Текст книги "Оспорившие тьму"

И вдруг оглушительно загремела джазовая блюзовая композиция из его смартфона. Пётр оторвал губы от её распухшего соска, вытащил пальцы из верхней части её трусиков и взял смартфон под подушкой.

– Звонит сержант полиции Гришка, – пояснил он, внимательно рассматривая передвинутые Катей к краю стола чайные приборы и скрученные ими серебряные ножи и вилки, – полюбуйся…

– Любуюсь и слушаю Би Би Кинга… Этот блюз из серии моих любимых блюзов…

Он уже говорил с полицейским, включив громкую связь, чтобы весь разговор слышала Катя:

– Чем порадуешь или огорчишь, Гриш?

– Ты же просил звонить в любое время дня и ночи, Пётр… Порадовать тебя нечем… Записи на мониторе нет… Точнее, изъят диск. Кем не ясно. Я бы и не звонил тебе с нулевым и отрицательным результатам. Но уже перед засыпанием одна любопытная мыслишка меня пробила, как искрой. Только что… Я ведь с Димкой созвонился… Его за грудки взял, мол, в твоё время дежурства… это… случилось… Ты же старик не говорил мне про «это». Я же был в больнице, ты знаешь…

– Как здоровье матери…

– Хреновое… Не повезло нам с болящими матерями… Я и твою маму наведал… Апельсины притаранил обеим болящим мамашам…

– Спасибо, Гриш.

– А твоя мама, говорит, что она постоянно с тобой на связи…

– Так она говорит, что на связи не телефонной, а телепатической, понимаешь, Пётр…

– Главное на связи, телефонной или телепатической, без разницы… Говори по делу, что с Димкой?

– Раскололся он… Был инцидент. Он вину свою осознал. Бандиты его напугали. Говорит, что ты его уволил. Так?

– Да, я ему сказал, что я больше в его услугах не нуждаюсь… Пусть увольняется из ДК по собственному желанию…

– Да он согласовал всё с директором и нашим милицейским начальством… Но его совесть пробила… Хочет посчитаться с бандитами…

– Пусть сначала поможет найти диск…

– Он клянётся и божится, что он не брал… Я его направил по адресу… Нет, не на три буквы, по адресу одного нашего общего знакомца, а через него прямой выход на бандюков… Так вот…

– Не тяни кота за хвост, Гриш, что за странная привычка – не сжимать информацию, а наоборот, размазывать манной кашей по столу…

– Хорошо сжимаю информация до минимума: те трое диск не брали. Это медицинский факт…

– А кто же взял, точнее, украл?

– А здесь мне твоя помощь понадобится, Пётр…

– Говори яснее, что от меня требуется?

– Твой начальник Мэлс с Игорем засветился в детективной истории.

– Мэлс?.. Игорь?.. – Пётр тревожно переглянулся с Катей. – Каким боком и припёком – Мэлс?

– Печаль в том, что мы его даже свидетелем не можем допросить… Такая вонь подымится… Депутат городского собрания, связи с верхами, сам из категории отцов города… Так что сегодня ночью меня мысль пробила, потому и звоню в неурочный час… Переговори с Мэлсом лично… Главное у Димки компромат на Мэлса есть стопудовый… Но об этом не по телефону, а при личной встрече перетрём…

– Спасибо, Гриш…

– Не за что ещё, старик… Спокойной ночи…

– Покой нам только снится…

– Чем-то огорчил тебя?..

– Нет, озадачил…

– Лучше озадачить, чем огорчить, Гриш…

– Перетрём на дискотеке? Ничего не отменяешь?..

– Всё по-прежнему, до встречи, Григорий. Спокойной ночи.

Катя была бледнее обычного, когда выдохнула:

– И здесь Мэлс засветился… Ну что ж, гуру, давай вызывать духов моих родителей, мамы и папы… Будем пытать их о причастности, или об участии Мэлса в автокатастрофе с их гибелью…

– Нет, Кать, давай сначала раскрутим ножи и вилки, а потом уж будем думать, как быть с Мэлсом…

– Ты боишься связываться с духами?..

– Я ничего не боюсь, но осторожничаю с этой тёмной стороной общения напрямую живых и мёртвых… Знаешь почему?..

– Почему?..

– Вспомни, что ты увидела, точнее, вообразил в шоковом стоянии, когда я воспарил в просветлении и в состоянии левитации встал голову Бориса…

– Мне показалось, что тебе кто-то сверху бросил верёвку…

– Вот и я тоже думаю об этой «верёвке», это образ, фантом… Но, возможно, в этом открылся портал контакта моего мозга с энергетическим информационным полем Земли или Вселенной… Через этот контакт можно оспорить гравитацию, через левитацию выйти на новый уровень «психического феномена просветления».

Она спросила:

– Хочешь я тебе сделаю феллацио так же классно, как ты мне сделал куни до моих месячных?

– Тогда мы не распрямим ножи и вилки… Попробуй… Я предвижу, что твои попытки обернутся крахом… Братья Давенпорт только скручивали, а раскручивать было слабо… У Геллера, Жирара тоже было одно скручивание… Да и потом выяснили, что всё это было мошенничество и фокусы… Один Хьюм мог скрутить и раскрутить и то, когда делал не в шоу, а под кураж один… Ему одному можно верить, никто в мошенничестве его не обвинил в юности и зелом возрасте… Жаль, пожил мало, совсем ничего…

– Не обвинил, правильно, читала, и мы не обвиняем, но… Мне нужен контакт с духами родителей… Молчишь… Без твоей помощи и я погибну в этом портале… А я хочу правды и истины… И ещё любви… Пока нет решения?.. Тогда ласкай меня и дрочи, а я тебя буду дрочить и будем выкручивать ложки с вилками… И выкручиваться из ситуации будем… Надежда умирает последней… Попробуем?..

– С помощью портала с духами мёртвых, надеясь на контакт живых и мёртвых… Чем чёрт не шутит… Попробуем… Но сначала выкрутим столовые приборы бабушкины, потом выспимся…

Когда они выкрутили все скрученные ножи и вилки, они уснули мёртвым сном до позднего утра, твёрдо зная, что в этом доме обожаемой Петром бабушки никто их не разбудит.

9. Утром, в полдень и пополудни

Они открыли глаза одновременно в объятьях друг у друга, как от толчка – пора…

– Слушай, меня осенило прямо во сне… Твои институтские «расширяли сознание» от алкоголя, табачных наркотиков, марафета… А нам морфия не надо, кокаин по боку, тяжёлый и любой алкоголь на дух не нужен… Нам любовные плотские ласки связывают и изменяют сознание, возможно, расширяют сознание естественным способом, взаимно дополняя силы женщины и мужчины… Тут и наш любовный опыт пригодился, ты знаешь, что твоя возлюбленная может воспарять-кончать многажды, а ты умеешь растянуть её и своё наслаждение… Я же видела, как ты заводишься, ещё на первом нашем свидании, когда я нарочно ласкала себе клитор при твоём члене внутри меня… Я ведь специально, чтобы возбудить тебя, сказала, что у моего козла-жениха член толще и длиннее твоего… Вот и имя подобралось вычеркнутому из жизни – козёл… Нечего и незачем мне сравнивать члены мужские… Ты придумал фишку – использовать сексуальную психическую энергию женщины и мужчины, комплементарно, для входа в портал энерго-информационный… Это конгениально, как сказала бы бабуля Анна… Мы ночью сделали невероятное: использовав сексуально-психическое возбуждение вышли на новый уровень постижения портала с духами внутри… Честно говоря после твоего спасения меня от насильников, мне эти бандиты уже не страшны… Я хочу приблизиться к тайне нашего рода, гибели моих родителей… Я пойду до конца, потому что ты заставил поверить меня в собственные дремавшие силы… Но я знаю, что одной мне не дойти до истины, только с тобой… Ты ведь не разочаруешь меня, твою верную Катюшу, маэстро Пётр?..

– Нет, не разочарую.

– Тогда давай скрепим наш союз кровью…

– Это как?

– А так, что ты меня сейчас будешь любить во время моей бурной менструации… В этом что-то есть… Оставить мою красную кровь и твою белую кровь на этой постели… Только не подумай, что твоя возлюбленная хочет показать твоей бабушке Марии Андреевны, что невеста её внука здесь потеряла девственность… Ты же знаешь обманывать я не способна… Я готова отнести эту окровавленную простынку себе, не зная, что с ней делать, сохранить на память или выстирать в стиральной машине?.. В этой клятве красной и белой кровью в их смешении есть моя дань чистому эксперименту – и физическому, и мысленному… У меня это первый акт во время месячных… Козлу своему я не давала, тем более, при бурных обильных менструациях… Ты помешался на своем любопытстве, так ведь я тоже помешанная на любопытстве… Интересно, кончу я или нет? Вдруг будет у меня особая форма просветления? Вдруг будет особая форма воспарения и новой физической левитации?.. Вдруг я войду в портал с духами прямо сейчас, здесь и сейчас?.. Если тебе кажется, что я сошла с ума, я всё равно требую этого эксперимента… Мне показалось, что мой минет был первым в твоей жизни… Признайся, Пётр, первый или какой по счету?..

– Первый, – прошелестел он одними губами.

– Так не будем терять времени, вставайте, граф, вас ждут великие дела в портале с духами…

– Разве ты граф, Пётр, – пошутила, весело хохоча, Катя, – я призвала привстать и полностью и встать, которому я сделаю второй раз в жизни феллацио, чтобы он вошёл в мою звезду, и разбил её вдребезги, в кровь звезду, лишь бы мне одной или нам вместе войти в портал с духами…

– Делай, что хочешь…

– Тогда до феллацио я тебе тоже соски натру амброзией, покручу тебе, как ты мне делал… Не одной же мне мучиться от жутких амброзийных ласк… Но от амброзийных ласк и феллацио не кончай… Отвлекайся… Это уже из опыта моего бывшего упыря-козла с его девизом: «Каждый дрочит, как он хочет. Я дрочу, как я хочу». Нет этого упыря-козла в нынешней моей жизни, это мой сексуальный опыт из прошлой жизни, там и упырь-козёл останется навеки. Вот я тебе и призналась, как этот упырь-козёл научил меня дрочить для своего женского и мужского возбуждения… Но отвлечься помогает… Раз сейчас только наши предварительные ласки до настоящего заключительного финального акта… до входа графа вовнутрь в райские двери последнего наслаждения и блаженства… до бомбометания… до моего и твоего взрыва внутри, только непременно одновременно…. Так надо, так я хочу для эксперимента с нашей кровавой клятвой…

Она ещё что-то шептала нежным шепотом, сходя с ума, и заставляя его тоже сходить с ума, когда мазала его соски своей промыслительной амброзией, ласкала их до феллацио, во время этого сладостного процесса, и он отзывался на ее шёпот… Тоже что-то шептал какие-то заповедные любовные нежные слова…

Есть возбуждающие любовников слова, а есть священнодействие их физической плотской любви… У них всё получилось так здорово и почему-то так остро и быстро, что обо после бурного секса отключились, полностью вырубились, долго в божественном небытии не могли открыть глаз. Потом они, наверно, одновременно открыли глаза, и она сдавленным голосом призналась, как на духу:

– Кошмар… я чуть не умерла… от наслаждения, конечно… Может, вообще, умерла и воскресла… Для главного сексуального эксперимента с нашей потрясающей клятвой кровью… Женской и мужской… Красной и белой… Только не смотри вниз на плотские зверства красногвардейцев и белогвардейцев… Зрелище не для слабонервных… Только потолок зри…

Потом она всё же унесла простынку и даже пододеяльник с кровавыми рисунками, которым она вытерла окровавленного графа. «Оставь всё на месте. Я брошу это в стиральную машину. Потом включу… – говорил он безжизненным голосом. Оставь». «Это даже не обсуждается, – сказала жёстко голосом, не требующим возражения. – Я беру всё это с собой. на память об этом дне нашей кровавой клятвы. Кошмар, ты опустошил меня… У меня сейчас хватит только сил добраться на такси до дома, до бабули. И тут же рухнуть. Не провожай меня. Тебе надо самому вздремнуть, набраться сил». «Рухни… И я тоже сейчас рухну, никуда не выходя. Я краем уха слышал, что бабушка куда-то вышла. Так что, выходя, просто захлопни дверь». «Разрешишь мне взять для бабули торт Наполеон и пирожки? Можно, Пётр?» – «Бери всё со стола, Кать, мне и бабушке всё это будет приятно… только вечером, нет, в полночь мне позвони, как и что… лапидарно… и мы тут же переходим на мысленный контакт, записывая, свои мысли на смартфоны… У меня есть идея, как современный смартфон использовать под идею Штирнера из «Властелина» – кодировать мысли и преобразовывать их в радиоволны Гигагерцевого диапазона… Вместе доработаем идею при удачной попытке шифровки и дешифровки… Я уже даже приложение стал программировать и переносить на свой смартфон… Соавтором моего открытия и изобретения будешь… Всё вырубаюсь… Пока… всё… я вырубился».

И был странный полуденный сон, во время которого ему явилась мама. Начала почему-то издалека: еще с двадцатичетырехлетнего возраста, сразу после рождения Петра, она стала поражать отца Петр, её мужа способностями медиума, удивляя его и окружающих, ту же Марию Андреевну, сообщая им о странных таинственных событиях заранее прежде, чем они свершиться, мол, они должны свершиться и они почему-то совершались. Похоже, что мама унаследовал свои способности не от матери, Марии Андреевны, а от прабабки, известной даром «зрения сквозь стены и время». Мама почему-то рассказала Петру о своей странной вине перед своим отцом и мужем, оставшись в десять лет сиротой, предсказав скорую смерть её отца, рассказав об этом своей матери Марии Андреевне. Она умоляла мать Марию не говорить о своём предсказании, но та не выдержала и рассказала мужу о «зрении в будущее» дочери, и тот быстро ушёл в другой мир. А потом мама рассказала Петру о своей вине перед своим мужем Николаем Николаевичем, отцом Петра, также предсказав ему скорую смерть и снова до этого рассказав об этом своей матери Марии Андреевне….

Только Пётр хотел спросить мать: зачем ты мне это рассказываешь? Нет никакой твоей вины в смерти моего отца и деда, остановись… Но она сделала останавливающий знак рукой, молчи, я знаю, что говорю: есть моя вина… «Какая твоя вина, мама?» – он послал свой мысленный вопрос в сон. И получил от неё прямой ответ: «Не надо было никому говорить о моих видениях и подозрениях-предположениях… Если я бы ничего не сказала твоей бабке, ничего не было бы… Не было бы напрасных смертей твоего деда и отца… Это тебе, Пётр, урок на будущее… Не сотрясай напрасно воздух и не зови лихо…» Пётр хотел возразить, что он и не сотрясает воздух и не зовёт лихо, но почему-то выразил, опять же мысленно, своё сожаление: «Ты впервые назвала бабушку бабкой… Зачем так жестоко и несправедливо?». А мама тихо возразила своими шелестящими губами: «Она вызвала из тёмного мира инфернальные силы, и ты уже знаешь, какие, Пётр, тебе надо поберечься… а бабку уже не спасти… Поздно спасать… Спасай себя и свою девушку… Я сама, предсказав смерть отца и деда, предсказала себе свою смерть ровно в привидевшийся день и час, и не захотела спасать себя, отсюда и моё психическое заболевание от «опасного зрения вперёд». Тебе придётся смириться с тем, что я тоже скоро умру. Через несколько лет, Так что не удивляйся тому, что я тебе тоже буду являться во снах в твоём доме без моей матери, твоей бабки. Не удивляйся, что в стенах твоего дома будут раздаваться громкие стуки и тихие постукивания. Это мои знаки из того загробного мира, возможно мебель и предметы будут двигаться, застывать тоже в особых расположения. Это тоже мои знаки из-за моего двойного зрения – в настоящее и отдалённое будущее. Только не покидай дом своей бабки, даже если обстоятельства складываются к тому, что лучше будет, если бы тебе пришлось покинуть дом бабки. Возможно, ты и твоя девушка увидят мою светящуюся фигуру около вашей кровати. Я тоже буду делать знаки тебе, описывая рукой круги в воздухе, считай их, прежде мне исчезнуть видением светящимся. Это форма нашего духовного воссоединения сына с матерью. Я явилась в твой сон вовремя, я предсказываю свою собственную смерть сегодня. Поздно и бесполезно звать на помощь спасти меня, и бабку тоже уже не спасти, её убьют бандиты из прошлого, как убили твоего отца и твоего деда… как убили родителей твоей девушки… Не повторяй ошибок твоей бабки, никому ничего не говори о подсказке твоей умирающей матери, ни близким, ни дальним… Поздно искать утешения в слезах… Ищи не погибель, а просветление в дар ясновидения, который у тебя значительно сильней, чем у меня и твоей прапрабабки… Не разочаровывай меня… Знай, что твоя мать умрёт сегодня в 13, нет, в 14 часов. Я заберу с собой свою мать Марию, твою бабушку… Не обижайся на меня, что я её бабкой называла… она не причём, что погибли твой дед и отец… Сам разбирайся, почему они и родители твоей девушки – не маленький ведь ты теперь и силу своего дара почувствовал, вступая со мной в телепатический контакт… И в моей психушке тоже о моём тебе послании о смерти мамы и бабушки – никому и незачем… Сам спорь и борись с тьмой и с тёмным вопиющим злом… Спорь и оспорь тьму…»

10. У мёртвой матери и ещё живой бабушки

Он проснулся, как от толчка из тёмного пространства… Он уже бежал в психушку к матери. Очень скоро, безумно скоро и непреложный факт, и время смерти, не подлежащие никакому сомнению его матери были подтверждены нянечками, сёстрами, лечащим врачом… Он был предупреждён матерью о тёмном опасном мире вокруг, о необходимости спора с ним, оспаривании…

Но так ли он был уверен в себе, победном оспаривании мира, если он стоял в палате, из которой только что оттащили в патологоанатомическое отделение два безжизненного тела, одно из которых принадлежало его матери. Он с побледневшим лицом обратился к врачу:

– Я должен видеть мёртвую маму… Срочно…

Врач вздрогнул. И спросил:

– Вы что не верите нам, что она умерла?

– Пока я не увижу её, я ничему не верю, – Пётр сказал это без тени смущения и усмешки, твёрдо и жёстко с металлом в голосе, набирающим силу. – Я ничему и никому не верю на слово с некоторых пор, пока не смогу убедиться в факте смерти лично… Пусть меня проводят в морг, я там побуду один, попробую оживить маму… я знаю, это вряд ли мне удастся… а вы за это время подготовьте медицинское заключение о причинах её скоропостижной смерти… Просто я знаю, что она не собиралась умирать именно сегодня, а почему-то умерла именно сегодня… Вы-то, доктор, знаете, что душевнобольные живут долго… Да, да, психи, как вы их называете, живут долго…

Он видел, как у пожилого врача дыбом встали седые волосы, растущие ёжиком, и он стал похож на ощетинившегося седого ежа, когда он вперил в него сжигающий, испепеляющий всё живое взгляд…

– Ко-ко-ко-неч-но-но-но… я напишу… но главного врача нет на месте… некому подписать, чтоб печать поставить…

– Главврач на месте, – возвысил голос Пётр, – всё оформите, как положено… И ваше медицинское заключение о смерти, и свидетельство о смерти… Поняли?.. И больше не лгите, тем более, при персонале, публично, это подрывает ваш авторитет врача…

Врач, красный, как рак, обратился к сестре:

– Проводите молодого человека в морг…

– Хорошо, Лазарь Моисеевич, провожу… Непременно провожу, как скажите, Лазарь Моисеевич…

Уже на выходе из палаты Пётр неожиданно услышал вопрос, обращённый к нему в спину и произнесённый дрожащим искажённым безвольным голосом:

– Откуда вы узнали, что ваша мать умерла?.. Мы ведь никому не сообщали ещё, насколько мне известно… Я только что собирался звонить, да и то родственникам другой женщине, умершей на час раньше вашей матушки…Откуда вы узнали, молодой человек?..

Пётр не ответил на этот дребезжащий искажённый голос, вопрос повис в воздухе, смущая и пугая всех вокруг. Пётр, не теряя самообладания, замедлил шаг, остановился за дверью палаты и, не оборачиваясь, приказал голосом, не терпящим возражения:

– Пишите медицинское свидетельство о смерти… А потом оформляйте свидетельство о смерти по всей форме в управлении ЗАГСа… Вы меня поняли?.. Без этих документов я ваше богоугодное заведение не покину сегодня, Лазарь Моисеевич…

– Понимаю… Вам бумаги нужны для организации похорон… Всё, что зависит от нас, сделаем…

– Конечно, сделаете, – не оборачиваясь, откликнулся Пётр, – потому что в смерти двух женщин есть ваша вина, и это вы знаете…

В коридоре сестра тронула Петра за плечо и, жестом попросив его наклониться, прошептала ему в ухо:

– Пожалуйста, не давите на него, молодой человек, Лазарь Моисеевич сам переживает о скоропостижной смерти двух его пациенток, друг за другом… Первая старушка преставилась в час пополудни, а ровно через час в два часа пополудни ваша матушка умерла… Обычно сразу трупы в морг не уносят… А здесь почему-то Лазарь Моисеевич распорядился буквально сразу отнести трупы в морг…

В морге разговорчивая сестра, словно продолжая прерванную в коридоре еле слышным шёпотом обратилась к Петру:

– Вот та старая психичка умерла в час, – она показала пальцем на труп с дряблой отвислой грудью, – а ваша душевнобольная матушка-красавица преставилась ровно в два часа. – Сестра показала глазами на безжизненное красивое стройное тело матери Петра. – Я вас помню, вы часто к матушке своей приходили… Мне всегда дарили шоколадки…

Он взял маму за руку, она была холодная и безжизненная… Глаза её были закрыты, он провёл пальцами по векам, они были такими же холодными и безжизненными… И у Петра сразу же пропало желание делать маме массаж сердца, возвращать её к жизни… Бесполезно…

– У на не принято оставлять живых посетителей с трупами родичей, – сказала, стыдясь своих слов, сестра – у многих случались истерики, а ещё инфаркты, инсульты… Но я могу пойти вам навстречу и даже нарушить инструкции, если…

– …Не надо нарушать инструкции, сестра… Я скоро покину морг… Вот только постою здесь немного… Соберусь с мыслями… Пару минут не больше… Не возражаете?..

– Чего мне возражать?.. Ваша матушка мне много говорила о вас, что вы нежно любите её… И ещё, что у вас, Пётр с ней особая телепатическая связь… Душевнобольные не обманывают сестёр, когда хотят с ними выговориться…

– Она что-то перед смертью успела вам сказать?

– Нет, она сразу после смертельных судорог соседки по палате, – кивок в сторону старухи – сказала, что о времени своей смерти сообщила сыну.

И в это время просигналил смартфон о прибытии нового файла по мэссенджеру Вотсап. Пётр посмотрел на открытый файл и грустно усмехнулся:

– Надо же, как всегда вовремя…

– Неприятное известие?

– Откуда нам понять это и принять как факт прямо здесь и сейчас: приятное или неприятное это известие…

Петру была выслана электронная версия приказа об его увольнения – за прогулы и обоснованные жалобы клиентов на исполнение его работ – подписанной директором фирмы Мэлсом. С соответствующей гербовой печатью фирмы на месте подписи.

Он равнодушно спрятал смартфон в карман и снова взял маму за руку, пытаясь безуспешно отогреть её. Он старался овладеть собой, овладеть ситуацией быстро обрушающегося мира. Настало время принятия быстрых решений. Моментально почему-то вспомнилось, что мама обещала ему в мистическом сне забрать с собой на тот свет бабушку Марию, за какие-то её прегрешения перед ней. Неужели приказ об его увольнении имеет какое-то значение, когда он здесь в морге рядом с холодным трупом мамы, а её обещание насчёт бабушки в силе… Но что он может изменить?.. Неужели всё уже предопределено? Или всё же нет?.. Даже у самого мрачного предопределения есть свои границы, надо только их расширить или снести к чертовой матери…

Можно было бы не соваться в тёмные дела, да и не высовываться в тёмный мир, не начинать «шоу», заткнуться, не спорить с тьмой, не оспорить тьму, но он уже знал, помимо пророчества матери, что уже призван к свету воинственному просветлением, способен на левитацию со своей возлюбленной. Он просто обязан беречь «как зеницу ока» такую же просветлённую, свою возлюбленную, и бабушку он попытается сберечь. Шоу? Да! Мистическое? Да, мистическое шоу! Против него тьма, темень злодейская… Но шоу должно продолжаться… Шоу маст гоу он… Каждый хочет и хохочет… Пусть каждый хочет шоу медиумов и хохочет на этом шоу – делающих деньги медиумов или фокусников (типа Копперфильда, Геллера и несть числа им) на простодушии … А он не будет наживаться на этом тёмном шоу, он просто поспорит с опасной и презренной тьмой оспорит эту тьму по праву просветлённого и влюблённого…

Как не сломаться среди этой конспирологии мрака? Как быть среди этой вражеской тёмной напасти, среди лжи и злобы внешнего враждебного мира, так легко и просто отбирающего у него родных и близко, лишающего средств к существования подлыми приказами исподтишка? Как не сойти тут с ума, не ожесточиться, не предстать перед внешним миром беспомощным душевнобольным, как его мама? Как не повеситься, не спрыгнуть с ума, как с моста под поезд, не возненавидеть правду и свет божий, род людской, а не дьявольское отродье? И ещё, как тут в жестоких обстоятельств последних времён не презирать и ненавидеть себя самого за слабость, бездействие за предчувствие поражений жизненных?

Он из морга рванул в кабинет врача за справкой, медицинским заключением о смерти мамы?

– Справка, медицинское заключение – всё готова… Но свидетельство о смерти будет готово только через несколько часов или завтра утром… – Врач Лазарь Моисеевич бессвязно лопотал о том, что сделал и делает всё, что можно и не можно, но не подымал на Петра глаз, чувствуя за собой неизвестную Петру вину. – Свидетельства о смерти нет, и в ближайший час не будет…

Пётр выхватил у него подписанное, с печатью, медицинское заключение о смерти мамы и понесся к себе домой, к бабушке. Слава богу, она была в здравии и в хорошем настроении.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я-то нормально, Петь, а вот на тебе лица нет… Что с тобой случилось? Где ты был?

– Где я был, меня там нет, главное ты здорова…

– Я в магазин успела сходить, пока ты сну предавался, умаявшись в ночных и утренних трудах с Катенькой… – Она лукаво улыбнулась и добавила. – Вежливая культурная девушка… Но темперамент чувствуется, хотя не шумела, сдерживалась… Но так сладко стонала без роздыха…

Пётр прервал её:

– …А вот ты отдохни, пока я на работу сбегаю… На улице дождь, самое время для отдыха твоего и моей работы… Ложись и отдыхай, дверь никому не открывай… Я дверь захлопну… Но телефон не вырубай, мало ли что… Я под вечер тебе с работы прозвоню… Мне там надо уладить одно непонятное дело…

– Неприятности, Петь?

– Какие могут быть неприятности в наши младые лета с уважением времени и царства своего, как пел под гитару отец…

– Чего ты вспомнил отца и одну из его любимых песен Окуджавы?

– Да так, к слову…

– А твой отец, историк от Бога научил меня прочитанным им ранее прекрасным словам Господа нашего Иисуса Христа, явившегося когда-то наяву архимандриту Иоанну Крестьянкину: «Стой и смотри, что попустил я для вразумления вашего без насильственной кончины людей. Никого не вини. Молись. Будь всегда и во всём очень осторожным».

– Вот и я говорю о том же… Только он тебе изложил библейскую мудрость Христа, а мне пропел слова песенки барда на эту же тему: «Вселенский опыт говорит, что погибают царства не оттого, что тяжек быт или страшны мытарства. А погибают оттого – и тем больней, чем дольше – что люди царства своего не уважают больше».

– Да, я передохну немного… но ты не волнуйся… телефон я рядом с подушкой положу…

– Вот и ладненько, договорились… Как чудно, что тебе Катюша понравилась… Она в восторге от твоих пирожков с мясом и торта… Взяла с собой угостить свою бабулю…

– Что она тоже, как и ты, одна со своей бабушкой живёт?

– Выходит, так…

– Так пусть приходит к нам… Я ещё пирожков испеку с сыром, творогом, не только с мясом… И, конечно, испеку для твоей подружки Катеньки, глядишь, твоей невесты-красавицы, торт с шоколадным заварным кремом, тоже Наполеон, но по фамильному испанскому рецепту…

Больше бабушка Мария Андреевна не испечёт пирожков и тортов Наполеон любимому внуку и его подружке-невесте Катюше.