Текст книги "Призрак-40-2242. Литературный сборник"

Ранним утром авианосец «Энтерпрайз» с кораблями эскорта покинули военно – морскую базу США Пёрл – Харбор и взяли курс на северо-запад. Свежий ветер трепал над авианосцем вымпел адмирала Хелси.

В низах шептались, строили догадки, но куда идет соединение, никто не знал. Да что низы?.. На мостиках кораблей тоже царило недоумение. Куда идем, что за чертовщина?..

Адмирал слонялся по ходовому мостику, мордуя штурманов и доводя командиров боевых частей до белого каления. Каждое утро давал курс на сутки и пыхтел сигарой. Куда идем, зачем, какая боевая задача?.. одни догадки. Штурманы – народ сообразительный на шестой день похода проложили воображаемый курс дальше, чем рекомендовал адмирал, получилось – Япония. Босс выжил из ума, решили офицеры. С одним авианосцем и тремя эсминцами против всего японского флота?.. Ну что тут скажешь?..

Шли в режиме радиомолчания, и только короткие всплески сигнальных огней флагмана отдавали короткие приказания адмирала. Неутихающий дождь, пронизывающий ветер, низкий туман измотали сигнальщиков и командиров, и только Хелси, поднимаясь на мостик, молча щурился на экраны радаров и загадочно курил толстую сигару.

Моряки трудились в поте лица, обслуживая огромный корабль, уводя его по неведомому курсу, а в кают-компании авианосца слышался смех, рокот рояля, звон стаканов и сухой треск карт. Летчики веселились.

Прошло ещё четыре дня. Двенадцатого апреля, в серой мгле наступающего утра, возник и начал расти силуэт авианосца «Хорнет». Когда корабль перестроился и пошел рядом с флагманом, то изумление и моряков и летчиков развилось до болезненных размеров: на полетной палубе «Хорнета» стояли шестнадцать средних армейских бомбардировщиков Б-25Б «Митчелл».

Каждый, кто имел хоть какое – то отношение к морской авиации США, а здесь на кораблях, были только профессионалы, озадачено скребли затылки. Дело в том, что эти самолеты никогда не взлетали с палубы. Никогда! Впрочем, на полном газу, может и взлетят, но о том, чтобы сесть не могло быть и речи. Самолеты для русских. Таково было общее решение. Видимо, немцы блокировали Мурманск, и теперь грузы пойдут через Владивосток. А то, что самолеты доставляются авианосцами, а не транспортными кораблями, так на то у адмиралов и голова на дюйм больше. Им виднее.

На следующий день соединение сбросило ход до трех узлов. «Энтерпрайз» и «Хорнет» перемигивались долго и многозначительно результатом чего стало следующее: на «Хорнете» вывалились шлюпбалки и быстроходный катер доставил двух офицеров с «Хорнета» на флагман. В катере сидели: командир «Хорнета» и летчик в чине капитана. У команды глаза на лоб полезли – случай небывалый – адмирал лично встречал гостей. Когда и где такое было, чтобы адмирал, как шестерка, стелился перед офицером ниже рангом?! Да ещё Хелси!

Несмотря на маленький рост, он имел задиристый характер, не выбирал выражений, в суждениях был прямолинеен, как пиллерс и слыл храбрым человеком. Матросы его любили, офицеры побаивались. Итак, слегка стукнув лысиной по паркету, командир соединения увел прибывших к себе. Летчику велено было обождать. Командир «Хорнета» не задержался у адмирала. Открыв дверь, он быстро прошел мимо пилота и скрылся где – то в недрах корабля.

– Прошу, господин капитан, – сказал моряк с нашивками матроса первого класса. – Адмирал ждет.

Летчик поправил пилотку и шагнул в каюту.

– Сюда, – показал матрос.

Капитан пересек внушительную приемную, матрос открыл перед ним дверь кабинета, и летчик оказался перед адмиралом. Вытянулся. Представился. Доложил о прибытии. С минуту адмирал, молча оценивающе глядел на пилота, посасывая сигару. Его живые глаза и лихой чубчик над широким лбом, как будто выражали сомнение – сможет ли этот парень выполнить поручение, о котором сейчас услышит. Из характеристики командира авиаотряда следовало, что этот парень один из лучших пилотов. Смел, решителен, находчив. Что – то слишком много хороших качеств для одного.

– Садитесь, капитан, – наконец произнес Хелси.

– Благодарю вас, сэр.

Адмирал встал, капитан потянулся за ним, но Хелси махнул рукой «сидите» и пробежался по громадному кабинету. Похоже, он состоял из пружинок, которые толкали его среднего роста тело, Он весь пульсировал, как вулкан, готовый вот – вот взорваться. Сделав три витка по кабинету, он прибежал в свое кресло и протянул капитану коробку с сигарами.

– Прошу.

– Благодарю вас, не курю.

– Как хотите. Дело в следующем

И он изложил летчику задачу.

– С этой целью на вашей машине заменили двигатели, – закончил адмирал.

– Я думал это плановый ремонт, – сказал летчик.

– Так и есть, дорогой Йорк, так и есть, но в обратную сторону. Теперь один двигатель на вашей машине станет прожорливее, скажем так.

– Да, но… – Упадете в море?

– Очень похоже, сэр.

– Всё учтено, Эдвард, все проверено. Вы должны долететь! Учтите, я передал вам личный приказ президента. Личный!

– Слушаюсь, сэр!

– Отлично. Вопросы?

– Советский Союз предупрежден?

– Учитывая секретность операции, мы не стали этого делать. Да и чего вам бояться? Мы же союзники. Вам достаточно суток, чтобы просчитать новый маршрут?

– Достаточно двух часов.

– Я даю вам сутки. Вы должны учесть любую мелочь. Так… И вот этот пакет, если дело обернется так, что вам реально будет угрожать опасность, что поделаешь мы на войне, – пакет уничтожить. Всё поняли?

– Да, сэр.

– О`кей. Теперь слушайте внимательно. То, что вы сделаете – во благо Америки. Она вас не забудет. Ваша задача долететь. Не знаю, что будет с вами дальше, не знаю. Болтают об ужасных лагерях, где пропадают тысячи невинных. Однако думаю, что Россия останется верной союзническому долгу и соответственно проявит к вам должное отношение. Но всё может быть…

– Мы – военные люди, сэр, – и, давая присягу, мы учитывали такую возможность.

– Отлично сказано, мой мальчик! Что ж… мне нечего добавить, с Богом!

– Разрешите идти?

– Да. Капитан поднялся, вытянулся, бросил руку к пилотке и вышел из кабинета.

– Всё хорошо, сэр? – Спросил матрос.

– Да, – капитан усмехнулся. – Всё отлично. Прощай, парень.

– До встречи, господин капитан.

– Да – да, – рассеяно, – сказал Йорк. – До встречи. Как выйти наверх?

– Матрос вас ждет. Он проводит к катеру.

Йорк кивнул вестовому и вышел из адмиральской каюты, где его поджидал матрос из экипажа угрюмый рыжий верзила.

– Прошу за мной, сэр, – хмуро сказал рыжий.

«Наверное, ирландец, – подумал Йорк. – Так что интересно, как ирландец, так обязательно рыжий и мрачный, как моя жизнь…»

В лифте они поднялся на верхнюю палубу, и капитан дернул молнию куртки вверх. Туман уже не висел белесой мутью, но ветер дул влажный, холодный и после уюта и тепла адмиральской каюты на палубе, издали напоминающей бесконечные равнины Техаса, сразу ощутилась вся эта мерзостная погода, что сопровождала их весь переход.

Прохладный нордост, подвывавший в антеннах надстройки авианосца, развел в океане небольшую волну и, отсюда с палубы, волны походили на стадо баранов, отмытых и выбеленных хлоркой до того стерильных, что хотелось плюнуть в эту белизну.

Черте о чем думал капитан, спускаясь по широкому трапу к катеру, плясавшему у нижней площадки. Йорк прицелился и, когда очередная волна выровняла борт катера с трапом, перепрыгнул на палубу суденышка, тут же ухватившись за поручень, потому что катер сразу же ухнул в пучину, обдав летчика фонтаном соленых холодных брызг. С палубы огромного корабля море казалось спокойным, но катер швыряло неимоверно, Капитан нырнул в маленькую рубку, и тот час суденышко напряглось, затрещало двигателем и помчалось к «Хорнету», ныряя в волнах.

А в это время Хелси задумчиво смотрел на карту, нервно теребя пальцами почти догоревшую сигару. Он раздраженно сунул остатки табачного крошева в хрустальную пепельницу – настоящее произведение искусства: на донышке пепельницы по зачерненному фону рассекал волны один из первых призеров «Голубой ленты Атлантики» паруснопаровой корабль «Rising Star». Взял циркуль, что – то промерил по карте и в досаде отшвырнул. Никелированная сталь зацепила пепельницу, и она отозвалась высоким трепещущим звуком. Адмирал нашел, что это не к добру.

– Престиж нации в руках этого парня, – сказал вслух адмирал и он поймал себя на мысли, что, оставшись один, разговаривает сам с собой.

В открытый иллюминатор пахнуло сыростью и он нажал кнопку звонка.

– Да, сэр, – сказал матрос, входя.

– Джон, закройте эту чертову дырку!

– Иллюминатор, сэр, – напомнил матрос.

– Слушай, умник, – начиная звереть, сказал адмирал. – Закрой без лишней болтовни, голова раскалывается.

– Много курите, сэр, – сказал матрос, выполнив приказание, – а это вредно.

– Идите ко всем чертям, Джон, я все‑таки адмирал! Нечего мне указывать!..

– Я понял, сэр! Разрешите идти?

– Проваливай!

– Есть, сэр!

– Хуже няньки, – проворчал адмирал. – Обнаглел совершенно. И списать в пехоту жалко – где ещё найдешь вестового с университетским образованием…

Он опять опустил взгляд к карте, вздохнул, спрятал документ в сейф. «Странная штука, – подумал он, – этот клочок бумажки абсолютно секретен до… ну, скажем, двадцатого апреля, а потом…»

Тут течение мысли прервалось, он закурил сигару, постоял, подумал и снял трубку телефона.

– Мостик!

– Да, сэр! Вахтенный офицер.

– Катер на «Хорнете»?

– Да, сэр, его подняли на палубу.

– Хорошо. Передайте кораблям соединения: курс норд – вест. Самый полный вперед!

Всё, начался обратный отсчет. Он потер руки, похлопал по спине вахтенного штурмана и в приподнятом настроении спустился в каюту.

– Джон, – спросил Хелси, подавая вестовому свою фуражку, – а почему вы до сих пор матрос первого класса, какого черта?..

– Боссам виднее, шеф, – улыбнулся Джон.

– А я кто? – слегка задетый спросил адмирал.

– Вы здесь самый главный, сэр.

– Вот – видишь. А знаете, Джон, должность моего адъютанта – практически офицерская.

– Разве дело в нашивках или погонах, сэр? Я вам нужен, я – ваш справочник по всем корабельным вопросам и, пожалуй, эскадры и, если бы это было не так, то бегал бы я сейчас где – нибудь в батальоне морской пехоты, либо нес вахту на одном из кораблей.

– Да, наверное, согласился Хелси, но дело не в нашивках, вы правы. Дураков с нашивками и погонами – уж поверьте, на флоте хватает. Мне странно другое – вы закончили университет, прошли подготовку, а офицерского звания у вас нет. Впрочем, я не копаюсь, это ваша проблема. А поэтому, – он сделал паузу и весело глянул на матроса и закончил, – садитесь за машинку и отпечатайте приказ по соединению, что вам, Джон Форстер Уилкс, присваивается звание «Мастер – главный старшина флота» Формулировку изобретите сами, там… «за образцовое выполнение…» ну, что вас учить?..

– Сэр… – у Джона перехватило дыхание.

– Всё, всё… не надо слов, заслужили. Это надо было сделать давно, но дела, дела…

– Благодарю вас, сэр.

– Пустяки. Отпечатаете, занесете – я подпишу. К сожалению, не я присваиваю офицерские звания, увы…

Растроганный своей щедростью (как ни как, высшее звание для рядового состава) и очень довольный собой Хелси удалился в кабинет и на сей раз без остервенения, которое его терзало весь переход, а с наслаждением и каким‑то умиротворенным состоянием души он закурил сигару, не откусив по обыкновению, а обрезав её кончик специальными щипчиками.

Да, всё складывается как нельзя лучше: барометр показывает улучшение погоды, команды кораблей работают слажено, все в порядке. Он посмотрел на календарь – завтра восемнадцатое апреля. Ну, и отлично! Йорк… да ничего. Парень выкрутится, хотя… эти русские такие непредсказуемые. Ладно. А не пора ли слегка вздремнуть?.. От сна ещё никто не умер. Он рассмеялся от этой мысли. Нет, всё нормально. Он вышел в приемную.

– Напечатали?

– Да, сэр.

– Давайте. Угу, так – так, угу… что ж… где ручка?

Он подписал приказ.

– Поздравляю вас, Джон. Приказ размножить и объявить. Всё! Меня нет до семнадцати ноль – ноль.

– Будет исполнено, сэр!

– Надеюсь.

И Хелси скрылся в кабинете. Но уснуть ему не пришлось. По громкой связи прозвучал сигнал боевой тревоги и, послав командира корабля ко всем чертям, Хелси поспешил в боевую рубку авианосца.

– В чем дело Митчелл? – спросил он. – Японцы?

– Нет, сэр, – ответил командир корабля. – Плановая учебно – боевая.

– Я вам кто – пассажир? Может мне сесть в самолет и отвалить на Мидуэй, а вы уж тут командуйте соединением!

Пит Митшер – командир авианосца, возвышался над адмиралом на целую голову.

– Сэр, – напомнил он тихим голосом, – вы же разрешили действовать самостоятельно. До цели восемьсот миль. Я подумал, что лишняя тренировка не помешает, – и почти шепотом. – Если бы я знал, что вы завалились на боковую…

– Заткнись, Пит, – так же тихо ответил адмирал и громко – Хорошо! Тогда передайте на корабли: отражение атаки подводных лодок. Учеба так учеба…

– Есть, сэр!

Остаток дня «отражали» атаки подводных лодок, надводных сил и самолетов. День прошел плодотворно. Адмирал остался доволен подготовкой и хорошее настроение, не покидавшее его весь день, укрепило мысль о том, что поход закончится удачно.

Утро следующего дня выдалось тихое, безветренное. Легкая дымка висела над океаном. Теплом веяло с материка, хотя берег не просматривался даже на радарах. Хелси поднялся в ходовую рубку в прекрасном расположении духа.

– Смирно, адмирал на мостике! – подал команду вахтенный офицер.

Хелси разрешающе махнул рукой: «Занимайтесь своими делами» и прошел в штурманскую.

– До вероятной зоны соприкосновения с противником сорок пять миль, сэр, – показал штурман на карте широкий полукруг, очерченный красным карандашом.

– Вы уверены? – адмирал наклонился к карте.

– Полную уверенность дает только страховой полис, сэр, – усмехнулся офицер.

– Если бы… хорошо, продолжайте.

Хелси вернулся в рубку.

– Что у нас, Митшер?

– Пока все тихо. Акустики молчат, на радарах чисто. Корабли и самолеты соединения в готовности «два».

– Добро.

Корабельные часы показывали семь сорок. Адмирал шарил двенадцатикратным цейсовским биноклем по горизонту. Чисто. На него вдруг стало накатывать напряжение то самое, когда кажется, что вокруг тишина и спокойствие, что в округе на сто миль никого рядом нет, но это кажется, а на самом деле ты точно знаешь – враг здесь, рядом, замаскирован и только ждет момент, чтобы всадить торпеду в борт.

– Митчелл, – повернулся он к командиру авианосца, – предайте по соединению: «Боевая тревога! Готовность номер один.»

– Есть, сэр!

На флагмане замигал фонарь Ратьера, взвились сигнальные флаги и на соединении кораблей все пришло в движение. И во время…

В восемь тридцать утра на экранах радаров флагмана операторы выхватили засветку. Есть! Японский патрульный корабль?

– Цель номер «один», по пеленгу 35°, дистанция двенадцать миль, малоразмерная!.. – посыпались доклады радиометриста[12]12
  Радиометрист – вахтенный оператор радиолокационной станции.


[Закрыть].

– Эсминцам охранения, цель уничтожить! Первая эскадрилья в воздух! – мгновенно отреагировал командир.

Адмирал засопел сигарой и отвернулся к радарам. Э – э–х! Внезапность! Внезапность, похоже, утрачена…

– Я – «Кондор», – сипло сказал динамик голосом командира первой эскадрильи. – Рыбаки. Шхуны. Три корыта. Четко различимы японские флаги.

Хелси схватил микрофон:

– Фред, врежь им по яйцам так, чтобы через уши вылезли!

– Запросто, – ответил динамик.

– Через полчаса с эсминцев охранения доложили, что рыбачьи шхуны потоплены вместе с экипажами. Летчики подтвердили выполнение задачи.

– Весь вопрос в том успели или нет японцы передать на берег о нашем соединении, – сказал командир авианосца.

– В том‑то и дело, – вздохнул адмирал.

– «Кондор», – сказал в микрофон Митчелл, – давайте домой, парни.

– Понял, – ответил «Кондор».

Адмирал рассеяно смотрел, как один за другим садятся самолеты первой эскадрильи, и взял у Митчелла микрофон.

– «Хорнет».

– «Хорнет» на связи.

Адмирал замолчал, глядя на картушку гирокомпаса. То, что сейчас он должен сказать перечеркнет жизнь восьмидесяти человек. «Господи, помоги им. Это в твоих силах», – подумал он – «Хорнет» на связи, – напомнили с корабля.

– Да. Полковника Дулиттла на связь. Адмирал Хелси.

– Есть, сэр.

Адмирал прошелся по ходовой рубке, посмотрел в бинокль на морские просторы. Строй касаток, они шли правильным ромбом, вспарывал гладь океана. Затем перевел взгляд на палубу «Хорнета». Бомбардировщики стояли уже расчехленные, влажно поблескивали блистеры, механики возились у самолетов, видимо, заканчивая последние приготовления.

– Полковник Дулиттл, – сказал басовито динамик. – Здравия желаю, господин адмирал!

– Здравствуйте, Джеймс! Как настроение?

– Отлично.

– Это хорошо. Машины готовы?

– Да, сэр. Через полчаса можем начать работу.

– Через час, Джеймс.

– Понял.

– Добро. Основную задачу помните?

– Да, сэр.

– Что ж… тогда у меня всё. Удачи и возвращайтесь живыми.

– Да, сэр.

Динамик замолк.

– Не слишком разговорчив этот полковник, – заметил командир корабля.

– Я, наверное, большой мудак, если взялся за это дело, – сказал адмирал Хелси и вставил микрофон в гнездо. – А полковник – не ваше дело, Митчелл! У вас корабль рыскает на курсе, как пьяная проститутка, а вы… я у себя, – оборвал он свою речь. Через час позвоните мне.

– Есть, сэр! – И рулевому. – По приходу на базу – пять суток ареста!

– За что, господин кэптен[13]13
  В ВМФ России соответствует, примерно, капитану второго ранга. Во всяком случае, по количеству наши – вок на рукаве тужурки.


[Закрыть]?

– Знал бы за что, влепил бы больше. Заткнитесь, Питер…

Корабль шел, как по ниточке, но нельзя же замечание адмирала пропускать мимо ушей. Конечно, он «забудет» об аресте. Матрос не виноват. Тут главное вовремя отреагировать. Митчелл понимал толк в службе.

А Хелси в каюте открыл бутылку джина и прямо из горлышка сделал пару больших глотков.

– Успокой, Господи, души их, – прошептал он. Адмирал понимал, что никто из летчиков живым не вернется.

* * *

Джеймс Дулиттл постоял, задумчиво глядя на микрофон, повернулся, и, ничего не сказав командиру «Хорнета», вышел из ходовой рубки. По внешнему трапу он спустился на палубу. Увидев командира, летчики выстроились очень вольным строем, но полковник не стал изображать из себя строевика. Он прошелся перед строем, вглядываясь в лица пилотов, стараясь запомнить каждого.

– Ещё раз напоминаю – в полете соблюдать радиомолчание. Взлетать на форсированном режиме. Задачи: четвертое звено – цель Осака, третье – Кобе, второе и первое – Токио. Аэродром посадки – Чуньцинь, с командирами и штурманами экипажей этот курс отработан. У кого есть вопросы?

– Всё понятно!

– Отлично! Тогда… по машинам!

Строй рассыпался. Чихнули и завращались винты на одном самолете, другом, третьем…

На «Энтерпрайзе» Хелси поднялся на мостик. Он видел, как один за другим, тяжело срываясь с палубы «Хорнета», слегка «просаживаясь», уходят в небо бомбардировщики.

– «Энтерпрайз», – неожиданно проревел динамик. – Всё отлично! Дулиттл ушел благополучно.

– Вижу. Благодарю всех за отличную работу. Возвращаемся на базу.

Вспенились буруны под форштевнями кораблей и соединение повернуло назад к пивным барам, казино, девочкам, которые заждались своих жеребцов. Быстрее и подальше от японских подводных лодок, от торпед и мин к теплому ветру и спокойному морю. Свою задачу соединение выполнило.

Оглядев строй, Дулиттл усмехнулся. На бомбах, что несли его самолеты, техники написали много приятных слов: «Нагумо – мудак»[14]14
  Нагумо – адмирал японских ВМС


[Закрыть], «Тодзио – педик»[15]15
  Тодзио – премьер – министр Японии.


[Закрыть] и, пожалуй, это было самое мягкое из словаря американских техников. На одной из бомб, что нес самолет полковника, была целая связка японских орденов.

– Штурман, – сказал Дулиттл. – Место?

– О`кей, шеф, – отозвался штурман. – Один момент. До цели 480 километров, подлетное время – час двадцать, – он сообщил координаты места и добавил. – Пока по графику.

– Понял. Всё. Радист, – Дулиттл поправил наушники, – настройтесь на Токийское радио.

– Есть, сэр!

В наушниках потрещало, и к удивлению полковника пошла передача на отличном английском языке. Диктор читал стихи, описывал прелести Японии, рассказывал, как прекрасна сакура в эти весенние дни, потом звучала музыка. Так прошел час.

А под крылом проплывали пригороды Токио: Фунабаси, мелькнула железнодорожная линия, через несколько минут остался позади район Итикава. И вот он сам город – даже с большой высоты – громадный. Удивительно, но не рвались рядом зенитные снаряды, не видно было самолетов ПВО. Дулиттл стиснул зубы и плавно отжал штурвал. Начали! Он не выбирал цель. Какая разница! Он кивнул штурману, который вопросительно смотрел на него уже с полминуты. Дулиттл телом ощутил, как распахнулись створки бомболюков, отпали держатели и бомбы с воем устремились вниз. О`кей!

ПВО все – таки очнулось, и пулеметы бомбардировщика уже били по японским истребителям. Не спал и штурман в носу, изредка припадая к турели пулемета.

Полковник потянул штурвал и машина, выйдя из пологого пикирования, стала набирать высоту, уходя на юго-восток. Он знал, что это маневр повторили и его пилоты. Истребители отстали. Радист не перестроился и в уши Дулиттлу быстро – быстро что – то трещал японский диктор на своем языке.

– Радист, – нажал он кнопку СПУ[16]16
  СПУ – самолетное переговорное устройство.


[Закрыть].

– Да, сэр.

– Жив?

– Порядок.

– Стрелок?

– В порядке, командир!

– Штурман. Как ты там?

– Да мне‑то что…

– Радист!

– Да, сэр.

– На нашу волну.

– Есть, сэр! Мне уже самому надоел этот треск.

Дулиттл весело хмыкнул и огляделся. Группа, бомбившая Токио на месте. За судьбу остальных машин он не волновался. Летчики опытные – выберутся.

Он ещё не знал, что за ним последуют только двенадцать машин. Две исчезнут совсем и неизвестно где. Один самолет собьют над Кобе. Из этого экипажа все погибли.

«Америка, не забывай! – кричало токийское радио в тот день. – Каждый летчик, появившийся над Японией, берет билет прямо в ад. Обратного билета не выдается!»

Он не знал, что адмирал Ямамото на следующий день (19 апреля 1942 года) в парадной форме явился в императорский дворец и лично принес извинение императору за то, что неразумные американцы осквернили столицу. Вернувшись из дворца, Ямамото категорично потребовал в Главном штабе ВМС разгромить разбойничье гнездо американцев – остров Мидуэй, так как он ближайший от Японии, и именно там надо всыпать янки как следует.

До конца войны японское сухопутное и морское командование так и не узнало, как была проведена эта дерзкая операция.

Всё это Дулиттла не тревожило. Пока он держит курс на Чуньцинь, поглядывая на топливомер – дотянуть бы хотя до берега, а штурман на карте отметил: «18 апреля 1942 год» и проставил время – тринадцать часов, ноль – ноль минут.

* * *

И в этом месте Читателю на заметку автор предлагает информацию, которая многое прояснит в дальнейшем. Итак, весна 1942 года началась с того, что военно – морской разведке США удалось похитить только что разработанную японцами шифровальную машинку. Гордость японского генштаба «изделие 97» в принципе было просто, как веник и незатейливо как грабли, но конструктивная особенность имелась. Шифровалик, который позволял комбинировать немыслимое число вариантов радиограмм, Уверенность японского командования в абсолютной секретности передаваемой информации, как раз и основывалась на этом обстоятельстве.

Лихая, можно сказать – наглая, и в то же время простая, как советские три рубля комбинация морских разведчиков, дала возможность Соединенным Штатам читать абсолютно все радиограммы японских вооруженных сил, о чем в генштабе Страны Восходящего Солнца узнали только после войны.