах – больше обсуждают и критикуют общих знакомых. Часто вспоминают Романа и, конечно, только добрыми словами. Творческий человек, талантливый бизнесмен, меценат. Я начинаю с тоской поглядывать на дверь с приклеенной к ней фигурой секьюрити. И чего мне в общем зале не отдыхалось?

– Он твой близкий друг? – Сопляк вырастает передо мной на пути к туалетным комнатам.

Я усмехаюсь. Выпитое шампанское не позволяет растеряться от его неизменного напора.

– Скорее приятель. К чему такой интерес?

– С ним ты ведёшь себя по-другому. – Сопляк щурится, будто хочет поточнее считать мою реакцию: – Он тебя хочет.

Я презрительно фыркаю, высмеивая эту мысль.

– Глупости какие. Он женат и к тому же неплохо общается с Романом.

– Далеко не для всех мужчин кольцо становится препятствием.

– Это всё? – переспрашиваю со вздохом.

– Нет. Мы втроём договорились после конференции прогуляться по центру и посидеть в местном культовом заведении. Присоединишься?

Я невольно смотрю на его шею, запечатанную белым воротом рубашки, и лишь потом в глаза. Сейчас в них нет ни иронии, ни озорства. Есть ожидание.

Прогулки по Минску. Дуновение свежего речного ветра, вечерние огни и воскресшие пейзажи Минской ратуши и Троицкого предместья. Помимо него там ведь будут Марьина и Артём. И да, я хочу посидеть в каком-нибудь непафосном заведении. Заказать сочный бургер, который обязательно буду есть руками, выпить ещё вина, смеяться и разговаривать ни о чём.

– Присоединюсь, – говорю я, переводя взгляд на раскрытую дверь, куда один за другим затекают люди. Конференция возобновится с минуты на минуту. – А теперь дай мне пройти.

11

– Вот в Неаполе мне понравилось. Я так намоталась по экскурсиям, что, когда наконец села в кафе и мне принесли пиццу, натурально расплакалась, – говорит Алёна и тут же разражается звонким смехом: – Видели бы вы, как официант на меня посмотрел.

Алкоголь и неформальная обстановка сделали своё дело: и Кудосов, и Марьина ненадолго позволили себе забыть, что я жена их босса. Больше говорят о себе, шутят и могут даже ругнуться матом. Сопляка всё это, конечно, не касается. В моём присутствии он и без того чувствует себя как рыба в воде.

– А ты был в Италии? – Алёна переводит сияющий взгляд на Матвея, и в её тоне отчётливо угадывается кокетство.

Просто загадка какая-то. Чем он их всех берёт? Я привыкла думать, что женщин тянет к мужчинам постарше. Опыт, зрелость и отсутствие инфантилизма – разве не этого все ищут в партнёре?

С другой стороны, нельзя сбрасывать со счетов банальное сексуальное влечение. На это Сопляк, пожалуй, сгодится. Я готова признать, что он хорош собой и доли самобытного обаяния не лишен. Есть в нём что-то, что выделяет его из бестолковой массы своих сверстников. Этакая очаровательная уверенность, что он всегда и везде находится на своём месте и точно знает, чего хочет. Далеко не каждый из моих ровесников может похвастаться тем же.

– Нет, я нигде не был, – без сожаления отвечает он, поднося ко рту высокий стакан с пивом. – До недавнего времени даже не имел загранпаспорта.

Наши глаза встречаются в очередной раз за вечер. Я не пытаюсь прятать взгляд – мы сидим напротив и это как минимум будет выглядеть странно. И всё же почему? Он не может не видеть, что Марьина из кожи вон лезет, чтобы обратить на себя его внимание. В нашей компании нет запрета на сексуальные отношения между сотрудниками. Он ведь грёбаный прогнозист и должен понимать, что шансы затащить Алёну в койку на 99, 9 % превышают вероятность сделать то же самое со мной.

– Как тебе? – Матвей кивает на мою тарелку с надкусанным бургером и пергаментным кульком с торчащим из него картофелем фри.

– Вкусно.

– Ты зря заказала к нему вино. Бургер всегда нужно есть с пивом.

– Я предпочитаю вино, – отвечаю подчёркнуто сухо.

– Просто попробуй.

Не успеваю возразить, потому что он уже ловит за руку проходящего официанта.

– Принеси ноль два такого же, – просит, указывая глазами на свой стакан.

Я снова чувствую беспомощное раздражение. Мы, чёрт возьми, не на свидании, где ему необходимо впечатлить понравившуюся девушку правильным сочетанием блюд. Я отлично знаю вкус пива и осознанно предпочитаю вино. Но и шипеть на него в присутствии остальных не могу. Здесь я со всеми на равных, и давить авторитетом из-за стакана пива точно будет ни к чему.

– А ты до нас где работал? – продолжает допытываться Алена.

– Примерно в такой же компании, как у вас.

– А почему ушёл?

– Меня не устроило расположение. Не люблю метро. И денег у вас предложили больше. На тот момент они были мне нужны.

– Ну у нас-то ты надолго задержишься?

В этот момент официант ставит передо мной стакан с пыльно-золотым содержимым. Оценив вспененный ободок, я смотрю Сопляку в глаза, давая понять, что такое самовольство не приводит меня в восторг, и впредь я не намерена его спускать.

– Я пока никак не могу решить, – отвечает он, чертя линию от моей переносицы к шее. – Просто попробуй, Стелла. Дай крестьянскому напитку шанс.

Марьина разглядывает меня во все глаза. Ещё бы. Едва ли кто-то в офисе мог бы позволить себе заказывать пиво жене генерального, да ещё и так запросто обращаться к ней на «ты».

– Только чтобы твои старания не пропали зря, – с нарочитой лёгкостью говорю я, поднося стакан к губам.

Запах солода щекочет ноздри и неожиданно наполняет рот слюной. Мне вдруг начинает дико хотеться сделать глоток и ощутить этот забытый вкус. Наверное, срабатывает эффект чипсов. Ты всегда обходишь их в супермаркете, но стоит открытому пакету оказаться рядом – нет шансов устоять.

Холодное золото с шипением затекает в горло, щекочет пузырьками нёбо. Господи, это вкусно. На контрасте с терпкостью вина, его танинами, кислотностью и прочей хернёй, которую принято прокручивать в голове каждому уважающему себя ценителю этого напитка, пиво сражает своей понятностью и простотой.

Отпив почти половину, я возвращаю стакан на стол и тянусь к бургеру. Знаю, что Матвей за мной наблюдает, но подтверждать его правоту я не планирую.

– Тебе понравилось, – самодовольно произносит он. – Я и так вижу.

«Пошёл к чёрту, грёбаный Нострадамус», – с невидимой улыбкой мысленно отвечаю я, впиваясь зубами в сочный кусок мяса.

– Коллеги, я буду вынужден вас оставить, – подаёт голос Кудосов, который ещё в начале вечера предупредил, что в Минске живёт его родная сестра и ночевать он поедет к ней. – Увидимся завтра на конференции. Хорошо вам досидеть.

Его уход напоминает мне, что стоит взглянуть на часы. Почти полночь. Конференция начинается в одиннадцать. Если я хочу нормально выспаться и не ходить полдня с запавшими глазами, лучше уйти сейчас.

– Думаю, нам тоже пора собираться. – Я делаю знак официанту, прося счёт, и через секунду спохватываюсь: – То есть вы, конечно, можете оставаться.

Марьина увлечённо крутит в руке бокал, ничего не отвечая, и тем самым даёт понять, что предпочла бы провести время в компании Сопляка. Бедная секретарша Романа. Она и не подозревает, что у неё появилась ещё одна великовозрастная соперница.

– Все вместе пойдём. – Матвей забирает у официанта книжку со счётом и достаёт из бумажника карту.

– Я заплачу за себя сама, – говорю твёрдо, чтобы пресечь любую мысль о неуместном джентльменстве.

– Да, Матвей, не надо… – неуверенно мямлит Алёна, чем вызывает во мне приступ раздражения. Обычно таким тоном просят сделать всё в точности наоборот.

Это ведь не посиделки друзей, а ужин коллег, двое из которых старше его и более чем прилично зарабатывают. То есть трое. Есть ведь ещё Кудосов, которому навскидку тридцать шесть-тридцать семь и который ушёл не заплатив. Может быть, просто забыл, но сути это не меняет.

– Угомонись уже, – дерзко отрезает Сопляк, прикладывая серебристую карту к терминалу.

Мне чудится, что его голос звучит неприязненно, но уже в следующую секунду он отпускает очередную шутку:

– Командировочные слишком жгут карман.

Я снова чувствую беспомощность. Ну и что мне теперь делать? По-пенсионерски ворча и причитая, пихать ему купюры? Был бы ещё на его месте кто-то другой, я бы отнеслась спокойнее. Но ради Бога, ему ведь всего двадцать два! В таком возрасте деньги никогда не бывают лишними.

– Спасибо, Матвей, – выдыхает Марьина, глядя на него с ещё большим энтузиазмом.

Акции Сопляка стремительно ползут вверх.

– Не за что. – Он отодвигает стул и встаёт. – Выйду покурить.