Текст книги "Таежная фея"

Прийдя домой он выпил целый стакан водки и закурил пытаясь понять, что произошло за время его отсутствия. Тот факт, что Петр оказался здесь, ничего хорошего не предвещал. А что если он в самом деле приехал с целью выполнить свое намерение, что обещал тогда, в тайге, на краю непроходимых болот? Такие как он просто так не грозятся. И эта Глаша. Теперь ясно, что она врет и строит козни. Нелегкая задача. Нужно как-то встретить Настю и все объяснить. – Его мысли прервал звонок. Игорь поднял трубку и услышал на другом конце провода взволнованный голос Насти.

– Как ты, Игорек? – спросила она.

– Где ты?

– Я хочу тебя видеть. Я отправила Петра домой. А потом искала на улице телефон, да все они испорчены, так я и дошла почти до твоего дома.

– Так заходи ко мне! – взволнованно закричал Игорь. – Ты мой дом знаешь? Квартира пятая, на втором этаже. Я сейчас спущусь вниз, встречу тебя.

– Хорошо.

– С тобой все нормально? – озабоченно спросила она, входя в его квартиру. Настя не бросилась ему на шею, не говорила слов любви, но покорно поддалась его объятиям.

– Все хорошо. Что здесь произошло?

– Петр неожиданно приехал. Говорит, для того, чтобы тебя убить. Мы с Глашей его отговариваем, я ему сказала, что если что с тобой случиться, ему меня никогда не видать. Да Глаша тут утверждала, что тебя видела несколько раз с женщинами. А я за это время паспорт получила, и в институт документы подала. Да, еще на фабрику устроилась работать.

Настя долго взахлеб рассказывала свои новости, расспрашивала Игоря о поездке, и доверчиво слушала его объяснения и рассказы о царских дворцах, театрах и многочисленных встречах. Игорь достал заготовленные для нее подарки, в числе которых было короткая ночная рубашка по самой последней моде. Настя никогда такого не видела, но женским чутьем поняла, как это будет смотреться. Она покорно позволила себя раздеть, и отдалась неловко и стыдливо, а когда он, после сумасшедших судорог любви лежал без сил с бешено бьющимся сердцем, смущенно шепнула:

– Давай уберем простынь. Кровь там.

Он провожал ее когда на востоке занималась бледная заря нового, хлопотливого дня. Возле своего подъезда Настя обняла его на прощание и, задержав объятия, тихо спросила: – А когда мы поженимся? – Игорь почувствовал, как сжался его живот.

– Поженимся? – переспросил он.

– Да. А как же иначе?

– Это нельзя решать так поспешно, – прозаическим голосом возразил Игорь. – Должно пройти какое-то время…

– А как же иначе? – переспросила она. – Ведь мы же…

Игорь почувствовал, как слабеют ее объятия, потом она отстранилась и стала смотреть в сторону, как-будто пытаясь осмыслить происходящее. Его объяснения она выслушивала равнодушно, не возражая, не перебивая, не высказывая своего мнения. На середине его очередной фразы она повернулась и пошла домой, уныло опустив голову.

– Святая простота, – огорченно подумал Игорь. – Сразу вот и жениться. Ну, ничего, городская жизнь ее научит. Еще несколько встреч, и она поймет, как все это воспринимать. – Позвони мне! – крикнул он ей вслед.

Настя не позвонила ни в этот день, ни на следующий, ни на третий. Игорь понял, что она вообще не позвонит. Он стал строить планы, как подкараулить ее утром возле глашиного дома, перед тем, как она пойдет на работу, но ничего сделать не успел. Нужно было снова ехать в Москву, и Игорь решил оставить выяснение отношений с Настей до своего возвращения.

В первое же утро после командировки он проснулся с мыслью встретить Настеньку. Зазвонил телефон, и он быстро поднял трубку, в надежде услышать ее голос.

– Алло. -

– Привет, Игорь – послышался в трубке звенящий от переполняющей его радостной энергии голос Федора Афанасьева. – Рад, что ты вернулся. Сегодня знаменательная дата, та самая, ради которой стоит жить на белом свете. И потому я созываю нашу всю походную команду ко мне. Часа в два, в честь субботы соберемся пораньше. Как ты?

– Что это за дата? – спросил Игорь, пытаясь вспомнить изо всех сил хоть одно событие, которое сегодня потрясло мир.

– Я прощаю тебе твое невежество, – с пафосом откликнулся Федор, – только в силу моей необыкновенной терпимости и доброты. Я надеюсь, что потомки оценят мои качества в полной мере, а от современников я ничего хорошего не жду. Сегодня мой день рождения! Более того, я обещаю не читать моих стихов. Прийдешь?

– Разумеется, прийду. Скажи, что может неблагодарный современник принести тебе в подарок, чтобы загладить вину целого поколения?

– Это самый легкий вопрос, который ты можешь задать. Как ты знаешь, у меня ничего нет. Поэтому что бы ты не принес, все будет к месту.

– Принести вина?

– Это был бы лучший вклад в поэзию, – сообщил Федор.

– Может, что закусить? – продолжал опрос Игорь.

– Спасибо, я вчера завтракал, – поведал Федор. – Впрочем, есть и другие гости, которые могут быть голодными, особенно женщины. Какой мужчина добивался успеха у голодной женщины? Ради них, конечно, можно что-нибудь принести. Не могут же люди жить одной поэзией?

– Будут женщины? – переспросил Игорь.

– Да. И будет Белла, моя бывшая любовь. Она тебе понравится. Я о ней как то рассказывал, если ты помнишь, в неприличных и восторженных стихах. Не состоявшаяся актриса, но прекрасная любовница.

– Почему бывшая?

– Потому что сейчас есть другая. Ты ее тоже увидишь. Она – начинающая не состоявшаяся актриса. А с Бэлой мы остались друзьями. Ты приударь за ней. У нее роскошная грудь. Будем с тобой молочными братьями, ну, от одной груди, значит… Не возражаешь породниться? Приходи, жду.

– Как поэтично. Когда приходить, будущий родственник? – Игорь ценил его циничный юмор.

– Когда хочешь. Хоть сейчас. Скоро все будут в сборе. У меня есть фотографии от нашего путешествия, есть на что посмотреть, да и просто поболтаем.

У Федора была одна комната в двухкомнатной коммунальной квартире. Другую, на счастье поэта, занимал пьяница, которому часто оставалось чем опохмелиться от федоровых гулянок, и потому не было у поэта никаких коммунальных скандалов.

Игорь любил посиделки у поэта. Там всегда собиралась веселая толпа не признанной богемы: актеров без театра, поэтов и писателей без издателя, художников без выставок и галерей или просто любителей богемы, очарованных беспечным образом жизни и весельем. И потому Игорь быстро собрался, бросил в большую сумку весь запас вина и отправился на вечеринку. Прийдя к поэту он застал всю компанию в сборе.

– Вот, все мои запасы вина, – сказал он, распахнув дверь и протягивая сумку, гремящую бутылками. Федор радостно вскочил, схватил драгоценный груз и передал его Сергею, как эстафету.

– Кто не знаком, представляю, – провозгласил он, обращаясь к двум молодым женщинам, сидевшим на старом, скорбно кряхтевшим от малейшей нагрузки диване. – Это Игорь, мой старый друг, со школьных лет. А это, – обратился он к Игорю, – Женя и Белла. Угадай, которая их них Женя?

Игорь не задумываясь указал на девушку лет девятнадцати, хорошенькую, какой и подобает быть девушке, в которую влюбился поэт.

– Верно, – похвалил его Федор. – Стало быть та, что осталась – Белла. Красавица, правда?

Белла и правда была очень хороша. Она улыбалась Игорю озорными темными глазами и показывала два ровных ряда белых зубов, украшенных чувственными, чуть подкрашенными губами. Все у нее было так, как описал Федор: большая, белая грудь, в меру представленная для обозрения, и возбуждающая кривизна линий талии и бедер, умело подчеркнутая соответствующей одеждой. Ее лицо светилось радостью нераскаявшейся грешницы. Она подняла руку в знак приветствия и тут поднялся галдеж, кто-то вытащил все бутылки из его сумки и стал разливать вино по стаканам. Только Савва, сдержанный, все замечающий Савва, не проявил особого энтузиазма. Он внимательно наблюдал за поведением каждого, как-будто это представляло для него какую то ценность.

Для чего ему нужно все знать об окружающих его людях, с раздражением подумал Игорь. Он не следователь, не психолог, и даже не сплетник. Зачем ему проникать в самые глубины и секреты души его приятелей? Что за отвратительная манера! Не говоря уже о том, что рано или поздно это вызовет раздражение у любого, кто с ним общается.

– Хорошее вино, – заметила Белла, отпив глоток из протянутого ей стакана. – По всей вероятности, Игорь не занимается поэзией. Иначе у него не было бы денег на такое вино. Федор таким вином не угощает.

– Поэзия, – самая низко оплачиваемая профессия, – без тени сожаления заявил Федор. – За нее не платят ни копейки. Какое вино можно купить на такой заработок? И поэту ничего не остается, как посвятить свое время любви и песням. – Он бросил взгляд на юную Женю и, получив в ответ одобряющую улыбку, поднял стакан с вином.

– За день рождения поэта, – предложил он. Гости дружно подняли стаканы и выпили до дна.

– А, кстати говоря, как там Настенька? – обратился Федор к Игорю, поставив стакан на стол. – Не завел ли ты с ней любовь, когда мы уехали?

– Что это за Настенька? – приторно сладко улыбнулась Белла, повернувшись к поэту. Ей очень хотелось это знать.

– О-о-о! Это неземное создание, – охотно откликнулся Федор, не обращая внимания на негодующую гримасу Жени. – Это сочетание небесно-голубых глаз, кожи белой лилии и волос русалки. Такие затягивают в омут. Такие чуть не погубили Одиссея. Она – таежная фея.

– В самом деле, красавица, – подтвердил сдержанный в отношении женщин Сергей Полынин. – Жаль, такая красота пропадает в глуши.

– Почему же пропадает? – возразил Федор. – Это мы здесь пропадаем. Живем без религии и морали, самовлюбленные мерзавцы. Как мы оцениваем успех в нашей жизни? Сколько удовольствий и вещей было у нас. Сколько любовниц мы имели, так называемый успех у женщин, своего рода мерило ценности мужчины. У них там мало людей, и потому каждый чем то ценен. Им не нужны те вещи, из за которых мы губим свою жизнь… – Савва перебил его разглагольствования.

– А что Игорь, ты правда не завел с ней шашней? – спросил он. – Игорь не повернул головы в его сторону, но почувствовал на себе его насмешливый, изучающий взгляд.

– Ты в своем уме? – спросил он, делая вид что занят откупориванием очередной бутылки. – Как ты можешь там завести роман? Они все живут, как рыбы в аквариуме. Все у всех на виду.

– А она не собирается сюда приехать? – не унимался Савва. Игорь пожал плечами.

– Откуда я знаю. Она мне не докладывала. А что тебе то за забота?

– Налей мне вина, Игорь, – обратилась к нему Белла запросто, как к старому знакомому, протягивая опустевший стакан. Игорь воспользовался моментом и, взяв бутылку, подошел к дивану, подальше от Саввы и его неприятных расспросов. Женя уступила ему место и пересела к Федору на колени. Игорь почувствовал что вышел на оперативный простор. Он разлил вино в стаканы и чокнулся с Бэлой.

– Мне Федор о тебе рассказывал, – сказала Белла, расправив плечи и выставив и без того заметную грудь. – Очень рада случаю познакомиться.

– Я тоже. Хочешь сигаретку?

Белла оказалась хорошей, веселой собеседницей. Разговор их не замолкал ни на минуту, и они совсем перестали обращать внимания на полупьяный треп, в центре которого были Федор и Женя. Вечер подкрался незаметно, когда почти все вино было выпито.

– Скажи, Игорь, какие тебе женщины нравятся? – спросила Белла. Она умела задавать вопросы, на которые было приятно отвечать. Игорь осмотрел ее с ног до головы, откровенно, смело. Обычно он не был наглым с женщинами, но алкоголь и женская податливость преображали его.

– Мне нравятся женщины с большой упругой грудью, – заговорил он, глядя на декольте, открывавшее нежную ложбинку между ее грудей. – Чтобы была хорошая форма бедер, стройные ноги и веселый характер. – Белла закинула ногу на ногу, небрежно обнажив белоснежную полоску бедра выше границы дозволенного.

– Расскажи подробнее, какие ноги тебе нравятся, – насмешливо попросила она. – Ты такой загадочный.

– Какие ноги? Голые, – ответил Игорь. Белла одобрительно улыбнулась.

– Какой ты… галантный, – похвалила она, не поправляя платья. – Мне нравятся такие мужчины, как ты: они начинают робко, издалека…

– Женская проницательность… – неопределенно сказал Игорь, а потом добавил: А я было хотел сделать тебе робкое предложение.

– Сделай.

– Пойдем ко мне домой. На чашку кофе.

– Ты хочешь предложить его завтра утром? – спросила она, вставая с дивана. Игорь окинул ее взглядом. И в самом деле, у поэта хороший вкус.

– Мы пойдем, пройдемся, – объявила Белла подвыпившей компании, утопающей в густом сигаретном дыму.

– Как это поэтично и нетерпеливо, – заметил Федор, – погулять, не дождавшись луны.

– Я полагаю, ваша прогулка закончится чашечкой кофе, – предположил Савва.

– Нехорошо подслушивать чужой разговор, – недовольно отозвалась Белла.

– Он не подслушивает разговор, – поправил ее Игорь. – Он подслушивает мысли. Мы покидаем вас, пьяная компания. До свидания.

Дома с Бэлой все было так же просто и приятно, как и в гостях у поэта. Кофе готовить не пришлось. Белла раздевалась не спеша, как будто дразня его, а потом, уже обнаженная щедро раскачивала бедрами под ним и ласкала слух нежными «Ох» и «Ах» и сладкими, жалобными стонами. Игорь парил в небесах на крыльях амура. Так продолжалось всю ночь, с грузинской страстью и солдатской неутомимостью. К рассвету Игорь потерял последние силы.

– Давай немного отдохнем, – предложил он после тяжелого ночного марафона.

– Отдых надо заслужить, – лукаво предупредила неутомимая Белла. Игорь в испуге закрыл глаза и кровать под ним закружилась, закачалась и уплыла куда-то в сторону. Они заснули, как гончие после охоты, и проснулись лишь после полудня, в объятиях друг друга.

– Сколько сейчас время? – спросил Игорь и, не открывая глаз, погладил ее нежную, упругую грудь.

– Примерно час дня, – ответила Белла. – Пойдем чай пить. Надо взбодриться.

Они пошли на кухню, не одеваясь, поддерживая друг друга и качаясь из стороны в сторону. Белла сразу же плюхнулась на стул, откинулась назад и вытянулась, расставив ноги. Она выглядела измученной и счастливой, как женщина минуту назад родившая тройню.

– Я, наверное, никогда не смогу больше сдвинуть ноги вместе, – пожаловалась она и на ее лице появилась улыбка человека, страдающего геморроем. – У меня там что-то осталось. Сделай мне крепкий чай. – Игорь прошелся взглядом по ее голому телу, с ног до головы и подумал: – Вот, женился бы на Настеньке, и прощай веселая, беззаботная жизнь. Да и как я приведу ее, деревенскую девочку, в свой круг? Кто ее примет?

– После чаепития мне нужно спешить домой, – сообщила Белла. – Жаль, что все хорошее так скоро заканчивается. Ты меня проводишь?

– Провожу. С одной стороны, это не плохо, что заканчивается. Иначе все бы быстро надоело. А так есть возможность в следующий раз все начать сначала.

Они оделись и вышли на улицу, беззаботно, весело болтая, подшучивая друг над другом и с удовольствием обсуждая события минувшей ночи. Был безоблачный, солнечный день, один из тех очаровательных дней, когда еще не холодно, но уже не жарко, и воздух сухой и свежий, с запахом приближающейся осени. Белла взяла его под руку, прильнула к нему всем телом и кокетливо подтолкнула бедром. И произошло это в момент самый не подходящий. Навстречу шла Настя; она уже была шагах в десяти, и смотрела на них так, как-будто в ее жизни произошла самая большая беда. Рядом с ней шагал Петр, рыжий страшило, угрюмый и злобный, сильно хромая на левую ногу. Настя густо покраснела и резко отвернулась. Петр взглянул на Настю, потом на Игоря, и они прошли мимо. Настроение у Игоря испортилось: он перестал отвечать на заигрывания Бэлы, говорил невпопад, пытаясь собраться с мыслями и найти для Насти объяснение происходящему при следующей встрече.

– Ты совсем не в себе, – заметила Белла, – с того момента, как эта юная красавица покраснела, увидев тебя. Уж не с ней ли ты завел роман в тайге? Если бы я ее увидела где-нибудь в деревне, я бы подумала, что это и есть та таежная фея, о которой пел песни Федор. Она как будто сошла с картины Ренуара, но не успела купить парижские наряды и подрезать косы.

– О какой красавице ты говоришь? – небрежно спросил Игорь, приходя в себя. Он снова был в состоянии продолжать с Бэлой бессмысленный и веселый треп.

– О той, что так покраснела, увидев тебя. Вообще, грех играться с теми, кто относится к любви серьезно. Любовь – очень болезненное чувство. Такие простушки, как эта, обычно готовы доверить свою жизнь и судьбу тому, кого они любят. Тебе лучше выбирать легкомысленных женщин.

– Ты – артистическая душа, – сказал Игорь, отводя взгляд в сторону. – Ты видишь драму там, где ее нет. Такая и должна быть актриса.

– Может ты и прав, но в таком случае я очень старомодная артистическая душа. Мне представляется, что в той драме, которая разыгралась только что у меня на глазах, должно быть продолжение. А в современной драме любовь умирает в конце четвертого акта.

– А я думал, в конце полового акта, – беззаботно высказал свое мнение Игорь. Белла одарила его нежным взглядом и одобрительно улыбнулась.

– Это у мужчин. У женщин все иначе. Женщины более эмоциональны и глупы. У мужчин любовь заканчивается в конце второго акта, а порой не начинается вообще. Мужчины созданы для того, чтобы зарабатывать деньги, а не заниматься чувствами. Они, по-видимому, вполне довольны этой ролью. Если бы Шекспир жил в наше время, он бы переделал Ромео и Джульетту на современный лад.

– У тебя есть представление, как бы это выглядело?

– Есть. Ромео был бы главный бухгалтер, а Джульетта – бедная художница. Умерла бы только Джульетта. Ромео получил бы выговор по партийной линии и потом повышение по работе.

– А у тебя? Много чувств связано с любовью?

– Много. Они на меня наплывают, когда я встречаюсь с мужчиной, и покидают меня, когда я с ним прощаюсь. Поэтому мои чувства всегда новые и в душе моей вечная весна. Кстати, вот мой дом. Не провожай меня дальше. Созвонимся на неделе. Прощай. – Она холодно поцеловала Игоря и грациозно зашагала прочь, оставив его одного на перекрестке.

В течение следующей недели Игорь несколько раз пытался подкараулить Настю у глашиного дома, но без успеха. Не выходила она ни по утрам, ни по вечерам. Разговаривать с Глашей он не пытался; было бесполезно. А время шло, и вскоре новые заботы и встречи закрутили его, и вся история с Настей стала отходить в прошлое. Наступила зима с ее новогодними пьяными компаниями, холодами и долгими вечерами. В один из них раздался звонок и в трубке послышался голос Насти.

– Извини, что я тебя беспокою, – заговорила она ровным голосом, как взрослая женщина, хорошо владеющая собой. – Мне нужно тебя предупредить. Помнишь Петра? Он все еще здесь. Он совсем сошел с ума: только и бредит тем, чтобы тебя убить.

– За что? – спросил Игорь, и прежний страх перед рыжим страшилой вернулся к нему. – Что я ему сделал?

– Можешь ты уехать на время? – спросила Настя. – Я тебя очень прошу.

– Я поговорю на работе. Вообще-то, такая возможность есть. В Москве нужно налаживать автоматическую линию. Что, это так серьезно? Может, мне использовать мои связи? Его быстро поставят на место.

– Ох, только не это, – испугалась Настя. – Попробуй просто уехать. Так будет лучше.

– Ты что, вышла за него замуж?

– Не важно. Так ты постараешься?

– Постараюсь. – Игорь хотел продолжить разговор, но она повесила трубку.

И он постарался. Его отправили в Москву на несколько месяцев, где он стал уже забывать Настю, ее предупреждение и возможную опасность. Но вот, однажды осенью, случай напомнил о ней, о легком романе с деревенской девушкой и угрозах Петра. Позвонил Федор, как всегда в хорошем настроении. Игорь любил его звонки: это всегда значило приглашение на вечеринку, или неожиданные сборища, с красивыми, легкомысленными женщинами и богемным, веселящим душу трепом.

– Сегодня вечером состоится событие, – громко вещал Федор в трубку, – которое будет поворотным в поэзии России. Не веришь? Приходи в дом работников искусств, в кафе. Там будет вечер поэзии. И я буду выступать. Уж если меня не печатают, то, по крайней мере, будут слушать. Выступят и другие поэты, конечно. Но ведь нужен же мне какой-то фон?

Игорь пришел в кафе когда почти все места были заняты и зал гудел от возбужденных разговоров и всплесков смеха. Ему удалось найти место, где компания молодых мужчин и женщин обменивалась стихами и кокетливыми взглядами. Один поэт особенно усердствовал. Он смотрел буравящим взглядом на миловидную брюнетку, страстно сжимал кулаки и выкрикивал рифмы про тугое женское тело, обладающее магическими флюидами, которые согревают даже в стужу. Когда он закончил декламировать, Игорь небрежно заметил: – На эту тему писал Пушкин, но гораздо лаконичнее.

– Что же он писал? – презрительно спросил страстный поэт. Игорь процитировал наизусть:

 
Когда под соболем, согрета и свежа
Она вам руку жмет, пылая и дрожа.
 

Брюнетка вдруг повернулась к Игорю всем телом и театрально хлопая тяжело накрашенными ресницами спросила: – Вы тоже пишете стихи?

– Нет, – коротко ответил Игорь. Он заметил Беллу вдалеке и стал пытаться взглядом привлечь ее внимание. Сегодня она выглядела в высшей степени соблазнительно. Но Белла, казалось, ничего вокруг не замечала, целиком занятая своим соседом, по всей вероятности актером. Уж очень был он красив, мужественный, с гордой осанкой и властным, презрительным взглядом.

– Кто же вы по профессии? – не унималась брюнетка.

– Я – инженер, – ответил Игорь.

– Инженер! – разочарованно воскликнула брюнетка. – Как это прозаично. Посвятить свою жизнь трубкам и гайкам. Мой брат учился на строительном факультете. Все мои подруги приветствовали его движением, как будто дергали за ручку сливного бачка в туалете.

– У вас был унитаз старой конструкции, – определил Игорь и компания за столом приветствовала его замечание улыбками. – Не всем же быть поэтами, – продолжал он. – Для этого нужно обладать талантом, которого у нас с вами, простых смертных, нет. – Брюнетка смерила его осуждающим и надменным взглядом.

– Между прочим, – заговорила она, вибрируя голосом, как оперная певица, – я не только пишу стихи, но и печатаюсь. И многие восхищаются моими стихами.

– И давно вы печатаетесь? – спросил Игорь.

– Давно! – как будто передразнивая, заявила брюнетка. – Уже почти десять лет.

– Вы молодо выглядите, – похвалил ее Игорь. Сказать что брюнетка было возмущена – это значит ничего не сказать. Ее покинул не только поэтический дар, но и дар речи. Она застыла на несколько мгновений, пытаясь сжечь его взглядом, и, убедившись, что это невозможно, с грохотом передвинула стул и повернулась к нему спиной. Зал, наконец, притих и Федор стал читать свои стихи. Они и в самом деле были хороши, но шансов увидеть свет для них было мало: это была поэзия о любви, природе и весне. Где напечатать их в период бурного строительства коммунизма и временных трудностей?

После его выступления был перерыв и толпа разбилась по группам, снова наполнив зал гулом голосов. Возле окна он заметил своих старых знакомых, всех в сборе: Савва, Сергей, Федор и еще несколько человек, которых раньше не видел. По пути он наткнулся на Беллу.

– Как ты хорошо выглядишь, – сказал он. – Я бы хотел провести сегодня вечер с тобой.

– Не могу, Игорек, – с искренним сожалением сказала она. – Видишь, у меня новый покровитель. Он актер, и играет главные роли. Обещал меня пристроить в театр. Впрочем, позвони мне завтра. А пока подойдем к Феде, он там стоит с вашими походниками. Нужно его поздравить.

Федор купался в лучах мимолетного успеха и сиял улыбкой счастья.

– Ну, как? – спросил он Игоря и Бэлу издалека.

– Чудесно, – ответили они в один голос. Игорь поздоровался с Саввой и Сергеем, но те холодно кивнули, что неприятно удивило Игоря. Федор взволнованно заговорил, бросая острые, как стрелы, взгляды на проходящих мимо хорошеньких женщин. Здесь было на что посмотреть: одни были в смелых декольте, открывавших соблазнительные груди, другие в коротких платьях, открывавших стройные ноги, или в длинных платьях с разрезом. Большинство из них одаривали поэта благосклонными, задумчивыми взглядами. Федор подтолкнул Игоря локтем.

– Да, можно здесь разгуляться, – тихо сказал он. – Давай, склеим парочку. У тебя хорошая квартира, отсюда сразу и поведем их к тебе. Как ты?

– Очень деловое предложение, – согласился Игорь. – Савва, конечно, не присоединится к подобного рода времяпровождению. Уже не говоря о Сергее.

– Кстати, – вдруг откликнулся Савва, наконец удостоив Игоря взглядом, – мои знакомые ребята пошли в конце этого лета сплавляться тем же маршрутом, что и мы в прошлом году. Я попросил их узнать, как там дела у Настеньки. – У Игоря сердце замерло на мгновение, а потом стало биться, как пойманная птица.

– Ну и что? – спросил он почти шепотом.

– Я их вчера встретил случайно. Они рассказали мне интересную историю. В прошлом году она сбежала с каким-то парнем, которого она спасла от смерти. – Савва неожиданно смолк. Федор с удивлением уставился на Игоря.

– Так ты… – медленно заговорил он и осекся. Игорь выдавил из себя улыбку, пытаясь свести все в шутку.

– Было дело, – с наигранным весельем сказал он. – Увязалась она за мной, что поделаешь? Женщин нужно ублажать, если они очень просят. – Савва вдохнул сигаретный дым, выпустил несколько идеально ровных колец и, не дождавшись пока они растают, с отвращением бросил окурок в урну и ушел, не прощаясь.

– Чего это он? – пробормотал Игорь, глядя на Сергея. Сергей в ответ пожал плечами и молча удалился.

– И это правда? – без тени высокопарности спросил Федор. Игорь кивнул.

– Да что вас всех заклинило на этом? – раздраженно взорвался он. – Что, сами с девочками не спали?

– Уж не та ли это девушка, что так покраснела, когда увидела тебя со мной? – спросила Белла. И, не получив ответа, продолжала. – Прелестный ребенок. Влюбилась, наверное. Иначе такую невозможно заполучить.

– Извините, меня зовут, – заторопился Федор. – Мне пора. – Он отвел глаза в сторону и тоже ушел.

– И мне пора к моему актеру, – сказала Белла, удаляясь. Игорь почувствовал себя одиноким и чужим: он не мог оставаться дольше среди этого веселого сборища. Впервые за много лет он захотел быть один, предоставленный собственным мыслям и чувствам.

Игорь оделся, вышел на улицу, и медленно зашагал, без цели и определенного направления. Сгустились сумерки и желтый свет фонарей слабо освещал пустынные улицы. Он долго бродил, пока вдруг не обратил внимание, что зашел неизвестно куда, в незнакомый район. Игорь огляделся, пытаясь сориентироваться и определить, как подойти к троллейбусной остановке. Улица была пустынна, и только одинокая женщина неторопливо шла навстречу, толкая перед собой детскую коляску. Поровнявшись с ней он остановился и замер от неожиданности. Это была Настенька! Ее было не легко узнать: волосы коротко подстрижены, в модной шляпе, красивом осеннем пальто. Она тоже остановилась и сильно смутилась, но быстро справилась с собой.

– Я так не хотела, чтобы ты меня когда-нибудь увидел с коляской, – сказала она.

– Как ты живешь, Настенька? – спросил Игорь. – Я не видел тебя уже больше года. Ты вышла замуж, я гляжу. Уж не Петр ли это?

– Петра уже нет в живых. Он сильно пил от горя, и был убит в пьяной драке.

– А что у него было за горе? – спросил Игорь. Настя отвела взгляд и ничего не ответила. Ребенок в коляске зашевелился, и издал непонятный, радостный звук.

– Это правда, что он хотел меня убить? – спросил Игорь.

– Да. Он знал, что я забеременела от тебя. Он даже хотел взять меня в жены беременной, но я не согласилась.

– Что ты такое говоришь! – вскрикнул Игорь. – Это что же, значит, от меня ребенок?

– Я ему сказала, – продолжала Настенька – что если он тебя убьет, то я покончу собой. Вот тогда он по настоящему запил от горя.

– Почему же ты мне не сказала, что ты беременна? – настаивал Игорь, не в силах привести свои мысли в порядок.

– А для чего? Чтобы ты мне помог сделать аборт? И без тебя я могла это сделать.

– Твой отец знает об этом?

– Моего отца тоже нет в живых. Он все понимал и не звал меня назад. Он тоже стал пить, люди говорят, сильно скучал по мне, но покидать деревню не захотел. Однажды он простудился и вскоре умер. Авдотья, знахарка наша, говорит, что когда человек долго в горе, его организм не может сопротивляться болезням.

– Это все ужасно, – произнес Игорь и сам почувствовал неуместность своих слов. – А что ты сейчас делаешь? Чем занимаешься?

– Я учусь в ветеринарном институте, – сухо ответила она.

– Тебе это нравиться?

– Да. Я всегда любила животных, и жалела их. Я вот только часто думаю, почему же я не жалела тех людей, которые меня по-настоящему любили? Ведь и Петр, и мой отец, так любили меня. Они были простые люди, но для них любовь ко мне значила больше, чем что либо на свете. И они были преданы мне. – Она отвернулась, пытаясь скрыть набежавшие слезы.

– А Петр поверил тебе, что ты покончишь собой, если он меня убьет?

– Поверил. Он знал, что я никогда не бросаю слов на ветер. – Она вдруг решительно толкнула вперед коляску и быстро скрылась в темноте. Это был последний раз, когда Игорь видел Настеньку. Она навсегда исчезла из его жизни.