Текст книги "Маленькое привидение из дверного замка"

Глава 3

На следующее утро Пауль открыл глаза и понял, что всю историю с привидением по имени Циппель он выдумал. Но потом увидел открытый ящичек кассы и поезд, стоявший точно там, где Циппель вчера с него слез.

Пауль торопливо оделся – так быстро он никогда не одевался – и вышел в коридор. Было слышно, как на кухне мама готовит завтрак. А в дверном замке снова торчал папин ключ. Пауль расстроился.

– Циппель! – зашептал он в замочную скважину.

Тишина.

Он приложил ухо к двери и забормотал:

– Эй, Циппель, слышишь меня?

В замочной скважине было тихо.

– Доброе утро! – Мама стояла в дверях кухни и всматривалась в темноту коридора. – Что там такое?

– Ой, привет, мам! – Пауль вздрогнул. – Да какой-то странный шум на лестнице. Наверное, показалось…

– Идёшь завтракать? Уже поздно.

– Ага, – буркнул Пауль, – только умоюсь.

В ванной он включил воду, а сам кинулся к входной двери и тихонько постучал.

– Циппель! Циппель, ты тут?! Ну скажи же что-нибудь!

Но никто не ответил. Тогда Пауль заглянул в замочную скважину. Там было совсем темно. У Пауля заныло сердце. Не мог же Циппель вот так просто исчезнуть!

– Пауль, ты идёшь? Уже почти полвосьмого! – крикнула из кухни мама.

– Иду, – тихо ответил Пауль, закрыл в ванной воду и пошёл завтракать.

Тосты опять подгорели. Пауль старательно счищал чёрную сажу – и тут мама спросила:

– Что-то случилось? Ты какой-то грустный…

– А, нет, ничего. – Пауль помотал головой. – Просто не хочу в школу.

– Могу представить, – сказала мама. – У меня на следующей неделе спектакль, и я ужасно нервничаю, потому что…

– Сделаешь мне с собой бутерброд? – перебил её Пауль.

– Ну конечно!

– Спасибо. А на хлеб чего-нибудь положишь? Вчера ты дала мне два сухих кусочка чёрного…

– Ох, прости! – Мама вздохнула. – Я сейчас такая рассеянная. Моя роль в опере ужасно сложная…

Но Пауль не дослушал – он кинулся в свою комнату, быстренько написал записку и спрятал её в игрушечном магазине. Записка была такая:

Дорогой Циппель, где ты?

Прости, что так получилось с папиным ключом. Мне нужно в школу, но после обеда я вернусь. Надеюсь, и ты тоже.

Твой Пауль

Потом он пошёл в школу В школе всё было как всегда. Тим и Том задирали его на первой переменке. И на второй. И на уроках тоже задирали, пока господин Ампермайер не видел. Тим был выше всех в классе, а Том толще всех – и думать было нечего их одолеть. Когда Пауль только-только пошёл в школу, он ещё решался давать сдачи. Или просто убегал. Но Тим и Том всегда догоняли его и били – чем больше он сопротивлялся, тем больше им нравилось его задирать. Поэтому теперь он просто молчал и терпел. С Тимом и Томом было точь-в-точь как с плохой погодой: ты видишь на горизонте чёрные тучи и надеешься, что их протянет мимо. Но дождь всё-таки начинается, и ты сначала мокнешь, а потом ждёшь, пока одежда высохнет. Только вот дождь заканчивается, а обиды никуда не деваются. Даже по вечерам, засыпая, Пауль вспоминал, как Тим и Том кричали ему: «С Паулем никто не дружит!», «Пугало огородное!», «Уродец, страшила!».

Сегодня всё было хуже некуда. На переменке Тим отобрал у Пауля бутерброд. На уроке по рисованию Том вылил ему за шиворот воду для мытья кисточек. Но Паулю было не до них, и он совсем не расстраивался, потому что всё время думал о Циппеле. Только бы он не исчез, только бы снова его увидеть.

День перевалил за середину, и, когда в полчетвёртого наконец-то закончилась продлёнка, Пауль как угорелый помчался на велосипеде домой. А в подъезде понёсся наверх, перепрыгивая через две ступеньки.

Пауль добежал до квартиры и остановился у двери, переводя дух. Подождал, пока сердце перестанет биться как сумасшедшее. Прислушался. Тишина. Он наклонился и заглянул в замочную скважину. В коридоре, как и вчера, стояли неразобранные чемоданы. А в замочной скважине было темно и тихо.

Пауль тихонечко позвал:

– Циппель!

С улицы слышалось: ш-ш-ш, ш-ш-ш, ш-ш-ш – кто-то подметал двор. И больше ничего.

Пауль позвал опять:

– Циппель! Ты слышишь меня?

Тишина.

Он осторожно вставил ключ в замочную скважину и медленно-медленно повернул его. Дверь, тихо скрипнув, отворилась. Пауль вытащил ключ. Постоял в коридоре, а потом крикнул в темноту:

– Циппель! Ты здесь?

Но всё было тихо, и тогда Пауль пошёл в свою комнату. Вагончик железной дороги стоял там же, где и вчера, а записка, которую он написал утром, всё так же лежала у кассы игрушечного магазина.

Пауль снял ранец и медленно поставил его на пол. Ему стало очень грустно. Циппель ушёл. Папа прогнал его. Чёрт!

Пауль выглянул во двор: господин Ритче подметал осенние листья и болтал с фрау Вильгельм. Фрау Вильгельм прижимала к себе сумку в цветочек, смеялась чему-то и глядела одним глазом на листья, которые сметал в кучу домоуправ: ш-ш-ш, ш-ш-ш, ш-ш-ш. Пауль прислонился лбом к холодному стеклу и долго смотрел на господина Ритче и фрау Вильгельм, не замечая их, и ему стало ещё грустнее. Вдруг он насторожился. Затаил дыхание. Неужели кто-то поёт? Какой-то ребёнок? Тихо-тихо. Совсем рядом. Где-то в квартире. Пауль вышел в коридор и прислушался. Звуки доносились из спальни родителей.

Пауль осторожно заглянул в комнату. Большой платяной шкаф был открыт. Половина ящиков выдвинута, на полу лежали горы трусов и носков. Циппель, напевая, рылся где-то внутри. Раз – и на пол вылетел красный носок, а вслед за ним – синий.

Сердце Пауля подпрыгнуло от радости.

– Что ты делаешь? – спросил он.

В шкафу стало тихо. Потом гора белья зашевелилась, и показался Циппель с носком на спине.

– Тут полно таких прекрасных вещей, – сообщил он. – Пальто. Одеяла. В них можно нырять. – Он плюхнулся на стопку носков. – И столько мягонького, чтобы сидеть.

Циппель подплыл к краю ящика и посмотрел вниз, на пол – туда, где лежали папины трусы.

– Послушай-ка, можно мне взять один из этих расчудесных флагов? – поинтересовался он. – Красненький, например?

– Это папины трусы, – сказал Пауль. – Они у него все по счёту. Он сразу заметит, если что-то исчезнет. Но я знаю, что можно взять вместо флага.

– Пф! – Циппель вдруг разозлился. – Твой папа! Что за злющий тип! Жуткий человек. Настоящий рослый. Да!

– Почему? – удивился Пауль.

– Как – почему? – вскричал Циппель так, словно было ясно как день почему. – Я тебе скажу! Сегодня ночью он разворотил ключом мой дом. Мне некуда было деваться, он зажал меня так, что теперь у меня всё болит. Я и секундочки глаз не сомкнул! Так не годится, стопроцентно!

– Ой, прости! Папа не нарочно, он ведь не знает, что ты живёшь в замке.

– Всё равно. Это мой замок. Где мне теперь жить?

– Мы что-нибудь придумаем. – Пауль принялся собирать трусы и носки, раскиданные по полу, и складывать их обратно в шкаф. – Обещаю. А сейчас помоги мне убраться.

– Куда убраться? – спросил Циппель.

– Убраться – это значит разложить всё по своим местам. У папы такой пунктик, знаешь: он всегда хочет, чтобы вещи лежали строго по цветам. Так что придётся всё снова уложить, как он любит.

Пока Пауль раскладывал носки по разноцветным кучкам – чёрные к чёрным, красные к красным, серые к серым, – Циппель сидел наверху и напевал небольшую уборочную песенку:

 
– Серое здесь, а красное там,
Пауль счастлив, тарам-пам-пам!
 

Потом Пауль перебрал все трусы – чёрную горку, белую горку, рядом – двое синих и двое красных трусов, а Циппель напевал:

 
– Чёрное в ящик, на вешалку белое,
Пауль шустрый, ловкий, умелый!
 

– Пошли в мою комнату, – сказал Пауль, когда наконец закончил уборку.

– Подожди-ка, – остановил его Циппель, – можно, я хотя бы этот спальный мешок заберу?

Он поднял с полу синий носок.

– Ладно, – кивнул Пауль. – Синих у папы много, он не заметит…

Циппель плыл за Паулем по коридору.

– Где ты пропадал? Я проснулся, а тебя нигде нет.

– В школе, – сказал Пауль. – Я же тебе написал.

– Ничего не знаю. Я не умею читать.

– Правда? – удивился Пауль. – Научить тебя?

Циппель восторженно закивал:

– Ой, да, давай!

Пауль сел за письменный стол, вытащил лист бумаги и написал букву «А».

– Это «А», – сказал он.

– Ничего подобного, – кротко отозвался Циппель. – Никакое это не «А», это просто дом. Стопроцентно.

– Ага, похоже на дом, – согласился Пауль, – но мы говорим «А».

Он написал ещё одну букву:

– А это «О».

– Да ну, – махнул рукой Циппель, – какое же это «О». Я скажу тебе, что это. Это круг.

– Ну да, – снова согласился Пауль, – выглядит как круг, но на самом деле это буква «О».

Циппель засмеялся:

– Ты иногда такой чудной. Ладно, будь по-твоему. Дом и круг. «А» и «О». Что там ещё? Я теперь знаю все буквы?

– Как бы не так, – улыбнулся Пауль, – букв ещё полно. Целых тридцать три.

– Тридцать три? Это же больше ста! И они все разные? Такое никому не выучить!

– Да нет же, у тебя получится, – сказал Пауль. – Смотри: вот это «С».

– О! – воскликнул Циппель. – «С» как «слон»? Точно-точно! Напиши-ка «слон».

Пауль написал: «СЛОН».

– Гм! – Циппель разочарованно разглядывал слово. – И всё?

– Всё.

– Чего-то не хватает! Хобота! Хобота нету!

– Так я же написал «слон», а не нарисовал его, – возразил Пауль.

– А что, у написанных слонов нет хоботов? И бивней нет? И ушей?

Пауль поглядел на лист бумаги.

– Понимаешь, нет здесь никакого слона. Тут просто буквы.

– А где же настоящий слон?

– В зоопарке.

– Тогда напиши-ка – «зоопарк».

Пауль написал.

Когда он закончил, Циппель рассмотрел слово со всех сторон. Потом поднял листочек, на котором писал Пауль, и поглядел на него снизу.

– Не вижу тут никаких слонов, – сказал он.

– Конечно не видишь. Я же просто написал слово «зоопарк».

– Но ты сказал, что слон – в зоопарке!

– Это настоящий слон в настоящем зоопарке. А тут только слова.

Циппель старательно зачеркнул слово «слон».

– Не грусти, ненастоящий слон, – сказал он нежно, – когда ты подрастёшь, то будет у тебя и хобот, и всё-всё-всё. – Он повернулся к Паулю. – Слушай, многовато мне на сегодня. Мы написали ужасно много букв. И скажу я тебе, они были огромные – такие огромные, как слоны! Поэтому хватит.

– Я тоже так думаю, – кивнул Пауль.

– А откуда ты всё это знаешь? – поинтересовался Циппель.

– Мне рассказал учитель.

– Твой папа?

– Да нет, другой учитель. Мой папа работает совсем в другой школе.

– Неужели в этом мире целых две школы?

– Да больше.

– Ага, ясно – тридцать три.

– Почему тридцать три?

– Ну ты же сказал, что букв ужасно много, целых тридцать три.

– Нет, школ гораздо больше. Мой папа учит взрослых работать на компьютере.

– Ничего не понимаю. Если твой папа – учитель, то почему он сегодня днём был дома?

– Дома? Нет, он утром всегда уходит на работу и приходит поздно вечером.

– Ну вот сегодня он ушёл, а потом тихонько прокрался обратно.

– Как? – вскрикнул Пауль, а потом зашептал: – Так он дома?

– Не волнуйся, – успокоил его Циппель, – его нет. Он убежал, совсем недавно. Но весь день сидел в большой комнате. Тихонько разговаривал сам с собой и таращился в серебряный ящик. В ящике было ужасно много картинок, и папа колотил по чёрным кнопкам как ненормальный.

– А, компьютер, – понял Пауль.

– Точно, не в глаз, а в бровь! – Циппель кивнул, словно всегда знал, что такое компьютер. – Потом в ужасе посмотрел на штуку с двумя палочками и убежал.

– На какую штуку с двумя палочками?

– На такую, где палочки медленно вращаются по кругу. Она то тикает, то такает, даже глубокой ночью, – объяснил Циппель.

– А, часы, – засмеялся Пауль.

– Точно, не в глаз, а в бровь! – снова сказал Циппель. – Но, знаешь, твой папа был такой странный. Будто прятался от кого. Когда он уходил, то очень тихо закрыл входную дверь. Ну и потом я пошёл поиграть в шкаф, с этими мягонькими штучками.

Пауль задумался.

– Папа тебя не заметил?

– Тестественно нет, – сказал Циппель. – Во-первых, он рослый – а все рослые дальше собственного носа не видят. А во-вторых, я спрятался. Вот так, смотри.

Циппель взлетел вверх. Сначала Пауль ещё видел его, а потом тот исчез, слившись с белым потолком. Будто и не было никакого Циппеля.

– Я парил прямо над ним, – сказал Циппель откуда-то сверху. – Отковырял пару кусочков обоев и кинул ему на голову, чтобы отомстить за ключ и всё такое, но он ничего не заметил.

Пауль почти не слушал. Что случилось с папой? Ещё вчера он был такой рассеянный. А теперь оказывается, он целыми днями тайно отсиживается дома.

– Эй, ты совсем меня не слушаешь! – Циппель летал прямо перед лицом Пауля.

– А? Что? – очнулся тот.

– Я спросил, можно, я пойду завтра с тобой в школу?

– Лучше не надо, – сказал Пауль. Он совсем не хотел, чтобы Циппель увидел, как Тим и Том над ним издеваются. – Сначала… сначала тебе надо выучить все буквы. А то ты ничего не поймёшь.

– Я выучил уже много букв!

И Циппель запел:

 
– А, О, С – едем в зоо по шоссе.
С, О, А – в зоопарке нет слона.
А, С, О – и на этом всё!
 

– Может, в другой раз, – пообещал Пауль.

 
– «Ругойраз, ругойраз», —
Вопит зелёный дикобраз, —
 

буркнул Циппель. И обиженно насупился.

Глава 4

В эту ночь Циппель спал в синем носке.

Точнее, собирался в нём спать. Пауль положил носок на полку и хорошенько спрятал его за книгами.

– Ну вот, теперь это твоя постель, – сказал он.

Циппель грустно вздохнул:

– Вообще-то привидения всегда спят в своём замке.

– Знаю, – кивнул Пауль, – но папа ведь вставит туда вечером ключ. И потом, всё равно придётся найти тебе другое местечко – из-за господина Ритче.

 
– Ритче-ратче-тратче-трак,
Вот попался ж я, простак! —
 

снова вздохнул Циппель. – Ну ладно, посплю немножечко здесь. Только эта штука слишком мягкая. Мне нужна жёсткая постель. Может, положим туда что-нибудь уютненькое, жёсткое? Что-нибудь с расчудесными углами и острыми краями?

Пауль огляделся. Потом набрал разных шариков, костяшек домино, взял парочку кубиков лего и напихал всё это в носок:

– Пойдёт?

Циппель исчез внутри, и было слышно, как он возится и шуршит. Носок топорщился тут и там, наконец Циппель вынырнул:

– Конечно, ни ржавчины, ни масла, ни пыли. Но всё равно уже лучше – уютно, жёстко и тесно.

В коридоре послышались шаги.

– Так, теперь точно пора спать, – сказала мама, открыв дверь. – Тебе что-нибудь почитать?

Она подошла к книжному шкафу.

– Вот эту, пожалуйста. – Пауль подскочил, вытащил первую попавшуюся книгу, сунул её маме в руки и улёгся в кровать. – Я так устал!

Мама села на краешек постели:

– Эту? Точно?

– А что?

– Это «Справочник детских болезней». Наверное, случайно оставила, когда ты болел. Давай найду какую-нибудь детскую книжку?

Она хотела подняться, но Пауль схватил её за руку:

– Не-не-не, почитай эту! Пожалуйста! Хочу послушать про детские болезни! Это так интересно!

Мама наморщила лоб.

– Ну пожалуйста! – попросил Пауль. – Болезни бывают такие увлекательные!

– Как хочешь. – Мама пожала плечами. Она полистала книгу. – Вот это интересно: корь.

– Да, давай про корь! – обрадовался Пауль.

И мама стала читать, что такое корь, как отличить её от ветрянки или краснухи, и долго ли болеешь, если заразишься. Пауль зевнул. Потом ещё раз, и ещё, и тогда мама сказала:

– Давай-ка спать. – Она погладила его по голове и выключила свет.

Дверь за ней закрылась, и в шкафу кто-то захихикал.

– Какие у вас, людей, смешные истории для чтения! – кудахтал Циппель.

– Ш-ш-ш-ш, – зашипел Пауль.

Но Циппель не унимался – теперь его голос был точь-в-точь как у мамы:

– Давны-ы-ым-давно-о-о жил-был маленький прыщик, и звали его Корь. Однажды он бродил по коже и встретил второй прыщик. «Эй, как тебя зовут?» – спросил первый. «Я маленькая Краснуха», – ответил второй.

– Да тише ты! – зашептал Пауль. – Мама услышит!

– Прости. – Циппель кудахтнул ещё разочек, и всё затихло.

– Как у тебя это получается? – спросил Пауль.

– Что?

– Говорить маминым голосом.

– Говорить маминым голосом, – передразнил Циппель. Теперь его голос звучал совсем как голос Пауля.

– Будет этому конец? – раздался вдруг папин голос, и Пауль вздрогнул. Он приподнялся на постели – дверь была закрыта.

– Это тоже был ты? – спросил Пауль.

– Это тоже был я? – откликнулся эхом голос Пауля из книжного шкафа.

– С ума сойти! – воскликнул Пауль. – Значит, ты можешь говорить за любого?

– Ну не знаю насчёт любого, – отозвался Циппель уже своим голосом, – но вас троих я уже слышал, и вы у меня неплохо получаетесь. – Он тихонечко засмеялся, а потом сказал низким папиным голосом: – А теперь спать, циппель вас дери.

Глава 5

Проснувшись утром, Пауль первым делом бросился к книжному шкафу Заглянул за книги и расстроился: синий носок лежал на полке, а Циппель исчез. Пауль посмотрел и тут и там – Циппеля не было. Обыскал все полки – пусто. Только на самой дальней в густой пыли лежал одинокий красный шарик.

Пауль огляделся. Вот незаправленная постель. Железная дорога. Циппеля нет. Гора одежды на стуле. Ранец. Циппеля нет. Вот подоконник, вот занавески и батареи. Циппеля нет и тут. Игрушечный магазин. Касса. Уф – ящичек кассы выдвинут.

Пауль заглянул в него и увидел, что все монетки исчезли. Куда они девались? Он присмотрелся – больше ничего необычного в комнате не было. И тут он услышал какой-то странный звук. Как будто мурчала большая кошка. Или шипела скороварка, из которой выходит пар: мр-р-ш-ш-с-мр-р-р. Звук доносился со стола. Оттуда, где стояла свинья-копилка. Это она? Мр-р-ш-ш-с-мр-р-р. Свинья смотрела на Пауля, и ничего странного в ней не было – большие круглые глаза, открытый рот. А изо рта доносилось: мр-р-ш-ш-с-мр-р-р.

Пауль осторожно постучал по фарфоровой спине – из прорези для монеток пулей вылетел совсем посеревший Циппель и испуганно закричал:

– Внимание! Налёт! Нападение!

Пауль тоже испугался. Циппель застыл в воздухе и открыл глаза:

– Ой, где это я?

– Ты был в моей копилке, – пояснил Пауль. – Ты устроил себе там спальню?

– Ох, как же всё это ужасно! – Циппель сердито зевал. – Носок твоего папы слишком мягкий!

– А копилка? Тоже не подошла?

– Там совсем нет ржавчины, – поморщился Циппель. – И вообще привидения живут в замках, а не в свиньях. Мне нужен хороший замок: с ржавчиной, маслом и пылью – такой, знаешь, узкий, и тёмный, и очень-очень старый. Без замка я совсем не могу спать. А завтра ваш поменяют, и у меня вообще не будет дома.

– Подожди… подожди, я, кажется, кое-что придумал.

– Вечно ты что-нибудь придумаешь, – заворчал Циппель. – Что там на этот раз?

– Можно посмотреть у соседей – вдруг у кого остались старые замки. Ты мог бы там обосноваться.

– О! Здесь живёт ещё кто-то? – встрепенулось привидение.

– Конечно, – кивнул Пауль, – Тут много квартир.

– Но тогда я буду жить не с тобой. – Циппель смотрел на него во все глаза.

Пауль растерялся и не знал, что сказать.

– Ты можешь уходить в другой замок только на ночь, а жить тут, – предложил он потом.

– У-у-у-у-у, – завыл Циппель, и серые клоки пыли посыпались на пол, – ты больше меня не лю-ю-ю-юбишь!

– Нет, нет, что ты! – зашептал Пауль и протянул к Циппелю руки, чтобы утешить его. – Я тебя очень люблю. Ты мой лучший друг!

– У-у-у-у! – порыдал тот ещё немножко. -

 
Ах, никто меня не любит,
Ах, никто не приголубит!
Циппель плачет и тоскует
И тоску с тоской рифмует…
 

– Пауль! – крикнула мама из кухни. – У тебя всё в порядке? Ты там не поранился?

– Нет, я просто слушаю музыку. «Песню привидения».

– Здорово! – ответила мама. – И правда, похоже на привидение! Поторопись, скоро будем завтракать.

– Иду! – Пауль собрал пыль, слетевшую с Циппеля. – Послушай, – зашептал он, – давай так: вечером поищем новый замок, и, если тебе что-нибудь понравится, можешь поспать там на пробу. Ну а нет – так нет.

– Хорошо, – согласился Циппель, – только не задерживайся в этой своей школе, без тебя тут ужасно скучно.

– Ага, – кивнул Пауль. И пошёл завтракать.

Глава 6

Вернувшись из школы, Пауль немного постоял в коридоре, прислушиваясь. Было тихо. Ну, почти. Из кухни доносилось знакомое: мр-р-ш-ш-с-мр-р-р. Пауль, крадучись, пошёл туда.

Циппель лежал посреди кухни в огромной куче муки. Он высыпал муку горой прямо на пол, устроил на вершине кратер и улёгся в него, свернувшись калачиком, словно кошка. Мр-р-ш-ш-с-мр-р-р. Мр-р-ш-ш-с-мр-р-р, – храпел он, и каждый раз мука взметалась белым облачком: мр-р-ш-ш-с-мр-р-р. Это было похоже на вулкан, который Пауль видел в прошлом году в Италии – у того тоже то и дело вылетали из кратера маленькие белые облачка.

Пауль осторожно подошёл к раковине налить воды. Он старался не шуметь, но Циппель его всё равно услышал и открыл глаза. Потом потянулся – совсем как человек. Ну почти. Он поднял правую руку, и она вытянулась, словно резиновая. Потом левую – она тоже стала расти, извиваясь, как змея. Зевнул во весь рот, и голова его вытянулась, будто шланг. Потом отряхнулся, как кошка, и снова стал таким, как всегда. Теперь Циппель восседал на вершине своей мучной горы и светился от гордости.

– Погляди-ка! Такая чудесная пыль! Лучше неё я в жизни не видел!

– Это не пыль, – возразил Пауль.

– Это пыль! Спальная пыль, вот это что! И здесь я наконец-то могу спокойно поспать.

Пауль покачал головой:

– Это мука. Из неё делают выпечку.

– Вот из этого – печку? Хотел бы я посмотреть. – Циппель скептически оглядел гору муки.

– Выпечку, – сказал Пауль, – пирожные, хлеб, всякое такое, чтобы есть. Прости, но я всё это уберу. Если мама увидит, будет ругаться.

Пауль хотел достать из-под раковины совок и щётку, и тут Циппель спросил:

– Что такое «есть»?

– Неужели ты не знаешь, как едят? – удивился Пауль.

– Не-а.

Пауль задумался, потом подошёл к столу и взял с тарелки мандарин.

– Что это такое? – заинтересованно спросил Циппель.

– Мандарин. – Пауль очистил мандарин, взял дольку двумя пальцами, положил в рот, пожевал чуть-чуть и проглотил.

Циппель изумлённо уставился на него.

– Куда… куда оно уехало?

– В мой живот, – сказал Пауль.

– Открой-ка рот! – скомандовал Циппель взволнованно. – Немедленно открой рот!

Пауль открыл рот. Циппель подплыл совсем близко и уставился туда.

– Подними язык!

Пауль скатал язык в трубочку. Циппель придирчиво осмотрел рот Пауля.

– Куда девался этот хитрюга мандарин?

– Я его проглотил, – сказал Пауль.

– Ну-ка встань! – вскричал Циппель. – Давай, давай, вставай побыстрее!

Пауль встал. Циппель осмотрел стул, на котором тот сидел, потом облетел Пауля со всех сторон.

– Невероятно! Как у тебя это получается? Ну-ка задери свитер!

Пауль задрал свитер и футболку. Циппель подплыл к его животу, обнял его и заботливо спросил:

– Эй! Мандарин! Хитрюга! Ты там? Ответь, мандарин!

Потом он облетел Пауля – слева направо и справа налево.

– Признавайся, – сказал он, – ты его спрятал. Не мог же ты и вправду кинуть его туда.

– Мог.

– Циппель тебя дери! – Привидение захлопало в ладоши. – Ты умеешь колдовать!

– Да нет же, я просто ем.

– А куда оно всё тогда девается?

– Оно в моём животе.

Циппель восторженно покосился на живот Пауля:

– Можно мне тоже чего-нибудь съесть? Этот хитрый мандарин, к примеру?

– Он слишком большой.

Пауль достал из шкафа вазочку с изюмом и протянул Циппелю.

Тот разочарованно поглядел на него:

– Что это ещё за морщинистые козявки?

– Это изюм. Он вкусный.

Пауль положил три изюмины в рот, прожевал и проглотил.

Циппель тоже взял из вазочки изюмину, широко раскрыл рот и осторожно положил её внутрь.

Плюх! Изюмина упала на пол.

– Ой! – удивился Циппель.

– Ой! – удивился Пауль.

Они уставились на изюмину.

– Может, нужно подольше подержать во рту? – предположил Циппель.

Он взял ещё изюмину, положил её в рот. Плюх! Теперь на полу лежали две изюмины.

– Странно, – сказал Пауль. – Они проваливаются насквозь.

– Как жалко, – вздохнул Циппель.

– Ну, может, это и хорошо, – сказал Пауль. – Зато у тебя никогда не будет болеть живот. Ладно, нужно убрать муку.

– Муку тоже едят? – спросил Циппель.

– Нет, она слишком сухая. Но вот, смотри! – Пауль открыл холодильник. – Всё, что тут стоит, можно есть.

Циппель заплыл внутрь.

– Ой, тут жутко холодно! Что это за колода?

– Это масло, – ответил Пауль.

– Масло – ясно-ясно, – кивнул Циппель и поплыл дальше. – А красная банка?

– Мармелад.

– Мармелад – как я рад! А эти жёлтые верёвки?

– Это макароны. Они немного подгорели.

– Какие красивые! – воскликнул Циппель. – Как чудесные длинные волосы! Золотистые и шоколадные, а внизу совсем чёрные!

Пауль вытащил макароны из холодильника.

Циппель схватил парочку макаронин и обмотал их вокруг шеи. Он взмыл к потолку, придерживая макароны пальцами, словно нарядная дама – подол платья, и запел:

 
– «Ах! – кричали все вороны. —
Как идут вам макароны!»
 

Он застыл в воздухе и уставился на макароны в пластмассовой банке на столе:

– Они длиннющие! Ты же не можешь есть такие длинные штуки!

– Конечно могу.

Пауль взял вилку, намотал на неё макароны, сунул в рот, прожевал и проглотил.

– Так, – сказал Циппель, – так-так-так. Но в твоём животе ведь совсем нет места. Там же этот хитрюга мандарин!

– Туда много влезает, – возразил Пауль.

– А потом остаётся навсегда? – уточнил Циппель.

– Нет, в животе оно переваривается, а потом я иду в туалет и какаю.

– Какаешь? – Циппель смотрел на него восхищённо.

– Да. И писаю, – кивнул Пауль.

– Писаешь?! – повторил Циппель ещё восторженнее. – Что за чудесные слова, просто расчудесные!

И он запел:

 
– Не думал, не гадал я,
Что рослые и дети
В игру такую странную
Играют в туалете.
Они красиво писают
И какают чудесно,
Чтоб хитрым мандаринам
В них не было так тесно!
 

Теперь я всё понял про эти твои мандарины и макароны! – Циппель радостно закивал.

– Ну и отлично, – сказал Пауль, – а мне нужно убрать муку.

– Я тебе помогу! – Циппель схватил стакан и вылил воду на пол.

– Что ты делаешь?!! – закричал Пауль.

– Водой можно всё смыть, – пояснил Циппель.

Пауль кинул в лужу парочку бумажных полотенец, чтобы вода впиталась.

– Боже мой, Циппель, нельзя же вот так разливать воду посреди квартиры! Муку собирают щёткой и совком.

– Вызвини, – сказал Циппель, – я не знал.

Пауль выкинул промокшие насквозь полотенца.

– Так, я в туалет, а потом пойдём искать тебе новый замок.

– А можно мне с тобой? – Циппель скользнул к двери. – Я хочу посмотреть.

Пауль пожал плечами:

– Ну если тебе так хочется…