Текст книги "На седьмой день: рассказы"

Начался матч. Очередь, плюясь и ругаясь, побежала на трибуны.

– Холера! – сказал Зазорцев. – Нас мало. Мы не успеем охватить всех желающих купить этот бред болотного цвета.

В перерыве мы продавали столь же бойко. После игры – тоже. Мы продали две тысячи экземпляров. Сенька был доволен.

– Теперь можно поесть, – сказал он.

Мы заказали шикарный ужин из гостиничного ресторана. Потом все сели за стол и принялись доставать из карманов деньги. Представьте себе – четыре тысячи рублей – бумаги много! Официант, прикативший ужин, буквально остолбенел. Зазорцев сказал в свойственной детям драматургов манере: «Чего вылупился? Вали давай!» Официант попятился. Я дал ему десять рублей и тихо сказал:

– Не обижайтесь. Этот джентльмен – председатель фонда по сбору рублей на подарок жене Рейгана. И сегодня ему дали четыре фальшивых рубля. Поэтому он расстроен…

У нас было хорошее настроение.

Утром мы поехали на стадион «Локомотив» и привычным путем договорились с тамошним директором. На обратном пути заехали на ярмарку кооперативов в Лужники. Зазорцев обратил внимание на безупречно одетого мужчину:

– Обратите внимание: мода конца пятидесятых. Держу пари, этот парень прибыл из глубинки…

Мы познакомились. Юрий Петрович оказался из-под Запорожья. У него был свой кооператив и 30 тысяч на счету. Он так и сказал: «Кооперативу всего две недели, а у нас на счету уже тридцать тысяч…» Оказалось, что 30 тысяч – это банковский заем. Но решение уже созрело.

– Юра, хочешь легко заработать? – спросили мы.

Юра хотел.

– Мы мечтаем выйти на перспективный запорожский рынок, – сказал я. – И во имя будущих контактов согласны уступить тебе четыре тысячи экземпляров футбольного плаката (Свирский развернул его, Юру прошиб пот) за один рубль восемьдесят копеек, хотя стоит он два. Таким образом, ты имеешь по двадцать копеек с плаката, что составляет восемьсот рублей. Просто так, мимоходом. Но за это ты дашь нам адреса деловых людей в Запорожье.

Из ответной речи Юрия Петровича выяснилось, что искать нам никого не следует, поскольку самый деловой человек в области – это он и есть. Мы подписали контракт и решили отметить начало плодотворного сотрудничества. Прощаясь, Юра сказал, икая:

– Муж-жики! Спаси-бо! З-завтра я уез-жаю в в-восемь ноль д-две с К-киевского. Третий пер-рон, п-пятый вагон, «СВ».

– Отлично, – сказал Свирский, которому надоело возить по Москве наш тяжкий груз.

Сплавив таким образом львиную долю товара, мы сдали еще 800 экземпляров в магазин «Спартак» на Ленинском и с оставшимися двумястами поехали на футбол, где продали их за двадцать минут.

…Как я уже говорил, три тысячи экземпляров уехали в Ставрополь с малознакомыми мне людьми. Люди вернулись через неделю после описываемых событий – небритые. Они отдали мне полторы тысячи рублей и тысячу плакатов, которыми я потом топил камин на даче.

До Ставрополя они не доехали. Но об этом я узнал потом. Однажды вечером раздался телефонный звонок, и голос с заметным украинским акцентом произнес:

– Александр Иванович? Здравствуйте!

– Я не Александр Иванович, – сказал я и хотел было повесить трубку, но она сказала:

– Как? Разве ваша фамилия не Юлин?

– Юлин, – удивился я. – Только не Александр Иванович.

– Неважно. Это вы сделали футбольный плакат?

– Я, – испугался я.

– Я думаю, нам есть о чем поговорить, – сказала трубка.

– А кто вы, собственно, такой?

– Бизнесмен из Киева. Блат Роман Семенович. Я видел ваших людей. Они дали мне ваше имя и телефон. Работали широко, на Крещатике…

– Где вы?

– В аэропорту вашего замечательного города. Пролетом, если можно так выразиться. Через два часа улетаю в Калининград.

Романом Семеновичем оказался плотно сбитый субъект, одетый весьма прилично.

– Лечу на суд по растрате, – обнадежил он. Но потом уточнил: – Свидетелем… Приятно, что вы еврей, как и я. Впрочем, я и не сомневался в этом. Смущало только ваше имя-отчество, Александр Иванович, хотя чего не бывает?

– Я не Иванович, – повторил я.

– Неважно, – снова сказал он. – Я понимаю…

– Хотите поесть? – предложил я. – Здесь очень хороший ресторан.

– Хорошо зарабатывать – еще не значит много есть, – сказал Роман. – Поговорим так.

– Сначала расскажите, каким образом вышли на меня.

– С удовольствием. Иду я по Крещатику и вижу: толпа. Продаются плакаты. Страшные, как моя жизнь. Но цена наглая – два рубля. И еще – люди. Специфичные на вас работают люди. У таких хочется купить, чтобы выжить. Я спросил у них, как связаться с хозяином. Они посмотрели на меня и говорят: «Покажи удостоверение, хотим знать, где рабротаешь…» Я показал. Они подумали и дали ваш телефон. И сказали: «Смотри, чудила, что не так – ты покойник. По ксиве твоей поганой найдем и пришьем!» Вот это как раз мне очень понравилось. Я понял, что мне повезло и я напал на нужного человека. Только я думал, что вы старше…

– К делу, – хмуро процедил я, входя в роль главаря преступного синдиката.

– Легко, – откликнулся Роман. – Я начальник управления грузоперевозок по железной дороге. Мой лучший друг – директор агентства «Союзпечать» Украины. А вы знаете, что такое Украина?

– Я знаю, что такое Украина, – сказал я.

– Боюсь, что не совсем. Украина может съесть все, что связано с футболом, и в очень больших количествах. Особенно, если плакат сделать на хорошей бумаге. Мой друг Лобановский за тысячу рублей согласится дать разрешение на съемку сборной СССР. Вы отшлепаете полуторамиллионный тираж без цены на плакате. Мы у вас купим его по рублю за штуку. Гарантирую предоплату со стороны нашей «Союзпечати». Остальное – наши заботы.

– Звучит заманчиво, – сказал я. В тот момент в моем распоряжении находилось тонны полторы мелованной бумаги.

– Как видите, я не задаю лишних вопросов. Жду вас в Киеве в любое время. Если среди ваших единомышленников найдутся люди с более интеллигентными лицами, чем те, что я видел, лучше возьмите их: мы будем общаться на определенном уровне…

Бумага нашлась за морем, в Финляндии. Ее доставили в Ригу достаточно быстро. Короче, через месяц мы с Тяжем и прекрасным юристом Яковом Абрамовичем улетели в Киев.

Встретили нас пышно. Отвезли в гостиницу Совмина Украины, в номерах которой было страшно от размеров.

– Располагайтесь, – сказал Роман. – Через три часа я заеду за вами.

Он приехал не один. С главным тренером сборной СССР по футболу и каким-то типом, у которого напряженный застольный труд оставил заметные следы под глазами. Тренер, кумир моего детства, сказал:

– Роман Семенович посвятил меня. Я не против. О цене говорить не будем. Пять тысяч!

Яков Абрамович засмеялся, обнаружив непоследовательность, с которой тренер излагает свои мысли.

– Не будем – так не будем, – поспешно сказал я. – Пять тысяч.

– Снимать можете утром на базе в Конче-Заспе, перед игрой с Австрией. Деньги передадите через Романа Семеновича. До съемки! Всего доброго!

– Змей! – сказал неизвестный тип после того, как тренер ушел.

– Очень приятно, моя фамилия – Михельсон, – сказал игриво настроенный юрист.

– Тяж, – сказал Серега.

– Затонский, – сказал тип. – Пресс-атташе Госкомспорта Украины. Журналист. Поехали в ресторан. Тут близко…

В ресторане «Динамо» было пусто. Затонского здесь знали и любили. Стол изобиловал. Мы сели.

– Как вы понимаете, Госкомспорт Украины весьма заинтересован в финансовых поступлениях, – изрек Затонский.

– Чем он не отличается от всех остальных учреждений нашей великой Родины, – заметил Яков Абрамович.

– Простите, вы кто по профессии? – запальчиво спросил Затонский.

– Юрист. Доктор наук. Профессор права.

Роман Семенович посмотрел на него с большим уважением.

– Разрешите мне слегка вмешаться, – сказал я. – Внесем ясность. Раз наш партнер счел нужным познакомить нас, товарищ Затонский, следовательно, он полагает, что вы можете либо помочь, либо помешать нашему предприятию. Хотя в схему наших перспективных отношений вы не входили.

– За ваш приезд, – сказал Затонский. – Приятно, что вы понимаете все с полуслова. Вы собираетесь снимать и распространять плакат спортивной тематики на Украине. Пахнет тут большими деньгами. Мы не можем остаться в стороне…

– Роман Семенович, – обратился к Блату юрист. – Помогите товарищу Затонскому, снимите с него тяжесть объяснений. Выясним, кого он имеет в виду под псевдонимом «мы» – себя лично или Госкомспорт? Может ли товарищ Затонский помешать делу? От ответов на эти вопросы и зависит наше решение.

– Я объяснюсь сам, – сказал Затонский. – Я или Госкомспорт – зависит от вас…

– Это уже дело, – заметил юрист.

– …И я не могу помешать вам, но могу помочь в организации новых крупных заказов.

Блат кивнул.

– Сколько? – внезапно рявкнул Тяж.

Затонский погрузился в расчеты. Я сказал:

– Я убежден, что мы найдем точки соприкосновения.

И мы действительно нашли их. Все получилось так, как и предсказывал Роман. А потом мы получили разрешение на выезд из страны. Я видел наш плакат в Вене. Он продавался за двадцать шиллингов в потрепанной букинистической лавке. Я не стал расспрашивать владельца о природе его происхождения. На следующий день мы уезжали в Италию, и еще предстояло упаковывать чемоданы…

ПИРОЖОК

Это сейчас в Чикаго русских развелось – в театре ругнуться по-человечески нельзя. А тогда, когда Рейган правил, нас было всего ничего. Семей семьдесят. В магазинах из русского – одна только водка. Без черного хлеба жили!

Американцы, конечно, косо смотрели, с опаской. Правильно писала газета «Правда», мол, западные средства массовой информации насаждают образ врага и рисуют советского человека этаким примитивным существом, склонным к неадекватным поступкам. В Союзе я «Правде» не верил, а оказалось – права «Правда». Меня, в основном, спрашивали, зачем мы вошли в Афганистан и правда ли, что по улицам советских городов свободно разгуливают медведи? Причем спрашивали все – поголовно.

Я, когда в «Жемчужину» устраиваться пришел (это сеть магазинов-супермаркетов), меня менеджер – весь такой из себя солидный – тоже допытывать стал:

– Как же так вышло-то, с Афганистаном?

– Ну че, – говорю, – промашка вышла. Хотели помочь, а оказалось – зря.

– Мы, – говорит, – тоже хотели Вьетнаму помочь. И тоже, оказалось, зря.

– Вот видишь, – говорю. – Бывает… Теперь и уйти неловко, и оставаться глупо.

– Лучше уйти, – говорит. – Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Согласен, – отвечаю. – И обязательно передам ваше пожелание, завтра же.

– Это как же?

– А завтра, – говорю, – мы, приехавшие русские, идем бойкотировать выступление артистов Большого театра. Вот им и передам.

– Это ж что, – говорит, – вы хотите сорвать балет «Лебединое озеро»?

– Хотим, – говорю. – В знак протеста. Нам ХИАС уже и лозунги раздал: «Нет войне в Афганистане!» и «Агенты КГБ! Не смейте прикрываться Чайковским!»

– Вот этого не надо, – говорит. – Моя жена через знакомых еле билеты добыла.

– Так без работы сижу, делать нечего, пойду хоть развлекусь… – намекаю прозрачно.

– Без работы не останешься, – говорит. – Выходи завтра с семи. Зарплата – четыре доллара в час, для начала. Плюс, – говорит, – покроем тебя медицинской страховкой. И всю семью твою. И униформу получишь.

– Зарплата, – говорю, – хорошая. А делать-то что?

– А складывать покупки. В пластиковые мешочки. Надо улыбаться и говорить людям «спасибо».

– Спасибо! – говорю. – До завтра!

Я уже дверь приоткрыл, а он и спрашивает:

– Вэл, – говорит, – ты меня извини… Просто тут смешалось все… Афганистан, космос, балет… Ты, это, случайно не шпион?

– Нет, – говорю. – Хотя какой шпион признается в том, что он шпион?

– Это правда, – говорит. – Русские все такие умные?

– Практически, – говорю.

И тут он спросил про медведей:

– А почему тогда, – говорит, – если вы все такие умные, у вас по Москве медведи ходят? Это же опасно!

– Ну, – говорю, – это не опасно, потому что наши медведи исключительно миролюбивы. Кроме того, медведь в России является священным животным, как в Индии – корова.

– А, – говорит, – про коров знаю. У нас тут, кстати, работает один индус. Или пакистанец. Короче, из Сирии…

Наутро стал я работать в этой «Жемчужине». Магазин огромный, еды – завались, народу – тьма. Стою, покупки складываю, улыбаюсь, спасибо говорю, на часы поглядываю, деньги считаю: четыре доллара заработал… восемь… двенадцать… Хорошо… И вот, где-то в половине второго замечаю я дядю в шапке-пирожке из драгоценного меха. Судя по всему, наш. Стоит он в очереди к кассе, и вид у него, прямо скажем, не очень. Бледный какой-то, обильно потеет, дышит тяжело. Выложил он дрожащими руками на траспортер покупки – там, сосиски какие-то – и совсем расклеился, за сердце схватился.

– Хай, – говорю. – Ду ю, может быть, спик рашн?

Дядя на меня смотрит и молчит. Ну, думаю, и ладно. Возможно, он даже и не русский. Шапка-пирожок еще не показатель.

Тут кассирша спрашивает:

– Сэр, – спрашивает, – вы о’кей?

Дядя молчит, обливается потом и бледнеет пуще прежнего. И вдруг я с ужасом замечаю, что у дяди из виска и из уха начинают вытекать кровавые струйки.

– Ёлы-палы, – кричу, – так он же раненый!

А кассирша зовет менеджера и указывает на кровопролитного дядю. Народ участливо охает, менеджер звонит в скорую помощь, дядю осторожно берут под ручки и ведут на креслицо, а дядя все кровоточит и молчит.

Менеджер спрашивает:

– Вы по-английски понимаете?

Тут дядя выдавливает из себя первое слово:

– Рашн.

– Вэл, – кричит менеджер, – это русский. Иди скорее сюда!

– Здраствуйте, – говорю. – Как дела?

– Неважно, – говорит.

Менеджер волнуется:

– Пока врачи не приехали, ты спроси у него, чего это с ним? Что, и раньше бывало?

– Бывало? – спрашиваю.

– Бывало, – говорит. – Но такое – в первый раз.

Менеджер говорит:

– Пусть он уж сделает одолжение, потерпит, не надо умирать в ввереном мне магазине, поскольку реклама плохая. Скажут, люди мрут прям во время шопинга. А у нас, – говорит, – и так проблем много, вон, говорит, минеральную воду третий месяц продать не можем. И клубника залеживается…

– Вы уж потерпите, – говорю.

И тут дядя говорит:

– Ну, стало быть, так. Мне стало легче. Вернее, мне уже хорошо, и я пойду домой, где у меня лекарства.

– Какое «домой»?! – говорю. – Вы ж кончитесь по дороге от потери крови.

– Не кончусь, – говорит. – Пройдет… Отпусти меня, мил человек…

Менеджер говорит:

– Да где же «скорая», черт! Тут, говорит, человек кончается прям на глазах!

Кассирша говорит:

– Может, ему сделать пока искусственное дыхание, я по телевизору видела?

Менеджер говорит:

– Какое искуственное дыхание? Дышит-то он пока хорошо, даже часто. Я, – говорит, – на эту скорую помощь жаловаться буду! Может, в полицию позвонить? Эти сразу приедут.

И давай звонить! А дядя, как слово «полиция» услышал, стал хрипеть, а кровь уже ручейками потекла. Менеджер посмотрел, говорит:

– Может, он в голову раненый. А ну, – говорит, – давайте посмотрим!

И стали они с дяди шапку снимать. А дядя не дается, вцепился в ондатру, мычит. Насилу сняли.

Менеджер говорит:

– Упс!

И кассирша тоже:

– Упс, – говорит.

А все остальные, и я в том числе, застыли, словно в немой сцене великого писателя и драматурга Николая Васильевича Гоголя. Потому что на голове у дяди лежит здоровый кусок растаявшей говядины и из него по дядиной физиономии вмеремешку со слезами течет кровь.

Тут врачи заходят.

– Где, – говорят, – раненый?

– А вот, – говорим, – полюбуйтесь.

Тут врачи стали смеяться. А потом засмеялся менеджер. А за ним – кассирша. Ну а вслед за кассиршей уже засмеялись все. И я. И даже окровавленный дядя осмелел и стал улыбаться:

– Ты им скажи, что беженцы мы, – говорит. – Вот, приехали в надежде на светлое завтра. А кушать-то сегодня хочется. И вот, – говорит, – бес попутал. Мы ж, – говорит, – когда проходит, и бульончик имеем на неделю, и котлетки… И еще хочу вам сказать, – говорит, – что морозильные камеры у вас неважно работают. Где ж это видано, – говорит, – чтобы кусок мяса на голове размораживался за пять минут. Прям смешно, – говорит. В «Доминиксе», и то холодильники лучше работают. И в «Алди» тож. Вы уж обратите внимание…

Я перевожу.

– Обратим, – говорит менеджер. – С этого дня на вас, в шапках, будем обращать самое пристальное внимание. А поскольку вы, дядя, нас так развеселили, то мясо отдайте и ступайте себе подобру-поздорову из нашего магазина. В «Доминикс» ступайте, у них морозильники лучше.

И отпустили, представляете? Только с тех пор на всех в шапках подозрительно смотрели. И почему-то на меня тоже, хотя, несмотря на январь, я демонстративно ходил без головного убора. Обидно мне стало, и уволился я через месяц. И правильно сделал, потому что жестянщик я – каких поискать! Теперь уже и мастерская своя, и жена в собственной химчистке, и дети в кол ледже.

А дядю того я потом встретил на стадионе, когда мы клятву давали, что будем хорошими американцами. И дядя мне рассказал, что с того раза он ни разу свой «пирожок» не надел – так ему было совестно, что осрамился. Теперь он надевает береточку. Или бескозырку. В них по мелочам тоже много чего унести можно. Сельдерей там, морковку…

ДИСКУССИЯ
Дружеская пародия № 1

Ведущий № 1. Здравствуйте, уважаемые радиослушатели. Сегодня, как обычно, мы проводим голосование среди вас. Нам полюбились голосования среди вас. Во-первых, вы активно обсуждаете все темы, демонстрируете зрелую гражданскую позицию и хороший русский язык. Во-вторых, своими выступлениями вы заполняете эфирное время и нам нужно меньше работать. Молодцы! Вас хлебом не корми – дай высказаться.

Тема нашего сегодняшнего голосования – Римский Папа. Вернее, у нас к вам вопрос. Кто будет следующим Римским Папой? Помните, господа, что от вашего мнения зависит будущее римско-католической церкви. Продемонстрируйте зрелую гражданскую позицию и хороший русский язык. А вот и первый звонок.

Ведущий № 2. Но сначала я хотел бы напомнить, что со следующей недели ужины в ресторане «Пастернак» начинаются с пятнадцати долларов. Включено все – практически все элетроприборы будут включены, начиная со следующей недели.

Ведущий № 1. Спасибо, Константин! Но у нас есть звонок.

Ведущий № 2. Давайте примем?

Ведущий № 1. Здравствуйте, радиослушатель. Итак, кто, по-вашему, станет новым Римским Папой?

Радиослушатель № 1. Уа-у-у-ау-уа-уа!

Ведущий № 2. Отключите, пожалуйста, ваш радиоприемник. Вы нас глушите!

Радиослушатель № 1. Извините! Я хотел спросить: это правда, что Папой может стать еврей?

Ведущий № 1. Это неправда. Отвечайте на вопрос: кто станет следующим Папой?

Радиослушатель № 1. Если еврей не может стать Папой, то меня ваш опрос не интересует.

Ведущий № 2 (с укоризной). Вот она – активная гражданская позиция. Принимаем следующий звонок. Але!

Радиослушатель № 2. Але!

Ведущий № 2. Але!

Радиослушатель № 2. Але!

Ведущий № 2. Не повторяйте за мной! Мы вас слушаем…

Радиослушатель № 2. Але, это вы мне?

Ведущие № 1 и № 2. Вам!

Радиослушатель № 2. Я могу говорить?

Ведущие. Говорите уже ради бога…

Радиослушатель № 2. Я хотел бы уточнить, почему мы выбираем нового Папу?

Ведущий № 1. Потому что старый умер.

Радиослушатель № 2. Нет, вы меня не поняли. Я спрашиваю, почему именно мы выбираем нового Папу? Мы что – конклав?

Ведущий № 2. Что он сказал?.. Мы кто?..

Ведущий № 1. Мы не выбираем Папу. Нам просто интересно ваше мнение…

Радиослушатель № 2. Мое мнение такое: оставьте выбор за кардиналами. Давайте поговорим о бензине. Он такой дорогой…

Ведущий № 1. О бензине мы говорили на прошлой неделе. Радиослушатели продемонстрировали активную гражданскую позицию и хороший русский язык. Принимаем следующий звонок…

Радиослушательница № 3. Здравствуйте, лично я за опросы. Это интересно. А кому не нравится, тот пускай и не звонит.

Ведущий № 1 (плаксиво). Кто будет следующим Папой?

Радиослушательница № 3. А следующим папой будет, я так думаю, Арончик.

Ведущий № 2 (ошарашенно). Арончик? Какой Арончик?

Радиослушательница № 3. Мой Арончик. Мой замечательный внук Арончик, который женился в прошлую субботу. И я вам скажу, дай им бог здоровья, конечно, мой Сема ничего не заметил, но, по-моему, невеста была немножко беременна!

Ведущий № 2. Так, друзья. По-моему, вы не понимаете, чего от вас хотят. Мы вас спрашиваем литературным русским языком – кто будет следующим Римским Папой? Вы понимаете, Римским! При чем тут ваш Арончик и его беременная невеста, дай им бог здоровья…

Ведущий № 1. Я тоже не понимаю, неужели это так сложно? Я не припомню, чтобы наши голосования проходили так скучно. Даже когда мы голосовали по поводу правомерности смертной казни в Нью-Гемпшире, о том, в какие цвета должна быть окрашена будущая революция в Белоруссии, было веселее… А как активно прошло голосование по поводу влияния гроз на потенцию аборигенов Новой Зеландии!

Ведущий № 2. Пока нам не звонят, я просто хочу сообщить, что Первого мая в ресторане «Пастернак» состоится торжественное заседание, посвященное Первому мая. Стоимость – семнадцать пятьдесят. Включено, как обычно, все.

Ведущий № 1. Продолжаем принимать звонки. Здравствуйте и сразу отвечайте: кто будет выбран следующим Римским Папой?

Радиослушатель № 4. Огласите весь список, пожалуйста …

Ведущий № 1. А что, это хорошая идея. Где список?

Ведущий № 2. Давай я… Итак, под первым номером идет Йозеф Ратцингер – немецкий кардинал. Второй – Анджело Содано, итальянец. Третий – Камилло Руини, тоже итальянец. Четвертый…

Радиослушатель № 4. Але, вы кому отвечаете?

Ведущий № 2. Вам, кому же еще? Вы же просили…

Радиослушатель № 4. Я не то просил. Вы сказали: семнадцать пятьдесят – включено все. Я хочу узнать, что именно. Например, водка, может быть? Огласите весь список, пожалуйста…

Ведущий № 1. Мужчина, вы что, не понимаете? У нас – опрос общественного мнения по очень важной теме – кто будет следующим Папой Римским?

Ведущий № 2. Ну, «Пастернак» – это тоже важная тема. Знаете что, вы позвоните вне эфира, и я вам все расскажу.

Радиослушатель № 4 (трагическим фальцетом). Скажите только – водка включена?

Ведущий № 2. Включена, включена. За семнадцать-то пятьдесят с носа… Шикарная водка включена…

Ведущий № 1. Что-то у нас не клеится опрос общественного мнения…

Ведущий № 2. А ты знаешь, я вдруг сейчас подумал… Интересно, какое влияние оказывает общественное мнение на формирование общественного мнения?

Ведущий № 1. Это сильно! Это очень сильно… Опс, у нас снова звонок… Итак, кто возглавит наших братьев-католиков?

Радиослушатель № 5. По этому поводу я хочу рассказать короткий анекдот…

Ведущий № 2 (разочарованно). А, это опять вы, Иннокентий?

Радиослушатель № 5. Анекдот, значит, такой…

Ведущий № 2. Не надо нам ваших анекдотов, Иннокентий. Не надо. В другой, вернее, раз. Нету времени… Нету…

Радиослушатель № 5 (обиженно). На меня у вас никогда нету.

Ведущий № 2. Не обижайтесь, Кеша, но вы нас задолбали своими звонками по любому поводу…

Радиослушатель № 5. Да я по поводу Папы…

Ведущий № 2. Не верю! Не верю! Как говорил Пржевальский: «Не верю!» Принимаем следующий звонок. Только договоримся: конкретно по Папе. Никаких анекдотов, никаких ничего… Про Папу. Про нового Римского Папу. Иначе мы ставим песню, и точка!

Ведущий № 1. Константин, к нам в студию пришел Григорий из популярного дилершипа. У него есть важное сообщение. Пожалуйста, Григорий!

Григорий. Уважаемые радиослушатели! У нас начинается сейл. Уи хэв ту селл тысячу автомобилей но мэттер уот, без разницы на то, заработаем мы или нет. Джаст негде ставить нью карз. Поэтому, приехав к нам, мы найдем для вас нужный вам автомобиль по очень хорошему прайсу. Приходите и спросите меня, Григория. К вам могут подойти Миша, Рома, Слава, Женя, Петя, Юра, Казик и Циля, но вы скажите, что приехали к Григорию, даже если они будут обещать вам золотые горы. А они будут обещать. Спасибо за внимание.

Ведущий № 2. У нас вообще-то голосование. Но мы вас, Григорий, напрягать не будем, тем более что пока вы говорили, на проводе ждет звоночек. И будем надеяться, сейчас мы все-таки услышим ответ по существу. А то складывается у меня такое впечатление, что нашим слушателям безразлична судьба римско-католической церкви. Слушаем вас…

Радиослушательница № 6. Я уже могу заказать песню для своего мужа, у него скоро день рождения?

Ведущий № 2. Вы что, издеваетесь над нами сегодня?

Радиослушательница № 6. Что вы, что вы? Я просто хочу заказать песню для своего Сашеньки…

Ведущий № 1. Хорошо, мы поставим вам песню, но вы нам сначала скажите: кто будет новым Папой Римским?

Радиослушательница № 6 (стесняясь). Ну, я не знаю… Мы вообще-то из Южно-Сахалинска приехали… Ну, наверное, это должен быть такой пожилой мужчина… Седой такой, импозантный такой…

Ведущий № 1. Так, все понятно. Мы сильно продвинулись. Итак, Папой будет мужчина пожилого возраста, не лысый и симпатичный. Какую песню вам ставить?

Радиослушательница № 6. Для Сашеньки…

Ведущий № 1. Я понимаю, я спрашиваю вас – какую?

Радиослушательница № 6. Ой, извините, вы меня запутали с этими раввинами… Песню хочу такую: «Ой, верь мне, Саш!»

Ведущий № 2. Такой песни нет. Кто ее исполняет?

Радиослушательница № 6. Ой, я не знаю… Ну там так еще (поет): Ой, верь мне Саш, ой, верь мне, Саш… Какой портрет, какой пейзаж…

Ведущий № 2. Я понял. Это песня «Вернисаж». А то я не понял. Я все песни знаю…

Радиослушательница № 6. Извините, запуталась я с раввинами… Спасибо. Мы ж из Южно-Сахалинска…

Ведущий № 2. Мы поставим «Вернисаж» сразу же по окончании нашей программы. Просто мы забыли, что звонков ждет также гадалка Зина. Зина, вы с нами?

Гадалка. С вами.

Ведущий № 2. У вас есть соображения по поводу Папы Римского?

Гадалка. Я знаю, кто будет Папа Римский.

Ведущий № 2. И кто же?

Гадалка. Не скажу. Не имею права. Мои слова могут повлиять на исход голосования кардиналов. А это – неэтично.

Ведущий № 1. Слушаем вас, говорите.

Радиослушатель № 7. У меня вопрос, допустим, к гадалке. Могу, допустим, спросить?

Гадалка. Спрашивайте быстрее, у меня скоро эфир в Нью-Йорке.

Радиослушатель № 7. Вот я хочу, допустим, узнать, чего со мной будет?

Гадалка. Говорите дальше, мне нужен ваш голос…

Радиослушатель № 7. А что говорить?

Гадалка. О себе желательно.

Радиослушатель № 7. Родился в 52-м. Ну, допустим, не женат. Имею четверых детей.

Гадалка. Говорите, говорите…

Радиослушатель № 7. Ну, не знаю…

Гадалка. Достаточно. У вас сейчас тяжелый период в жизни. Но скоро все будет хорошо. Но ненадолго. Потом опять будет тяжелый период. А уж потом все будет зависеть от вас. Вы родились в январе?

Радиослушатель № 7. Нет.

Гадалка. В декабре?

Радиослушатель № 7. Нет.

Гадалка. В феврале?

Радиослушатель № 7. Нет.

Гадалка. В ноябре?

Радиослушатель № 7. Нет.

Гадалка. В марте?

Радиослушатель № 7. Да. А откуда вы знаете?

Гадалка (загадочно). Это неважно. Будьте осторожны 2 мая, 10 августа и 13 ноября.

Радиослушатель № 7 (восхищенно). Спасибо!

Ведущий № 1. У нас осталось буквально полторы минуты. Кто-нибудь мне скажет, Папа Римский будет кто?

Радиослушатель № 8. Я знаю, кто будет Папой Римским…

Ведущие (с облегчением, нетерпеливо). Кто?!

Радиослушатель № 7. Хрен в пальто…

Ведущий № 2. Ну, знаете, это уже слишком… У нас, между прочим, прямой эфир. Мы тут, между прочим, для вас стараемся…

Ведущий № 1. А вот тут результаты интерактивного голосования мне принесли. За время нашей передачи проголосовало 5682 человека! Девяносто пять процентов наших радиослушателей проголосовало за архиепископа из Буэнос-Айреса Хорхе Марию Бергольо. Это для меня сюрприз. Еще пять процентов получил главный юрист Ватикана с симптоматичным названием Хулиан Херранц! И это все! А как же Ратцингер или, там, Руини?

Ведущий № 2. Но у нас еще есть звонки…

Ведущий № 1. Но нет времени.

Ведущий № 2. Ну что ж, будем прощаться. Еще раз благодарим слушателей за активную гражданскую позицию и хороший русский язык.