Текст книги "По ту сторону глянца"

Однако пока в крови гуляет алкоголь, а желудок наполнен до отказа, так легко поверить, что я сумею, смогу, что ничуть не хуже… Тем временем Вика усердно раздувает тлеющие искорки всколыхнувшихся эмоций, затем щедро поливая маслом полыхнувший огонь. Не успеваю опомниться, как держу в руках список специальной литературы по театральному искусству и сценическому мастерству, а Вика записывает меня на подготовительный курс актерского факультета того самого Щукинского училища. Разумеется, он не бесплатный, и я всерьёз планирую потратить на него все честно заработанные деньги.

– Ну, все заявка принята. Завтра подашь документы и сделаешь перевод, а в октябре начнешь учиться, – радостно щебечет Викки, покачиваясь на стуле. – За это надо выпить, Варь!

– Давай, – энергично киваю я, с трудом фокусируя взгляд на расплывающемся лице рыжей подружки.

В наших бокалах снова искриться шампанское, две пустые бутылки убраны в мусорное ведро, неполная третья стоит на столе. Обе вдрызг пьяные, беспечные, счастливые. Нам весело, хорошо, смех не утихает, разговоры льются рекой, а время словно замирает. С темы театра Вика постепенно приключается на семью, с гордостью рассказывая обо всех успехах многочленных братьев и сестер, особенно много и с теплотой говорит о родителях и совсем мало о своих многочисленных интрижках. Я с интересом слушаю и заворожённо ловлю каждый ее жест, чувствуя себя единственным зрителем на премьере захватывающего театрального представления. На мой непритязательный вкус Виктория – непревзойдённая актриса, продолжающая играть и жить ролью, даже когда покидает сцену.

Глава 5

Варвара

Хмельная эйфория и беспечное веселье обрываются внезапно. Викки вдруг резко замолкает и, прижав указательный палец к губам, прислушивается.

– Упс, кажется, входная дверь хлопнула, – шепчет она, бросая настороженный взгляд в сторону арочного проема, соединяющего кухню с прихожей. Ей не показалось, я тоже отчетливо услышала хлопок, а затем шаги. – Это Макс. Больше некому. Не вздумай прятаться, Варь.

– Я и не собиралась. Наигралась в прятки в кустах, – усмехаюсь в ответ, совершенно не разделяя Викиной тревожности. Мне бояться нечего. Я смелая, опасная, и мстя моя будет страшна и беспощадна.

Выпорхнув из-за стола, Вика не самой ровной походкой несется встречать брата. Перехватывает его в коридоре, на который с кухни открывается отличный обзор. Подперев ладонью подборок, я с предвкушением настраиваюсь на просмотр очередной серии семейной драмы. Желательно с разборками, криками, и разбитой о блондинистую голову посудой.

– Ну и где ты шлялся? Почему на звонки не отвечаешь? – подбоченясь, встает в позу Викуля.

Началось. Умильно улыбаюсь, двигая бокал поближе. Только попкорна для полной идиллии не хватает.

– Где шлялся – не твоего ума дело, а не отвечаю, потому не хочу, – как-то вяленько отвечает Макс. Давай, Викуля, жги. Раскатай его, пока тепленький.

– То есть я тоже так могу? Да? – обстановка постепенно накаляется, но до кульминации еще явно далеко.

– Ты – нет, – обрубает он. Ну надо же и правда тиранище. Не оболгала его сестренка.

– Поясни! – требует Вика.

– Да, отвали ты, – он пытается сдвинуть ее в сторону и пройти, но разъярённая рыжая тигрица стоит стеной. Еще и толкается. Причем с такой силой, что светловолосая макушка на мгновенье теряется из виду. Плохо, что Вика ниже брата всего на полголовы, и я не могу лицезреть его заносчивую физиономию во всей красе.

– Нет, ты сначала ответь, – продолжает напирать Викуля.

– Потому что в отличие от тебя, я не влипаю в дерьмовые ситуации и в состоянии сам разруливать свои косяки.

Не, вы слышали? А сегодня что было? Мелкая оплошность? Незначительный эпизод? Безобидная забава?

– Уверен? – шипит на него рыжая бестия. – По-моему, ты здорово ошибаешься. Сегодня твои косяки пришлось разруливать мне. Ты чуть человека не угробил! – последнюю фразу она орет ему в лицо. Моя ты хорошая. Так его!

– Не смеши, Вик. Какого человека? – насмешливо ржет этот козел.

Как это какого? А я кто? Не человек?

– Подожди… ты пьяный, что ли? – схватив брата за грудки, Вика бесцеремонно его обнюхивает. – Точно нажрался. С горя или с радости?

– Дай вспомнить, – задумчиво тянет Макс снова ненадолго исчезая из поля зрения.

Да его мотает, доходит до меня. Смешно, пьяных принцев я еще не видела.

– Сначала с горя, – заплетающимся языком мычит он. – Потом еще раз с горя. И… дальше не помню, – Макс разводит руками и, шатнувшись, врезается в стену. Я успеваю увидеть рукав черной рубашки и блеснувший на запястье браслет часов.

– Ты хотя бы на такси? – в голосе Вики пробиваются нотки беспокойства.

Ну, нет, мы так не договаривались. Не вздумай его жалеть.

– Нет, блядь, за рулем, – огрызается Максим, опираясь ладонью о стену. – Ты меня за дебила держишь, Вик? Когда я пьяный в тачку садился? Это у тебя фольга вместо мозгов. Налакаешься в слюни, а потом лихачишь по ночной Москве.

– Всего один раз и давно. Ты кофе будешь? – она упорно идет на мировую, а меня этот вариант в корне не устраивает. Он же ее только что дурой прямым текстом обозвал!

– Буду, – после короткой паузы, соглашается Макс. Тоже, видимо, опешил от внезапной смены гнева на милость. Эх, Вика, испоганила мне все кино, а я на тебя так рассчитывала.

– Обувь сними, а то неизвестно по каким помойкам ты лазил, – рыжая обломщица толкает Макса вглубь прихожей, а сама возвращается ко мне. – Он обычно не пьет, – зачем-то оправдывается за брата. – Сколько себя помню, только трижды видела его в таком состоянии.

– Переживаешь?

– Ага, все-таки не чужие.

Разлив по фужерам остатки шаманского, Вика ставит кружку в кофеварку и жмет кнопку с выбранным напитком. Утром она научила меня пользоваться этой чудо-машиной. Быстро, удобно, но кофе, сваренное в старенькой турке на газовой плите мне почему-то нравится больше.

Вдоволь погрохотав в прихожей, Макс так же громко заявляется на кухню. Сначала не вписывается в проем, потом запинается за стул с тем самым мусорным мешком, куда свалил мои несметные сокровища. Удивительно, но пакет он замечает раньше, чем меня. Может, потому что в белом халате я сливаюсь с преобладающей в кухне цветовой гамме. Или настолько бледна и безлика, что даже черный мешок на моем фоне кажется намного интереснее.

Но как же приятно наблюдать, как на его самодовольной физиономии проявляются настоящие живые эмоции. Всю спесь, как рукой снимает.

– Сука, – шипит сквозь зубы, ошалело уставившись на стул. Точнее на то, что на нем лежит. – Вик, я Мальвину в кустах забыл, – убитым голосом признается он.

Вот не удивил. Ни грамма, ни малюсенькой капелюшечки. Так я и знала. Белокурый олень просто благополучно забыл, а мой полуголый зад чуть комары не сожрали, не говоря о других вероятных опасностях. Но его потрясенный расстроенный вид немного компенсирует причиненный мне урон и растоптанную самооценку. Хуже было бы убедиться, что ему плевать, выбралась ли я из кустов или до сих пор там сижу, листья с веток обгладываю как коза. Бррр… От одной мысли озноб по коже.

– А я тебе говорила, что чуть человека не угробил, – злорадно припоминает Викки.

– Я же не специ… – Макс отрывает взгляд от мешка с вещами и замирает с открытым ртом.

Жалко, что телефон разрядился, иначе я бы не отказала себе в удовольствии запечатлеть его изумленную вытянувшуюся морду, когда он наконец меня увидел. Правда, шок длился недолго.

Блондин моргает, прищуривается, трет переносицу и выдает очевидное:

– Мальвина… и ты здесь, – а потом лыбиться, как довольный кот, снова заприметивший случайно упущенную мышь.

– Ее, между прочим, Варя зовут, – с укоризной вмешивается Викуля-заступница.

– И какими судьбами Варю снова к нам занесло? Кустами огородами пробралась, прикрываясь фиговым листом?

Скинув пакет на пол, Максим плюхается на стул и всем корпусом разворачивается ко мне. Один локоть на столе, второй на спинке стула. Рубашка в плотную прилипает к рельефному торсу, верхней пуговицы не хватает, и нижняя просто расстёгнута. Помятый, взлохмаченный, в голубых глазах клубится пьяная дурь, чувственно очерченные губы кривятся в усмешке. Красивый мерзавец. Сногсшибательно красивый. Вот у меня вчера ноги и подкосились, а утром мозги в трусы вытекли. Поэтому и чудила. Как бы снова не поплыть.

«Господи помоги, не введи во искушение и избавь меня от лукавого. Аминь», – бормочу про себя. Спасибо бабуле, успела меня молитвам научить, прежде чем к ангелам отправиться. Хорошая была женщина, добрая, заботилась обо мне, и мать при ней так запойно не пила.

– Ты чего там мурмулишь, Варюш? – нахмурившись, интересуется лукавый блондинчик.

Варюш… Ласково так, тягуче, мурашками по коже и горячими спазмами в животе. Никогда собственное имя не нравилось, а его «Варюш» сутками бы слушала. Блин, ну почему он не урод? Боженька, я буду хорошей. Честное слово буду. Завтра. А сегодня так хочется хоть кусочек откусить…

– Макс, тебе не стыдно? – рычит на него Вика. – Ты бы хоть извинился сначала. Я чуть со страху не умерла, когда Варька перед машиной в одних трусах выскочила. Испуганная, грязная, голодная. Я сначала ее не узнала. Думала, от маньяка девчонка сбежала, а нет, оказалось, братец постарался. А если бы вместо меня ей старый извращенец попался?

– Со старым она бы справилась, – усмехается Макс, скользнув по мне оценивающим взглядом, задерживаясь на всех выдающихся местах.

Точно так же он смотрел на меня, когда я перед ним своим зачётным попцом крутила. А как он на кисулю на моих трусишках пялился – это, вообще, отдельная история с цензом 18+. Козлина похотливая. Больше хрен тебе, а не халявный стриптиз.

– Кстати, почему раз извращенец, то сразу старый? Я, например, молодой, а ничего не имею против извращений, – нахально заявляет Максим.

– Об этом ты Артуру на исповеди расскажешь, – Вика с грохотом ставит перед ним кружку с горячим кофе, и сама садится рядом.

– А чего тянуть? Давай ему прямо сейчас позвоним? – глумится белобрысый балбес. – Тебе тоже есть в чем покаяться, Викуль. Да и за Варюшей кое-какие грешки водятся, – подмигивает мне с хитрющим видом. – Поведала моей впечатлительной сестрёнке, какие опусы тут утром исполняла?

– Все она рассказала, – снова впрягается за меня Вика, с укоризной зыркнув на брата. – Одежду я Варе сама отдала. Насовсем. Подарила. Понимаешь значение этого слова?

– Допустим.

– И про деньги я ей сказала. Она спрашивала у тебя то, что заработала.

– Втрое больше, – раздраженно чеканит Макс.

– Да хоть миллион! Ты не имел права так поступать! Ты подверг жизнь человека опасности. И это уже не косяк, Максим. Это преступление!

– Согласен! – рявкает он и со всей дури бьет ладонью по столешнице.

– И… что? – Вика растерянно хлопает глазами. Запал и экспрессия резко сходят на нет. Я, если честно, тоже в шоке. – То есть ты признаешь, что виноват?

– Да, признаю, – Макс сосредоточенно смотрит мне в глаза, а я вдруг жутко смущаюсь. Щеки вспыхивают, сердце надрывно колотится в груди, ладошки потеют, и бабочки порхают в животе… будь они не ладны. – Варя, извини. Это был перебор с моей стороны.

– Ладно, – едва дыша, киваю я.

– Ладно? Варь, ну ты чего? С дуба, что ли рухнула? Какое «ладно»? – пораженно вопит Вика, глядя на меня, как на круглую идиотку. Хотя я такая и есть. – У тебя моральная травма. Пусть компенсирует.

– Без проблем, – пожимает плечами Макс и, приподнявшись, достает из кармана брюк телефон. – Варь, номер свой скажи.

Заикаясь и дико волнуясь, я диктую цифры. Надеюсь, не перепутала. Не должна. Этот номер со мной с четырнадцати лет, помню, как «Отче наш».

– Готово, – Максим разворачивает айфон экраном ко мне, показывая чек с отметкой об исполнении. – Этого хватит, чтобы залечить твою моральную травму? – интересует он, с легкой улыбкой наблюдая за моей потрясенной физиономией, а затем поворачивает телефон в исходное положение и щелкает встроенной камерой. – Поставлю на аватарку с твоим номером, – поясняет Макс, пока я перевариваю происходящее. Он только что перевел мне восемьдесят штук и сфоткал мою глупую рожу, чтобы поставить на аватарку. А я не придумываю ничего умнее, чтобы блаженно проблеять:

– Ты записал мой номер?

Ну, идиотка… Вмазать бы себе отрезвляющего леща, но это вряд ли спасет. Слишком много выпито.

– Стой, так я теперь у вас работаю? – сопоставив полученную сумму со своим утренним предложением, прихожу к вполне логичным выводам. Но снова попадаю мимо.

– Нет, Варь, – Макс безжалостно крушит мои надежды.

– Почему – нет? – встревает Вика.

– Потому что у нас уже есть договор с клининговой компанией, и я не собираюсь его разрывать, – разжёвывает для самых непонятливых.

– Ну, Макс, – ластится к брату рыжая лиса. – Варе очень нужна работа. Она – хорошая девочка. Просто в жизни не везет. Пашет по ночам в автомойке, с институтом пролетела. Отец давно умер. Мать – алкоголичка, весь бомжатник в дом тащит, а Варя совсем одна и руку помощи некому протянуть. Пусть она останется? Хоть на пару месяцев? Ты все равно постоянно в разъездах, а мне веселее будет.

Я так расчувствовалась, что чуть не плачу. Если бы я знала, что Вика такая добрая, ни за что бы не плюнула в тот фужер с шампанским.

– Нет. – Категорично отрезает Макс. – Вик, и не смотри на меня несчастными глазами. Не сработает. Разговор окончен. Хотите общаться – ради бога. Я не запрещаю. Насчет работы поспрашиваю, но в домработницы ее точно не возьмут.

– Почему? Варя совершеннолетняя, убирается отлично, с техникой разберётся, – искренне недоумевает Вика, а я начинаю подозревать, что Макс не так пьян, как показался вначале.

– Тебе честно или соврать? – с усмешкой интересуется мой бессердечный принц. Ну давай, размажь меня. Тааак, а с каких это пор он стал моим?

– Варь, закрой уши. Он сейчас точно мерзость ляпнет, – предупреждает Вика.

– Если нанимателю не нужна грелка в постель, то без вариантов, – ничего принципиально нового и мерзкого Макс не говорит. Примерно то же самое я слышала в агентствах, подавая свое резюме, но правда-матка из уст белобрысого неожиданно царапает, задевает за живое. И соответственно, меня несет… как обычно не в ту степь.

– А я, может, не против совмещать?

– Тогда прямо сейчас могу адресок одной загородной базы черкануть, – мрачно сверкнув глазами, Макс снова достает свой телефон. – А лучше такси вызвать. Тебя там примут с распростёртыми объятьями и деньгами не обидят, но пахать придется за пятерых. Владелец очень любит тусоваться в больших компаниях.

– Ты случайно не к Сереге Копылову ее отправить хочешь? – поперхнувшись шампанским, интересуется Викки.

– А к кому еще? – криво усмехается Макс.

– Сбрендил? Только посмей. Сегодня Варя остается и точка.

– Вик, я извинился, компенсацию перевёл. Пусть домой едет.

– Красавин! Покусаю! – грозно гаркнув на брата, она переключается на меня. – Варь, не слушай этого дурака. Ты у меня в гостях, а не у него.

– Какая у вас фамилия подходящая, – глупо улыбаясь, замечаю я. – Красивые оба, аж глазам больно.

Вика подозрительно косится на меня, но не комментирует. А что я такого сказала? Кристально чистую правду. Будто они не в курсе, какое впечатление производят на окружающих. Макс вон даже бровью не повел. Сидит, лыбится, сестре подмигивает, а та кулак опять ему под нос тычет.

– Варь, может, спать пойдем? Я что-то совсем в зюзю, – закончив переглядываться с братом, Вика устало потягивается и с трудом сползает со стула.

Я кротко киваю, понимая, что и сама далеко не трезва, но исключительно из благодарности за Викину поддержку вызываюсь убрать со стола и помыть посуду. Честно-честно, никаких других мотивов нет и быть не может.

– Давай только недолго. И не усердствуй тут, – растрепав мои волосы, Вика наклоняется и целует меня в лоб. Это так мило и по-дружески, что у меня снова начинает щипать в носу. – Максим, ты тоже топай к себе. Нечего мне Варьку смущать, – проходя мимо, она толкает брата плечом.

Я почему-то жду, что он возразит, придумает повод задержаться или просто проигнорирует ее слова. Но Макс, мать его, послушно встает и уходит следом за сестрой.

Пипец… и сдалась мне эта посуда? Утром, что ли, нельзя было убрать?

Максим

Закрыв дверь, по привычке защелкиваю изнутри замок. После выпитой бутылки вискаря в башке полный фарш. Штормит по-черному, и кофе не спасло. На душе мрак. Настроение ниже плинтуса. Даже дурында с розовыми волосами поднять не смогла. Утром она определённо лучше старалась. За что и поплатилась…

Блин, жестко я ее, конечно. Жалко девчонку, переборщил, но я же не планировал весь день ее в кустах мариновать. Слава богу, обошлось без последствий. Вика вовремя подоспела, и Варька не растерялась. Боевая деваха. Далеко пойдет. А как ловко меня на восемьдесят штук раскрутила? Хотя в этот раз она даже не торговалась, а зря. Пьяный и виноватый я сговорчивее и добрее. В разумных пределах.

Не раздеваясь, падаю на постель и мрачно пялюсь в экран телефона. Сна ни в одном глазу, да и рано еще. Двенадцати нет. По режиму дня я стопроцентно сова. Ложусь не раньше двух ночи, встаю в восемь. Шести часов полноценного сна мне хватает с лихвой, а главное в график укладываюсь. В поездках сложнее. Перелеты, часовые пояса. Утомляет, но, если работа кипит, живу на адреналине. Кстати, алкоголь в больших количествах, хронически не переношу. Сегодня один из редких случаев, когда пришлось. Бывают моменты, когда даже заядлые трезвенники не брезгуют нажраться в хлам. Причины у всех разные, а у меня самая банальная.

Женщина.

Красивая, сексуальная, успешная, уверенная в себе и глубоко несчастная женщина.

И когда Агния просит меня о чем-то своим чувственным печальным голосом, шансов отказать просто нет.

Сегодня просьб было слишком много. Сначала напугав меня до смерти, она попросила приехать к ней на кладбище, где якобы кого-то сбила. Затем, прорыдавшись и поняв, что ничего страшного не случилось, попросила поехать на квартиру в Хамовники, где мы обычно встречаемся. Потом попросила выпить составить компанию за бутылкой виски, потом еще за одной. Я не возражал, понимал – тяжелый для нее день, страшный, чудовищный. Без разрядки никак. Но Агния молчала. Смотрела в одну точку, опрокидывала в себя стопку за стопкой и молчала. Я сидел рядом, держал ее за руки, гладил плечи, волосы, что-то говорил, убеждал не держать горе в себе, но мои слова улетали в пустоту. Она даже не взглянула на меня ни разу.

А дальше начался лютый трэш. Спустя пару часов Агния наконец прозрела, и ей внезапно приспичило мне отсосать. Нет, вы не ослышались. Именно так и было. И она уже не просила, а просто брала, что хотела. Самое дикое, я был уверен, что Агния не осознает, с кем и где находится. Абсолютно пустые глаза, расфокусированный взгляд и методично заглатывающий рот. Честно, я нашел бы объяснение и этому – состояние аффекта, сильное опьянение или что-то еще, если бы прямо в процессе не зазвонил ее телефон, после чего она резко отскочила от меня.

– Красавин? Черт… сколько времени? – на ее лице отразилось такое искреннее потрясение, что сомнений не осталась – сосала она кому угодно, но не мне.

Дальше все как в тумане. Я застёгивал брюки. Агния, суетливо вытирая слюну с подбородка, схватилась за телефон, еще раз выругалась и снова взглянула на меня.

– Макс, помолчи пять минут. Ладно? – попросила она и, отвернувшись, ответила на звонок. – Привет… Нет, не выехала, но через час буду. Не надо меня забирать, Матвей… Потому что я не дома. Нет, я не с ним… Конечно, я помню, какой сегодня день… Да с чего ты взял, что я вру? Что? – Агния бросилась к окну и выглянула на улицу. Вздрогнув всем телом, пошатнулась и стала оседать на пол. – Через пять минут выйду, – прошептала побелевшими губами и выронила телефон из ослабевших пальцев.

Пару минут она неподвижно сидела, тяжело дыша и спрятав лицо в ладонях. Я видел, что ей плохо. Понимал, что происходит нечто неправильное, но меня словно парализовало.

– Какого черта ты меня сюда притащил? Ты же видел, что я не в себе! – опустив руки, отчаянно простонала Агния.

– Ты сама попросила, – опешив, выдавил я.

– Мали ли чего я просила, – резко вскочив, она начала поспешно приводить себя в порядок. – Мне все это не нужно, Макс! Как ты не понимаешь? Не надо меня спасать, утешать, бежать по первому звонку. И любить тоже не надо. Я не оценю. Мне плевать. Ты выполняешь определённые функции, и этого достаточно. Не лезь, куда тебя не звали. Понял?

– Ты звала. Больше скажу, ты умоляла и плакала в трубку, – прорычал я и вспыхнувшая внутри злость вырвалась наружу. Блядь. Да меня просто разрывало на части. Какого хера, Агния? – хотелось орать во все горло, но если ей плевать, то нахуя впустую сотрясать воздух?

– Ты должен был отвезти меня домой, – процедила она, и схватив сумочку, неровной походкой направилась к двери.

– Что, даже зубы не почистишь? – бросил я ей в спину.

Агния резко остановилась и медленно развернулась. На застывшем лице ни одной эмоции, в глазах арктическая стужа.

– Будешь уходить, ключи брось в почтовый ящик, – произнесла ледяным тоном, и смерив меня пустым взглядом, вышла из квартиры.

Дальше мутное пятно бессвязных воспоминаний. Помню, что меня колотило, выворачивало наизнанку. Как метался по комнате и глушил алкоголь прямо из горла. Помню, как на грани дикой агонии без остановки названивал ей, а она ни разу не ответила, потому что бросила мой номер в блок. Помню, как строчил сообщения, а потом вырубился на развороченной кровати. Не помню только очередность событий и, как оказался дома. Но ключей при мне нет, значит, про последнее требование Агнии все-таки не забыл.

Агония прошла или затихла на время. Сейчас я не чувствую ничего, кроме опустошения и усталости. Нет сил даже снять одежду, пропитавшуюся запахом ее духов. Не могу ни понять, ни принять… Как? Как этой внешне хрупкой и разрушенной изнутри женщине удалось пробить зияющую дыру в моем сердце? Обесценить, смешать с грязью все, что было между нами?

А было ли?

К черту! Не хочу больше. Устал. Надоело. Сколько можно ждать чего-то и долбиться лбом в закрытые двери? Она не оценит. Ей плевать. Все предельно ясно и абсолютно некого винить.

Агния никогда и не скрывала, что наши отношения никогда не выйдут за четко ограниченные рамки. Не было ни клятв, ни обещаний, ни признаний в любви, ни совместных планов на будущее. Она ведь и правда ничего мне не должна… Это я обязан ей многим. И как бы не бомбило от желания оборвать все связи и уйти, гордо хлопнув дверью, нам придется взаимодействовать дальше. Работать вместе, общаться, смотреть друг другу в глаза, обсуждать проекты, пересекаться на выставках. Пока я смутно представляю, как все это вывезу, но выбора нет. У нас контракт, обязательства, запланированные мероприятия. Я не настолько инфантилен, чтобы из-за уязвленного мужского самолюбия, просрать карьеру и свалить в никуда.

«Ты выполняешь определённые функции, и этого достаточно».

Отлично, я уяснил, услышал, но на этом всё. Пусть определённые функции выполняет кто-то другой. На вакантное место найдется толпа претендентов, кого устроят подобные условия. Возможно, уже завтра мои ключи перекочуют к другому талантливому мальчику из провинции. Я могу пожелать ему только удачи, хотя с протекцией Даниловой везет даже неудачникам.

Выделив отправленные в пьяном угаре сообщения, удаляю их одним нажатием пальца. Открываю папку с сотнями ее фотографий и тоже полностью зачищаю.

Всё.

Оказывается, так легко стереть три года жизни.

Нам обоим хватило пары минут.

Отбросив в сторону телефон, я рывком поднимаюсь с кровати. Иду в душ, по пути стаскивая рубашку. Бросаю вместе с брюками и бельем в стиральную машину и встаю под ледяные струи воды. Пятиминутный отрезвляющий душ и от алкогольного тумана не остается ни следа.

Курить хочу просто зверски. Агния терпеть не могла, когда я курил при ней, хотя сама дымила, как паровоз, но, когда видела с сигаретой меня, морщила нос и читала лекции о вреде никотина. Она многое пыталась во мне перекроить под себя, и что-то даже удалось. Не потому, что я тряпка или безвольная игрушка. Я любил ее, и уступки считал естественным вкладом в отношения.

Сейчас понимаю, насколько ошибался.

Нельзя ломать себя ради другого человека. Или тебя принимают со всем дерьмом, либо к херам такую любовь.

Ищи плюсы, Красавин. Больше тебе не придется подстраиваться под чьи-то хотелки. Свобода тоже имеет свои преимущества. Ты просто забыл, как это – без чувств. Пришло время вспомнить.

Натянув на голое тело спортивные брюки, выхожу на балкон. После холодного душа июльская духота ощущается плотнее. Ветра нет, влажный горячий воздух оседает на коже и заполняет легкие. В будни ночью здесь особенно хорошо, спокойно, тихо. Черный небосвод с россыпью мерцающих звезд, густой запах сочной зелени, переливчатое пение птиц, стрекот цикад. Гармонию нарушает только лай собак, да шум изредка проезжающих автомобилей.

Подкурив сигарету, глубоко затягиваюсь и опираюсь локтями на перила. Лениво прогулявшись взглядом по крышам особняков и верхушкам хвойников, залипаю на подсвеченный по периметру бассейн. От испарений над поверхностью поднимается пар, тихо урчит очистительный насос. Я только из душа, но лазурная гладь так и манит прохладой. Цвет воды завораживает, напоминая, что я целую вечность не был в нормальном человеческом отпуске. Море, горы, пляж, мимолетные связи и полный расслабон. А может махнуть? Париж обломился, график съемок для «Конде-Наст» еще не согласован, выставка в Московской галерее только через месяц. Остальные заказы можно сдвинуть на пару недель. Идея потрясная, но чертовски напоминает трусливое бегство, и Данилова воспримет мой спонтанный отпуск именно так.

Не могу сдержать ползающую по губам улыбку, заметив движущееся белое пятно на дорожке, ведущей к бассейну. Кто-то тоже решил освежиться перед сном. И почему я не удивлен? Любительница приключений на пятую точку никак не могла обойти вниманием место, где я грозился ее утопить. Варя, Варя, ну куда ты опять лезешь? Ночные купания в нетрезвом виде чреваты последствиями.

Выпустив в вверх струйку дыма, снова смотрю на крадущуюся на цыпочках фигурку. Розовые волосы скручены в кулек на макушке. На ногах Викины гламурные сланцы. Остановившись у края бассейна, присев, девушка запускает ладошку в воду, проверяя температуру. Затем, встав, воровато озирается по сторонам.

Потушив сигарету, я как раз успеваю отойти в тень, когда ее взгляд устремляется на темные окна первого этажа и поднимается вверх. Убедившись в отсутствии любопытных глаз, Варя маленькими шажками подходит к лестнице. Нерешительно замирает, и еще раз оглядевшись, скидывает халат, под которым, разумеется, ничего нет. Даже гребаных розовых трусов с кошаком на лобке, и я, как назло, не успеваю рассмотреть, что скрывается под ними. Варя с тихим плеском погружается в воду, и радостно посмеиваясь, плывет к противоположному борту.

Пару минут понаблюдав за обнаженной русалкой, я ухожу с балкона и без единой здравой мысли в пустой башке, спускаюсь вниз. Сделав обходной крюк по неосвещенной территории, бесшумно подбираюсь к шатру, откуда до бассейна рукой подать. Нечего не подозревающая розоволосая сирена по-прежнему резвится в воде, нарезая круги и время от времени сверкая голым задом. Без тормозов девчонка.

Усмехнувшись, я жду, когда отчаянная купальщица повернется ко мне спиной. Особо не таясь, приближаюсь к лесенке и подбираю с газонной травы небрежно брошенный халат. Заполучив трофей, вальяжно разваливаюсь на одном из шезлонгов и прикуриваю сигарету.

Раскинувшись звездой на воде, Варя любуется звездным небом, а я ее торчащими сосками. Она мне не нравится, совсем. Терпеть не могу такой тип людей. Наглая, невоспитанная, хамоватая. Многие приняли бы манеру ее поведения за непосредственность, но я вижу в ней совсем другое. Бесцеремонность, несдержанность и дешевые понты. Поэтому меня немного раздражает набухшая эрекция в штанах. Члену по хрен какие шквальные ветра гуляют в розоволосой голове, он реагирует на обнаженку, с которой, к слову, полный порядок.

Она замечает меня далеко не сразу, и я даже успеваю заскучать. Высокий борт на дает рассмотреть то, что находится ниже уровня воды, а на спине бесхвостая русалка плавала от силы пару минут, оставив меня без увлекательных зрелищ, ради которых, я, собственно, сюда и приперся.

Ситуация в корне меняется, когда, закончив с купальными процедурами, Варя хватается за поручни лестницы и приподнимается из воды. Я как раз в этот момент щелкаю зажигалкой, подкуривая очередную сигарету. Вспыхнувший огонек на мгновенье освещает мое лицо, вырвав его из густого сумрака. Испуганно пискнув, девушка резко приседает, инстинктивно скрещивая руки на голой груди. В итоге вижу только ее розовую макушку и огромные растерянные глаза.

– Как водичка? – лениво любопытствую я, выпуская облако горького дыма.

– Теплая, как парное молоко, – бойко отвечает девчонка, несмотря на взъерошенный вид. Подняв голову и вытянув шею, она суетливо шарит взглядом по газону, где остались только Викины сланцы.

– Что-то потеряла, Варь? – я наклоняюсь вперед, опираясь локтями на расставленные колени. – Выходи, вместе поищем, – в моем голосе ни капли насмешки. Она подозрительно сощуривает глаза, пытается что-то сказать, но только воинственно раздувает щеки. – Меня, что ли, стесняешься? Так я уже все видел. Причем при свете дня. Не боись, трусиха, на этот раз в кусты не потащу… если будешь хорошо себя вести.

– Во-первых, ты видел не всё, – она явно намекает на отсутствие нелепых розовых трусов, что меня полностью устраивает. – Во-вторых, я не трусиха, а в-третьих, верни халат.

– Или что? – подначиваю я, откровенно забавляясь. – Забрызгаешь меня до смерти? Или будешь сидеть тут до утра? Кожа размокнет, Варь, и писать захочется, а в бассейн культурные люди не писают.

– А я некультурная. Мне можно, – нагло заявляет мелкая стервозина. – Специально наглотаюсь воды, чтобы побольше написать. Как тебе такой вариант?

– Ты этого не сделаешь, – не очень-то уверенно говорю я.

– Спорим? – она ехидно ухмыляется, и я отчетливо понимаю – сделает. У этой оторвы точно ума хватит. Стыда-то ноль, как и чувства меры. В голову закрадывается похотливая мыслишка, что в некоторых областях эти качества скорее плюс, чем минус. – О чем призадумались, Максим Батькович? – глумится бесстыжая пигалица. – Подсчитываете, во сколько вам встрянет чистка бассейна? Так я могу избавить вас от лишних затрат. Халатик верните и идите с миром в свою опочивальню.

– Я смотрю, Варвара, у тебя крестьянский диалект прорезался. По-прежнему горничной в боярские хоромы метишь, али одумалась? – оценив ее импровизацию, нарочито медленно тушу окурок в пепельнице на столике между шезлонгами. Она, само собой, не остается в долгу.