Текст книги "Выносящая приговор"

Ощутив его в себе, я пискнула и, прикусив губу, зажмурилась, наслаждаясь резкими толчками. Какое-то безумие управляло сознанием, а я продолжала издавать стон за стоном, упиваясь его поспешными движениями. Мои пальцы впивались в мощную накаченную спину, а дыхание постоянно срывалось, не позволяя наполнить легкие до отказа воздухом. Руслан целовал шею, а из его груди вырывались тихие хриплые стоны, совершенно лишая рассудка. Дрожь тела… резкие толчки… онемевшие пальцы на его объемных бицепсах… а затем – тишина и его еле заметное дыхание.

Курганов прижался ко мне влажным телом, а я ощутила дрожь в его расслабляющихся мышцах и вновь впилась жадно в губы, коснувшись их языком. Долгий поцелуй. Дыхание Руслана снова стало ускоряться, выдавая нарастающее возбуждение. Поднявшись неожиданно с моего влажного тела, он сел на диван, откинувшись на спинку, и, потянув меня за руку, усадил на свои бедра. Его горячие влажные губы касались груди, а я, закрывая глаза от блаженства, мечтала о продолжении этого безумия.

Продолжение было таким сладким и длительным, унося меня далеко и куда-то высоко. Туда, где не существовала обыденная реальность, где не существовало ничего, кроме инстинктов и страсти. Мои неспешные движения вызывали бесконечные стоны удовольствия, вырывающиеся из его груди с каждым выдохом. Вновь прижавшись дрожащим телом к нему, я опустила голову на широкое объемное плечо и закрыла глаза, чувствуя, как быстро бьется его сердце в груди. Ладони Руслана скользили по моей спине, погружая сознание в покой и умиротворение. Стоящая рядом жестокая бескомпромиссная месть довольно улыбалась, фиксируя неоспоримые факты измены в книге грехов и пороков.

Домой я вернулась лишь утром. Купе замерло у дома, я сжала дрожащие руки на рулевом колесе, опустив на них голову. В висках пульсировало, а я машинально считала каждый неспешный удар сердца. Мерзость, забравшаяся в душу, что-то переставляла там, меняя постоянно местами и, периодически охая и вздыхая, снова начинала передвигать какой-то груз, обустраиваясь. Подняв голову, я выбралась из салона авто и, пикнув сигнализацией, направилась в подъезд.

Двери лифта тихо открылись. Я не спеша вышла из кабины, осмотрев входную дверь убежища ячейки общества и оказавшись в темной прихожей, замерла, слушая беззвучие, способное подарить покой. Тишина дарила надежду на то, что мужа нет дома. Скинув куртку и ботинки, я поправила платье, мельком взглянув на зеркальное отражение своего бледного уставшего лица. Оно походило на лица тех, кого принято было держать в застенках желтых домов.

Войдя на кухню, я замерла на месте, уставившись на роскошный букет крупных лилий, лежащий на барной стойке. Спина прижалась к стене, а затем тело скользнуло вниз, лишившись устойчивости. Обхватив колени руками, я уткнулась в них лицом и заплакала. Боль с силой сжимала сердце, которое и так с трудом сокращалось в груди. Оно из последних сил пыталось сохранить мою жизнь, разгоняя по артериям кровь, насыщенную кислородом. Тело содрогнулось, а я зарыдала громко от отчаяния.

– Даша, ты что? – послышался справа взволнованный голос мужа.

Подняв голову, я посмотрела на Макара сквозь слезы. Он присел на корточки у моего содрогающегося от рыданий тела и коснулся рукой спины.

– Прости меня, – шепнул он, рассматривая мокрое лицо.

Макар опустился на колени и потянул тело на себя. Повиснув на его шее, я снова всхлипнула, вцепившись пальцами в его черную футболку. Он гладил спину, прижимая меня все крепче к груди и пытаясь успокоить.

– Прости меня, – шепнула я в ответ, уткнувшись в его шею. – Прости…

Мы слишком долго сидели на полу, прижимаясь друг к другу. Мои слезы давно высохли на лице, а тело стало слабым и невесомым.

– Пойдем, – неожиданно сказал Макар, поднимаясь с пола.

Он помог мне встать на ноги и повел в спальню. Уложив обессиленное тело на кровать, муж заботливо накрыл его мягким пушистым пледом и присел на самый край матраса.

– Поспи, – убрав волосы с лица, сказал Макар негромко.

– Что теперь будет? – спросила я, гладя на него.

– Все будет хорошо, – аккуратно касаясь моей щеки, ответил он и поднялся с кровати.

Дверь спальни прикрылась, а я закрыла глаза, чувствуя, как слезы стекают по лицу, впитываясь в подушку. Тело все еще помнило прикосновения Руслана, а губы – поцелуи. Уткнувшись лицом в шелковую наволочку, я снова заплакала, сжимая пальцы на плюшевой ткани пледа. Месть, стоящая рядом, насмешливо улыбалась, наблюдая за отчаяньем, обнимающим порочное тело.

Не помню, в какой момент я уснула. Сознание просто отключилось, погрузив меня в глубокий сон. Так же внезапно я вернулась в реальность, распахнув глаза. Откинув волосы с лица, и поднявшись с кровати, я распахнула дверь, покидая спальню. Желтые лилии с острыми лепестками стояли в большой высокой вазе на полу у дивана. Опустившись перед ними на колени, я словно завороженная смотрела на цветы долго и внимательно.

Гнев мужа, пощечина, секс с Кургановым. Все это, словно слайды, возникало в голове, вызывая отвращение. Любимые цветы не доставляли удовольствия, а лишь напоминали о совершенной ошибке, о предательстве и измене. Тело неожиданно содрогнулось от охватившего его гнева, а я вцепилась пальцами в букет, жадно вдохнув воздух. Несколько секунд и от шикарных лилий остались лишь лепестки. Они лежали в луже воды на паркете рядом с опрокинутой вазой. Поднявшись с колен, я направилась в душ, понимая, что гнев сменился безразличием.

Неделю я не появлялась в клубе, не желая видеть Курганова. Не знаю, что больше пугало – рецидив измены или собственный гнев, способный разрушить гениальный план.

Купе неслось в сторону офиса, пролетая мимо движущихся в соседних потоках авто. Остановившись на перекрестке, я взглянула на красный сигнал светофора, не позволяющий насладиться скоростной ездой. Неожиданный резкий удар и «Додж» дернулся кузовом, а я посмотрела в зеркало заднего вида, прищурившись.

Синий седан стоял в неприличной близости от заднего бампера моего авто. Стиснув с силой зубы от нахлынувшего гнева, я ткнула пальцем в кнопку аварийной сигнализации и снова уставилась в зеркало. Из седана выбралась белобрысая молодая девица в белоснежной короткой шубе и, сделав пару шагов вперед, уставилась на капот своей «консервной банки». Она рассматривала повреждения «Мерседеса» хмуря при этом темные брови. Волна негодования накрыла меня с головой. Выскочив из салона, я зло хлопнула дверцей и, повернувшись к ней, прошипела:

– Ты что натворила, идиотка?!

Девица смотрела на меня перепуганными глазами, стоя на месте неподвижно.

– Это я натворила? – все же осмелилась спросить она, вновь осмотрев поврежденный капот своего автомобиля. – Какого черта ты тормозишь так резко?

– Ну, извините, – снова прошипела я, театрально разведя руками, – не знала, что за мной пристроилась тупая блондинка. Знала бы, тормозила бы медленнее.

– Это кто тут тупая блондинка? – нахмурила она брови, уперев руки в бока.

– Ну, не я же, – с ненавистью взглянула я на нее, откинув русую прядь с плеча. – Сука, ты разбила мою машину еще и хамишь мне?! – повысила я голос, приближаясь к ней, а девушка отступила назад. – Ты знаешь, сколько стоит мой автомобиль? – сжимая кулаки, спросила я. – Тебе остаток дней придется обслуживать клиентов, чтобы оплатить его ремонт.

– Что? – округлила она глаза.

– Ничего, – продолжала шипеть я гневно.

– Я сейчас мужу позвоню, – угрожающе начала она, извлекая из кармана телефон, – посмотрим, кто потом будет обслуживать клиентов.

– Звони, – с вызовом в голосе, произнесла я. – Надеюсь, у твоего папика мозгов больше, чем в твоей пустой башке! – сорвалась я на крик, окончательно лишившись терпения.

– Дура, – пискнула она голосом испуганной мыши, зажатой в мышеловке, и прижала мобильный к уху. – Любимый, – мурлыкнула она, а я насмешливо хмыкнула от этой омерзительной приторности, – тут какая-то овца разбила мою машину, – сказала девица, а я аж обалдела от подобной интерпретации событий. – Ты можешь подъехать? – она помолчала немного, слушая ответ. – Она мне угрожает расправой! – повысила белобрысая писклявый голос, а я округлила глаза. – Я на перекрестке Астраханской и Соборной. Хорошо, я жду тебя, – сунув мобильный в карман полушубка, она взглянула на мое злое лицо. – Ну, все, тебе конец, – сообщила девка, глядя в глаза.

Высокомерно хмыкнув, я подошла к «Доджу», рассматривая разбитую фару. Гнев не позволял успокоиться. Он, напоминая задиру, дразнил аффект, истекающий бешеной слюной от ярости. От вида повреждений, хотелось вцепиться в волосы этой пустоголовой крашеной куклы. Она стояла у распахнутой двери своего седана, поглядывая на мои гневные конвульсии с опаской. Фыркнув, я отошла подальше от греха и, опустив ладони на холодную крышу купе, закрыла глаза.

– Ну, наконец-то, – послышалось справа, а я открыла глаза, отлепив влажные ладони от ледяного металла.

Повернув голову в сторону белобрысой девки, я уставилась на Курганова, оказавшегося рядом с ней. Она что-то стала поспешно ему объяснять, а Руслан пристально смотрел на мое лицо, стоя неподвижно на месте.

– Ты посмотри, что она натворила, – указывая рукой на мятый капот «Мерседеса», громко произнесла девица. – Она еще и угрожала мне, – продолжала тараторить крашенная кукла, возмущаясь.

Курганов наконец-то обрел подвижность и взглянул на белобрысую, нахмурившись.

– Садись в машину, – сказал он, вновь взглянув на меня.

– Любимый, – растерялась она, поглядывая на нас поочередно, – она…

– Сядь в машину! – рявкнул Курганов и, схватив девицу за руку, практически впихнул ее в салон. Захлопнув дверцу, он подошел к капоту синего седана и осмотрел повреждения моего «Доджа». – Извини, – сказал Руслан спокойно, снова уставившись на меня. – Я компенсирую.

– Водительские права – не лучший подарок, – произнесла я, борясь с гневом, который не отпускал сознание, продолжая тыкать палкой сидящий в клетке аффект.

– Пришли мне счет за ремонт, – сказал он все с тем же спокойствием, продолжая гипнотизировать меня взглядом.

– Лучше найми ей инструктора, – фыркнула я и, распахнув дверцу, села в салон авто.

«Челленджер» взвыл и устремился вперед, а я тяжело вздохнула, глядя на стоящего неподвижно Курганова.

Оставив свое купе в автосервисе, я вызвала такси и отправилась в офис. Дозвонившись с пятого раза до господина Малкина, усердно изображающего занятость, я назначила встречу на завтрашний вечер. Необходимо было выполнить просьбу отца и написать, наконец, эту чертову статью.

Желтый седан замер напротив входа в ресторан, в котором и была назначена встреча с Петром. Я сжала в пальцах черный клатч и, покинув салон такси, поправила нервно пальто дрожащими руками. Желание входить в помещение, меня покинуло окончательно, и я пожалела о том, что встречу нельзя прогулять, как нелюбимый школьный урок.

Оказавшись в просторном холле, я опустила клатч на высокую стойку и, стянув с плеч пальто, протянула его гардеробщице. Женщина, мило улыбнувшись, пожелала мне приятного вечера, услышав в ответ скупое «спасибо». Медленно подойдя к большому зеркалу, я поправила волнообразные локоны пальцами и придирчиво осмотрела строгое черное платье, демонстрирующее стройные ноги окружающим.

Выдохнув напряженный воздух, я поняла, что с каждой секундой нервничаю все сильнее, а руки дрожат все заметнее. Желание вести беседы с господином Малкиным испарилось, хотя оно и ранее не присутствовало во мне, но в данный момент я более остро ощущала это, вот только отступать было слишком поздно.

Войдя в светлый зал, я осмотрелась: Петр сидел за столиком у большого французского окна, иногда поглядывая на экран мобильного и вздыхая от утомительного ожидания. Сдвинувшись с места, я стала сокращать между нами расстояние, продолжая внимательно осматривать зал. Странное чувство наблюдения заставляло сердце сокращаться чаще. И очень скоро я поняла: это чувство возникло не на пустом месте. За соседним столиком сидел Курганов, а напротив – та самая белобрысая девица, разбившая мое авто. Похоже, он уже давно заметил меня. Его взгляд впился в лицо, словно черная пиявка, вызывающая отвращение и страх. Набрав в легкие как можно больше воздуха, я подошла к столику Малкина.

– Добрый вечер, – произнесла я тихо, стараясь не обращать внимания на Руслана, продолжающего нагло пялиться на меня. – Извините, задержалась.

Петр как-то хитро улыбнулся, медленно поднимаясь со стула. Его высокая фигура, словно выросла из-под земли, а мне пришлось задрать голову вверх, чтобы рассмотреть его лицо. Он осмотрел меня с ног до головы, слегка прищурив глаза, и поднял со стола шикарный букет алых роз, стянутых темно зеленой атласной лентой. Когда Петр протянул мне букет, я машинально взглянула на Курганова, неподвижно застыв на месте под его парализующим взглядом.

– Это вам, – произнес Малкин, пытаясь завладеть моим вниманием.

Вернувшись в реальность, я наконец-то взяла букет в охапку, прижав к груди.

– Не стоило, – взглянув на бархатные лепестки, тихо произнесла я, а Петр улыбнулся. – Спасибо.

– Прекрасной девушке к лицу такие же прекрасные цветы, – подходя к моему стулу, произнес он и, отодвинув его, сказал: – присаживайтесь.

Опустив дрожащее тело на мягкое сиденье, я поместила букет на стол слева от себя. Взглянув в светло-карие глаза Малкина, я растянула губы в улыбке, чтобы скрыть признаки напряжения, появившиеся на моем лице. Его пристальный взгляд доставлял неудобство, заставляя испытывать смущение.

– Дарья, – произнесла я, протянув дрожащую руку.

– Перт, – улыбнулся он, аккуратно коснувшись моих пальцев. – Вы шикарно выглядите, Дарья, – сказал он негромко, продолжая щурить глаза, словно довольный кот.

– Спасибо, – кивнула я в ответ, по-прежнему ощущая на себе пристальный взгляд Курганова.

Любопытство, подчиняя себе разум, заставило повернуть лицо к столику Руслана. Теперь не только он пялился на меня, но и его благоверная. Ее удивленный растерянный взгляд и испуг, застывший на лице, заставили улыбнуться, доставляя удовольствие. Игриво подмигнув ей, я снова повернулась к Петру.

У столика возник официант и, вручив нам меню, замер в ожидании с блокнотом и ручкой в руках.

– Эспрессо без сахара, – произнесла я, вернув меню мужчине в белоснежной рубашке и черном фартуке.

– Может быть лучше выпьем по бокалу вина? – обратился ко мне Малкин, а я с испугом уставилась на него.

В памяти возникли наши посиделки с Кургановым и то, чем они завершались. Отрицательно качнув головой, я улыбнулась.

– Тогда мне черный чай без сахара, – сказал он, взглянув вскользь на официанта.

– Приступим? – спросила я, дождавшись, пока мужчина исчезнет из поля моего зрения, а Петр согласно кивнул. – Что бы вы хотели прочесть в моей статье? – с ожиданием посмотрела я в миндалевидные глаза, а он почему-то растерялся. – Горькую правду или сладкую ложь? – уточнила я, хитро прищурившись.

Малкин неожиданно негромко рассмеялся, а я с испугом взглянула на Курганова, периодически поглядывающего на нас.

– Конечно же, сладкую ложь, – уняв свою внезапно возникшую радость, сказал все так же негромко он. – Правда известна многим и вам, похоже, тоже, – подмигнул мне Малкин, продолжая улыбаться.

– Как скажете, – безразлично пожала я плечами, не разделяя радости кандидата. – Пожалуй, напишу о благотворительном фонде, который вы создали совсем недавно.

– О каком фонде? – опять же растерялся Петр, рассматривая мое абсолютно серьезное лицо.

– О благотворительном, – снова пожала я плечами, удивленная его растерянностью. – Вы кому желаете помочь? Детям или бездомным животным? – спросила я, а он уставился на меня, словно на сумасшедшую.

– Дарья, я что-то не пойму… – начал он, нахмурив брови, а я поспешила его перебить:

– Или вы желаете, чтобы я в подробностях описала то, как вы умело отмывали деньги, будучи замминистра экономразвития и торговли области? – снова прищурила я глаза. – Могу описать интерьер вашего особняка за границей или белоснежную яхту, пришвартованную в бухте «Гюллюк» на северо-западе Бодрума, – неспешно произносила я слова, глядя, как удивление и растерянность наполняют взгляд Петра. Он сидел неподвижно не в силах произнести ни слова. – Так что, дети-сироты или бездомные собачки? – растянула я губы в милой невинной улыбке.

Неожиданно Малкин вновь рассмеялся, а в его взгляде появилось неуместное восхищение.

– Вы нравитесь мне, Дарья, – сказал он, поборов приступ радости.

– А вы мне – нет, – невозмутимо произнесла я.

– Да, я заметил, – опять же хохотнул Петр, кивая в подтверждение своих слов.

– А давайте поведаем обществу вашу маленькую семейную тайну? Напишем о супруге, проживающей в одном из самых престижных районов Москвы и о сумме, которую вы ежемесячно тратите на ее содержание. Как думаете, регионального бюджета хватит на удовлетворение ее потребностей?

– Я не женат, Дарья, – как-то обиженно, что ли, произнес он, словно факт наличия ранее жены его оскорблял. – Развелся три месяца назад, – гордо сообщил Петр, наслаждаясь каждым произнесенным словом. – А вам бы хватило регионального бюджета?

– Нет, – хмыкнув, качнула я отрицательно головой, – я мечтаю о богатом наследном принце эмирата, а не об уголовнике.

– Это я, уголовник? – удивился Малкин и даже приподнял брови повыше, демонстрируя искренность эмоции.

– В будущем, – снова улыбнулась невинно я, несколько раз хлопнув ресницами, словно маленькая безобидная девочка.

– Вы подставляете своего отца, Дарья, – взглянул он на меня с осуждением, качнув головой.

Его недовольное лицо постепенно становилось все более суровым, а брови, нахмурившись, демонстрировали гневный взгляд.

– А теперь к делу, – спрятав улыбку, серьезно произнесла я. – Никакие детки и собачки вам не помогут, впрочем, как и моя хвалебная статья. Вы, Петр, лучше бы доказали делом свои благие намерения. Статью я все же напишу и пришлю вам ее на электронную почту для ознакомления и одобрения.

– Вы делаете мне одолжение? – еще больше нахмурившись, спросил Малкин.

Его дыхание становилось все более тяжелым и заметным.

– Не вам, – покачала я головой. – Отцу. Он имел неосторожность принять от вас «материальную помощь», не думая о последствиях.

– Дарья, а что будет, узнай ваш отец о вашем вызывающем поведении? – спросил серьезно Петр, всматриваясь в глубину моих глаз.

– Он столько всего знает обо мне, что даже не обратит внимания на ваши слова.

– А ваш супруг? – улыбнулся он, кивком указав на мою окольцованную руку, продолжая рассматривать эмоции, возникающие на лице.

– Супруг… – хмыкнула довольно я. – Любовь навечно лишила его слуха и зрения.

– А вы так же сильно любите его? – неожиданно спросил Петр, а я растерялась.

– Какое это имеет отношение к делу?

– Да нет, это я так, из праздного любопытства спросил, – махнул он рукой, будто актер театриума на Серпуховке. – Мне стоит опасаться вас?

– Нет, – почему-то вздохнула я. – Вам стоит опасаться себя.

– Почему? – искренне удивился Малкин, а я машинально пожала плечами, не желая ничего объяснять. – Очень занимательная беседа, – холодным голосом произнес он, пристально глядя в глаза. – Вы, Даша, – несчастливый человек, – поставил мне Петр неутешительный диагноз.

– Почему вы так решили? – задала я вопрос лишь для галочки, ведь он был прав, и в ответе я не нуждалась.

– Злость никогда не возникает от счастья, – улыбнулся Малкин, наблюдая эмоции, все еще отображающиеся на моем лице.

– По-вашему, я злая?

– По-моему, ты не счастлива, – резко перейдя на «ты», произнес Петр, так и не ответив прямо на вопрос, решив увильнуть. – Я могу тебе помочь.

– Помочь? – искренне удивилась я. – Раздеть меня и трахнуть? Это твоя помощь? – ядовитым голосом произнесла я, глядя на его похотливый взгляд с призрением.

Я сразу заметила его желание и откровенную похоть в глазах, которую он даже не пытался скрыть или хотя бы замаскировать. Петр скривился и отрицательно покачал головой.

– Думаю, тебя есть кому трахать, – произнес он, кивнув в сторону, наблюдающего за нами, Курганова, а я испугалась, вцепившись пальцами в чашку с кофе. – Нет, ну если ты этого желаешь… – теперь уже скривилась я, причем от брезгливости и отвращения, а вовсе не от грубых слов в отличие от Петра. – Могу сделать тебя «добрее».

– Как? – прищурила я глаза.

– Твой брат, – шепнул он, наклонившись к столу, а я перестала дышать, замерев в ожидании. – Дело о его загадочной гибели отложили в долгий ящик, могу помочь сдвинуть расследование с мертвой точки.

– Врешь, – не могла поверить я своим ушам.

– Для чего мне врать? – удивленно спросил Малкин. – Только для этого мне необходимо занять кресло губернатора. Ты поможешь мне, а я – тебе, – произнес он тихо, а я, не думая ни минуты, поспешно закивала. – С тебя статья, – напомнил Петр, подмигнув, а я вновь кивнула, взглянув на осточертевший взгляд Курганова, который жутко раздражал.

– Через два дня пришлю статью на почту, – пообещала я, поднимаясь со стула.

– Буду ждать с нетерпением, – довольно улыбнулся он, вальяжно откинувшись на спинку стула.

Взяв букет в руки, я улыбнулась своему собеседнику и направилась к столику Руслана. Заметив мое приближение, он растерялся.

– Хватит пялиться на меня, – прошипела зло я, пристально глядя в глаза опешившего Курганова. – Лучше удели внимание своей любимой, – с насмешкой взглянула я на девушку, лицо которой демонстрировало растерянность. – Даже цветы жене не подарил, – произнесла я с укором и, подойдя ближе к белобрысой девице, сунула букет ей в руки. – Это тебе от мужа, – улыбнулась я, взглянув на недовольство в глазах Руслана.

Махнув рукой наблюдающему за мной Малкину, я направилась к выходу.

Наконец-то оказавшись в такси, я откинулась на спинку заднего сиденья автомобиля и, закрыв глаза, ощутила, как горячие слезы медленно стекают по холодному лицу.

Следующим утром, покинув квартиру, я спустилась вниз, ожидая увидеть такси. Но то, что ждало меня у подъезда, повергло в шок и заставило тело содрогнуться. У обочины сквера стоял внедорожник Курганова. Округлив от ужаса глаза, я отступила назад, не в силах контролировать ни эмоции, ни действия.

Хлопнувшая подъездная дверь заставила снова вздрогнуть. Резко обернувшись, я еще больше округлила глаза, уставившись на стоящего у крыльца Макара. Сердце билось в истерике, заставляя тело подрагивать от его хаотичных сокращений, а легкие категорически не желали наполняться воздухом. Макар поправил полы куртки и, подойдя ко мне, осмотрел испуганное лицо.

– Где такси? – спросил он, взглянув мельком на «Коммандер», с каким-то подозрением прищурив глаза, а я резко вдохнула воздух, опасаясь свалиться без сознания от кислородного голодания.

– Сейчас приедет, – шепнула я в ответ, не владея собственным голосом.

– Давай, подвезу, – предложил муж, снова взглянув на джип и нахмурив брови.

Уж очень он ему не понравился, да и я особо не испытывала симпатии к нему.

– Нет, – качнула я головой, ощущая пульсацию в висках, – ты поезжай, а то опоздаешь.

Макар с подозрением взглянул на меня, а я мысленно чертыхнулась, коря себя за необдуманно брошенную фразу.

Муж никогда не спешил на службу, у него не было в этом необходимости. Будучи заместителем начальника отдела ФСБ по борьбе с преступностью он не обременял свою жизнь пунктуальностью, являясь на работу либо по зову начальника, либо по собственному непреодолимому желанию поработать.

Наклонившись к лицу, Макар поцеловал меня в щеку, а я вздрогнула от его прикосновения, взглянув на тонированное боковое стекло кургановского внедорожника. Муж направился к стоящему под окнами высотки черному «Патриоту» и, взобравшись в салон, хлопнул дверью. Благо отечественный автопром позволяет владельцам своих авто, хлопком двери выказать недовольство и раздражение. «УАЗ» зарычал и сорвался с места, скрывшись за углом дома. Вздохнув с облегчением, я повернула лицо к внедорожнику, из салона которого вышел Руслан. Он, замерев у капота, пристально осмотрел мое лицо.

– Садись в машину, – каким-то шипящим голосом приказал он.

Не желая устраивать показательные выступления перед соседями, я поспешно подошла к «Джипу» и, взобравшись на подножку, села на пассажирское кресло. Курганов вернулся в салон и, устроившись за рулем, завел двигатель. Авто покинуло территорию дома, двигаясь по заданному «Патриотом» маршруту.

Внедорожник несся по проспекту в сторону клуба, а я, храня молчание, хмурила брови.

– Очень мило, – неожиданно произнес Курганов, хмыкнув с каким-то раздражением. – Муженек-то у тебя – мент, – снова хмыкнул он, только уже с насмешкой.

– Он не мент, – зло прошипела я, лишь потому, что Руслан, как оказалось, знает Макара.

– А кто? – фальшиво улыбнулся он, взглянув на меня.

– А тебе какая разница? – фыркнула недовольно я, осмотрев профиль Курганова презрительным взглядом.

– Ну, ФСБешник, – пожал он плечами, – не вижу особой разницы. – Интересно, – начал Руслан, растянув губы в довольной улыбке, – он знает, что ты ему изменяешь?

– Что? – то ли растерялась, то ли испугалась я.

Эмоции одна вперед ругой пытались завладеть телом, не желая уступать друг другу первенство.

– Ничего, – довольно произнес Курганов, клацнув рычажком поворотника. – Заберем «Додж» из сервиса и я оплачу ремонт, как и обещал. К сожалению, ничего большего предложить не могу, – повернул он ко мне свою довольную физиономию.

– Ты на что намекаешь? – опешила я, понимая, что гнев на финишной прямой выходит вперед, оставляя соперников позади.

– Ни на что такое я не намекаю, – окончательно расплылся он в улыбке.

Недовольно фыркнув, я повернулась к боковому окну, не желая созерцать его лицо. Курганов тяжело вздохнул, больше не нарушая тишину. Теперь только рев двигателя мог себе это позволить. Но надолго его терпения не хватило. Он снова вздохнул и произнес с насмешкой:

– Кстати, спасибо за цветы, моей жене они очень понравились и к тому же сберегли семейный бюджет…

– Хватит! – лишившись терпения, повысила я голос, а Курганов снова вздохнул. – Останови машину! – приказала я, взглянув на него с ненавистью.

– Хорошо, – покорно кивнул он.

Внедорожник прижался к обочине, двигатель заглох, а в дверях послышались глухие щелчки. Центральный замок заблокировал двери салона, обрекая меня на заключение. Стиснув с силой зубы, я повернулась к Руслану, лишившись бдительности. Он мгновенно вцепился пальцами в лицо и впился в губы поцелуем. Резко оттолкнув его большое тело, я прижалась спиной к двери.

– Не прикасайся ко мне, – шипя и фыркая, сказала я, задыхаясь от гнева.

– Хорошо, – снова изобразил он покорность, выбив меня окончательно из состояния равновесия.

– Я все расскажу мужу, и он пристроит тебя в камеру смертника! – повысив голос, озвучила я перспективу его «светлого» будущего.

– Расскажешь все? – решил уточнить Руслан, выводя меня из себя, хотя я уже давно была не в себе. – Даже о том, как явилась ко мне ночью возбужденная?

– Заткнись! – рявкнула я, вцепившись пальцами в дверную ручку.

Похоже, мой гнев веселил Курганова. Он довольно улыбался, наблюдая за моей нервозностью.

– А о сексе с Малкиным расскажешь? – продолжал он доводить меня до безумия.

– Я убью тебя, – зловеще прошипела я, содрогнувшись всем телом.

– К сожалению, смертную казнь давно отменили… – начал неспешно говорить Руслан, а я, повернувшись к нему, прищурила глаза.

– Если ты не заткнешься… – я резко замолчала, глядя на возникший гнев в его зрачках.

Он пристально смотрел на меня, с трудом вдыхая воздух, а я ощущала, как мышцы поражает страх, словно яд. Этот взгляд был слишком долгим. За это время мой гнев рухнул где-то у финиша, а страх стремительно пересек финишную черту, сорвав красную ленту и одержав победу над телом.

– Успокоилась? – спросил тихо Курганов и в очередной раз вздохнул. – Можем ехать дальше?

Выдохнув напряженный воздух, я села ровно в кресле, пристально глядя в лобовое стекло. Руслан завел двигатель, и джип тронулся с места, втиснувшись между двумя седанами и влившись в поток дорожного движения.

Внедорожник замер у распахнутых ворот автосервиса, а я, осмотрев их, нахмурилась. Руслан, покинув салон, распахнул пассажирскую дверь, взглянув на меня с ожиданием. Повернув к нему недовольное лицо, я посмотрела в карие глаза.

– Мой «Додж» в другом автосервисе, – скрестив руки на груди, качнула я отрицательно головой, не желая покидать салон.

– Выходи из машины, – закатил он глаза, теряя терпение.

Подчинившись и оказавшись на асфальте, притрушенном снегом, я вновь взглянула в глаза Руслана. Он сжал мое запястье в своих пальцах и повел в сторону помещения. Когда мы оказались внутри громадного напоминающего гараж сервиса, к нам тут же подошел высокий молодой мужчина в черном комбинезоне.

– Привет, – произнес Курганов, – готово?

– Да, все, как и обещал, – сказал в ответ тот, вытирая руки о темно-синюю тряпку.

Ворота, находящиеся рядом с теми, в которые вошли мы, стали жужжа подниматься. И когда помещение наполнил дневной свет, я увидела свое купе. Гнев, поднявшийся поспешно с колен, все же пересек черту финиша и, взяв сознание в заложники, потребовал немедленно выяснить отношения с наглым самоуверенным Кургановым. Уставившись на него, я недовольно скривилась и жадно вдохнула воздух, дабы гневу, находящемуся во мне, тоже было чем дышать.

– Как мое купе оказалось в этом убогом месте? – прошипела я, даже не желая слышать ответ на свой же вопрос. Руслан посмотрел на меня ничего непонимающим взглядом. – Ты доверил моего «Демона» этим криворуким идиотам? – спросила я, а мужчина в комбинезоне с испугом взглянул на Курганова.

– Это лучшие мастера города, – попытался возразить он, держа себя в руках из последних сил.

Подойдя к авто, я осмотрела новую фару.

– Да они мошенники! – повысила я голос. – Ты посмотри, что они сделали с машиной! – продолжала возмущаться я, ощущая, как гнев ликует внутри меня, празднуя победу.

Я ткнула пальцем в новенькую фару и взглянула на Руслана с ненавистью.

– Что? – спросил он, уставившись на отреставрированный зад моего авто.

Он даже слегка прищурил глаза, чтобы рассмотреть дефекты, на которые указывал мой палец.

Естественно, никаких дефектов не было, и работу мастера выполнили идеально. «Додж» был, словно новый, но мне уж очень хотелось закатить скандал. Злило то, что Руслан без моего ведома посмел забрать авто из сервиса, в который я отогнала его после аварии и привезти в этот странный гараж. Курганов непонимающе посмотрел на меня.

– Кто тебя просил вмешиваться?! – снова повысила я голос, чем вывела его из себя.

Сжав пальцы на руке чуть выше локтя, он подвел дрожащее от злости тело к двери и, распахнув ее, впихнул меня в салон. Бросив ключ от купе на мои колени, Курганов жадно вдохнул воздух.