Текст книги "Деревянный хлеб"

Взрыв

Утром дежурить у «поместья» Лысой Тетки выпадало Коршуну, но Санька увязался за ним: дома неохота сидеть, а выйдешь – обязательно нарвешься на Пожарина. Они же недотолковали. Вероятно, тогда Пожарин надеялся, что Рыба-лоцман накостыляет Саньке и тот станет покладистей.

Пожарина они по пути не встретили; впрочем, Витьке с его саперной лопаткой он не страшен.

Дверь в сарай у ЛТ была заперта.

Они окунулись в реке и разлеглись на песочке, поглядывая искоса во двор.

Из дома вышла ЛТ. На них она не обратила особого внимания – привыкла, что тут какие-то пацаны загорают! Тем паче ее огород теперь пуст, хоть трактором паши, да и вишни она совсем оголила. Никаких причин для беспокойства.

Загремев засовами, она открыла сарай и вскоре вышла с чурками в переднике.

Ребята быстро оделись.

– Ну, брат, начинается… – проговорил Витька. – Наша верхняя чурочка ей обязательно попалась!

– А как же мы ЛТ выманим? – опомнился Санька. – За чем же мы к ней полезем, если в саду и огороде нет ничего!

– Сделаю вид, что вон те грабли у крыльца собираюсь увести.

Ребята еще выждали… Из трубы пошел дым. Сквозь открытое окно кухни видна хозяйка: кажется, она просто мнет себе руками тесто, а не обволакивает им чурки… затем сажает хлебы на противне в духовку печки.

– Пора! – Витька вскакивает.

Летит к ограде, махом через забор, хвать грабли. «Стой!» Лысая Тетка – во двор, Витька – в калитку, Тетка – за ним, пробежка в сторону моста… Он нарочно не нажимает, чтобы прибавить ей прыти. Да еще начинает нарочно прихрамывать и спотыкаться – это пробуждает в ЛТ подспудные силы.

А он сам-то, Санька, чего? Хватает Витькину лопатку – и прочь отсюда, жахнет еще кирпичом из трубы, как из миномета!

Взрыв!!!

Санька оглянулся на бегу: в доме не было окон, трубы – тоже, на ее месте в крыше зияла здоровенная дыра. Неужели труба улетела как ракета? Не дай Бог она грохнет чуть погодя где-нибудь по базарной площади! Но тут Санька догадался: труба обрушилась внутрь дома.

Так и надо спекулянтке проклятой!

Дом вдруг густо задымился, ярко замелькало пламя, с пожарной каланчи из города донеслось беспокойное звяканье колокола. Раньше они как-то не подумали, что дом может сгореть. Ну, считали: рванет – и все. И вот на тебе!

Санька перевел дух только за железнодорожным мостом, вдали от города.

Узнают – посадят как пить дать! Как пить дать – значит, запросто, воды ведь не жалко. Их тоже не пожалеют.

Нет, не отбояришься: ЛТ хорошо Витьку запомнила. И найти будет нетрудно: у Пожарина тетрадочка-улика! Уж он-то постарается навести милицию на их вслед: почему они, мол, за ЛТ следили, вот записано?!

А если вдруг заодно и сарай с чурками сгорит, ничем не оправдаешься. Кто тебе поверит, что ЛТ деревянный хлеб пекла? Да и это еще не причина, чтобы дома взрывать! Отправят в колонию, родня будет всю жизнь Лысой Тетке за дом выплачивать. Ну а на то, что они ей все-таки жизнь спасли, в милиции ответят: «Не затевали бы, спасать не пришлось бы!»

Санька боялся идти домой до самого позднего вечера… Его вроде бы не искали…

Пожарин, наверно, не рискнул никуда сообщать о своих догадках, если они и возникли. Впутываться в темное дело с хлебом ему не светило. Короче, он не донес, а причина могла быть только одна: струсил.

Но случилось худшее…

Возле казармы Санька встретил Юрку. На нем, как сказала бы бабушка, лица не было. Он, захлебываясь и проглатывая слова, стал рассказывать. Он долго рассказывал, повторял все снова и снова, словно в нем какую-то запруду размыло. А в тяжелой Санькиной голове вспыхивало только одно слово: «Убили».

Если бы Витька не оставил там свою саперную лопатку, если бы не оставил…

Было так. Взрыв избавил Коршуна от погони, ЛТ понеслась обратно к дому. Он задами пробрался во двор казармы. И здесь, за сараями, случайно, а может и нет, его встретил Пожарин. Стал избивать. Витька схватил палку, Пожарин вынул финку… Тот самый нож, что подарил ему Санька, чтобы подмазаться.

Юрка сам ничего не видел, случайно увидел все Рыба-лоцман из окна четвертого этажа казармы. Рыбу уже допрашивали – он тут же побежал сообщать с перепугу об убийстве.

Подошла мама, прижала Саньку к груди.

– Это все ваши драки!.. – зарыдала она.

Похоронили Витьку Коршуна на кладбище возле каменоломни, куда под охраной неделю назад привезли работать немецких военнопленных. Они тоже сняли свои суконные фуражки, как и русские мужчины – кепки. Часовые не снимали пилоток, не положено. Они не знали, что Витька погиб в неравной схватке с врагом…

Отчим, сжав белые губы, крепко держал обмякшую Витькину мать.

Юркин отец привез на тачке мраморного ангела с бронзовой надписью на плите: «Спи спокойно». Ангела установили в изголовье могилы.

С того вечера Пожарин исчез бесследно.

Санька, уже став Александром Семеновичем, встретился с ним только в тысяча девятьсот семьдесят пятом.

Встреча

Прошло двадцать восемь лет.

Время летит в одну сторону и с каждым годом наращивает скорость, взяв хороший разгон… Александру Семеновичу уже тридцать девять, как когда-то предрекал сорокалетний майор. Самому «майору» – Санькиному отчиму, подполковнику в отставке, – шестьдесят восемь, маме – пятьдесят восемь, а бабушке – почти девяносто. Но она по-прежнему бодрая, разве только на ноги жалуется. Мама частенько побаливает, отчим еще крепок и бодр.

Александр Семенович с женой и двумя детьми изредка в летние отпуска прилетает в Южно-Сахалинск, куда забросила отчима с семьей воинская судьба. Там прекрасная рыбалка: по пути к Корсакову в озере, выходящем протокой в Охотское море, ловятся крупные дальневосточные красноперы и попадается таймень на свежую селедку.

В семьдесят пятом слетать на Сахалин не пришлось. В июле послали из подмосковного Ступина, где он жил и работал, в командировку на завод-смежник добывать запчасти – в тот самый город, где прошло детство.

Здесь он не был лет двадцать. После разлуки город изменился, много нового, начиная с вокзала. На подворье исчезнувшего Митрофановского монастыря – пединститут, вместо «коридорного» кинозала «Спартак» – другой, монументальный кинотеатр со старым гордым названием.

Было воскресенье, и, оставив чемодан в забронированном номере гостиницы «Россия», он бродил в поисках прежнего города…

Нашел дом, восстановленный Витькиным отцом. К его удивлению и радости, сохранился и Алексеевский монастырь: ограда, развалины собора, а звонницу даже отреставрировали и повесили табличку «Памятник архитектуры XVI века». Они тогда и не подозревали, что их НП находился в памятнике архитектуры. Иностранные туристы фотографировали их бывший НП, задирая головы.

На месте Юркиного склепа – яма, заросшая крапивой и лопушьем. Где, интересно, Юрка – Юрий Тихонович, кем он стал?..

Самое удивительное: фабричная казарма уцелела! Теперь в ней размещалось мужское общежитие строителей, за стеклянной дверью в передней сидела дежурная под грозным объявлением: «Женщинам после 21:00 вход строго воспрещен!» Сараи во дворе исчезли, появились гаражи. С косогора по-прежнему открывался широкий вид на реку, на новый бетонный мост, к нему петляла асфальтовая дорога, а коротким путем туда вела опять деревянная лестница, только тоже новая, окрашенная в приятный зеленый цвет.

Дом ЛТ заменила пятиэтажка с лоджиями, напоминающая южный санаторий. Рядом, на песчаном берегу, – разноцветные полотняные навесы, сотни загорающих.

Напротив трампарка, там, где раньше простирались дремучие развалины элеватора, посредине обширного сквера с подстриженной травой, стоял типовой кинозал «Луч», похожий на преувеличенный сарай сапожника 3П, только кирпичный.

По улицам города проносились чешские бесшумные трамваи. Александр Семенович вспомнил те послевоенные, почему-то, казалось, тогда более яркие, более красные вагончики, похожие на большие игрушки. В их облике среди серого разрушенного города было что-то праздничное. Трамваи стали для пацанов бесплатным аттракционом. «Айда покатаемся!» – они прыгали на подножки на ходу, хватаясь за поручни; ехали с грохотом и звоном, спрыгивали на скорости и поджидали следующий. Кондукторы их ненавидели. Сейчас-то понятно, что не за убыток в тридцать копеек – шею ведь можно свернуть. Самое замечательное – трястись сзади на «колбасе», там ты один. А зимой возьми длинный железный крюк и гоняй себе на коньках за трамваем, цепляясь за поручень.

Особенно любили пацаны трамвай номер «3» – это был всего один вагон, зато с двумя водительскими кабинами – спереди и сзади. На конечных остановках нет разворотного круга, и, высадив пассажиров, водитель переходил в другую кабину, чтобы вновь повести трамвай обратно. Еще в первом классе Санька однажды стоял возле трампарка и терпеливо ожидал, когда же наконец два трамвая столкнутся – здесь был одноколейный путь. Велико же было его разочарование, когда «тройка» поехала задом, уступая дорогу пришедшему собрату.

С подножки «тройки» Пожарин однажды столкнул пацана – тот сломал ногу.

В понедельник утром Александр Семенович надел выходной костюм, галстук и поехал на завод. Секретарша директора сказала, что шеф освободится нескоро.

Александр Семенович вышел в коридор и скуки ради стал рассматривать стенгазету, доску приказов… Внимание невольно привлекла фамилия Пожарин. «Ответственный за порядок отпуска материалов со склада Пожарин Н.Г.», – прочитал он.

Н.Г.! Того Пожарина звали Колькой. Неудержимо захотелось найти его и взглянуть. Интересно даже: в этом городе! Все прошедшее сразу вспомнилось, как будто случилось вчера.

Он заглянул к секретарше и спросил: где найти склад? Она показала через окно.

На складе повсюду горел свет, на длинных стеллажах лежали те самые запчасти, за которыми он приехал.

– Вам чего? – раздался голос.

Александр Семенович обернулся. В уголке за столом с конторской лампой, тоже включенной, сидел человек. На Пожарина он не был похож.

Александр Семенович объяснил. Конторщик устало сослался на директора.

– Вы не один такой, – сказал он, прищурившись.

Этот выжидательный прищур до еле заметной дрожи уголков у век! Может быть, потому, что Александр Семенович именно искал в незнакомце знакомые черточки, он и узнал тот прищур.

Санька, а не взрослый человек сел на стул напротив Пожарина.

– Где твой пустой мешок?

– Какой?

– Для крапивы. Самому-то – руки обстрекаешь!

– Не понимаю…

– Пан фраер? – засмеялся Санька. – Чего, пан, хце? Что, товарищ, хочет? На польском.

В глазах Пожарина что-то мелькнуло: вспомнил, гад, вспомнил! Он направил лампу на Саньку, тот заморгал.

– А-а… – Пожарин нагнул рефлектор на гибкой пружине к столу. – Сашок? – Он даже будто обрадовался встрече. – Давно приехал? Нет, нет, нет, – выставил ладони вперед, хотя Санька ни о чем его не просил. – Сегодня ко мне вечером в гости. А кто старое помянет, тому глаз вон! – рассмеялся сухим смехом. – Запчасти я тебе гарантирую.

Теперь Санька снова стал Александром Семеновичем. Запчасти… Склад… Неужели этот лысеющий усталый тип – страшный Пожарин? Нет, тот остался далеко, потерялся в сорок седьмом. Бесполезно возвращаться в детство, из которого тебя выгнало время… О чем он это говорит?

– За давностью лет, – говорил Пожарин. – Двадцать восемь лет прошло – ничего не будет. Зря ты так смотришь. Помотало меня, – улыбаясь, покрутил головой, словно с удовольствием вспомнил, как его помотало. – И на лесосплаве, и на шахте. Сидел за пиломатериалы. Семь лет! Так что искупил свое. Вот склад мне доверяют, – повел рукой. – Я ж тогда Витьку вгорячах, маленьким был.

Маленьким?.. Страшный человек Пожарин никогда не был маленьким!

Александр Семенович вновь стал прежним Санькой. Все поплыло перед глазами. Неужели он всю жизнь будет бояться Кольку Пожарина? Рука схватила со стола тяжелое пресс-папье. Медленно поднялась рука. Колька вскрикнув, опередил, саданул его лампой – лампочка взорвалась, осколки.

И тогда Санька ударил!

…Забрали его на улице; он шел, не разбирая дороги, на кладбище к Витьке Коршуну.

– Дзенькуе бардзо, – пробормотал он, когда его втолкнули в машину.

– Пьяный, что ли? – переговаривались милиционеры. – А тот жив?.. В реанимации.

Александр Семенович не сразу ответил на вопрос следователя:

– Давняя история…

– А вы по порядку. Мы не спешим.

– Это началось в тысяча девятьсот сорок седьмом году. Даже раньше…

Об авторе

Альберт Иванов пишет в основном для детей и юношества. Первая его повесть появилась в 1962 году. С тех пор у писателя издано много книг. Читателю хорошо известны такие его книги, как «Король дзюдо», «Обыкновенные приключения Михаила Енохина», «Билет туда и обратно», «Настойчивая погода», «Февраль – дорожки кривые», «Летучий голландец, или Причуды водолаза Ураганова».

Особое место у Альберта Иванова занимают сказочные произведения: повести «Записки звездочета Сириуса», «Лилипут – сын великана», сборники сказок «Крылья, ноги и хвосты», «Хитрая ворона»…

С 1975 года по настоящее время вышло более 30-ти книг об удивительных приключениях и злоключениях хомяка Хомы и его лучшего друга Суслика». Итогом этого цикла стал объемный двухтомник «Все о Хоме и Суслике», вышедший в 2008 году и объединивший свыше 250 замечательных сказок о знаменитых друзьях.

Не оставляет писатель вниманием и реальный мир. Недавно наше издательство «Астрель» опубликовало его проникновенную, подчас жесткую повесть о послевоенном детстве в Германии – «Старая немецкая сказка, или Игра в войну», ранее напечатанную в журнале «Новый мир».

Как выпускник сценарного факультета ВГИКа писатель успешно работает и в кинематографе. Еще в 1962 году на киностудии «Мосфильм» по новелле А. Иванова был снят фильм «Лестница». На международном киносмотре в Монако картина получила Гран-при «Золотая нимфа». В 1968 году фильм «Семь стариков и одна девушка» (сценарий совместно с режиссером Е. Кареловым) завоевывает Гран-при на кинофестивале в ЮНЕСКО в Варне (Болгария). По его сценариям (иные в соавторстве) поставлены кинофильмы: «Свистать всех наверх!», «Три дня в Москве», «Поговорим, брат…», «Раз на раз не приходится».

Давно и плодотворно Альберт Иванов работает и в области мультипликации. По его сценариям сделаны мультфильмы: «Раз – горох, два – горох», «Приключения Хомы», «Страшная история», «Клетка», «Хитрая ворона», «Погоня», «Куплю привидение», «Крылья, ноги и хвосты» и другие. В настоящее время анимационная киностудия «Кристмас» продолжает снимать серию картин про Хому и Суслика и уже поставлено десять новых рисованных фильмов.

В 2009 году наше издательство опубликовало его интереснейшую книгу «Леонид и Василиса». В 2010 году Петербургское издательство «Азбука-классика» опубликовало в серии «Очень прикольная книга» дополненные издания сказочных историй: «Хитрая ворона», «Крылья, ноги и хвосты» и «Сказка десятого этажа». Так что теперь автор – «прикольный».

«А после того, как мои сказки начали попадать в хрестоматии для первого класса, друзья стали называть меня не иначе как первоклассный писатель», – шутит А. Иванов.

В 2004 году Альберт Анатольевич Иванов избран действительным членом Академии Российской словесности, затем и членом Президиума этой организации, а вскоре – действительным членом Академии Российской литературы. Награжден Пушкинской медалью «Ревнителю просвещения».

А.А. Иванов живет и работает в Москве.