Текст книги "Потерянный бит"

33

Широкое бежевое кресло бизнес-класса вжимает меня в себя по мере того, как самолет набирает высоту. Я ненавижу летать с детства, но другой возможности добраться до Лос-Анджелеса, не состарившись, нет. Я родился и вырос в Нью-Йорке, но меня не покидает ощущение, что сейчас я возвращаюсь домой. Наверное, потому что дом там, где твое сердце, а мое бьется за четыре тысячи миль от тела, там, где я оставил его три месяца назад.

– Мистер Лотнер, могу я вам что-нибудь предложить? Шампанское, вино, минеральную воду?

Подняв голову, упираюсь взглядом в кукольное лицо с глянцевыми губами.

– Воду, – коротко улыбаюсь стюардессе, перед тем как опустить взгляд в телефон. – И журнал, пожалуйста.

– Может быть, хотите что-то еще? – не унимается Барби, наклоняясь ближе, так что ее грудь, обтянутая белой форменной рубашкой тенью нависает надо мной.

Снова поднимаю глаза, пытаясь понять, что девушке нужно от меня. Вижу тот самый взгляд. Хищницы из клуба. Бизнес-класс, костюм от Armani, нет кольца на безымянном пальце. Я для нее лакомый кусок. Еще полгода назад я бы рассмотрел возможность секса с ней в туалетной кабинке.

После того, как я покинул Нью-Йорк в первый раз, ни к чему не обязывающий секс заменил мне личную жизнь. Я не горжусь этим, но после Айви я выживал, как мог. Трахался направо и налево, благо желающих на мою диджейскую задницу в клубах было хоть отбавляй. Потом я познакомился с Мэнди и вновь окунулся в близкую мне моногамию. До тех пор пока случайно не оказался в том самом туалете, где в соседней кабинке ее имел какой-то идиот из подтанцовки. На мой взгляд, им следовало выбрать женский. Я постучался к ним в дверь и попросил Мэнди освободить мой дом от своего присутствия и шмоток к утру. Член парня был еще в ней, когда через закрытую дверь она стала убеждать меня, что я не так все понял. Возможно, ее фраза «Засади мне глубже, Тедди» была вырвана мной из контекста. В любом случае, я не заморачивался.

Опускаю взгляд на полированный бейджик, приколотый к правой груди. Элизабет.

– Ничего больше не нужно, Элизабет. Благодарю вас.

Наверное, эта девушка симпатичная, но все, что я вижу, это то, что глаза у нее голубые, а не карие, волосы прямые, и совсем не кудрявые, а брови слишком светлые и тонкие. Не она. Она нигде и всюду, всегда в моей голове, что бы я не делал.

Я никогда не употреблял наркотиков и не должен знать, что такое ломка. А я знаю. Ломка – это когда тебе не хватает ее настолько, что хочется орать. Ломка – это когда желание набрать ее номер настолько силен, что ты разбиваешь о стену второй смартфон за неделю. Ломка – это когда напиваешься в смерть, чтобы стереть ее слезы из своей памяти.

Вытягиваю ноги на бежевую кушетку и закрываю глаза. Снова она. От нее не скрыться. Встает передо мной на колени, вопросительно смотрит вверх, покусывает полную верхнюю губу. Эта картина всегда передо мной, когда я иду в душ. И многие другие картины, как мы занимаемся с ней любовью. Как она стонет и царапает мою спину, как трепещут ее ресницы и приоткрывается рот, когда она достигает оргазма. Она, везде она, девочка, сразившая меня.

Эти три месяца в Нью-Йорке я не жил, я выживал. Днем спасала работа и консультации, а ночью мысли о том, что я вернусь к ней. Знаю, она злится на меня, но я смогу все исправить. Я изо дня в день работал над тем, чтобы стать достойным мужчиной для нее, и сейчас пришло время ей это доказать. Тэйлор выслушает меня. Простит меня. Будет моей.

34

Несмотря на нелюбовь к полетам, атмосфера аэропорта всегда меня завораживала. Это оазис чистых эмоций, машина времени, переносящая в детство.

Мне было девять, когда отец уволился с Нью-Йоркской фондовой биржи, где проработал более пятнадцати лет, и решил основать собственную трейдинговую компанию. Он арендовал небольшой офис в средней части Манхэттена, который впоследствии стал моим первым рабочим кабинетом. Тогда папа много летал, на первых порах заключая сделки самостоятельно, а мы с мамой встречали его в аэропорту после каждой поездки. Эти счастливые моменты встречи нашей семьи останутся в моей памяти навсегда. Улыбающийся отец, появляющийся в стеклянных дверях зоны прилета с распахнутыми объятиями… Я, несущийся к нему очертя голову, бесцеремонно расталкивающий людей вокруг, виснущий у него на шее… Отец никогда не стеснялся проявлять своих чувств на публике. Он крепко обнимал меня и целовал в макушку, каждый раз приговаривая: «Я скучал, сын. Очень сильно скучал». Так происходило до тех пор, пока мне не исполнилось шестнадцать, и я вдруг не решил, что стал слишком взрослым для подобных сентиментальностей. Малолетний идиот. Сейчас я бы отдал все деньги мира за возможность обнять его хотя бы раз. Мне так не хватает тебя, пап.

В моих мечтах сегодня меня должна была встречать Тэйлор. Зная ее горячий темперамент, она бы визжала на весь аэропорт, едва завидев меня, и, словно маленькая обезьянка, запрыгнула бы на меня с ногами. Да, именно так бы все и было. Но, к сожалению или к счастью, в жизни мы получаем лишь то, что заслужили, а заслужил я, видимо…это.

Я, блять, убью его.

Посреди зоны прибытия пассажиров в толпе встречающих стоит ухмыляющийся громила в натянутой на глаза бейсболке и тёмных очках. В руках он держит плакат: «С возвращением домой, пупсик. Я скучал» с распечатанной на цветном принтере моей фотографией.

Едва не ломая ручку своего Самсонайта, быстрым шагом подхожу к шутнику и выдираю чертов плакат из его рук.

– А очки слабо снять, пупсик? – рычу ему в лицо.

– Даже не поцелуешь? – с издевкой вытягивает губы Блейк.

– Продолжишь в том же духе – начну громко просить у тебя автограф, – предупреждаю, когда мы разворачиваемся к выходу. – И даже пальцем не пошевелю, чтобы выдрать тебя из рук твоих слюнявых фанатов.

Блейк опасливо озирается по сторонам и, натянув кепку глубже на глаза, ускоряет шаг.

– Я надеялся, что ты возьмешь с собой Майкла, – закидываю чемодан в багажник черного Эскалейд, – И когда ты уже купишь себе нормальную тачку? Если ты водишь автомобиль на хромированных дисках, ты, как минимум, должен продавать крэк и записать рэп-альбом.

– Что ты подразумеваешь под нормальной тачкой? – огрызается Блейк, запрыгивая на водительское сидение. – Игрушечную БМВ, на которой ты гоняешь по ночам, как угорелый?

– У тебя большая семья, спортивные автомобили вряд ли тебе подойдут, – пожимаю плечами, пристегивая ремень безопасности. – Советую присмотреться к новому Range Rover – надежный и стильный автомобиль.

Тэйлор бы меня поняла.

– Айви пора менять машину, – задумчиво бормочет, выворачивая с парковки, – Может быть, он придется ей по душе.

– Обращайся, если нужна будет помощь, – откидываюсь на кожаное кресло. – Я планирую наведаться в автосалон на днях. Мне нужна машина.

Блейк снимает кепку, потирая лоб, и швыряет ее на заднее сидение.

– А куда делась твоя эмка?

– Подарил, – коротко отвечаю, перед тем как уставиться в окно. Образы Тэйлор, едущей за рулем BMW по шоссе Пасифик Кост, снова наводняют мою голову, и я начинаю улыбаться.

– Щедро с твоей стороны. Кстати, мы едем к нам домой.

– Вообще – то я планировал заехать к вам завтра.

– Айви убьет меня, если я тебя не привезу. И Майкл постоянно о тебе спрашивает. Черт знает, за то он так тебя полюбил, – ворчит ревнивый папаша.

– Это потому что я красавчик. Дети и девчонки меня обожают.

– Только от моей девчонки держи руки подальше. Я тебе ноги вырву.

– Ревнуешь, Хантер? – ухмыляюсь, косясь на него.

Блейк сосредоточенно хмурит брови, глядя на дорогу, и, пожевав губу, изрекает:

– Пожалуй, больше нет.

Не могу сдержать своего любопытства и разворачиваюсь к нему.

– А ревновал?

– Ревновал ли я? – недобро скалится, – Да я убить тебя хотел.

– Она выбрала тебя, идиот. В чем смысл?

Поморщив лоб, нехотя произносит:

– Я всегда думал, что ты лучше ей подходил. Интеллектуал, музыкант, смазливая морда, одеваешься, как модель с подиума, все тебя обожают. Чувствовал себя на твоем фоне тупым придурком.

В этот момент мне хочется как следует постучать себя по уху, чтобы проверить слух. Открыв рот, глазею на него.

– Чего уставился? – рычит Блейк. – Понравился комплимент, пупсик?

Отрываю от него взгляд и снова откидываюсь на сидение. Хочется заржать во весь голос. Черт, если кто из нас двоих и придурок, то это я.

– Я перестал ревновать после того, как мы сходили в ресторан, – снова подает голос, – Ты убивал меня взглядом, когда я разговаривал с твоей девчонкой. Это было смешно. Тогда я понял, что ты попал, и меня отпустило.

– За тем ужином я вел себя ужасно, – вспоминаю заплаканное лицо Тэйлор. В груди болезненно крутит. – Я был полным мудаком.

– Ты ревновал. Ну а кто бы не стал, – ухмыляется говнюк, – Я имею в виду, посмотри на меня…

– Ой, заткнись, – морщусь, отворачиваясь к окну.

– Ладно, если серьезно, у меня к тебе есть просьба, – он понижает голос. – Начинается новый сезон, и я снова буду много летать. Присматривай за Айви, пока меня нет. Я предлагал взять водителя, но она наотрез отказывается. Ей с Лаки и Нилом на следующей неделе нужно к врачу. Не хочу, чтобы она ездила сама за рулем сама.

– Конечно, в любое время, – быстро соглашаюсь. Я задолжал Блейку. – И поблагодари своего отца за все, что он сделал. Я это очень ценю.

– Нет проблем, чувак. Ублюдок не сможет приблизиться к ней и на пушечный выстрел без того, чтобы не загреметь за решетку.

– Хорошо. Так спокойнее.

Закрываю глаза и погружаюсь в короткий быстрый сон, пока Блейк везет нас в Беверли Хиллз. Перед глазами снова она. Я выбрала тебя. Я всегда буду выбирать тебя.

Меня будит грохот хлопнувшей двери и детский крик. Оглядевшись по сторонам, вылезаю из машины и спрыгиваю на землю.

– Дядя, дядя! – лопочет Майкл, передвигая маленькие косолапые ножки по брусчатке, ведущей к гаражным воротам.

– Эй, чемпион, – подхватываю его на руки. Целую в пухленькую щечку, вдыхая детский запах. Молоко и невинность. Малыши обалденно пахнут. – Ты помогаешь маме присматривать за братиком и сестричкой? – серьезно спрашиваю, – Ты ведь теперь взрослый мужчина.

– Да, – важно кивает головой, хмуря пушистые бровки. – Я старший брат.

– Верно, малыш, – треплю его по голове, входя с ним в дом. – Ты наверняка был хорошим братиком, поэтому в чемодане есть подарок для тебя.

Черные глазки начинают блестеть, милое личико растягивается в зубастой улыбке. Дети обожают подарки.

– Нейт, дружок, – выглядывает из гостиной улыбающаяся Айви. – Проходи, но, умоляю, будь тихим – близнецы только что уснули.

Опускаю Майкла на пол и подхожу к своей первой любви, целуя ее в щеку. Внимательно рассматриваю ее, анализируя свои чувства.

Айви Левин-Хантер по-прежнему красива. Сногсшибательно красива. Но… что-то изменилось. Словно все яркие фильтры, наложенные моей влюбленностью, смылись. Передо мной красивая девушка, прекрасная мать, моя хорошая подруга…и все. Никакого болезненного нытья в левой половине груди, ни смущения, ни мучительных воспоминаний. Слишком высокая, кожа на два тона светлее, улыбка не та, нижняя губа полнее верхней, а не наоборот. Я давно знал, что больше не влюблен в Айви, но забавно лично в этом убедиться.

– Как ты? – озабоченно спрашивает, заглядывая мне в глаза. – Ты похудел.

– В порядке. Теперь я в порядке, красавица, – обнимаю ее за плечи.

– Стоило мне выйти, как ты тискаешь мою жену, – слышится из-за спины.

Отпускаю Айви из рук и посылаю Блейку убийственный взгляд. Придурок улыбается. Кажется, действительно отпустил.

– Секретничайте пока. Я пойду прогуляюсь с Майклом.

– Как там Клэр? – присаживается Айви на диван и похлопывает ладонью рядом, приглашая присоединиться. – Я безумно соскучилась по ней, но она сейчас на таком сроке, что летать ей противопоказано.

– У Клэр все прекрасно, – не удерживаюсь от смеха, – Мои консультации значительно поправили ее и без того не бедственное финансовое положение.

Айви тихо хихикает.

– Она тебе хотя бы скидку сделала как старому другу?

– После первой консультации она сказала: «Диджей, кто бы мог подумать что в твоей симпатичной башке живет столько тараканов. Хорошо, что у тебя до черта денег, чтобы избавить тебя от них. На скидку не рассчитывай» Так что вопрос отпал сам собой.

– Узнаю Клэр, – немного устало потирает виски. Догадываюсь, растить троих детей дается ей непросто. – Ну она тебе хотя бы помогла?

– Мы с твоей подругой проделали большую работу. В противном случае, я бы не вернулся.

Зеленые глаза пристально смотрят на меня.

– И что ты планируешь делать сейчас?

– Поеду к Тэйлор. Заставлю ее выслушать меня и постараюсь убедить, что мое решение уехать было правильным. Мне нужно доказать ей, что сейчас я тот мужчина, которого она заслуживает рядом с собой.

– Это может быть нелегко, Нейт. Но, надеюсь, у тебя все получится. Хочется, чтобы ты, наконец, был счастлив.

– Она, та, кого я искал всю жизнь. Я готов к трудностям.

Два часа спустя Блейк везет меня на Шестую Вест Стрит, где располагается рекламное агентство Блисс, в котором, по моим данным, продолжает успешно трудиться Тэйлор. Меня нет в социальных сетях, откуда я мог следить за ее жизнью, но от общих друзей знаю, что она делает успешную карьеру иллюстратора, и одна из ее работ украсила первую страницу каталога известной тюнинговой компании, занимающейся изготовлением навесного оборудования. Талантливая малышка.

Бросаю взгляд на часы: до начала обеденного перерыва остается не больше трех минут. Обычно, Тэйлор и ее разукрашенная подружка ходят в перекусить в кофейню через улицу. Я знаю это, потому что первые две недели ее работы наблюдал за ней из машины, подобно сталкеру.

– Нервничаешь? – Блейк поглядывает на меня из-под козырька кепки.

Сглатываю и киваю.

– Очень.

– Надеюсь, все получится. Знаю, в прошлом у нас были разногласия, но мы оба знаем причину. Я не имею ничего против тебя, диджей. Я ведь так и не сказал тебе спасибо за то, что ты пригласил меня на день рождения Айви тогда. Это был мужской поступок.

С улыбкой смотрю на протянутую им руку, замечая румянец на покрытых щетиной щеках. Большая звезда смущается.

Пожимаю ее и на всякий случай предупреждаю:

– Попробуешь обнять – врежу.

– Наслышан о твоем правом хуке, пупсик, поэтому воздержусь, – посмеивается Блейк, убирая руку

Я не успеваю ему ответить, потому что глаза ловят движение в дверях под цветной вывеской. В горле пересыхает, и сердце начинает качать кровь быстрее. Она. Моя маленькая кудрявая фея.

Смотрю на Тэйлор, боясь моргнуть, не желая терять ее из виду даже на сотую долю секунды. Эти мгновения мои.

Кажется, она стала еще прекраснее. Темные вьющиеся волосы стали длиннее и рассыпаны волнами по ее хрупким загорелым плечам. На ней короткое воздушное платье, обнажающее стройные ножки, которые столько раз обвивали мою талию. Хихикает над тем, что сказала подруга, прикрывая пухлый рот ладошкой. Такая милая и такая счастливая.

Как завороженный, ловлю каждое ее движение. Она стала взрослее, более женственной…в глазах нет былой робости. Расправившая крылья прекрасная бабочка.

– Ты выйдешь, или так и будешь сидеть здесь, как истукан? – раздается насмешливый голос с водительского сидения.

Нащупываю хромированную руку двери и толкаю ее от себя. Черт, почему я так нервничаю. По вискам стекают капли пота, пульс молотит как после хорошего боксерского раунда.

Тэйлор оглядывается по сторонам, морщит лоб. Почувствовала меня? Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Дверь позади нее снова открывается, и на пороге появляется Винсент Ллойд. Мы с ним давно знакомы. Винс отличный парень, верный друг, прекрасный руководитель, мы много раз выручали друг друга в прошлом. Малышка в хороших руках.

Трогает Тэйлор за плечо, и ее лицо озаряется улыбкой. Словно в темноте зажегся свет. Наклонившись, Винс что-то говорит ей на ухо и обнимает за талию. Черт, не так близко, парень… Тэйлор кивает головой и прижимается к нему грудью… Бам! Разрывная пуля в грудь для меня, идиота. Они начинают целоваться.

35

К счастью для меня, их поцелуй не длится долго. Как только они отрываются друг от друга, я снова могу дышать. Первая мысль, что приходит в голову – запрыгнуть обратно в тачку к Блейку и уехать подальше отсюда. В груди саднит, в глазах печет, мир переворачивается с ног на голову. Черт, как же это больно.

Кто сказал, что будет легко, язвит внутренний голос. Чего ты ждал от нее? Что она бросится тебе на грудь с распростертыми объятиями? Нет. Но, черт возьми, этого я тоже не ожидал. Где-то в глубине души, надеялся, что Тэйлор поймет причины, по которым я оставил ее. Черт, я ведь делал это для нас. Уехать от нее было равносильно тому, чтобы на живую отрезать себе конечность, как в том фильме с Франко, где герой пилит собственную руку тупым ножом, чтобы выжить. Было бы куда проще остаться здесь и делать вид, что со мной все в порядке, но куда бы это нас привело? Я бы измучил ее, убивая нашу любовь ревностью до тех пор, пока Тэйлор не прониклась ко мне отвращением.

Я не хотел выглядеть в ее глазах слабаком. Такая сильная женщина, как она, заслуживает уверенного мужчину рядом. Любая заслуживает. Еще три месяца назад я не мог ей этого дать. Признаю – поторопился с кольцом. В глубине души я даже рад, что у меня не было шанса сделать ей предложение, потому что она бы наверняка согласилась, и это стало катастрофой. Сейчас это время пришло, вот только Тэйлор, кажется, так не считает.

К черту все. Мне нужно поговорить с ней.

Смахиваю со лба капли пота и делаю шаг навстречу обнимающейся паре. Улыбка слетает с лица Тэйлор, когда она замечает меня. Не знаю, что происходит с Винсом, потому что мне нет до него никакого дела. Сейчас есть только она.

Красивое лицо бледнеет, глаза расширяются, малышка отступает назад. Защищается. Пальчики с розовым маникюром вцепляются в подол платья. Тэйлор в ужасе.

– Прекрасно выглядишь, Тэйлор – смотрю на нее, намеренно игнорируя глазеющего Винсента. Стараюсь не смотреть на него всеми силами, потому что боюсь сорваться и разбить ему физиономию. Тэйлор не простит мне этого. Я звонил ему дважды в месяц, справляясь о ее успехах, и ни разу он не упомянул о том, что между ними что-то есть. Гаденыш.

– Что…ты здесь делаешь, Нейт? – слышится звенящий голосок. Ощущение, что ласковые пальцы проникают мне в волосы и массируют голову. Такой эффект ее голос производит на меня. С каждой секундой, проведенной рядом, тоска по ней достигает катастрофических масштабов. Я почти жалею, что мы не в каменном веке, где достаточно было отбить понравившуюся женщину у более слабого самца, взвалить ее на плечо и утащить в пещеру. В том, что побью Винса, я не сомневаюсь.

– Я вернулся в Лос-Анджелес. К тебе. Пришел увидеть тебя. Поговорить с тобой.

– В таком случае, можешь ехать обратно в Нью-Йорк, – равнодушно заявляет милый голос, – потому что я не имею ни малейшего желания видеть тебя или разговаривать с тобой.

Внимательно смотрю на Тэйлор, анализируя ее поведение. Прячется за Винса, но за руку его не берет. Прикрывается им, не более того.

– Здесь недалеко есть кафе. Предлагаю сходить туда перекусить. Вдвоем, – подчеркиваю, бросая предупреждающий взгляд на Винсента. Судя по потрясенному выражению его лица, ему не по себе от этой ситуации. Ну еще бы.

– Я никуда с тобой не пойду.

Упрямая девчонка. Ладно, пора включать альфу.

– Я проехал восемь тысяч миль, чтобы стоять здесь сейчас, милая. Поверь мне, я никуда не уйду. Я буду мозолить тебе глаза каждый день, и рано или поздно, тебе придется выслушать меня. Так к чему откладывать неизбежное?

– Кажется, твои математические способности тебя подводят, – саркастично замечает упрямица, встряхивая волосами. – От Нью-Йорка до Лос-Анджелеса четыре тысячи мили, а не восемь.

– Я никогда не ошибаюсь в том, что касается цифр, милая. Когда я говорю, что мне потребовалось пролететь восемь тысяч миль, чтобы быть здесь, именно это я и имею в виду.

Если она не понимает о чем я, то поймет позже.

– Все в порядке, Тэйлор, – встревает Винс, – Вам действительно есть, что обсудить. Идите, я пообедаю в офисе.

В это момент я зол на него и благодарен одновременно. Проще презирать соперника, когда он оказывается злодеем. Но Винс не такой.

– Ладно, – раздраженно щурится Тэйлор. – У тебя есть полчаса.

Меня устраивает. Делает шаг ко мне, и я невольно затаиваю дыхание. Она очень близко. Можно протянуть руку и обнять. Но я этого не делаю, потому что еще слишком рано.

Мы переходим улицу и заходим в маленькую кофейню с круглыми столиками, на которых едва помещаются салфетница и меню. Выдвигаю для Тэйлор стул, стараясь не пялиться на округлости ее задницы. Бесполезно. Картины ее, распростертой на моем столе в черных чулках и крошечных стрингах, вспыхивают в голове, отзываясь болезненным напряжением в паху. Чтобы отвлечься, машу официанту и быстро называю ему заказ. Зная темперамент Тэйлор, она может выскочить и-за стола в любую минуту, а я должен, как минимум, успеть ее накормить.

– Так ты и Винс, значит, – усаживаюсь напротив нее. – Быстро.

Тэйлор задирает голову и распрямляет плечи. Смотрит с вызовом.

– Ты лишился права предъявлять претензии в тот момент, как покинул мою квартиру три месяца назад.

– Это не претензия, Тэйлор. Я просто пытаюсь понять, что тобой движет.

– Ты бросил меня. Он был рядом. Все просто, Нейт. Я хотела поскорее забыть тебя и начать жить дальше.

– Тебе неплохо это удалось, – признаю.

– Не жалуюсь, – зло огрызается Тэйлор. – Жизнь научила.

– Ты спишь с ним?

Вопрос вылетает сам собой. Мне необходимо услышать ее ответ. Тэйлор выглядит так, словно я ударил ее по щеке.

– Это ни черта не твое дело, – рычит, покрываясь бордовыми пятнами.

Как не стараюсь, не могу понять, что скрывается за этой агрессией. Мысль о том, что он прикасался к ней, сводит с ума. Нет, Тэйлор не могла спать с ним.

Мы замолкаем на минуту, пока появившийся официант пытается разместить тарелки с едой на столике, который слишком для этого мал.

– Я верну тебе машину, – бросает Тэйлор, когда парнишка уходит.

– Не нужно. Это был подарок.

– Мне не нужны твои подарки! – шипит, роняя вилку в тарелку. – Мне вообще ничего…

– Хватит, – обрываю ее. – Я совершил по отношению к тебе много поступков, которыми не горжусь, но этот не один из них.

– Для чего ты приехал, Нейт? – темные глаза сверкают от ярости, но за этой вспышкой я вижу маленькую девочку, которую больно ранил.

– Я хотел поговорить с тобой. Объяснить, почему поступил так, а не иначе. Хотел, чтобы ты поняла, что на тот момент это было единственным правильным для нас решением, – машинально протягиваю к ней руку. Во мне говорит потребность прикоснуться к ней, с которой я ничего не могу поделать.

– Не смей трогать меня! – рявкает Тэйлор, одергивая ладонь.

Не могу сдержать улыбку – она такая красивая, когда злится. Маленькая гордая испанка. Я всегда предпочту ее ненависть равнодушию.

– Боишься, что почувствуешь что-то, в чем не хочешь себе признаться – подначиваю ее. – Захочешь обвить меня ногами и поцеловать?

– Размечтался, сabron, – фыркает, скрещивая загорелые ручки на груди, от чего та начинает выпирать из лифа ее платья сильнее.

Забыв обо всем на свете, таращусь на ее декольте голодными глазами. Такая соблазнительная. Несколько капелек пота призывно блестят в ложбинке. Мне хочется снять их языком. Черт, черт. И этот ее акцент. Зовите меня извращенцем, но мне нравится, когда она материт меня по-испански. Молния на брюках начинает больно врезаться в промежность. Может, поэтому Хантер постоянно носит спортивное трико. Умный сукин сын.

С трудом отрываюсь от прекрасного вида и поднимаю взгляд на Тэйлор. Она, конечно, заметила мой взгляд. Кусает губы, лицо и шея покраснели.

– Ты очень красивая, – не удерживаюсь от улыбки, – И я очень по тебе скучал.

– Иди к черту, – дрожащим голосом выдавливает Тэйлор, и ее глаза влажнеют от слез. Ненавижу, что это я тому причина.

– Малышка, пожалуйста, не плачь, – обхватываю ее ладонь своей, прежде чем она успевает среагировать.

Касание ее кожи подобно удару тока, оживляющему тело, сердце моментально ускоряет ход. Тэйлор Челси мое электричество. Ее тепло искрится в моих венах, короткой секундой залечивая месяцы тоски по ней.

Вздрогнув, она снова прячет руку.

– Милая, я уехал в Нью-Йорк, потому что мне нужно было решить проблемы. Одному, вдали от тебя. После той ночи я понял, что моя реакция на происходящее была неправильной. Головой я понимал, что ты ни в чем передо мной не виновата, но это не помогало избавиться от сомнений и ревности. Это было сильнее меня. Мне всюду мерещились парни, которые хотят тебя отобрать… Поэтому я получал помощь. там, в Нью-Йорке.

– Трахая всех подряд, – зло ухмыляется, кривя губы.

Черт с ним, я это заслужил.

– Нет, – мягко возражаю, – Последний секс у меня был в Лос-Анджелесе, в твоей квартире девяносто четыре дня назад. Я консультировался у психоаналитика трижды в неделю.

Лицо Тэйлор дергается, когда она пытается не смотреть в мою сторону. Маленькая лисичка. Я слишком хорошо ее знаю. Она умирает, как хочет услышать, что я скажу ей дальше.

– Мне потребовалась помощь квалифицированного специалиста, чтобы понять, что моя патологическая ревность и хроническое недоверие уходят корнями в детство, а события последних лет лишь усугубляли давно имеющуюся проблему.

– У тебя было прекрасное детство, – фыркает Тэйлор. – Ты сам мне говорил.

– У меня было замечательное детство, – соглашаюсь, – И родители, о которых каждый может только мечтать. Поэтому я никогда не чувствовал себя ущербным в глазах других детей из-за того, что меня усыновили.

Мне, наконец, удалось привлечь внимание Тэйлор. Приоткрыв розовый ротик, она изумленно глазеет на меня.

– Усыновили? Но… как… Ты никогда об этом не говорил.

– Это потому, что я не люблю об этом вспоминать. Мои биологические родители отказались от меня в возрасте четырех лет. Никакого рукоприкладства, насилия, ничего подобного… Просто в один прекрасный день они почему-то решили, что я им не нужен, и отдали меня в приют. Я был слишком мал, чтобы горевать об этом. Я не провел в приюте и недели, когда мама с папой забрали меня, так что мне не удалось вкусить сиротской жизни. Первое, что я помню о своем отце, это то, что он дал мне в руку леденец и сказал: «Идем домой, сынок. Тебя больше никто не обидит». Он сдержал свое слово, поэтому я никогда не рассматривал тот факт, что от меня отказались близкие люди, как что-то, способное нанести психологическую травму или как-то повлиять на мои поступки в будущем.

Злость в глазах Тэйлор гаснет, теперь в них плещется сочувствие.

– А.…твои биологические родители? Ты никогда не хотел их найти?

– Не испытывал ни малейшего желания, – не задумываясь, отвечаю, – У меня был лучший отец в мире. Зачем мне другой?

– То есть, это как-то могло повлиять на…, – она запинается, – на твое недоверие…и ревность…

– Я никогда не задумывался об этом раньше. Я имею ввиду, я никогда не чувствовал себя в чем-то обделенным. Мои родители дали мне столько любви и заботы, что я никогда не ощущал себя приемным. Но Клэр говорит, тот факт, что от меня отказались, отложился в подсознании, трансформировавшись в боязнь быть брошенным. А ситуация с Айви и Мэнди лишь укрепили ее.

Тэйлор хмурит брови и опускает глаза на стол. Внутри нее кипит борьба. Ей хочется довериться мне, но она не решается. Слишком много раз я ее подводил.

– Малышка, я рассказал это не для того, чтобы вызвать жалость к себе. Видит бог, жалость – это последнее, что я хочу, что бы ты ко мне чувствовала. Я говорю это лишь для того, чтобы ты поняла – я докопался до сути проблемы и работал над ней.

– Это ничего не меняет, Нейт, – медленно произносит, выводя пальчиком круги на поверхности стола, – Ты бросил меня. Я сбилась со счета, сколько раз ты отталкивал меня. Я не могу тебе верить. Я встречаюсь с Винсентом. Он поддержал меня, когда ты уехал, и я ему очень за это благодарна.

– Благодарна, но не любишь его, – отодвигаю от себя тарелку. Ни малейшего шанса, что я смогу притронуться к еде.

– С чего ты взял? Он замечательный.

– Замечательный. Но ты не любишь его, потому что влюблена в меня.

– Слушай, Нейт, к чему этот бесполезный разговор, – Тэйлор устало откидывается на спинку стула. – Ты выкинул меня как ненужную куклу, сбежав в Нью-Йорк. Ты уничтожил мое доверие. Ты, как никто, должен знать, как доверие важно в отношениях. Я не верю, что ты всегда будешь рядом. Все изменилось. Я изменилась. Эта беготня по кругу больше не для меня. Все, чего я сейчас хочу – это уверенность в завтрашнем дне, и Винс дает мне ее.

Блять, как же больно от ее слов. Хочется курить. Рука сама тянется к пачке сигарет, лежащей в кармане брюк.

Не сейчас.

– Я здесь, чтобы остаться, Тэйлор, – произношу твёрдо, чтобы у нее не оставалось сомнений в серьезности моих намерений, – Я приехал к тебе. Все эти месяцы я жил мыслью о том, что вернусь к тебе. Я никуда не уйду.

– Ты опоздал, Нейт, – она поднимается, – И твои полчаса вышли.

Бросив деньги на стол, встаю за ней следом и подхожу к вплотную. Запах ванили и карамели проникает в ноздри, и я едва сдерживаюсь, чтобы не сжать ее в своих объятиях. Моя малышка. Моя.

– Скажи, что ты разлюбила меня, и, клянусь, я больше никогда тебе не потревожу тебя, – вру, глядя в ее милое лицо. – Только скажи это, глядя в мне глаза, и не отводи взгляд, как ты делаешь на протяжении всей беседы.

Старый избитый прием, но я им не брезгую.

Подняв покрасневшие глаза, Тэйлор шепчет:

– Я больше не люблю тебя, Нейт.

В груди больно ухает от этих слов. Знаю, что она врет, черт возьми, вижу это в каждой ее черточке лица. В том, как бегают глаза, когда она пытается удерживать мой взгляд, как раздуваются ноздри и дрожат губы. Но все равно больно. И страшно.

Черт. Это даже еще тяжелее, чем я думал.

– Ты врешь даже хуже, чем ездишь на картинге, милая, – не выдаю своего смятения, – Как я уже сказал, я приехал, чтобы остаться, и больше бежать не собираюсь. Ты любишь меня, я только что в этом убедился. Я люблю тебя, и это дает мне право продолжить борьбу. Ты от меня так просто не отделаешься.

– Поздно, Нейт, – повторяет Тэйлор, глядя в сторону.

Не позволяю ей сеять сомнение во мне. Я над этим и работал. Чтобы не сомневаться.