Текст книги "Криминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль"

Выше упоминалось, что под латентной преступностью (англ. «dark number», нем. «dunkel Ziffer» – «темное число») понимается ее незарегистрированная часть. Рассмотрим эту проблему подробнее.

В связи с распространенной избыточностью уголовно-правового закона (криминализация деяний, не представляющих серьезной общественной опасности, «преступлений без жертв»), а также с учетом реальных возможностей полиции и уголовной юстиции подавляющее большинство деяний, формально подпадающих под действие уголовного закона, остаются неучтенными, незарегистрированными. Более того, известно, что из числа зарегистрированных раскрывается не более половины, из которых доходят до суда еще меньше, а осуждается меньшее число лиц, нежели предстает перед судом. Это – так называемая «воронка» уголовной юстиции, которая не может «переварить» даже все зарегистрированные преступления (так, например, в 2006 г. в России было рассмотрено 10 461 647 заявлений о совершенных преступлениях, зарегистрировано 3 855 373 преступления, выявлено лиц, совершивших преступления, – 1 360 860, осужден по приговорам, вступившим в законную силу, – 909 921 человек).

Различают несколько видов латентности преступлений, из них основные:

• Естественная латентность: органам, регистрирующим преступления, неизвестно о них.

Чаще всего это бывает потому, что потерпевшие от преступлений не сообщают о них. Так, по результатам нашего опроса населения Санкт-Петербурга, в 2000 г. не обратились в милицию свыше 73 % жертв преступлений. Причины отказа от обращения: «милиция ничего не стала бы делать» и «бессилие милиции» – свыше 52 % (от числа не обратившихся), отсутствие или незначительность ущерба – 32 %, отсутствие доказательств и неизвестность подозреваемого – 31 %, иные причины – свыше 34 % (сумма ответов свыше 100 %, поскольку опрашиваемые могли назвать несколько причин). Нередко потерпевшие не знают о том, что они стали жертвами преступления (при экологических преступлениях, в результате фальсификации продуктов питания и др.).

• Искусственная латентность: правоохранительным органам стало известно о факте преступления, но они его не регистрируют.

Искусственная латентность приобретает массовый характер в тоталитарных и авторитарных государствах. Причины – стремление скрыть от населения истинные масштабы преступности, борьба за «честь мундира», желание «выслужиться» (чем «меньше» преступлений, тем «лучше» работает полиция, милиция), а то и выполнение прямого приказа «сверху». Так, очень высокая искусственная латентность была в СССР до 1983 г. В 1983 г. одним из поводов для снятия Н. Щелокова с поста министра внутренних дел послужили «вскрытые» Генеральной прокуратурой (как будто об этом раньше не было известно!) массовые случаи сокрытия преступлений от регистрации. Навели «порядок», поснимали с постов ряд ответственных работников МВД, преступность в 1983 г. «выросла» в результате регистрации ранее сокрытых преступлений на 21,8 % по сравнению с 1982 г. (это – огромный прирост преступности, до 1983 г. максимальный годовой прирост в 1966 г. составил 18,1 %, средние же колебания преступности были ±5 %). С начала 90-х гг. по 1994 г. искусственная латентность в России находилась на «приемлемом» уровне. Затем вновь начался ее рост. Об этом свидетельствует несколько обстоятельств.

Во-первых, уровень раскрываемости преступлений. Средний для европейских стран уровень раскрываемости – 40–46 % (1988 г.: во Франции – 40,3 %, в Великобритании – 32,0, в ФРГ – 45,8 %). Уровень раскрываемости в СССР составлял свыше 90–95 % (1980 г. – 95,4 %, 1982 г. – 95,9, 1984 г. – 90,2 %) – заведомо нереальные, «липовые» показатели. Впервые правдоподобный показатель 46,9 % достигнут в России в 1992 г., что свидетельствовало об относительно достоверной регистрации преступлений. «Рост» раскрываемости, начавшийся в 1993 г. (50,6 %), до 75,6 % в 2000 г. мог быть достигнут только за счет массового сокрытия от регистрации «глухарей», «неочевидных», заведомо неперспективных для раскрытия преступлений.

Во-вторых, как показывают результаты виктимологических исследований в Санкт-Петербурге, при «сокращении» статистических показателей преступности в 1994–1997 гг., количество жертв преступлений в городе не сокращается, а возрастает (в 1991 г. – 12 % опрошенных, в 1994 г. – 26, в 1999 г. – 27 %).

В-третьих, по мировым данным, умышленные убийства как преступления с относительно низкой латентностью и относительно стабильной динамикой, служат важнейшим индикатором криминальной ситуации, репрезентируя (представляя) состояние преступности в целом. Например, удельный вес (доля в %) умышленных убийств в структуре преступности в течение многих лет составлял: в Дании, Норвегии, Швеции – 0,01–0,03 %, в Канаде, Финляндии, Франции, ФРГ – 0,06–0,07 %, в Венгрии, Италии, США, Японии – 0,12–0,23 % и т. д. В России в течение 1985–1992 гг. умышленные убийства составляли 0,70–0,85 % и лишь в 1993 г. этот показатель вырос до 1,04 %, а в 1994 г. до 1,2 %, т. е. в 1,6 раза (в последующие годы удельный вес убийств также выше или около 1 %). Отмеченные «отклонения» могут быть объяснены значительным увеличением латентной массы преступлений.[102]102
  Подробнее см.: Гаврилов Б. Я. Способна ли российская статистика о преступности стать реальной? // Государство и право. 2001. № 1. С. 47–62; Лунеев В. В. (2005) Указ. соч. С. 280–293.


[Закрыть]

• Пограничная латентность – следствие юридической ошибки, заблуждения. Правоохранительным органам известно о событии, но оно ошибочно воспринимается как непреступное. Например, в результате ошибочного заключения пожарной инспекции факт пожара расценивается как самовозгорание, а в действительности имел место поджог. Или хорошо замаскированное убийство воспринимается как самоубийство или несчастный случай.

Латентность существует во всех странах, но ее масштабы и соотношение видов существенно зависят от профессионализма и добросовестности работы полиции, а также от уголовной политики государства.

Существует много способов и методик определения уровня латентности различных видов преступности.[103]103
  Подробнее см.: Горяинов К. К. Латентная преступность в России: опыт теоретического и прикладного исследования. М., 1994; Шнайдер Г. Й. Криминология. С. 124–146.


[Закрыть] Выше уже назывались виктимологические опросы и «самоотчеты». Нередко используется метод экспертных оценок, когда специалисты в той или иной области на основе профессиональных знаний отвечают на вопрос о предполагаемом уровне латентности определенного вида преступлений. В результате одного из подобных исследований были установлены следующие коэффициенты латентности по некоторым составам преступлений в 2002 г.: убийство – 1,17; умышленное причинение тяжкого вреда здоровью – 1,18; истязание – 2,45; изнасилование – 4,08; кража – 4,21; грабеж – 1,52; разбой – 1,36; контрабанда – 2,99; хулиганство – 3,81; бандитизм – 3,45; вовлечение в занятие проституцией – 17,82; получение взятки – 10,13; незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей – 107,06; принуждение к даче показаний – 70,73.[104]104
  Латентная преступность в Российской Федерации за 2001–2002 гг. (статистический сборник). М., 2004.


[Закрыть] Причем, с нашей точки зрения, это минимальные показатели латентности. По нашему мнению, убийств совершается как минимум в 2–3, а по мнению В. В. Лунеева – в 4 раза больше, нежели регистрируется.

Возможно уточнение латентной преступности в результате специальных экономических, бухгалтерских, технологических исследований. Скажем, изучая расход электроэнергии, сырья, промышленных вод на предприятии и сравнивая эти данные с выпущенной продукцией, можно определить размер хищений готовой продукции.

Проблема латентной преступности тесно связана с задачей определения реального состояния преступности в стране, регионе.

Глава 3
Состояние преступности в современном мире

Everybody does it![105]105
  Каждый делает это!


[Закрыть]

Т. Gabor

Начиная обзор состояния преступности и основных тенденций ее изменений, необходимо еще раз напомнить, что мы можем судить только о зарегистрированной ее части, а потому любые наши суждения будут носить относительный, ориентировочный характер, лишь более или менее приближенный к реальной ситуации. С другой стороны, нельзя совсем пренебречь имеющимися данными уголовной статистики и, по возможности, результатами исследований, ибо они составляют необходимую эмпирическую базу для теоретических рассуждений. Кроме того, даже относительно неполные данные, проанализированные за ряд лет, позволяют определить тенденции преступности.

Криминологический анализ мировых и отечественных тенденций преступности достаточно полно отражен в работах В. В. Лунеева – в серии статей и монографии.[106]106
  Лунеев В. В. Преступность XX века: Мировые, региональные и российские тенденции. 2-е изд. М., 2005.


[Закрыть] Поэтому мы можем ограничиться лишь самыми общими сведениями и комментариями.

Как отмечено в монографии Лунеева, основной мировой тенденцией с середины XX столетия является абсолютный и относительный (в расчете на 100 тыс. жителей) рост регистрируемой преступности. Этот вывод основывается прежде всего на анализе четырех обзоров ООН, обобщенных в виде таблицы, которую мы и воспроизводим (табл. 3.1).

Итак, наблюдается устойчивый рост зарегистрированной преступности при значительно более высоком уровне преступности в развитых странах по сравнению с развивающимися. Но что это: реальный рост криминальности населения или же результат повышения активности полиции и большей нетерпимости населения к преступности?

Другая тенденция, отмеченная Луневым, – «гуманизация» преступности: сокращение доли насильственных преступлений в общем ее объеме.

Таблица 3.1

Усредненные и оценочные данные о преступности в мире

Однако с конца 90-х гг. минувшего столетия наметилась тенденция замедления темпов роста, а то и относительного сокращения уровня преступности в целом и отдельных ее видов во многих регионах.[107]107
  Лунеев В. В. Преступность XX века: Мировые, региональные и российские тенденции. 2-е изд. М., 2005. С. 35–46; Barclay G., Tavares С. International Comparisons of Criminal Justice Statistics 2001 // Home Office Statistical Bulletin, 2003. Issue 12/03; Shaw M., van Dijk J., Rhomberg W. Determining Trends in Global Crime and Justice: An Overview of Results from the United Nations Surveys of Crime Trends and Operations of Criminal Justice System // Forum on Crime and Society. Vol. 3. № 1–2, 2003. NY, 2004. P. 35–63.


[Закрыть]

Так, в странах Европы в 2000–2001 гг. снижался уровень общей преступности в Австрии (-7%), Болгарии (-3%), Дании (-6%), Италии (-2%), Литве (-4%), Румынии (-4%), Финляндии (-6%), Чехии (-8%), Швеции (-2%). «Реперными» точками могут служить 1980, 1993, 2000 гг. В эти годы уровень преступности составлял, например: в Дании – 8282, 12 084, 9451; в Германии – 4873, 8337, 7621; в Канаде – 8804, 11 447, 8041. Эта тенденция характерна для большинства развитых стран Европы и Северной Америки.

Вместе с тем в ряде европейских государств уровень общей преступности продолжал расти (Испания, Норвегия, Португалия и др.). В некоторых странах при общем росте преступности резко сократились его темпы (Польша, Япония).

В целом уровень общей преступности (на 100 тыс. населения) во всем мире повысился с 2500 в 1980 г. до 3100 в 2000 г.; в Северной Америке снизился с 8900 в 1991 г. до 6000 в 2000 г.; в странах Европейского союза этот показатель возрастал с 5000 в 1980 г. до 6200 в 1994 г. с последующей стабилизацией, сокращением до 6000 в 1998 г. и вновь небольшим повышением до 6200 к 2000 г.; в странах Латинской Америки и Карибского бассейна уровень преступности волнообразно колебался: 2200 в 1980 г., 2000 в 1984 г., немногим более 3000 в 1989, 1993–1994 гг., снижение до 2800 в 1997 г., возрастание до 3500 в 1998–1999 гг. с небольшим снижением в 2000 г.

Однако уровень общей преступности главным образом зависит от активности полиции и степени латентности. Значительно представительней данные о таких тягчайших преступлениях, как убийство.

В целом уровень убийств в мире и в большинстве регионов относительно стабилен. Так, общемировой показатель в течение 1980–2000 гг. держится примерно между 6–8 убийствами в год на 100 тыс. населения с небольшим возрастанием в 1989 г. и 1992–1994 гг. Самые высокие средние показатели убийств – 23–26 – в странах Латинской Америки и Карибского бассейна. Высокий уровень убийств в странах Африки к югу от Сахары – 17–21 с тенденцией к снижению (максимум – 21 в 1989 г., к 2000 г. – 17). Самые низкие показатели – в арабских государствах (2–3) и в странах Европейского союза (2–2,5). И лишь «из всех рассматриваемых регионов Восточная Европа и Содружество Независимых Государств имеют показатели, демонстрирующие самые явные тенденции к увеличению на протяжении всего отчетного периода».[108]108
  Shaw М., van Dijk J., Rhomberg W. Op. cit. P. 48.


[Закрыть]

Более наглядно картина представлена в табл. 3.2.

Другим традиционным для международного сравнения преступлением служит robbery – состав, который во многих странах объединяет то, что в России разделено на грабеж и разбойное нападение. Если общемировые показатели грабежей характеризуются плавным возрастанием от 40 (на 100 тыс. населения) в 1980 г. до 65 в 2000 г., то региональные различия весьма существенны. Уровень грабежей стран Европейского союза очень близок к среднемировым показателям (возрастание за те же годы от 30 до 70). В Северной Америке основные точки (минимакс): 175 в 1980 г., 149 в 1985 г., 190 в 1991 г., 125 в 1999 г. и 135 в 2000 г. Авторы обзора делают общий вывод относительно стран Восточной Европы, Латинской Америки и Южной Африки: «Почти во всех случаях переход к демократии сопровождался ростом как числа убийств, так и имущественных преступлений с применением насилия, таких как ограбление».[109]109
  Ibid. P. 51.


[Закрыть]

Значительный интерес представляет мировой сравнительный анализ виктимизации населения.

Для начала заметим, что по результатам наших исследований 1999–2002 гг. в Санкт-Петербурге доля жертв преступлений среди населения составляла свыше 26 %, в Волгограде в 2000 г. – 18 %, в Боровичах в 2000 г. – 20,5 %.[110]110
  Сравнительное социологическое исследование «Население и милиция в большом городе». СПб., 2002.


[Закрыть]

Сравнительные международные исследования по 17 странам (2000 г.) показали, что удельный вес жертв среди населения свыше 24 % был в Австралии, Англии с Уэльсом, Нидерландах и Швеции, 20–24 % – в Канаде, Шотландии, Дании, Польше, Бельгии, Франции и США, ниже 20 % – в Финляндии, Каталонии (Испания), Швейцарии, Португалии, Японии и Северной Ирландии.[111]111
  Bondeson U. (Ed.) Crime and Justice in Scandinavia. Copenhagen, 2005. P. 146.


[Закрыть] Это же исследование позволило выделить страны различной степени риска по отдельным видам преступлений. Так, например, наибольший риск стать жертвой грабежей был в Польше (1,8 %), Англии с Уэльсом и в Австралии (по 1,2 %), наименьший – в Японии и Северной Ирландии (0,1 %); наибольший риск нападений – в Австралии, Шотландии, Англии с Уэльсом (свыше 6 %), наименьший – в Японии, Португалии (меньше 1 %). Наибольший риск стать жертвой сексуального насилия у женщин Швеции, Финляндии, Австралии и Англии с Уэльсом, наименьший – у женщин Японии, Северной Ирландии, Польши и Португалии.

Таблица 3.2

Уровень на (100 тыс. населения) смертности от убийств в некоторых государствах (1984–2001)

Источник: Ежегодник World Health Statistics. Geneve; Barclay G., Tavares C. International comparisons of criminal Justice statistics, 2001 // Home Office, 2003.

Рассмотрим в качестве примера динамику преступности в ряде стран, основываясь на данных официальной статистики.

В ФРГ уровень общей преступности (на 100 тыс. населения) составлял: 1955 г. – 3018; 1960 г. – 3660; 1965 г. – 3031; 1970 г. – 3924; 1975 г. – 4721; 1980 г. – 6198; 1985 г. – 6909; 1990 г. – 7108; 1992 г. – 7921; 1993 г. – 8337; 1994 г. – 8038; 1995 г. – 8179; 1996 г. – 8125; 1997 г. – 8031; 1998 г. – 7869; 1999 г. – 7682; 2000 г. – 7625; 2001 г. – 7736; 2002 г. – 7893; 2003 г. – 7963; 2004 г. – 8037 с последующим снижением в 2005–2006 гг.[112]112
  Polizeiliche Kriminalstatistik Bundesrepublik Deutschland. Berichtsjahr 2004. Bundes-kriminalamt Wiesbaden, 2005. S. 28; Police Crime Statistics 2006. Federal Republic of Germany. Wiesbaden, 2007.


[Закрыть]

Таким образом, с 1955 по 1993 г. уровень преступности вырос почти в 2,8 раза. С 1993 г. уровень преступности стабилизировался с тенденцией к снижению до 7625 в 2000 г. Однако затем наступил некоторый рост преступности, уровень которой в 2004 г. достиг 8037. Уровень убийств и «смертельных повреждений» (Totschlag) также возрастал в ФРГ (хотя этот уровень ничтожен, по сравнению с Россией): 1953 г. – 1,6; 1963 г. – 2,3; 1973 г. – 4,3; 1983 г. – 4,4; 1985 г. – 4,6. С 1986 г. этот показатель несколько снизился (1988 г. – 4,1; 1990 г. – 3,8), но с 1991 г. вновь увеличивается до 5,2 в 1993 г. с последующим снижением до 3,0 к 2004 г.[113]113
  Polizeiliche Kriminalstatistik… S. 49.


[Закрыть] Уровень убийств (без «смертельных повреждений») в среднем за 1999–2001 гг. в ФРГ составил 1,15.[114]114
  Barclay G., Tavares С. International Comparisons of Criminal Justice Statistics 2001. October 2003, Issue 12/03. P. 10; Zweiter Periodischer Sicherheitsbericht. Kurzfassung. Berlin: Bundesministerium des Ihnern, 2006. S. 13.


[Закрыть] Вообще в ФРГ фиксируется «всплеск» преступлений в 1993 г., а затем наблюдается их сокращение. Не есть ли это «эхо» социально-политических изменений, связанных с объединением двух Германий? В связи с этим интересно и другое: если общий уровень преступности и уровни отдельных видов преступлений на территории бывшей ГДР (восточные, или «новые» земли) к началу объединения был ниже, чем в ФРГ, то постепенно эти показатели по ряду преступлений догнали и перегнали «старые» земли (так, уровень убийств и «смертельных повреждений» в старых землях был в 1993 г. – 5,1, в 1996 г. – 4,2, тогда как в новых землях, соответственно, 5,6 и 4,7, уровень грабежей в эти же годы в старых землях 73 и 81, в новых землях – 92 и 89 и т. п.). К 2004 г. в целом по ФРГ уровень грабежей составил 72, тяжких и опасных телесных повреждений – 169, изнасилований и сексуальных принуждений – 11, краж без отягчающих обстоятельств – 1838, краж с отягчающими обстоятельствами – 1750, растрат и присвоений – 60, преступлений, связанных с наркотиками, – 344. Среди городов с населением свыше 100 тыс. жителей самые высокие показатели преступности в 2006 г. были во Франкфурте-на-Майне – 16 378 (на 100 тыс. жителей), Ганновере – 16 163, Дюссельдорфе – 15 181, Бремене – 14 719, Берлине – 14 632, самые низкие в Гладбахе (5704), Ремшайде (5840), Золингене (6124).[115]115
  Police Crime Statistics 2006. Federal Republic of Germany. Wiesbaden, 2007. P. 36–37.


[Закрыть]

Последовательное снижение уровня преступлений по всем основным видам, начиная с 1994 г., относится, очевидно, и к деяниям, связанным с наркотиками. Максимальное количество героина (свыше 1 тыс. кг) изымалось в 1991–1994 гг., кокаина в 1990 г. (2474 кг) и 1995 г. (1846 кг), каннабиса в 1994 г. (25 694 кг). Правда, с середины 90-х гг. возрастает количество изъятых амфетамина и экстази. Количество смертей от приема наркотиков сократилось с 1991–1992 гг. (свыше 2 тыс. ежегодно) до 1,5 тыс. в 1997 г. После некоторого роста этого показателя к 2000 г., начинается резкое снижение вплоть до 2006 г. Уровень преступлений, связанных с потреблением героина, сокращается с 1997 г., связанных с потреблением производных каннабиса – с 2004 г.

Для Германии, как и для многих других стран, характерен преимущественный рост преступности подростков и молодежи. Так, если коэффициент преступлений в расчете на 100 тыс. человек соответствующей возрастной группы для взрослого населения вырос за 1984–1997 гг. с 1700 до 2000, то для подростков (14–18 лет) за те же годы с 4200 до 7000, а для молодежи (18–21 год) с 3600 до 7100. В 2006 г. среди подозреваемых (всего – 2 283 127 человек) было: женщин – 24,1 %, подростков – 12,2, молодежи (до 21 года) – 10,6 %. Представители некоренной национальности (не немцы) составили 22,0 % подозреваемых (максимум – 33,6 % в 1993 г.), что свидетельствует об относительно высокой криминальной активности мигрантов. Среди последних первое место составляют мигранты из Турции (21,5 %), далее следуют мигранты из Сербии и Черногории – 8,2 % (в 1999 г. – 16,0 %), из Польши (6,7 %), Италии (5,0 %) и России (3,2 %).

В Германии, как и в ряде других развитых стран, большое внимание уделяется жертвам преступлений. Это находит отражение и в полноте статистических сведений о потерпевших. Так, в 2004 г. среди жертв завершенных убийств (всего 868 чел.) оказались: мужчин – 54,1 %, женщин – 45,9, детей (до 14 лет) – 11,4, подростков (14–18 лет) – 2,2, молодежи (18–21 год) – 3,2, лиц в возрасте 21–60 лет – 64,4, от 60 лет и старше – 18,8 %. В числе жертв завершенных преступлений против половой неприкосновенности (15 371) были: мужчины – 8 %, женщины – 92, дети – 11,2, подростки – 30,62, молодежь – 13,7, лица в возрасте 21–60 лет – 43,3,60 лет и старше – 1,3 %.[116]116
  Polizeiliche Kriminalstatistik… S. 57.


[Закрыть]

В Англии с Уэльсом наблюдается последовательный рост общей преступности с максимумом в 1993–1995 г. и последующим значительным сокращением к 2000 г. В 2001 г. происходит некоторый рост зарегистрированной преступности. При этом имеются различия между данными полицейской статистики (максимум в 1993 г.) и результатами исследований (British Crime Survey – BCS, максимум в 1995 г.). Так, по результатам BCS, уровень (в расчете на 100 тыс. взрослого населения) берглэри вырос с 409 в 1981 г. до 829 в 1995 г. со снижением к 1999 г. до 585, уровень вандализма за те же годы колебался от 1481 до 1614 и 1300, а уровень насильственных преступлений – 558–989–773.[117]117
  Barclay G., Tavares С. International comparisons of criminal justice statistics 2000 // Home Office Statistical Bulletin, 2002, Issue 05/02; Barclay G., Tavares C. International comparisons of criminal justice statistics 2001 // Home Office Statistical Bulletin, 2003. Issue 12/03; The 2001 British Crime Survey // Home Office Statistical Bulletin, 2001. Issue 18/01. P. 11, 111, 63; Information on the Criminal Justice System in England and Wales. Digest 4. October 1999. P. 7, 12.


[Закрыть] Удельный вес женщин среди всех виновных составил: 1990 г. – 12,9 %, 1992 г. – 12,4, 1994 г. – 12,6, 1996 г. – 12,7, 1998 г. – 13,9, 1999 г. – 14,4 %, т. е. наблюдается тенденция возрастания доли женщин. Наиболее высокий показатель женских преступлений за 1990–1999 гг. – кражи, включая кражи продуктов – 55–71 тыс. ежегодно, наименьшие показатели – сексуальные преступления (0,1 тыс. в год) и грабежи и разбои (0,3–0,6 тыс. ежегодно). Но кое в чем женщины лидируют: скажем, среди совершивших преступления, связанные с наркотиками, в возрастных группах 21–24 года, 30–39 лет и 40–49 лет доля женщин выше, чем мужчин.[118]118
  Statistics on Women and the Criminal Justice System. Home Office, 2000. P. 6, 7, 30.


[Закрыть] Интересен этнический состав лиц, совершивших преступления (уровень на 1 тыс. населения старше 10 лет): при среднем уровне в Англии и Уэльсе в 1998–1999 гг. – 22, в 1999–2000 гг. – 18 было, соответственно, белых – 20 и 16; черных – 118 и 81; азиатов – 42 и 26; иных (включая неустановленной расы) – 21 и 15. Из 2003 убийств за 1997–2000 гг. (на 20 октября) были свершены белыми – 1584, черными – 200, азиатами – 111, иными (включая неустановленной расы) – 108.[119]119
  Statistics on Race and the Criminal Justice System. Home Office, 2000. P. 10, 16.


[Закрыть]

В странах Скандинавии с 50-х до конца 80-х гг. наблюдался устойчивый рост преступлений против собственности. Так, уровень (на 100 тыс. населения в возрасте от 15 до 67 лет) разбойных нападений вырос в Дании с 57 в 1950 г. до 171 в 1986 г. (в три раза), в Финляндии за те же годы с 226 до 482 (в 2,1 раза), в Швеции со 153 до 577 (в 3,8 раза), в Норвегии с 75 в 1960 г. до 187 в 1986 г. (в 2,5 раза). Уровень краж за те же годы (1950–1986 гг., для Норвегии – с 1960 г.) вырос в Дании с 2901 до 11 536 (почти в 4 раза), в Финляндии с 775 до 3982 (в 5,1 раза), в Швеции с 2282 до 11 727 (в 5,1 раза), в Норвегии с 1110 до 4352 (в 3,9 раза).[120]120
  Joutsen M. The Criminal Justice System in Finland: A General Introduction. Helsinki, 1990. P. 24.


[Закрыть] Уровень убийств (на 100 тыс. жителей) в течение 1960–2000 гг. колебался: в Дании от 0,3 в 1961 г. до 1,7 в 1997 г. (в 2000 г. – 1,1); в Финляндии от 1,2 в 1970 г. до 3,1 в 1992 г. (в 2000 г. – 2,8); в Норвегии от 0,1 в 1965 и 1968 гг. до 1,5 в 1989 г. (в 2000 г. – 0,8); в Швеции от 0,8 в 1962 г. до 2,0 в 1979 г. (в 2000 г. – 1,2).[121]121
  Falck S., von Hofer H., Storgaard A. (Eds.). Nordic Criminal Statistics 1950–2000. Stockholm, 2003. P. 29.


[Закрыть] Уровень грабежей за те же годы колебался: от 2,5 до 59,0 в Дании (существенный рост с 1988 г.); от 5,6 до 53 в Финляндии (максимум в 1990–1991 гг.); от 1,8 до 38,0 в Норвегии (существенный рост с 1988 г.); от 6,3 до 101,0 в Швеции (существенный рост с 1988 г.).[122]122
  Ibid. P. 35.


[Закрыть]

Япония – одна из самых благополучных в криминальном отношении стран. Тем не менее и здесь прослеживается тенденция некоторого возрастания преступности с 1976 г., хотя и очень невысокими темпами. Так, уровень общей преступности в Японии составлял: 1948 г. – 2000 (максимальный уровень за последние 50 лет), 1950 г. – 1756; 1960 г. – 1476; 1970 г. – 1234; 1975 г. – 1103; 1980 г. – 1160; 1985 г. – 1328; 1989 г. – 1358; 1991 г. – 1377; 1992 г. – 1400; 1995 г. – 1420. Количество убийств выросло с 1215 в 1991 г. до 1281 в 1995 г., грабежей и разбоев за то же время с 1848 до 2777.[123]123
  Summary of the White Paper on Crime. 1996. Research and Training Institute Ministry of Justice. Japan, 1997. P. 43, 46.


[Закрыть] При этом по некоторым видам преступлений наблюдается снижение объема и уровня. Своеобразна (и «гуманна») структура японской преступности (1995 г., всего зарегистрировано 2 435 983 преступления): фальшивомонетничество и подделка денег – 0,4 %, вымогательство – 0,5, преступления против личности – 0,7, уничтожение (повреждение) собственности – 1,3, мошенничество – 1,9, растраты – 2,5, ДТП («профессиональная небрежность» – traffic professional negligence) – 26,8, кражи – 64,5 %. Два последних вида преступлений составляют 91,3 %. При этом значительная часть ДТП представляют собой по существу административные правонарушения, а не уголовные преступления. Обращает на себя внимание незначительный удельный вес преступлений против личности.

США. Согласно докладу ФБР (UCR) за 2001 г. основные показатели преступности в стране за 1981–2000 гг. характеризуются следующими данными.[124]124
  Crime in United States 2000. Uniform Crime Reports. Washington, D. C., 2001.


[Закрыть] Уровень общей преступности (на 100 тыс. жителей) с 1981 по 1996 г. колебался от 5038 в 1984 г. до 5898 в 1991 г. Начиная с 1997 г., этот показатель снизился до 4927,3 в 1997 г. и продолжал снижаться до 4124,0 в 2000 г. Уровень убийств был максимальным в 1981 г. – 9,8 и снизился к 2000 г. до 5,5. Наиболее высокий уровень изнасилований составил 42,8 в 1992 г., снизившись к 2000 г. до 32,0. Максимальный и минимальный уровни грабежей – 263,7 в 1992 г. и 149,9 в 2000 г., разбойных нападений – 441,9 в 1992 г. и 323,6 в 2000 г.; берглэри – 1647,2 в 1981 г. и 728,4 в 2000 г.; хищения (кражи) 3229,1 в 1991 г. и 2475,3 в 2000 г.

В этом же докладе ФБР приводятся подробные данные о распространенности названных видов преступлений за 1996–2000 гг. по месяцам года. Так, например, максимальное количество убийств приходилось на июль-август, минимальное – на декабрь, январь, февраль; максимум разбойных нападений совершалось в мае-июле, минимум – в ноябре-декабре, январе-феврале.

Распространенность преступлений по регионам США характеризуется следующим образом. Уровень (на 100 тыс. населения) насильственных преступлений: Запад – 520,9; Средний Запад – 427,8; Северо-Восток – 448,4; Юг – 580,6. Уровень преступлений против собственности: Запад – 3701,5; Средний Запад – 3517,2; Северо-Восток – 2620,9; Юг – 4162,8. Таким образом, наиболее благополучным предстает Северо-Восток, наименее благополучным – Юг.

Наконец, в США, так же как в большинстве других развитых стран, уделяется значительное внимание характеристике жертв преступлений.

Если общий уровень преступности существенно зависит от уголовного закона (процессов криминализации/декриминализации), уровня латентности различных видов преступлений, активности полиции и т. п., то уровень смертности от убийств служит относительно надежным показателем реальной криминальной ситуации. Из данных, приведенных в табл. 3.2, явствует, что в большинстве стран уровень смертей от убийств относительно стабилен. Наблюдается некоторая, слабо выраженная тенденция к росту (Венгрия, Италия, Польша, США). Для стран Западной Европы характерен низкий уровень смертности от убийств, в странах Центральной Европы (Венгрия, Польша) он несколько выше, еще выше – в США (справедливости ради заметим, что, как было показано выше, с 1992–1993 гг. этот показатель стал снижаться и в 2000 г. достиг 5,5) и чрезвычайно высок в некоторых странах Латинской Америки (добавим к данным табл. 3.2, что в 90-х гг. уровень смертей от убийств в Пуэрто-Рико был выше 24,9, в Коста-Рика выше 4, в Перу около 3, в Никарагуа свыше 5, в Чили свыше 3). Очень высок этот показатель в России, о чем подробнее речь пойдет в следующем параграфе.