Текст книги "Кукловод"

9

Вадим Лозовский вместе с гостем обедал в уютной столовой своей виллы.

Гостя звали Руслан Мадруев. Это был человек лет пятидесяти, высокий, жилистый, крепкий. Время круто присолило его смоляные волосы. Говорил он тихо, в движениях был скуп и нетороплив. Чёрные глаза, смуглая кожа и гортанная речь сделали бы его своим в любом ауле. Но в аулах Мадруев не жил с детства. Это был влиятельный член чеченской диаспоры в Москве, глава и хозяин фирмы, торговавшей автомобилями и бытовой техникой, чей оборот исчислялся десятками миллионов долларов. Он также имел солидные доли в игорном и гостиничном бизнесе столицы. Это была его официальная деятельность.

Неофициально же он руководил крупной криминальной группировкой, объединявшей выходцев из Чечни. Кроме того, он был эмиссаром полевых командиров. Из своего столичного офиса Мадруев организовывал снабжение банд оружием и деньгами, налаживал и поддерживал контакты с нужными людьми в России и по всему миру. Одним из таких людей для чеченских боевиков был Вадим Натанович.

Несколько лет назад, когда Лозовский ещё входил в ближний круг президента Мельникова, президентская дочка Ирина продавила его назначение госсекретарём по делам Северного Кавказа. Главным образом ему предстояло заниматься чеченской проблемой. Лозовский взялся за дело с чудовищным энтузиазмом. Он пробивал бюджетные ассигнования на восстановление народного хозяйства Чечни, разрушенного двухлетней войной. Он блокировал правительственный план строительства нового нефтепровода через Дагестан, доказывая, что масштаб хищений нефти чеченцами сильно преувеличен. Он организовывал освобождение за выкуп людей, украденных в Чечне. Он посредничал в разрешении конфликтов между федералами и местными властями.

Но от бурной деятельности Лозовского ничего не менялось. Чечня продолжала оставаться чёрной дырой, куда бесследно, в нарастающих объёмах, проваливались бюджетные деньги, нефть из нефтепровода «Новороссийск-Баку», иностранные и российские заложники. А главное – в Чечне по-прежнему жарко тлели угли мятежа и сепаратизма, лишь формально притушенные Хасав-Юртским договором. Лозовского это, однако, не смущало. Он считался последней правительственной инстанцией по чеченским делам. Да и как могло быть иначе, если все контакты с бунтующей провинцией, с её руководством и военачальниками Вадим Натанович правдами и неправдами замкнул на себя. При этом споры между Россией и Чечнёй Лозовский всегда стремился решить именно в пользу Чечни.

Журналисты, анализировавшие ситуацию, пришли к поразительным выводам. Резче и определённее всех выразился в нашумевшей книге «Пятая колонна Чечни» Сергей Авилов. Он писал: «Вадим Лозовский для Чечни – одновременно банкир, лоббист и администратор. Он защищает чеченские интересы в ущерб общероссийским настолько яростно, что невольно хочется спросить: что он с этого имеет? Даже маленький процент средств, попавших в самопровозглашенную республику с помощью госсекретаря по делам Северного Кавказа, мог бы существенно округлить и такое крупное состояние, как у Лозовского. Словом „откат“ никого сегодня не удивишь… Но вряд ли он преследует чисто меркантильные цели. Речь скорее идёт о беспрецедентном влиянии на судьбу всей страны, которое буквально в считанные месяцы, на наших глазах, обрёл этот бизнесмен и политик. Ведь если сегодня Чечня держит за горло Россию, то Лозовский держит за горло Чечню…»

К выпадам журналистов Лозовский привык и реагировал на них спокойно. Однако это был особый случай. Получив информацию о подготовке книги и прочитав рукопись (текст ему скачали прямо с издательского компьютера), Лозовский был неприятно поражён точностью формулировок Авилова, за которой угадывалось дотошное знание предмета. А Вадим Натанович не любил, когда о нём знали чересчур много. Поэтому встал вопрос: как поступить с настырным журналюгой?

Дистанционное сканирование Авилова (Лозовский называл это заочным знакомством) насторожило Вадима Натановича. Да, развитый интеллект и яркое ассоциативное мышление; да, прекрасный творческий потенциал и редкое упорство, порой доходящее до упрямства. Но не в этом дело. Исследуя биополе Авилова, Лозовский ощутил в нём особую энергетику – ту, которую определял как активную предрасположенность к добру. Такие люди встречались Лозовскому крайне редко, они были его антиподами, и, стало быть, врагами по определению, поэтому он их уничтожал – превентивно.

Разумеется, не сам. Когда возникала необходимость, Хряков подбирал и приводил к Вадиму Натановичу подходящего человека. Поводом для встречи обычно служило предложение небольшой работы за крупный гонорар. Попав к Лозовскому, человек был обречён. После непродолжительной обработки он превращался в биологического робота с жёсткой программой – найти объект, ликвидировать его и через короткое время саморазрушиться. Метод служил веками, был безотказен и прост, но в случае с Авиловым чуть ли не впервые дал осечку. Бывший десантник сумел разгадать, а затем с потрясающей силой и быстротой обезвредить киллера-зомби. И хотя тот своевременно, в соответствии с программой, отправился к праотцам, и никакое разоблачение Лозовскому не грозило, Вадим Натанович пришёл в ярость. Ненавидя поражения, он, к тому же, почувствовал в Авилове какую-то смутную угрозу, по сравнению с которой будущая книга была пустяком.

Вот тут бы всё бросить и вплотную заняться журналистом… Однако в Лозовском по-прежнему оставалось много человеческого. Он был подвержен суете, замордован срочными делами, к тому же его положение в свите президента как раз в это время пошатнулось. В итоге он не то чтобы забыл про Авилова, но отложил эту проблему «на потом».

А потом начался провал за провалом. По невероятному стечению обстоятельств Авилов оказался учеником провинциального гения-историка Захарова и получил от него предсмертное письмо, которое не удалось перехватить, и которое могло содержать очень многое… Попытка Хрякова посадить Авилова на крючок, или, в крайнем случае, уничтожить, также не удалась. Тогда рассвирепевший Лозовский натравил на журналиста команду Мадруева. Однако проклятый Авилов и тут вышел из боя победителем, не получив и царапины, зато нанеся чеченцам серьёзный урон.

Лозовский взял тайм-аут, чтобы обдумать ситуацию. Можно было бы говорить о силе и удачливости журналиста, позволявшей ему выкручиваться из любого положения, но что толку обманывать себя? Судя по всему, Авилова взял под свою руку тот, кого Лозовский считал единственным в мире достойным противником. Вадим Натанович окончательно убедился в этом, когда в очередной раз попытался дистанционно отсканировать журналиста и вдруг обнаружил, что не получается: мозг и биополе Авилова были словно закрыты невидимым, но мощным энергетическим щитом, пробить который Лозовский просто не мог.

Это был момент истины, и Вадим Натанович сделал два вывода. Во-первых, ему объявили войну, причём войну на уничтожение, потому что никакой иной войны между ним и его вечным противником быть не могло. Во-вторых, орудием в борьбе против него, Лозовского, избран Сергей Авилов. Отсюда мощное покровительство, которое делает почти или совсем бесперспективной любую силовую акцию против журналиста. Стало быть, необходимо уничтожить этого человека во что бы то ни стало. И если нельзя бить в грудь, удар надо нанести в спину.

Лозовский посмотрел на Мадруева. Покончив с десертом, чеченец откинулся на спинку стула и прихлёбывал кофе из чашки тончайшего китайского фарфора.

– Ну что, Руслан, стареешь? Клыки сточились, нюх потерял? – дружелюбно спросил Вадим Натанович гостя.

Мадруев поперхнулся кофе, закашлялся и долго вытирал рот белоснежной салфеткой.

– С чего ты взял? – наконец спросил он изумлённо.

Лозовский вздохнул.

– Да уж ясно с чего… Какие мы с тобой дела делали! Оружие для Шамиля под носом у федералов провозили. Левую нефть эшелонами гнали. А гашиш? А доллары? В Штатах не могли отличить, где свои, где наши… А теперь? – Лозовский огорчённо взъерошил седеющие волосы. – Попросил я тебя по старой дружбе о ерунде – с паршивым журналистом разобраться. И что? Мужик твоим парням рога обломал, вот что. Ты где таких инвалидов нашёл? Не знаю даже, как теперь с тобой о серьёзных делах говорить…

Мадруев опустил глаза. Возразить было нечего. В деле с журналистом он прокололся. И хотя он собственноручно пристрелил одного из участников провалившейся акции, а другому, чуть остыв, сломал нос и вышиб зубы, это ничего не меняло.

– Прости, – сказал Мадруев, бледнея от унижения и стыда. – Я всё исправлю, клянусь. Я уже дал команду своим людям найти этого Авилова хоть под землёй и порвать на куски…

– Нет, – резко возразил Вадим Натанович. – Побереги своих людей, они нам ещё пригодятся. – Он протянул чеченцу мобильный телефон. – Немедленно звони в Москву, отмени команду.

– Но…

– Звони, я сказал! – потребовал Вадим Натанович.

Сбитый с толку чеченец взял трубку, набрал номер, и, дождавшись соединения, заговорил с помощником на своём гортанном языке. Закончив разговор, он бросил аппарат на стол.

– Ты что, решил пощадить этого Авилова? – спросил он, исподлобья глядя на Лозовского.

– Чушь, – отмахнулся тот. – Я его прикончу. Вернее, прикончишь ты. Но не так, не в лоб. В сущности, твои боевики не так уж плохи, просто этот парень им не по зубам.

– Ну, это мы ещё посмотрим, – процедил Мадруев, взбешённый такой снисходительной характеристикой.

– Один раз уже посмотрели, хватит, – отрезал Вадим Натанович. – Или решил смотреть до последнего бойца? И не обижайся, не до обид.

Он встал и пружинисто зашагал взад-вперёд по столовой. План был готов, свёрстан, и теперь Лозовский методично, пункт за пунктом, втолковывал чеченцу, когда, что и как надо сделать, чтобы журналист наконец попался.

Мадруев быстро оценил все преимущества новой схемы. Выкрутиться Авилову теперь будет практически невозможно. И чеченец уже в который раз невольно поразился информированности и предусмотрительности Лозовского. Такое впечатление, что свой план он выстроил, сидя на месте будущих событий, в Москве, а не за три тысячи километров от неё.

– Ты молодец, Вадим, как ты здорово всё придумал! – возбуждённо сказал Мадруев.

Лозовский принял комплимент с лёгкой усмешкой.

– Поживи с моё… – обронил он.

И чеченец прикусил язык.

Лозовского Мадруев одновременно боготворил, ненавидел и боялся.

Боготворил потому, что для самопровозглашенной Ичкерии Лозовский сделал не меньше, чем легендарный Дудаев. Только о роли Джохара знали все, а о роли Вадима Натановича в лучшем случае догадывались, причём немногие.

Ненавидел потому, что Лозовский не скрывал своего превосходства над чеченцами и поддерживал их лишь постольку, поскольку они были полезны для осуществления его собственных далеко идущих планов.

А вот почему боялся…

Давно, когда сотрудничество сепаратистов с Лозовским только начиналось, чеченцы заподозрили бизнесмена в нечестной игре. На один из его многочисленных подставных счетов, разбросанных по всему миру, поступили доллары за крупную партию краденой нефти. Лозовский должен был «отмыть» эти деньги через другие свои счета и лишь потом, за вычетом комиссионных, перевести их по принадлежности – в саудовский банк, находившийся под контролем влиятельной организации фанатиков-исламистов.

Но деньги так и не поступили. Напрасно чеченцы обрывали телефоны Вадима Натановича. Лозовский ссылался на технические трудности, на необходимость временных интервалов между этапами финансовой операции и раздражённо предлагал набраться терпения.

Решив, что их «кидают», чеченцы озверели. Совет московской диаспоры принял решение, что за пять миллионов долларов Лозовский ответит кровью. Привести приговор в исполнение поручили Мадруеву, чья группировка в столице была наиболее сильной.

Однако дело не заладилось. В течение трёх дней Лозовский необъяснимым образом избежал трёх засад. Он отменял запланированные встречи и не являлся туда, где его ждали серьёзные собеседники. На четвёртый день его «мерседес» таки расстреляли из гранатомёта. Но следом выяснилось, что в машине был только водитель – десятью минутами раньше Лозовский пересел в «ауди» своего контрагента и удалился в неизвестном направлении.

Наконец Мадруев, для которого не исполнить приговор значило потерять лицо в глазах соплеменников, не выдержал и пошёл ва-банк. Он позвонил Вадиму Натановичу и попросил встретиться, чтобы приватно обсудить возможность выделения Ичкерии внеочередного федерального транша. Было предложено поужинать в новом ресторане, открытом на берегу озера в подмосковном Виноградове. Лозовский охотно согласился. Он только попросил чеченца захватить усиленную охрану: покушение напугало его. Положив трубку, Мадруев не удержался от радостного клёкота: рыба сама шла в расставленные сети.

Вечер прошёл превосходно, собеседники обо всём договорились. Тему пропавших денег по молчаливому уговору не трогали. Напоследок Лозовский предложил прогуляться по берегу озера. Мадруев пошёл следом, сделав еле заметный знак телохранителю.

– Смотри-ка, – произнёс Вадим Натанович, указывая на отражение лунного диска в воде. – Сегодня, оказывается, полнолуние, – и он засмеялся.

Смех, поначалу тихий, становился всё громче, переходя в раскатистый хохот. Не понимающий причину этого бурного, неестественного веселья, Мадруев озадаченно посмотрел на Лозовского:

– Что такое, Вадим? Что смешного?

Задыхаясь от смеха, Лозовский приблизил своё лицо к лицу Мадруева и прошептал:

– А ты ведь, Руслан, убить меня хочешь. Меня! В полнолуние! Ну не смешно?

И перестал смеяться. В зыбком свете полной луны кожа его налилась бледной синевой. Глаза вдруг тускло блеснули красным, белоснежные зубы по-волчьи оскалились. Чеченец в страхе попятился, и чуть не упал, споткнувшись об узловатый корень.

– Что ты, что с тобой? – забормотал он, плохо соображая, о чём говорит.

– Я в порядке, со мной всё хорошо, – быстро заговорил Лозовский, мелко приплясывая на месте, словно от нетерпения. – А ты бы, Руслан, пистолет свой достал бы, пушку свою вынул бы… Вот и молодец, вот и умница, что слушаешь дядю Вадима!

Мадруев был в каком-то ступоре. Повинуясь воле и приказу Лозовского, он достал из наплечной кобуры плоский пистолет и застыл, держа его в онемевшей руке.

– А теперь, – продолжал Вадим Натанович, – возьми пистолет покрепче, замахнись посильнее, да и брось его в озеро. Бросай, бросай, нечего с оружием баловаться. Ещё, неровен час, выстрелишь, ранишь кого-нибудь, или, хуже того, убьёшь, – он хихикнул.

Мадруев послушно размахнулся изо всех сил и бросил пистолет в темноту. Раздался громкий всплеск.

– Ай, молодца! Ай, чемпион! – вскричал Вадим Натанович. – На середину озера забросил, не меньше! Чем тебя наградить? А-а, вот уже и придумал. Как твоего телохранителя зовут? Магомед? Зови его сюда!

Собственно, телохранитель, мощный парень в светлом костюме, стоял рядом и наблюдал сцену с каменным лицом, без каких-либо эмоций, чуть переминаясь с ноги на ногу. По команде босса, отданной еле слышным голосом, он приблизился.

– Иди сюда, Магомед, иди, дорогой! – возбуждённо сказал Вадим Натанович. – Сейчас мы твоему хозяину сюрприз будем делать. Знаешь, какой?

Он что-то зашептал на ухо телохранителю. Тот восхищённо поцокал языком, закивал головой, и, с готовностью достав пистолет, приставил его к виску Мадруева.

– Магомед… Не надо… – прошептал тот, с трудом двигая отвисшей челюстью.

Лозовский даже подпрыгнул.

– Вот ты какой! – возмущённо заверещал он. – Как дядю Вадима убивать, так всё нормально! А как тебя убивать, так «не надо»? Нечестно! Настоящие пионеры так не поступают!

Мадруеву казалось, что он спит и видит кошмар. Но дуло у виска было реальным и холодным. Сложил руки на груди, чеченец умоляюще посмотрел на Лозовского. Тот поправил галстук, пригладил растрёпанные волосы и как будто сменил гнев на милость.

– Ну ладно, ладно, – сказал он. – Вижу, не любишь ты сюрпризы. Уж и пошутить нельзя… Не будем мы его убивать, да, Магомед? – спросил он телохранителя, и тот медленно опустил руку с пистолетом. – Но постой! – озаботился вдруг Лозовский. – А кого же мы тогда будем?.. Нехорошо. Непорядок. Если в первом акте на стене висит ружьё…

Он задумчиво обошёл вокруг остолбеневших чеченцев сначала слева направо, а потом справа налево.

– Идея! – наконец сказал он, щёлкнув пальцами. – Сделаем по-другому. Иди сюда, Магомед, иди, дорогой.

Дружески приобняв рослого парня за плечи, Лозовский что-то тихо сказал ему. Магомед облизнул пересохшие губы и растерянно посмотрел на Вадима Натановича. Тот потрепал его по щеке и поощрительно кивнул: давай, дескать, не дрейфь.

И тогда рука Магомеда неторопливо, сантиметр за сантиметром, поползла вверх, пока дуло пистолета не упёрлось в его собственный висок, прямо в набухшую жилу. Он часто и прерывисто дышал, из глаз ползли слёзы, губы шевелились, беззвучно произнося какие-то слова. Мадруев стоял, ни жив ни мёртв. Телохранитель в смертельной тоске уставился на Лозовского.

– Пли! – добродушно скомандовал тот.

И Магомед выстрелил в себя. Когда из его головы ударил фонтан крови и мозга, Мадруев потерял сознание.

Очнулся он оттого, что кто-то бил его по щекам. Мутно, медленно приходя в себя, Мадруев огляделся. Он полусидел-полулежал, спиной привалившись к дереву. Над ним белело спокойное, серьёзное лицо Лозовского. Рядом было то же озеро, тот же берег… Но где же труп Магомеда? Или вся эта кровавая комедия ему померещилась?

– Мой человек сбросил труп в озеро и убрал все следы, – сказал Вадим Натанович, словно читая мысли Мадруева. – В общем, одним телохранителем у тебя меньше. А вот седины, похоже, прибавилось. Не бережёшь ты себя, Руслан.

Он усмехнулся. Дрожа от ночной прохлады и пережитого ужаса, Мадруев просипел:

– Что… что это было?

– Это? Ах, это… Не знаю, право. Что-то вроде показательной порки, – задумчиво сказал Вадим Натанович. – Не люблю я, понимаешь, когда на меня охотятся. Засады устраивают, из гранатомёта по машине лупят… Конечно, тоже развлечение, даже адреналина в кровь добавляет. Но, с другой стороны, никакого времени не хватит от вас, идиотов, уворачиваться. Я по жизни вообще человек занятый. Очень… Так что телохранитель – это тебе зарубка в память. Если ещё будете ерундой заниматься, уничтожу по одному. Доходит?

И тогда Мадруев осмелился задать вопрос. Он спросил:

– Кто ты?

– Я? Лозовский Вадим Натанович. Паспорт показать?

Взгляд его на миг вдруг снова стал тускло-красным.

Потрясённый Мадруев замолчал, и до самой Москвы, куда они добрались на лимузине Лозовского, не произнёс ни слова. На прощание Лозовский сказал:

– Чуть не забыл. Деньги я вам сегодня перевёл. Ещё утром, до твоего звонка. Обрадуй своих.

Как только до Мадруева дошёл смысл сказанного, лицо его перекосилось, он схватил Вадима Натановича за лацкан и срывающимся голосом закричал:

– Так что же ты сразу не сказал? Зачем весь этот балаган? Зачем убил Магомеда? Отвечай!

Он забился в истерике.

– Ты пиджак-то отпусти, он денег стоит, – спокойно посоветовал Вадим Натанович. – А Магомеда не жалей. Ты им за науку заплатил.

– Какая такая наука? Что ты несёшь?

– Наука простая. Знай своё место – вот и вся наука. Мне с вами, питекантропами, ещё работать и работать, – в голосе Лозовского звучало такое презрение, что Мадруев невольно съёжился. – Будете помнить, кто в доме хозяин, будет вам благодать и польза. Начнёте кочевряжиться, свои игры играть – передавлю. Понял? А если понял сам, передай товарищу…

И теперь, спустя четыре года, при одном воспоминании о страшном вечере Мадруева прошибал холодный пот, и сумасшедше молотил пульс. Тайком от всех он пришёл в мечеть, попросил встречи с муллой, и, детально описав ситуацию (без имён, конечно), задал один вопрос: кто этот человек? И человек ли он вообще? Подумав, мулла сказал, что, судя по всему, почтенный собеседник столкнулся с оборотнем, и надо читать молитвы. Ещё мулла предложил Мадруеву снова придти через неделю, и тогда, после общения со священными книгами и учёными собратьями из медресе, он сможет посоветовать, как отвести беду и справится с нечистью.

Мадруев ушёл обнадёженный, пообещав сделать мечети щедрое пожертвование. Но через день узнал, что муллу нашли в своём доме бездыханным, с искажённым посиневшим лицом, хотя и без каких-либо признаков насилия. Вечером позвонил Вадим Натанович. Они обсудили несколько мелких вопросов, и вдруг Лозовский спросил:

– Что, Руслан, в религию на старости лет ударился? О душе решил подумать? Ну-ну…

Он коротко хохотнул и отключился. Мадруеву захотелось выть. Сжимая в потной руке трубку с доносящимися из неё короткими гудками, чеченец понимал, что никуда ему от Лозовского не деться. Тот всё знает. Всё видит. Всё может.

Мадруев больше никогда не спрашивал себя, что за существо такое – Лозовский. Он выбросил этот вопрос из головы. Он был сломлен и просто служил.

Став послушным орудием Лозовского, Мадруев со временем обнаружил, что большинство сепаратистов – и тайных, и явных, включая официальных правителей Ичкерии – точно такие же марионетки в ловких руках госсекретаря по делам Северного Кавказа. Впрочем, Лозовский по-своему был великодушен. Он жил сам и давал наживаться другим. Он был настолько влиятелен, что и теперь, переселившись во Францию, держал все нити, контролируя ситуацию в Чечне из своей виллы на Лазурном Побережье…

Мадруев украдкой вздохнул и ещё раз подтвердил, что уж теперь-то Авилову деваться некуда. Две-три недели, не больше…

– Две, – жёстко определил Вадим Натанович. – И без того с этим журналюгой долго возимся. Впереди у нас, Руслан, дела поважнее.

Лозовский подошёл к раскрытому окну. Полюбовавшись великолепным, тщательно ухоженным садом, Вадим Натанович, не оборачиваясь, небрежно спросил:

– Ты готов сцепиться с президентом?

Мадруев хмыкнул ему в спину.

– Напугал… А чем, по-твоему, все эти годы мы занимаемся?

– Нет-нет, это не то, – возразил Вадим Натанович. – Биться с федералами там, в Чечне, дело святое. Но я имею в виду ударить Бунеева прямо в его логове. В Москве. Сильно ударить. Насмерть.

– А как? – осторожно спросил Мадруев.

– Скоро узнаешь, – уверенно пообещал Вадим Натанович. – План есть, я сейчас выверяю детали. Москва у нас кровью умоется. И Бунеев этой кровью – захлебнётся.

Он обернулся, и душа Мадруева сжалась: в глазах Лозовского кипело нечеловеческое бешенство.

В многоходовой комбинации, которую Лозовский разыгрывал против Бунеева, себя он видел ферзём, а всех окружающих использовал в качестве разменных фигур. И если Мадруев был чем-то вроде ладьи, то с помощью Эйсмана-Яковлева, готовившего на него покушение, Вадим Натанович хотел сделать ход конём.

Неудавшийся киллер с безучастным видом сидел напротив Лозовского и слушал его наставления.

– Вы всё поняли? – спросил наконец Лозовский.

– Всё понял, – эхом откликнулся Яковлев.

– Вы всё сделаете правильно?

– Я всё сделаю правильно.

– Ну, вот и славно. Билет у вас в кармане, деньги и документы вручили, в аэропорт сейчас отвезут. Прилетите в Москву – и сразу же к отцу, сразу же! Соскучился, небось, переживает.

– Переживает…

– Душа за вас, наверное, болит.

– Болит…

– А главное, перед тем, как… ну, вы понимаете… передайте генералу мой поклон. Привет, мол, от Вадима Натановича.

– Натановича…

– Ну, в добрый час!

Секьюрити проводил Яковлева, и Лозовский остался один. Он очень устал, но сегодня было ещё одно, очень важное дело. Предстояло заняться королём.

Лозовский закрылся и сосредоточился. Лицо его было спокойно, неподвижно, и ничто не выдавало колоссальной по силе напряжения работы, которая шли сейчас в его голове.

Спустя минуту Лозовский, не открывая глаз, улыбнулся и беззвучно сказал в пространство перед собой:

– Здравствуйте, мой президент. Это я…