Текст книги "Друзья и враги"

– Дробовик-один, я Альфа-четырнадцать, мы окружены со всех сторон, код красный! Нам нужна огневая поддержка немедленно, прием.

– Альфа-четырнадцать, мы еще не вышли на исходную, прием!

– Дробовик, пока вы доползете, меня тут уже с землей смешают! Мне нужна поддержка хотя бы с одной машины, прием!

– Альфа-четырнадцать, вас понял, Дробовик-три будет работать. Ждите пять майк, прием!

– Пять майк! Пять майк!!!

С юга работал пулемет, почти не затыкаясь – крупнокалиберный, трофей.

– Дэ ранен!

– Дэ ранен, они достали его, достали!

– Вытаскивайте его оттуда, вытаскивайте!

На севере боевики выходили из зарослей, били с господствующей высоты. Оборона котиков держалась на двух «Стоунерах», от стволов которых уже шел дым, грохот «калашниковых» был со всех сторон, и непонятно было, кто есть кто. Дэ выпал из своего гнезда, двое котиков бросились к нему – оттаскивать в тыл. Остальные открыли прикрывающий огонь, держа линию.

– Здесь Дробовик-три, готов к работе, кому нужен фокстрот – майк, прием?!

– Здесь Альфа-четырнадцать, даю отметку по карте, три один пять два зеро к девять – девять зеро два – два, сделайте один выстрел, я дам поправку, прием!

– Дробовик-три, вас понял!

Яркая вспышка фосфорной мины слепит глаза.

– Дробовик три, здесь Альфа-четырнадцать, поправка вверх пятнадцать, влево пять, сделайте десять выстрелов, прием.

– Дробовик-три, задачу принял…

– Сбор! Сбор!

Впереди мелькало что-то белое, видимо пикап, бил уже крупнокалиберный, который никак не удавалось подловить. Кончились сорокамиллиметровые гранаты, оставалось только отступать. Пока кто-то оттаскивал в тыл раненых, остальные из последних сил держали линию.

Потом впереди вспыхнули один за другим несколько разрывов – белый фосфор и осколочные. Отчетливо потянуло дымом – здесь было не так уж сыро, мог быть пожар.

– Отступаем! Отступаем! Отрыв, отрыв! Отрыв!

Пока «зеленые куртки» подсчитывают потери и думают, идти ли им дальше под огнем минометов, – можно оторваться.

– Пошел!

Командир взвода едва не упал, напоровшись на Проныру, который лежал и стрелял из своей «свиньи».

– Проныра! Мать твою, ты же ранен?

Проныра обернулся, лицо было белое как мел.

– Продержусь, сэр.

Понятно, кокаин. Хоть это было и запрещено – у многих спецназовцев для такого случая была с собой доза очищенного кокаина, смешанного с еще кое-чем. Под кокаином можно идти под градом пуль, чтобы потом не рухнуть замертво, боль не чувствуется. Из-за кокаина копы переходили на сорок пятый калибр – никакой иной не мог остановить витающего в облаках, обширявшегося гангстера – грабителя банков.

Комвзвода спрятался за дерево, за которым лежал Проныра, и тоже открыл огонь.

– Какого черта?! Мать вашу!

– Дядя Том что-то нашел!

– Надевайте снаряжение, мать вашу! У нас проблема на севере! И на юге тоже!

Пуля сбила с ног и комвзвода, рядом заткнулся пулемет Проныры. Комвзвода с трудом повернул голову и увидел, что Проныра мертв, на сей раз окончательно и бесповоротно. Пуля пробила ему череп, и на пулемет текла вязкая бурая жижа.

Зеленые куртки были все ближе. Командир достал гранату – и вдруг увидел, как со стороны лагеря к нему бежит Рэ, пули свистели как безумные, но он бежал. И добежал.

– Рад вас видеть, сэр.

– Черт, Рэ…

– Бросьте это. Мы выберемся! – Рэ высунулся из-за дерева и дал две короткие автоматные очереди в сторону противника.

– Идти можете?

– Наверное… если не быстро.

– Отходите, я прикрою.

– Проныра…

– Здесь слишком жарко! Идите, сэр!

«Крысы», выбравшись наружу из вонючей подземной преисподней, остались «крысами» – цепкими и опасными зверьками, способными выживать в любой ситуации. Держа оборону втроем, рискуя, что мина случайно прилетит им на голову, они выиграли две минуты. Две минуты, достаточные, чтобы командир взвода Лима добрел до них, до линии, где держали оборону они трое.

Рэ примкнул к автомату барабан на девяносто патронов – он был один и держался как раз на случай таких вот ситуаций. Примерно прикинул глазами маршрут отступления.

– Пошел!

Подбежав к мертвому Проныре, он схватил его за шиворот, где была петля, и потащил за собой, стреляя из «калашникова» с одной руки. За Пронырой волочилась и «свинья» – пулемет, с которым он не хотел расставаться даже мертвым…

Погрузив в грузовичок тех, кто не мог идти по ранению, и тех, кого смогли вытащить мертвыми, спецназовцы начали отступать. «Тендерстики» укладывали мины в опасной близости от них, со всех сторон уже горело, дымились стволы, а кое-где было и открытое пламя. За спиной что-то приглушенно, но сильно бухнуло, кто-то почувствовал, что дрогнула земля. Это взорвался подземный, установленный в пещере заряд. Это и огонь – лагеря здесь больше не будет…

Первым шел грузовик, из него вели огонь из «спарки» – и водитель, и пулеметчик были ранены, но оставались в строю. За грузовиком шли те, кто мог держаться на ногах, кого-то несли. Сил сопротивляться у боевиков уже не было, неподалеку раздавались сухие, трескучие очереди. С «Тендерстиками» выручать их прибыла группы быстрого реагирования морской пехоты…

29 мая 2012 года.

Лондон, Великобритания.

Песочный дом.

Штаб-квартира MI5

В Лондоне, городе для джентльменов и бывшей столице мира, наступал рассвет. Первые, еще робкие лучи восходящего солнца несмело ощупывали старинные, монументальные здания, игрались лучиками в величавой Темзе, изгоняли тьму из мрачного лабиринта улиц Вест-Энда. Жители столицы Соединенного Королевства умывались в раковинах, к кранам которых никто не додумался приделать смесители, ели свой жуткий английский завтрак и выходили пораньше из дому, чтобы успеть на работу до пробок. Новое метро – а за последние несколько лет в британской столице появилось больше новых веток метро, чем за последние пятьдесят лет, – делало процесс перемещения из спальных районов на рабочие места быстрым, но мучительным. Мучительным – в том смысле, что вам приходилось окунаться в людское месиво еще перед эскалатором, – метро заглатывало людей, как прожорливый хищный червь, и выплевывало их где-нибудь в Сохо или Ист-Энде, раздраженных, в помятой одежде, а то и без кошелька. Увы, но альтернативой этому была только служба Королеве – если повезет, дослужишься до чинов, которым полагается личный «Даймлер» с водителем, а то и вертолет. По крайней мере, именно так на службу предпочитали сейчас перемещаться высшие чины MI5, для чего на крыше потрясающе красивого здания на Темзе построили вертолетную площадку, безнадежно изуродовав его. Увы, безопасность теперь была приоритетом номер один, номер два и номер три.

Джейкоб Риц-Дэвис, тридцати шести лет от роду, выходец из обедневшей аристократической семьи, не дорос до того уровня, чтобы ему предоставляли машину с водителем, а использовать мотоцикл, чтобы добраться до службы, не хотел, потому что не лежала душа к мотоциклам. Проснувшись утром – дамочка, которую он снял вчера в «Загоне», одной из дискотек Лондона, уже ушла, – он машинально прибрал кровать, как это привык делать в армии, выпил тайленола от головной боли и пошел в ванную. Там он встал под обжигающе холодный душ и героически стоял там не меньше двух минут, потом выключил воду и достал принадлежности, необходимые джентльмену для бритья – помазок, опасная бритва от Wilkinson, крем. Посмотрел в зеркало – то, что он увидел, он не решился бы опознать как Джейкоба Рица-Дэвиса.

Я тебя не знаю, но я тебя побрею…

Бритву надо было бы поправить, но он каким-то образом ухитрился побриться всего лишь с одним порезом, остановил кровь карандашом и нырнул на кухню. У него не было сил, ни моральных, ни физических, чтобы готовить завтрак, поэтому он удовольствовался мясными консервами из Уилтшира, банку которых открыл настоящим окопным ножом. Наскоро запихав в себя консервы и запив все это водой из бутылки, Джейкоб Риц-Дэвис, эсквайр, пошел одеваться.

Джейкоб Риц-Дэвис лишь недавно перешел на службу в MI5, до этого он проходил службу в составе Специальных лодочных сил, штаб-квартира которых находилась в городе Пуле. Это было куда менее известное подразделение, чем Специальная авиадесантная служба, SAS, но ее бойцы были подготовлены едва ли не лучше, чем SAS. Они предпочитали скрытое проникновение, пользовались североамериканским и русским оружием, носили длинные волосы и корчили самодовольные рожи, когда видели людей из Герефорда. Командование старалось принимать все меры к тому, чтобы эти две группы не пересекались, потому что там, где пересеклись интересы SAS и SBS, – драка почти неизбежна. К сожалению, капитану Риц-Дэвису пришлось уйти со службы на флоте, и не по своей воле. Неисправная барокамера, тренировочное задание, и… привет, в общем.

Джейкоб Риц-Дэвис оделся так, как он привык одеваться на службе – крепкие башмаки-докеры, джинсы и североамериканского стиля куртка с капюшоном-балаклавой. Из оружия он предпочитал богемский «CZ», его он сунул в сумочку-напузник, в которой был откидывающийся клапан. На новой работе его считали анархистом.

Как можно больше пуль, и как можно быстрее – вот наш девиз.

Выйдя из своего убежища – мрачного, начала прошлого века постройки, «имперского» здания, где не было нормального отопления, – он шагнул на тротуар и растворился в толпе, понесшей его к ближайшей станции подземки. Джейкоб Риц-Дэвис любил подземку, в ней, чтобы скоротать время, он пытался по примеру Шерлока Холмса понять, что представляет собой соседний пассажир и чем он в жизни занимается.

После террористических актов последнего времени, после убийства теневого директора службы, меры безопасности в Песочном доме значительно ужесточили, на входе появились люди с автоматами, как будто ждали русского десанта прямо на Лондон. Пройти на работу просто так теперь тоже не удавалось – для работников теперь установили считыватели сетчатки глаза, анализаторы голоса и считыватели и термограммы лица, для посетителей было еще круче. Прямо в холле установили четыре большие, белые, круглые камеры высотой в восемь футов каждая, открывались и закрывались они за счет отходящих в сторону дверок. Система «Персей» – последнее достижение науки и техники. Ты заходишь в эту камеру и стоишь несколько секунд как дурак, а система делает заборы проб воздуха и определяет наличие у тебя взрывчатки – или факт твоего контакта со взрывчаткой в течение последних двенадцати часов. Если все нормально – то другая дверка сдвигается в сторону, и ты проходишь уже в зону ограниченного доступа. Шутники сравнивали эти камеры с какими-то капсулами, которые были в игре Half Life 2, но Джейкоб Риц-Дэвис в эту игру не играл и оценить справедливость такого сравнения не мог.

Перед термографом, как всегда, была небольшая очередь, Джейкоб Риц-Дэвис встал в нее, хлопнул по плечу впередистоящего мужчину, одетого в кожаную куртку. Основной контингент, из числа тех, кто посещал это здание, носил костюмы.

– Вернулся, Карл?

– Верно.

– Хреново?

– Еще бы…

Все было понятно и без слов – от Карла чуть заметно пахло тем запахом, который въедается в кожу и держится несколько недель после того, как ты приедешь оттуда. Пыль, мелкая, которая есть только там, и кровь. В той стране льется много крови.

– Джейкоб Риц-Дэвис, – раздельно проговорил Джейкоб Риц-Дэвис, склонившись к экрану и смотря на две точки перед собой.

Машина немного поразмыслила на тему, стоит ли пускать в здание человека со столь нездоровой термограммой лица (от неумеренного потребления), потом все же решила пустить.

– Доброе утро, капитан Риц-Дэвис.

Адские врата, представляющие здесь всего лишь прозрачные, из толстого пуленепробиваемого стекла распахивающиеся створки, расступились перед капитаном Риц-Дэвисом.

Кабинет капитана Риц-Дэвиса находился на втором этаже, отдельный кабинет ему пока был не положен по чину, и он обходился отделенным легкой перегородкой закутком со стулом, столом, компьютером и сейфом. Компьютер был необычен в том плане, что у него не было никаких выводных устройств: ни разъема для флэшки, ни CD, ни DVD-записывающего устройства, ни дисковода на 1,44 дюйма. Специальная сборка, правительственный заказ, включается от отпечатка пальцев, переходит в ждущий режим через минуту отсутствия активности, и чтобы его активировать, нужно вновь прикладывать палец – раздражает. В сейфе лежал служебный пистолет – ни один человек из этого отдела не носил служебное оружие с собой, по сравнению с тем, что можно было купить на черном рынке, служебное – просто дерьмовая дешевка. Капитан Джейкоб Риц-Дэвис служил инспектором в инспекции Ближнего Востока, и поэтому на полке у него стоял сборник хадисов «Аль-Бухари» и Коран, а на стене висел небольшой ковер. На ковре была изображена рука, по запястью обвитая колючей проволокой, указательный палец вытянут вверх. Внизу – надпись на арабском золотистыми нитями: «Среди верующих есть мужи, которые верны завету, который они заключили с Аллахом. Среди них есть такие, которые уже выполнили свои обязательства, и такие, которые еще ожидают, но никак не изменяют своему завету»[15]15
  Коран (33:23).


[Закрыть]. В местах оных наличия такого коврика достаточно для того, чтобы свели в жандармерию или военную комендатуру.

Капитан приложил палец, включил компьютер, проверил папку «Входящее». После того как документооборот в этом здании стал преимущественно электронным, количество циркулирующих документов увеличилось примерно в два и три десятых раза, только на просмотр входящих сотрудник мог тратить до часа времени, а если он был в спецкомандировке и вернулся – то и больше. Привычно проигнорировав все меморандумы, направленные соседними отделами, капитан увидел послание, помеченное «красным» кодом, открыл его и узнал, что ему надо отправляться наверх. Предпоследний этаж – обитель богов, там обитают начальники отделов и заместители директора службы. Верхний этаж, терраса – там только кабинет директора и залы для брифингов с повышенным уровнем секретности.

Посмотрев на часы, капитан понял, что почти уже опоздал.

В приемной сидела Бекки, как обычно, ненакрашенная, в строгом костюме, почти без макияжа, чертовски соблазнительная и недоступная. Половина службы знала, что она спит с Анджелой Макинтайр, нынешним директором службы, кажется, даже переехала к ней жить. Еще десять лет назад подобного было достаточно, чтобы вышибить с правительственной службы обеих с лишением допуска к любой секретной информации, но сейчас настали другие времена. В палате лордов заседают открытые педерасты, министр иностранных дел, которому юридически подчинена Служба, зарегистрировал гражданское партнерство – сим политкорректным термином теперь именовали гомосексуальный брак. На этом фоне сожительство друг с другом парочки лесбиянок, пусть одна из них вдвое старше другой, особым скандалом и не считалось. Тем более про Бекки ходили слухи, что когда старуха улетает по делам, кое-кому кое-что в отношении ее и удается.

– Привет, Бекки, – сказал капитан Риц-Дэвис, назло всему миру максимально задействовав свое обаяние «крутого парня из Вест-Энда».

Обаятельная улыбка разбилась, как ледышка об асфальт.

– Подождите немного, капитан. Мистер Бернштайн освободится и вас примет.

Вот так.

Капитан Риц-Дэвис уселся в одно из свободных кресел, модерновых и очень неудобных для сидения, и начал рассматривать интерьер присутствия так, как будто он был здесь впервые. Белые тканевые жалюзи закрывают тонированные стекла окон. Модерновая мебель – большая ее часть изготовлена из прозрачного пластика, чтобы вовремя увидеть подслушивающее устройство или, к примеру, осторожно доставаемый пистолет. Жидкие обои на стенах, стертый рисунок, какие-то плавно перетекающие друг в друга пятна. Секс медуз – так бы он это назвал.

– Что-то не так, мистер Риц-Дэвис?

Капитан поднял глаза на секретаршу. Нервничает… Она здесь хозяйка, и само рассматривание ее личного пространства ее нервирует.

– То есть, мэм?

– Ну… вы так смотрите.

– Я завидую. Здесь так уютно… В моей берлоге некому создать такой уют, вот что я думаю, мадемуазель.

Черт, а будет штука, если Бекки уйдет от этой старой лесбы ко мне! Правда, не факт, что удастся удержаться на службе. Ну и черт с ним, оперативникам, подготовленным СБС, платят достаточно, на них всегда есть спрос на рынке.

Бекки открыла рот и снова закрыла. Замурлыкал спасительно телефон, и она уцепилась за трубку, как утопающий – за спасательный круг.

– Капитан, мистер Бернштайн примет вас. У вас будет двадцать минут.

Хм… двадцать минут. Обычно десяти было достаточно.

За двойной дверью – в отличие от обычных дверей в промежутке между этими работал генератор «белого шума» – капитана ждал Гордон Бернштайн, начальник особой инспекции. Пока капитан шел по дешевому ковру навстречу невысокому, седому, коротко стриженному человеку с холодными рыбьими глазами, – он еще раз (в который уже раз) напомнил себе, что надо быть осторожнее. Потому что он ничего не знал об этом человеке.

Гордон Бернштайн появился здесь вместе с Макинтайр и несколькими другими чинами, которых расставили сразу по высшим ступенькам службы. Первоначально никто не знал, откуда взялся этот странный, маниакально чистоплотный человек, который тратит по десять фунтов на маникюр и обмахивает пылинки с костюма. Потом разузнали – раньше работал в Ллойде – конторе с двойным дном, страховщике с мировой известностью, уже давно, не первое десятилетие, работающем в убыток и тем не менее работающем. Сама Макинтайр пришла из еще более стремной конторы – Гонгконгского экспортно-импортного банка, банка, обслуживающего наркотранзитеров по всему миру. За то время, пока капитан работал в отделе, он понял одну вещь: полагаться на Бернштайна опасно. У него нет потребности прикрывать своих людей, какая есть у всякого хорошего начальника, наоборот, он разменяет любого, если это принесет хоть малейший дивиденд.

Но играть старая крыса умела превосходно.

– Капитан Риц-Дэвис… – Начальственное рукопожатие было необычно сильным. Я рад, что вы выбрались с Востока целым и невредимым.

– Я тоже, – капитан дал понять сухим, сдержанным тоном, что на эту тему говорить не намерен. Бернштайн это понял.

– К делу! – Он поднял трубку красного телефона. – Анджела. Мы готовы… Да…

Черт, неужели они идут к директору службы?!

– Да, сэр… – Бернштайн ответил на незаданный вслух вопрос. – Мисс Макинтайр с нетерпением ждет нас.

Анджела Макинтайр была ухоженной дамой без возраста, со стройной, совершенно не соответствующей возрасту фигурой, тщательно уложенной прической и проницательными голубыми глазами. Здесь ее все звали старухой, хотя на старуху она совершенно не была похожа, следила за собой. С ее приходом прервалась традиция двух директоров службы – официального и неофициального. Официальным была она, Анджела Макинтайр, а вот неофициального – похоже, что не было. Он мог, конечно, быть законспирирован даже от своих, но по крайней мере свои должны были его знать – должен же он был как-то работать, взаимодействовать с нижестоящими звеньями, получать информацию и давать распоряжения. Ничего этого не было, и оставалось только гадать – что, ко всем чертям, происходит со службой.

– Капитан… – У Макинтайр был отработанный, приятный голос, таким голосом обычно навигационная система говорит: «Через триста ярдов, пожалуйста, поверните направо».

– Мэм…

Капитан краем глаза увидел переплетенное дело на столе и понял, что это его личное досье.

– Давайте присядем…

В директорском кабинете было открыто окно, что вообще-то было категорически запрещено делать. На Темзе перекрикивались гудками речные трамваи.

– Капитан Риц-Дэвис, не буду вуалировать словами действительное состояние дел – у нас проблемы. И проблемы очень серьезные…

– Мэм, мы существуем, чтобы решать проблемы.

Особая инспекция была создана в структуре Службы совсем недавно, представляла собой она оперативный директорат в миниатюре. Как известно, основой Службы является оперативный директорат, он состоит из секций с произвольным разделением (географическим или по тематике решаемых проблем), секции состоят из инспекций, которые делятся исключительно по географическому признаку. В каждой инспекции существует от пяти до восьмидесяти сотрудников, которые занимаются узкой проблемой или государственным образованием и являются экспертами по этому делу. А вот в особой инспекции существовали только отделы, дублирующие некоторые инспекции, и в них работали максимум пять человек. Но это были лучшие из лучших, с разноплановой подготовкой, в основном бывшие бойцы спецподразделений, прошедшие дополнительную подготовку для выполнения разведывательных задач. Если Ян Флеминг и писал с кого-то своего Джеймса Бонда, то это с них. Правда, быть плейбоями у них не получалось – после командировок на Восток они выглядели и чувствовали себя как загнанные лошади.

Организовывал эту «разведку в разведке» человек, который сейчас был мертв. Убит. Но как это и бывало обычно в бюрократических организациях, отдел проще организовать, чем расформировать – Особая инспекция существовала до сих пор.

– Я рада, капитан, что вы так думаете. Кстати. Вы не против, если я буду называть вас капитаном?

– Ничуть, мэм.

– Это хорошо. Я неоднократно говорила на совещаниях, что немного армейской дисциплины не повредит нашей службе…

Говоря это, Макинтайр смотрела на Бернштайна.

– Да, мэм, – верноподданнически поддакнул Бернштайн.

– Вы ведь у нас специалист по Ближнему Востоку…

– Верно, мэм.

Капитан отвечал коротко и по делу – он уже усвоил, что при начальстве нельзя распускать язык.

– Очень хорошо. – Мисс Макинтайр достала из стола фотографию и протянула ему: – В таком случае вы должны помнить этого человека.

Капитан Риц-Дэвис помнил изображенного на фотографии человека, и помнил очень хорошо. Более того – он предпочел бы забыть об этом раз и навсегда. Из продуваемого прохладным ветерком с реки кабинета в центре Лондона капитан словно перенесся на несколько тысяч километров и несколько лет. Тегеран, людная улица, вывески, прикрывающие провалы и проломы в стенах, запах жарящегося кебаба, крики уличных торговцев, причитания нищих, протяжный напев азанчи, и пыль. Пыль, пыль, пыль… пыли было столько, что от нее не спасал и шемах, противная кирпичная и бетонная пыль разрушенного города, смешанная с пустынной пылью, принесенной в город беженцами. Только чудом, будучи всего в паре десятков метров от здания, он увидел машину, а присмотревшись, увидел в ней и наблюдателей. Сотовый телефон, конечно же, не работал – русские включили глушение. Он понял, что все кончено, и перешел на другую сторону улицы ровно тогда, когда ударный вертолет «В80» вышел на цель и ракета «Штурм», пущенная по отметке лазерного целеуказателя превратила здание, где была подготовленная ими группа и его напарник, в груду пылающих развалин. Горячая, пахнущая бензином и горелой плотью ударная волна окатила его – и он бросился бежать вместе со всеми, крича то же, что и все, и искренне надеясь, что он ничем, ни манерой бежать, ни одеждой, ни акцентом, не выдаст русским свое истинное лицо. Потому что если бы это произошло, если бы русские что-то заподозрили – они вряд ли бы упустили его.

– Я помню этого человека, мэм… – сказал капитан, кладя фотографию на стол, – хотя предпочел бы не помнить.

– Вы должны были убить его… – медовым голосом проговорила Макинтайр.

– Да, мэм.

– И чем же все закончилось?

Капитан тяжело вздохнул:

– Управляемой ракетой с термобарической головной частью, мэм. Для моего напарника и для… всей группы, которую нам удалось забросить в страну. Мне едва удалось уйти, это была чистая случайность.

– Интересно… почему же вы не попытались довести дело до конца, капитан?

– Мэм, после того как русские поджарили моего напарника, я залег на дно. Через день – видимо, русские разобрали развалины и сосчитали тела – моя фотография была у каждой полицейской ищейки. Они поняли, что кого-то не хватает, и они знали, кого именно. В этой ситуации мне не дали бы приблизиться к цели.

– Вы утверждаете, что вас подставили?

Капитану внезапно пришло в голову, что если у службы проблемы, то он… и может быть их источником. Если началась внутренняя проверка, если опять есть подозрение на русского крота в Службе, то он неплохая кандидатура на эту роль. Человек, проваливший особо важное задание, единственный оставшийся в живых из всей группы. Все погибли, а вот он не получил ни царапины и каким-то образом ушел из страны. Из страны, в которой, по его же собственным словам, его фотография была у каждой собаки. Это наводит на размышления, и если кого-то нужно показательно принести в жертву…

– Мистер Миниц собирает сейчас чемоданы, – словно читая мысли капитана, ответила Макинтайр, – по причинам, которые вы вскоре поймете. В отношении вас никаких обвинений не выдвигается. Однако вы нам нужны для того, чтобы раз и навсегда решить вопрос с изображенным на фотографии индивидуумом.

Мисс Макинтайр дотянулась до фотографии на столе, положила ее перед собой.

– Итак, перед нами князь Александр Воронцов, шестьдесят пятого года рождения, то есть ему сорок семь лет сейчас. Идеальный сплав опыта и сил, самое продуктивное время. Напомните мне, капитан, предельный возраст для службы в боевых подразделениях типа Специальной авиадесантной службы?

– Сорок лет, – ответил капитан Риц-Дэвис, – после сорока лет ты годишься лишь на то, чтобы перекладывать бумажки и командовать другими людьми.

– Тем не менее есть случаи, когда офицеры этого возраста переходят в другие подразделения на командные должности, есть те, кто становится наемниками лишь для того, чтобы избегнуть ухода на покой.

– Да, мэм, такое есть.

Макинтайр удовлетворенно кивнула.

– Князь Александр Воронцов… – произнесла она с расстановкой, будто взвешивая каждое слово, – потомственный дворянин, его то ли дед, то ли прадед, кажется прадед, погиб во время бомбардировки Скапа-Флоу. Дед, несмотря на то что ему за девяносто, еще активен, советник при Адмиралтействе, генерал-адмирал. Отец причинил нам немало неприятностей, погиб в Багдаде во время массовых беспорядков на должности генерал-губернатора. Кстати, князь Воронцов в каком-то смысле ваш коллега, только званием выше. Он начинал в подводных диверсионных частях, слышали?

– Слышал, мэм.

– Подготовка сначала на Черном море, потом на Балтике. Каким-то образом оказался в Бейруте в девяносто втором, возможно, что не случайно, и причинил нам серьезные неприятности, даже более – поломал нам игру. Мы тогда не оценили всю его опасность и поплатились за это в последующие годы, когда он работал под прикрытием в Ирландии. Его легендой была легенда детектива Особого отдела Королевской полиции Белфаста Александра Кросса, под ней он работал четыре года сразу на два фронта. На первом он боролся с террористами, причем довольно успешно, если его приговорили к смерти. На втором – он тайно поставлял им русское оружие и совершал террористические акты против британской армии, и все это он тоже делал довольно успешно. Мы, британцы, не можем понять такого, но специалисты по России проконсультировали меня. Русские не могут ничего делать наполовину, если они берутся что-то делать, то они делают. Вот почему Воронцов боролся с ИРА так же беспощадно и самоотверженно, как помогал ей. Странно, но это так.

Бернштайн беспокойно пошевелился в кресле. Видимо, для него понятие «самоотверженность» было глубоко чуждым.

– Далее, на какое-то время князь Воронцов пропадает из поля зрения, известен только его петербургский период службы, несколько… скандальный. Затем он совершенно неожиданно получает очередное звание и отправляется служить послом в Персию. Это как раз в тот самый момент, когда нами была активизирована часть глобального плана, направленного на уход России из Персии. Этот план князю Воронцову также удалось сорвать, хотя и не без серьезных потерь для России. Новый Император – его друг с детства – назначил его гражданским и военным наместником в Персии. На этом посту князь пробыл не такое уж длительное время, но сделать ему удалось многое, и вам это известно, как никому другому в этом здании.

Капитан кивнул:

– Он устроил провокации. Целый ряд провокаций. Русские вообще великие мастера провокаций, это у них с Византии. Целый ряд подрывных организаций, которые занимаются какой-то пропагандой, грызней друг с другом и даже совершают террористические акты. Какие-то полиция уничтожает, какие-то смещаются к легальной политической деятельности, какие-то – взаимоуничтожают друг друга. Но суть в том, что все эти организации изначально созданы русскими властями, они находятся под контролем провокаторов, полицейской агентуры, людей Наместника. Хочешь бороться с русскими? Борись. Там тебя либо повесят, либо разубедят, ты будет под контролем русской разведки с самого первого шага. Князю Воронцову удалось сделать главное – он дискредитировал саму идею борьбы с русскими, сделал борцов подонками, и теперь в Персии бывшие террористы – едва ли не главные охранители Империи. Я предупреждал об этом еще тогда… уровень провокации был просто беспрецедентным.

– Да, капитан, я читала ваши рапорты… Весьма поучительно. Есть чему поучиться тем, кто работает в Индии. Но дело не в этом. Мы хотели убить Воронцова, как главное препятствие на нашем пути, но все получилось сложнее. Неожиданно Воронцов попал в немилость и был вынужден выехать из страны. Нам так и не удалось точно установить причину, по какой Воронцов попал в немилость. В отношении него не было начато уголовное преследование, не было ни военного, ни офицерского суда чести, он не лишен ни титулов, ни наград. Тем не менее он был освобожден от всех занимаемых им постов и покинул страну. Ему удалось устроиться в Северо-Американских Соединенных Штатах, имея некоторую протекцию, менее чем через месяц он открыл первую из нескольких коммерческих организаций, которыми он сейчас владеет, и начал набирать персонал. Персонал, который он набирает, состоит из бывших и действующих сотрудников правоохранительных органов, военных специалистов. Русских среди них почти нет, но они используют русские наработки, опробованные, в частности, на Востоке. Основная сфера деятельности – поставки стрелкового оружия и легкого оружия поддержки, частные военные операции, охрана, в том числе в самих САСШ. К этому бизнесу никого не подпускают, кроме североамериканцев и нас, британцев, Воронцов стал первым русским, которому удалось получить правительственный контракт подобного рода. Даже несмотря на то что фирмы, работающие с правительством, зарегистрированы на другое лицо, на гражданку САСШ, – это все равно многое значит. Не догадываетесь, в чем тут дело?

Догадка у капитана была, и она была совершенно невероятной.