Текст книги "Шницель Грей. Рассказы о собаках и людях"

Я не могу сосредоточиться. Не могу сконцентрироваться. Знаете, что это значит – «сконцентрироваться»? Мы с человеком часто едим суп-концентрат. Он нравится мне, такой суровый, плотный и сильно пахнущий. Мне нужно быть таким же суровым, плотным, пахну я и так отлично. Мне об этом сказала Рэйчел. Я явно ей понравился! Рррррр-рэйчел, Гррр-рр-рэй! Гррр-ррр-ррэй и Рррррр-рэээйчел! Шницель Гррр-ррей и сеттерр-ррр Рррррр-ррэйчел! Ну вот. Я никак не могу сосредоточиться, я все время думаю о ней.

Рэйчел. Она такая славная, такая рыжая. А вы говорите, мы не различаем цвета. Да что там цвета, что там ее шелковистая шерсть, что там плавная грация и мягкая пружинистая сила, вы бы знали, как она пахнет! Но вы такого даже представить себе не можете. Как тысяча луговых цветов, нет, как тысяча тысяч, нет, как тысяча тысячей тысяч! Она пахнет как домашнее тепло, как лучшее лакомство, как морозное свежее утро, как праздник, как ключевая вода, как небо, как солнце, как жизнь! Рррр-рррэйчел! Рррр-ррр-ррр-эйчел!

Мне нравится Рэйчел. Интересно, насколько я ей нравлюсь. Я же ей нравлюсь? Кажется, да. Гррр-рррей нррррр-рравится Ррррр-ррэейчел! Когда мы вернемся, Человек отведет домой Умника и Рэйчел. Он же не оставит их в лесу. Он будет лечить Умника, а я буду с Рэйчел. Рррр-ррэйчел! Я покажу ей дом, и наш отличный хлев, и огород, и берег реки. Может быть, мы побегаем вместе. Может быть, мы вместе поиграем. И уж точно мы уляжемся спать у печки, и я засуну нос в ее чудесную шерсть и буду видеть прекрасные сны, втягивая и пропуская через себя ее самый прекрасный, самый сладкий аромат на свете. Гррр-ррэй и Рррр-ррэйчел. Рррр-ррэйчел! Интересно, у нас будут щенки? Если да, то какой породы: сеттер или шницель? Или это будет новая порода: сетцель, шниттер? Я не знаю…

Человек резко останавливается. Я уткнулся носом ему над коленом, не успел затормозить. Он даже не ворчит. Смотрит на сломанную ветку перед носом. Ну, смешной! Подумаешь, ветка. Может, ее сломала птица, или белка, или головой зацепила лесная корова, мало ли поломанных веток в лесу? Но Человек напряженно всматривается в чащу впереди. Странно. Он – хороший охотник. Значит, что-то почуял. Но это же странно. Я слышу в разы лучше, вы уже это знаете, я бы точно услы… Погодите! Он смотрит вниз, и там что-то есть. Сейчас посмотрю. Что?! Это след!!! След!!! Как? Я не услышал СЛЕД?! Я?! Это точно след! Теперь я слышу его. Даже вижу маленькую полоску отпечатка человеческой задней лапы – ноги. Да, я отчетливо слышу след. Как же я пропустил раньше?! Я покрутился на месте, то утыкаясь носом в землю, то поднимая голову вверх. Ясно. Я замечтался, а ветер сильно дул от нас в сторону следа и сносил запах. Я отвлекся. Это очень плохо! Я шницель, мне нельзя так сильно отвлекаться. Я виноват, мне очень стыдно! Я опустил голову. Порывы ветра стихли, я теперь совсем четко слышу след. Так, подождите, это не след, это следы!

Человек показывает мне рукой: нужно идти по следу. Жесты для нас с ним иногда лучше слов, а сейчас издавать звуки лучше не стоит. Следы совсем свежие. Я аккуратно, уткнув нос в землю, пытаюсь услышать как можно больше, а не потерять след, как могут подумать некоторые. Потерять такой жирный, вязкий и свежий след – надо быть не охотником и даже не собакой, а может, котом каким-нибудь. Я знаю, некоторые люди тоже говорят про запахи «слышать», а не «чуять», думаю, это они научились от нас. Жаль, только называть научились, а слушать нет. Сейчас я слышу очень много. Взрослые крупные мужчины, шли медленно, с грузом, мясо дикого зверя, точно не понятно, какого, возможно, лесная корова, пили жгучую воду, много – резкий запах давит – прошли гуськом, не останавливаясь. Я – хороший охотник. Я зову Человека за собой. Человек напряжен, взял в руки палку, издающую гром. Он не знает того, что знаю я, но он чувствует, как я напряжен, и напрягается сильнее.

Запах мне очень не нравится. Он пахнет плохим, он пахнет опасностью, пахнет угрозой. Человек зовет меня идти по следу. Я очень не хочу идти. Я охотник, но они – не дичь. Они – убийцы. Их следы пахнут болью и смертью, тоской. Я не знаю, как вам это объяснить. На охоте дичь погибает не так, на охоте дичь всегда имеет шанс спастись. Охота – жестокая, смертельная игра, борьба за выживание – выживет либо охотник, либо жертва, таков инстинкт. Люди же не охотятся просто ради забавы, правда? Им, как и нам, нужно выживать и помогать друг другу. А здесь другое, эта смерть такая, какую люди называют словом «казнь», когда спастись почти невозможно, и это «почти» очень-очень маленькое, как мышиный глаз, как пылинка в носу, как первая капелька дождя.

Я не хочу идти по следу, мне неуютно и даже страшно. Я хочу вернуться. Туда, где девочка Рэйчел и ее Умник. Мы доведем их до лодки, Человек заведет мотор, и мы поедем по воде. Я обожаю ездить. На машине, на телеге и особенно на лодке. По воде. Такая спокойная свежая гладь и запахи воды, рыбы, лягушек, ила, мокрого песка, водных растений – совсем не пугающие, наоборот, безвредные. Я люблю реку, люблю плавать, люблю ловить пастью брызги и ехать по воде очень люблю. На воде не бывает кочек, с воды обычно дует чистый и вкусный ветер, на воде нет кустов и веток, бьющих в глаза. Я люблю ездить по воде. А потом мы сидели бы в доме, в жарком месте горел бы огонь, Человек помогал бы Умнику, а я бы уткнулся носом в теплый шелковистый бочок Рэйчел и дремал… Я не хочу идти по следу! Но у меня нет выбора. Человек зовет меня, и я пойду вперед. Я – шницель! Я – охотник, я – следопыт, я – боец. Если нужно кем-то быть, я им буду. Я – шницель Грей! Грррр-рррей! Грррр-ррррр-рррей!

Вот, запахи совсем сгустились, а вместе с ними сгустился и воздух. Невидимка, потрескивая, почти выбрался из туч и раздался первый небесный грохот – гром. Мне больше не нужно опускать голову к следам, запах настолько сильный, что не услышать его не способен даже почти лишенный носа старенький слюнявый мопс. Уже и звуки пришли. Я понимаю, что там впереди: за буреломом, соснами и кустами, где с грохотом в просвете мелькнула вспышка – поляна. А на поляне убийцы. Я отчетливо слышу их возню. Человек тоже слышит. И напрягается еще и еще сильнее.

А я не напрягаюсь. Я вдруг стал совсем спокоен. Я даже стал весел. Это называется веселая злость. Знаете, что такое веселая злость? Это когда страхи и беспокойство покидают тебя и остается один только кураж. Хотя нет. Кураж и злоба. И от этого все делается легко и просто. И даже приятно. Собаки часто могут укусить в таком состоянии. Не из-за агрессии и поэтому не слишком сильно, а просто потому, что у нас веселая злость! Грррр… Грррр-рррей! Злой Грррр-рррей! Мне хочется облечь это в звук, но я не могу. Я не дурак. Я – хороший охотник.

Мы с Человеком подкрались к поляне. Мы осторожно смотрим. Их на поляне двое. Я умею считать! Двое убийц. Несколько туш лесных коров и пара мертвых совсем молодых телят валяются у ног. Они склонились и чем-то заняты там, над тушами, я отсюда не вижу, чем. Может быть, Человек видит. Рядом с ними, у бревна, стоят палки, издающие гром. В руках у них блестящие клыки. Очень плохо, очень пахнет смертью, страхом, тоской. Хочется выть. Мне нет дела до лесных коров, но телят жалко. Я ненавижу убийц. Я бы вцепился каждому из них в горло прямо сейчас, и плевать на блестящие клыки, плевать на палки, издающие гром. Но я не могу, не могу действовать, пока не скажет свое слово Человек. Таков Порядок Вещей.

Моя веселая злость нарастает так, что я уже не справляюсь, начинаю слегка дрожать, а хвост мой предательски молотит меня же по заду. На небе гром раздается снова. Странно, да? На небе гром порождает трескучего невидимку и вспышки, а в результате всегда льет дождь. А человеческие палки – гром и вспышки, от которых часто бывает смерть.

Я не успеваю додумать мысль, потому что Человек, видя, что я почти на пределе, говорит слово. Не такое, что я ждал, но я могу наконец-то действовать.

Хрясть! Я проламываюсь сквозь кусты, выскакиваю на поляну. Моя шерсть предельно дыбится, я скалюсь и рычу. «Гррррр-ррррр-рррррррррреей!»

Убийцы подскакивают и одновременно орут: «ВОО-ООО-ООЛК!»

Ха! Дурачки! Они не знают породы шницель! «Грррр-ррррррр-ррррей!» «Грррррррррр!!!»

Они замерли, до палок им нужно сделать несколько шагов. Я одним прыжком оказываюсь между убийцами и палками, издающими гром. Припадаю немного мордой вниз: «Грррррр-ррррр-ррр!» У них блестящие клыки, эти клыки куда острее, больше и прочнее моих. Убийц двое, а я тут пока один, но я проворнее. Я – природный боец. Я – отличный охотник. И у меня веселая злость, которая вот-вот перейдет в ярость. «Грррррр-рррррррр-ррррррр-ррр-ррей!!!»

За их спиной сразу после очередного раската небесного грома раздается хруст ветки и на поляну выходит Человек. Он стискивает свою палку, издающую гром, так, что его кости на пальцах совсем белые в свете вспышки, и палку он навел на убийц.

Человек кричит слова, из которых я хорошо знаю: «стоять на месте!» и «бросай!». Это команды, и я умею их выполнять. Наверняка и убийцы тоже умеют. Остальные слова Человека я тоже знаю, слышал не раз, но в них нет смысла. Это просто звуки, выражающие сильные эмоции, такие, как издаем мы, собаки. В них нет смысла, только чувства. Охотники издают такие, когда упустили дичь или внезапно обожглись. Я же всегда говорю, люди очень похожи на собак, и даже их звукам не всегда нужен смысл. А сейчас смысл был всем на поляне предельно понятен. Человек очень хорошо умеет издавать эмоциональные звуки. Люди всегда слушают его и правильно реагируют.

Убийцы бросили на землю клыки, подняли в стороны верхние лапы – руки – и отступили на два шага. Я посчитал. Человек говорит мне команду. Я должен выполнить ее, таков Порядок Вещей. Но я не выполняю. Иногда даже я могу нарушить Порядок Вещей, поэтому я тихо исчезаю в кустах.

Начинается дождь.

Убийцы уже опустились на колени. Их палки, издающие гром, Человек отбросил ногой под куст, где сижу я. Он, правда, думает, что я у его ноги, но ему некогда посмотреть, где я, он вяжет руки убийц за спиной трескучей липкой лентой. Небесный гром все громче с каждым разом, вспышки все быстрее и ярче.

Вокруг шумит: кроны деревьев, кусты, люди, дождь. Все пахнет грозой. Я почти не успеваю заметить, как позади Человека на поляне появился еще один человек.

Я вдыхаю воздух, все ясно, это тоже убийца. «Стой, дядя!» – орет убийца, и его палка уставилась на Человека. Почему дядя? Дядя – это брат родителей. Это я знаю. У всех породистых собак есть дяди. Я это понял, слушая охотников. Где-то есть и мой дядя тоже. Но если Человек – дядя убийцы, зачем он навел на Человека палку, издающую гром? Ерунда какая-то. Но Человек слушает его.

Дождь льет уже сильно.

Он опускает свою опасную палку, которую только успел поднять, и отходит. Третий убийца что-то говорит Человеку и щелкает палкой, обычно вскоре после такого щелчка палки издают гром. Кажется, он собирается убить Человека. Но он не знает, что я сижу в кустах. Но я знал, что он придет. Потому не послушал Человека, нарушил Порядок Вещей. Иногда, когда ты нарушаешь Порядок Вещей, это тоже Порядок Вещей.

Когда я читал и слушал следы, я понял, что убийц трое. Я умею считать. А на поляне было только двое, которые теперь со склеенными руками. Значит, третий рядом. Я не знал, как предупредить Человека. Потому я и уполз ждать в кусты.

Убийцы кричат своему про волка. Он смеется. Он умнее их, наверняка знает породу шницель. Мою породу! Кстати, мне пора!

«Гррр-рррей! Гррр-рр-ррей!» Я рвусь из кустов. Убийца очень удивлен. Его палка дергается и издает свои гром и огонь впустую между мною и лесом. Я мечу ему в руку зубами, но поскальзываюсь на мокрой траве, и он успевает подставить мне палку, издавшую гром.

Хрясть, хрррр, хрясть! Я вырываю палку и падаю с ней на траву. Палка тяжелая. Надо бросить ее и нападать снова, но я не могу. Ярость охватила меня и парализовала волю. Я рву и ломаю палку, не жалея клыков. «Грррррр-рррррр-рррей!!! Грррррр-ррррр-ррррей!!!» Кажется, я даже не успеваю заметить, как убийца достал свой блестящий большой клык и уже бьет им меня наотмашь. Сквозь ярость я чувствую пронзительную нарастающую боль. Глаза застилает красным. А вы думали, я не различаю цвета. Красный. Я уже не могу отпустить палку… Мне больно. Так много красного. Красный, как Рэйчел. Рррэйчел. Рррр-ррэйчел. Рэйчел нравится Грею… Мои глаза закрываются, и я успеваю лишь разглядеть, как Человек сзади толстой стороной своей палки, издающей гром, с размаху бьет убийцу по голове. Убийца заваливается на бок и роняет блестящий клык. Рейчел… Мне нужно к тебе, я же знаю, ты ждешь… Грей, Рейчел… Ррррейчел… Ррррррр…

***

Мне опять снился тот сон. Мои лапы мощно и пружинисто касаются земли, а я бегу, я несусь туда. Там смысл, там цель, там само существование, там Рэйчел, Человек, там Порядок Вещей. Там лес, река, хлеб и вкусняшки. Там дом. Там вкусная палка. Там ключевая вода. Я лечу, я несусь, мне нужно туда быстрее, прямо сейчас. Я жадно поглощаю встречный ветер, огромными порциями глотаю и пропускаю его сквозь себя. Я сам ветер, я – буря, я – ураган. Я лечу! Я счастлив. Мне нужно вперед, туда, не глядя, не думая, не разбирая дороги. Просто туда и прямо сейчас. Это хороший, нет, отличный сон. Мой любимый сон.

Я приоткрываю глаза и ощущаю ноющую боль в боку. Вокруг тепло, потрескивает огонь. Пахнет домом, Человеком, едой, а еще… стоп… стоп! Рэйчел! Это запах Рэйчел. Я подскакиваю, но вскочить не выходит, мои лапы слабы, а боль остро пронзает бок. Я оглядываюсь: шерсти на боку совсем нет, кое-где проступает моя розовато-серая кожа. Бок замотан белой тряпкой с красно-коричневыми потеками. Красный цвет. Как Рэйчел. Да где же Рэйчел? Я осторожно встаю и шлепаю лапами на свет в проходе, оттуда раздается уютный треск, там светло, тепло и пахнет Рэйчел.

В соседней комнате горит огонь в теплом камне, называемым «печь». Человек сидит за столом и мешает в стакане чай. Умник сидит на кровати, его нога замотана белым, как мой бок. Рэйчел сидит у его ног на полу. Пахнет ими всеми и еще едой. Человек что-то говорил Умнику. Тот отвечает: «Мясно!» «Мясно» – это означает, что ему очень интересно, и он понимает, что делать. Мы, собаки, когда видим мясо, нам тоже интересно, и мы понимаем, что делать, нам тогда тоже «мясно».

Рэйчел замечает меня, вскакивает и аккуратно лижет мой нос. Я плюхаюсь рядом с ней, чуть вильнув хвостом. Сил совсем нет.

Огонь потрескивает, ложка стучит, помешивая чай, Человек рассказывает Умнику дальше.

«Дурачок мой в ружье вцепился и давай его колошматить. Нет бы бросить. Я кричу, мол, бросай, Грей! Да не тут-то было, молотит ружьем почем зря по земле. А этот гад хватает финку и лупит пса. Я как ужаленный рванул и прикладом по башке его, урода…» Умник кивает головой. Ему тоже дали чай, пьет, отдувается. Мясно ему. Спрашивает, буду ли я жить. Глупый какой умник, конечно, буду, я же тут, живой.

«Нормально с ним все. Шкура вон какая толстая, шерсти до пупа, а сам тощий, сухой, как советский шницель. Дак и понятно, папа-то евойный был, известное дело, волк!»

Вот так вот. Оказывается, у правильного шницеля в роду должны быть волки, а у меня – аж целый папа-волк. Тот-то они мне орали: «Волк, волк!» Странно, что охотники раньше не говорили такого. Хотя охотники разбираются в породах, не то что эти. Уж приличного шницеля от волка наверняка отличат. Под эти мысли ко мне начала подкрадываться дремота.

«Шкуру, в общем, вспорол, конечно, шрам здоровенный останется, ну да нам с ним перед кем в лесу красоваться. А рана не сильно глубокая. Заживет, как на собаке! Это же Грей! Ух, зверюга!» Человек тихонько смеется и поглаживает усы.

«Знаете, а я прямо обалдел, когда вы из леса вышли… Браконьеры идут – на себе туши тащат… собаку тоже несут, а один еле плетется сзади и за голову держится… а за ними вы с ружьями. Как в кино просто…» Это уже Умник говорит. Я понимаю его через слово.

«Да, известное дело. Жизнь у нас тут спокойная и тихая, но иногда бывает такое, прям как в кино…»

Слова Человека становятся тише. Мне хорошо. Боли почти не чувствую, тепло. Пахнет едой, значит, скоро будут кормить. Рядом пыхтит Рэйчел. Ей жарко, но она не уходит, боится меня потревожить. Пыхтит тихонечко, осторожно, стараясь не беспокоить. Иногда полижет в морду и смотрит внимательно. Грей нравится Рэйчел. Рэйчел нравится Грею. Гррр-ррей и Рррр-ррэййчел. Ррр-рр-ррэейл и Греей. Сеттеррр-рр Рррр-ррэйчел и шницель Гррр-рр-ррей. Гррр-рррей!

Мне совсем хорошо, я почти засыпаю. Сейчас я уткнусь носом в теплый шелковый бочок Рэйчел, и мне опять приснится тот самый сон. Сон, который я часто видел, когда был еще совсем щенком, сон, который теперь опять приходит ко мне, и все чаще. Я люблю его. Это отличный сон. Отличный, мясной сон. Чудесный сон. Все будет хорошо. Я это точно знаю, я же умный пес, отличной породы. Я – шницель. Шницель Грей.