Текст книги "Ушебти"

– А на какое место становиться-то? – крепыш был основательным мужчиной.

– Ну, вы сами догадаетесь, – уклончиво ответила Маша. Смельчаки решительно отправилась на поиски таинственного места.

– Да они его кастрировали, – доложил крепыш, первым вернувшийся из разведки.

– Просто он без дела не слонялся, – тут же нашлась его супруга.

– Надо же, – серьезно отозвалась одинокая дама. – Даже ямку протоптали.

– К нему не зарастет народная тропа, – хихикнул кто-то из группы.

Первым никто не решался встать на причинное место мозаичного быка, вытертое до основания. Все посмотрели на Машу, которая являлась инициатором этой затеи и была достойна более всех остальных на свое счастье.

– Хорошо, – кивнула она и предала сумочку супруге крепыша.

– С богом, – перекрестила та ее в спину.

Маша поставила носочек левой ноги в углубление на теле многострадального быка, мысленно попросив у него прощения за возможные неприятности. Прямо на нее смотрела вывеска магазина «Братья Прадо». Она раскинула руки и закрыла глаза, чуть запрокинув голову. Полные чувственные губы шевельнулись, неслышно произнося желание. Ее пышные золотистые волосы разметались по плечам, привлекая внимание многих посетителей, прогуливающихся в это время по галерее. Невольно смолкли шаги и голоса. Наступила странная тишина, столь несвойственная в это людное время. Из множества ресторанчиков и магазинчиков выглянули служащие, чтобы узнать, в чем дело. Маша почувствовала на себе множество любопытных взглядов, но отступать было некуда. Резко крутнувшись против часовой стрелки, она прижала к себе руки, как это делают танцовщицы, чтобы сохранить скорость вращения. Несколько мгновений пышные волосы едва успевали за своей хозяйкой, увлекаемые вихрем быстрого движения. Потом Маша резко остановилась, тормознув правой ногой и раскинув руки. Секунду она не решалась открыть глаза, чтобы проверить, удалось ли ей сделать ровно три оборота. Но звук аплодисментов и приветственных возгласов развеял ее сомнения. Открыв глаза, Маша увидела показавшуюся ей родной вывеску магазина «Братьев Прадо». Она выполнила ровно три оборота!

Смущенно кивая на приветствия и поздравления, она отошла в сторону. Сколько раз Маша рассказывала туристам об этом забавном поверье, а сама попробовала впервые. Неожиданно для себя она искренне поверила в него, и сердечко ее бешено стучало от выпавшей удачи.

– Теперь сбудется, – услышала она со стороны свои мысли. Это сердобольная супруга крепыша тронула Машу за плечо, заглядывая ей в глаза и возвращая сумочку.

– Точно сбудется!

Глава VII. Москва

В серой толпе мелькнула на короткий миг стройная фигура незнакомца с пышной копной пшеничных волос. Этого было достаточно, чтобы Варя узнала его. Золотистые завитки его ниспадающих до плеч длинных курчавых волос трудно было спутать с другими, да и легкая стремительная походка была неповторима. Варя вскинулась за ним. Расталкивая встречных, она не обращала внимания на грубые возгласы в свой адрес. Только бы догнать. Вот его широкие плечи мелькнули еще раз, но уже дальше и правее. Девушка выбивалась из сил, пытаясь догнать стройную фигуру, которая, казалось, проходила сквозь плотную толпу у метро, никого не касаясь.

Оказавшись по другую сторону плотной людской массы, копошащейся, словно растревоженный муравейник, у входа в метрополитен, Варя в растерянности оглянулась. Незнакомец исчез. Раздосадованно девушка прикусила губу, укоряя себя за такую нерасторопность.

– Такое впечатление, что ты меня преследуешь. Девушка оглянулась на голос. Золотистые кудряшки, обрамляющие широкоскулое загорелое лицо мужчины лет тридцати, не желали останавливаться и весело вздрагивали, словно только с ними играл задиристый ветерок. Улыбка тронула его полные чувственные губы, но тут же погасла. В светлых голубых глазах таилась грусть.

– Девушки твоего народа не стесняются бежать за мужчиной, сшибая добропорядочных горожан, – улыбаясь, вновь обратился незнакомец к Варе. – Но не могут заговорить с ним.

– Александр… – только и вымолвила Варя.

– Так звали меня много лет назад. Теперь редко обращаются.

– Я очень рада тебя видеть.

– Извини, я не стану морочить тебе голову ответной любезностью. Что же случилось?

– Мне очень плохо, Александр, – почти шепотом произнесла она. – Одиночество– тяжелый крест.

– Но ты сама избрала этот путь. Ведь тебя никто не принуждал.

– Иногда мне кажется, что я взвалила непосильную ношу.

– Отказаться можно в любой момент. Да ты и сама это знаешь.

– Нет, – девушка помолчала, собираясь с мыслями. – Я не жалуюсь. Я сомневаюсь. Оказывается, это очень трудно – молчать день ото дня.

– Но ведь ты среди живых людей. Поговори с кем-нибудь. Облегчи душу.

– О, нет. Этим я не вправе делиться ни с кем. Я оборвала все контакты с родными и знакомыми, чтобы не навлечь на них беду. Меня преследуют.

– Ты не сможешь скрываться все время, – он понимающе взглянул на девушку. – Это удел очень сильных. И одиноких.

– Скоро полгода, как они идут по моим стопам. Я часто меняю ночевки и подрабатываю где попало, чтобы иметь хоть какие-то средства к существованию. Очень редко звоню маме. Пытаюсь успокоить ее, а она только плачет.

– Да, нашим родным приходится тяжелее нас, ведь они не виноваты, что мы избрали такой путь.

– Мне пришлось уйти из университета, уютного дома тетки на Каширке, даже подругам не звоню. Маша осталась в Египте, и я не знаю, что теперь с ней. Уехала ли она, как собиралась, в Италию или опять в Дахабе, ее телефон не отвечает. Прячусь, как последний бомж по чердакам и заброшенным домам. До лета перебивалась в подмосковных дачах, а теперь и это невозможно.

– Научилась ночевать под открытым небом?

– Оказывается, это не так страшно, – она откинула непослушную прядь своих черных волос.

– А ты не преувеличиваешь?

– Нет, одного из преследователей я знаю в лицо.

– Вот как?

– Это Амиль, парень, с которым я познакомилась в Египте, – Варя зло помолчала. – Его хозяева не могут мне простить, что я увезла гребень Хатшепсут.

– Да, кто бы мог подумать, что тебе удастся за неделю каникул отыскать его.

– Это случай, – попробовала она оправдаться.

– И найти мантру в монастыре святой Катерины?

– Там был ремонт, – неуверенно начала девушка. – Штукатурка отлетела, и я случайно прочла…

– И догадалась о дне Тхар, – иронично заметил собеседник.

– Александр, так ты? – жестом он остановил ее порыв.

– Ты же знаешь, что я не вправе говорить тебе об этом, – он задумчиво улыбнулся. – Ступая на великий путь, о слабости своей забудь.

– Мне так не хватает поддержки и совета. Развей мои сомнения, Александр…

Что-то холодное коснулось ее лица, отчего Варя вздрогнула и резко проснулась. Это крупные холодные капли ночного дождя упали на ее лицо. Угли в костре подле нее недовольно зашипели. Темное ночное небо низко нависло над лесом, спрятав звезды и ранний месяц. Пахло дождем, вернее, свежим июльским ливнем. Сейчас он налетит, выплескивая на истомившуюся от зноя землю тысячи тонн прохладной чистой воды. Смотреть на это хорошо из окна своего дома. Даже романтично, а в лесу лучше спрятаться куда-нибудь. Тяжелые капли настойчивее забарабанили по листве соседних деревьев, поднимая в лесу шум. Варя заторопилась в шалаш, собирая нехитрые пожитки, которыми укрывалась на ночь у костра. Трое ее товарок, спящие внутри, недовольно заворчали, когда она втиснулась между ними. В шалаше было душно, но спрятаться более нигде не было возможности. Сверкнула ослепительная молния, и тут же над лесом прокатил раскатистый гром, а следом за ним хлынул ливень. Под его напором крыша у шалаша присела, будто от страха, но выдержала. Товарки не лгали, что они не первый сезон вместе собирают в лесу ягоды и кормятся этим. Похоже, и вправду их опытные руки сработали шалаш на совесть. Теперь он был похож на маленькую лодку в море, только не раскачивался. Было отчетливо слышно, как, шурша по листве, дождевые капли собирались в маленькие ручейки, змеились к траве и сбегали в близлежащую ложбинку, а далее – к ручью. Если всего этого не знать, то было бы страшно, но если прислушаться, различая мельчайшие оттенки звуков, то всю картину можно нарисовать в воображении. Зловещий шум становится ливнем. Жуткая темень – летней ночью. Появляющиеся на мгновения ослепительных вспышек молний бесформенные, закутанные во что-то тела, ворочающиеся рядом, – обычными добрыми женщинами, принявшими в свою странную компанию Варю и обучившими ее нехитрому делу сбора ягод в лесу.

Лето в этом году выдалось жарким. Температура июня била все известные рекорды, и москвичи, вырываясь в выходные из раскаленной столицы за город, заселяли берега всех известных водоемов. Имевшие дачи вывозили свои семьи в Подмосковье и, наведываясь туда на субботу и воскресенье с друзьями и знакомыми, радовались, как дети, возможности поплескаться в теплой воде местной речушки, а кому повезет – водохранилища. К середине лета загоревшие, посвежевшие и раздобревшие от постоянных шашлыков, поросят и гусей на вертеле, ароматного плова в казане над костром, тройной наваристой ухи с дымком, копченных над ольховой стружкой рыбин и печенной в горячей золе картошки, они вспоминали о грибах и ягодах. Но горожане давно растеряли сноровку и терпение в этом нехитром деле. Истоптав опушки еще сохранившихся лесов, они решили, что проще это покупать у местных жителей. Им было невдомек, что вымирающие деревни, где три бабки и седой дед коротают последние дни, не в состоянии обеспечивать таким количеством ягод всех жаждущих. Этим занимались профессиональные сборщики. Группками по нескольку человек они забирались далеко в леса, куда не ступала нога дачника. Разделив обязанности, они жили там по нескольку месяцев.

Варя случайно встретилась с такой бригадой и приглянулась им за тихий и покладистый характер. Верховодила Семеновна. Плотно сбитая, работящая и сноровистая во всем, она первым делом накормила худышку и расспросила. Поняв по уклончивым ответам, что у девчушки не все ладно на личном фронте, а если приглядеться, то просто беда, она предложила Варе поработать вместе. Семеновна сразу смекнула, что худышке будут под силу многокилометровые переходы от их стоянки в лесу к шоссе, где та сможет быстро продавать ягоды. У чистеньких и хорошеньких покупали охотнее.

К своему удивлению, Варя обнаружила, что отлично ориентируется в лесу, а дальняя дорога к шоссе и обратно успокаивала ее растревоженную душу. Да и товарки ее не беспокоили, у каждой была своя беда. Она-то и собрала в этом шалаше абсолютно разных женщин. А Семеновна находила в себе силы еще и побалагурить у костра на ночь, когда их усталые за день тела просили отдыха, а души – разговора. Бесчисленные байки Семеновны после нехитрого ужина у костра, обжигающий чай с травами и ягодами да тревожные звуки ночного леса быстро стали родными для Вари. Она поняла, как мало нужно человеку, чтобы жить, и как много ему нужно для счастья.

Ливень закончился так же неожиданно, как и начался. Еще звенели последние капли, а прохлада, забравшись в шалаш, уже сморила девушку. Засыпая, Варя приказала себе проснуться в пять утра, чтобы успеть на утреннюю электричку. Сегодня начинался новый семинар по тантре, на который ей опять удалось бесплатно устроиться помощницей.

Нежные мужские руки ласкали истомившее в ожидании ласки женское тело. Его губы покрывали поцелуями ее лицо, шею, грудь, медленно и осторожно они приближались по вздрагивающему животу к маленькому холмику с шаловливой стрижкой. Саша не видела лица мужчины. Вместо него было черное пятно, но она отчего-то знала, что это Гийом. Только он с некоторых пор обрел над ней эту странную власть. Настойчиво, с какой-то неотвратимостью он приближался к ожидавшему его прикосновений холмику. Саша пыталась сопротивляться, но руки не слушались. Да что там руки, все тело помимо ее воли подалось вперед, навстречу мужчине. Все рассуждения, уговоры и ее клятвы себе самой днем, что этого больше не повторится, ночью забывались. Горячее тело молодой, полной сил женщины стремилось в эти ненасытные объятья. Сознание пыталось противиться, но зов плоти был сильнее. Ее пальцы лишь комкали простыни, а спина выгибалась дугой навстречу мужчине, бесстыдно подставляя под его поцелуи упругую грудь. Он нависал над ней, дразня наготой. Рельефные мышцы перекатывались под его загорелой кожей, а зрачки на выделявшихся в полумраке белках вновь становились желто-карими, как у леопарда. Это был Ги, тот, кто однажды довел Сашу до таких ярких оргазмов, что тело оказалось в его власти. Оно жаждало вновь и вновь испытать безумное наслаждение, от которого не только кружится голова, но в котором растворяется сознание. Возможно, поэтому собственное «я» женщины пыталось бороться с начинающимся приступом, но сладострастье было сильнее. Она даже не могла плотно сдвинуть бедра, они бесстыдно раздвигались наперекор ее воле, а согнутые колени предательски обнажали пульсирующую от невыносимой жажды плоть. И он наполнял ее тело жаром желания и срасти. Сознание гасло, и волны оргазма, подобно судорогам, сотрясали ее обезумевшее тело.

Саша проснулась в холодном поту оттого, что ее губы пытались разомкнуться и хотя бы прошептать тихое «нет». Она открыла глаза, пытаясь понять, где находится, и даже нашла в себе силы отмахнуться рукой от темного привидения, которое, как ей показалось, еще висело под потолком, прямо над ее одинокой кроватью. Было душно. Ночная рубашка неприятно прилипла к влажному телу.

– Господи, опять это наваждение, – мелькнуло в голове у Саши. – Опять!

Она собралась с силами, прогоняя остатки сна, и рывком села на кровати. Сердце еще колотилось, и дышала она отрывисто. Женщина встала и тут же оперлась о спинку кресла, где лежал домашний халат. Голова закружилась, но она поборола возникшее желание снова лечь. Прислушалась. В доме было тихо, девочки спали. В открытую балконную дверь доносились редкие звуки спящей Москвы. Троллейбусы уже не ходили, лишь ненормальные мотоциклисты гоняли по пустынным улицам. Должно быть, часа два ночи. Ей не хотелось надевать халат на влажное тело, и, захватив его с собой, Саша направилась в ванную.

Теплый душ всегда успокаивал ее, но сейчас струйки нежно обтекали набухшие соски и, дразня, стекали по животу к горячему холмику. Стараясь побороть желание, женщина оперлась ладонями о кафель, подставляя лицо под напор воды. Едва она закрыла глаза, как желто-карие зрачки вновь предстали перед ней. Насмешливые и откровенные, они заглядывали в ее душу, отыскивая там островки непогасшего вожделения. Вновь запылал низ живота, и сладко заныло под игриво подстриженным хохолком. Какое-то время она боролась с возрастающим желанием, сжав пальцы рук так, что ногти вонзились в ладони, но ничего не помогало. Из уголков памяти возник образ мускулистого, красивого тела мужчины, что доводил ее до полуобморочного состояния, вонзая свой напряженный член в ее разомлевшую от страсти плоть. Саша поддалась желанию. Одна рука медленно скользнула по набухшим соскам, вниз по еще не располневшему животу, туда, где пульсировал жаждавший наслаждения огонек страсти. Одного прикосновения было достаточно, чтобы понять, насколько сильно возбуждение. Пальцы осторожно коснулись нежных горячих лепестков таинственного цветка, привыкшего к уединению. Вздрогнув, он отозвался, и по телу разлилось знакомая нега удовольствия. Сначала робко, потом все настойчивее, наполненный соком желания, цветок требовал ласки. Ее пальцы мягко скользили вдоль и внутрь, расправляя и сминая нежные лепестки цветка, имевшего сотни названий у разных народов. Скоро ее руки обрели образ кареглазого, который мог долго и ненасытно терзать ее плоть, порождая сладострастные волны, что прокатывались по всему телу, принося удовольствие, а откатываясь обратно в темноту, забирали с собой все напряжение. Саша, почти не вытираясь, запахнулась в халат и тихо прошла на балкон. Спящая Москва была, как всегда, освещена миллионами огней. Эта девица в возрасте не могла спать в темноте. Наверное, побаивалась чего-то. Возможно, в ее памяти еще были живы набеги и пожары, а может быть, она воспринимала неоновые огни как ночной макияж. Женщина всегда стремится быть красивой.

Любимые сигареты были как нельзя кстати. Тонкие, длинные, с золотым ободком, они элегантно смотрелись в руках Саши и придавали уверенность. Она закурила. Низкие тяжелые облака сгущались над столицей, но прохлады не приносили. Было душно, как перед грозой. Разогретые за день толстые стены домов еще дышали жаром, как раскаленная печь. Саша прислонилась спиной к теплому камню. Стало спокойнее.

Последние два месяца, после возвращения из Бельгии, она не может найти себе места. Поначалу казалось, что это влюбленность. Весна в чистой маленькой стране, красивый образованный мужчина читал стихи, ухаживал, так интересно рассказывал о своей стране, а какой страстный. Как не влюбиться! Первое время они перезванивались по нескольку раз в день, и это было так мило и трогательно. Ги посылал ей смешные картинки по электронной почте, и они считали дни до его приезда. Саша сама участвовала в подготовке документов по открытию новой компании в России и несколько раз была в Питере, где решено было обосновать новую фирму. Все было хорошо, но неясная тревога не покидала ее сердце. Какое-то женское чутье, корнями уходившее в дохристианскую эру России, подсказывало ей. Берегись!

На работе все шептались, что у нее роман с красавцем Ги, и якобы поэтому место директора новой компании светит именно ей. Наталья Михайловна пока ничего не говорила, но было видно, что на нее оказывают давление из Бельгии. Обе женщины симпатизировали друг другу, но когда в личные отношения вторгались интересы бизнеса, возникала стена официозности. Наталья взяла Сашу к себе в фирму, попросту говоря, «с улицы» и дала немыслимую для ее тогдашнего положения зарплату. Поначалу опекала и помогала. Александра быстро усваивала азы торговли в России и уже не раз высказывала интересные предложения на директоратах компании, приводя в изумление собравшихся. Она предлагала такие простые решения по продвижению новых дорогих коллекций нижнего белья, что и сама Наталья удивлялась. Однако Саша не считала, что способна на что-то сверхъестественное. Она просто ставила себя на место обыкновенной женщины, стремящейся выглядеть достойно. Мужчинам, заседавшим в кабинетах, трудно понять женщину, которая не только для возлюбленного или мужа наденет красивое белье, она в первую очередь сделает это для себя, чтобы быть уверенной, чтобы чувствовать себя неотразимой.

Когда по предложению Александры «мужская» реклама их товара с явно эротическим уклоном была заменена на «женскую», продажи возросли во всех городах, где были расположены торговые салоны их «Орхидеи». Некоторые изменения в интерьере магазинов компании, опять же по ее наброскам, сделавшие более удобным примерку, сказали свое слово на выручке. После интервью в «Космополитен» Саша почувствовала, что обзавелась врагами в компании, а ее предложение заменить всех директоров-мужчин в салонах на женщин окончательно сформировало против нее оппозицию. Расплывчатые рамки «помощника директора» уже были малы для нее. Саша чувствовала, что способна на большее, но, видя явное сопротивление, старалась последнее время не проявлять активности. Однако когда обсуждение какого-то вопроса на директорате заходило в тупик и Наталья обращалась к Саше за ее мнением, та часто легко решала задачку. Эффект от ее попытки уйти «в тень» сыграл обратную роль: она выглядела пионервожатой у первоклашек, только учившихся смешивать краски или вдевать нитку в игольное ушко.

Наталья Михайловна умела держать паузу, как великий актер. Она без каких-либо эмоций всматривалась в лица своих директоров и специалистов во время обсуждения, давая всем возможность высказаться, и лишь потом твердо заявляла, что и как делать. Это, с одной стороны, всегда оставляло за ней право последнего слова, а с другой стороны– возможность оценить, кто чего стоит. Неожиданный прорыв новенькой помощницы давал свежие идеи, которые наглядно увеличивали прибыль, но и вызывал недовольство старых друзей. С ними она начинала свой бизнес лет пятнадцать назад и многим была обязана, но сейчас интересы дела конфликтовали с личными привязанностями. Выдвинуть новичка в торговле на директорство в новой компании, как настаивали бельгийцы, устраивало многих. Скорее всего, Александра сразу же наделает немало ошибок и быстро будет заменена на более опытного, из старичков. Да и в «Орхидее» станет спокойнее, но что-то тревожило Наталью.

Саша угадывала все эти мысли своей патронессы и старалась вести себя как можно неприметнее, сейчас ее волновало иное. Она не могла совладать с собой второй месяц. Физическая потребность близости с Гийомом нарастала с каждым днем. Поначалу она списывала все это на весеннее наваждение и сексуальную неудовлетворенность, но потом созналась себе, что в ней зреет необузданная животная жажда. Неуправляемая страсть. Самое постыдное было еще в том, что этот призыв стал читаться в Сашиных глазах. Первой заметила это Наталья. Покачав головой, она искренне сказала: «Замуж тебе пора, девонька, или мужика стоящего найти». Это было грубо, беспардонно, но… Это была правда.

В тот же день Александра купила себе большие очки с более темными стеклами и стала надевать очень строгие деловые костюмы, едва подкрашивала губы, а ногти покрывала бесцветным лаком, зализала и без того короткую прическу. Однако мужики так и вились вокруг нее. Она не могла понять, что их так привлекает в ее почти лишенной женской привлекательности внешности. Молоденькие секретарши, видя, как дуреют мужики рядом с холодной директорской помощницей, меняли свой боевой раскрас и оголенные пупки на обезличенную внешность «синего чулка», но ничего не происходило. Они прятали грудь, подбирали такие же духи, прическу и краску для волос, туфли на низком каблуке, старались копировать походку. Все напрасно.

Мужики в присутствии Саши замечали только ее.

В День независимости России компания «Орхидея» ангажировала речной пароходик и праздновала с размахом. Разгоряченные жарким солнцем и напитками, все «отрывались» как могли. Ключи от кают переходили из рук в руки, даря «украденную» и оттого желанную радость всем страждущим. Старички посмеивались над молодежью, отдавая должное напиткам и разговорам. Александра прибилась к «пенсионерам», стараясь скрыться от недвусмысленных предложений, но и тут ее не оставили в покое. Молодой директор филиала из Ростова спел замечательный романс под гитару, а главбух из Новосибирска блеснул французским шансоном, но Саша была неприступна и только отшучивалась. Когда же у нее зазвонил сотовый и она уединилась на корме, чтобы поговорить с Гийомом, ее опять проняла дрожь. Желание затронуло в ней неведомые струны, и тело отозвалось. Александра помнила, как вцепилась обеими руками в потрескавшиеся поручни с такой силой, что на ладонях остались следы. Какая-то лихорадка овладела ею. Желание близости с мужчиной клокотало внутри. Ни алкоголь, ни чьи-то настойчивые ухаживания никогда бы не возымели такого действия. Она хотела, нет, она жаждала секса. Сейчас же. Не помня себя от всколыхнувшейся страсти, она тут же согласилась на первое прозвучавшее предложение. Лишь бы загасить эту жажду внутри. Но все оказалось не так просто. Стоило ей увидеть обнаженного мужика, который трясущимися руками старался содрать с нее одежду, Сашу вырвало. В прямом смысле. Прямо на обалдевшего мужика. Он с ревом выскочил на палубу, едва прикрывшись какой-то занавеской, и сиганул за борт. Народ потом долго подшучивал над несчастным: «Вот до чего доводит страсть».

Недели две спустя Александра сопровождала патронессу на переговорах с французами. Элегантный и обходительный Оливье просто не сводил с помощницы глаз. То и дело поглядывая на нее, он забывал слова и путал документы, делая надписи на обратной стороне деловых бумаг о встрече. Саша согласилась на романтический ужин при свечах. Она надеялась, что ухаживания милого Оливье позволят ей отвлечься, и не строила планов о постели. Просто ужин. К ее удивлению, француз «загорелся» на первом тосте, когда она взглянула ему в глаза. Его черные глаза просто раздевали ее взглядом, а вилка в руках дрожала. Во время танцев Оливье страстно прижимался к ее бедрам, стараясь познакомить со «своим другом». Оказалось, что у него влажные ладони и сладковатые духи, но она сделала над собой усилие, чтобы не замечать этого. Когда же, разомлевшие от шампанского, они вошли в его гостиничный номер, Саша поняла, что не сможет заняться с Оливье любовью. Она не могла заставить свое тело. К ней мог прикасаться только Гийом.

Закурив новую сигарету, Саша так и стояла, прикоснувшись спиной к теплой стене на балконе. Воспоминания недавних событий были еще свежи в памяти, но она не могла понять, что же происходит. Кареглазый не отпускал ее. Иногда Александре казалось, что она готова все бросить и полететь в Гент, обнять Гийома и отдаться ему со всей своей страстью. Навязчивая мысль просыпалась в ней всякий раз после их разговора по телефону. И только две пары светлых ясных глаз ее дочерей могли остановить Сашу от необдуманного поступка. Их маленькие ручонки обнимали ее по утрам, когда девочки с няней провожали Сашу на работу, и всякий раз звучал один и тот же вопрос: «Ты скоро придешь?».

Сославшись на неотложные дела на работе, Саша договорилась с няней, что в эту субботу та одна поедет с девочками в парк на весь день. На самом деле Александра решила поехать на семинар по тантре. Противоречивые сведения об этом мистическом учении в Интернете порождали больше вопросов, чем давали ответов, но интуиция подсказывала ей, что эти знания нужны ей, чтобы разобраться в себе. С тем, что с нею происходит после встречи с Гийомом.

Суббота уже началась. Душный горячий воздух над Москвой придавила низкая облачность. Отсвет ночных огней в ее кромке казался серо-желтым и настораживал. Все затихло. Неожиданно горизонтальная молния неровным зигзагом вспорола набрякшее отвислое брюхо облаков, откуда вслед за раскатистым громом хлынул ливень. Прохладный, долгожданный, спасительный. Стена серого дождя покачивалась, медленно ползла в сторону, сменяясь новой. Молнии на миг выхватывали из темноты очертания домов, и все вновь погружалось во тьму. Крупные капли весело стучали о перила. Потом появился и свежий ветерок, он стал крутить вокруг высотных домов, заливая балконы. Саша поспешила в комнату, плотно притворив за собой дверь. Заглянула в детскую проверить, не проснулись ли девочки. Успокоившись, пошла к себе. Посмотрела на скомканную постель и вспомнила, как металась недавно во сне. Ей захотелось сменить простыни. Застелив постель свежими, она, наконец, легла. За окном шумел июльский ливень. Сквозняк, врывавшийся в открытую форточку, заигрывал с занавеской. Стало прохладно и легко. Саша свернулась калачиком и натянула плед до самого носа. Было уютно от мысли, что дождь и молнии нестрашны в ее теплом, надежном доме. Засыпая, она знала, что проснется ровно в шесть утра.

– Надеюсь, что вы не будете ворчать на меня, что я собрал вас в такую рань, да еще в субботу. Многие из вас привыкли просыпаться с чашкой субботнего кофе в своей или чужой постели после десяти, а сейчас только девять. Но Тантра– это путь смелых, и нам не стоит обращать внимание на такие мелочи. Оратор был невысокого роста, с «перекачанными» грудными мышцами, которыми он то и дело демонстративно поигрывал. На нем было обтягивающее трико с глубокими вырезами на груди и спине, открывающее для обзора всем собравшимся в спортивном зале его мускулатуру. Он явно гордился собой и делал паузы, чтобы все успели полюбоваться его атлетической фигурой.

– Меня зовут Андрей, и я хочу, чтобы вы это запомнили, – он опять сделал паузу, жестом подзывая к себе худенькую черноволосую девушку. – Варенька, принеси-ка мне сигары. Мы немного поговорим, пока народ подтянется.

Собравшиеся, устав разглядывать оратора, начали перешептываться, но Андрей и не думал торопиться. Он стал демонстративно медленно раскуривать сигару. В неумелых руках она отказывалась принимать в себя огонь зажигалки. Сделав разгневанное лицо, Андрей отшвырнул зажигалку и обратился к помощнице.

– Варя, принеси мне другую сигару и зажигалку. Эти неправильные.

Девушка молча подошла к огромной сумке у стены и стала отыскивать в ее недрах то, что просил оратор. Немного погодя у него все же получилось пускать дым, и, закинув ногу за ногу, Андрей начал говорить.

– Тантра существует очень давно и претерпела немало изменений и дополнений. Ее истинное назначение могут понять только посвященные. Мне понадобилось немало времени провести на Тибете, в монастыре, чтобы проникнуться этим учением. Было слышно, как во дворе загородного пансионата остановилась машина, и вскоре в зал вошли две женщины. Они церемонно обнялись с оратором и сели подле его ног, изобразив на лицах живейший интерес.

– Варя, принеси мне бутылочку, – он сделал многозначительную паузу. – Воды.

Кто-то хихикнул в зале, и вновь воцарилась тишина. Все ждали, пока оратор утолит жажду. Медленно закрутив пробочку на горлышке пластиковой бутылочки, он продолжил:

– Какие бы определения не давали тантре, основная ее заслуга в том, что она называет вещи своими именами. Вот вы когда-нибудь задумывались, почему все, что связано с половыми органами и тем, для чего они предназначены, в русском языке относится к нецензурной брани? Более того. Могу вам с полной ответственностью заявить, что, когда я был студентом филфака МГУ и писал диплом о нецензурных языках в разных странах Европы, я наткнулся на ту же странность. Все они построены на определениях и оборотах, описывающих процесс совокупления человеческих особей и предназначенных для того членах.

– Варя, принеси мне водички без газа, а то будет неприлично, если он из меня сейчас станет выходить.

Пока худенькая помощница выполняла его просьбу, оратор пускал колечки в потолок.

– Вообще-то, появление тантры до сих пор вызывает споры в научных кругах. Я говорю не столько о конкретной дате, сколько о ее назначении. Есть уважаемые авторы не только утверждающие, но и доказывающие своими скрупулезными исследованиями текстов на санскрите, кто является неоспоримым автором первых упанишад и тантр. Все это чушь!

Андрей победоносно оглядел внимавшую его словам аудиторию.

– Тантра появилась на свет, подобно библейскому змею. Но не следует понимать дословно этот персонаж. Есть источники, утверждающие, что тантра пришла в Индию в четвертом веке нашей эры как уже сформировавшаяся система знаний. А родилась и окрепла она еще в Египте, когда до Библии было далеко. Но не об этом сегодня речь.