Текст книги "Юные герои Отечества"

Война застала ленинградскую школьницу Зину Портнову в белорусской деревне Зуи Витебской области, куда она приехала на каникулы к своей бабушке. Возвратиться домой Зина уже не успела – пришли немцы.

Вскоре в поселке Оболь, неподалеку от которого находилась деревня, была организована подпольная комсомольско-молодежная организация «Юные мстители». Ее возглавляла работница местной швейной фабрики Ефросинья Зенькова, ставшая потом Героем Советского Союза. Подпольщики держали под наблюдением местный гарнизон, передавая полученную информацию в партизанский отряд, носивший имя Ворошилова – одного из первых советских маршалов. Они также совершали различные диверсии: то немецкий склад подожгут, то мину под машину подложат… За время своего существования отряд совершил двадцать одну такую диверсию.

В 1942 году в организацию «Юные мстители» вступила и Зина Портнова. Поначалу она, как и все ребята, распространяла листовки, вела разведку, наблюдая за тем, что делается в гарнизоне. Потом ей доверили очень сложное и опасное самостоятельное задание: для его выполнения Зина устроилась на работу посудомойкой в немецкую офицерскую столовую. Устроиться-то она устроилась, однако скоро почувствовала, что немецкий повар, которому она должна была помогать, относится к ней с недоверием и внимательно приглядывает, почти не спуская глаз. В общем-то, это было неудивительно: девочка из Ленинграда отличалась от своих деревенских сверстниц. Она даже говорила иначе… Но отступать было некуда, следовало выполнять задание – если бы Зину заменили кем-то из местных девчонок, это вызвало бы еще большие подозрения.

Вскоре ребята из отряда передали Зине яд, который она должна была подсыпать в пищу немецким офицерам. Хотя повар за ней и присматривал, однако не мог же он все время находиться на кухне. Дождавшись, когда немец ненадолго отошел, Зина высыпала весь порошок в котел, в котором варился суп. К вечеру многим офицерам стало плохо.

– Это она, – говорил повар гестаповцам, тыча пальцем в Портнову. – Я ей никогда не доверял. У нее глаза злые. Да и некому больше: тут все свои, одна она – русская!

– Мы проверим, – спокойно отвечал немецкий офицер. – Если люди отравились в столовой, то, наверное, во время обеда. Покушай и ты, девочка. Накормите ее, – приказал он повару.

Тот схватил большую миску, плеснул туда супа, щедро положил на тарелку второе, налил в пол-литровую кружку компот.

– Ешь! Быстро!

Никогда еще немцы не кормили Зину так щедро. Но тут они тесно окружили стол, за которым сидела девочка: при таком внимании есть очень трудно, кусок в горло не лезет, а главное – Портнова ведь сама всыпала в этот суп отраву!

Но сказать: «Спасибо, сыта!» – значило подписать себе смертный приговор, потому как никому не докажешь, что не ты отравила суп, который не хочешь есть.

Зина это прекрасно понимала. Знала она и то, что отравление гитлеровцы почувствовали не сразу, а значит, у нее было время принять противоядие. Поэтому, хотя было страшно и противны казались взгляды, провожающие каждую подносимую ко рту ложку, девочка стала есть этот проклятый суп, который уже остыл и был совершенно невкусным.

Однако она все съела: и суп, и второе, и компот выпила – все, до последней ложечки, до последней капельки, и лицо ее при этом было спокойно, и вела она себя сдержанно. Но хотя посуда давно была вымыта, и в такое время Зина обычно уходила домой, на этот раз повар ее задержал, ожидая, очевидно, что девочка начнет нервничать, станет отпрашиваться, чтобы ее отпустили.

Ничего подобного! Портнова вела себя как обычно, и повар, решив, что она тут ни при чем, наконец-то ее отпустил. И только когда ее уже не было видно с кухни, Зина со всей мочи побежала к бабушкиному дому. Бабушка напоила ее целебными травами, а сосед отвез девочку на телеге в партизанский отряд, где Портновой оказали необходимую медицинскую помощь.

С этого времени, с августа 1943 года, Зина Портнова стала разведчицей отряда имени Ворошилова, куда вошли и все другие ушедшие в лес члены подпольной организации «Юные мстители» во главе с их командиром Зеньковой. Теперь они сражались против фашистов с оружием в руках.

На счету Зины было не одно успешно выполненное боевое задание. Однако известно, что воинская специальность разведчика – одна из самых опасных. Противник рядом, а не где-то за линией колючей проволоки. Малейшая ошибка, неверный шаг, какая-то случайность в любую минуту грозят провалом. Но самое страшное – это предательство, измена того человека, которому ты доверял.

В декабре 1943-го, когда, возвращаясь с задания, Зина проходила через деревню Мостище, ее узнал и выдал предатель. Девушка тут же была схвачена гестаповцами, доставлена в деревню Горяны и подвергнута допросу.

– Не знаю… Вы ошибаетесь… Вы меня с кем-то спутали… – спокойно повторяла она, словно бы действительно была ни при чем и не понимала, что ей грозит.

Немецкие следователи поначалу тоже вели свою игру, были вежливы, спокойны и предупредительны. Но вскоре они стали нервничать, горячиться, и один из офицеров даже достал из кобуры пистолет:

– Считаю до трех – и стреляю! Раз, два. Ты партизанка? Говори! Где ты была? Кто тебя послал?

Стрелять немец, конечно, не стал, но так кричал, что чуть было не сорвал голос и захотел пить. Оставив пистолет на столе, он вышел в соседнюю комнату. Его напарник продолжал вкрадчивым голосом убеждать Зину во всем признаться. Она придвинулась поближе к столу, наклонилась, словно прислушиваясь к его словам, и вдруг схватила пистолет. Выстрел – офицер замертво упал на пол. Тут же в комнату вбежал второй офицер – и тоже был убит, как и бегущий вслед за ним часовой-автоматчик.

Зина бросилась к дверям, попыталась бежать, но тут на нее навалились часовые, скрутили, стали избивать. Потом ее отвезли в тюрьму, где допросы и избиения продолжались не одну неделю. Но гитлеровцам так и не удалось ничего узнать. Юная героиня была зверски замучена в гестаповских застенках и умерла в январе 1944 года.

Посмертно ей было присвоено звание Героя Советского Союза.

Война в село Хмелевка Шепетовского района Хмельницкой области пришла неожиданно быстро. Лишь две недели тому назад, ранним утром 22 июня, увидели жители села, как летели на Киев армады немецких бомбардировщиков, в полдень того черного дня по радио объявили о нападении Германии – и вот уже нескончаемыми колоннами пошли через село наступающие гитлеровские войска. Подразделения Красной армии пытались задержать немцев и некоторое время оборонялись неподалеку от села, но врагов было гораздо больше, и те немногие красноармейцы, кто уцелел, вынуждены были вновь отступать.

В то время Вале Котику, который всю свою жизнь прожил в Хмелевке, было одиннадцать лет, он только окончил 5-й класс. Нужно ли спрашивать, чем занимаются мальчишки в тех местах, где прошли бои? Конечно же, собирают оружие, взрывчатку и боеприпасы. Опасное это занятие, да и жутко было видеть неубранные трупы советских бойцов, лежащие в окопах, но зато там можно было найти и винтовку-трехлинейку с длинным штыком, и тяжелый немецкий автомат, а если очень повезет, то револьвер или пистолет. Конечно, это оружие, а также и ручные гранаты, опробовалось и надежно пряталось в лесу.

Как-то вечером в хату к Котикам заглянул один из знакомых его родителей, поговорил с матерью Вали, а затем предложил мальчику ненадолго выйти на улицу для разговора.

– Валентин, – сказал он строго. – Пацаны тебя уважают, так что собирай их всех и скажи, пусть свои «стволы» откапывают и тебе сдают, а ты их мне передашь – отвезем к партизанам… Вам оружие не нужно – не детские игрушки!

– Какие такие «стволы»? Какое оружие? – пробормотал Валя, чувствуя, как краснеют его уши. – У нас ничего.

– Тебе что, под немцем жить нравится? Может, в полицаи запишешься? – усмехнулся мужчина. – Оружие должно врага бить, а не в земле лежать! Понял?

– Так точно! – по-военному ответил Котик.

Через два дня, спрятав под сеном на телеге небольшой арсенал, сданный ребятами, знакомый увез его в лес. Так началась подпольная работа Вали Котика.

Не вдруг и не сразу, а только в следующем, 1942 году подпольщики шепетовской организации стали давать Вале боевые поручения: что-то кому-то передать, что-то выяснить… Понятно, что местные мальчишки примелькались и немцам, и их прислужникам-полицаям, так что те не обращали на них внимания, разве что приказывали иногда: «сбегай-подай-принеси». Котик охотно выполнял такие поручения, потому как при этом много чего можно было увидеть и разузнать. Например, он точно узнал расположение постов и порядок смены караула в соседнем немецком гарнизоне – и вскоре на него напали партизаны.

Еще через год, уже в августе 1943-го, Валю записали в партизанский отряд имени Устима Кармелюка – национального героя Украины, который в XIX веке боролся против помещиков. В ответ на такое доверие юный партизан вскоре сделал своим товарищам достойный подарок: он обнаружил место, где находился колодец подземного кабеля связи, ведущего к гитлеровской ставке в Виннице. Подрыв этой коммуникации надолго оставил бункер без связи.

А буквально несколько дней спустя, 29 октября, неся сторожевое охранение на дальних подступах к лагерю, Валя заметил, что по лесной дороге движется карательный отряд. Пожалуй, разумнее всего было бы тихо ускользнуть со своего поста и быстро бежать к лагерю, чтобы предупредить товарищей. Но Котик поступил по-другому: он внимательно присмотрелся, определил, кто там командир, – и метким выстрелом убил офицера, а затем, пользуясь общей растерянностью, бросился прочь.

Риск был огромный: промахнись он, немцы бы сразу открыли огонь по кустам, где находился юный герой. Но после меткого выстрела сработал психологический эффект: оставшись без командира, солдаты на какое-то время обязательно теряются сами, не зная, что делать. Зато не растерялись предупрежденные партизаны, встретившие карателей метким огнем.

Партизаны вели свою «малую войну», а в это время Красная армия уже развивала победоносное наступление по территории Украины. Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись, и это было заметно даже по работе железных дорог, по которым непрерывно шли немецкие поезда: на восток они везли все новые и новые воинские контингенты и технику, на запад – награбленное имущество и раненых. Перед партизанами была поставлена задача усилить «рельсовую войну», то есть как можно чаще проводить диверсии на железных дорогах.

Звучит это просто, но даже подойти к железнодорожному полотну было опасно: вокруг дороги выставлялись сторожевые посты, рядом ходили патрули, по рельсам ездили дрезины с пулеметчиками. Но ничто не могло остановить народных мстителей – эшелоны, груженные танками, орудиями и солдатней, пускались под откос, так что гитлеровцы, не доехав до фронта, уже несли ощутимые потери. Да и взорванные рельсы необходимо было восстанавливать, что требовало немалого времени.

Валя сражался наравне со взрослыми и вскоре уже стал опытным подрывником: на его личном счету было шесть вражеских эшелонов, взорванных на пути к фронту. Его боевой труд получил высокую оценку Родины: юный партизан был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени и медалью «Партизану Отечественной войны». Далеко не все взрослые могли гордиться такими наградами.

11 февраля 1944 года Вале Котику исполнилось 14 лет. Партизанская война на территории Украины уже подходила к своему завершению: Красная армия громила и гнала врага, освобождая оккупированные земли. Выходить из борьбы партизаны не хотели, и многие отряды присоединялись к регулярным подразделениям, вместе с ними участвовали в боях. Так и при освобождении города Изяслава в боях вместе с войсками 60-й армии знаменитого генерала Ивана Даниловича Черняховского участвовали партизанские отряды, в том числе отряд имени Устима Кармелюка.

В этих боях 17 февраля, через неделю после своего дня рождения, Валя Котик был смертельно ранен. Его похоронили в городе Шепетовке – райцентре той местности, в которой он прожил свою недолгую, но славную жизнь.

В 1958 году Вале было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Из всех Героев он был самым молодым.

Уже через неделю после начала войны белорусская деревня Станьково, где жил Марат Казей, оказалась в тылу немецких войск. Устанавливая «новый порядок», гитлеровцы превращали Белоруссию в выжженную землю – в самом прямом смысле слова. Почти полностью было разрушено 209 городов и районных центров, сожжено более 9200 деревень, погиб каждый четвертый житель республики. Вечным памятником этой трагедии стал мемориал на месте, где была деревня Хатынь, сожженная вместе со всеми жителями.

Но белорусы не ждали покорно своей участи – они боролись с оккупантами, как могли. На территории республики сразу возникло и активно действовало партизанское движение, наносившее захватчикам очень чувствительные удары.

Мама Марата, Анна Александровна, оставаясь жить дома с детьми, выполняла задания партизан. Марат о том, конечно, ничего не знал: когда началась война, ему было 11 лет, и ни в какие партизаны никто его не звал.

В селе стояли гитлеровцы, и мальчику приходилось сидеть дома, не высовываясь, потому как получить немецкую пулю не составляло труда: зайдешь случайно куда не надо, наткнешься на фашистский патруль – и пиши пропало!

В 1941 году Марат окончил четыре класса, но в пятый ему идти не пришлось: школу фашисты превратили в казарму. Здание было новое, добротное; к тому же враги боятся образованных людей – их труднее обманывать и сложнее себе подчинить, потому стараются закрывать школы и учебные заведения.

Вскоре оккупанты каким-то образом узнали, что Анна Александровна – подпольщица. Ее схватили, доставили в минское гестапо, пытали и казнили.

Горе обрушилось на семью Казеев. Но, как сказала Марату его старшая сестра Ада, плакать у них времени не было. Гитлеровцы в любую минуту могли прийти и за ними – вдруг ребята что-то знают и расскажут, испугавшись угроз и пыток. Поэтому им нужно было все бросать и уходить в лес, к партизанам. А там уже можно и пережить свое горе, и сполна отомстить врагу.

Так летом 1942 года Марат и Ада Казей оказались в станьковском лесу, в партизанском отряде имени 25-летия Октября. Мальчик быстро показал себя отважным и сообразительным бойцом и вскоре стал разведчиком штаба 200-й партизанской бригады имени генерала Рокоссовского. Константин Константинович Рокоссовский командовал тогда войсками Белорусского фронта, он был одним из самых известных и популярных в народе советских военачальников.

Партизаны старались быть достойны этого славного имени. Они взрывали железнодорожные пути и шоссейные дороги, уничтожали линии связи, нападали на немецкие гарнизоны. Конечно, любой партизанской операции предшествовала разведка – и юный разведчик Марат выполнял самые сложные и опасные задания. Изображая бродяжку-нищего, он высматривал и точно определял уязвимые места вражеской обороны, сообщал о них партизанам.

Однажды ему удалось проникнуть в фашистский гарнизон, находившийся в районном центре – городе Дзержинске, и составить план расположения постов и огневых точек, линий связи. Использовав эту информацию, партизаны разработали дерзкую операцию и, застав гитлеровцев врасплох, забросали гранатами казармы, подожгли и взорвали склады с боеприпасами и горючим.

Марат не только проводил разведку, но и сам, лишь выдавалась такая возможность, участвовал в боевых операциях. Особенно нравились ему диверсии на железной дороге, когда, тщательно разработав маршрут, партизаны находили уязвимый участок, обманывали охрану и закладывали мины. Потом, когда вражеский эшелон взрывался, бойцы открывали ураганный пулеметный и автоматный огонь по уцелевшим гитлеровцам, а затем отступали, чтобы вскоре появиться совсем на другом участке и снова устроить диверсию… За боевые подвиги юный партизан был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени и медалью «Партизану Отечественной войны».

11 мая 1944 года Марат возвращался с очередного задания. Это было прекрасное время, потому что весна несла освобождение – Советская армия громила врага и уже вступила на территорию Белоруссии.

Гитлеровцы, предчувствуя свой скорый конец, лютовали. Они жгли деревни, расстреливали людей безо всякой причины. Ходить в качестве нищего бродяжки юному разведчику было уже опасно, поэтому приходилось менять тактику, не попадаться гитлеровцам на глаза и брать с собой оружие.

Вот и теперь, возвращаясь в штаб бригады, Марат придерживал рукой автомат, а его карманы оттягивали две гранаты-лимонки. Переходя дорогу неподалеку от деревни Хоромицкие, что в Узденском районе, он наткнулся на гитлеровцев. Солдат было много, они заметили мальчика, который пытался от них спрятаться, и Марат понял, что надо принимать бой. Он кинул во врагов гранату, упал на землю, приготовил автомат. Грохнул взрыв, над головой полетели осколки, с той стороны раздались крики. Лимонка – оружие мощное, так что кому-то хорошо досталось. Потом загремели автоматные очереди.

Но юный разведчик не стрелял, он затаился, ожидая, что будет дальше. Может, гитлеровцы побоятся напороться на партизанскую засаду и уйдут. К тому же патронов у него было немного – в разведку солидный арсенал с собой не потащишь.

Видя, что партизан не стреляет, немцы поднялись и пошли к нему. Вот тут-то Марат и открыл огонь. Кто-то упал, остальные солдаты залегли, рассредоточились, окружая разведчика кольцом, и стали стрелять с разных сторон, приближаясь короткими перебежками. Марат отстреливался по разным направлениям, заставляя противника держаться на расстоянии.

Однако фашисты подбирались все ближе, а патронов в рожке автомата оставалось все меньше. Мальчику было ясно, что этот бой долгим быть не может. Что потом? Марату этого объяснять не требовалось: он знал, что попавших в плен партизан гитлеровцы подвергают самым зверским, изощренным пыткам. Таким, что не всем удается их достойно выдержать и не выдать информацию, чтобы прекратить или хотя бы облегчить свои мучения. Поэтому в плен попадать было нельзя.

Вдруг, вместо очередного выстрела, его автомат лязгнул железом.

Патроны кончились. Скоро гитлеровцы это поймут и подойдут. Марат выпустил из рук автомат, достал из кармана ребристую зеленую лимонку. Аккуратно развел проволочные усики, которыми закрепляется кольцо. Крепко зажав гранату в кулаке правой руки, чтоб рычаг был прижат к корпусу гранаты, он левой выдернул кольцо и бросил его на землю. Затем встал, поднимая руки вверх. Не очень высоко, как делают трусы, а так, чтобы сжатые кулаки были на уровне плеч – мол, вот он я, деваться мне некуда.

Только теперь немецкие солдаты смогли разглядеть своего противника, к общему удивлению – мальчишку. Опустив автоматы, громко переговариваясь и ничего уже не опасаясь, они неторопливо подходили к юному партизану. И тут Марат немного разжал правый кулак, освобождая рычаг, который отпустил ударник, щелкнувший по взрывателю. Через несколько секунд, когда враги подошли к нему вплотную, раздался взрыв мощной гранаты… Ценой своей жизни Марат уничтожил еще нескольких гитлеровцев.

За мужество и отвагу Марат Казей был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

Когда 22 июня 1941 года фашистская Германия напала на Советский Союз, первыми удар гитлеровских войск приняли пограничные заставы. Немецкое командование рассчитывало преодолеть эту «преграду» за пятнадцать минут, однако приграничные бои растянулись на долгие часы и даже дни. Одним из самых серьезных очагов сопротивления стала Брестская крепость – старинное укрепление на польской границе, стоящее у слияния рек Буг и Мухавец. Хотя к тому времени она давно уже утратила свое оборонительное значение и была местом размещения нескольких пограничных частей и войсковых соединений Красной армии.

Красноармеец Петя Клыпа прослужил в Брестской крепости несколько лет, а ведь шел ему только пятнадцатый год. Сирота, он был воспитанником музыкантского взвода оркестра 333-го стрелкового полка и мечтал поступить в военное училище, чтобы стать командиром Красной армии. Взводом, который считался лучшим в дивизии, командовал лейтенант Николай Клыпа – старший брат Пети, командир строгий и требовательный к своим бойцам, а к брату, который нес службу наравне со взрослыми красноармейцами, – так и вдвойне.

Утром 22 июня, в воскресенье, Петя и его приятель Коля Новиков, старше его на год или полтора, тоже воспитанник, собирались пойти на рыбалку. Ложась вечером спать в казарме, ребята поспорили, кто из них сумеет встать раньше, но проснулись одновременно от грохота разрывов бомб и снарядов, выстрелов, криков… Вскочив с кровати, Петя был отброшен взрывом в сторону, сильно ударился головой о стену и потерял сознание, а придя в себя, кинулся к «пирамиде», где хранилось оружие, и схватил свою винтовку. Пример мальчика подействовал и на некоторых растерявшихся бойцов, которые тоже поспешили взять в руки оружие.

В казарме уже что-то горело, рушились разбитые стены здания, кругом лежали трупы убитых бойцов, растекались кровавые лужи. Уцелевшие красноармейцы, помогая раненым товарищам, спускались в подвалы – это были просторные помещения со сводчатыми потолками и массивными стенами, протянувшиеся под всем зданием. У подвальных окон, превратившихся в амбразуры, занимали огневые позиции пулеметчики и стрелки. Руководство обороной здания принял на себя старший лейтенант Потапов. Нужно было кому-то подняться на второй этаж здания – наблюдателем, чтобы предупреждать о появлении врага. Это было опасно: противник вел огонь по верхним этажам, потому командир вызвал добровольцев. Первым откликнулся Петя Клыпа, а когда старший лейтенант стал его отговаривать, мальчик сказал, что он маленький и ловкий, ему будет гораздо проще укрыться в руинах, чем взрослому.

Вскоре он стал ходить в разведку по крепости – юный красноармеец знал здесь все тайные ходы-выходы, мог пролезть туда, куда никакому взрослому было не пройти. От него красноармейцы узнали, что хотя крепость и занята противником, но почти все казармы и прочие здания превратились в очаги сопротивления, повсюду идет бой, немцы несут немалые потери. Когда же у бойцов, с которыми находился Клыпа, подошли к концу боеприпасы, то Петя и Коля Новиков отправились в разведку и отыскали в одной из разбитых казарм ящики с патронами и гранатами. Вместе с бойцами они принесли эти боеприпасы в свой подвал.

Хотя старший лейтенант Потапов назначил Петю своим связным, мальчик не только находился при командире или бегал по зданию, передавая его приказания, но и сам участвовал в бою. Он хорошо стрелял, так что сумел сразить метким огнем не одного гитлеровца, и даже участвовал в контратаках – однако когда красноармейцы замечали, что он, подхватив трехлинейку с примкнутым штыком, идет вместе с ними на врага, то гнали его обратно в казарму, в укрытие – драться врукопашную было кому и без Пети, да и вряд ли мальчишка мог принести большую пользу в штыковом бою.

Потом, когда закончились бинты и медикаменты – количество раненых бойцов увеличивалось с каждым часом, – Петя Клыпа самостоятельно отправился в известную ему санитарную часть и среди ее развалин, под огнем врага, отыскал перевязочный материал, йод и лекарства, которые принес в свою казарму. Тем самым многие были спасены от смерти.

В подвале находились не только бойцы, но и семьи командиров – женщины и дети, причем в большинстве своем ребятишки были очень маленькие. Детям хотелось кушать, а особенно – пить, но воды в здании не было, и потому детский плач здесь не стихал. Очень тяжело приходилось без воды и раненым. Самые отважные из бойцов пытались пройти на берег Буга, чтобы напиться самим и принести воды для детей и раненых, но гитлеровцы простреливали все подступы к реке, так что редко кому из смельчаков удавалось вернуться живым. Но Петя сумел найти наименее рискованный путь к воде – там, где взрослому было не пройти, он буквально протискивался между камнями и приносил воду.

Смог он пробраться и в разбитый продуктовый склад, откуда принес немало различной провизии, в том числе и шоколад для малышей. В разрушенном магазине Военторга Петя разыскал несколько рулонов ткани, которые передал женщинам: когда начался обстрел крепости, многие из них выбежали из дома полуодетыми, вынесли, укутав во что попало, своих детей. Из этой ткани можно было хоть что-то смастерить.

А ведь каждый такой поход – за водой или патронами, за продуктами или медикаментами – был смертельно опасен, потому как бой за крепость, начавшийся ранним утром 22 июня, не стихал ни на минуту. Здесь стреляли со всех сторон, и каждый движущийся объект сразу же становился мишенью. Но пограничники и красноармейцы превратили в неприступное укрепление подвалы, казармы, склады – любое помещение, где они оказались при нападении немцев, – и сражались там до конца. Вместе со своими старшими товарищами отважно дрались и юные солдаты-воспитанники – Петя Клыпа и его ровесники.

Однако через неделю этого нескончаемого боя воинам, оборонявшим крепость, стало ясно, что их положение безнадежно. Нет, это не значит, что кто-либо собрался сдаться – каждый был готов сражаться до последнего патрона, до последнего вздоха. Но руководство обороны крепости решило спасти женщин и детей – вывести их из подвалов под белым флагом. По всем законам войны, этих мирных граждан никто не должен был даже пальцем тронуть. К сожалению, наши бойцы еще не знали, что в каждом советском человеке – вне зависимости от того, какого возраста и какой национальности он был, мужчина или женщина, старик или ребенок – гитлеровцы видели врага и поступали с ним, как с врагом. Поэтому большинство женщин и детей, которые вышли из Брестской крепости с белым флагом, впоследствии погибли во вражеском плену. Но такого никто из защитников крепости не предполагал…

Когда женщины и дети готовились покинуть подвал, Потапов предложил Пете присоединиться к ним.

– Только переоденься, – сказал старший лейтенант. – Мы тут все погибнем, а ты еще молодой – живи!

– Приказ касается женщин и детей! – возмутился Петя. – А я – красноармеец! Я буду с вами до конца!

– Давай, раз такой храбрый! – только и сказал командир.

…Война продолжалась уже более двух недель. Обойдя Брест, гитлеровцы развивали наступление в глубь нашей территории; они уже оккупировали столицу Белоруссии – Минск, но на западной границе, в глубоком тылу германских войск, сражалась героическая Брестская крепость. Ее гарнизон вел нескончаемый бой – без помощи, подкрепления и резервов. Это был небывалый коллективный подвиг – недаром же гарнизон крепости впоследствии назвали «бессмертным», о нем писали книги, снимали кинофильмы, слагали стихи и песни…

Боеприпасы у бойцов 333-го полка подходили к концу, силы обороняющихся таяли с каждым днем, и старший лейтенант Потапов решил прорвать кольцо немцев штыковым ударом, вырваться из окружения. Для прорыва было выбрано южное, наименее удобное для прохода направление – путь там перекрывал рукав реки Буг, через который надо было переплывать, так что немцы вряд ли ожидали атаку в этом месте и потому держали наименьшее количество войск.

Когда был дан сигнал, Петя, держа в руке пистолет, бросился к реке. Рукав Буга был почти так же широк, как основное его русло, зато оба берега заросли густым кустарником, и была надежда переплыть реку незаметно. В воду мальчик бросился, не раздеваясь, в своей красноармейской форме – плавал он хорошо, а пистолет зажал зубами. Рядом, не выпуская из рук оружия, плыли его товарищи. Все было тихо до того момента, пока бойцы не добрались до середины реки, и тогда с той стороны, из густых кустов, которые казались спасением, ударили в упор пулеметы. Вода закипела от пуль и стала красной от крови.

Петя глубоко нырнул, сбросил под водой сапоги и брюки, поплыл прочь, как можно дальше от враждебного берега – к Южному острову. Пулеметы все били и били, и нельзя было понять, в чем он плывет – в воде или в крови товарищей.

На берегу, куда выбрался Петя, оказались еще несколько красноармейцев – вместе с ними он день и ночь шел по лесу, выбираясь из окружения, а утром они наткнулись на гитлеровцев.

Рассказывают, что когда Петя шел в колонне военнопленных, на шоссе появилась машина, в которой ехали германские кинооператоры. Они стали снимать понуро бредущих советских бойцов, чтобы показать эти кадры в кинотеатрах Германии: мол, враг разбит, мы уже почти победили! Но в этот момент Петя Клыпа, шедший в том страшном строю, стал грозить кулаком и что-то кричать прямо в объектив кинокамеры. В его лице было столько ненависти, так грозен показался немцам этот щуплый, грязный и оборванный мальчишка, что оператор прекратил снимать и стал громко возмущаться, а конвоиры набросились на Петю с кулаками. Взрослым пленным пришлось нести его на руках.

Потом были лагерь военнопленных, побег, скитания по лесам, опять плен и отправка в Германию, куда гитлеровцы увозили на принудительные работы очень многих наших граждан, особенно молодых.

На Родину Петр Клыпа возвратился в 1945 году, после окончания войны.