Текст книги "Эхо Bookового леса. Роман-надежда"

Часть вторая

Глава 1. Капрал Ворф

– Капрал Ворф! Почему Вы отказались выполнить приказ? Отвечайте!

Арестант молчал.

– Вы христианин?

– Никак нет.

– Может, Вы бывали в этом скиту раньше?

– Нет.

Капитан Щербе2323
  Scherbe (нем.) – осколок


[Закрыть] коснулся пульта проектора, и на экране появилась фотография пожилого монаха.

– Вам знаком этот человек?

– Никак нет.

– Вы когда-нибудь встречали этих людей?

На экране замелькали лица мужчин и женщин.

– Кто они?

– Вопросы здесь задаю я, – отрезал Щербе и, наклонившись к арестантому, негромко спросил. – Может, ты просто не расслышал приказ своего командира, сынок? Не торопись отвечать. Я знал твоего отца. Хороший был солдат. Вряд ли он хотел, чтобы его сын поставил на своей жизни крест.

Каламбур удался. Но капрал не оценил его и по-прежнему отказывался сотрудничать со следствием. Щербе подошёл к столу и нажал на кнопку. В дверях появился дежурный.

– Сержант, пригласите доктора Пейна2424
  Pain (англ.) – боль.


[Закрыть]. Пусть он поможет капралу сделать правильный выбор, – произнёс капитан и вышел из камеры.

Кто не слышал о докторе Пейне? О нём знали все. Одни рассказывали, что Пейн – это пожилой, седовласый мужчина, который мастерски обращается с хирургическими инструментами. Настолько мастерски, что развязывает языки даже немым. Другие, что это женщина, молодая и красивая, но такая же беспощадная. Причём никакие инструменты ей не нужны, потому что добиваться признательных показаний она умеет и без них. Третьи вообще ничего не могли сказать, потому что после общения с доктором Пейном ничего не помнили. Поэтому, услышав это имя, капрал Ворф невольно вжался в кресло и приготовился к худшему из того, что могло бы произойти.

Неожиданно за спиной раздался женский голос, и из-за спинки кресла появилась хрупкая девушка или даже девочка, перед которой на столе лежали очки наподобие тех, что дети используют в компьютерных играх.

– Здравствуйте, капрал! Пожалуйста, возьмите эти очки!

Ворф оглянулся. Позади кресла двери не было, и, как девушка вошла в камеру, было непонятно. Капрал подумал, что, наверное, он мог бы легко справиться с ней, и удивился тому, что девушка совсем его не боиться. Словно желая предупредить вопрос, гостья произнесла:

– Если Вы хотите на меня напасть, имейте в виду, что перед Вами всего лишь моя голограмма. Одна из многих. Поэтому советую от этого воздержаться и выполнить просьбу.

Видимо, для того чтобы окончательно убедить в этом арестанта, последние слова были произнесены грубым мужским голосом.

– А если я всё же откажусь?

– Конечно, Вы знаете закон и вправе выбрать смерть. Но подумайте, стоит ли это делать? Камера, в которой Вы находитесь, абсолютно герметична. За каждое непослушание вентилятор, нагнетающий воздух в камеру, будет отключаться. До тех пор, пока Вы не выполните то, что от Вас требуют. Вот как это работает.

Прозвучал сигнал, и тут же лопасти вентилятора перестали вращаться. Ворф почувствовал, что ему стало труднее дышать. Или это только показалось?

– Повторяю, возьмите очки!

Ворф нехотя исполнил просьбу и услышал, как лопасти вентилятора заработали снова.

– Благодарю! Объясняю правила эксперимента.

– Эксперимента? Вы назвали это «экспериментом»? – с вызовом переспросил Ворф, но его вопрос остался без ответа.

– В настоящее время на территории Империи проживает 100 миллионов человек, – с безупречной интонацией произнесла девушка. – Таким образом, Питер, ценность Вашей жизни равна одной миллионной доле процента. Конечно, субъективно Вы можете ощущать это иначе. Но объективно Вы – никто или почти никто.

Слышать это было неприятно. Причем вдвойне оттого, что гостья говорила с ним так, словно капрал был уже не живым человеком, а покойником, тенью, пустым местом.

– При этом еще несколько дней назад, когда Вы командовали отделением из десяти человек, Ваша ценность была в десять раз выше. Должность! – девушка впервые сделала небольшую паузу. – Запомните, бывший капрал – должность! Вот, что делает нас ценными, и, лишившись её, Вы сами себя уценили, обесценили. Поэтому, если Вы ещё хотите повысить свою оценку – наденьте эти очки и посмотрите один специально подготовленный для Вас фильм.

– И что я должен увидеть или понять?

– Вы умный человек, и сами все поймете, – произнесла гостья и исчезла.

Какое-то время Ворф сидел, молча. Свет в камере погас. Воцарилась полная темнота и тишина, которую нарушал только шум лопастей вентилятора. Но вскоре и он затих. Стало трудно дышать. Ворф расстегнул верхнюю пуговицу кителя, но это не помогло. С каждой минутой воздух становился всё более спёртым, безжизненным.

Ворф откинулся в кресле, надел очки и увидел… себя. Не таким как сейчас, а в детстве. Лет пяти. В родном Осло, куда отец перебрался по делам службы, за год до рождения сына. В маленький, уютный дом на Huk Aveny. Стояла золотая осень. Двор был покрыт ковром из жёлтых листьев. Собрались друзья. Такие же офицеры. Вместе со своими жёнами и подругами. Отец стоял у мангала. Мама накрывала стол, а маленький Пит и мальчишки играли. Во что? Конечно, в войну. Во что же ещё играть сыну лейтенанта Айвена Ворфа!

Внезапно это воспоминание рассыпалось на тысячи ярких огней, и капрал увидел себя юным курсантом, воспитанником интерната в Штарнберге, где он близко сошелся с ровесниками Роном Филипсом и Милошом Прелазом. Вот и сейчас друзья, выбравшись в увольнение, сидели на берегу альпийского озёра и, закинув удочки, мечтали о том, как однажды совершат подвиг и станут генералами, не меньше. Как он радовался, когда год назад встретился с Роном в Офицерской школе! Сколько им надо было обговорить и обдумать! А затем, в дни Реймской командировки, удалось повидать и Милоша. Теперь его друзья – лейтенанты, и он также на пути к своей мечте.

Но что это? Ворф снова оказался на той самой поляне, в тот момент, когда сержант Соньо приказал поджечь церковь, и картинка стоявшая перед его глазами разделилась. Так, что теперь он ощущал своё присутствие одновременно в двух мирах, двух потоках времени, двух жизнях, разворачивавшихся перед ним ярко и убедительно.

В первой из них, выполнив приказ сержанта, Ворф с отличием оканчивал Офицерскую школу, получал погоны лейтенанта, а спустя всего лишь год, вернувшись из военной командировки на Афон, звание капитана и предложение продолжить службу в Иностранном легионе. Спустя пятнадцать лет у полковника Питера Ворфа уже были свой кабинет в «Серебряной игле», как жители Берлина называли здание Главного Управления Имперской Внутренней службы, уютный дом на Унтер-ден-Линден, красавица – жена, через которую он породнил с самим Куртом Айзеном, членом Высшего Круга и Президентом Имперской Академии наук. После чего детская мечта о генеральских погонах казалась уже вполне недостижимой.

Параллельно разворачивалась другая жизн, в которой Ворфа ожидало отчисление из Офицерской школы, несколько лет безработицы и случайных заработков, съёмный угол в чужой квартире, бедность, одиночество и, в итоге, смерть в одном из переулков незнакомого города от руки такого же неудачника. Всё это было настолько реалистично, что, пока длился фильм, капрал несколько раз снимал очки и, лишь начав задыхаться от нехватки кислорода, возвращался в эту новую, суровую и теперь такую вероятную реальность.

Наконец, экран погас. Пытка унылой и безрадостной жизнью закончилась. Ворф ожидал снова увидеть голограмму доктора Пейна, но в камеру вошел капитан Щербе.

– Не знаю, что Вы видели, капрал. Лично меня они убеждали иначе и просто ломали пальцы. Но, поверьте, это тоже убеждает. – Щербе сел на край стола и посмотрел в глаза своему собеседнику. – Так что ты решил, сынок?

– Боюсь, ничего не исправить. Вряд ли сержант Соньо забудет о том, что я отказался выполнить его приказ, – признался арестант.

Капитан достал сигарету и закурил. По камере разлился запах дорогого табака.

– Но мы можем убедить его в том, что ты не мог поступить иначе. Поскольку выполнял наше задание, целью которого было проверить сержанта Соньо на верность Империи, и он эту проверку блестяще прошел, за что был преставлен к очередному званию.

Ворф задумался.

– Как я понимаю, если Империя простит меня, однажды я должен буду вернуть ей этот долг?

– Сынок! Империя – не Иисус. Она никогда никого не прощает, а заключает сделки.

– Чего же она ждет от меня?

– Верности. Только верности. Однажды, Империя найдет тебя, и всё, что потребуется – не забыть об этом разговоре и быть верным.

– Быть верным в чём?

– Об этом я скажу, когда услышу твой ответ, сынок.

В камере повисла тишина. Такая пронзительная, что капрал услышал, как его кровь стучит в висках. Прошла минута, другая. Щербе молчал, давая понять, что ждёт ответа. Наконец, Ворф встал, поправил форму, откашлялся и спросил:

– Что я должен сделать?

Глава 2. Инцидент в Кадоре

И вот прошло восемь лет.

Вопреки надежде, которую заронил старый капитан Щербе, вернуться в Шель Ворфу не удалось. Обучение пришлось продолжить в Берне. Хотя в остальном старый капитан не подвёл и своё слово сдержал – капрал был полностью оправдан.

Сержант Соньо, получив лейтенантские погоны и женившись на Элен, отправился в родную Италию, где быстро пошел в гору и дослужился до майора. Следом за ним, к вершинам власти, высоким чинам и званиям продолжили карабкаться и другие курсанты, и многие уже кое-чего достигли.

Что касается Ворфа, то ему была определена судьба поскромней. Пока однокурсники несли боевое дежурство, патрулировали границы Империи, рисковали жизнью в военных командировках, лейтенант Питер Ворф день за днем, год за годом охранял периметр Gemäldegalerie Alte Meister2525
  Галереи старых мастеров (нем.).


[Закрыть] – знаменитой Дрезденской картинной галереи. Понимая, что только штатские могут счесть эту должность почётной, поскольку она означала конец военной карьеры. Проживал Ворф здесь же, в Дрездене, в служебной квартире на Kleine Brudergasse, в двух шагах от музея и, вообще, редко выходил за границы квартала, очерченного соседними улицами. Был одинок, и, если бы не коллеги, возможно, вообще не заметил бы своего тридцатилетия.

Стоял декабрь 2190 года или, как теперь принято было говорить, «Восьмого года Новой Мирной Эпохи». Наступило предзимье. На удивление сухое и тёплое. Совершенно не верилось, что в прежние времена в это время уже пропархивал, а, бывало, и лежал снег. Липы на Theaterplatz2626
  Театральной площади


[Закрыть] облетели, как и кусты рододендрона на набережной Эльбы, у Augustusbrucke – старинного Моста Короля Августа, с которого восемь лет назад Ворф впервые увидел Zwinger – дворец саксонских курфюрстов, в котором разместилась галерея. Помнится, тогда он с облегчением подумал, что крепость эту взять будет взять нелегко, и, значит, работы у Ворфа будет немного. И ошибся. Причиной чему были тысячи самых безответственных на свете людей – туристов, ежегодно посещавших Цвингер. Но ещё в большей степени – поездки по городам Империи, в которых Ворфу приходилось сопровождать шедевры Рафаэля, Рембрандта, Веронезе, Дюрера, Рубенса и других мастеров.

Вот и на этот раз трейлер с картинами был в пути уже более суток. Утром следующего дня его должны были встречать в Венеции, где в Музее Академии на Calle Gambara дрезденским шедеврам и среди них знаменитому «Динарию кесаря» предстояло засиять на выставке, посвященной 700-летию великого Тициана.

Позади остались Прага и Зальцбург, Клагенфурт и Тольмеццо, в котором водитель трейлера, неожиданно повернул на запад к Пьеве-ди-Кадоре – крохотному городку, в котором 7 веков назад родился лучший портретист Италии.

Городок стоял на берегу живописного, горного озера. Было предвидено, что остановка затянется на ночь, после чего трейлер продолжит путь и легко преодолеет оставшуюся сотню километров.

Дорога через Альпы порядком всех измотала. В том числе лейтенанта Ворфа, который, согласно протоколу, сидел в кабине рядом с водителем. Когда проехали Лоццо, в окне слева появилась синяя гладь озера Кадоре, которое в окружении отвесных гор, покрытых белоснежными шапками, выглядело необычайно эффектно. Ворф повернулся к водителю, чтобы выразить своё восхищение и всё же краем глаза заметил, как из лесного массива, расположенного с противоположной стороны трассы, вылетела ракета класса «земля-воздух» и взорвалась перед правым колесом. Трейлер подбросило и, если бы не мастерство водителя, наверняка перевернуло бы, и он, пролетев с крутого обрыва больше сотни метров, упал бы в воды Кадоре, и тогда погибли бы все – и люди, и картины. Но водитель каким-то чудом смог удержать машину на дороге и продолжить путь. К счастью выстрел оказался единственным. Спустя четверть часа трейлер прибыл в Пьеве, но, опасаясь новых нападений, делать остановки не стал.

В Венецию въехали, когда смеркалось. Когда трейлер мчался по Ponte della Liberta – почти пятикилометровому Мосту Свободы, соединяющему островную часть города с материком, казалось, что он скользит по тёмной глади моря, которая в этот поздний час уже почти слилась с горизонтом. Наконец, путь был окончен, и груз доставлен по назначению. Но, как оказалось, история, в которую волей судьбы был втянут лейтенант Ворф, только начиналась.

Как и следовало ожидать, «инцидент в Кадоре» не остался незамеченным. Утром следующего дня в гостевой дом при Музее наведались представители спецслужб, и Ворфу пришлось давать обычные в таком случае объяснения. Сначала миловидной девушке в форме сержанта Внутренней службы. После чего в номер решительной походкой вошёл высокий, подтянутый майор, лицо которого показалось лейтенанту знакомым.

– Милош? Прелаз? Вот так встреча! Через столько лет! – Ворф был уже готов заключить друга в свои объятия, но вовремя вспомнил о необходимости соблюдать субординацию. – Разрешите представиться? Лейтенант Питер Ворф, командир взвода охраны Дрезденской галереи!

– Михаэль Крайцунг, майор Внутренней службы, Департамент Венеция и Сан-Марино! – преставился гость, сделал шаг навстречу и обнял друга. – Рад видеть тебя, Пит! И дважды рад, что ты жив после этой дерзкой вылазки повстанцев.

– Крайцунг? Значит, ты всё-таки решился изменить фамилию, и, вижу, не прогадал, – лейтенант бросил взгляд на белоснежный китель друга, на котором рядами разместились несколько орденских планок. – Но откуда здесь повстанцы? В самом центре Империи? Разве «мы не бьём их на дальних рубежах», как утверждают ведущие новостей?

Крайцунг, на правах старшего офицера, предложил хозяину номера занять кресло у окна и сам сел рядом.

– Бьём, Пит! Да ещё как бьём! Однако вчерашний инцедент позволяет мне сделать одно смелое предположение, говорить о котором я здесь не могу. Скажу лишь, что вы поступили совершенно правильно, не оставшись ночевать в Пьеве. Поскольку, как удалось установить, место вашего ночлега было заминировано. Видимо, на случай, если на трассе что-то пойдёт не так.

– Но зачем? И кому это нужно?

Крайцунг посмотрел в окно, выходившее во внутренний двор галереи, и неожиданно спросил:

– Что ты делаешь сегодня вечером? Может, обсудим это? Только не здесь, а у меня дома. Заодно познакомлю тебя с женой. Идёт?

– Отличная идея! – Ворф был рад предложению друга. Однако, не желая показатсья навязчивым, признался. – Хотя у меня были кое-какие планы: посмотреть каналы, Дворец дожей, Мост свиданий и всё такое…

– Поверь, всё это можно обойти за час, другой. Тем более, что за окном не май месяц, и ветер с Гранд-канала может запросто на пару недель уложить тебя в постель.

– Тогда, пожалуй, выбора у меня нет, – Ворф улыбнулся и, выражая согласие, развёл руками.

– Ну, вот и славно! – Крайцунг поднялся и по-деловому протянул руку. – Пока же прошу передать всем участникам поездки, чтобы они поскорее забыли о случившемся и не будоражили людей разговорами о повстанцах в самом центре Империи. Тем более что ничего и не было! Не так ли?

Лейтенант пожал плечами.

– А мы встречаемся в пять часов на Piazza San Marco2727
  Площадь Сан Марко (итал.)


[Закрыть] у входа в собор, который открою тебе секрет, в этом годы встречал своё последнее Рождество! Но, как говорят в Италии, avuto abbastanza. A presto!2828
  С него хватит. До скорого! (итал.)


[Закрыть]

Майор обнял друга и стремительным шагом вышел из номера.

Глава 3. Венеция

Крайцунг оказался прав. К условленному времени программа бюджетного туриста Ворфом была успешно выполнена. Благо, что Музей Академии находился в одном из центральных кварталов.

Выйдя из Музея около полудня, лейтенант по «Горбатому» мосту перебрался на другой берег канала и спустя час прогулки по бесчисленным площадям, улочкам и переулкам Венеции оказался перед Базиликой Святого Марка и Дворцом Дожей. Заглянул в Музей Коррер, экскурсия по которому единственная оказалась ему по карману. Постоял на «Мосту вздохов», любуясь великолепной панорамой противоположного берега с величественным храмом Санта Мария дела Салюте. Превозмогая порывы декабрьского ветра, прошёлся по набережной Гранд-канала и, согревшись чашкой горячего шоколада, отправился в обратный путь, наблюдая, как огромный шар солнца опускается в море, и его лучи медленно скользят по крышам домов, куполу и кровле собора Сан-Джорджо-Маджоре.

Всё это время лейтенанту не давал покоя вчерашний разговор, из которого следовало, что, вопреки официальным уверениям властей, многолетняя война Империи с повстанцами не была закончена. Более того, в системе обороны существовали бреши, через которые повстанцы могли проникать вглубь Империи и наносить удары подобные тому, что вчера довелось пережить самому Ворфу.

«Как такое стало возможным? Как могли повстанцы незаметно оказаться в центре страны? – размышлял капитан. – Разве только благодаря пособничеству и предательству? И, если это так, то получается, что граждане Империи вовсе не так „едины и непобедимы“, как утверждает официальная пропаганда. И Новая Мирная Эпоха, на самом деле, не такая, уж, „мирная“ и „новая“?»

Вроде бы всё было по-старому. Как и сто, и двести лет назад солнце садилось за горизонт; немногочисленные для этого времени года туристы гуляли вдоль Гранд-канала, заходили в магазины, сидели в кафе, ссорились и целовались, фотографировались на фоне достопримечательностей, известных, каждому европейцу. И всё же вокруг что-то неуловимо изменилось. По крайней мере, для самого Ворфа.

Это было сомнение! Оно снова вошло в его сердце. Быть может, впервые с того дня, когда, усомнившись в том, что сержант Соньо прав, Ворф отказался сжечь храм. Все эти годы лейтенант гнал сомнения прочь, и казалось, что, как и периметр Дрезденской галереи, «периметр» мыслей и чувств самого лейтенанта также находится под надёжным контролем. Настолько строгим, что не проскользнёт незамеченной даже одна неправильная мысль. Но, оказалось, было достаточно одного разговора, чтобы в наглухо заколоченный внутренний мир лейтенанта Ворфа снова вошло сомнение и переменило его жизнь.

«На самом деле! – подумал лейтенант. – Если все эти дворцы, памятники, улицы и люди остались прежними, то почему эпоха, в которой они живут, должна называться „новой“? Что „нового“ могут дать миру „старые“ люди?».

Ответ показался настолько очевидным, что Ворф непроизвольно улыбнулся и услышал, как старинные часы на площади Сан-Марко пробили пять раз. И тут же за спиной прозвучал знакомый голос.

– Вижу, твоя прогулка была приятной? – Крайцунг появился неожиданно, словно всегда был рядом. – Тогда, если наши планы не изменились, приглашаю посетить моё скромное жилище. У причала Национальной Библиотеки нас ожидает катер.

– Катер? – удивился Ворф.

– Конечно, можно попробовать и пешком. К ночи, как раз, доберёмся. – Крайцунг был настроен весьма добродушно. – Однако если мы хотим успеть к ужину – а ведь мы этого хотим, не правда ли? – альтернативы у катера нет. К тому же ты ещё не видел Венецию с моря, и эту ошибку надо исправить. Будем сидеть в теплой каюте, путь дорогое вино, смотреть в окно на местные красоты, а, заодно, поговорим о деле.

Вскоре всё так и было – служебный катер рассекал воды Гранд-канала, и друзья вели непринужденный разговор, вспоминая годы, проведенные в интернате, и жалея, что тогда, восемь лет назад, в Реймсе, они так и не встретились. Затем на пристани Сан-Джулиано они пересели в черный BMW Крайцунга, и уже вскоре подъезжали к дому майора, расположенному в северо-западной части города.

– Да это не дом, а Palazzo Kraitsung! – восхищенно воскликнул Ворф, когда майор припарковал свою машину у входа в одну из раскошных вилл. – И я уже готов подписать акт о безоговорочной капитуляции. Осталось только определиться, в каком из залов этого «дворца» лучше всего это сделать, – пошутил лейтенант, отметив, что другу его шутка понравилась.

Мужчины вошли в дом. Однако их никто не встретил, никто ни вышел навстречу – ни дети, ни домработница, ни супруга. Крайцунг подошел к стене, откинул крышку домашнего компьютера, пробежался пальцами по панели, и дом ожил: включился свет, заработали кондиционеры, потеплел пол, раздались голоса птиц и шум воды, как будто дом стоял на берегу лесной реки или небольшого водопада.

– Ну, вот обещал познакомить с женой, а дома никого нет, – с долей разочарования произнес Ворф, которому почему-то в этот вечер не хотелось оставаться с другом наедине. Как будто интуиция подсказывала, что может случиться что-то неладное.

Крайцунг подошел к секретеру, взял с него фотографию и протянул капитану.

– Познакомься! Моя супруга София. Доктор философии. Преподает в местном «Университете Ка» Фоскари». Но сегодня она в отъезде. Читает курс лекций в Сорбонне. Но скоро мы увидимся. Примерно через час, по видеосвязи. А пока у нас есть время, и нам есть о чём поговорить. Конечно, если ты всё ещё хочешь выделить, набить себе цену? – Крайцунг сделал небольшую паузу, словно хотел, чтобы его гость лучше расслышал следующие слова. – Пора послужить Империи, мой друг!

– Прости, Милош…

– Михаэль, – поправил майор.

– Ах, да! Михаэль! – подобного поворота в разговоре лейтенант не ожидал. – Но ты сейчас говоришь, как…

– Капитан Щербе? – перебил Крайцунг и засмеялся, однако его гостю было не до смеха.

– Так, значит, ты в курсе всего?

– Ну, может, не всего, а только того, что мне положено знать. – признался майор. – Но оставим это! Я, действительно, рад нашей встрече и предлагаю за это поднять бокал. Ты располагайся, а я постараюсь сейчас чем-нибудь тебя удивить, – с этими словами Крайцунг вышел из комнаты, оставив гостя один на один с мыслями, которые подобно натруженным венам пульсировали в его голове.

Получалось, что встреча с Милошом была неслучайной и поездка в Венецию тоже! Но разве он сам не ждал этой минуты? Разве не пытался много раз представить когда, где и как Империя призовёт его вернуть свой долг. И вот эта минута пришла! Пусть не так, как он думал. Но, как знать, может и не плохо, что на него вышел именно Милош? Однако какой верности, какого подвига или подлости Империя потребует от него на этот раз?

В любом случае надо было успокоиться. Ворф закрыл глаза и попробовал представить, что он снова стоит на «Мосту вздохов» и смотрит вдаль, туда, где за бронзовой гладью Гранд-канала огромный, ярко-красный шар солнца медленно опускается в ледяное декабрьское море, обещая, что новый день будет солнечным и радостным.