Текст книги "Выносливость. Разум, тело и удивительно гибкие пределы человеческих возможностей"

В последние дни рекордного забега ноги Ван Дерен были так истерзаны, что ей приходилось сначала ползти по тропе, а возможность встать и опереться на ноги она получала, только когда начинал действовать эффект обезболивания, который дают эндорфины. И затем одна за другой начинался отсчет каждой мили. К 12:20 дня, на двадцатый день Диане и Миллсэпсу пришлось ускорить бег, потому что они находились в 6,5 км от парома на Окракок, который отчаливал в час дня, а успеть на него было необходимо. Они сели на паром за считаные минуты до отправления, и паромщик ответил им на вопрос, что за «гул самолета» они слышали: «Должно быть, вы прошли через торнадо»[85]85
  Цит. по Havey, Running from the Seizures.


[Закрыть], – удивился он. Два дня спустя Ван Дерен поднялась на двадцатишестиметровую дюну в парке Jockey’s Ridge State Park и тем самым завершила маршрут с новым рекордом: 22 дня, 5 часов и 3 минуты. «Это, – сказала она небольшой группе поддержки, – самое сложное, что мне когда-либо удавалось сделать»[86]86
  Цит. по 900+ Miles Later, Diane Van Deren Reaches Jockey’s Ridge // http://greatoutdoorprovision.com, 2012.


[Закрыть].

Нейропсихолог Дон Гербер, работавший с Ван Дерен в клинике Крейга в Денвере, опубликовал статью в журнале Runner’s World. Он предположил, что именно благодаря операции на мозге она могла начать бегать лучше. Часть мозга спортсменки была повреждена, поэтому «мозг Дианы воспринимает боль не так, как ваш или мой», – писал автор.

Ван Дерен отвергает это предположение. «Все думают: “О, отлично, ты не чувствуешь боли”, – утверждала она в собственной статье. – Это ерунда. Что значит “я не чувствую боли”?[87]87
  Цит. по Kotb, Ten Years Later.


[Закрыть] Я чувствую ее. Я просто прорываюсь сквозь нее». И это правда: страдания спортсменки во время гонки в Северной Каролине были очевидны.

Однако трудно отделаться от ощущения, что то, как Ван Дерен переносит требующие выносливости длительные нагрузки, в корне отличается от того, как это происходит у большинства людей. Она не может прочесть карту или определить, где именно находится сейчас на маршруте, поэтому не думает о пути, который еще предстоит преодолеть. Она также не зацикливается на уже затраченных усилиях. «Я могла бы бежать уже две недели[88]88
  Цит. по Minarcek A. Going the Distance // National Geographic, December 2009/January 2010.


[Закрыть], но, если бы кто-то сказал мне, что сегодня первый день гонки, – пошутила она однажды, – я бы сказала: “Отлично, давайте начнем!”». У нее просто нет выбора, кроме как сосредоточиться на задаче движения вперед: шаг, затем еще один. Из-за частичной потери способности ощущать время ей не приходилось решать задачу распределения сил по дистанции и поддержания нужного темпа. Она всегда в роли зайца, а не черепахи. Это, если отбросить Эзопову мораль[89]89
  А вот краткое содержание басни. Черепаха и заяц спорили, кто из них быстрее. Назначили они для состязания время и место и разошлись. Но заяц, полагаясь на свою природную резвость, не старался бежать, а улегся возле дороги и заснул. А черепаха понимала, что двигается она медленно, и потому бежала без передышки. Так обогнала она спящего зайца и получила победную награду. Прим. науч. ред.


[Закрыть], имеет свои преимущества.

Чтобы испытать волшебное чувство борьбы разума с мышцами, нет ничего лучше, чем стоять на финише Comrades Marathon – самого большого, старого и престижного ультрамарафона в мире[90]90
  Впервые ультрагонку Comrades Marathon бежали в 1921 году; она была занесена в Книгу рекордов Гиннесса в 2010 году, когда на ней стартовали 16 480 участников, 14 343 из которых финишировали, уложившись в 12 часов. В 2000 году, до зафиксированного рекорда, в пределах лимита времени финишировало более 20 000 человек, согласно официальным результатам на сайте http://comrades.com.


[Закрыть] (он длиннее стандартной марафонской дистанции в 42 км), – когда стрелка часов приближается к двенадцати часам, моменту закрытия финиша. Когда спортсмены вбегают на крикетный стадион в прибрежном городе Дурбан, они преодолели 90 км по беспощадным холмам под яростным южноафриканским солнцем, их четырехглавые мышцы истерзаны спусками не меньше, чем легкие от подъемов (в нечетные годы маршрут проходит в обратном направлении, заканчиваясь в городе Питермарицбург, дальше от моря).

В 2010 году я был в числе тысяч зрителей на стадионе, отсчитывая последние секунды, когда директор соревнований занял свое место на финишной прямой спиной к приближающимся бегунам и направил стартовый пистолет в небо. Чтобы попасть в список пробежавших дистанцию и получить желанную медаль финишера, необходимо пересечь линию до того, как будет произведен выстрел, знаменующий истечение двенадцати часов с момента старта. Собрав последние резервы силы воли, бегуны, находящиеся уже почти у цели, изо всех сил заставляют шевелиться разбитые ноги, чтобы сделать последний, отчаянный рывок. Раздался выстрел, и один человек, пошатываясь, пересек линию в 11:59:59; в нескольких шагах позади него другой бегун под звуки вувузел, издевательски вещающих о поражении, отскочил от бесцеремонных охранников, сцепивших руки и перекрывших финишный коридор.

Я приехал в Южную Африку по заданию журнала Outside, чтобы написать о нигилистических представлениях Тима Ноукса о мозге. Зацепкой для моей истории стал дебют американского бегуна Джоша Кокса в Comrades: он только что установил впечатляющий рекорд США на 50 км – 2:47:17. Я полагал, что если он справится с дистанцией, то он и Ноукс, который также был в Дурбане и смотрел соревнование, смогут помочь четче понять природу пределов организма, которые ему пришлось преодолеть. А если нет, история получится еще лучше. «Единственное, что гарантировано в подобном мероприятии, – это боль, – слишком пророчески сказал мне Кокс, когда мы встретились за кофе за день до гонки. – Вы должны поприветствовать ее и сказать: “Ну вот и ты, мой друг”». Однако надежды Кокса угасли всего через несколько миль после старта из-за постоянных приступов желудочных колик и диареи, и он вынужден был перейти на шаг. Каким бы знакомым ни был этот провал для марафонцев, это были не те пределы, о которых я надеялся написать (в конце концов эта история не сложилась).

Однако этот забег дал мне прекрасный повод совершить паломничество в один из храмов современной физиологии физической нагрузки: на следующий день я полетел на другой конец страны, чтобы провести неделю в лаборатории Ноукса в Университете Кейптауна. У шестидесятилетнего Ноукса были седеющие виски, почти постоянная ухмылка, выражающая всю гамму эмоций – от недоверия до восторга. Из офиса на четвертом этаже открывался вид, похожий на изображение с открытки, – легендарная Столовая гора. Вдоль стен стояли шкафы с музейной коллекцией спортивных сувениров: вырезки из журналов в рамках, подписанные джерси для регби, потрепанные старые кроссовки Onitsuka Tiger. В первый день мы проговорили четыре часа почти без остановки («Обычно я стараюсь не тратить время на ланч, – сказал он немного извиняющимся тоном, когда я предложил сделать перерыв. – Но вы можете прерваться, если хотите»), и он продолжил рассказывать о происхождении теории, известной как «теория центрального регулятора».

В своей основной лекции на конференции в Американском колледже спортивной медицины в 1996 году Ноукс утверждал, что концепция А. В. Хилла относительно VO₂max в корне неверна: физическое истощение не является следствием неспособности сердца перекачивать достаточное количество кислорода к мышцам. Иначе, рассуждал он, само сердце и, возможно, мозг также будут испытывать недостаток кислорода, что приведет к катастрофическим последствиям. Он любил показывать знаменитую фотографию южноафриканского марафонца Джозии Тхагване, сделанную через несколько секунд после победы в Олимпийском марафоне 1996 года, где он бежал по дорожке рядом с серебряным призером Ли Бонг-Джу, которого опередил всего на три секунды. «Вы видите, что он не мертв? – говорил Ноукс, указывая на Ли. – И о чем это нам говорит? О том, что он мог бы бежать быстрее».

Но если представления Хилла о кислороде ошибочны, какова же альтернатива? Ноукс чувствовал, что без мозга здесь не обошлось, и в статье 1998 года он ввел понятие «центральный регулятор»[91]91
  В статье Maximal Oxygen Uptake: ‘Classical’ versus ‘Contemporary’ Viewpoints: A Rebuttal // Medicine & Science in Sports & Exercise. 1998. Vol. 30. № 9 Ноукс пишет: «Предложена новая физиологическая модель, в которой участие скелетных мышц определяется центральным регулятором для предотвращения развития прогрессирующей ишемии миокарда, которая предшествовала бы развитию анаэробиоза скелетных мышц во время максимальной физической нагрузки».


[Закрыть], позаимствовав его у А. В. Хилла, использовавшего этот термин на семьдесят лет ранее. Но подробности не были ясны. В течение следующего десятилетия, работая с такими специалистами, как Алан Сен-Клэр Гибсон[92]92
  См., например, Noakes T. D., St. Clair Gibson A., Lambert E. V. From Catastrophe to Complexity: A Novel Model of Integrative Central Neural Regulation of Effort and Fatigue During Exercise in Humans // British Journal of Sports Medicine. 2004. Vol. 38. № 4.


[Закрыть] (на тот момент сотрудник Университета Кейптауна), Фрэнк Марино[93]93
  См., например, Anticipatory Regulation and Avoidance of Catastrophe During Exercise-Induced Hyperthermia // Comparative Biochemistry and Physiology – Part B. 2004. Vol. 139. № 4.


[Закрыть] (Университет Чарльза Стерта в Австралии), а также с рядом других студентов и аспирантов его собственной лаборатории, он начал собирать целостную картину, основанную на двух ключевых утверждениях. Во-первых, ограничения, с которыми мы сталкиваемся во время упражнений, – это не следствие слабости мышц: они заранее устанавливаются мозгом, чтобы не дать организму достичь точки, в которой он не сможет нормально функционировать. Во-вторых, мозг налагает эти ограничения, контролируя, какая доля мышечных волокон задействована при данном уровне усилий (об этом мы подробно поговорим в главе 6).

Первое утверждение, которое Ноукс и его коллеги называют «упреждающим регулированием», довольно тонко. Стоит остановиться на нем и подробно его рассмотреть. Задолго до Ноукса исследователи предположили, что мозг воспринимает сигналы бедствия из других частей тела и прекращает все процессы, когда предупреждения превышают критический уровень. Классический пример – упражнения в жару: если вы бежите до изнеможения на дорожке в жаркой комнате, ваш мозг перестанет управлять мышцами, когда температура тела достигнет критического порога около 40℃[94]94
  Nielsen B. et al. Human Circulatory and Thermoregulatory Adaptations with Heat Acclimation and Exercise in a Hot, Dry Environment // Journal of Physiology. 1993. Vol. 460. P. 467–485; González-Alonso J. et al. Influence of Body Temperature on the Development of Fatigue During Prolonged Exercise in the Heat // Journal of Applied Physiology. 1999. Vol. 86. № 3.


[Закрыть]. Но Ноукс идет дальше, утверждая, что в реальных ситуациях, например во время пробежки на 10 км в жаркий день, мозг включается задолго до того, как вы достигнете этой критической температуры. Это не значит, что температура добирается до отметки 40℃ и вы падаете: вы замедляетесь и бежите в темпе, который не дает температуре подняться до этой величины.

Самое спорное утверждение состоит в том, что этот инстинкт, включающийся, когда организм начинает сам регулировать темп, не полностью осознанный: мозг заставляет вас замедляться задолго до того, как вы окажетесь в реально тяжелом физиологическом состоянии. В экспериментах, проведенных под руководством Росса Такера – ученика Ноукса, – велосипедисты в случае высокой температуры с самого начала крутили педали медленнее[95]95
  Tucker R. et al. Impaired Exercise Performance in the Heat Is Associated with an Anticipatory Reduction in Skeletal Muscle Recruitment // P flügers Archiv. 2004. Vol. 448. № 4.


[Закрыть]; что особенно важно, количество мышечных волокон, задействованных мозгом, также было меньше уже с первых минут. Причем они считали, что работают столь же усердно (согласно их собственной оценке уровня прилагаемых усилий), но в их ногах сокращалось меньше мышечных волокон благодаря осторожности их центрального регулятора. По мнению Такера (которое он озвучил во время моего визита в Кейптаун), разница между традиционным и новым взглядами на роль мозга заключается в том, что «они смотрят на выключатель, а мы – на регулятор силы света».

Легко заблудиться в чаще этих обсуждений. Во время визита в ЮАР я провел много времени со студентами, аспирантами и коллегами Ноукса, изучая различные свидетельства, которые подкрепляли их взгляд на участие мозга в установлении пределов выносливости. Были известны давнишние исторические аномалии, такие как загадочно низкий уровень лактата[96]96
  Noakes T. D. Evidence That Reduced Skeletal Muscle Recruitment Explains the Lactate Paradox During Exercise at High Altitude // Journal of Applied Physiology. 2009. Vol. 106. P. 737–738.


[Закрыть] у людей, которые доводили себя до изнеможения физической нагрузкой на больших высотах, вопреки тому, что предсказывала модель Хилла. Постоянно появлялись новые наблюдения: мгновенный прирост производительности, когда вы набираете в рот углеводный напиток[97]97
  Carter J. M. et al. The Effect of Carbohydrate Mouth Rinse on 1-h Cycle Time Trial Performance // Medicine & Science in Sports & Exercise. 2004. Vol. 36. № 12.


[Закрыть], а затем обманываете мозг, выплевывая его; марафонцы, устанавливающие мировые рекорды, несмотря на предположительно критичный уровень обезвоживания[98]98
  Beis L. et al. Drinking Behaviors of Elite Male Runners During Marathon Competition // Clinical Journal of Sports Medicine. 2012. Vol. 22. № 3.


[Закрыть]; воздействующие на мозг препараты[99]99
  Mauger A. R. et al. Influence of Acetaminophen on Performance During Time Trial Cycling // Journal of Applied Physiology. 2010. Vol. 108. № 1.


[Закрыть], которые повышают выносливость без какого-либо воздействия на мышцы или сердце.

Но когда я спросил Ноукса о единственном наиболее убедительном доказательстве в пользу его теории, он без колебаний ответил: «Последний рывок». Как у участников гонки Comrades получается после 90 км ада ускориться на финише, чтобы проскочить его до двенадцати часов? Согласно традиционной физиологии, вы постепенно утомляетесь во время бега, поскольку мышечные волокна устают и запасы топлива заканчиваются. Но потом, когда конец уже виден, вы ускоряетесь. Очевидно, что ваши мышцы были способны двигаться быстрее и на предыдущих километрах, почему же они этого не сделали? «Это показывает, что наше понимание усталости совершенно неверно, – сказал Ноукс. – Должно быть, мозг сдерживает вас во время длительных усилий, а затем высвобождает последние резервы, когда вы почти на финише и опасность миновала».

Я всегда стараюсь оценивать научные теории беспристрастно, основываясь на фактах, а не историях из жизни. Но в данном случае, когда Ноукс заговорил, я непроизвольно закивал головой. Этот феномен был не просто знаком мне – он в некотором смысле стал моим заклятым врагом. В двадцать с небольшим, после того как меня несколько лет преследовали травмы, я увеличил дистанцию с 1500 до 5000 м. Но каждый раз, когда я бежал более длинную дистанцию, мой темп постепенно замедлялся ближе к концу, и тогда я пробегал последний – огненный – круг, заставляя всех (включая себя) размышлять о том, почему же я так замедлялся на предыдущих. Сначала я списывал это на неопытность, а потом на недостаток концентрации. Вероятно, оба объяснения отчасти справедливы, но мне казалось, что есть более глубокая проблема.

К тому времени, когда я пробежал 5000 м быстрее, чем когда-либо (это случилось в идеальный вечер в Пало-Альто в Калифорнии в 2003 году), я решил, что мне нужна новая ментальная стратегия: я притворюсь, что бегу только 4000 м, и не буду беспокоиться, если мне придется просто протрусить последний километр. Я хотел бежать каждый километр в темпе 2:45, и первые три я пробежал за 2:45, 2:45 и 2:47 соответственно. Момент истины наступил, когда я «встал на колени» и поклялся пройти четвертый километр что было сил, но мало-помалу я стал отставать от группы, с которой бежал. Очередной километр разочаровал – всего 2:53. Я просто не мог бежать быстрее, и когда начался последний километр, то мой темп еще замедлился. Я откусил больше, чем мог прожевать, и теперь расплачивался за это.

В большинстве гонок на стадионе судья обозначает начало заключительного четырехсотметрового круга, звоня в колокольчик над вашим ухом. Это удобный сигнал, как для собаки Павлова, который говорит вам: страдания почти закончились. И в тот вечер на Стэнфордском стадионе я снова почувствовал странное и знакомое превращение, происходящее в моих ногах, когда прозвенел колокол. Я обогнал десяток бегунов, промчавшись последний круг примерно за 57 секунд – на десять секунд быстрее своего среднего темпа на дистанции. На последнем километре я уложился в 2:42; это был самый быстрый километр, хотя я по-настоящему ускорился только на последнем круге. И – я не знаю, как еще это подчеркнуть, – я старался изо всех сил до предпоследнего круга. Подруга, которая пришла посмотреть, спросила, не пытаюсь ли я произвести на нее впечатление, сбавляя скорость к концу забега, чтобы красиво финишировать? «Нет, – ответил я, – просто…» Но у меня не было объяснения. Я и сам этого не понимал.

Как оказалось, такое случалось не только со мной. Ноукс показал мне исследование, которое он, Такер и Майкл Ламберт опубликовали в 2006 году, анализируя график изменения темпа почти во всех забегах при установлении мировых рекордов[100]100
  Tucker R. et al. An Analysis of Pacing Strategies During Men’s World-Record Performances in Track Athletics // International Journal of Sports Physiology and Performance. 2006. Vol. 1. № 3.


[Закрыть] мужчинами в современную эпоху на дистанциях 800 м, 1 миля, 5 км и 10 км. Для трех длинных дистанций картина была удивительно последовательной: после быстрого старта рекордсмены переходили на устойчивый темп вплоть до заключительного этапа бега. Затем они ускорялись, хотя всю дистанцию бежали быстрее, чем обычно, и их изголодавшиеся по кислороду мышцы погружались в море вызывающих усталость метаболитов. Во всех 66 рекордных забегах на 5 и 10 км, начиная с 1920-х, кроме одного, последний километр был либо самым быстрым, либо вторым по скорости (после первого километра). Я был готов списать свой неровный темп на некомпетентность, но это были лучшие бегуны в истории в лучшие дни своей беговой карьеры. Получается, это что-то глубже, чем просто неумение поддерживать темп.

Согласно анализу 2006 года в International Journal of Sports Physiology and Performance, графики мировых рекордов в беге на длинные дистанции составляют удивительно стройную схему, которая включает быстрое пробегание финальной стадии. Ускорение на финише отсутствует в более коротком беге на 800 м по причинам, которые мы обсудим в главе 6. Промежуточные отрезки на схеме показаны каждые 400 м для двух более коротких дистанций и каждые 1000 м для двух более длинных

По мнению Доминика Миклрайта, исследователя из Эссекского университета, есть все основания полагать, что поддержание необходимого темпа – это не только вопрос выбора, но и инстинкт. Миклрайт пришел в науку необычным путем, сразу после окончания средней школы поступив в Королевский военно-морской флот, где семь лет служил водолазом на атомных подводных лодках, а затем девять лет работал полицейским в Лондоне и уже потом стал изучать психологию спорта и физических упражнений. Интерес к проблеме распределения сил по дистанции у него появился еще во время обучения погружениям на флотской службе на острове Хорси, на южном побережье Великобритании. Стажерам ставилась задача проплыть под водой на другой конец тысячедвухсотметрового соленого озера, не истратив весь запас воздуха. «Если бы вас поймали в момент, когда вы выныривали из воды[101]101
  Эти и другие подробности – из разговора с Миклрайтом на конференции Endurance Research Conference в Университете Кента в сентябре 2015 года.


[Закрыть], вас бы ударили веслом по затылку или бросили в воду подводную хлопушку, чтобы напугать вас, – вспоминает он. – Имея такой стимул, вы бы неизбежно очень тщательно обдумывали задачу расхода и сил, и кислорода – как можно более экономно».

В 2012 году Миклрайт собрал более сотни детей и подростков[102]102
  Micklewright D. et al. Pacing Strategy in Schoolchildren Differs with Age and Cognitive Development // Medicine & Science in Sports & Exercise. 2012. Vol. 44. № 2.


[Закрыть] в возрасте 5–14 лет и провел серию тестов для оценки их когнитивного развития, чтобы распределить их по четырем стадиям развития интеллекта, предложенным швейцарским психологом Жаном Пиаже. Затем дети пробежали дистанцию продолжительностью около четырех минут. Младшие на двух нижних стадиях, обозначенных Пиаже, мчались со всех ног в начале дистанции, а затем бежали «на выживание», постепенно замедляясь. Но более старшие дети, на двух более высоких ступенях по классификации Пиаже, уже использовали знакомую нам U-образную схему темпа, характерную для рекордсменов: быстрый старт, постепенное замедление, затем быстрый финиш. Иными словами, примерно в возрасте 11–12 лет наш мозг уже умеет предвидеть будущие энергетические потребности и держать что-то в резерве. По мнению Миклрайта, это пережиток далекого прошлого, когда в поисках пищи нужно было расходовать энергию, сохраняя при этом ее «неприкосновенный запас».

Не все верят аргументу Ноукса о том, что схема изменения темпа – например, рывок на финише – свидетельствует о работе центрального регулятора. Скажем, вы можете ускориться в конце, потому что наконец-то используете свои драгоценные, но ограниченные запасы анаэробной энергии – высокооктанового источника топлива, питающего организм во время коротких гонок, длящихся менее минуты. Но есть и другие намеки на то, что последний рывок не просто физиологичен.

В 2014 году группа экономистов из Университета Южной Калифорнии, Калифорнийского университета в Беркли и Чикагского университета собрала данные о времени финиша более девяти миллионов марафонцев[103]103
  Allen E. et al. Reference Dependent Preferences: Evidence from Marathon Runners // Management Science. 2016. Vol. 63. № 6.


[Закрыть] по всему миру за четыре десятилетия. Распределение времени немного напоминает классическую колоколообразную кривую, но с резкими пиками. Вокруг каждого значимого результата – три, четыре часа, пять часов – число пробежавших марафон чуть быстрее «круглого» результата больше, чем предполагает нормальное распределение, а число пробежавших чуть медленнее – меньше. Схожие, но менее выраженные всплески появляются на получасовых отметках, и даже в случае с десятиминутным шагом есть едва заметная «рябь». Жестокие метаболические потребности организма во время марафона, который неизбежно истощает запасы легкодоступного топлива, приводят к тому, что большинство людей замедляются на последних километрах. Но при правильной мотивации некоторые способны ускоряться. И только мозг может реагировать на абстрактные стимулы, такие как результат быстрее четырех часов на произвольной дистанции, например 42,2 км.

Еще одна любопытная деталь: чем быстрее двигались бегуны, тем меньше была вероятность, что они «взорвутся» на финише. Из тех, кто «выбегал» из трех часов, около 30 % разгонялись на последних 2,2 км гонки; из тех, кто пытался разменять четыре часа, ускорялись 35 %; более 40 % тех, кто пытался преодолеть пятичасовой барьер, тоже бурно финишировали. Одно из возможных объяснений таково: во время долгих часов тренировок преданные своему делу бегуны постепенно корректировали настройки центрального регулятора, учась оставлять как можно меньше сил в резерве. Возможно, это еще один, более медленный способ достижения состояния «настоящего момента», который позволяет Диане Ван Дерен бежать на пределе. Я пытался обмануть себя и якобы забыть последний километр в гонке на дистанции 5 км. Ван Дерен, увы, о нем забывает, даже если не хочет.

С самого начала теория центрального регулятора была весьма спорной. После своей речи в 1996 году Ноукс вспоминал: «Люди очень, очень рассердились». Последовали возражения, затем возражения на возражения, и цикл продолжается уже более двух десятилетий. В статье 2008 года в журнале British Journal of Sports Medicine Ноукс утверждал, что внимание физиологов к VO₂max «породило безмозглую модель выполнения физических упражнений человеком»[104]104
  Noakes T. D. Testing for Maximum Oxygen Consumption Has Produced a Brainless Model of Human Exercise Performance // British Journal of Sports Medicine. 2008. Vol. 42. № 7.


[Закрыть]. Рой Шепард, влиятельный почетный профессор Университета Торонто, в ответ опубликовал в 2009 году статью в журнале Sports Medicine под названием «Не пора ли отключить центральный регулятор?». После дальнейшего обмена мнениями Шепард сделал вывод: «На языке моих североамериканских коллег[105]105
  Shephard R. The Author’s Reply // Sports Medicine. 2010. Vol. 40. № 1.


[Закрыть], возможно, настало время для сторонников позиции “Займись делом или заткнись”».

Споры вокруг теории Ноукса усилились с тех пор, как он вышел на пенсию, уйдя из Университета Кейптауна в 2014 году. В книге о гидратации «Перенасыщенный водой» (Waterlogged) он обвинял большинство ведущих мировых исследователей процесса гидратации (включая бывших коллег и сотрудников) в поддержке производителей спортивных напитков из коммерческих интересов. Теперь он ярый сторонник низкоуглеводного высокожирового рациона для здоровья и достижения спортивных результатов. Это заставило его отказаться от глав о питании и углеводной нагрузке в книге «Библия бега», и он заслужил дисциплинарное слушание[106]106
  Gifford B. The Silencing of a Low-Carb Rebel // Outside. 2016. December 8.


[Закрыть], где угрожали отозвать его медицинскую лицензию после того, как он написал в Twitter совет кормящей матери: отлучить детей от груди и перевести на низкоуглеводную высокожировую диету.

Потом начались другие споры, и полемика по поводу центрального регулятора отчасти отошла на задний план. Старшее поколение физиологов, ровесников Ноукса, постепенно «отходит от дел», и их не переубедить. С другой стороны, соучредитель Американского общества физиологов физической активности Роберт Робергс говорит о влиянии Ноукса: «Большинство молодых физиологов, изучающих физнагрузку, к которым я бы причислил и себя, признают, что некоторые его выводы верны». То, что мозг играет свою роль в определении пределов выносливости, больше не вызывает сомнений; сейчас идет спор о том, как он это делает.

Чтобы ответить на этот вопрос, наверное, стоило бы заглянуть внутрь мозга во время напряженных упражнений. Благодаря достижениям в области визуализации эта задача, которая до недавнего времени была невыполнимой, сейчас перешла в разряд трудновыполнимых. Функциональная магнитно-резонансная томография, фМРТ, позволяет исследователям наблюдать изменения кровотока в разных областях мозга с большой пространственной точностью, но не способна уловить изменения, которые происходят меньше чем за секунду или две. Также исследуемый должен оставаться неподвижным внутри мощного магнита – это ограничение, которое представляет серьезные проблемы при занятиях физическими упражнениями. Во время моего визита в Кейптаун Ноукс показал мне видео разработанного в Бразилии изобретения в стиле Руба Голдберга[107]107
  Рубен Люциус Голдберг (1888–1970) – американский карикатурист, скульптор, писатель, инженер и изобретатель. Голдберг более всего известен серией карикатур, в которых фигурирует так называемая машина Руба Голдберга – чрезвычайно сложное, громоздкое и запутанное устройство, выполняющее очень простые функции. Прим. науч. ред.


[Закрыть], [108]108
  http://youtube.com/watch?v=L8SghDfyo-8; Fontes E. B. et al. Brain Activity and Perceived Exertion During Cycling Exercise: An fMRI Study // British Journal of Sports Medicine. 2015. Vol. 49. № 8.


[Закрыть], которое позволяет участникам исследования крутить педали велосипеда, находящегося в соседнем помещении (нельзя помещать металлические предметы в той же комнате, что и магнит МРТ), с помощью трехметрового приводного вала, лежа на спине, в то время как их голова находится внутри цилиндрического отверстия магнита (для сохранения неподвижности она со всех сторон зажата подушками). Но во время первых экспериментов – их результаты опубликованы в 2015 году – не удалось довести испытуемых до изнеможения, и схемы мозговой активности остались невыясненными.

Другие исследователи пытались применить электроэнцефалографию[109]109
  Hilty L. et al. FatigueInduced Increase in Intracortical Communication Between Mid/Anterior Insular and Motor Cortex During Cycling Exercise // European Journal of Neuroscience. 2011. Vol. 34. № 12.


[Закрыть] (ЭЭГ), когда на голове закрепляется сеть электродов для измерения электрической активности мозга. Ее преимущество в том, что изменения можно отследить в реальном времени. Ее недостаток – она очень чувствительна к движению тела или головы, даже моргание или блуждание взгляда искажают результаты. Подобные исследования уже дают представление о зонах мозга, отвечающих за сильную усталость организма, и, как мы увидим в главе 12, даже используются при выявлении перспективных областей для электрической стимуляции в попытке повысить выносливость.

Однако эти подходы вряд ли когда-нибудь помогут понять работу центрального регулятора. «Одна из серьезных проблем с центральным регулятором заключается в том, что он изначально изображался как определенная точка, как будто должна существовать одна структура, которая за все отвечала, – сказал мне Такер. – И люди говорили: “Покажи мне эту структуру”». Но, по его мнению, выносливость – это не просто клавиша в мозге, а сложное поведение, которое задействует почти все области мозга, что доказывает: проблема его существования (или несуществования) абстрактна и сложна.

Убедительно доказать существование центрального регулятора можно, ответив на первый и самый очевидный вопрос, который возникает у людей, когда они впервые слышат об этой теории: можете ли вы изменить его настройки? Способны ли вы получить доступ хотя бы к каким-то запасам энергии, которые скрывает ваш мозг? Нет сомнений в том, что некоторые спортсмены способны выжать из своего тела больше, чем другие, и те, кто заканчивает гонку с наибольшим запасом, очень хотели бы иметь возможность уменьшить этот резерв. Но действительно ли это следствие подсознательного решения мозга перестать использовать какие-то мышцы или, как утверждает конкурирующая теория выносливости, ориентированная на мозг, просто вопрос вашего желания?