Текст книги "Презумпция лжи"

Но вот обстоятельство ещё более вопиющее. … Над нами тяготеют подати, определённые вашими декретами. Мы желаем не больше как того, чтобы подати были общи и для нас, и для вас. Что может быть несправедливее и недостойнее, как то, что вы освобождаете себя от податей, вы, которые других осуждаете на плату. … Где и у кого, как не у римлян, можно найти такое зло?… Ничего подобного у вандалов, ничего подобного у готов. Это зло чуждо готам до того, что даже римляне, живущие среди них, не испытывают его на себе. Единственное желание всех римлян состоит в том, чтобы не пришлось опять когда-нибудь подпасть под римские законы. Единственная и всеобщая мечта римского простолюдина относится к тому, чтобы жить с варварами. И мы ещё удивляемся, что не можем победить готов, когда сами римляне предпочитают быть с ними, нежели с нами….наши братья не только не желают перейти от готов к нам, но ещё к ним бегут и нас покидают.

Римляне бегут к варварам – ради жизни по справедливости. По-христиански…

Чем на это и на веротерпимость, как государственную политику го́тов, ответили православные христианские элиты (курсив мой)?

В заключение скажем несколько слов о церковной политике Юстиниана (правил с 527 по 565 г. – А.Б.). Стоя на страже церковного единства, он должен был вести борьбу с двумя главными еретическими течениями своего времени: монофизитством и арианством. Арианство было представлено двумя нациями германского корня, и оба народа были стерты, сметены с лица земли: в Африке и на некоторое время в Италии Церковь вернула себе прежнее единство….все дела о религии и о всем с нею связанном подлежали церковному суду… Особенно монашество заняло в V и VI столетиях руководящее положение в области церковной политики, и его влияние было направлено в сторону крайних мер против еретиков.

Докопался школяр и до того, что после полного избиения «варваров» (готовариан) в ходе знаменитых юстиниановских Готских войн, в 589 году на территории нынешней Испании, где остался единственный уцелевший осколок готского королевства, собрался так называемый Третий толедский собор, на котором оставшиеся в живых вестготские аристократы и епископы были принуждены отказаться от своей ереси, принять ортодоксальные символы веры и признать примат настоящей христианской Церкви над собой.

И ещё испанский монастырский школяр в процессе поиска настоящего и истинного в словах «геноцид – это варварское преступление» выяснил, что только когда «варвары» перестали на соборе в Толедо быть варварами – имперские цивилизация и православие приняли их в своё лоно – они и утвердили под диктовку цивилизованных римлян первые несколько законов, направленных против приверженцев иудаизма – то есть против евреев. Чего в своём варварском прошлом, следуя арианским принципам толкования христианства, никогда себе не позволяли. Но теперь, после обращения в православие – позволили, в первый и последний раз за всю недолгую историю своей нации, поскольку на этой печальной ноте история готских варваров, собственно, закончилась, и началась история уже православных христиан испанцев,[14]14
  На Третьем толедском соборе было принято решение отказаться от отдельных названий «римляне» и «готы» и использовать в дальнейшем общее hispani.


[Закрыть] будущих самых, наверное, ярых католиков, печально знаменитых своей Инквизицией, которая, как известно, началась именно с гонений на иудеев.

А настоящая, не выдуманная история Римской империи и её Западной части тем временем всё ещё продолжалась и длилась потом, после полного избиения варваров (готов) и вандалов ещё почти целых два столетия.

ВЕРНЁМСЯ к молодому школяру и любителю этимологии в её настоящем значении и представим себе, что на этом этапе своих изысканий он всё понял и нашёл ответ на заинтриговавший его вопрос. Ответ, который поверг его в состояние одновременно большой грусти и не меньшего смятения – такого, какое испытывает любой по натуре честный человек, столкнувшийся с сознательной целенаправленной ложью – из уст самого любимого своего человека. И согласимся, что ему, видимо, настало время взять перо, написать какую-то заключительную фразу в его толстой тетради и поставить в конце, вслед за многочисленными пометами и выписками большую жирную точку.

Но нет ещё. Он пока на отдельной странице написал вроде как заглавием: сначала «inquisitio – розыск, сыск»; и потом в той же строке: «ересь (от греч. haireomai) – выбор (веры)». Дальше под этим как бы заголовком поставил две цитаты из ветхозаветной Пятой книги Моисеевой, с несколькими дважды подчёркнутыми отрывками (выделены ниже курсивом).

Первая цитата:

Если найдется среди тебя в каком-либо из жилищ твоих… мужчина или женщина, кто сделает зло пред очами Господа, Бога твоего, преступив завет Его, и пойдет и станет служить иным богам, и поклонится им, или солнцу, или луне, или всему воинству небесному… то ты хорошо разыщи; и если это точная правда, если сделана мерзость сия… то выведи мужчину того, или женщину ту, которые сделали зло сие, к воротам твоим и побей их камнями до смерти.

Вторая цитата:

Когда ты войдешь в землю, которую дает тебе Господь, Бог твой, тогда не научись делать мерзости, какие делали народы сии: не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою чрез огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это, и за сии-то мерзости Господь, Бог твой, изгоняет их от лица твоего;… ибо народы сии, которых ты изгоняешь, слушают гадателей и прорицателей, а тебе не то дал Господь, Бог твой.

За этими цитатами следуют несколько вопросов:

«Кто же, если не ‘варвары’ и не ‘вандалы’, разрушил Рим? Не сам город, а именно весь Рим?

После чьих набегов на бескрайних просторах великой и необъятной Империи остались в руинах все эти бесчисленные колизеумы, храмы Венер и Аполлонов, Парфеноны и мавзолеи?

Кто посягнул на целую цивилизацию и чуть было не уничтожил её вовсе?»

Дальше, как бы отвечая сам себе, юноша-школяр привёл такую вот хронологию:

«380 год. Эдикт императора Феодосия I Великого[15]15
  Кодекс Феодосия XVI.1.2.


[Закрыть]. Окончательно утверждено в качестве закона толкование Троицы, предложенное сторонниками Афанасия и оспариваемое сторонниками Ария (арианами). Последователям Афанасия и нового закона присвоено название ‘Католические христиане’. Сторонники всех остальных ветвей христианства, в первую очередь ариане названы ‘обезумевшими глупцами’; их отныне повелевается считать еретиками, называть места их собраний церквами запрещено. Они подлежат двум наказаниям: во-первых, божественному и, во-вторых, тому, кое ‘наша власть волею всевышней посчитает нужным применить’.

381 год. Указ императора Феодосия I Великого, по которому у ариан отбирают все их храмы в Константинополе и, постепенно, в провинциях. Ужесточение гонений против язычников; указ, повелевающий закрывать и разрушать по всей империи языческие (т. е. и античные тоже) храмы и полученный таким образом камень пускать на строительство христианских объектов культа.

380-е годы. В восточных провинциях империи разрушение языческих культовых сооружений (храмов, мавзолеев, святилищ – А.Б.) производят совместно армия и монахи.

391 год. Христианская (католическая) община Александрии с одобрения своего епископа Теофила и императора Феодосия Великого разрушает до основания Серапеум, своего рода научный городок внутри города: огромный комплекс архивных помещений, хранилищ древних эллинских, египетских и иудейских рукописей, культовых сооружений; на момент разрушения Серапеум просуществовал уже не менее семи веков. (В одной из александрийских хроник начала V века есть иллюстрация с изображанием епископа Теофила, победно восстоящего на руинах Серапеума или иначе ‘Александрийской библиотеки’.)

392 год. Указ Феодосия, по которому христианство (ортодоксальное, католическое) становится официальной и единственной разрешённой религией империи; соблюдение всех иных религиозных обрядов с этого момента запрещено.

394 год. В империи последний раз проходят Олимпийские игры – символ единого человеческого начала и момент приостановки всех войн и всяческой вражды в знак уважения к нему (т. н. ‘Олимпийское перемирие’ раз в четыре года, на всё время Игр).

529 год. Закрыта Платоновская академия в Афинах.

В том же 529-м году император Юстиниан I ‘…поднял великое гонение на язычников и всякую ересь, причем имущество их велел отбирать в казну. Храмы этих еретиков и особенно тех, которые исповедовали арианство, и все их имущество он велел отписать в казну.’

532–554 гг. Готские войны Юстиниана против ариан – сначала против вандалов в Африке, затем против вестготов в Италии. Закончились полным разгромом и уничтожением и тех, и других:

‘Мечта Юстиниана о воссоединении Римской империи исполнилась. Но Италия была разорена, по дорогам истерзанных войною областей бродили разбойники, а пять раз (в 536, 546, 547, 550, 552 гг.) переходивший из рук в руки Рим обезлюдел.’»

ВОТ на этом школяр, действительно, остановился и закончил свои поиски. Ведь все мы сегодня не раз видели в прямом эфире, как это выглядит на практике, когда восторженная толпа неофитов – победивших сторонников новой прогрессивной веры или идеи – рушит ненавистные памятники собственных былых заблуждений, расправляется со своими бывшими любимыми вождями и царями, да и вообще со всеми, кого лидеры толпы объявят «ненашими» и кому выпадет печальная участь попасть вдохновлённой толпе под горячую руку.

Причём мало кому из нас приходит в голову устыдиться собственного «вандализма». Потому что в нашем представлении «вандализм» – это, например, намалевать краской свастику, или звезду Давида, или серп и молот (в зависимости от того, какие предпочтения у художника экстремальны) на бюсте какого-нибудь ненавистного деятеля.

А вот школяр начал, видимо, думать теперь уже совсем иначе, и был грустен, и даже безо всякого отныне удивления прочитал как-то недавно в каталоге Британского музея описание выставленного там бюста знаменитого римского полководца I века н. э. Германика (у бюста отбит нос и изуродован лоб):

…на лбу между бровями можно видеть крест, высеченный сознательно с намерением изуродовать памятник. Такое сознательное уродование в конце античного периода (IV–V в.в. н. э. – А.Б.) практиковали в основном христиане.

И как же тогда всё-таки правильно называть «акт вандализма»?

СУДЬБА африканских готов – вандалов – после их разгрома и избиения во время юстиниановских Готских войн неизвестна вообще. Ни от них самих, ни от их культуры и помыслов, ни от их языка не осталось никаких следов.

Европейские готы – считается, что полностью ассимилировались на Западе (там они испанцами стали), а на Востоке они просто исчезли в никуда (словно растворились без следа в Историческом эфире где-то в Крыму, в низовьях Днепра и Дона, и дальше на север и на восток, где-то между VI и IX веками). Их язык – готский – сегодня отчасти известен только благодаря тому, что через сотни лет после их исчезновения вдруг всплыли в разных концах Европы целых шесть кем-то сбережённых остатков книг, написанных на готском языке. От европейского центра книгоиздательского дела, почти целое столетие процветавшего при готах в Равенне, осталось – выжило! – в общей сложности 389 страниц текста… (Практически все сохранившиеся листы – с отрывками из Священного Писания, которое ещё в середине IV века перевёл для своего народа на его родной язык готский арианский епископ Вулфила.)

Эти книги – в первую очередь императорскую Библию, Codex Argenteus – тайно хранили около тысячи лет. Все, кто поколение за поколением участвовали в этом безымянном подвиге, каждый день, день за днём и год за годом реально рисковали жизнью: им всем в случае разоблачения был гарантирован костёр. Тем более удивительно историческое совпадение: именно после того, как пережившие Тёмные века еретические готские книги вышли из подполья и снова увидели свет, в Европе начали сходить на нет и вскоре совсем исчезли по-настоящему серьёзные тайные общества. (Им на смену пришли сначала вполне карикатурные иллюминаты и масоны а-ля Пьер Безухов, а в новейшие времена – герои-обаяшки-завлекалочки Дэна Брауна.)

Отгремели восемьсот лет Тёмных веков, в течение которых по всему христианскому миру инквизиторы неустанно разыскивали еретические книги и самих еретиков и сжигали их на кострах. В результате все ветви готской нации, равной самим римлянам и грекам, их вера, их язык и кульутура, их храмы и книги, их мужество и благородный дух – исчезли. Потому что были не просто физически уничтожены, но ещё и старательно ошельмованы и в конце концов хирургически изъяты из памяти их потомков.

А ведь молодой и славный школяр, добросовестный филолог, как и положено при настоящих этимологических розысках, каждую предыдущую строчку в этом рассказе читал, держа в голове прочитанные им в самом начале юридические квалификации геноцида.

Вот эти:

– запрещение употреблять родной язык даже в личных отношениях;

– систематическое уничтожение книг на языке группы, разрушение…исторических памятников, культовых и других учреждений, культурных объектов группы или же запрещение пользоваться ими…

И вот эти тоже, имеющие сегодня юридическую силу во всём цивилизованном мире:

Статья II.

В настоящей Конвенции под геноцидом понимаются… действия, с намерением уничтожить… какую-либо национальную, этническую… или религиозную группу, как таковую:

– убийство членов такой группы;

– предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые расчитаны на полное или физическое уничтожение её.

Статья III.

Наказуемы следующие деяния:

– геноцид;

– заговор с целью совершения геноцида;

– прямое и публичное подстрекательство к совершению геноцида;

– покушение на совершение геноцида;

– соучастие в геноциде.

Да к тому же школяр выяснил, что уже сорок лет к таким преступлениям «никакие сроки давности не применяются… независимо от времени их совершения». (Статья 1, п. b. Конвенция о неприменении срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности. – А.Б.)

И потому наш молодой любознательный послушник набросал себе в тетрадку:

«…этимологически правильные (настоящие, точные) слова, которые единственно можно и нужно использовать в определении: геноцид – это акт агрессивного империализма в сочетании с актом идеологического или культового фанатизма.»

«…геноцид невозможно квалифицировать ни как акт варварства, ни как акт вандализма. Пока Церковь будет замалчивать беспощадное физическое уничтожение своих идеологических конкурентов-ариан и продолжать ради этого шельмовать варваров и вандалов; пока даже юристы новейших жертв геноцида будут слепо ей вторить и, не ощущая трагичности собственного заблуждения, применять к своим гонителям нарицательно-злодейские квалификации, образованные из названий точно так же истреблённых за их веру и культуру народов; пока, наконец, уже все мы вслед за нашими духовными пастырями и правоведами будем квалифицировать преступление геноцида именами его жертв – до тех пор преступление против человечности, уже полтора тысячелетия творимое против наших предков, будет продолжаться, и мы все, поколение за поколением, будем снова и снова становиться его вольными или невольными соучастниками.»

«…у кого нашлась такая безграничная власть над умами людей и такая бессовестность перед Вечностью, чтобы заставить нас поверить, будто жертвы сотворённого нами – это кровожадные варвары, презренные дикие нелюди? Как удалось им сделать так, чтобы мы забыли навсегда, что наша православная цивилизация выросла из нашими руками исполненного и до сих пор не замоленного преступления против человечности?»

«…страшно это мертвящее дыхание нашего чисто орвелловского ‘новояза’: исчезают в бездне тёмных веков предки, корни родного языка, целые столетия Истории, правда о нас самих.»

«…невообразимо огромна безнравственность тех, кто творит эту ‘новую речь’ тёмных веков.»

Логия этимона…

НЕ знаю наверняка, что творилось в душе у очень мне, лично, симпатичного испанского школяра. Знаю только, что он дописал в своей тетради заключительную фразу, поставил последнюю точку, сунул тетрадь в карман и ушёл из своего монастыря – навсегда. Может быть – заниматься этимологией, не знаю.

А последняя фраза у него получилась вот такая. Сначала прилеплена на странице жёлтая закладка с цитатой:

«Независимость была целью жизни для варвара… Быть побеждённым или порабощённым для этих детей войны и пустыни казалось более невыносимым, чем смерть: умирать с улыбкой было геройством. Саксон Грамматик говорит об одном варварском воине: „Он упал, засмеялся и умер“.»

Тут же сбоку на полях приписано: «Революцию начинают романтики, заканчивают фанатики, а плодами её пользуются подлецы.»

И ниже уже сплошным текстом собственно сама заключительная фраза:

«Последние романтики победившей иудейско-христианской революции упали, засмеялись и умерли.»

* * *

Во всех нас, коренных жителях северных и восточных окраин Европы – а не только в испанцах – течёт и готская кровь тоже. Поэтому давайте минуту помолчим…

Тот неловкий момент, когда ты вдруг узнаёшь, что ты не русский

Мужик с утра в ванной комнате смотрит на себя в зеркало и думает: Кто-то из нас двоих точно стукач…

Старый советский анекдот

ТРУДНО сказать, сколько молодых людей, очутившись в той же ситуации, что и славный испанский школяр, захотят и смогут последовать его примеру. Потому что не в выдуманном, а в настоящем мире все они столкнутся с очень конкретной проблемой.

ВОТ, скажем, в нашем совсем недавнем прошлом жителям бывшего СССР, а особенно поколениям, родившимся в 1950–1960-х гг., выпал сразу всем уникальный шанс без особых усилий стать выдающимися историками. Потому что вслед за развалом Союза на всём огромном пост-советском пространстве, как на сцене любительского театра в провинциальном городке, начали разыгрываться хотя и исполненные посредственными актёрами, но вполне классические трагедии и драмы, в научном обиходе именуемые «историческими событиями». Произошёл «развал империи», и вслед за ним – «формирование новых государств», «борьба за власть», «создание правящих династий», «передел рынков», «подчинение и ограбление народов», «насаждение чужой иноземной веры», «агрессии», «вмешательства во внутренние дела», «обложение данью» и «преступное накопление стартовых капиталов». А также все остальные бунты, перевороты и революции, интриги, предательства и измены, провокации, коварства и бегства на чужбину. С участием живых, во плоти и крови, и к тому же своих и потому близких и понятных серых кардиналов, банкиров королей, нунциев папских престолов, баронов-грабителей, маршалов-бездарей, буйных царей-пьяниц, робеспьеров и фуше, кромвелей и лютеров, маратов и бонапартов и, конечно же, миледи и эллочек-людоедочек.

Всё это – ежедневно в реальной жизни каждого, тут рядом на соседней улице, а то и вовсе прямо во дворе под окнами. Всё это – тут же повторенное в прямом эфире по телевизору и растиражированное на всю страну, в каждый дом, в самую глухую сибирскую деревню.

В тот период «исторические события» ужались во времени, их тайные пружины обнаружились быстро и скоро – гораздо быстрее, чем в прошлые века, когда этот процесс шёл годами и десятилетиями, а то и веками, обрастая самыми невероятными слухами и легендами. В 1990-е гг. широкая публика узнавала обо всём моментально из репортажей всяческих «CNN» – ов с прямыми включениями, благодаря которым совсем уж фантастические мифы в наших умах не создались, и наши современные заблуждения как-то привязаны к реальности и хотя бы внешне вполне похожи на жизнь.

Другими словами, любой хоть немного заинтересованный пост-советский школяр мог, просто наблюдая окружающую повседневность, легко найти в ней и проследить реальный живой аналог практически любого древнего исторического события или поступка, изложенного в его учебнике истории высоким, а иногда и вовсе легендарным – то есть попросту скучным – стилем. Имея перед глазами живой и реалистичный аналог, он уже легко мог представить себе это давнее событие, или поступок, или человека – вполне живыми и настоящими, во всех житейских деталях, без героического или святого ореола, без идеологической, пропагандистской или просто конъюнктурной раскраски. И точно так же он мог с большой степенью вероятности предположить, в чём и как слукавил былой сочинитель шаманского мифа из учебника, официальный рассказчик истории или, того хуже – его учитель и педагог. И, соответственно, сформулировать свою версию, привязанную к реалиям жизни, а не к требованиям политического момента когда далёкого прошлого, когда сегодняшнего дня, а когда и того, и другого. Версию, которая поэтому наверняка окажется гораздо ближе к истине.

Отчасти именно так в России пока и получается. Кто следит за российскими социальными сетями и публицистикой, знает, сколько здравого смысла, замешанного именно на внимательных наблюдениях последних двадцати пяти лет, проявляют многие блогеры и публицисты при анализе текущих событий во всех уголках планеты.

Но в то же время есть два весьма специфических и знаковых обстоятельства, в силу которых наплыв знатных историков в России в обозримом будущем, видимо, всё-таки не состоится.

ОДНО касается того, что события 1990-х гг. большинство думающих русских наблюдателей восприняли именно как спектакль «на сцене любительского театра в провинциальном городке» в исполнении «бездарных актёров». Получилось так, скорее всего, по той причине, что на следующее же после Беловежского бдения утро вдруг в основе всего – всех мотивов, побуждений, резонов и чаяний – оказались деньги. Пошлые, презренные, недостойные деньги. Их отбирали, их конфисковывали, их крали, их меняли, их делали, их печатали, их не платили, их раздавали своим, за них убивали. Больше, собственно, ничего и не происходило.

Но в СССР-то, при всей поголовной грамотности, никто никого ничему подобному никогда не учил. Ни в семье, ни в школе. Точнее, учили, но на уроках «про мировой империализм» и как бы в теории. А на практике, для применения с пользой для себя в предстоящей жизни, никаких навыков не прививали, искренне полагая, что советскому человеку такие навыки не потребуются. Потому что «у нас» что-либо подобное казалось немыслимым. И это сущая правда: в СССР ничего даже отдалённо похожего произойти не могло никак и никогда.

Но стоило СССР развалиться, и тут же, моментально, с первым же вдохом свободного воздуха – произошло, причём, не отдалённо похожее, а самое оно. Так что никак не подготовленному и не обученному премудростям буржуазного мира вступившему в пост-советское пространство простому советскому человеку всё это только так и могло увидеться – пошлым провинциальным театром с не менее пошлыми, без души и без мечты актёрами.

В СССР в 1991 году, как и за 200 лет до того во Франции, произошла классическая буржуазная революция. С той лишь разницей, что в СССР при этом самих революционных буржуа не было вообще, так же, как нет, например, толп голых купальщиков на солнечных пляжах в Антарктиде. Если это понимать, то становится очевидно не только то, что у нашей революции 1991 года просто по определению должна была быть главной какая-то иностранная составляющая, но и то, что проявлять исторический героизм и самоотверженно служить общему буржуазному делу на всём пространстве СССР, за очень редкими романтическими исключениями, было просто некому. А неизбежный в таком случае делёж без правил ничейного богатства ничем не лучше и ничуть не благороднее, чем откровенное разграбление чужого добра. И потому зрелище это могло быть исключительно, скажем так, малокультурным.

Немногочисленные российские робеспьеры и мараты конца ХХ века вместо того, чтобы подставлять шею под нож гильотины или возмущённой аристократки, в одночасье стали миллионерами среди по-прежнему совсем небогатого народа. И с тех пор вполне мирно сосуществуют с российскими же фуше и наполеонами, которые в свою очередь с видимым удовольствием играют в государственных мужей и в народную власть. Именно что играют, потому что робеспьеров с маратами не трогают, да к тому же делают вид, будто не знают, что государство – это на русском языке значит «собственность государя», а не народа, или ещё, например, что «центральная власть» в стране «свободных граждан» – это нонсенс; с лингвистической точки зрения в том числе.

И что, разве не дешёвая всё это пародия на классику, да ещё и с мало симпатичными лицедеями? В том-то и дело, что – нет. Во всяком случае в реальном несоветском мире (то есть практически во всём мире за всю его историю) – нет. Макиавелли знал, о чём писал.

Хорошо это или плохо, поможет это укреплению исторического самосознания русских людей или помешает – не знаю; просто отмечаю то, что уже видно невооружённым глазом: российское общественное мнение, стремительно усвоив на практике и на собственной шкуре описанную «роль денег в Истории», в последние несколько лет начало столь же стремительно избавляться от своей уникальной «детской болезни наивности в постсоветизме».

То, что в 1990-е годы воспринимали, как доморощенный провинциальный театр, сегодня уже гораздо более реалистично и законно воспринимают, как нормальную столичную пьесу модного европейского автора. Иначе говоря, массово нарождается то мировоззренческое качество, бремя которого, как опять же писал Макиавелли, любой государь вынужден нести в силу его уникальной и только ему присущей virtu, но которое в массовом народном варианте неизбежно оборачивается просто коллективным цинизмом. Который вряд ли вдохновит рядового обывателя на благородное отношение к своему месту и значению в Истории.

ТЕПЕРЬ второе обстоятельство; на мой взгляд гораздо более фундаментальное и глубинное.

Вот, например, со времени трагических событий, случившихся в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г., прошло всего пятнадцать лет. И тем не менее уже сегодня не в глубинке даже, а прямо в продвинутой Москве есть довольно много людей обоих полов в расцвете сил, с высшим образованием и с активной позицией в жизни – то есть людей с живым и пытливым умом – которые очень удивляются, когда узнают, что в тот день в Нью-Йорке обрушились не две башни-близняшки, в которые врезались самолёты, а три: эти самые протараненные башни плюс ещё одно стоявшее рядом с ними тоже высотное здание. В которое, однако, в отличие от башен-близнецов, никакой авиалайнер не врезался, и на которое даже пожар с протараненных башен не перекинулся. Оно просто вдруг взяло да и обрушилось сразу вслед за башнями: точно так же аккуратно, как они, никого из «соседей» не задев; само по себе; без какой-либо видимой причины.

Этот факт – однотипное аккуратное обрушение 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке не двух, а трёх зданий – CNN показало в прямом эфире всему миру (покорный слуга следил в тот день за событиями, не отрываясь от телеэкрана). Многочисленные видеозаписи, на которых во всех возможных ракурсах запечатлено беспричинное «самокрушение» третьей высотки, по сей день можно без труда найти в Интернете. А вот поди ж ты – даже среди вполне думающих современных людей, даже в главных городах Европы уже появились такие, в чьём представлении рухнувших зданий было всего два: пара башен, успевшая с тех пор превратиться во вполне культовый образ.

Казалось бы, должно настораживать, что никто не стремится этот образ привести в соответствие с исторической истиной, что, наоборот, всякий раз, когда на всех языках и во всех странах мира вспоминают о той трагедии, говорят именно и только о «двух башнях-близнецах». О третьей погибшей высотке – ни гу-гу.

Почему так?

Дело же совсем не в том, что, мол, никого случившееся с тем третьим непонятно почему обрушившимся зданием не заинтересовало; достаточно вспомнить, с какой настойчивостью в первые годы небезразличные люди всеми правдами и неправдами добивались от администрации США внятного ответа на простой вопрос: что случилось с третьим зданием? Как случившееся понимать в общем контексте всего события?

Дело в том, что ответом на все такие вопросы была – тишина.

Отрицать случившееся было бы невозможно при всём желании: все видели в прямом эфире, как эта высотка рухнула. Объяснить случившееся всё тем же налётом террористов тоже не получилось бы: пустую высотку никто не таранил, не поджигал и вообще не трогал. Всё это однозначно говорило о том, что настоящее объяснение всего случившегося в тот день в Нью-Йорке невозможно ограничить одним только рассказом о телегеничном террористическом злодеянии. Тем не менее, в самый разгар событий обрушение третьего здания было всё-таки – вопреки здравому смыслу – официально объявлено неотъемлемой частью именно учинённой террористами-авиапилотами трагедии. А это значит, что был в настоящей подоплёке событий того дня тайный ключевой элемент, который – окажись он обнародованным – тут же все эти рассказы про во всём виноватых террористов поставил бы под большой вопрос. Его могли попытаться как-то вразумительно объяснить прямо тогда, по горячим следам, чтобы сгладить очевидное, просто даже вопиющее противоречие. Однако, сделано это тогда не было (потому, наверное, что хоть как-то увязать эти две никак не стыкующиеся реалии просто в принципе невозможно). Вместо этого уже несколько поколений политиков во всём мире предпочитают о «глубокой» правде просто молчать, а вместо неё настойчиво и повсеместно пропагандировать версию «поверхностную» – про те самые две башни-близняшки. То есть весь мировой политический класс уже настолько глубоко завяз в этой бессмыслице, что по доброй воле правду о случившемся в тот день теперь если и расскажут, то только как вот папы римские – лет через семьсот.

Более того, не только политики или представители спецслужб – которым по должности положено знать правду о событиях – но и вообще все, кто имеет хоть насколько-то официальный или даже просто «громкий» голос – то есть все «посвящённые» мирового медийного мэйнстрима – как-то на удивление дружно о судьбе этого всем мешающего и потому незаслуженно забытого «третьего рухнувшего» молчат.

Потому и начинает появляться сегодня тут и там в массовом сознании новых поколений версия события «без третьей высотки» – версия по меньшей мере не совсем верная, и не исключено, что вовсе не верная, но зато не дающая повода вдруг опять вспомнить о неудобном «третьем лишнем». Более того, судя по примеру только что упомянутых молодых москвичей и по устойчивому поведению мэйнстрима, можно с большой долей вероятности предположить, что именно эта версия, а не какая-то другая, более правдивая, и войдёт в Историю.

Если же к тому же чуть отступить назад и посмотреть на происходящее с чуть более масштабной временно́й перспективой, то прямо тут у нас на глазах начинает развиваться в буквальном смысле слова геополитический процесс, так заметно присутствующий в рассказе о пытливом испанском школяре. В Историю в очередной раз входят, чтобы остаться в ней навсегда, некая настойчивая, раз за разом повторяемая и тиражируемая версия какого-то знакового события и одновременно с ней – неоспоримые и опровергающие её, но зато полностью «немые» и потому медленно исчезающие под пылью веков свидетельства о непонятно как и почему, загадочно «третьих рухнувших».