Электронная библиотека » Алекс Громов » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 17 мая 2015, 14:50


Автор книги: Алекс Громов


Жанр: Военное дело; спецслужбы, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 40 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Жуков решил изложить Сталину свои соображения: «…наиболее слабым и опасным участком обороны наших войск является Центральный фронт. Наши 13-я и 21-я армии, прикрывающие направление на Унечу – Гомель, очень малочисленны и технически слабы. Немцы могут воспользоваться этим слабым местом и ударить во фланг и тыл войскам Юго-Западного фронта, удерживающим район Киева.

– Что вы предлагаете? – насторожился И. В. Сталин.

– Прежде всего укрепить Центральный фронт, передав ему не менее трех армий, усиленных артиллерией… Юго-Западный фронт уже сейчас необходимо целиком отвести за Днепр. За стыком Центрального и Юго-Западного фронтов сосредоточить резервы – не менее пяти усиленных дивизий.

– А как же Киев?

– Киев придется оставить».

Вскоре Г. К. Жуков узнал, что он освобожден от обязанностей начальника Генерального штаба, – его сменил Б. М. Шапошников. «Вы вот тут докладывали об организации контрудара под Ельней. Ну и возьмитесь за это дело».

Этот момент вызывает немало споров среди военных историков.

Так, например, Исаев пишет: «Канонический вариант легенды звучит следующим образом: “Жуков предвидел окружение Юго-Западного фронта и предупреждал Сталина, но диктатор не желал слушать о сдаче Киева”. Отвод за Днепр никак не мог предотвратить катастрофу Юго-Западного фронта: клещи двух танковых групп замкнулись намного восточнее среднего течения Днепра. Для ухода от поворота Гудериана на юг требовалось отходить за Псёл…»

Впрочем, существует и мнение, что никакой подобной сцены вообще не было. Основным аргументом в пользу этого является тот факт, что Г. К. Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях» называет дату разговора – 29 июля. А в журнале, где фиксировались фамилии всех, кто был на приеме у Сталина, визит Жукова 29 июля 1941 г. не значится…

Однако далее в мемуарах говорится, что приказ Ставки о новом назначении Жукова был издан «на следующий день». Но этот приказ датирован 10 августа. А вот 9 августа Жуков, согласно все тому же журналу посещений, на приеме у Сталина как раз был.

Что стало причиной появления в «Воспоминаниях и размышлениях» ошибочной даты – оговорка самого маршала или ошибка литзаписчика вкупе с дальнейшей невнимательностью редактора – теперь уже не установить…

Кстати, если бурный разговор с Жуковым был 9 августа, то следует учесть, что накануне Сталин имел весьма напряженную беседу с генералом М. П. Кирпоносом и речь шла как раз об отчаянной борьбе за удержание Киева.

Но спасти Киев не удалось, как и уберечь от катастрофы Юго-Западный фронт. 12 сентября на кременчугский плацдарм переправилась 1-я танковая группа Эвальда фон Клейста. Ее стремительное продвижение и обеспечило смыкание кольца вокруг советских войск. 15 сентября около села Лохвица соединились 1-я танковая группа Клейста и 24-й моторизованный корпус 2-й танковой группы Гудериана. Тем самым был замкнут «Киевский котел». В окружение тогда попал и штаб Юго-Западного фронта. 20 сентября в бою возле хутора Дрюковщина в бою погиб командующий фронтом М. П. Кирпонос…

Вырваться из «котла» удалось немногим подразделениям. Так, И. Х. Баграмян вывел из окружения большой сводный отряд. Пробился сквозь линию фронта и отряд, возглавляемый командующим 37-й армией – генералом А. А. Власовым.

От Ельни до Ленинграда

В отличие от несовпадения дат в мемуарах Жукова и в журнале приемов у Сталина несовпадение дат в официальных бумагах почему-то мало кто замечает. Хорошо известный текст директивы «Об устранении недостатков в организации и ведении боевых действий», подписанной Жуковым уже в качестве командующего Резервным фронтом, обычно датируется 5 августа, хотя на приказе о его назначении на эту должность стоит дата пятью днями позже.

30 августа началась Ельнинская операция – первая успешная наступательная операция Красной армии во время Великой Отечественной войны. Целью была ликвидация так называемого Ельнинского выступа, образованного фронтом наступавших, но остановленных немецких войск. Наступление на Ельню вел Резервный фронт, которым командовал Г. К. Жуков, в составе двух армий – 24-й и 43-й. Перед началом операции была проведена мощная артподготовка. Наступление советских войск развивалось не так быстро и успешно, как надеялась Ставка, однако в итоге Ельнинский выступ был ликвидирован, а город Ельня освобожден.

Сам Г. К. Жуков особое внимание обращал на результат работы реактивных минометов: «Реактивные снаряды своими действиями производили сплошное опустошение. Я осмотрел районы, по которым велся обстрел, и увидел полное уничтожение оборонительных сооружений. Ушаково – главный узел обороны противника – в результате залпов реактивных снарядов было совершенно разрушено, а убежища завалены и разбиты».

Известный американский журналист Г. Солсбери утверждал: «Ничего не было страшнее во Вторую мировую войну, чем “катюши”. Неистовый визг мин, устрашающий дымный след, грохот взрывов, все вокруг взрывалось в огне и громе…»

Тогда же Г. К. Жуков составил заметки по итогам Ельнинской операции, в которых залогом успеха назвал тщательное изучение местности, где происходят боевые действия, быстрое выявление слабых сторон противника в данной конкретной ситуации, а также умение находить нестандартные решения и свободно действовать в ночное время.

Но применять полученный опыт Г. К. Жукову пришлось уже в Ленинграде.

8 сентября 1941 г. немецкие войска при поддержке финских и испанских частей замкнули кольцо окружения вокруг Ленинграда. Положение в городе стало критическим. Возглавлявшие оборону А. А. Жданов и К. Е. Ворошилов слали в Москву панические телеграммы о том, что удержать северную столицу невозможно.

Сталин вызвал Жукова с фронта и сообщил: «Вам придется лететь в Ленинград и принять от Ворошилова командование фронтом и Балтфлотом».

Вырвав листок из блокнота, Сталин размашисто написал на нем единственную фразу: «Передайте командование фронтом Жукову, а сами немедленно вылетайте в Москву» – и протянул записку самому Жукову, сказав, чтобы тот по прибытии в Ленинград лично отдал ее Ворошилову.

10 сентября Г. К. Жуков с генералами И. И. Федюнинским и В. В. Хозиным вылетел в уже окруженный кольцом блокады Ленинград. Долетели благополучно, и, едва приземлившись, Жуков отправился в Смольный, где застал Ворошилова и весь Военный совет Ленинградского фронта за разговором о том, что город придется сдать, а все важные объекты и корабли Балтийского флота взорвать.

Прервав обсуждение, Жуков протянул Ворошилову записку Сталина, предписывавшую ему сдать командование новоприбывшему. После этого Жуков громко сказал, что отныне обороной города будет руководить он.

На Ленинград наступала группа армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала фон Лееба. Самая мощная группировка танковых и моторизованных соединений противника была размещена по направлению к Урицку, Пулковским высотам и Слуцку. Жуков видел в этом верную примету грядущего штурма города.

12 сентября К. Е. Ворошилов отправился в 54-ю армию маршала Г. И. Кулика. Генерал И. И. Федюнинский был послан Г. К. Жуковым на передний край, туда, где на Пулковских высотах и под Урицком оборонялись войска 42-й армии. А командующий Балтийским флотом вице-адмирал В. Ф. Трибуц получил указание подвести боевые суда как можно ближе к южному берегу Финского залива, чтобы против немцев можно было использовать корабельную артиллерию.

В штабе фон Лееба в это время уже сидел специально присланный из Ставки Гитлера фельдъегерь – ждал сообщения о взятии Ленинграда, чтобы немедленно доставить эту радостную новость фюреру.

15 сентября части вермахта снова начали наступление на поселок Володарского и Урицк. Подразделения Красной армии были вынуждены отступить на южные окраины этих населенных пунктов. Однако в этой отчаянной обстановке Г. К. Жуков увидел неожиданный проблеск надежды: «…с выходом противника к поселку Володарского и Урицку левый фланг его ударной группировки оказался еще более растянутым. Мы решили использовать это выгодное для нас обстоятельство и нанести контрудар по врагу силами 8-й армии».

О своем намерении Г. К. Жуков доложил в Москву и просил воздействовать на маршала Г. И. Кулика, чтобы 54-я армия нанесла свой удар синхронно с защитниками Ленинграда. 16 сентября Сталин прислал Кулику телеграмму, в которой требовал «…не задерживать подготовку к наступлению, а вести его решительно, дабы открыть сообщение с Жуковым».

19 сентября советские войска нанесли удар по флангу немецкой группировки, которая в это время вела активное наступление на Ленинград в районе Пулковских высот. На город здесь наступали шесть германских дивизий при мощной поддержке артиллерии и авиации. Г. К. Жуков, у которого в окруженном городе не было никаких резервов, решил ослабить этот натиск, перегруппировав свои немногочисленные силы и бросив их в прорыв там, где немцы удара не ждали. 8-я армия атаковала численно превосходившего противника с такой яростью, что немецкий командующий фон Лееб был вынужден отвести от Пулковских высот мехкорпус, чтобы защитить собственные тылы.

«Лееб понимал – пока подойдут резервы, части Жукова вырвутся на тылы и перемелют все так, что вообще придется отходить от Ленинграда, – пишет Владимир Карпов в книге “Маршал Жуков”. – И Лееб отдает приказ снять механизированный корпус, уже нацеленный для удара там, где виделся наибольший успех, и бросает этот корпус для спасения фланга. Но именно в этом и состояла цель Жукова. Напор на Пулковском рубеже ослаб…»

54-я армия все еще медлила с ударом, способным прорвать блокадное кольцо. 20 сентября И. В. Сталин прислал Г. И. Кулику новую телеграмму: «Вы очень запоздали. Надо наверстать потерянное время…» 29 сентября Кулик был снят с командования, а 54-я армия передана в подчинение Ленинградскому фронту. Г. К. Жуков поставил во главе ее прилетевшего с ним генерала В. В. Хозина, которому одновременно пришлось остаться и начальником штаба фронта: не хватало не только солдат, но и командиров.

Однако силы были на исходе не только у Красной армии, но и у группы армий «Центр». Наступление вермахта остановилось. Немцы принялись копать землянки, обустраиваться на зиму. Разгневанный таким провалом Гитлер вскоре отправил фон Лееба в отставку.

По словам Г. К. Жукова, «линия обороны на подступах к Ленинграду с юга стабилизировалась и осталась без существенных изменений до января 1943 года».

Но снова осложнилась ситуация на московском направлении.

На подступах к Москве

30 сентября танки Гудериана и войска 2-й армии обрушились на силы Брянского фронта. Выждав два дня, пока развернутся бои на Брянском фронте, немцы нанесли удар и по другим фронтам – Западному и Резервному. Особо тяжело Красной армии пришлось в районе Вязьмы – здесь оборона была прорвана сразу в двух местах, севернее и южнее города. В окружение на западе от Вязьмы попали 19, 20, 24, 32-я армии и значительная часть 16-й армии.

5 октября телеграфный аппарат Бодо донес до Г. К. Жукова срочный вызов И. В. Сталина: «…можете ли вы незамедлительно вылететь в Москву?» Причина была серьезней некуда. Из Подольска от коменданта Малоярославецкого укрепрайона комбрига Елисеева поступило экстренное донесение: город Юхнов, в 85 км на северо-запад от Калуги, захвачен немцами, танки идут к Малоярославцу, откуда им будет открыта дорога на Подольск…

Расстояние от Малоярославца до Москвы – чуть больше 100 км, причем не по бездорожью, а по отличному шоссе. От Подольска до нынешней МКАД – порядка 30 км. Другими словами, выход танкистов Гудериана к Малоярославцу означал, что до центра Москвы им оставалось два-три часа пути. Войск, способных отразить удар, на этом участке не было. «Противника больше нет», – писал в дневнике начальник германского штаба сухопутных войск Гальдер.

С занятий спешно сняли курсантов двух военных училищ, находившихся в Подольске, – пехотного (2 тыс. человек) и артиллерийского (1,5 тыс.) – и, собрав какое нашлось вооружение, отправили оборонять Малоярославец. Отчаянным сопротивлением «красные юнкера» задержали противника, позволив командованию выиграть немного времени.

При таких обстоятельствах И. В. Сталин вызвал в Москву Г. К. Жукова. На аэродроме его встретил начальник охраны Сталина генерал Н. С. Власик и привез прямо домой к Верховному. Г. К. Жуков вспоминал, что, когда он приехал, И. В. Сталин разговаривал с Л. П. Берией и бросил фразу: «На крайний случай нужно разведать возможность заключения мира».

Г. К. Жуков предположил, что немецкие войска, отведенные из-под Ленинграда, в будущем будут пополнены и переброшены на московское направление.

– Кажется, они уже… – мрачно обронил И. В. Сталин.

Г. К. Жуков заехал в Генштаб, где переговорил с Б. М. Шапошниковым, а затем направился в сторону Можайска, за которым должен был быть штаб Западного фронта. К трем часам ночи он добрался до штаба, там совещались командующий Западным фронтом И. С. Конев, начальник штаба фронта генерал В. Д. Соколовский, член Военного совета Н. А. Булганин и начальник оперативного отдела генерал-лейтенант Г. К. Маландин. Вид у них был не только усталый, но и, как сказано в рукописи Жукова, какой-то «потрясенный».

И не удивительно – к вечеру 7 октября все пути на Москву, по существу, были открыты. Г. К. Жуков доложил И. В. Сталину: «Главная опасность сейчас заключается в слабом прикрытии на можайской линии. Бронетанковые войска противника могут поэтому внезапно появиться под Москвой. Надо быстрее стягивать войска откуда только можно на можайскую линию обороны». Затем он поехал разыскивать С. М. Буденного и штаб Резервного фронта «где-то в районе Малоярославца». Ранним утром в лесу у реки Протвы нашелся штаб, но там никто не знал, где командующий. Начальник штаба фронта генерал-майор А. Ф. Анисов поведал: «Днем он был в 43-й армии. Боюсь, как бы чего-нибудь не случилось с Семеном Михайловичем…»

С Буденным ничего не случилось, если не считать того, что он уже вторые сутки не мог связаться ни с Коневым, ни с собственным штабом. Жуков отыскал его в Малоярославце – в райисполкоме и услышал, что фронта практически больше нет.

«– Штаб фронта снялся в мое отсутствие, и сейчас не знаю, где он остановился, – пожаловался Буденный.

– Я его нашел в лесу налево, за железнодорожным мостом через реку Протву. Тебя там ждут. На Западном фронте, к сожалению, дела очень плохие, большая часть сил попала в окружение.

– У нас не лучше, 24-я и 32-я армии отрезаны. Вчера я сам чуть не угодил в лапы противника между Юхновом и Вязьмой. В сторону Вязьмы шли большие танковые и моторизованные колонны, видимо, для обхода города с востока.

– Ну а кто же прикрывает дорогу от Юхнова на Малоярославец?

– Когда я ехал сюда, кроме трех милиционеров в Медыни, никого не встретил. Местные власти из Медыни ушли».

Жуков велел Буденному ехать в штаб, а сам отправился в сторону Юхнова, чтобы на месте разобраться в ситуации. То и дело приходилось тормозить и осматриваться, чтобы не угодить прямиком в расположение немецких войск. Наконец, Г. К. Жуков обнаружил советскую танковую бригаду, которой командовал И. И. Троицкий, знакомый ему еще по Халхин-Голу. Танкисты сообщили, что Юхнов захвачен противником, под Калугой идут бои, а они стоят тут второй день, не получая никаких распоряжений.

Жуков велел Троицкому послать вестового в штаб Резервного фронта и развернуть бригаду, чтобы прикрыть дорогу на Медынь, а сам отправился в сторону Калуги. В пути его разыскал офицер связи и передал приказ Сталина – 10 октября явиться в штаб Западного фронта. Вернувшись 8 октября в штаб Резервного фронта, Г. К. Жуков узнал, что он назначен на место отстраненного от командования С. М. Буденного. Западный и Резервный фронты отныне были объединены в один Западный под его руководством.

При этом без поиска виновных, как всегда, не обошлось. В штаб прибыла комиссия ГКО (В. М. Молотов, А. М. Василевский, Г. М. Маленков), собиравшаяся обвинить И. С. Конева, бывшего командующего Западным фронтом, и забрать в Москву на расправу. Но Жуков заявил Сталину, что Коневу надо поручить руководство на удаленном калининском направлении. На прямой вопрос Сталина: «Почему вы защищаете Конева?» – Г. К. Жуков так же прямо ответил: «Мы с ним никогда не были друзьями. Знаю его по службе в Белорусском округе и считаю, что он справится с этими обязанностями. Кроме того, у меня сейчас других кандидатур нет». В результате И. С. Конев был утвержден заместителем Г. К. Жукова на Западном фронте.

«Противник сумел пробить 500-километровую брешь в обороне советских войск, – описывает тогдашнюю ситуацию Владимир Дайнес в книге “Жуков”. – Ситуация складывалась драматическая. 2-я танковая группа нацелилась на Тулу, чтобы овладеть дорогами для дальнейшего наступления на Коломну, Каширу и Серпухов. 3-я и 9-я армии намеревались уничтожить советские войска, окруженные в районе Дорогобуж, Вязьма. 4-я армия должна была наступать с рубежа Калуга – Медынь в северо-восточном направлении, захватить переправы через реку Протва у Малоярославца и Боровска. На 3-ю танковую группу возлагался захват линии Гжатск – южнее Сычевска. 2-й армии было приказано во взаимодействии со 2-й танковой группой подавить сопротивление в районе Трубчевск, Жиздра и овладеть дорогой Рославль – Брянск».

13 октября на всех участках Западного фронта возобновились ожесточенные бои. Сплошной линии фронта не было, а обстановка менялась каждый час. Г. К. Жукову было ясно, что слова о том, что от каждого подразделения сейчас зависит судьба Москвы, – не пустая риторика. Но он мог выставить против военной машины вермахта большей частью спешно собранные и подготовленные в ускоренном режиме части.

Немецкое командование было уверено, что войска не встретят серьезного противодействия и их надо скорее сдерживать, чем подгонять: «Согласно категорическому приказу фюрера и главнокомандующего вооруженными силами войска не должны вступать в центр города Москвы. Границей для наступления и разведки является окружная железная дорога…»

18 октября 1941 г. командующий Западным фронтом Г. К. Жуков представил в Ставку Верховного главнокомандования план отвода войск с Можайского оборонительного рубежа – на тот случай, если указанный рубеж удержать не удастся (так оно впоследствии и произошло). Крайний рубеж, где надлежало организовать мощную оборону и все необходимое для размещения основной массы артиллерии, был обозначен «по линии Новозавидовский – Клин – Истринское водохранилище – Истра – Жаворонки – Красная Пахра – Серпухов – Алексин». Штаб Западного фронта, в котором в самые критические для обороны Москвы дни находился сам Г. К. Жуков, был расположен, по разным сведениям, в селе Перхушково или возле одноименной железнодорожной станции в деревне Власиха. В любом случае это место лишь на несколько километров отстояло от находившегося в центре линии поселка Жаворонки.

Г. К. Жуков, как и в Ленинграде, взялся устанавливать в войсках жесточайшую дисциплину. 21 октября он адресует Военному совету 43-й армии распоряжение: «…в связи с неоднократным бегством с поля боя 17-й и 53-й стрелковых дивизий приказываю:

В целях борьбы с дезертирством выделить к утру 22.10 отряд заграждения, отобрав в него надежных бойцов за счет воздушно-десантного корпуса.

Заставить 17-ю и 53-ю стрелковые дивизии упорно драться, и в случае бегства выделенному отряду заграждения расстреливать на месте всех, бросающих поле боя».

А уже ранним утром следующего дня командующему 43-й армией генерал-майору К. Д. Голубеву предписывается тотчас арестовать командира 17-й стрелковой дивизии, самовольно оставившей рубеж обороны, саму же дивизию «заставить вернуть утром Тарутино, во что бы то ни стало, включительно до самопожертвования».

Но немцы продолжали двигаться к Москве, хотя и не так быстро и легко, как надеялся фюрер. Тем не менее в конце октября Красной армии пришлось оставить Наро-Фоминск, Волоколамск, Рузу. Рузу, один из стариннейших форпостов Москвы, сдали, можно сказать, без боя.

Однако группа армий «Центр» не сумела, как планировалось, занять Москву в середине октября. И если раньше немецкие генералы именовали противостоящие им войска армией или группой армий С. К. Тимошенко, то теперь на первый план для них вышел Г. К. Жуков.

«Когда мы вплотную подошли к Москве, настроение наших командиров и войск вдруг резко изменилось… – вспоминал генерал Блюментрит. – Командование русскими войсками, прикрывавшими Москву, теперь принял маршал Жуков. За несколько недель его войска создали глубоко эшелонированную оборону, которая проходила через лес, примыкавший к реке Нара, от Серпухова на юге до Наро-Фоминска и далее на север. Тщательно замаскированные опорные пункты, проволочные заграждения и большие минные поля теперь заполняли огромный лесной массив, прикрывавший западные подступы к столице».

Советская разведка донесла, что немцы подводят к линии фронта резервы, явно готовясь к решающему удару. Было понятно, где это может произойти – прежде всего со стороны Волоколамска, а также в районе Тулы. Город русских оружейников немцы захватить не смогли, но вполне могли обойти его стороной и ударить сразу на Каширу.

Г. К. Жуков доложил об этом И. В. Сталину. Верховный потребовал сорвать готовящееся наступление противника путем нанесения упреждающих контрударов. Он настаивал, что следует атаковать немцев около Волоколамска, одновременно ударив во фланг 4-й армии вермахта со стороны Серпухова.

Главком Западного фронта напрягся, услышав такое. Контрудары им запланированы не были, и он знал, что свободных сил для их осуществления нет. Бросить неподготовленные части без поддержки артиллерии и самолетов против сильного противника означало наверняка потерпеть поражение.

– Какими же силами мы будем наносить эти контрудары? – спросил Жуков. – Западный фронт свободных сил не имеет. У нас есть силы только для обороны.

– В районе Волоколамска используйте правофланговые соединения армии Рокоссовского, танковую дивизию и кавкорпус Доватора. В районе Серпухова используйте кавкорпус Белова, танковую дивизию Гетмана и часть сил 49-й армии, – распорядился Сталин.

– Считаю, что этого делать сейчас нельзя, – возразил Жуков. – Мы не можем бросать на контрудары, успех которых сомнителен, последние резервы фронта. Нам нечем будет тогда подкрепить оборону войск армий, когда противник перейдет в наступление своими ударными группировками.

– Ваш фронт имеет шесть армий. Разве этого мало?

– Но ведь линия обороны войск Западного фронта сильно растянулась; с изгибами она достигла в настоящее время более 600 км. У нас очень мало резервов в глубине, особенно в центре фронта.

– Вопрос о контрударах считайте решенным, – отмахнулся Сталин и велел снова обращаться к нему только с готовым планом их проведения. После чего бросил трубку.

Контрудары были организованы, «главным образом действовала конница», но никакого особого эффекта они не принесли. Разве что под Алексином получилось изрядно потрепать 4-ю армию, так что она не смогла потом присоединиться к наступлению на Москву.

15 ноября началось новое наступление группы армий «Центр» на Москву. Основной натиск пришелся на северо-западные рубежи столицы со стороны Калинина, Волоколамска и Рузы. Установившиеся морозы пока еще были немцам скорее на руку, чем во вред, – танки перестали застревать в грязи и не нуждались в дорогах с твердым покрытием.

Войска правого крыла Западного фронта отчаянно оборонялись. Немцы продолжали нажимать. У советского командования начали сдавать нервы. Г. К. Жуков признавался, что из-за постоянных бессонных ночей иногда даже терял счет времени. Оно разграничивалось только боевыми донесениями и звонками Верховного. Однажды глубокой ночью Сталин позвонил и спросил: «Вы уверены, что мы удержим Москву?» Жуков ответил утвердительно, но добавил, что для этого нужны еще две армии и две сотни танков. Танки в тот момент взять было негде, но две резервные армии Сталин пообещал найти.

28 ноября немецкие войска прорвались к каналу Москва – Волга и форсировали его южнее Яхромы. 30 ноября заняли поселок Красная Поляна возле станции Лобня Савеловской железной дороги – менее чем в 30 км от Москвы. Но между этими событиями, 29 ноября, командующий группой армий «Центр» фон Бок поставил вопрос перед командованием сухопутных войск вермахта о приостановке наступления под Москвой и переходе к обороне. Г. К. Жуков не знал о том, что фон Бок предложил прекратить наступление. Но он, видимо, почувствовал, что противник выдыхается, и сам предложил Сталину перейти в контрнаступление.

За один день был разработан план, и Сталину была отправлена карта с коротким пояснением. Предполагалось ударить в направлении на Клин, Солнечногорск и Истру, а на левом крыле фронта нанести удары по группе Гудериана с фланга и тыла. Далеко продвигаться не планировалось – лишь на 60—100 км, на большее, по мнению Жукова, в данный момент не хватало сил. Сталин план утвердил в первоначальном виде без поправок и подписал карту: «Согласен. И. Сталин».

Перегруппировку сил перед началом контрнаступления требовалось вести максимально скрытно, одновременно отражая еще продолжавшийся натиск вермахта. Немецкие войска то и дело прорывались на разных участках фронта. Г. К. Жуков мрачно шутил: «Штопаем тришкин кафтан…»

И вот части германской армии ринулись в наступление в районе Наро-Фоминска – на восток к Апрелевке и на север в сторону Кубинки. Жуков помчался на передовую. На опасный участок были переброшены силы из резерва, и натиск удалось отразить. Под Кубинкой немцев остановили, а со стороны Апрелевки нанесли контрудар.

5 декабря штаб группы армий «Центр» направил боевое распоряжение командующим 4-й армией, 4-й и 3-й танковым группам: «Начало отхода, для которого, по расчетам группы армий, потребуется две ночи, возможно, будет намечено на вечер 6 декабря, о чем будет сообщено в особом приказе…» На следующий день обещанный приказ действительно был дан. Немецкое наступление на Москву захлебнулось и остановилось.

Советские войска начали свое наступление 6 декабря в три часа утра. 11 декабря была освобождена Истра, на следующий день Солнечногорск. Группа Гудериана начала отступать от Тулы.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации