Текст книги "Шницель Грей. Рассказы о собаках и людях"

Какие выгоды приносит собака
(из историй на Рождество)

Если вы не бывали в Праге на Рождество, не нужно расстраиваться, наверняка у вас еще все впереди, а пока послушайте меня, я расскажу вам про всю эту красоту небывалую. Только не ждите, пожалуйста, снега, оленей и ухающего Санту, это вам не какой-то голливудский фильм, а простой рассказ про простых людей, типа нас с вами, а может быть, и не совсем, сейчас и будем выяснять.

Значит, Прага, да-да, та самая красавица Прага, что жемчужиной сияет где-то там, близко к центру Западной Европы, она не то чтобы снежная, ну то есть снег там, конечно, бывает, но даже перед Рождеством ложится далеко не всегда.

И это совсем не отменяет праздничного настроения. Знаете, Прага – это не про богатство и роскошь дорогих иллюминаций, эксклюзивных украшений и деликатесов для невоздержанных пиршеств и празднеств, это про уютную, душевную атмосферу, человеческую доброту и тепло. Рождественские вертепы, венки и фонарики, гулянья на городских улицах и площадях, трдельники, грог и глинтвейн, что еще нужно хорошему доброму человеку, чтобы ощутить настоящий рождественский дух старой Европы, и совсем не имеет значения, приезжий турист он или местный житель.

Уютными огоньками и красивыми гирляндами украшают окна домов, магазины и бесчисленные пивные, в некоторых из которых варят специальное рождественское пиво, которое в Чехии можно попробовать только раз в году – ох, оно и крепенькое да задорное – и готовят специальные рождественские блюда: запеченного гуся с ягодным соусом, рыбный суп, сладкие ваночки, ливаны и пряники и, конечно, самое главное из них – рождественский карп, который по-местному зовется «капр».

В пивных вечерами много народу, жарко, шумно и дорого. Так считал и герой нашего рассказа – коренной пражанин Марк Свобода, или, если угодно, для простоты, Марек. Простой и скромный чешский бухгалтер, от роду тридцати трех лет, слегка уже лысеющий, хотя и без пивного брюшка, которое вполне ожидаешь увидеть от холостяка, ведущего сидячий образ жизни.

Марек не то чтобы не любил Рождество, но и особого удовольствия от этого праздника не ощущал. Не будучи религиозным, он давно забросил ходить в церковь на рождественскую службу, куда в детстве водила их с братом мама, втихую от отца, чиновника коммунистического режима. Она же подкладывала под елку подарки от Йежишека – в Чехии именно он балует детей подарками на Рождество, а вот Микулаш – святой Николай – вознаграждает послушных чад в начале декабря. Они с братом с самого раннего возраста догадывались, кто на самом деле покупает подарки, но брат убедил его тогда не расстраивать мать и притворяться, что они все еще верят в рождественское волшебство. По традиции Марек ставил дома в вазу еловые ветки и прятал в кошелек чешуйки карпа, чтобы весь год водились деньги, кому как не бухгалтеру еще думать о деньгах загодя.

А вот весь этот рождественский шум, наплыв туристов, гуляния и распродажи, которые, как считал Марек, только маскируют праздничный рост цен, все-таки раздражали его. Воля бы Марека, он бы в эти дни вообще не выходил из дома. Да он так и делал пару лет, ограничиваясь визитами к родне да покупками в продуктовых магазинах, но в этом году он просто не мог усидеть дома и, как уже стало для него обычным в выходные дни, опять потащился в пивную.

Уж вы наверняка знаете, в Праге прекрасные пивные, и их просто не сосчитать сколько, но Марек весь год ходил в одну и ту же, при том что к пиву он был достаточно равнодушен, а скопления людей откровенно, как уже стало ясно, не любил. Еще не догадались? Ну, конечно, ему нравилась там официантка. Правильнее было бы сказать, что он просто влюбился, втрескался по уши, потерял голову, но сам Марек никогда бы такого не сказал, «нравилась» – вот то слово, которым бы он максимально ограничился.

Для Чехии тридцать три – это уже возраст, когда уже давно пора быть женатым, и брат Марека Томаш давно уже был женат и даже имел дочку семи лет. На холостого Марека косилась родня, но в глаза ему ничего не говорили, да он и сам уже немного парился на эту тему. Проблема его была в чрезмерной застенчивости и нерешительности. В университете ему нравились несколько девушек, но завязать разговор первым он не решился, а в студенческих компаниях не бывал совсем. На работе все больше встречались дамы в возрасте, знакомиться на улице или в баре Марек вообще не представлял как, а в интернетных сайтах знакомств было что-то для него отталкивающее, напоминало то ли электронную биржу, то ли рынок, весьма далекие от настоящих чувств и хоть какой-то романтики.

Так, дожив уже до солидного, как ему тогда думалось, возраста, более менее серьезных отношений Марек не завел, а несерьезные пану Свободе тоже особо-то и не давались.

В ту пивную, название которой я вам тут не скажу, чтобы не делать рекламу хозяину, который и так раздобрел на деньгах от туристов, задрал цены на светлое фильтрованное, а свиную рульку теперь иногда подает даже остывшей, так что в этот раз обойдется совсем без рекламы, вот в пивную эту Марек как-то забрел ранней весной спрятаться от дождя и, пока ожидал свою рюмку «бехеровки» и кружку темного пива, которое, вопреки общему мнению о чехах, воспринимал лучше светлого, увидел там эту удивительную девушку.

Он бы вряд ли смог внятно сказать, чем она его так сильно впечатлила: чуть раскосые голубые глаза, высокие скулы, плотные губы, светло-русые волосы, таких вроде бы и полно в Чехии, особенно в Праге, а вроде бы и не встречалось ни одной. Во всяком случае, Мареку она сразу и бесповоротно запала в душу, и он неожиданно для себя стал посещать пивную регулярно, что было достаточно глупо, ведь пиво он не особенно любил, а про девушку не знал совершенно ничего, ни свободна ли она или замужем (и есть ли у нее дети), ни сколько ей лет, ни откуда она родом, и где в Праге живет, в общем, совершенно ничего, даже не знал, как ее зовут. Единственное, что он знал точно, она всегда работала по субботам, кроме всего двух суббот за все время с марта по декабрь, когда Марек, разочарованный, уходил, так и не допив свое темное.

В те остальные субботы, когда она бывала на месте и легко порхала по залу в расшитом своем сарафане (что смешило Марека, потому что никак не добавляло чешского колорита, но, может, и нравилось туристам, сам бы он в такой глупой пивной даже и второй раз бы не появился, в его районе пивные были и лучше, и дешевле), так вот, в те субботы Марек сидел в пивной по полдня и целому вечеру, цедя свое пиво и стараясь лишнего не отсвечивать. Пивная та была большой, места всем желающим хватало, и на него совершенно не обращали внимания, что его вполне устраивало, и он спокойно мог заниматься в телефоне или в планшете своими делами, подключаясь через бесплатный плохенький вай-фай, и сколько угодно наблюдать за предметом своего сердечного томления.

В тот день, о котором я рассказываю вам, один из приятных дней бесснежного декабря накануне Рождества, такой типичный для зимней Праги, Марек, как всегда по субботам, сидел в своей привычной пивной, потягивал пиво, посматривал на официантку, а заодно занимался делом: считал налоги и доходы своей семьи и выводил финансовый прогноз на следующий год. В этом деле Марек был одновременно, так сказать, в одном лице: окрыленный свободой пилот-ас и зануда-педант из финансового управления городской мэрии.

Он обожал цифры и любил, когда они складывались в красивые суммы, а особенно если они округлялись и доходы серьезно превалировали над расходами. Траты и уплаты, в особенности не слишком нужные, расстраивали Марека от души и всерьез. Он просто не находил себе места, пока придумает, как бы их можно было сократить, а в идеале и убрать вовсе, и тогда доход снова станет круглее и полновеснее, а настроение нашего счетовода поползет вверх, как температура на термометре в жаркий летний полдень.

В этот день семейная денежно-финансовая картина выглядела почти радостно, если бы не одно но. Брат Марека Томаш собирался купить собаку. Собака эта была обещана его дочке в подарок на Рождество, стоило не мало, но это не единственная проблема расходов Томаша, к ним добавлялась собачья амуниция, игрушки, утварь, корм и витамины, оплата ветеринара, дрессировщика, и вот представьте себе, еще и этот налог на собак, ну вот что за напасть, честное слово. Вроде сумма и не большая, полторы тысячи крон, но в совокупности, знаете ли, Марека совсем не радовала.

Пан Свобода решил изучить вопрос, а можно ли как-то налог не платить, и оказалось да, действительно, можно. Всего-то нужно было не покупать собаку, а взять из приюта. Это, кстати, бесплатно, плюс налоговая льгота. Правда, эта льгота действовала только год, но что там через год будет, кто это знает, вдруг да собака не ко двору окажется, жена-то у Томаша та еще дамочка, тут Марек подумал, что, может быть, глядя на брата и его жену, он и не женится так долго.

В общем, как оказалось, взять собаку из приюта – не самая плохая идея, и Марек начал «гуглить», какие приюты есть в Праге и как все это вообще можно организовать и оформить. Продираясь через информационную чащу, рассказывающую про волонтерство, благотворительность и студенческие стажировки, Марек, наконец, добрел до раздела, где рассказывалось, как взять собаку, и с любопытством принялся читать да разглядывать фото, демонстрирующие незатейливый быт четвероногих обитателей приюта. Внезапно за его плечом покашляли. Марик обернулся и обомлел: предмет его воздыхания, светло-русая голубоглазая повелительница пивных кружек, рюмок «сливовицы» и «бехеровки», а также тарелок с гуляшом и «утопенцами», стояла прямо рядом с ним, сжимая в руках поднос, покрытый полотенцем, и глядя в его планшет.

– Простите, пан, – негромко и очень приятным голосом (знаете, такие бывают: тихие, чуть с хрипотцой) произнес предмет его бесплодных воздыханий, – я случайно увидела, что вы интересуетесь судьбой приютских собак, это так трогательно, а я как раз тоже недавно взяла себе собаку в таком же месте.

– Да, спасибо… то есть здорово, это хорошо, правильно, – нужные слова никак не подбирались в голове пана Марека, и он испуганно замолчал.

– Меня зовут Агнешка, а как? Вы же часто к нам приходите, я запомнила.

Марек представился и предложил даме сесть, но Агнешка отказалась, оказывается, официантов за такое сильно ругают, и она просто осталась стоять рядом. Как-то незаметно они начали разговаривать и вскоре совсем разболтались. С Агнешкой это оказалось не сложно даже для такого, как Марек.

Он даже отважился чуть рассказать о себе, а потом совсем расхрабрился и вспомнил пару забавных случаев из офисной жизни, а также выяснил для себя, что Агнешка родом из крохотного городка Нове-Место-под-Смркем Либерецкого края, приехала в столицу учиться, свободна и, понятное дело, гораздо младше его.

– Я, знаете, живу в Праге всего год, почти никого тут не знаю, учеба, работа, дом, ровесники все по клубам и своим компаниям, а мне когда ходить-то, а тут, в пивной, сами понимаете, не до общения, вот с этого одиночества и собаку себе взяла, а я и не жалею, – щебетала девушка, осторожно и быстро поглядывая на дверь за стойкой – не хватились ли ее на кухне. – А собаку какую хотите, крупную или маленькую? Мальчика, может, девочку?

Марек неопределенно махнул рукой, сказать, что собаку ищет себе брат, он так и не решился.

– А знаете что, Марек, давайте встретимся через неделю на Рождество в Кунратицком лесу, знаете же его? Вы со своей новой собакой, я со своим Максом, познакомим их и еще с пообщаемся. Я там как раз живу недалеко, метро Розтылы, а удобно туда будет прийти?

– Да-да, конечно удобно, – торопливо согласился наш романтический герой, а кто бы не согласился, а?

– Тогда в Рождество, ровно в пять вечера, вход со стороны улицы Грегорова, рядом с ресторанчиком, там есть такой, а на всякий случай запишите мой телефон, – Агнешка продиктовала цифры, извинилась и упорхнула на кухню, а счастливый Марек расплатился за пиво и отправился домой.

Все складывалось просто волшебно, если бы не одно «но». Брать в приюте собаку Марек не собирался.

Это же большая ответственность, просто огромная, это ощутимые затраты, проблемы и время, это серьезный шаг, перемена в жизни, в конце-то концов, а он такого не планировал, не обсчитывал и не хотел. Вечером он позвонил брату Томашу и рассказал ему о своей идее, чтобы тот подарил дочке собачку из приюта, Томаш эту мысль сразу одобрил, хотя экономия его нисколько не волновала, а вот помочь одинокой собаке и осчастливить тем самым и дочку, и эту собаку – это брату было весьма по душе, такой вот совсем не практичный, легкий на подъем да романтичный у него брат, добряк и светлая душа.

Марек вот был совсем не такой. «Это никуда не годится, – думал он, лежа без сна в своей холостяцкой квартире на Будеевицкой, всего в двух станциях метро от Агнешки, – я эту девушку вообще не знаю, возможно, она истеричка, или психопатка, или я ей не нравлюсь, а может быть, потом не понравлюсь, разонравлюсь, в конце концов, или, может, она меня вообще возненавидит за что-нибудь? Я – скучный, обыкновенной внешности, у меня не больно-то высокий доход. Молодым девушкам не нужны такие. Ни к чему. Да это все глупо, глупая идея, глупое, очень и очень глупое желание».

С утра пан Марек Свобода твердо решил никакую собаку в приюте не брать.

Понятно было, что и в пивную ходить тогда придется перестать. Не удобно будет встречать Агнешку, которую он, видимо, этим разочарует.

Это грустно, но это же – ответственно и правильно. Он познакомится с другой девушкой, такой же взрослой и ответственной, с хорошей работой, без всяких кошек и собак. Он запишется в спортзал и будет ходить туда по субботам вместо пивной, как раз тогда там будет меньше всего народу. Он купит себе велосипед и запишется на курсы испанского языка… Да, вот так и будет. Вот так!

Всю неделю Марек убеждал себя в правильности решения. И всю неделю он становился все более грустным.

Утром в Рождество, после теплого и милого вечера сочельника, проведенного, как и всегда, в кругу семьи, Мареку стало особенно тоскливо. Как ни крути, а он очень привязался за это время и к той пивной (название которой мы по-прежнему умолчим), и к красивой русоволосой голубоглазой Агнешке, наверное, все-таки он ощущал надежду на добрые светлые перемены, а может быть, и что-то большее: привязанность, дружбу, а то и любовь? Может быть, стоило перестать уже быть таким скучным, практичным и ровным, как новенький биллиардный стол в пивной. Может, ему и собаку нужно было взять, брат вон сказал вчера потихоньку, что собаку дочке нашел, привезет сегодня, и еще подмигнул так хитро, словно это Мареку сюрприз, а вот ему то что за дело… Нет, собаку взять надо было, ну что в ней такого, держат же люди, а некоторые и по две, и даже три.

Мареку стало совсем противно от себя, вот дурак, ответственный дурак, сейчас бы собирался в парк к Агнешке, прихорашивался бы. Погода такая отличная, тепло для зимы, сухо. Прошлись бы по аллейкам, купили бы в ресторанчике кофе с крендельками или грог. Она бы смеялась над его незатейливыми шутками, он бы расспрашивал об ее родном городке. Собаки бы бегали вокруг. Собаки – это весело и уютно. Даже если бы с Агнешкой и не получилось, с собакой он бы уже был совсем не так одинок. Почему он вообще раньше не думал о собаке? Он же в детстве любил собак и даже подбивал брата уговорить маму взять домой щенка, вспомнил вот сейчас неожиданно.

Марек сидел на кровати, упирался подбородком в кулаки и ругал себя. Что было делать теперь, он совершенно не знал: идти в парк без собаки и врать, что он еще не успел ее забрать, было как-то не по-взрослому и неудобно вовсе, переносить свидание он не мог, потому что точно знал: потом не найдет в себе силы еще раз позвонить, просить у кого-то собаку «в долг» на время – вообще смешно, а упускать Агнешку было втройне обидно. Да, друзья, понимаю, иногда нам подобные проблемы кажутся странными и простыми: ну, иди Марек, зайди в свою любимую пивную, да объяснись с девушкой, наверняка же она поймет, помните, сколько раз над книгой, за кино или сериалом вскликивали мы что-то подобное, но герой нас услышать не мог, подобно тому, как в жизни мы вечно не хотим слушать правильные и логичные советы от своей семьи, друзей и знакомых. Смекаете, о чем я? Вот и Марек нас не слышит, а сам принять верное решение совершенно не способен, потому и сидит в тоске и бессильной злобе на себя самого, понимая, как сегодня уплывет его возможное счастье.

И вот тут, друзья мои, Рождество бы не было таковым, если бы, как вы уже догадываетесь, не раздался звонок. По телефону брат Томаш сообщил, что они у порога и чтобы Марек надел штаны, а через секунду, не слушая ответных возражений, брат уже затарабанил в дверь.

Когда Марек ее чуть приоткрыл, дверь резко распахнулась и в комнату ворвались дочка Томаша Лизка, а за ней щенок, собачка-терьер, черный с белым, и со звонким лаем понесся по квартире Марека. Лизка помчала за ним, а Марек за обоими. По дороге он споткнулся о вывалившийся с полки собственный ботинок и полетел на пол с чертыханием. Коленку резко стало жечь, кажется, ссадина. Вот же kurva! Хорошо, Лизка унеслась за собакой в глубину квартиры и не слыхала его сейчас.

Брат Томаш все еще стоял в дверях и хохотал.

– Вставай, hlupák, чего расселся, смотри, что тут у меня!

Брат вытащил из-за пазухи трясущегося щенка, точно такого же, как умчавшийся с Лизкой, только рыжий с белым. Щенок смотрел на Марека темными круглыми глазами, в которых было и непонимание, и страх, и какая-то добрая надежда, что ли, а может быть, Мареку все это просто показалось?

– Смотри-ка, Марек, это сестра нашей новой собаки Сары, ее зовут Белла, нравится?

Марек удивленно похлопал глазами и механически кивнул.

– Это тебе! Нельзя же было ее в приюте оставлять, как можно разлучать сестер! Я и подумал, пусть у Марека живет, будут видеться часто. А и ты все один да один. Нравится собака? Как тебе идея?

Марек улыбнулся и, наконец, встал. Молча подошел, обнял брата и осторожно забрал у него щенка Щенок был теплый, приятно пах чем-то неуловимым, уютным, мохнатым, как в детстве пах бабушкин плед или что-то в этом духе. Да уж, брат уже не первый раз знал, что ему нужно гораздо лучше самого Марека. Ему очень повезло с семьей! А до встречи с Агнешкой он вполне успевал и познакомиться со своей будущей собакой, и даже привести себя в полный порядок.

Линда, которая всегда выполняла правила

Линда старалась всегда соблюдать правила. С самого детства. Вероника удивлялась, как такой маленький беленький комочек вмещает в себя столько сообразительности и даже ответственности. Однажды получив запрет и сразу крепко-накрепко усвоив его, Линда не изгрызла ни одной хозяйской вещи: все тапки и носки просто перестали ее интересовать раз и навсегда. В целости остались также обои, плинтуса, деревянная мебель и даже аппетитный мохнатенький коврик в прихожей.

Единственное, что пострадало от когтистых лапок и острых зубов маленькой Линды, было Дерево. Дерево росло в большом напольном горшке у балкона, породу дерева Вероника не знала, Дерево досталось ей от прошлых хозяев квартиры, но Веронике оно понравилось, и Дерево осталось, пережив ремонт. Когда Вероника спросила меня, как назвать это дерево, мы вместе перебрали не один десяток вариантов: от классических «Дуба» и «Осины» до «Энта» и «Грута», даже экзотический Баобаб, он же Адансония пальчатая, был предложен, но никакой из обсужденных вариантов так и не прижился, поэтому Вероника называла дерево просто «Деревом». Это дерево было изрядно пожевано и покусано подрастающей Линдой, от чего пара веток просто, а на ствол Вероника накладывала специальные повязки, купленные в магазине «Садовод».

С Линдой была проведена профилактическая беседа, и Дерево было оставлено в покое навсегда.

Да что там дерево, с детства Линда могла спокойно ожидать хозяйку на «месте», не пищала по утрам в ожидании прогулки, даже писать до того, как приучилась к выгулу, старалась в одном определенном месте, куда Вероника стелила газету, не опасаясь, что бумажные лохмотья вредной для здоровья печатной продукции окажутся в желудке беленькой симпатичной собачки.

Когда пришло время, Вероника с Линдой отправились на дрессировочную площадку. Молодой дрессировщик спросил, откуда у Вероники такой странный кудрявый лабрадор, и знатно обалдел от ответа, что Линда-то никакая не лабрадор, а редкой и чудесной породы венгерский кувас. Вероника даже не удивлялась потом, что все на площадке звали Линду «Квас», утруждать себя запоминанием необычных слов наш народ, понятное дело, не любит.

Венгерский кувас – действительно редкая порода в России и на просторах стран бывшего СССР, поэтому дрессировщик сначала, кажется, не поверил Веронике и думал, что Линда – обыкновенный метис, но, убедившись в прекрасных рабочих качествах собаки, все же отважился пошурудить в гугле.

Веронику все это совсем не удивляло. Ее Линду люди, встреченные на улице, на выставках собак и даже в ветеринарных лечебницах, как только ни называли: и лабрадор, и лабрадудль (американская помесь лабрадора с пуделем), и пиренейской горной собакой, и однажды даже словацким чувачем, который и правда немного похож на куваса, может быть, даже и родственник. В общем, «он же Гога, он же Жора». Я-то знал, почему Вероника завела породу настолько редкую, что щенка пришлось везти на перекладных аж из самой Канады, где находился питомник, обладавший достойными, по мнению Вероники, кровями. Дело в том, что с детства Вероника хотела комондора, большого и красивого, с длинной шерстью пружинками, но когда стала жить одна и вопрос заведения собаки перешел в практическую плоскость, детские мечты уступили место практическим соображениям, так, вместо волосатого комондора у Вероники появилась кучерявая Линда.

На заре эпохи выбора породы мы много спорили с Вероникой, какая порода лучше. Ей почему-то всегда нравились породы редкие и экзотические. Мне – обычные, давно себя зарекомендовавшие в наших условиях жизни. В одном мы сходились единодушно: собака должна быть собакой, то есть иметь заметные габариты и рост, быть активной, уметь защитить себя и хозяина и иметь способности к дрессировке. Венгерский кувас, по заверениям Вероники, был именно такой породой: имея пастушье и сторожевое прошлое, был отважен и силен, при этом уже достаточно давно перешел в категорию собаки-компаньона.

К нашему удивлению, Линда оказалась достаточно скромной девушкой, не лаяла, не качала права, территорию охранять категорически не желала. Зато с дрессировкой все шло на ура, команды изучались за одно-два занятия, и Линда исполняла их так быстро и правильно, что соученики, малинуа и немецкие овчарки, наверняка по ночам тихонько выли от зависти. Ведь она всегда старалась соблюдать правила. В этом была вся Линда.

Очевидно, правила соблюдались не только дома, но и, конечно же, на прогулках, в лесу и на даче. Дачу Линда любила особенно, как и положено молодой собаке. Памятуя о судьбе Дерева, Вероника с первого дня постаралась установить для Линды дачные правила.

Линде разрешалось копать ямы только на пустой площадке у забора, грызть палки, не произрастающие из деревьев и не представляющие собой элемент постройки либо ограды, не скакать по грядкам, не ловить птиц и не лаять на соседей. И, конечно, Линда выполняла все это, а также и обычные запреты: не лазать с грязными лапами на постель, не портить вещи и не жрать все, до чего может дотянуться, а точнее, вообще ничего без приглашения. В плане последнего пункта с Линдой вообще не было проблем. Пищевая мотивация не особенно влекла собой эту собаку. Вот общение с драгоценной хозяйкой, а еще лучше игра – другое дело, а самая хорошая игра для Линды – это работа. Такое не редкость у пород с богатым пастушьим прошлым, отчего ими и выигрываются нередко дрессировочные соревнования разного рода. Так что Веронике никогда не приходилось к своему разочарованию обнаруживать на столе тщательно вылизанное пустое блюдо вместо праздничного ужина или надкусанные продукты, на минуту оставленные без внимания в сумке на полу. И никакая еда вообще никогда не исчезала в доме до одного прекрасного дня.

Тогда мы собрались на даче у Вероники нашей небольшой компанией, пожарить шашлыки, выпить вина и, может быть, попеть под гитару, если вино сделает-таки свое дело. Все были заняты обыкновенными для подобных мероприятий хлопотами: мужчины кололи дрова, разжигали мангал и насаживали мясо на шампуры, женщины стригли салаты и накрывали на стол, дети ловили каких-то жуков или что-то в этом духе, а Линда игралась со шлангами автоматического полива, пытаясь хватать зубами резко выстреливающие струи холодной воды.

Внезапно кто-то из гостей заявил, что у него пропал кусок мяса с шампура, который он уже было начал насаживать, но отвлекся и положил на край стола. Несознательные граждане сразу попытались обвинить в краже Линду, но Вероника вступилась за свою любимицу и, гневно сдувая спадавшую на глаза смешную челку, возмущенным голосом заявила, что уж кто-кто, а Линда никогда не нарушает правила, и вообще надо меньше выпивать, когда собираешься жарить шашлык, тогда и куски пропадать не будут.

Нам как-то удалось парой шуток разрядить обстановку, однако вскоре еще один шампур был обнаружен пустым и валявшимся на земле. Это уж совсем не порядок, и общим совещанием гости и хозяйка определили, что это, видимо, дети расшалились, после чего эти самые дети были отловлены, отлучены от жуков и отправлены в дом смотреть мультфильмы на планшете.

И тем не менее подозрение вскоре снова легло, и даже не то что легло, а вот прямо указало на собаку, когда собравшиеся возле пышущего жаром мангала с бокалами красного вдруг услышали громкий металлический звук и, разом обернувшись, увидели, что крышка у кастрюли с мясом сильно приоткрыта, а по тропинке от стола удаляется в сторону кустов кудрявый собачий зад. Вероника жестом показала всем не двигаться и покралась за собакой, высоко поднимая ноги, чтобы не зашуршать травой. За Вероникой по одному устремились и мы, придерживаясь на расстоянии, дабы не испортить воспитательный момент. Остаться у мангала мы, конечно, совершенно не могли, все же речь шла о той самой великой собаке, которая, все же знают, всегда старалась соблюдать правила, не каждый же день можно увидеть такое внезапное и громкое падение с пьедестала столь высокой репутации.

А Линда меж тем, абсолютно не замечая слежки, протрусила на дальний конец дачи, где до самого забора разрослись буйными джунглями кусты смородины, малины и крыжовника, поэтому туда никто, кроме, собственно, Линды, особо не ходил. Но теперь, что делать, пришлось. Подождав пару секунд, Вероника подняла ворот курточки и раскатала рукава, стараясь прикрыть кожу от колючести дачных растений, потом, согнувшись почти пополам, занырнула в кусты вслед за Линдой. А еще через пару секунд раздался ее заливистый мелодичный смех. «Идите все сюда!» – крикнула она нам из ягодно-кустовой чащи, и мы, конечно, отбиваясь от колючек, двинулись к ней. Согнувшись и закрывая лицо и шею руками, пробираться было терпимо, а буквально через пяток метров мы увидели великолепную картину. Над небольшой полянкой среди кустов, согнувшись, нависала Вероника, неудержимо хохоча.

Внизу на кучке прошлогоднего мха и каких-то веток расположилось ежиное семейство: трое маленьких ежат, наверное, едва только вставших на свои неуклюжие лапки: они скорее ползали, чем ходили по полянке, а мама-ежиха стояла в центре и меланхолично жевала кусочек мяса, и еще несколько таких же кусочков, очевидно, сворованных и принесенных собакой, лежало рядом. Сама Линда замерла около Вероники, глядя на ежей и весело виляя хвостом.

Даже не знаю, поверил бы я в такую историю, если бы мне ее рассказал кто-нибудь, вероятно, нет, но тут уж и сам я, и Вероника, и еще несколько свидетелей могли бы заверить вас, что именно так все оно и было, и я ничуточки не приукрасил.

И важно отметить, тот случай был, несомненно, уникальным, потому что Линда – это собака, которая старалась всегда соблюдать правила, ну, кроме разве что того, одного и единственного раза. Уж такая она ответственная, эта Линда.