Текст книги "Попроси меня. Матриархат, путь восхождения, низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 2"

По официальной версии, потери обеих сторон в Куликовской битве были огромными, однако потери противника превысили русские. Убитых (и русских, и ордынцев) хоронили 8 дней. В сражении пали 12 русских князей, 483 боярина (60% командного состава русского войска). Князь Дмитрий Иванович, который участвовал в битве на передовой в составе Большого полка, был ранен в ходе сражения, но выжил и получил в дальнейшем прозвище «Донской». Вернувшись с войском 1 октября 1380 г. в Москву, Дмитрий сразу заложил церковь Всех Святых на Кулишках и вскоре начал строительство мужского Высокопетровского монастыря в память о битве.

В истории Куликовской битвы есть одна с виду незначительная деталь, которая в глазах исследователей выглядит странным. Дело в том, что в летописях и сказаниях, при упоминании о захваченных у татар добычи, отсутствуют какие-либо сведения о пленных, которые исходя из масштаба сражения, несомненно, должны были быть в немалом количестве. Этот небольшой нюанс может полностью перевернуть все представление об этой битве. Исходя из таких данных строится предположение, что незадолго до сражения или во время его начала Мамай получил известие о появлении в своих владениях армии Тохтамыша. Этот факт делает дальнейшую его борьбу с Русью бессмысленным, поскольку даже победа над русским войском привела бы к большим потерям Мамаевой армии и сделала бы ее бессильной отрезать нападение Тохтамыша. Поэтому Мамай идет на отступление главных сил, а в качестве прикрытия выставляет генуэзскую пехоту и, чтобы у нее оставалась иллюзия сохранения прежнего плана, многочисленный отряд кавалерии, которой будет легче прорваться в конном строю. Другими словами, силы противников были слишком не равны, почему пленных и не было. Когда вся пехота погибла, кавалерия частью полегла при прорыве, частью успела уйти. Дальнейшая же смерть Мамая от руки генуэзца, по такой версии, была ему в отместку за бессмысленную гибель соотечественников на Куликовом поле.

Как бы то ни было, Куликовская битва стала не только военным, но и моральным триумфом Дмитрия Донского. В отличие от своего отца, утверждавшего власть подкупом и предательством, он личным участием в открытой борьбе с Ордой доказал свое право быть выразителем идеи русского единства и право Москвы стать русской столицей.

Ближайшим следствием «Мамаева побоища» было усиление «московской партии» в Литовском государстве. В 1381 г. Ягайло был вынужден уступить престол своему дяде Кейсту – стороннику союза с Дмитрием Донским. Однако летом 1382 г. Ягайло с помощью Тевтонского ордена возвращает себе престол, а новый правитель Орды Тохтамыш вторгается в пределы Московского княжества.

После поражения на Калке знать Золотой Орды перешла на сторону Тохтамыша, и это укрепило его власть. Новый хан сразу же приступил к восстановлению внешнего политического положения Орды. Он отправил послов к великому князю Московскому и ко всем русским князьям с известием о том, «како супротивника своего и их врага Мамая победи, и сам шед, седе на царстве Волжьском»2424
  Сказания и повести о Куликовской битве. Наука, Ленинград, 1982, стр. 15.


[Закрыть].

Извещение послов фактически требовало восстановление существующего раннее политического и экономического подчинения русских княжеств Золотой Орде. Тохтамыш, в сущности, говорил, что он победил Мамая и теперь Русь зависит от него, что русские князья должны, как и прежде, ехать в Орду с дарами за получением ярлыков на княжение и в дальнейшем выплачивать прежнею тяжелую дань.

Послы Золотой Орды были приняты русскими князьями с честью и отпущены обратно с богатыми дарами. Но князья в Орду сами не поехали, а послали своих представителей, «со многыми дары ко царю Тохтамышю»2525
  Там же, стр. 15.


[Закрыть].

В связи с невыполнением Руси даннической зависимости в 1381 г. хан послал к Дмитрию Ивановичу царевича Акхозу с 700 воинами с требованием, чтобы все русские князья, как древние подданные монголов, немедленно явились в Орду. Однако в Нижнем Новгороде ордынского посла предупредили, что великий князь не ручается за его безопасность, и тот вернулся в ханскую ставку. После этого хан стал готовиться к нападению на Русь. В 1382 г. монголы ограбили русских купцов в Казани, захватили их торговые суда. В это же время крупные силы монгол переправились через Волгу и, уже соблюдая все меры предосторожности, скрытно и быстро двинулись к Москве.

Новое нашествие монгол показало, что союз русских княжеств еще недостаточно прочен. Нижегородский князь Дмитрий первым послал к Тохтамышу двух своих сыновей с дарами и выражением покорности. Рязанский же князь Олег просил Тохтамыша не приходить через земли Рязанского княжества и указал монголам броды через Оку. Ненадежны были и многие другие князья. Поэтому вначале, выступив против монгол, Дмитрий Иванович затем «размысли з братом своим и с прочими князи и бояры своими и не ста на бой противу царя, ни поднял противу его руки, и силу розпустил, уразумев бо во князех и в боярех своих и в всех воиньствах своих разньство и разпрю, еще же и оскудение воиньства»2626
  Полное Собрание Русских Летописей. Том одиннадцатый. Никоновская летопись. Тип. И. Н. Скороходова, СПб, 1897, стр. 72.


[Закрыть].

Рассчитывая, что Москва имеет прочные укрепления, позволявшие усиленно и длительно обороняться, Московский князь с небольшой дружиной направился через Переяслав и Ростов в Кострому, где надеялся собрать большую рать. Князь Владимир Андреевич, после Куликовской битвы прозванный Храбрым, в это же время собирал вторую рать в Волоколамском. Тем временем монголы переправились через Оку «и преже всех взя град Серпухов, и оттуду поиде к Москве, воюючи»2727
  Там же, стр. 72.


[Закрыть]. Как только стало известно о приближении врага, в городе произошло великое возмущение. «Во граде Москве мятеж быть велик: овии бежати хотяху, а инии в граде седети хотяху. И бывши межи их разпре велице, и возсташа злии человеци друг на друга и сотвориша разбой и грабеж велий»2828
  Там же, стр. 72.


[Закрыть]. По-видимому, начались грабежи и погромы, выходы из города заняли вооружаемые отряды, никого не выпуская. Бежать хотели знатные и богатые семьи. С большим трудом удалось уехать из Москвы митрополиту Киприану и семье Дмитрия, однако при этом посадские люди разграбили их багаж; их бегство вызвало еще большие разногласия среди горожан. В это время в Москву приехал, посланный Дмитрием, Литовский князь Остей, внук Ольгерда, возглавивший наряд и организовавший оборону города.

23 августа Москва была взята в осаду монголами. Москвичи встретили ордынцев камнями, стрелами, впервые применили тюфяки (мелкокалиберные орудия). Не в силах сломить сопротивление на четвертый день Тохтамыш прибегнул к обману. К городской стене приблизились знатные представители Тохтамыша и с ними два Суздальских князя для подтверждения правильности их слов. Не с русским народом ведет войну Тохтамыш, говорили монголы, а с великим Московским князем Дмитрием Ивановичем; от москвичей он требует лишь встречи его с честью и небольшими дарами, так как желает видеть город и побывать в нем: «не на вас бо прииде царь, но на князя Дмитрея, вы же достойни есте милости»2929
  Там же, стр. 75.


[Закрыть] (по другому спску: «Имите нам веру, мы бо ваши есми князи крестианьстии, вам то же глаголем и правду даем на том, яко не блюстися ничего от царя и от Татар его»3030
  Там же, стр. 76.


[Закрыть]). Москвичи поверили монголам и открыли ворота. Знатные люди во главе с Остеем вышли их встречать. Монголы убили Остея, ворвались в город и уничтожили почти всех оборонявшихся. Лишь небольшая часть москвичей была взята в плен. Москва была разграблена и сожжена. «Егда взят бысть и пожжен, не видети иного ничегоже, разве дым и земля, и трупиа мертвых многых лежаша; церкви святыя запалени быша и падошася, а каменыа стояше, выгоревша внутре и огоревша вне»3131
  Там же, стр. 78—79.


[Закрыть].

Разгромив Москву, Тохтамыш разделил свое войско на несколько крупных отрядов и выслал их в двух направлениях с заданием захватывать и разграблять русские города Владимир, Звенигород, Юрьев, Можайск, Дмитров постигла участь Москвы. Был выжжен Переяславль. Однако далее дела Тохтамыша пошли не столь успешно: отряды московских бояр начали повсеместно нападать на рассеявшиеся монгольские разъезды, а князь Владимир Андреевич разгромил у Волоколамска крупный монгольский отряд. Учитывая все это, и также сведения о сборе крупных сил в Костроме, Тохтамыш решил вернуться назад. Перейдя через Оку, он обрушился на Рязанское княжество, разорив его. Олег Рязанский был вынужден бежать.

Воспользовавшись поражением Москвы, Тверской князь Михаил, «забыв» клятву, отправился в Орду за ярлыками на великое княжество. Но Дмитрий Иванович опередил его «покаянным посольством» к хану. В Орде в качестве заложника задержали его старшего сына Василия и потребовали у русских огромный выкуп – 8 тыс. рублей (эта история закончилась тем, что в 1387 г., три года пробывший в неволе у хана, Василий сбежал и окружным путем через Молдавию и Литву, возвратился в Москву). К тому же в качестве наказания на Русь хан наложил тяжелую дань – по полтине с деревни, даже если деревня состояла всего из двух-трех дворов. С русских городов монголы брали выкуп золотом.

Дмитрий принял все условия, ярлык великое княжения остался за Москвой, после него князь пошел войной на Рязань и разорил ее «пуще татар». В 1385г. Дмитрий Донской и Олег Рязанский заключили мир.

На некоторое время Дмитрию Ивановичу вновь удается поднять свою репутацию, быть выразителем идеи общерусского единства. В 1383—1384 гг. в Вильно восстановило все свое влияние «московская партия», и ею даже инициируются переговоры о женитьбе Ягайло на дочери Дмитрия Ивановича с предварительным условием креститься в православную веру и христианство свое объявить «во все люди». Казалось, на горизонте вновь замаячила перспектива присоединения русских земель. Но вскоре Ягайло получает более выгодное, с его точки зрения, предложение – руку Польской королевы Ядвиги и корону Польши при условии крещения и провозглашения католичества государственной религией Литвы. В августе 1385 г. в Крево был подписан предварительный договор, а в январе 1386 г. в Кракове – официальный акт польско-литовской унии. Трещина, разделявшая Западную и Восточную Русь, все более превращалась в пропасть.

Москва вынуждена была признать власть хана и возобновить выплату «выхода», но военно-политический, а в большей степени моральный потенциал Орды был подорван. (Это наглядно продемонстрировал последний скрытный набег Тохтамыша). В становлении влияния Москвы Тохтамыш, конечно, не был заинтересован, но еще более, постепенно слабеющую Орду, не устраивало тверское прозападное направление. Поэтому Тохтамыш из двух зол выбрал наименьшее для себя, остановился на замкнутом в себе мире Москвы, сопротивление которого будет наиболее тяжелым для его жителей. Так продлевалась более-менее благополучное существование Орды, так продлевалась тяжелая зависимость от нее русского населения. Но поскольку своей внутренней сутью русские стремились к собственному обожествлению, через аскетическое, т.е. мистическое перевоплощение, постольку ханская Орда являлась внешним отображением внутренней Орды их сознания; по принципу – кто в ком нуждается, тот того и притягивает к себе. Другими словами, Орда была заинтересована в мистической Москве, Москва – в языческой Орде. Их внешне враждебно-подавляющие отношения являлись духовным союзом поддержания друг друга.

Дмитрий Донской княжил тридцать лет. Более всего он преуспел на военном поприще, где, по словам летописца «ратным же всегда в бранех страшен бываше, и многы врагы, въстающая на нь, победи»3232
  Библиотека литературы Древней Руси. Том 6. Наука, СПб, 1999, стр. 206.


[Закрыть] («Слово о житьи и о представлении великаго князя Дмитриа Ивановича, царя Рускаго»). Внушительны и территориальные итоги его правления: Дмитрий не только окончательно закрепил за Москвой великое княжение, но и сделал крупные приобретения в Заволжье, в бассейнах Клязьмы и Оки. Таким образом, материально и территориально расширилась база для объединения великорусских земель вокруг Москвы.

Дмитрий Иванович впервые в русской военной истории ввел взамен старого принципа комплектации войск новый (территориальный) принцип формирования. При нем в Москве была введена чеканка серебряной монеты – ранее, чем в других русских княжествах и землях.

Последние годы жизни Дмитрий уделил восстановлению Москвы после ее разорения Тохтамышем. В 1386—1387 гг. ходил усмирять новгородцев, которые пограбили соседние области. Проникнутый библейской мудростью великий князь все чаще прибегал к философским размышлениям. Известно, что на печати Дмитрия Донского было помещено изображение некоего царя, вероятно Давида, много воевавшего и сильно раздвинувшего границы своего царство, была и фраза «ВСЕ СЯ МНИЕТЪ» («все проходит», «все минует»), по распространённой версии перенятая от мифологического кольца Соломона, но, скорее всего, эта греческая философия, – «все течет, все меняется», – была уже распространённой вследствие греческого влияния на Руси, а греки прекрасно знали свою историю, и уж конечно эллинистическую премудрость.

В 1389 г., накануне смерти, Дмитрий пишет «духовную» (завещание), в которой впервые передает сыну великое княжение Владимирское без санкции Орды, как собственную вотчину. А вскоре после его смерти безымянный книжник напишет «Слово о житьи и о преставлении великаго князя Дмитриа Ивановича, царя Рускаго». Это стало свидетельством необратимости происшедших перемен: впервые с домонгольских времен к русскому князю был применен титул, каким в течение полутора веков называли только Византийских императоров и Ордынских ханов.

Дмитрий Донской умер скоропостижно на сороковом году жизни 19 мая 1389 г., не успев даже принять схиму. (В 1988 г. РПЦ причислила его к лику святых). За свою жизнь он был один раз женат на дочери Нижегородского князя Дмитрия, Евдокии, и после себя оставил 7 сыновей и 4 дочери.

Летопись рисует Донского почти в идеальных красках – всем хорош, только телом грузный: «Беаше же сам крепок зело и мужествен, и телом велик и широк, и плечист и чреват велми, и тяжек собою зело, брадою же и власы черн, взором же дивен зело»3333
  Полное Собрание Русских Летописей. Том одиннадцатый. Никоновская летопись. Тип. И. Н. Скороходова, СПб, 1897, стр. 63.


[Закрыть].

По свидетельству исследователей Дмитрий имел непростой характер. Например, Карамзин описывает его следующим образом: «Природа одарила внука Калитина важными достоинствами; но требовалось немало времени для приведения их в зрелость, и Государство успело бы между тем погибнуть, если бы Провидение не даровало Димитрию пестунов и советников мудрых, воспитавших и юного Князя и величие России»3434
  Карамзин Н. М. История государства Российскаго. Том IV. Издание второе. Тип. Н. Греча, СПб, 1819, стр. 300.


[Закрыть].

Другое представление Донского в глазах Костомарова3535
  Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ея главнейших деятелей. Книга первая. Господство Дома Св. Владимира. X – XVI-ое столетия. Шестое издание. Литературный Фонд, СПб, 1912, стр. 168.


[Закрыть]: «Личность великаго князя Димитрия Донского представляется по источникам неясною… Летописи, уже описывая его кончину, говорят, что он во все советовался с боярами и слушался их, что бояре были у него как князья; также завещал он поступать и своим детям. От этого невозможно отделить: что из его действий принадлежит собственно ему, и что его боярам; по некоторым чертам можно даже допустить, что он был человек малоспособный, и потому руководимы другими, и этим можно отчасти объяснить те противоречия в его жизни, которыя бросаются в глаза: то смешение отваги с нерешительностью, храбрости с трусостью, ума с безтактностью, прямодушия с коварством, что выражается во всей его истории».

ВАСИЛИЙ ДМИТРИЕВИЧ, ЕДЫГЕЙ, ВИТОВТ, ГОРОДЕЦКАЯ УНИЯ

Перед смертью Дмитрий Донской разделил княжество между сыновьями. Старшего и многодетного сына Василия Дмитрий «благословил» своей отчиной великим княжением». Василий получил большую часть Московского княжества и Москву, пятнадцатилетний Юрий – Галич и Звенигород, семилетний Андрей – Можайск и Белоозеро, четырехлетний Петр – Дмитров и Углич. Великий князь по-прежнему действовал в духе общинной старины, или, по-другому сказать, удельных представлений, в стремлении не допустить столкновения между сыновьями, старыми изначально не работавшими принципами наказывая слушаться «брата старшего в мое место своего отца», создавал тем основу для будущей междоусобной войны.

С конца XIV в. московская тенденция расширения границ своего княжества любым способом обретает новую черту. Орда, в это время, переживает глубокий кризис, распадаясь на враждующие между собой части, каждая из которых представляет свои права на «русский улус». В этой связи множится число разбойничьих походов на Русь. Поэтому у людей появляется потребность в князе, способным организовать общую эффективную защиту, и скоро в их сознании насильственный характер Москвы трансформируется в вынужденную защитную меру, в объединительную политику вокруг ее грозного правителя.

На политические процессы в Великороссии огромное влияние оказала соседняя Литва. Литовские князья воспользовались ослаблением Орды, собрали под свою руку ядро древних русских земель. Одновременно в Великом княжестве Литовском шел процесс сближения с Польшей, что, естественно, вело к росту польского и литовского влияния в Литве. Православная элита оказалась перед нелегким политическим, религиозным и культурным выбором, побудившим многих обратить взоры на Москву.

Получив великое княжение по наследству, Василий Дмитриевич 15 августа 1389 г. был возведен на престол во Владимире ханским послом Шихматом. Все законы и формальности были соблюдены, и никто из русских людей не мог оспорить его права на это место. В январе 1391 г. Василий женился на Софье, дочери будущего великого князя Литовского Витовта. Этот уговор на свадьбу был заключен, когда Московский князь бежал из ордынского плена.

Не имея многих выдающихся качеств отца, Василий заслужил имя «властителя благоразумного». Он правил тридцать шесть лет. Присоединяя новые уделы, великий князь неустанно расширял границы Московского княжества. Но делал он это не силой оружия, а с помощью разумных действий и, конечно, золота.

Летом 1352 г. Василий отправился в Орду с богатыми дарами и приобрел там ярлык на Нижегородское княжество, что оказалось беспрецедентным случаем – равностатусное Нижегородское княжество в нарушение всех владельческих прав, при живом князе и наследниках, передавалось великому князю. Местная боярская элита поспешно отступила от своего князя, признавая силу и влияние князя Московского. (Нижегородского князя Бориса Константиновича отправили в Москву, где год спустя он умер в заточении). Кроме того, Василий выпросил у хана Городец, Мещеру, Тарусу и Муром. Таким образом, Василий Дмитриевич почти вдвое увеличил территорию Московского княжества. Щедрость же Тохтамыша объясняется его надеждой на дальнейшую помощь Московского князя в борьбе со своим конкурентом Тамерланом (Тимур, Темир Аксак).

В 1393 г. в Московской Руси произошло примечательное событие, Василий Дмитриевич запрещает поминать в церковной службе имя Византийского императора, заявив при этом: «Мы-де имеем церковь, а царя не имеем и знать не хотим»3636
  Русская историческая библиотека. Том шестой. Часть первая. Археографическая коммиссия, СПб, 1880, стр. 272.


[Закрыть]. Ссора с греками, казалось бы, не сулила Москве никаких политических выгод, т.к. в это время происходил острый конфликт митрополии с Новгородом и западнорусскими епархиями, для разрешения чего была важна поддержка Константинополя. Но в данном случае противопоставляя себя Константинопольскому царю, Василий Дмитриевич, наоборот, увеличивал свой авторитет и авторитет Москвы как новый центр православия.

Под тяжестью греха Византийская империя шла к закату. К этому времени прошло около двух лет после кончины императора Иоанна V и восшествия на престол его сына Мануила II. В наследство последнему досталось, с точки зрения москвичей, весьма неблестящая репутация родителя, запятнавшего себя шагом непростительным – подписанием унции с Римом. Мануил, став императором, показал всему миру, что он еще больший конформист-либерал, чем его отец. Фактически признав себя вассалом турецкого султана Баязида, Мануил лично сопровождает его в походе против Филадельфии – последнего очага сопротивления туркам в Малой Азии, и его войска принимают непосредственное участие во взятии этого города. Поэтому-то решение московских верхов отколоться от Константинополя было ни чем иным как гневной отповедью императору, вдвойне опозорившего достоинство православного монарха: он не только не открестился от латинофильства отца, но и пошел на мировую с неверными. Теперь все победы Москвы, зависимые или независимые от ее возможностей, все больше воспринимались русскими как переход на нее православного мессианства.

В 1395 г. на восточных рубежах Руси сгустились тучи. Среднеазиатский правитель Тимур, нанес Тохтамышу сокрушительный удар на реке Терек (тот сначала бежал в Крым, а затем в Литву), готовился к походу на Москву. Все лето прошло в тревожном ожидании. Тимур достиг Днепра, повернул в пределы Рязанского княжества. Понимая, что реальных сил для отпора врагу у них нет, москвичи призвали заступничество свыше. По совету митрополита Киприана из Владимира была перенесена икона Богородицы, почитание которой некогда положил Андрей Боголюбский.

26 августа на подъезде к Москве Василий во главе торжественной процессии встретил святыню, и в тот же день грозный завоеватель, две недели стоявший лагерем в верховьях Дона и готовившийся к штурму Москвы, неожиданно повернул прочь от границ Руси. Столь чудесное избавление было воспринято как свидетельство божественного покровительства Москве, и это ставило ее в один ряд с другими христианскими святынями – Иерусалимом и Царьградом. Логическое объяснение действий Тимура, по мнению И. Б. Грекова, состоит в том, что опытные советники подсказали ему о нецелесообразности разгрома Москвы, выполняющую в Восточной Европе роль противовеса Литовскому государству. Москва превращалась в буферный элемент между мирами Востока и Запада, сохранение которого как статус-кво было, прежде всего, выгодно сильной восточной стороне.

Удар, который Тамерлан готовил Москве, испытал на себе богатый и цветущий, но обращенный в пепел г. Азов. Были завоеваны земли черкесов и ясов, а также неприступные крепости грузин. Тамерлан сравнял с землей Астрахань, а затем разрушил столицу Золотой Орды Сарай и только после этого возвратился в свои земли, в Самарканд.

В 1392 г. в Великом княжестве Литовском к власти пришел Витовт, тесть Василия. Ради расширения своих владений он жесточайшим образом убивал своих соперников, в том числе и близких родственников. Ему удалось завладеть Новгород-Северским, Киевом, Оршей, Витебском, Смоленском, Ржевом, Великими Луками, вел борьбу за земли верховья Оки. Продвижение Литвы на восток обеспокоило Московского князя и в 1398 г. общая граница была обозначена вблизи Курска, Калуги, Боровска и Можайска.

С Великим Новгородом у Василия, как и у его предшественников, отношения строились сложно. Большие доходы Новгороду приносила Двинская земля, откуда на рынки Европы шли дорогие товары. Покушаясь на новгородские «кладовые» пушнины и серебра, в 1397 г. Василий отправил в Двинскую землю рать, и та без боя подчинила эти земли Московскому княжеству. Однако в следующем году новгородцы сумели отбить эти земли, но Москва удержала за собой Бежецкий Верх и Вологду.

В 1397 г. разбитый Тимуром Тохтамыш с семьей оказался в Киеве, заключил с Витовтом выгодный обоим договор, по которому Тохтамыш получал в помощь возвращение Сарайского престола, а Витовт – в вокняжении «на всея земле русской». Хан Темир требовал от Витовта выдачи Тохтамыша, но получил отказ. Битва между союзными войсками и Тимура произошла 12 августа на р. Ворскле и закончилась полным поражением союзных войск. Эта весть произвела на русских двойственное впечатление: с одной стороны, они поняли насколько сильны еще монголы, с другой – были рады ослаблению Литвы. Витовту потребовалось несколько лет, чтобы оправиться от поражения на Ворскле и вновь активизировать свою политику на востоке.

Еще в 1398 г. Василий заключил договор с Ливонским орденом о взаимной помощи овладении Витовту – Новгородом, рыцарям – Псковом, но ни тот ни другой город им завоевать не удалось. В 1401 г. Смоленск поднял восстание против Литвы и изгнал наместника. Василий отказал прежнему смоленскому князю Юрию Святославичу в борьбе с Витовтом, считая себя сторонником тестя, и в 1403 г. литовцы сначала взяли Вязьму, а потом вернули Смоленск.

В 1406 г. Витовт подошел к Пскову. Василий Дмитриевич до этого избежавший обострений с Литвой, на сей раз послал рать сначала на р. Плава, к Вязьме, затем на Угру. Вспыхнувшее напряжение между Москвой и Вильно 1406—1408 гг. дважды немногим не дошло до прямых военных действий, но в преддверии столкновения с Тевтонским орденом Витовт шел на заключение мира.

Со времени Александра Невского Тевтонский орден периодически осуществлял распространение своего влияния. К концу XIII века орден, фактически став государством, продолжал политику экспансии на Восток. Конечная цель этой политики являлось создание Великой Тевтонии от о. Рюген до Финского залива, включив в свой состав Польшу, Белоруссию, Литву, Псков и владения Великого Новгорода. Объединенные силы Великого княжества Литовского и Польши с Тевтонским орденом сошлись 15 июля 1410 г. в районе деревень Грюнвальд, Таненберг и Людвигсдорф. На стороне польско-белорусских войск принимали участие украинские, литовские, чешско-моравские, молдавские и татарские отряды, прислал свою дружину и Великий Новгород. Грюнвальдская битва с неисчислимыми жертвами закончилась подписанием Торуньского мира 1 февраля 1411 г., и остановила двухвековую экспансию крестоносцев на славянские земли.

К 1408 г. в Золотой Орде закончилась длительная междоусобица и власть оказалась в руках Булат-Салтана, сменившего Шадибека. Свержение Тохтамыша позволило Василию прекратить уплату «выхода». Московский князь перестал посылать в Орду послов, сам не ездил «чтить» новых ханов и даже не платил дань с 1395 по 1412 гг. Хотя дань исправно собиралась по всему княжеству, Василий послал жаловался, что Русь-де оскудела и расплачиваться с Ордой нечем, а тем временем, собранные средства использовались на внутренние нужды Московского княжества. С таким положением дела не захотел мириться Булат. Вскоре полки хана, возглавляемые эмиром Едигеем, стремительным броском приблизились к Москве, и 1 декабря стали лагерем в Коломенском.

Василий, как и раньше Дмитрий бежал в Кострому, собирать рать, Москва осталась на попечительство его дяди Владимира Андреевича. Отряды Едигея рассыпались по окрестностям, стали грабить Переяславль-Залесский, Ростов, Димитров, Серпухов, Нижний Новгород, Городец. Едигей был настроен взять Москву приступом или измором. Три недели простояли монголы под стенами Кремля, поджидая вспомогательное войско Тверского князя Ивана Михайловича, но тот не решился выступить против единоверцев. В это время Едигею сообщили, что в Орде началась очередная смута и хан Булат-Салтан срочно просил его вернуться. Монголы спешно снялись с места, однако Едигей перед уходом армии все же получил с москвичей, обрадовавшихся его неожиданному отступлению, три тысячи рублей откупа.

Очередное разорение многих русских городов монголами и ослабление позиций великого Московского князя возродило у Нижегородских князей надежду на возвращение в их отчизну утраченных земель. Василий был вынужден лично отстаивать новоприобретенные владения перед ханским судом. В Орде произошли большие изменения. Были отстранены от правления эмир Едигей и Булат-Салтан. Власть захватил Зелень-Салтан, сын Тохтамыша, друг Витовта и неприятель русских князей. В 1412 г. Василий Дмитриевич прибыл к хану в столицу Золотой Орды. Но Зелень-Салтана к этому времени уже не стало: его застрелил брат Керим-Бердей. Новый хан был благосклонен к Василию, т.к. ранее тот предоставил ему убежище на Руси, поэтому нижегородское дело Московский князь выиграл. Но после этих событий ему пришлось возобновить выплату дани Орде, а мысль о независимости Руси от хана пока оставить.

С возобновления вассальных отношений престиж Москвы падает, тогда как Витовт, ее главный соперник и тесть Василия Дмитриевича, снискавший себе в 1410 г. лавры победителя при Грюнвальде, наоборот, упрочил свою репутацию общерусского лидера. Казалось, его план воссоединения всей Руси под эгидой Вильно близок к осуществлению. Однако такое усиление позиций Витовта испугало его двоюродного брата, Польского короля Владислава-Ягайло. В 1413 г. он добивается подписания Городельская унии, условия которой были значительно жестче тех, что предусматривались Кревским соглашением.

Городельская уния ориентировала Литву на ее постепенное ополячивание: избрание великого князя впредь подлежало утверждению королем, органы власти и высшие должности преобразовались в соответствии с польскими образами, термин «бояре» заменялся на «барона и нобили». Уния ставила цель противопоставления католиков православию. Последние не имели право свободно распоряжаться своей собственностью, вступать в браки с католиками и занимать государственные должности. Тем самым князья и бояре принуждались к переходу в католичество.

Подписание унии было для Витовта вынужденной мерой, и впоследствии он попытался ослабить свою зависимость от Ягайло. И все же Городельские акты имели необратимые последствия. В соответствии с ними русское православное население Великого княжества Литовского низводилось до положения подданных второго сорта, лишало Витовта быть опорой и надеждой большинства населения, русских, которые теперь с большей надеждой связывали свои интересы с Москвой.

Время правления Василия Дмитриевича – это время политики лавирования, время стабильной середины. Не собирая большую рать и не вступая в большое сражение, русский народ терпел убыток, с востока и юга его грабили монголы (которые беспокоили и Литву), с запада – литовцы, с севера – шведы, отряды которых порой достигали города Ям, берегов Невы; новгородцы (а они жили независимо от Орды, Литвы и Москвы) в отместку жгли предместья Выборга. Но зато не было и крупных поражений, разорений и повального обнищания. Московская центральная власть крепла.

К концу жизни Василий Дмитриевич выступал бесспорным лидером среди северо-восточных князей. Он укрепил свои позиции по границе Новгородской земли, поставив под контроль Волоколамский, Торжок, Вологду и присоединил к Московскому княжеству Нижний Новгород, Муром, Суздаль, Тарусу, Новосиль, Козельск, Бежецкий Верх, Вятку, Пермскую землю. Большинство удельных владык, сохранивших свою независимость, пребывали по отношению к Московскому князю на положении «молодых братьев». Немалая часть князей превратились в «подручников» великого князя. Обыкновенно они отправлялись наместниками в свои бывшие уделы. Таких феодалов стали называть служилыми или служебными князьями.

Сама Москва все более определенно становилась главенствующим центром Руси и, по существу, Московский князь одновременно приравнивался уже к великокняжескому титулу. Нанести Москве поражение, а тем более подчинить своей власти было Литве уже не по силам. С великим князем Литовским Витовтом хотя и были столкновения, но в основном отношения сохранились дружеские. Объединив Центральную и Южную Русь, в последние годы Витовт стал одним из сильнейших и авторитетных европейских правителей и уже стремился получить от папы римскую корону, но интриги польской знати помешали ему исполнить желание. Не доверяя своим братьям, Юрию и Дмитрию, а также при удачном стечении обстоятельств возможности в дальнейшем объединить две Руси (т.к. дети Василия являлись внуками Витовта), Василий I в своей духовной грамоте не побоялся назначить Витовта быть опекуном и защитником своего малолетнего сына, и будущее показало, что это решение в тех условиях стало единственно верным.