Текст книги "Первое ракетное соединение нашей страны"

С помощью этих ЭВМ Ракетные войска в период становления были способны в стационарных и полевых условиях за 30–40 сек. подготовить полетное задание на пуски ракет (без применения данных средств эта работа занимала не менее 40 минут).

Хочу назвать еще одну работу, результаты которой были крайне важны и для 24 дивизии.

В начале 1960-х годов на вооружение приняли ракеты-носители с использованием в качестве энергоносителей жидких ракетных компонентов – несимметричного диметилгидразина-НДМГ (горючее) и азотного тетраоксида (окислитель). В этот период организации – разработчики НДМГ и АТ не обеспечивали войска необходимыми средствами контроля наличия в воздухе утечек этих компонентов, и по заданию Главного Штаба РВСН институту поручалось создать и смонтировать на ряде объектов систему газового контроля, позволявшую оперативно решать контрольные функции. Во взаимодействии научных отделов института, КБ и экспериментального завода оптические системы дистанционного газового контроля «СГК-4» были созданы и специально подготовленными бригадами смонтированы во многих ракетных полках и на полигонах, в том числе и в 24 ракетной дивизии.

В 1962 году при создании автоматизированной системы боевого управления АСБУ «Сигнал» опытные образцы аппаратуры, изготовленные в НИИ-4, проходили испытания на специально созданной линии в 24 ракетной дивизии в г. Гвардейске.

Мною приведен далеко не полный перечень работ, которые выполнялись коллективом НИИ-4 в интересах Ракетных войск и, в частности, для нашей родной бригады, на шестидесятипятилетний юбилей которой в июле 2011 года был приглашен с группой сослуживцев – Виктором Мосягиным, Михаилом Штундюком, Владимиром Галактионовым, Никитой Палло, Иваном Ермолаевым.

На праздновании юбилея присутствовал патриарх российской космонавтики, соратник С. П. Королева и его первый заместитель – Борис Евсеевич Черток.

В своем обращении к командованию РВСН и ветеранам первого ракетного соединения Борис Евсеевич тепло поздравил собравшихся и отметил, что участие в этом мероприятии для него – большая честь.

«Хотя меня иногда и величают патриархом космонавтики, – отметил он, – но космонавтика держится на ракетах. Пока еще человечество не придумало никаких других способов выйти в космос, не применяя ракетного принципа.

Удивительно, но история больших ракет начиналась с малых пороховых ракет, с установок залпового огня, которые мы называли во время войны «катюшами».

И вот здесь я просил бы обратить внимание на великую роль человеческого фактора – инициативу людей, тех, кто держал в своих руках такое оружие как гвардейские минометы в ставке Верховного Главнокомандования. Фактически они увидели перспективу в развитии реактивной техники, что этот принцип приведет к созданию другого класса ракет.

Власиха, 1 июля 2011 года

Человеческий фактор оказался таким серьезным, что они возглавили ракетные полигоны страны.

Вот этот великий человеческий фактор оказался решающим в создании такого грозного оружия, которым владеете вы и вся страна.

А, в конечном счете, решает то, чем природа нас наградила. Она нас наградила разумом. И вот этот ракетный разум должен быть в ваших надежных и твердых руках».

Станция женихов

Агейченко Юрий Михайлович, полковник в отставке

– Я родился на станции Ильино Горьковской железной дороги. Это была станция разгрузки-погрузки войск известных Гороховецких лагерей: Мулино, Золино и других. Постоянное движение больших групп войск с детства отложило определённое отношение к армейской службе в моём сознании. А станция прославилась в округе как «станция женихов».

Родители мои были железнодорожными служащими. Их и старшую сестру я рано потерял, оставшись круглым сиротой. В 1951 году, сдав конкурсные экзамены (принимали 36 человек из двухсот), я поступил в 9 класс 2-го Московского артиллерийского подготовительного училища, по окончанию которого призвали в армию и направили для поступления в Ростовское высшее инженерное артиллерийское училище.

Офицеры и преподаватели училища заменили мне родителей. Каждый дорог. Начальник училища генерал-майор Н. С. Иванов. Командир нашей 2 батареи подполковник Шаронов Александр Иванович. Он дал мне свои деньги на похороны мамы. Службу завершил он на преподавательской работе в Военно-политической академии имени В. И. Ленина на кафедре оперативно-тактической подготовки РВСН. Офицер-воспитатель взвода майор Клюев Павел Михайлович. Это он написал в моей характеристике: «Скромен до застенчивости». Попробуй их забыть!

Коллектив батареи был исключительно дружным, успешным в учёбе. Многие из моих товарищей в дальнейшем закончили Ростовское училище и достойно служили в войсках.

По моему глубокому убеждению, система подготовительных и авиационных спецучилищ, существовавшая почти десятилетие после Великой Отечественной войны, помогла многим беспризорникам стать профессиональными военными.

…Накануне 1 сентября 1953 года с соблюдением величайшей секретности нам представили макет баллистической ракеты ФАУ-2. В это время в училище готовили к выпуску по ускоренной программе два первых потока ракетчиков. За второй и третий курс мы освоили ракетную технику тех времён, побывали в Капустином Яре, Днепропетровске, Харькове.

19 августа 1957 года стало знаменательным. Защитив на отлично диплом инженера-механика, я в этот же день заключил брачный союз с моей самой надёжной спутницей по тернистой жизни военного – НАДЕЖДОЙ!

Из нашего четвёртого выпуска большинство направили в с. Медведь, Капустин Яр, Белокоровичи, Плесецк…Меня – в село Медведь, на непонятную должность инженера-расчётчика отделения подготовки данных.

В октябре 1957 года мы с молодой супругой прибыли на станцию Уторгаш в 16 километрах от села Медведь. Был дождливый воскресный день. У переезда одиноко стоял грузовик, водитель которого безуспешно бродил по посёлку в поисках бензина. Когда удача блеснула, мы забрались в кузов и, накрывшись плащ-накидкой, тронулись к месту назначения.

На КПП встретил нас старший лейтенант Журавлёв, которому было приказано отправить нас по дождю и непролазной грязи искать жильё в селе. Насквозь продрогших «куриц» всё-таки пожалели и выделили место в малогабаритной квартире. Самая большая комната её – 15 кв. метров была битком забита лейтенантами – будущими большими начальниками, свободной оставалась неотапливаемая из-за засорения дымохода комнатушка с солдатской койкой…

В понедельник меня представили командиру третьего дивизиона подполковнику Спрыскову Борису Михайловичу, начальнику штаба подполковник Евсееву Ф. Ф., изъявшему мой выпускной училищный альбом, начальнику опд капитану Фёдорову Ивану Ильичу.

Дивизион был вооружён самой современной ракетой Р-5М с ядерным зарядом. И штат опд был достаточно солидным: начальник, инженер-расчётчик, инженер-геодезист, три техника-вычислителя (офицеры), 4–6 вычислителей, водитель автобуса. До моего прибытия в наличии был только кроме начальника инженер геодезист старший лейтенант Иванов Сергей Андреевич с солидным опытом работы, сержант Калмычин и рядовой Кнутов, прошедшие краткий курс вычислительных работ на специальных сборах. Следом за мной прибыл техник-лейтенант Рождественский Николай Иванович, выпускник училища, принявший фамилию начальника училища как дань уважения к нему. Этим составом совместно с геовзводом мы и обеспечили геодезическую и баллистическую подготовку к заступлению на боевое дежурство нашего ракетного полка 1 октября 1959 года – в числе первых двух полков такого типа Вооружённых Сил СССР, взяв под прицел пол-Европы.

Ракеты, надо сказать, мы осваивали быстрее, чем решали бытовые вопросы. По собственной инициативе молодые лейтенанты «осваивали» нежилые на то время аракчеевские казармы: деваться было некуда. Заместитель командира главный инженер бригады подполковник Георгий Николаевич Малиновский поделился своей скромной квартирой, например, с молодым лейтенантом – геодезистом Сергеем Ивановым, у которого жена была на сносях.

Мы своё первое пристанище в селе нашли в отдалении от «главного проспекта», за болотцем в скромном домике председателя колхоза. Один уголок дома уже был занят лейтенантом В. В. Крембовым, известным мне по МАПУ, во второй уголок втиснулись мы. Каждый вечер к нам собирались все неприкаянные, бездомные защитники Родины для обсуждения проблем мирового масштаба. Хозяину дома поначалу нравились наши бредни, а потом он от них устал…

В начале апреля 1958 года опд, геовзвод, командиры стартовых батарей нашего 650 дивизиона под руководством начальника штаба бригады Д. А. Тюрина убыли в неизвестном (для нас) направлении и разгрузились в г. Гвардейске Калининградской области.

Здесь нас разместили в военной гостинице. В штабе местной мотострелковой дивизии, расположенной в оставленной немцами в отличном военном городке, мы получили свои задачи: выбор и геодезические «привязки» стартовых позиций, расчёт полётных заданий для пуска ракет. Руководил операцией представитель Штаба реактивных частей полковник Пузик Пётр Петрович.

Несколько дней ушло на рекогносцировку местности, в процессе которой принципиально определили районы стартовых позиций и место расположения лагеря опд и геовзвода.

Стартовые позиции выбрали недалеко от города в сосновом лесу по берегу реки Дейма: первая – в районе деревни Солдатово, вторая – несколько севернее…

С позициями подразделений БРК всё было намного сложнее: их требовалось более десятка для каждого старта.

Вычислительные работы велись беспрерывно на самой современной для того времени вычислительной технике – арифмометре «железный Феликс», ставшим теперь музейной редкостью. Мы его крутили до заклинивания от перегрева.

Связь с селом в целях конспирации осуществляли редкими нарочными. Так, от него в середине мая узнал о рождении дочери. Роды оказались крайне опасными, ребёнок мог погибнуть – спасла наша милейшая соседка Тамара Плосковская – фельдшер-акушер… Но обо всём этом я узнал много позже, поскольку сам решал государственные задачи.

В июне 1958 года наш 650 оид провёл опытное учение, в ходе которого совершил марш по грунтовой дороге на расстояние 1000 км с развёртыванием в боевой порядок и подготовкой ракеты Р-5М к пуску, а в июле оказался в Гвардейске. Местное население стало свидетелями захватывающего зрелища, это вам не танки!

Летом и зимой 1958 года дивизион обустраивал позиции. Наша полевая и вычислительная работа не уменьшалась.

24 апреля 1959 года на базе 650 отдельного инженерного дивизиона РВГК сформировали 97 инженерный полк. Командиром его стал Борис Михайлович Спрысков. Полк состоял из двух стартовых дивизионов – по 4 пусковые установки ракет Р-5м в каждом. Меня назначили начальником опд первого дивизиона.

Для полка в апреле подготовили полётные задания на три пуска ракет с 8 пусковыми установками. С этой документацией в отдельном купе с охраной отправили меня в Штаб реактивных частей, располагавшийся тогда в академии им. Ф. Э. Дзержинского. Работа над документацией затянулась и 1 Мая 1959 года (день рождения моей дочери к тому же) я встречал в Москве.

1 октября 1959 года наш 97 инженерный полк заступил на боевое дежурство и взял под прицел пол-Европы!

В феврале 1960 года наш полк посетил Председатель Верховного Совета СССР Л. И. Брежнев. С ним прибыл секретарь ЦК КПСС Д. Ф. Устинов, Министр обороны СССР Р. Я. Малиновский, Главнокомандующий РВСН главный маршал артиллерии М. И. Неделин, главные конструкторы В. П. Бармин, М. К. Янгель и другие. Полк стоял на боевом дежурстве на основных позициях. К этому времени основные сооружения боевых комплексов уже построили. Брежнев и сопровождающие его лица прибыли на бсп 1-го дивизиона. Были заслушаны командир бригады А. И. Холопов, командир полка подполковник Б. М. Спрысков. После этого показали работу стартовой батареи по подготовке пуска ракеты Р-5М (командир батареи Г. Н. Никольский).

Помню, как к нам в автобус опд вошёл полковник Г. Н. Малиновский и удовлетворённо сказал: «Ну, здесь-то работают одни профессионалы!»

Несколько позже, осенью, на полевых работал меня разыскал старший лейтенант Валентин Шмаров с приказанием срочно прибыть к полковнику Малиновскому. В полевой форме, очистив сапоги от грязи, с испуганными глазами предстал я перед заместителем командира дивизии. А он мне объявил, что я представлен на должность офицера стрельбы в штаб 50-й ракетной армии (в Смоленск). Дивизион, полк, дивизию я покидал с лёгким сердцем: отделение много лет являлось отличным. Чувством глубокой благодарности был преисполнен к Николаю Сергеевичу Вячеславову, Ивану Ильичу Фёдорову, Сергею Андреевичу Иванову, конечно же, солдатам и сержантам.

Люди медведской бригады

Малиновский Георгий Николаевич, генерал-полковник в отставке

– О чём писать? Думается, мы крайне редко обращаем память к этапу 1946–1959 годов.

Это время настолько сложно и значимо, что пытаться охватить его одним приемом просто невозможно. Для меня лично – это годы учёбы в академии после войны, педагогическая деятельность в стенах Высшей офицерской артиллерийско-технической школы в г. Пензе и служба в первой ракетной бригаде особого назначения.

К периоду службы в этой бригаде я и хочу привлечь внимание читателей.

История создания ракетного оружия, подготовки кадров и ряд других моментов не обойдены вниманием современников, однако роль 1946–1959 годов в разработке основ боевого применения, боевой подготовки и создании системы эксплуатации ракетного вооружения принижена и в какой-то степени искажена.

Мне могут возразить, что бригады, а их стало в конце семь, были вооружены подвижными комплексами средней дальности, а основу в новом виде Вооружённых Сил составили стационарные комплексы с межконтинентальными ракетами. Да, это верно.

Однако опыт бригад (а они в 1958–1959 годах начали «остационариваться») отразился на деятельности кадров старшего звена руководства будущих Ракетных войск, так как многие из офицеров в этот эшелон управления были выдвинуты из бригад. Умелое использование опыта первых ракетных бригад, насыщенного самыми различными оперативными задачами и опытными учениями, позволило грамотно сформировать тактико-технические требования и задания на новые разрабатываемые ракетные комплексы, принципы их боевого применения. В 1950-е годы успешному развитию войск способствовало тесное взаимодействие Штаба реактивных частей (генерал М. А. Никольский) и аппарата НРВ (генерал А. И. Семёнов) непосредственно с бригадами, постоянное применение всего нового, что способствовало успешному формированию основ оперативного использования ракетных соединений и частей, созданию системы эксплуатации вооружения и системы боевой подготовки. Успешному формированию ракетных соединений и частей, освоению ими ракетного оружия во многом способствовал огромный фронтовой опыт, которым обладали офицеры и генералы этих частей. Практически все командиры, начиная от батарей и выше, были участниками Великой Отечественной войны. Это, прежде всего, опыт ствольной артиллерии и гвардейских миномётных частей.

В дальнейшем Ракетные войска впитали опыт и других видов Вооружённых Сил и родов войск: ВВС, ВМФ, танковых войск. Однако основой оставался опыт артиллеристов. Он складывался веками как результат высокой общей подготовки, сочетал в себе прекрасное знание материальной части артиллерии, правил стрельбы и систематическое проведение артстрелковых тренажей. Не секрет, что авиация передала Ракетным войскам основу организации эксплуатации вооружения (инженерно-авиационная служба), а ВМФ многое дал в вопросах подготовки офицерских кадров.

Сегодня Ракетные войска, переняв опыт боевых товарищей, пришедших из других видов Вооружённых Сил, обладают совершенными системами боевого дежурства, подготовки дежурных смен, эксплуатации ракетного вооружения, комплексных тренажёров, чему не случайно завидуют другие виды Вооружённых сил. Но вернёмся к середине 1950-х годов. В ту пору то, чем мы располагаем сегодня находилось за пределами нашего воображения.

В бригаду я был назначен с должности старшего преподавателя специального цикла Высшей офицерской школы. В ней я последовательно служил на должностях заместителя командира дивизиона по вооружению, начальника отдела специального вооружения бригады, заместителя командира бригады по вооружению.

Командовал бригадой (после генералов А. Ф. Тверецкого и В. М. Гумирова) Герой Советского Союза генерал-майор артиллерии Василий Николаевич Иванов, оставивший у всех нас необыкновенно тёплое чувство благодарности за человечность и умение поддержать подчинённых в трудный час. Не имея высокой общеобразовательной подготовки, командир очень ценил её у своих подчинённых. Обладал даром отличного хозяйственника, проявлял принципиальность в большом и малом. Благодаря его усилиям коллектив офицеров в бригаде был сплочён, дружен и весьма работоспособен.

Условия службы были непростые. После формирования и работы в условиях полигона Капустин Яр бригаду ввели в состав Ленинградского военного округа, дислоцировалась она в селе Медведь Новгородской области. Село сильно пострадало в годы Великой Отечественной войны и в 50-е полностью ещё не восстановилось. Особенно сказывалась запущенность системы дренажа болотистой местности, восстановление которой ежегодно отнимало не меньше времени, чем очистка парка вооружения и техники от снега. Требовалось также постоянное поддержание дорог в проезжем состоянии для обеспечения выхода бригады по тревоге в любое время года и суток. Базировалась бригада в сооружениях бывшего аракчеевского поселения и достроенных к нему в последующие годы конюшнях конно-артиллерийских частей. Все здания в наше время находились в неудовлетворительном состоянии и частично разрушены войной. Наверное, не случайно Митрофан Иванович Неделин поставил на должность командира перемещаемой в ЛенВО бригады генерал-майора артиллерии В. Н. Иванова, которого он знал по фронту.

Впоследствии, в конце 1950-х годов, бригада расположилась на прекрасных фондах зимних квартир и лагеря, оборудованного на Липовой горе Лужского полигона, на которых ранее располагалась артиллерийская бригада, ушедшая в ГДР. Читатель должен понять, что вопросы хозяйственного порядка, строительства хозспособом отрывали от боевой подготовки массу времени и сил, однако со всей ответственностью должен сказать, что решение их, благодаря усилиям руководства бригады, всего офицерского состава, никогда не заслоняло задач боевой готовности. В меру своих сил помогал, и порой очень существенно, военный округ.

Уровень боеготовности мог быть и выше. Конечно, всем нам хотелось иметь его таким, каким достался он к периодам проведения итоговых ежегодных проверок (как ни пытались скрыть от нас сроки проведения их, практически не случилось ни одной внезапной проверки). Но, тем не менее, войска всегда находились в способности развернуться на местности и обеспечить выполнение боевых задач.

В послевоенный период частям Советской Армии, дислоцированным на ранее захваченным немцами землях, приходилось тратить много времени на хозяйственные работы. Всё делалось солдатским трудом. Плохо. Наверное, то, что сегодня, когда обстановка в стране другая, в структуре войск очень слабы подразделения и части обслуживания, и по традиции ослабевает боевая подготовка из-за отрыва личного состава боевых подразделений и частей на сезонные работы по подготовке фондов к зиме, заготовку овощей, постоянную работу по ремонту казарменных и других помещений, поддержанию в должном порядке территорий, дорог, ограждений. Для этого нужны силы и средства. Однако сегодня идёт сокращение войск и, прежде всего, за счёт тех, кто даёт возможность планово крепить боеготовность.

В те годы боеготовность бригады проверялась ежегодно. В 1957 году по ряду причин нас проверяли даже три раза, но ни разу не получили мы плохой оценки. А отличных и хороших оценок в то время не ставили. Помню, в 1959 году в составе Группы советских войск в Германии московская комиссия, оценивая бригаду, «подошла» к хорошей оценке, однако, как метко сказал член этой комиссии полковник Леонид Герасимович Зубченко: «Не будем рисковать».

Хочется сказать о том, что командир бригады генерал-майор В. Н. Иванов много внимания уделял хозяйственной деятельности, не терпел недисциплинированности и лени. Сам был неутомим в работе, часто можно было видеть, как впереди бодро вышагивал Иванов, а за ним едва поспевали проверяющие, искавшие место «приземления», чтобы хоть как-то передохнуть от этого темпа. А командиру хотелось показать как можно больше, ведь всё сделано руками его подчинённых.

Первым заместителем командира являлся Александр Иванович Холопов, блистательно продолживший службу командиром этой же бригады, дивизии, заместителем командиров больших объединений, командующим армией и, наконец, начальником Военного института имени А. Ф. Можайского. В описываемые годы Александр Иванович и командир во многом дополняли друг друга.

Начальником политотдела бригады был полковник Василий Леонтьевич Лесков. Его поддержку и помощь я почувствовал с первого дня. Очень сожалею, что вскоре мы расстались, так как он был переведён в Ростовское училище. В моей длительной службе это был один из лучших политработников. Штабом руководил Дмитрий Александрович Тюрин, человек, знающий своё дело. Запомнился мне очень выгодно отличавший его от многих начальников штабов приём работы. В то время (да и позже) в зданиях штабов было печное отопление. Печи топились с раннего утра, и к началу работы топка, как правило, заканчивалась. Под предлогом «погреть спину» у тёплой печки (камина) заходил в рабочую комнату начальник штаба и накоротке обменивался информацией, получая от нас те полезные сведения, которые никогда не получит ни один начальник штаба сидя в своём кабинете. Зачастую в это время заходил к нам и «теплолюбивый» командир.

Надо сказать, что контакт руководства с офицерским коллективом складывался весьма разносторонне. По субботам и воскресеньям – посещение кино. Столь же регулярно посещалась баня по субботам. Никаких специальных бань. Столовых и других учреждений в городке для руководства не существовало.

Главным инженером бригады после ухода Бориса Григорьевича Ханина на Украину стал Владимир Иванович Андрюков. Это – практик, знавший дело не понаслышке, прошедший в бригаде все ключевые инженерные должности. Несмотря на большой опыт, Владимир Иванович не позволял себе прийти на комплексное занятие в стартовую батарею, не подготовившись заранее, не «подняв» необходимую техническую литературу.

Его заместитель начальник специального вооружения Прокофий Иванович Сасько, мой самый близкий товарищ в бригаде, неоднократно предупреждал меня, что Владимир Иванович сегодня штудирует то или другое. Для нас это означало, что и нам следует посмотреть эти документы, ибо Андрюков слыл «въедливым» до чрезвычайности и не стеснялся задавать вопросы прямо на позиции, у машин, агрегатов, на виду у подчинённых. Не дай Бог, как говорили, не ответить на эти вопросы. А работать надо уметь за любого номера расчёта.

В те годы в бригаде существовала очень полезная должность – заместитель командира бригады по технической части. Машин и тягачей в бригаде – многие сотни. Хозяин этого, Александр Фёдорович Левашов, человек, влюблённый в своё дело, пользовался большим доверием командира, твёрдо поддерживал порядок. Позже приходилось служить во многих местах, и я всегда вспоминал Левашова и его деловую хватку.

Разносторонним и сложнейшим тылом бригады руководил Павел Федосеевич Науменко. Имея богатейший опыт, он уверенно вёл работу. Конечно, в то время мы не увлекались отделкой стен в казармах под полированное дерево, но полнота порций в солдатской столовой не вызывала сомнений.

Читатель может возразить, что я, мол, идеализирую сослуживцев, рисуя их в образе каких-то ангелов. Конечно, мы не были ими, у каждого присутствовали свои достоинства и недостатки. Это отмечено в наших аттестациях по службе. Я всегда считал необходимым учиться у старших товарищей хорошему, а также видеть хорошее в подчинённых, воспитывать добротой. К большому сожалению, в повседневной жизни мы слишком много уделяем внимания плохому, недостаткам. Они должны находиться в поле зрения командиров и начальников, но в разумном соотношении. В противном случае (что сейчас особенно явственно) результативность воспитания резко падает.

Устойчивые положительные результаты в боевой готовности – прямое следствие воспитания и нравственной атмосферы в воинских коллективах. В бригаде, где я имел честь служить, нравственная атмосфера была чистой. Хотя случались и чрезвычайные происшествия, семейные драмы, многое другое – жизнь есть жизнь, и от этого никуда не уйти, однако события подобного рода носили частный характер и не сбивали с нормального ритма жизнь и деятельность бригады. Я объясняю это умением командного состава предвидеть и предотвращать различные нарушения.

Хочу перейти к работе в дивизионе.

Бригада являлась соединением, в состав которого входили три отдельных дивизиона с правами отдельных воинских частей. Каждый дивизион имел в своём составе две стартовые батареи, техническую батарею, батарею заправки и батарею управления. На вооружении дивизионов находились последовательно комплексы с ракетами Р-1, Р-2, Р-5М. Все ракеты разработки КБ С. П. Королёва. Р-5М – с ядерным оснащением. К сожалению, в качестве компонента ракетного топлива использовался этиловый спирт (позже его заменили ГИМ-1 и ГИМ-2), поэтому эксплуатация складывалась сложно и не только по техническим причинам.

Назначение я получил заместителем командира 2-го дивизиона по специальному вооружению к подполковнику Петру Петровичу Уварову. Это тот Уваров, что впоследствии командовал одной из самых больших дивизий в Ракетных войсках, а после перенесённого недуга возглавил кафедру Военно-политической академии.

Пётр Петрович – сибиряк и отличался завидным здоровьем. Когда тяжёлый инфаркт вывел его из строя, Маршал Советского Союза Николай Иванович Крылов – главнокомандующий Ракетными войсками с сожалением сказал: «И такого лося свалило!» Несладкой была служба у Уварова, но в те годы было ещё далеко до инфаркта, и работать командир мог без сна сутками. Отличало его, бывшего артиллериста, стремление отлично знать вооружение. Зачастую он просил: «Погоняй меня по схеме 5», так как считал за обязанность знать устройство комплекса до контакта на борту и земле. Это, кстати, отличало командиров 1 и 3 дивизионов Бориса Михайловича Спрыскова и Филиппа Фёдоровича Евсеева, с которыми я ближе познакомился, став заместителем командира бригады.

В работе Пётр Петрович меня очень поддерживал. В то же время отличался строгостью, требовательностью, не допускал фамильярности, нетерпимо относился ко всем искажениям русского языка. Был совершенно лишён какой бы то робости при общении с начальниками любых уровней. За эти уроки я ему глубоко обязан.

И ещё об одном важном качестве моего командира: подполковник Уваров знал личный состав дивизиона в лицо. А в дивизионе было только солдат и сержантов около 600 человек. Причём сержантов знал досконально, так, как этого требует устав от командира роты. Это качество командира во многом способствовало поддержанию должного уровня дисциплины в части, сплочению коллектива дивизиона. Вот типичная картина: ночью на марше во время остановки Уваров обходит колонну артиллерийских тягачей с заправщиками и в темноте на расстоянии слышит нецензурные слова. После осмотра машин он безошибочно по фамилии делает замечание солдату. Знает не только в лицо, но и голоса. Коллектив становится сильным воинским подразделением именно тогда, когда военнослужащий обретает в нём имя. Я об этом пишу сегодня для тех, с позволения сказать командиров, которые в полку, где нет и 200 солдат, не знают их в лицо. Не должно быть серой безликой массы. Это люди, и уважение их можно заслужить только трудом и вниманием к ним.

Начальник штаба дивизиона Анатолий Петрович Андреев – ветеран бригады и дивизиона. В роте был вполне самостоятелен и ревнив к любой попытке в чем-либо подменить его. Так как до этого он прошёл школу службы в стартовой батарее, то трений у меня с ним по эксплуатации вооружения не возникало. Вообще должность начальника штаба сложнейшая в войсках, а в условиях, когда значительная часть учебного времени тратится на внеплановые работы, она стала уязвимой при инспектировании. Московские группы проверки знать не хотели, что была зима, и часть времени ушла на расчистку дорог и парков от заносов, их не интересовала ежегодная задача каждому дивизиону построить четырёхкомнатный рубленый дом для офицеров и многое другое. Надо было отчитаться за каждый час боевой подготовки, и не дай Бог, если отделение или батарея получали неудовлетворительную оценку. Тут не помогало ничего, даже то, что часть проверяющих были моими товарищами ещё по учёбе в академии. Поэтому работать Андрееву было очень нелегко, он имел репутацию тяжёлого человека, хотя, должен сказать, это был замечательный товарищ. Мы были знакомы семьями, жили рядом и долгие годы поддерживали связь. В период формирования дивизий 2-й дивизион стал базой развёртывания нового полка в Западной Белоруссии, и Анатолий Петрович получил заслуженное повышение – был назначен начальником штаба отдельной воинской части.

Заместителем командира по политчасти в те годы был Иван Яковлевич Кубрак, рано ушедший из жизни. В те годы в ракетных частях политработникам служить было сложно. Если батарея в течение двух недель не проводила хорошо организованной и всесторонне обеспеченной комплексной тренировки (а это полный учебный день), то можно с уверенностью сказать, что уровень её боевой готовности становился очень низким. А ведь чтобы обеспечить качество комплексного занятия, необходимо до него провести целую серию работ и занятий с личным составом и офицерами. В связи с этим зачастую посягали на «святую святых» – занятия по политподготовке, в лучшем случае переносили их на вечерние часы. Командиры и инженеры очень косо смотрели на участие номеров расчётов (и офицеров, и солдат) в художественной самодеятельности, особенно бригадной. Иногда ведь даже заболевание ведущего номера боевого расчёта могло сказаться на результате коллективной работы. Меня сегодня, возможно, многие не поймут – что, мол, за техника такая была у вас на вооружении и как это вы так плохо работали? Да, так было. Релейные сложные системы обеспечивают заданную надёжность при определённой цикличности их задействования. Мы ведь в то время не имели систем герметизации, поддержания определённого температурно-влажностного режима и многого другого, что сейчас очевидно и поэтому обязательно. Дублирование осуществлялось по одному каналу в лучшем случае. Два-три канала – только в системах наведения по дальности. Добавьте к этому почти полное отсутствие комплексных тренажёров, и вы согласитесь, что только регулярные тренировки комплекса с задействованием почти всего дивизиона – единственный способ поддержания боевой готовности. Поэтому на бригадных учениях с маршами командиры батарей, дивизионов стремились создать резерв времени на развёртывание и проведение задействования техники в том объёме, который предусматривался контрольным комплексным занятием с оценкой. А ведь за этим следовали повышенный расход моторесурса и понижение надёжности по этим же причинам. Вот какой парадокс был. Поэтому, если политработник с самого начала службы этого не понимал, а пытался проводить какую-то свою линию, то плохо становилось всем. Надо отдать справедливость Ивану Яковлевичу Кубраку: во 2-м дивизионе было полное единство взглядов на вопросы поддержания и дальнейшего поднятия боевой готовности. И в том, что дивизион первым перевооружился на комплекс Р-5М, есть заслуга и подполковника И. Я. Кубрака, безусловно.