Автор книги: Алекс Хатчинсон
Жанр: Спорт и фитнес, Дом и Семья
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
В тот вечер в ежедневном аудиодневнике, который путешественник выкладывал в Сеть на протяжении всего маршрута, он описал звуки, хорошо знакомые ему по предыдущим экспедициям: «…скрип задевающих снег лыжных палок, глухой стук саней на каждой кочке и шорох скользящих лыж… А потом, когда ты останавливаешься, наступает невероятная тишина».
Поначалу попытки А. В. Хилла вычислить пределы человеческих возможностей были встречены недоумением. В 1924 году ученый отправился в Филадельфию, чтобы прочесть в Институте Франклина лекцию на тему «Механизм работы мышц». «В конце лекции, – вспоминал он позже, – один пожилой джентльмен с негодованием спросил меня: какую пользу, по моему мнению, могут принести все эти исследования, о которых я рассказывал?» Хилл сначала пытался объяснить практическую пользу, которую приносит изучение работы спортсменов, но вскоре решил, что честность – лучшая политика: «По правде говоря, – признался он, – мы делаем это не потому, что это полезно[54]54
Hill, Muscular Movement in Man.
[Закрыть], а потому, что это забавно». Фраза стала заголовком в газете на следующий день: «Ученый проводит исследование, потому что это любопытно».
Однако практическая и коммерческая ценность работы Хилла была очевидна с самого начала. Его изучение VO2max финансировалось Британским научным советом по исследованию утомляемости на производстве[55]55
См. заметки автора к статье Hill A. V., Long C. N. H., Lupton H. Muscular Exercise, Lactic Acid, and the Supply and Utilization of Oxygen // Proceedings of the Royal Society. 1924. Vol. B 96. P. 438–475.
[Закрыть], который нанял и двух его соавторов. Как эффективно выжать максимальную производительность из рабочих, если не вычислить их физические пределы и выяснить способы их увеличения? Другие лаборатории по всему миру вскоре начали преследовать аналогичные цели. Например, в 1927 году в Гарварде была создана[56]56
C. Tipton, ed. History of Exercise Physiology. Champaign, IL: Human Kinetics, 2014.
[Закрыть] лаборатория, исследующая утомляемость с целью изучения «промышленной гигиены» и выявления различных причин и проявлений усталости, «чтобы определить их взаимосвязь и влияние на работу». Гарвардская лаборатория проводила самые известные и продвинутые исследования организма спортсменов-рекордсменов, но ее основная миссия по повышению производительности была обозначена местоположением: она находилась в подвале Гарвардской школы бизнеса.
Ссылаясь на исследования Хилла как источник вдохновения[57]57
Bassett D. Jr. Scientific Contributions of A. V. Hill: Exercise Physiology Pioneer // Journal of Applied Physiology. 2002. Vol. 93. № 5.
[Закрыть], глава Гарвардской лаборатории Дэвид Брюс Дилл полагал: если понять происхождение и причину уникальных достижений лучших спортсменов, мы определим, почему столь скромны физические возможности остальных. «В лаборатории по изучению утомляемости раскрыт секрет выносливости Кларенса Демара», – сообщала газета Harvard Crimson в 1930 году. Статья рассказывала об исследовании, в ходе которого две дюжины добровольцев бегали по дорожке в течение двадцати минут, после чего ученые анализировали химический состав их крови. К концу теста у семикратного победителя Бостонского марафона Кларенса Демара[58]58
Кларенс Демар (1908–1988) – американский бегун-марафонец. В период с 1911 по 1930 год семь раз становился победителем Бостонского марафона. До сих пор является самым возрастным победителем (41 год). Также был бронзовым призером в марафоне на Олимпийских играх 1924 года в Париже. Прим. науч. ред.
[Закрыть] почти не обнаружили молочной кислоты – вещества, которое, в соответствии со взглядами Дилла на тот момент, «попадает в кровь, вызывая истощение или подталкивая к нему». В более поздних исследованиях Дилл и его коллеги проверили влияние рациона на уровень сахара в крови у игроков гарвардской команды по американскому футболу[59]59
Wrynn A. The Athlete in the Making: The Scientific Study of American Athletic Performance, 1920–1932 // Sport in History. 2010. Vol. 30. № 1.
[Закрыть] до, во время и после игр. После изучения бегунов – таких как Гленн Каннингем и Дон Лэш, действующих мировых рекордсменов на дистанциях одна и две мили (1,6 и 3,2 км соответственно) – исследователи в статье под названием «Новые рекорды человеческих возможностей»[60]60
Robinson S. et al. New Records in Human Power // Science. 1937. Vol. 85. № 2208.
[Закрыть] заявили об их уникальных способностях перерабатывать кислород.
Можно ли судить о выносливости на рабочем месте по представлениям о выносливости на стадионе или игровом поле? Дилл и его коллеги были в этом уверены. Они обнаружили явную связь между биохимическим «устойчивым состоянием» спортсменов, которые могли бегать с впечатляющей скоростью в течение долгого времени без явных признаков усталости (таких как Демар), и способностью хорошо подготовленных рабочих проводить долгие часы в стрессовых условиях без снижения производительности.
В тот момент специалисты по охране труда обсуждали два противоречивых взгляда на усталость на рабочем месте. По рассказам историка Массачусетского технологического института Робина Шеффлера[61]61
Статья The Power of Exercise and the Exercise of Power: The Harvard Fatigue Laboratory, Distance Running, and the Disappearance of Work, 1919–1947 // Journal of the History of Biology. 2015. Vol. 48. P. 391–423.
[Закрыть], такие гуру эффективности, как Фредерик Уинслоу Тэйлор, утверждали, что единственными истинными ограничениями производительности работников оказываются неумение работать и отсутствие воли – тот же тип выносливости, который необходим, чтобы выдержать кричащих детей в самолете. Реформаторы системы труда настаивали на том, что человеческий организм, подобно двигателю, может производить только определенное количество работы, а затем ему требуется перерыв (скажем, выходной день). Результаты экспериментов, полученные в Гарвардской лаборатории по изучению утомляемости, показывали золотую середину, признавая физиологическую природу усталости, но предполагая, что ее можно было бы избежать, если бы рабочие поддерживали «физико-химическое» равновесие – эквивалент способности Демара работать без накопления избыточной молочной кислоты.
Дилл проверил эти идеи в разных экстремальных условиях, изучая испытывающих кислородное голодание чилийских шахтеров на высоте 6000 м над уровнем моря и рабочих в жарких джунглях в зоне Панамского канала. Наибольшую известность получило исследование, в ходе которого изучались рабочие на стройке плотины Гувера – мегапроекте эпохи Великой депрессии, где в пустыне Мохава трудились тысячи людей. За первый год строительства, в 1931 году, от перегрева умерло тринадцать рабочих[62]62
Hopkins A. D. Hoover Dam: The Legend Builders // Nevada, May/June 1985; Dunbar A., McBride D. Building Hoover Dam: An Oral History of the Great Depression. Las Vegas: University of Nevada Press, 2001.
[Закрыть]. Когда Дилл и его коллеги прибыли на следующий год, они протестировали состояние рабочих до и после изнурительных восьмичасовых смен в жару, показав, что запасы натрия и других электролитов у них истощены – показательное отклонение от физико-химического равновесия. Новым было то, что один из коллег Дилла убедил врача компании повесить в столовой табличку с рекомендациями хирурга пить много воды, добавляя в нее соль и обильно досаливая еду. За последующие четыре года строительства ни один человек не умер от теплового удара, и благодаря широко разрекламированным результатам соль стала считаться важным фактором в борьбе с жарой и обезвоживанием. Но Дилл в следующие годы неоднократно и настойчиво утверждал, что самое большое отличие условий 1932 года от условий 1931 года заключалось в том, что рабочие жили не в лагере на знойном дне каньона, а в кондиционированных общих комнатах на плато.
Если у Хилла и оставались сомнения относительно представлений о человеке как о машине, то начало Второй мировой войны в 1939 году помогло их развеять. По мере того как солдаты, моряки и летчики армии союзников отправлялись воевать по всему миру, ученые из Гарварда и других стран изучали влияние жары, влажности, обезвоживания, голода, высоты и других факторов стресса на их работоспособность и искали практические способы повысить выносливость в этих условиях. Чтобы оценить едва заметные изменения физической работоспособности, исследователям требовалась объективная мера выносливости, и этому требованию соответствовала концепция Хилла относительно VO2max.
В самом печально известном из этих исследований военного времени[63]63
Tucker T. The Great Starvation Experiment. Minneapolis: University of Minnesota Press, 2006.
[Закрыть], проведенном в Лаборатории физической гигиены Университета Миннесоты, участвовали 36 отказников от военной службы – мужчин, которые из принципа или по религиозным соображениям отказались служить в вооруженных силах и вместо этого добровольно пошли на изнурительный эксперимент. Миннесотский «голодный» эксперимент прошел под руководством Энсела Кейса. Этот авторитетный исследователь разработал «паек К» для военнослужащих и обозначил связь между пищевыми жирами и сердечными заболеваниями. В течение полугода добровольцы вели «полуголодное существование», съедая в среднем 1570 ккал за два приема пищи каждый день, работая в течение 15 часов и проходя пешком 35,5 км в неделю.
В предыдущих исследованиях VO2max ученые полагали, что можно просто попросить испытуемых бежать до изнеможения и тогда получить максимальные значения. Но если мы говорим об испытуемых мужчинах, прошедших через физические и психологические муки многомесячного голодания, «есть веская причина не доверять желанию субъекта[64]64
Longstreet Taylor H. et al. Maximal Oxygen Intake as an Objective Measure of Cardio-Respiratory Performance // Journal of Applied Physiology. 1995. Vol. 8. № 1.
[Закрыть] довести себя до точки, в которой достигается максимальное потребление кислорода», как сухо отметил Лонгстрит Тэйлор, коллега Кейса Генри. Тэйлор и два других ученых поставили перед собой задачу разработать протокол тестирования, который «устранит мотивацию и навыки как ограничивающие факторы» в объективной оценке выносливости. Они остановились на тестировании на беговой дорожке, где уклон становился все круче, при этом продолжительность разминки и температура в помещении тщательно контролировались. Когда испытуемые проходили первичное и повторное тестирование, даже год спустя их результаты были удивительно стабильными: величина VO2max оставалась одинаковой, независимо от того, как человек чувствовал себя в тот день и старался ли показать все, на что способен. Описание Тэйлором этого протокола, опубликованное в 1955 году, ознаменовало реальное начало эры VO2max.
К 1960-м все больше укреплялась вера в научное измерение выносливости, и это привело к тому, что вместо тестирования великих спортсменов и изучения их физиологии ученые стали проводить исследования, чтобы предсказать, кто может стать великим спортсменом. Южноафриканский исследователь Сирил Уиндхэм утверждал, что «мужчины должны соответствовать определенным минимальным физиологическим требованиям[65]65
Leary W. P., Wyndham C. H. The Capacity for Maximum Physical Effort of Caucasian and Bantu Athletes of International Class // South African Medical Journal. 1965. Vol. 39. № 29.
[Закрыть], если они хотят, скажем, выйти в финал Олимпийских игр». Вместо того чтобы отправлять на Игры южноафриканских бегунов через весь мир только для того, чтобы они возвращались ни с чем, он предложил сначала исследовать их в лабораторных условиях, чтобы «можно было сделать выводы, есть ли у лучших спортсменов Республики достаточно “лошадиных сил”, чтобы конкурировать с лучшими спортсменами в мире».
В каком-то смысле представление о человеке как о машине теперь вышло далеко за пределы того, что первоначально представлял себе Хилл. «Конечно, в легкой атлетике важно нечто гораздо большее, чем просто химия»[66]66
Hill, Muscular Movement in Man.
[Закрыть], – с энтузиазмом признавал он в свое время, отмечая важность «моральных» факторов, то есть «твердости характера и опыта[67]67
Hill A. V., Long C. N. H., Lupton H. Muscular Exercise, Lactic Acid, and the Supply and Utilization of Oxygen – Parts IV–VI // Proceedings of the Royal Society. 1924. Vol. B 97. P. 84–138.
[Закрыть], которые позволяют одному индивиду “исчерпать себя” в гораздо большей степени, чем другому». Однако было понятно: по-прежнему сильно стремление сосредоточиться на измерении того, что можно подсчитать, в ущерб тому, что казалось абстрактным. Ученые постепенно совершенствовали свои модели выносливости, включив в них другие физиологические переменные, такие как экономичность и «степень использования» наряду с VO2max – эквивалентом учета экономии топлива автомобиля и размера его бензобака в дополнение к просто лошадиным силам.
Именно в этом контексте Майкл Джойнер предложил свой ныне знаменитый мысленный эксперимент 1991 года относительно самого быстрого возможного марафона. Неугомонный студент Джойнер (при росте 1,98 м и физической выносливости, которая в итоге позволила ему пробежать марафон за 2 часа 25 минут; он полагал, что мог бы стать довольно хорошим пожарным) в конце 1970-х оказался на грани отчисления из Университета Аризоны[68]68
Из интервью с Майклом Джойнером; см. также Caesar E. Two Hours. New York: Penguin, 2015.
[Закрыть] и примерно тогда же проиграл забег на 10 км аспиранту из университетской Лаборатории физической нагрузки и науки о спорте. После забега аспирант-победитель убедил Джойнера добровольно стать подопытным кроликом в одном из экспериментов лаборатории. Классическое исследование в итоге продемонстрировало, что анаэробный порог – наивысшая скорость, которую вы можете поддерживать, не вызывая резкого повышения уровня лактата в крови, – удивительно точный параметр для расчета предполагаемого времени прохождения марафонской дистанции. Начало было положено, и у Джойнера, ставшего добровольцем в лаборатории, начался новый неожиданный виток карьеры, который привел его к должности врача-исследователя в клинике Мэйо, где сейчас он является одним из наиболее широко цитируемых в мире экспертов по пределам человеческой деятельности.
Это первое исследование анаэробного порога дало Джойнеру представление о перспективах физиологии в прогнозах спортивных результатов. Возможность при помощи мистического лабораторного теста выявить в группе спортсменов, тренирующихся на выносливость, победителя или, по крайней мере, примерно предсказать, в каком порядке они придут к финишу, была заманчивой. И когда десять лет спустя Джойнер наконец довел этот ход мысли до логического конца, он пришел к очень конкретному числу – 1:57:58. Это было нелепое, смехотворное число, своего рода провокация. «Либо генетика, необходимая для создания такой производительности, чрезвычайно редка, – писал он в своих выводах, – либо наш уровень знаний о том, что определяет человеческую производительность, недостаточен».
К пятьдесят шестому дню одиночного трансантарктического путешествия Генри Уорсли подошел в очень тяжелом физическом состоянии. Он был страшно измотан. Проснувшись утром, путешественник почувствовал себя хуже, чем в какой-либо другой день экспедиции: всю ночь он не спал из-за болей в желудке, и бессонная ночь оставила его совсем без сил. Уорсли встал и вроде начал день как всегда, но через час сдался и проспал остаток дня. «Иногда приходится прислушиваться к своему телу», – признался он в своем аудиодневнике.
Поскольку Уорсли был более чем в 320 км от места назначения и уже отставал от графика, в десять минут первого ночи он встал, собрал палатку и отправился в путь под незаходящим полярным солнцем. Он приближался к высшей точке маршрута, поднимаясь по массивному ледяному гребню, известному как Купол Титана, на высоте более 3000 м над уровнем моря. Разреженный воздух заставлял его часто останавливаться и восстанавливать дыхание. Нарты вязли в похожем на песок снегу. Долгие часы он медленно продвигался вперед. К четырем часам дня, вымотавшись до предела, Уорсли прошел за шестнадцать часов чуть больше 25 км (16 миль, по одной за час). Он надеялся перейти с 89° ю. ш. – самой близкой к Южному полюсу параллели – на 88°, но был вынужден остановиться в одной миле от цели. «В баке ничего не осталось, – рассказал он. – Я был совершенно пуст».
На следующий день наступило 9 января – день, когда в 1909 году Шеклтон, как известно, повернул назад, отказавшись от достижения Южного полюса. «Живой осел лучше мертвого льва, не так ли?» – сказал Шеклтон жене, вернувшись в Англию. Уорсли разбил лагерь всего в 55 км от широты, где Шеклтон повернул назад, и отметил годовщину маленькой сигарой (которую он держал в зубах с щербатой усмешкой, поскольку потерял передний зуб несколькими днями ранее, надкусив замороженный энергетический батончик) и глотком шотландского виски Dewar’s Royal Brackla, бутылку которого протащил через весь континент.
Уорсли обладал множеством преимуществ перед Шеклтоном, но самым главным, пожалуй, был спутниковый телефон Iridium в рюкзаке путешественника. С его помощью он мог в любой момент вызвать эвакуацию самолетом. Однако телефон был не только спасением, но и фактором риска. Рассчитывая пределы своих возможностей, Шеклтон был вынужден учитывать погрешность из-за невозможности предсказать, как пройдет путь домой. С другой стороны, возможность получить помощь почти мгновенно позволяла Уорсли гораздо ближе подойти к краю и опустошать свой «бак» день за днем, борясь со снегом по 12, 14 и 16 часов. Iridium позволял ему не обращать внимания на растущую слабость и потерю веса в 22,6 кг и продолжать бороться, даже когда почти все шансы были уже против него.
В конце концов стало ясно, что он выпадает из своего графика, а рыхлый снег, белая мгла и ухудшение самочувствия не дают собраться с силами и войти в шестнадцатичасовой рабочий ритм. Уорсли решил сократить путь и перенести финиш на ледник Шеклтона, но и эта цель оказалась недостижимой. На семидесятый день путешествия, 21 января, он воспользовался телефоном. «Когда мой герой Эрнест Шеклтон стоял утром 9 января 1909 года в 97 [морских] милях (179,64 км) от Южного полюса, он сказал, что сделал все возможное, – сообщил Уорсли в своем аудиодневнике. – Ну что ж, сегодня я должен с некоторой грустью признать, что и я достиг предела. Мое путешествие подошло к концу. У меня закончились время, физические силы и даже способность передвигать лыжи».
На следующий день его эвакуировали и за шесть часов доставили самолетом обратно на станцию «Юнион Глейшер», где обычно базируются все антарктические экспедиции. Потом Уорсли доставили в больницу в Пунта-Аренасе в Чили, где его лечили от истощения и обезвоживания. Экспедиция закончилась неудачей, но похоже, что Уорсли смог последовать совету Шеклтона и остаться «живым ослом». Однако в больнице ситуация неожиданно изменилась: у Уорсли диагностировали бактериальный перитонит, инфекцию слизистой оболочки брюшной полости, и срочно сделали операцию. В возрасте пятидесяти пяти лет 24 января Генри Уорсли умер от синдрома системной воспалительной реакции, оставив вдовой жену с двумя детьми.
Когда лавина уносит лыжника, или акулы нападают на серфера, или неожиданный порыв ветра убивает вингсьютера, это всегда становится известно всем. Как и другие «экстремальные» смерти, трагический конец Уорсли обсуждался во всем мире. Но все-таки было и отличие от подобных новостей: ни лавины, ни большого голодного хищника, ни столкновения на высокой скорости. Он не замерз до смерти и не заблудился, у путешественника оставалось еще много провизии, он не страдал от голода. Уорсли, по сути, сам добровольно довел себя до предсмертного состояния – эта странность еще больше омрачила его кончину. Возможно, мы никогда не узнаем, что именно толкнуло его за грань[69]69
Джоанна Уорсли, вдова Уорсли, предположила, что ее муж умер от лопнувшей язвы, которая вызвала инфекцию: Rowley T. Explorer Henry Worsley’s Widow Plans Antarctic Voyage to Say a ‘Final Goodbye’ // Telegraph. 2017. January 7.
[Закрыть]. «Разве Уорсли не понимал[70]70
Homer J. Henry Worsley and the Psychology of Endurance in Life or Death Situations // Guardian. 2016. January 26.
[Закрыть], что шагнул за грань своих возможностей, проверяя внешние границы выносливости?» – вопрошала британская газета Guardian.
В каком-то смысле смерть Уорсли казалась подтверждением математического представления о человеческих границах. «Все механизмы и организмы[71]71
Hill, Muscular Movement in Man.
[Закрыть] имеют химическую или физическую природу. Все это когда-нибудь будет выражено в физических и химических терминах», – предсказывал Хилл в 1927 году. И каждая машина, какой бы мощной она ни была, имеет максимальную мощность. Уорсли, пытаясь самостоятельно пересечь Антарктиду, взвалил на себя миссию, которая превышала возможности его тела, и никакие психологические силы и упорство не смогли изменить этого.
Но если бы это было правдой, почему люди так редко умирают от усталости? Если это верно, почему смерть от выносливости так исключительна? Почему олимпийские марафонцы, пловцы, преодолевающие Ла-Манш, и туристы, поднимающиеся по тропе в Аппалачах, не падают в обморок регулярно? Именно такую загадку задал себе молодой южноафриканский врач Тим Ноукс, готовясь выступить с самой важной речью в своей жизни – престижной почетной лекцией на ежегодном собрании Американского колледжа спортивной медицины в 1996 году: «Я сказал: теперь послушайте[72]72
Цитаты из записей моего визита в лабораторию Ноукса в Кейптауне в 2010 году.
[Закрыть]. Относительно физической нагрузки интересно не то, что люди умирают, скажем, от теплового удара или когда поднимаются на Эверест, – так умирают один или двое, – вспоминал он позже. – Дело в том, что большинство не умирает, и это гораздо интереснее».
Глава 3. Центральный регулятор
Чтобы успеть на паром, Диане Ван Дерен нужно было пробежать 58 км[73]73
Забег Mountains-to-Sea Trail подробно описан в статье Havey L. Running from the Seizures // Atlantic. 2014. December 12; а также Gragtmans C. Diane Van Deren’s Record-Setting MST Run // Blue Ridge Outdoors. Историю ее жизни можно прочитать в статьях: Donahue B. Fixing Diane’s Brain // Runner’s World, February 2011; Branch J. Brain Surgery Frees Runner, but Raises Barriers // New York Times. 2009. July 8; Kotb H. Ten Years Later. New York: Simon & Schuster, 2013.
[Закрыть], уложившись в восемь часов. Обычно это не проблема для бывалого ультрамарафонца, но тот случай был особенным: суровая местность, проливной дождь и сбивающие с ног ветры – последствия урагана «Берил». К тому же за предыдущие 19 дней и 1448 км пути по трассе Mountains-to-Sea Trail через Северную Каролину накопилась усталость и образовались ужасные мозоли. Мало того: справа от Ван Дерен из темноты раздался «дикий и злобный» рев, изрядно напугав ее. «Что это?» – крикнула она проводнику, сотруднику компании, спонсировавшей ее попытку, Чаку Миллсэпсу. Он успокоил ее, что это всего лишь самолет, но на всякий случай они пристегнулись друг к другу перед тем, как пересечь продуваемый ветром мост.
Ценой вопроса во всем этом хаосе была попытка Ван Дерен установить новый рекорд в трейле[74]74
Трейлраннинг – в последние десятилетия набирающая популярность дисциплина соревнований на выносливость, в которой соревнующиеся преодолевают длинные дистанции (30 км и более) по природному ландшафту, часто по сильно пересеченной местности или горам. Трасса обычно не готовится специально, и участникам часто приходится преодолевать труднопроходимые участки: броды, заболоченные места и т. д. Прим. науч. ред.
[Закрыть] длиной 1000 миль (1609,34 км): если они не успеют на паром с острова Сидар на остров Окракок в час дня, то уложиться в 24 дня, 3 часа и 50 минут не получится. Пятидесятидвухлетняя спортсменка была настоящим экспертом в медленных пытках ультрамарафонами. Она протащила двадцатикилограммовые сани 692 км по замерзшей тундре и выиграла гонку Yukon Arctic Ultra (да, она заняла второе место, но ни одна другая женщина не дошла до финиша), поднималась на пик Аконкагуа высотой 6961 м в составе исследовательской экспедиции клиники Мэйо, изучающей пределы человеческих возможностей, занимала высокие места в самых изнурительных гонках на 100 миль (161 км) – и длиннее – по всему миру. Однако, чтобы добраться до парома, нужно было совершить рывок, несмотря на убитые ноги. Диана бежала уже около трех недель от рассвета до заката, почти без остановок, лишь иногда делая паузы, чтобы дать возможность команде поддержки из North Face заклеить ее покрытые мозолями ноги пластырем и запихнуть ей в рот еду. На сон у нее уходило не более трех часов в сутки, а иногда и вовсе только час.
К счастью, у Ван Дерен было преимущество, по крайней мере, уникальная особенность, которая, видимо, и помогала ей заставить организм превзойти свои возможности, с чем не справились многие потенциальные ультрамарафонцы. Когда ей было тридцать семь, ей сделали плановую операцию на головном мозге, удалив фрагмент височной доли размером с мяч для гольфа – основную причину эпилептических приступов, от которых она страдала два-три раза в неделю в течение нескольких лет. Приступы прекратились, однако появились новые неврологические расстройства: плохая память, нарушение ориентации в пространстве и способности отслеживать время. В 2011 году журнал Runner’s World окрестил ее «дезориентированным экспрессом», отметив, что «она могла пробегать сотни миль и часто при этом не понимать, сколько уже бежит». Казалось бы, серьезная помеха, но она начала участвовать в соревнованиях именно после операции. Иными словами, чтобы понять необыкновенную выносливость этой женщины, нужно начать с мозга.
Роль мозга в вопросе выносливости, возможно, самый противоречивый вопрос спортивной науки. И это не значит, что кто-то считает, будто мозг не участвует в процессе. Все, начиная с А. В. Хилла и других основоположников системы взглядов на организм как на машину, понимали: выигрывают не всегда те, кто быстро бегает, особенно если они принимают неверные тактические решения, не умеют поддерживать нужный темп или не хотят немного пострадать. Согласно этому мнению тело устанавливает границы, а мозг диктует, как близко вы подходите к ним. Но с конца 1990-х южноафриканский врач и ученый Тим Ноукс стал утверждать, что эта картина недостаточно полная и на самом деле один только мозг определяет и обеспечивает кажущиеся физические ограничения, с которыми мы сталкиваемся во время длительной физической нагрузки. Это утверждение повлекло серьезные и неожиданные последствия, а уровень его достоверности два десятилетия спустя все еще вызывает горячие споры.
Особый тон дискуссии связан и с самим Ноуксом, который уже четыре десятилетия практически непрерывно конфликтует со своими коллегами и борется с традиционными теориями, и с его идеями. «Похоже, Тим – сам себе злейший враг, – говорит Карл Фостер, директор Лаборатории деятельности человека Университета Висконсин-Ла-Кросс и бывший президент Американского колледжа спортивной медицины, считающий Ноукса своим другом. – Он очень сильная личность, и ему в голову приходят по-настоящему стройные, новаторские идеи, но вместо того, чтобы сказать: “Ух ты, я нашел лучший способ объяснить это явление”, он говорит: “Все остальные заблуждаются”». Сам Ноукс отрицает, что когда-либо заявлял, будто все остальные неправы. «Конечно, я считаю, что они ошибаются, но не собираюсь говорить им об этом, – любезно пояснил он в электронном письме. – Я просто излагаю то, что считаю правдой». В любом случае, признает Фостер, если вы хотите бросить вызов веками накопленному знанию, «необходимо мутить воду».
Ноукс начинал заниматься греблей в студенческой команде[75]75
Большая часть подробностей биографии Ноукса взята из интервью с ним, а также из мемуаров «Смелые убеждения» (Challenging Beliefs), написанных в 2012 году (совместно с Майклом Влисмасом).
[Закрыть] Университета Кейптауна, но его путь резко изменился, когда однажды утром в начале 1970-х тренировку отменили из-за сильного ветра. Его товарищи по команде отправились домой, а Ноукс решил остаться и побегать вокруг ближайшего озера. Через сорок минут его охватило незнакомое ощущение – классическая и неуловимая эйфория бегуна. Отчасти благодаря этой причуде химии мозга он быстро увлекся новым видом спорта и в итоге переключил свои профессиональные интересы с клинической медицины на исследования, связанные с бегом. Он пробежал более семидесяти марафонов и ультрамарафонов, в том числе семь раз финишировал на знаменитом пробеге на 90 км Comrades Marathon в Южной Африке.
В лаборатории у него довольно рано проявилась склонность к «разрушению стереотипов», как это называет Фостер. На знаменательной конференции спортивных ученых перед Нью-Йоркским марафоном 1976 года[76]76
The Marathon: Physiological, Medical, Epidemiological, and Psychological Studies: протоколы конференции были опубликованы в томе 301 издания Annals of the New York Academy of Sciences в 1977 году.
[Закрыть], в разгар первого бума бега трусцой, большинство докладчиков рассказывали о невероятной пользе бега для здоровья. Ноукс же представил отчет с описанием сердечного приступа у опытного марафонца, пошатнув популярное тогда представление о том, что бегуны на длинные дистанции не подвержены закупорке артерий. В 1981 году он сообщил о случае с сорокашестилетней Элеонорой Сэдлер[77]77
Первый доклад Ноукса, Comrades Makes Medical History – Again, появился в журнале SA Runner в сентябре 1981 года. Впервые случай описан в научном журнале в 1985 году: Noakes T. D. et al. Water Intoxication: A Possible Complication During Endurance Exercise // Medicine & Science in Sports & Exercise. 1985. Vol. 17. № 3.
[Закрыть], упавшей в обморок во время Comrades Marathon, и диагностировал ее проблему как гипонатриемию, вызванную слишком большим количеством выпитой жидкости, а не более распространенную, когда спортсмены пьют слишком мало. Потребовалось еще два десятилетия – и несколько смертей[78]78
Точное количество смертей из-за гипонатриемии во время физической нагрузки на выносливость трудно установить, но одно исследование 2007 года насчитало восемь подтвержденных и четыре предполагаемых случая: Rosner M., Kirven J. Exercise-Associated Hyponatremia // Clinical Journal of the American Society of Nephrology. 2007. Vol. 2. № 1.
[Закрыть], – прежде чем научное сообщество полностью признало опасность чрезмерного употребления жидкости во время физических упражнений.
В том же году Ноукс стал одним из основателей Лаборатории спортивных достижений, расположенной в подсобном помещении отделения физиологии Университета Кейптауна. В их распоряжении был единственный велотренажер и почти не работающая беговая дорожка. Исследователи начали приглашать в лабораторию спортсменов и определять максимальный объем потребляемого кислорода, потому что, как считал Ноукс, «чтобы быть специалистом в области спорта в 1981 году, необходимо было иметь аппарат для определения VO2max». Однако довольно быстро Ноукс разочаровался во взглядах А. В. Хилла. Однажды в самом начале работы лаборатории он с разницей меньше часа протестировал известного бегуна на средние дистанции Рики Робинсона[79]79
Рики Робинсон – бегун, выступавший за ЮАР; пробежал милю за 3:59,9 в 1981 г. и затем в 1983 г. улучшил результат до 3:58,95. Прим. науч. ред.
[Закрыть] и победительницу ультрамарафона Comrades Исавель Рош-Келли[80]80
Исавель Рош-Келли – южноафриканская бегунья, двукратная победительница Comrades, первой из женщин преодолела дистанцию быстрее семи с половиной, а затем и быстрее семи часов. Прим. науч. ред.
[Закрыть]. И, несмотря на очень разную скорость бега, показатели VO2max у них оказались одинаковые. Ноукс сделал вывод: «Ясно, что показатель VO2max бесполезен, потому что у мужчины, пробегающего милю быстрее четырех минут, он ничуть не выше, чем у женщины, имеющей результат на миле пять минут».
В следующие десять лет Ноукс искал способы лучше предсказать и измерить уровень выносливости, а также другие объяснения очевидных пределов, в которые упирались бегуны (такие как Робинсон и Рош-Келли), когда в конце теста из-за усталости были вынуждены сойти с беговой дорожки. Хилл и его последователи сосредоточились на кислороде: на предельных режимах работы организма сердце было неспособно доставить больше кислорода к мышцам или мышцы не могли извлекать больше кислорода из кровотока. Первая идея Ноукса, как альтернатива VO2max, появилась в конце 1980-х и заключалась в том, что ограничивающий фактор – сократительная способность[81]81
Noakes T. D. Implications of Exercise Testing for Prediction of Athletic Performance: A Contemporary Perspective // Medicine & Science in Sports & Exercise. 1988. Vol. 20. № 4.
[Закрыть] самих мышечных волокон; но эта теория потерпела крах.
К 1990-м Ноукс стал всемирно известным гуру бега, благодаря бессмертной классической научно-популярной «Библии бега» (Lore of Running) – фолианту на 944 страницы[82]82
Книга переиздавалась много раз. В четвертом издании, опубликованном в 2002 году, 944 страницы.
[Закрыть], впервые вышедшему в 1985 году. В 1996 году Тим Ноукс получил одно из самых почетных предложений в мире физиологии физической нагрузки: выступить на Мемориальных лекциях в честь Джабиза Вольфе[83]83
Challenging Beliefs: Ex Africa Semper Aliquid Novi // Medicine & Science in Sports & Exercise. 1997. Vol. 29. № 5.
[Закрыть] на ежегодном собрании Американского колледжа спортивной медицины. Верный своей репутации, он решил поразглагольствовать перед авторитетной аудиторией о том, как все собравшиеся упрямо придерживаются «заскорузлых и замшелых» старых теорий, которые не подтверждаются «эмпирической наукой». И при подготовке к этому выступлению он неожиданно понял, почему смерти от истощения – как та, что постигла Генри Уорсли, – столь редки. Какой бы характер ни носили наши ограничения, что-то явно мешает нам слишком сильно выйти за пределы. И это не что иное, как мозг.
История исследований мозга – это в некотором смысле история несчастных случаев и болезней. Возьмем случай Финеаса Гейджа, двадцатипятилетнего железнодорожного рабочего, у которого в 1848 году при взрыве на строительных работах железный прут длиной более метра прошел навылет через щеку и верхнюю часть черепа. Странным образом Гейдж выжил, но удивительнее всего было то, как изменилась его личность. Вежливый, квалифицированный человек после повреждения лобной доли вдруг стал грубым и ненадежным: врач сказал его друзьям, что «Гейдж перестал быть Гейджем»[84]84
Recovery from the Passage of an Iron Bar through the Head // Publications of the Massachusetts Medical Society. 1868. Vol. 2. № 3.
[Закрыть]. С тех пор мы многое узнали о том, как работает мозг, наблюдая за характерными изменениями, следующими за повреждением различных его частей. Набор странных и в основном печальных трансформаций похожего типа деликатно и человечно описаны покойным неврологом Оливером Саксом.
У Дианы Ван Дерен первые тревожные признаки появились, когда ей было всего два года и четыре месяца. Тогда во время продолжительного припадка ее отвезли в больницу, где она, обложенная льдом, почти час билась в конвульсиях. После этого какое-то время не обнаруживалось никаких видимых последствий; Ван Дерен выросла, стала известной теннисисткой, вышла замуж и родила двоих детей. Когда ей исполнилось двадцать девять и она была беременна третьим ребенком, приступы вернулись и в течение следующих нескольких лет становились все сильнее. Работая с неврологами из Университета Колорадо, она в конце концов решила сделать частичную правостороннюю лобэктомию, удалив часть мозга, отвечающую за припадки. Операция прошла успешно, приступы прекратились, но за это пришлось заплатить.
Еще до операции Ван Дерен считала бег полезным для своего здоровья. Когда она чувствовала «ауру» – необычное нетелесное ощущение, сигнализирующее о надвигающемся приступе, – ей часто удавалось справиться с ним, покинув дом и отправившись бегать, иногда в течение нескольких часов. После операции она продолжала бегать и с каждым разом забиралась все дальше по тропам вокруг дома, расположенного к югу от Денвера. Вскоре Диана преодолевала расстояния, которые испугали бы даже самых сильных бегунов, и в 2002 году она первый раз стала участницей пятидесятимильного (80 км) ультрамарафона по пересеченной местности, где, кроме нее, участвовал еще только один спортсмен. Дистанция в 50 км оказалась всего лишь ступенькой к 100 милям, что, в свою очередь, привело Ван Дерен к многодневным гонкам, таким как Yukon Arctic Ultra, а в итоге – к трехнедельному штурму трассы Mountains-to-Sea Trail в Северной Каролине в 2012 году.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
