Текст книги "Криминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль"

Для криминологии важны и «некриминологические» работы и суждения ученого. Так, Дюркгейм один из первых развивает теорию общественного разделения труда, обращает внимание на роль социально-экономического неравенства в генезисе человеческой активности, как позитивной, так и негативной. Он понимает эволюционное значение разделения труда («чем примитивнее общество, тем больше сходств между индивидами»), его необходимость для развития общества, но видит и отрицательные последствия (овеществление личностных отношений, «анормальные формы» разделения труда – анемическое, принудительное и др.).[229]229
  Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991. С. 3–389.


[Закрыть] Всякое живое существо стремится к счастью. При этом для человека важно равновесие между стремлением к счастью и степенью удовлетворения. Если естественные потребности имеют естественные пределы (насытился и есть не хочется), то социальные потребности не имеют естественных ограничений, они безграничны. Мы еще вернемся к этой теме в следующей, 6-й главе.

Дюркгейм внес весомый вклад и в разработку проблем социального контроля, но к этому мы также вернемся позднее – в части IV книги.

В заключение заметим, что различные авторы и по разным основаниям относят криминологические взгляды Дюркгейма и к теории социальной дезорганизации, и к структурному функционализму, и в качестве самостоятельного направления – концепции аномии.

Аномия и «напряжение»

К структурному функционализму и теории аномии (в отличном от Дюркгейма варианте) относят и другого крупнейшего социолога, нашего современника – Р. Мертона (1910–2003). Он также считается родоначальником «теорий напряжения» (strain theories). Мертон, как и Дюркгейм, рассматривает различные проявления девиантности, включая преступность, как закономерное порождение определенных социальных условий. «Мы исходим из предположения, – пишет Мертон, – что определенные фазы социальной структуры порождают обстоятельства, при которых нарушение социального кодекса представляет собой «нормальный» ответ на возникшую ситуацию».[230]230
  Мертон Р. Социальная структура и аномия // Социология преступности. С. 299.


[Закрыть] Люди стремятся к успеху. В современном обществе богатство выступает признанным всеобщим символом успеха. Но часть населения живет в зонах трущоб, при ограниченных социальных возможностях («напряжение»). При этом возрастает жесткость классовой структуры, сокращается возможность легально изменить социальный статус в сторону его повышения. А ведь именно классовая структура обусловливает неравенство возможностей, различия в доступе к ценностям общества. «Поэтому отклоняющееся от нормы поведение может быть расценено как симптом несогласованности между определяемыми культурой устремлениями (к успеху, богатству. – Я. Г.) и социально организованными средствами их удовлетворения».[231]231
  Там же. С. 302.


[Закрыть] Возникает напряжение (strain). Требования культуры, предъявляемые конкретному лицу, оказываются невыполнимыми. «С одной стороны, от него требуют, чтобы оно ориентировало свое поведение в направлении накопления богатства; с другой – ему почти не дают возможности сделать это институциональным способом. Результатом такой структурной непоследовательности является сформирование психопатической личности и (или) антисоциальное поведение, и (или) революционная деятельность».[232]232
  Там же. С. 309.


[Закрыть]

Культура каждого конкретного общества определяет его цели и легальные, институционализированные средства их достижения. В зависимости от принятия (+) или непринятия, отрицания (—) целей и средств существует пять теоретически возможных типов поведения (путей приспособления индивидов к социальным условиям), которые Мертон представляет в виде таблицы (5.1).

Итак, индивиды, разделяющие цели общества и принимающие средства их достижения, будут вести себя законопослушно, конформно. Те, кто принимает цели, но не согласен с предоставляемыми средствами, будет предпринимать шаги по их улучшению, заниматься реформаторской, инновационной деятельностью. Не принимающие цели или, что гораздо чаще, – относящиеся к ним безразлично, но свято придерживающиеся легальных средств, будут беспрекословно следовать принятым нормам – ритуалисты.

Не принимающие ни целей, ни средств данного общества будут либо «бежать» из него, уходя в алкоголь, наркотики, из жизни (самоубийство) – ретретистское поведение, либо пытаться все изменить – мятежники (по Мертону), революционеры.

Таблица 5.1

Типы поведения (адаптации) по Р. Мертону

В целом «антисоциальное поведение приобретает значительные масштабы только тогда, когда система культурных ценностей превозносит, фактически превыше всего, определенные символы успеха, общие для населения в целом, в то время как социальная структура общества жестко ограничивает или полностью устраняет доступ к апробированным средствам овладения этими символами для большей части того же самого населения».[233]233
  Там же. С. 310.


[Закрыть]

Плюралистические концепции (многофакторный подход)

Ниже мы неоднократно будем встречаться с тем, что различные криминологи будут усматривать многочисленные «причины» преступности, не ограничиваясь какой-либо одной. Иногда такой подход рассматривается в качестве относительно самостоятельного («плюралистического» или «многофакторного»).

Выше уже упоминался Э. Ферри, выделявший антропологические, физические, социальные факторы.

Маннхейм утверждал, что в криминологии не существует причин преступности, которые были бы необходимы и достаточны для ее объяснения. Существуют только факторы, которые могут оказаться «необходимыми» наряду с другими факторами.

Аналогичные взгляды разделяли У. Хили (1915), С. Бэрт (1925) и др.

Многофакторный подход был широко распространен в российской криминологии, о чем пойдет речь ниже.

«Дифференцированная ассоциация»

Мертоновская концепция неплохо объясняет девиантное и преступное поведение «униженных и оскорбленных», а как быть с преступностью элитарной, преступностью лиц, находящихся на вершинах социальной структуры? Над этим вопросом задумался, в частности, Э. Сазерленд (1883–1950). В 1939 г. он впервые вводит в научный оборот понятие «преступность белых воротничков» (white-collar crime), а в 1949 г. выходит его книга под тем же названием, в которой он подробно анализирует беловоротничковую преступность как пример криминальных действий и махинаций в сфере бизнеса.[234]234
  Sutherland Е. White-Collar Crime. NY: Holt, Rinehart & Winston, 1983 (первая публикация 1949 г.).


[Закрыть] Первоначально под преступлениями белых воротничков Сазерленд понимал лишь респектабельную преступность властной и деловой элиты. Позднее этот термин распространился на всю должностную и предпринимательскую преступность, независимо от ранга чиновника или бизнесмена. Свое название white-collar crime получила в связи с тем, что в США должностные лица и бизнесмены ходят в белых рубашках, в отличие от рабочих, которые обычно носят синие рубашки (комбинезоны). К типичным беловоротничковым преступлениям относятся финансовые махинации корпораций, взяточничество, предоставление «за вознаграждение» выгодных контрактов, привилегий, криминальные коммерческие сделки и кредитные операции, лжебанкротства и т. п.

Сазерленд изучал и профессиональную преступность,[235]235
  Sutherland E. The Professional Thief: By a professional thief. Chicago, 1937.


[Закрыть] но наиболее известен он как создатель теории дифференцированной ассоциации (связи). Эта концепция была впервые изложена Сазерлендом в «Принципах криминологии» (1939), а затем развивалась и излагалась совместно с Д. Кресси.[236]236
  Sutherland E., Cressey D. Principles of Criminology. NY, Philadelphia, 1960.


[Закрыть] С точки зрения Сазерленда, определенным поведенческим формам – как законопослушным, так и преступным – обучаются, взаимодействуя с другими людьми в процессе общения. Обычно это происходит в группах между людьми, связанными какими-то личными отношениями. Основной причиной образования дифференцированных связей (ассоциаций) служит конфликт культур, а главной причиной систематического преступного поведения – социальная дезорганизация. Кресси, цитируя Сазерленда, так формулирует основные положения этой теории: «Когда люди становятся преступниками, это происходит потому, что они соприкасаются с преступным образом поведения, а также потому, что они оказываются изолированными от воздействия антипреступного образа поведения… Они становятся преступниками в силу переизбытка у них подобного рода «связей» по сравнению с теми «связями», которые у них имеются с антипреступным образом поведения».[237]237
  Крэсси Д. Развитие теории. Теория дифференцированной связи // Социология преступности. С. 91–92.


[Закрыть]

Теория дифференцированной ассоциации неоднократно подвергалась модификации как самим Сазерлендом, так и совместно с Кресси, а после смерти Сазерленда – одним Кресси. Это была одна из наиболее плодотворных для своего времени теорий. Она позволяла объяснить как «обычную», «уличную» преступность (street crime), так и беловоротничковую. Другое дело, что она, как и любая другая теория, не могла ответить на ряд вопросов (почему люди имеют те связи, которые у них есть; она не объясняет происхождение преступности и др.).

Наконец, следует упомянуть, что концепции Тарда и Сазерленда нередко рассматриваются как «теории научения» (learning theories).

«Чикагская школа» и экология преступности

Крупным явлением в истории криминологии является «Чикагская школа». Первые криминологические исследования в Чикаго начались в 20-е гг. прошлого столетия в Чикагском университете под руководством Э. Бёрджесса. Наиболее известные из участников этих исследований – К. Шоу, Г. Маккей, Р. Парк, Ф. Трэшер и др. В те годы Чикаго становится «криминальной столицей» США, в нем орудуют гангстерские банды (одна из наиболее известных – Аль Капоне). В результате их кровавых столкновений в 20-е гг. было убито свыше тысячи человек.

Чикагская школа прославилась прежде всего изучением влияния городской экологии на преступность. В результате исследований были выделены пять концентрических зон Чикаго, различавшихся по своим функциям в масштабах города, составу населения, стилю жизни, социальным проблемам (делинквентность, преступность, детская смертность, туберкулез, психические расстройства): центральный деловой и промышленный район, промежуточная зона трущоб, рабочие кварталы, жилые городские кварталы, пригородная зона коттеджей среднего класса («владельцев сезонных билетов» на электричку). Наиболее криминогенными оказались промежуточные районы между жилыми и деловыми, деловыми и промышленными кварталами.[238]238
  Шоу К., Машей Г. Теоретические выводы из экологического изучения Чикаго // Социология преступности. С. 288–298.


[Закрыть] Это объяснялось, в частности, тем, что в этот период промышленность и торговля вторглись в зону традиционных жилых застроек. Теперь проживание в этом районе становилось непрестижным, маложелательным. Поэтому именно здесь поселялись бедняки и многочисленные иммигранты.

Аналогичный экологический анализ в Балтиморе не подтвердил ряд выводов по Чикаго.[239]239
  Ландер Б. Экологический анализ Балтиморы // Социология преступности. С. 250–264.


[Закрыть] Это лишний раз свидетельствовало о некорректности распространения результатов локального исследования на все случаи жизни.

Чикагская школа провела интересные исследования подростковой делинквентности и преступности.[240]240
  См., например: Шоу К. Техника изучения отдельных дел. Значение собственного жизнеописания подростка-делинквента // Социология преступности. С. 114–127.


[Закрыть]

Классической стала работа Трэшера по изучению чикагских банд.[241]241
  Thrasher F. The Gang: A Study of 1,313 Gangs in Chicago. Chicago, 1927.


[Закрыть]

Остается добавить, что наследие Чикагской школы проявляется и в современных исследованиях экологии города, применении метода «картирования», привязки социального контроля к локальным условиям районов большого города.[242]242
  Scogan W., Hartnett S. Community Policing, Chicago Style. NY, 1997.


[Закрыть]

Теория субкультур

Теория субкультур возникла в результате исследований подростковой преступности и гангстеризма (бандитизма). В значительной степени она исходила из теорий аномии и напряжения. Классические работы – книга А. Коэна (род. 1918),[243]243
  Cohen А. К. Delinquent Boys. The Culture of the Gang. NY, 1955.


[Закрыть] посвященная молодежным бандам, и проведенное Р. Клауордом (род. 1926) и Л. Оулином[244]244
  Cloward R., Ohlin L. Delinquency and Opportunity. NY, 1960.


[Закрыть] (род. 1918) исследование различных делинквентных субкультур. Все трое подчеркивали значение конфликта между ценностями и целями «большого общества», а точнее – между целями среднего класса и возможностями подростков из низших слоев преследовать эти цели.

На недоступность ценностей культуры общества подростки реагируют созданием субкультуры со своими ценностями, целями и нормами. «Делинквентная субкультура извлекает свои нормы из норм более широкой культуры, выворачивая их, однако, наизнанку. По стандартам этой субкультуры поведение делинквента правильно именно потому, что оно неправильно по нормам более широкой культуры».[245]245
  Коэн А. Содержание делинквентной субкультуры // Социология преступности. С. 318.


[Закрыть] По Коэну, делинквентная субкультура, как протестная по отношению к культуре общества, отличается неутилитарным, злостным и негативистским характером. «Здесь явно присутствует элемент злоумышленности, удовольствие от причинения беспокойства другим, восторг от самого факта отвержения различных табу».[246]246
  Там же. С. 317.


[Закрыть]

Клауорд и Оулин также исходят из того, что «лица, занимающие различные положения в социальной структуре, не имеют равных шансов на успех».[247]247
  Клауорд Р., Оулин Л. Дифференциация субкультуры // Социология преступности. С. 335.


[Закрыть] Они различают и описывают три разновидности подростковой субкультуры: преступную, конфликтную и ретретистскую. Для преступной субкультуры характерны интеграция субъектов на различных возрастных уровнях и тесная интеграция представителей общепризнанных и незаконных ценностей, т. е. взаимодействие преступников со средой, включая скупщиков краденного, старьевщиков, юристов и т. п. Конфликтная субкультура – продукт трущоб, мира неудачников. «Молодые люди в подобных зонах подвержены острому чувству разочарования, возникающему в результате того, что доступ к цели успеха блокирован отсутствием каких бы то ни было институционализированных каналов, законных или незаконных».[248]248
  Там же. С. 344.


[Закрыть] Ретретистская субкультура состоит из тех, кто бежит от общества, но нуждается во взаимосвязях с себе подобными (прежде всего, это субкультура потребителей наркотиков). Ретретистский вариант приспособления возникает, по Мертону, как следствие «двойной неудачи»: длительной неудачи достичь провозглашаемых обществом (культурой) целей с помощью законных средств и невозможности (в силу разных причин – от страха до сильно развитого чувства совести) прибегнуть к незаконным средствам.

Сторонники теории субкультур уделяют значительное внимание соотношению различных видов девиантного поведения и социального контроля.

Близки к теории субкультур концепции У. Миллера (1968) и Т. Фердинанда (1980). Сравнительный анализ различных вариантов этой теории предпринят в «Криминологии» Г. И. Шнайдера.[249]249
  Шнайдер Г. Й. Криминология. М., 1994. С. 283–290.


[Закрыть]

Конфликт культур

Т. Селлин (1896–1994) обратил внимание на криминологическое значение хорошо известных различий ценностей и норм разных культур. Когда представители одной культуры попадают в среду распространения другой культуры, возникает конфликт культур, нередко разрешающийся путем преступлений. Конфликт норм может возникнуть уже при переселении сельского жителя в город. Намного острее конфликт культур, «когда встречаются Запад и Восток или когда горный житель Корсики оказывается в нижнем Ист-Сайде Нью-Йорка. Конфликт культур неизбежен, если нормы культуры или субкультуры одной зоны перемещаются в другую или сталкиваются с нормами другой зоны».[250]250
  Селлин Т. Конфликт норм поведения // Социология преступности. С. 282.


[Закрыть]

Конфликт между нормами различных культур может возникнуть: (1) когда эти кодексы сталкиваются на границе смежных культурных зон; (2) когда право одной культурной группы распространяется на территорию другой группы; (3) когда члены одной культурной группы переходят в другую группу.

Отечественным примером такой ситуации может служить уголовный запрет ряда «пережитков местных обычаев» (уклонение от примирения в случаях кровной мести, уплата и принятие выкупа за невесту двоеженство или многоженство и др. – ст. 231–235 УК РСФСР 1960 г.) в советской России. На практике «пережитки» (например, калым – выкуп за невесту) сохранялись вопреки уголовному закону.

В современном мире, при массовых миграционных потоках проблема конфликта культур приобретает все более острый характер.[251]251
  Подробнее см.: Глобализация и девиантность / Ред. Я. Гилинский. СПб., 2006.


[Закрыть] Надо ли говорить, что преступления, возникающие из конфликта норм и культур, – лишь частный случай преступности?

И снова «напряжение»

Мертон считается продолжателем дюркгеймовской теории аномии и родоначальником теории напряжения. Напомним, что последняя исходит из того, что преступления совершаются в результате невозможности для индивидов легальным путем достичь провозглашаемых обществом целей, символов успеха. Как уже отмечалось, это – общая позиция и для теории субкультур (Коэн, Клауорд, Оулин).

Позднее ряд криминологов попытались дополнить классическую теорию напряжения. Они (R. Agnew, D. Elliot, D. Greenberg, H. Voss) исходили из того, что хотя напряжение как результат недостижимого успеха действительно является важным криминогенным фактором, однако сам успех далеко не всегда связан с целями и ценностями американского среднего класса.[252]252
  Подробнее см.: Agnew R. Sources of Criminality: Strain and Subcultural Theories // Sheley J. Criminology: A Contemporary Handbook. Wadsworth, 2000. P. 349–371; Vold G., Bernard Т., Snipes J. Theoretical Criminology. Fourth Edition. Oxford University Press, Inc., 1998. P. 158–178.


[Закрыть] Так, отмечали они, для подростков важнее сиюминутные ценности (популярность среди сверстников, достижения в спорте, хорошие оценки, наличие сексуального партнера и т. п.). Часть криминологов, участвовавших в дискуссии, считали, что главная потребность подростков – быть независимыми от взрослых. Некоторые критики теории напряжения обратили внимание на то, что к препятствиям в достижении целей относятся не только принадлежность к определенной социальной страте, но и личностные особенности (интеллектуальные, волевые, эмоциональные).

В результате Р. Агнью (Agnew) сформулировал общую теорию напряжения (Generalstrain theory),[253]253
  Agnew R. Foundation for a General Strain Theory of Crime and Delinquency // Criminology. 1992. № 30. P. 47–87.


[Закрыть] согласно которой имеется несколько типов напряжения, вызываемого негативными отношениями с другими людьми, когда с людьми обращаются не так, как им хочется. С точки зрения Агнью, три основных типа напряжения (негативных отношений с другими) возникают, когда другие (1) мешают или угрожают мешать индивиду достичь позитивно оцениваемых целей, (2) устраняют или угрожают устранить позитивно оцениваемые стимулы индивида (например – утрата близкого человека), (3) предоставляют или угрожают предоставить индивиду вредные или негативно оцениваемые стимулы (случаи виктимизации, стрессовые события). Агнью полагает, что общая теория напряжения очень проста и в своей основе сводится к утверждению: если мы плохо обращаемся с людьми, они могут рассердиться и совершить преступление.

С нашей точки зрения, теория Мертона более социологична, скорее объясняет преступность, тогда как дополнения теории претендуют в большей степени на объяснение преступного поведения, преступления. Различия в интерпретации теории напряжения на индивидуальном и социетальном уровнях отмечал еще F. Cullen (1983).

Теория стигматизации (этикетирования, клеймения, интеракции) – Labeling theory

Г. Беккер (род. 1928) в книге «Аутсайдеры» (1963) вывел формулу, ставшую знаменитой: «Девиант тот, кому был прикреплен соответствующий ярлык (label); девиантное поведение – это поведение, которое люди так обозначили».[254]254
  Becker H. The Outsiders. The Free Press of Glencoe, 1963. P. 9.


[Закрыть]

Но начнем издалека. Социальный психолог Г. Мид (1863–1931) предложил концепцию символического интеракционизма (взаимодействия). Это понятие распространяется на уникальный, присущий только человеку вид взаимодействия: способность людей «квалифицировать» («трактовать») действия, поступки, поведение других. Применить идеи интеракционизма к криминологии попытался Ф. Танненбаум. Подросток становится плохим, потому что так его называют. Процесс криминализации – процесс наклеивания ярлыков. Этот замкнутый круг есть «драматизация зла».[255]255
  Tannenbaum F. Crime and the Community. NY: Columbia University Press, 1938.


[Закрыть] Разорвать порочный круг можно лишь минимизировав навешивание ярлыков. В российском варианте это означает – «не обзывать!». Во избежание «драматизации зла» в западных обществах не принято называть других людей «алкоголиками», «наркоманами», «бандитами», «хулиганами», «проститутками», «двоешниками», «отстающими» и т. п.

Возвратимся к Г. Беккеру. Он разработал модель преступной (вообще девиантной) карьеры. Человек, особенно молодой, может совершить какой-то неблаговидный поступок. Если ему это «понравится», совершение аморальных или преступных действий может стать системой. А далее наступает самый существенный этап: арест, административное или судебное разбирательство, наказание, иначе говоря – официальное клеймение индивида как правонарушителя, преступника. С этого момента человек начинает отождествлять себя с присвоенным ярлыком и соответственно поступать. Он теряет статус учащегося или место работы, его начинают сторониться, перестают принимать в «порядочном обществе», изолируют от социума. Теперь рецидивы преступного поведения становятся ответом на реакцию общества, на давление социального контроля. И если отверженный не найдет в себе сил выстоять и вернуться к правопослушному поведению, то последним шагом в преступной карьере станет вступление заклейменного (стигматизированного) в сообщество себе подобных, в преступную организацию.

Е. Лемерт (1912–1996), развивая взгляды коллег по теории стигматизации, ввел понятия вторичной девиантности.[256]256
  Lemert E. Social Pathology: A Systematic Approach to the Theory of Sociopathic Behavior. NY, 1951.


[Закрыть] Первичная девиантность – это девиантные (в т. ч. преступные) действия до акта официального «клеймения», «стигматизации». Вторичная девиантность развивается после клеймения и как реакция на него. В полном соответствии с идеями Беккера, девиант (преступник) становится таковым лишь тогда, когда его в этом качестве признало общество. Лемерт не претендует на объяснение преступности, он пытается ответить на вопрос, как люди втягиваются в преступную карьеру, какие обстоятельства («стигматизация»!) способствуют рецидиву. Он выделяет ряд стадий «девиантизации» поведения: (1) первичная девиация; (2) санкция за нее; (3) следующая первичная девиация; (4) более серьезная санкция и отчуждение; (5) очередная первичная девиация с чувством обиды на тех, кто наказывает; (6) формальная акция со стороны общества (его институтов), которое потеряло терпение, – официальная стигматизация девианта; (7) усиление девиантного поведения как реакция на стигматизацию и наказание; (8) окончательное принятие статуса девианта и соответствующее поведение. Перефразируя В. Маяковского, «если тебе девиант имя, имя крепи делами своими»… Для тех же читателей, которые удивятся долготерпению общества (лишь на шестом этапе – формальная стигматизация!), напомним, что девиантное поведение – не только преступное, это может быть серия прогулов в школе или побегов из дома, неоднократное злоупотребление алкоголем или потребление наркотиков и т. п.

Еще одним приверженцем рассматриваемой теории является Э. Шур, который ввел понятие «преступления без жертв» (потребление алкоголя, наркотиков, занятие проституцией, производство абортов и т. п.).[257]257
  Schur Е. Crimes Without Victims. Englewood Cliffs, 1965; см. также: Шур Э. Наше преступное общество. М., 1977. С. 267–309.


[Закрыть] Одним из способов сокращения «драматизации зла», стигматизации и «вторичной девиантности» служит отказ от криминализации и декриминализация таких «преступлений», у которых нет непосредственных жертв (за исключением самих девиантов – наркоманов, алкоголиков, проституток).

Сторонником рассматриваемой теории является и известный современный немецкий криминолог Ф. Зак. Он считает, что подавляющее большинство взрослого населения современного общества хоть раз в жизни совершает преступление (с точки зрения действующего уголовного закона). Но лишь официальное признание того, что человек совершил преступление, делает его преступником.[258]258
  Sack F. Neue Perspectiven in der Kriminologie // Sack E, König R. (Hrsg.) Kriminalsoziologie. Wisbaden, 1968.


[Закрыть] Будучи раз стигматизирован как преступник, человек продолжает вести себя соответствующим образом.

В целом теория стигматизации вскрывает существенный пласт взаимоотношений между преступником и обществом. Страдая, как и всякая теория, известной односторонностью, она заставляет задуматься над тем, всегда ли официальная санкция за первое или незначительное правонарушение есть благо. А отсюда ряд практических выводов, имеющих значение и по сей день:[259]259
  См.: Шнайдер Г. Й. Криминология. С. 343–344.


[Закрыть]

• необходимо отказаться от криминализации незначительных по своей опасности деяний, а также «преступлений без жертв»;

• для сокращения делинквентности и преступности подростков следует отделить их от традиционной системы уголовной юстиции, предельно сократив в отношении делинквентов формальные санкции, заменяя их неформальным или мягким формальным подходом;

• возможно большее число правонарушителей должно оставаться в своей общине, как можно меньшее их число должно осуждаться к лишению свободы, которое максимально заменяется альтернативными мерами воздействия.

Мы еще не раз будем возвращаться к этим проблемам, особенно в части IV книги.

Теории социального контроля

Сторонники теорий социального контроля (подробнее о нем см. гл. 15 настоящей книги) сосредоточивают внимание на реакции общества на преступность (вообще девиантность) и ответной реакции преступников (девиантов) на давление социального контроля.

А. Рейсс (1951), Ф. Най (1958), М. Гоулд (1963) исходили из роли социального контроля в противостоянии девиантному, преступному поведению. Они считали, что законопослушному, конформному поведению следует обучать. При успешной семейной социализации человек не будет совершать противоправные деяния. Внутренний контроль (самоконтроль) хорошо социализированного индивида намного эффективнее внешнего, формального контроля.

Г. Сайкс и Д. Матза (1957)[260]260
  Sykes G., Matza D. Techniques of Neutralization: A Theory of Delinquency // American Sociological Review, 1957. № 22. P. 664–670.


[Закрыть] обратились к реакции правонарушителя на предъявляемые требования. По их мнению, во избежание санкций девианты прибегают к различного рода самооправданиям, «нейтрализации», причем средства самооправдания черпают из норм самого общества. Сайкс и Матза выделяют пять типов нейтрализации:

1) отрицание ответственности (правонарушитель сам жертва обстоятельств);

2) отрицание вреда (никто не пострадал – автомобильная кража лишь «позаимствование», а драка членов шайки – их личное дело);

3) отрицание наличия жертвы (потерпевший «сам виноват», «он такой»);

4) осуждение осуждающих (грибоедовское «а судьи кто?);

5) ссылка на высшие соображения (деяние во имя дружбы, чтобы не быть предателем).

Кроме того, Матза считает, что молодой человек из низших слоев имеет возможность лавировать, «дрейфовать» (отсюда – концепция «дрейфа») между различными социальными нормами, осуждающими и допускающими те или иные формы поведения. Большинство делинквентов, став взрослыми, перестают «дрейфовать», переходя ко вполне конформному (законопослушному) поведению.[261]261
  Matza D. Delinquency and Drift. NY, 1964.


[Закрыть]

По мнению В. Реклесса и С. Шохэма (1963), нейтрализация нередко основана на эрозии социальных норм: «нормальность» потребления алкоголя, допустимость внебрачных половых связей, распространенность магазинных краж и т. п.

Т. Хирши в своей книге 1969 г. заметил: «Мы все животные и потому все естественно способны совершать преступления».[262]262
  Hirschi T. Causes of Delinquency. Berkeley, 1969. P. 31.


[Закрыть] Преступления совершаются в результате ослабления социальных связей. Противостоять этому могут тесные узы, связи социальных групп, таких как семья. Хирши называет наиболее важные элементы социальных связей: привязанность (симпатии), обязательства (ангажированность), вовлеченность, вера (убежденность). Свою концепцию социальных связей Хирши обосновывает на материале проведенных им эмпирических исследований (опрос-самоотчет 5,5 тыс. учащихся городских школ в Сан-Франциско). Основной результат опроса: чем теснее подросток связан с родителями, чем успешнее его учеба в школе, чем больше он вовлечен в конформные виды деятельности, тем меньше его шансы стать правонарушителем. И наоборот.

Теории конфликта

Под этим названием объединяется значительный круг криминологических концепций, берущих свое начало от социологических теорий конфликта, связанных с именами К. Маркса, Г. Зиммеля (1858–1918), Р. Дарендорфа (р. 1929), Л. Козера.[263]263
  Подробнее см.: Тернер Дж. Структура социологической теории. М., 1985. С. 125–218.


[Закрыть] Их общая суть – вскрытие конфликтной природы социального бытия, в отличие от структурно-функционального подхода (Э. Дюркгейм, Т. Парсонс, Р. Мертон и др.), тяготеющего к порядку, равновесию, устойчивости.

По определению Козера, конфликт – это такое поведение, которое влечет за собой борьбу между противными сторонами из-за дефицитных ресурсов и включает в себя попытки нейтрализовать, причинить вред или устранить противника.[264]264
  CoserL. The Functions of Social Conflict. L., 1956. P. 8.


[Закрыть]

Криминологи, придерживающиеся теорий конфликта, также считают, что «конфликт есть естественное состояние человеческого общества».[265]265
  Williams IIIF., McShane M. Criminology Theory. P. 205.


[Закрыть]

Одной из первых криминологических теорий конфликта была концепция конфликта культур Селлина, о чем говорилось выше.

Дж. Волд разработал теорию группового конфликта (1958). Каждый индивид и каждая социальная группа стараются сохранить или повысить свой статус. В результате возникают конфликты, нередко порождающие преступления. С точки зрения Волда, «преступность есть феномен, обязательно сопровождающий социальные и политические конфликты, ведущиеся с целью удержания или улучшения позиций групп в борьбе за власть в обществе».[266]266
  Шнайдер Г. Й. Криминология. С. 296.


[Закрыть]

Более общая теория конфликта разработана О. Тэрком (p. 1934)[267]267
  Turk A. Criminality and Legal Order. Chicago, 1969.


[Закрыть] и Р. Куинни (p. 1934).[268]268
  Quinney R. The Social Reality of Crime. Boston, 1970.


[Закрыть] В обществе постоянно идет борьба за власть. В этой борьбе властные структуры используют криминализацию (провозглашение тех или иных действий преступными) в целях давления и подавления. «Криминализация – это скорее методика ослабления позиций противника, чем основанная на справедливости будничная работа по поддержанию контроля за преступностью».[269]269
  Шнайдер Г. Й. Указ. соч. С. 298.


[Закрыть] В руках властной структуры орудием борьбы выступает не только процесс криминализации нежелательных, с ее точки зрения, деяний, но и реализация уголовного запрета. И этот процесс носит избирательный характер: уголовный закон применяется против неугодных лиц и «молчит», когда дело касается «своих» («селективность» полиции и уголовной юстиции).

Теория конфликта, по Куинни, базируется на представлении о человеке и обществе как процессе, конфликте, власти и социальном действии. Конфликт между людьми, социальными структурами или элементами культуры является нормальным состоянием общественной жизни. Опыт учит, что мы не можем достичь согласия по всем или большинству ценностей и норм. Конфликт выполняет вполне определенные социальные функции, он делает больше для возрастания, чем для уменьшения адаптации и упорядочения социальных связей и групп. Власть есть базовая характеристика социальной организации. Конфликт и власть тесно переплетены в общественных представлениях. Преступление, с точки зрения Куинни, это определение человеческого поведения, создаваемое уполномоченными агентами политической организации общества. «Преступление есть творение» (crime is created), – подчеркивает он.[270]270
  Quinney R. The Social Reality of Crime // Williams III, McShane M. Op. cit. P. 217.


[Закрыть] Социальная же реальность преступления есть сконструированное путем формулирования и применения уголовное определение (состав преступления. – Я. Г.), развитие поведенческих образцов (pattern), соответствующих этим определениям, и конструкция уголовных концепций.

«Ни мечты о земном рае, ни призраки земного ада не отражают адекватно социальных реалий. Напротив, реальная социальная жизнь является постоянным напряжением между утопизмом и реализмом»,[271]271
  Turk A. Political Criminality // Williams III E, McShane M., Op. cit. P. 261.


[Закрыть] – пишет Тэрк. Он трезво оценивает роль власти, конфликта, политической преступности. (Возможно, именно он является родоначальником криминологии политической преступности, которая в России начинает формироваться в последнее время). Ключ к пониманию процесса политической организации на социетальном уровне лежит в анализе взаимосвязей между политической преступностью и политической полицией. «Политическая преступность становится понятной как социально определяемая реальность, продуцируемая конфликтом между людьми, которые претендуют на власть, и людьми, которые сопротивляются или могут сопротивляться этим субъектам».[272]272
  Ibid. P. 262.


[Закрыть] Этими словами заканчивается цитируемая работа Тэрка. Заканчивается и наш краткий анализ основных направлений «модернистской», теперь уже почти «классической», криминологии.