Текст книги "Инфолиа: обновления мирового сознания. Том IV–VI"

Часть 3. Предисловие от писателя

Слово из уст.

Любимый читатель!

Изначально я придумал другое название книги, называв её «добрая книга подсказок» или же «о мире действительном: внутреннее и внешнее» и здесь, можно сказать о их равнозначности того, что сочетается и восходит к божественному просвещению, ведь мы излагаем, повествуем, проницаем, рассуждаем, наставляем и освещаем различные атрибуты касающиеся развития личности и того, что влияет к ней, но и особо предоставляем наши изречения в отношении того, что отходит от нас, как персоны, но всё же сопряжено, ибо в том мы вовлекаемы в деяниях своих, как например то, что относится к религии или же науке, впрочем, ко всему существенно сказывающемуся в нас и для нас, по сему, было решено объединить в один единый цикл под названием инФолиа. При этом мы придерживаемся философского дискурса, ибо естественная природа философии основывается с познанием и знанием, койторое здесь мы выражаем ни как анализ или же методологические изъявления, а больше того представляем конечный синтез всего существующего по форме достоверной истины. А раз уж оно обходит колоссальное описание моды мыслительной силы разумеющего, стало быть, характеризуем просвещением только потому, что оное определено самой истинностью той, что мы усердно познали и теперь даруем.

В этом смысле, тут я буду вести рассказ и повествование о самом важном и интересном для тебя и твоего эго, что исходит из акта творца. Стараясь полностью убрать чрезмерно сильные наития, с точки зрения восприятия нагрузки для интеллекта, кои часто сопровождаются с философией тогда, когда она излагает познание о предмете или вещи, как приемлемой формы феномена или явления, несомненно полагать, требующий лингвистического основания.

Первое предназначение будет для общего развития, чтобы, становясь лучше и тем самым привнося большее осознание к сознательной жизни, койторую мы помним и которую предвкушаем в её последующем. Ведь много тех, кто не сведущ или же не знает всего того, что составляет все прекрасную многогранность жизни наличественного бытия мира действительной реальности с факта внешнего и аспекта внутреннего. Текст, а с ним и мысли, вложенные во внутрь, буду полезны и тем, кто ищет и пытается найти себя. Для тех, кто задаётся вcевозможными вопросами, койторые могут казаться верными и с ними ещё и существует не менее правильные принципы или идеологии. Ещё найдётся особое место для тех, кто безоговорочно уверен и подкрепив положения, либо вовсе разрушит их или же восполнит потерю священными и заветным sacramentaliae (от лат. сокровением). Для других, чрезмерно возвышенных и титанических тех, коих древние величали демиургами, слово само по себе вбирает латинский корень demiurhus, хоть и происходит от греческого, означающее создателя вещей чувственно осознающего, создателя и творца или созидательного начала, оно лишь будет для удовольствия этического и эстетического наслаждения от доступности назиданий, вперекор отрицающее или противоположно согласующееся с тем вдохновением, что пронизывает смысл просвещения.

К завершению, пожалуй, хочу сказать о благодарности. Я хочу вспомнить тех, кто был мне учителем и безропотно вёл со мной беседы, что пребывающие в извечном времени и своей мудростью, и знанием своим просвещали меня.

Прежде, Георгу Вильгельму Фридриху Гегелю за невероятную queentiam (от лат. особенность) понимать сложное для сложного сложным. Плотину и его величайшим мыслям самым правильным. Готфриду Лейбницу за особые предписания разграничений. Рене Декарту и его исключительности in profundione от (лат. в глубине) постижения мира. Джордано Бруно за приятнейшую из приятнейших бесед, кою мне довелось побеседовать. Никколо Макиавелли и его рубящей правды, как единственно верной стихии.

Ибо тогда, когда мы восходим во тьму, свет книг способен нас наставить, ибо в книгах существуют мысли и идеи о койторых никогда не услышишь при жизни. И только обратившись в смерть, мы можем её постичь и вновь обрести жизнь.

Александр Фаэсенхо, г. Калининград, 2021 год.

Часть 4. Предисловие о цикле инФолио

В инФолиа мы уделяем особое внимание тем, кто редко увлечён и занимается постижением или же философствованием, чтобы быстренько ввести не сведущие умы в экскурс и сформировать достаточно необходимое мировоззрение, способствующее пониманию сложного языка величайшей философии, коя всегда сложна и непоследовательна, разрывиста и скоропреходящая. Всегда речь ведётся о явлениях и феноменах различной категории: социологические акты и сопровождающиеся этюды спектакля, этические утверждения морали и аморальности поведений и повадков, некойторые положения научного толка и некойторые основания теологической идейности. Допустим в прозе всегда излагается некойторая история, не требующая особого вникания и размышления, поскольку удобоваримое интуитивно и бессознательно. Здесь же придётся поразмыслить над тезисами и изречениями, ибо в них куда больше глубже смысл, как оное наличествует по первозванному осмыслению. Однако, если читатель задаётся вопросами почему, зачем, как, что, от куда, куда в отношении того всего, что его окружает и то, что пребывает в нём, то он быстро адаптируется к изречению и содержащейся терминологии. Собственно, в этом и ключевая движущая сила, что часто отталкивает читателя, поскольку он не устремляется узнать даже то, что значит не понятное для него слово, ведь очень часто случается, что, слыша не знакомое, допустим на конференции или же из информационного пространства, он пропускает это, хоть и пытается по аналогии додумать то, что означает неизвестное, но часто неправильно. Посему скажу, что непонятные слова лучше узнавать сразу и тогда весь текст пробьётся и откроется, заиграв всем каскадом и межстрочной палитрой смысла просвещения во всей своей глубине. Подобно тому, когда, читая некую книгу и понимаешь о чём она в том заключении и искренности сцены с пытками, что вызывает только слёзы и трогает сердце и душу. Это ведь невероятно. Здесь же познание является тогда, когда осознаёшь разделение, что автор утверждает, осуждает, судит, рассуждает, повествует, излагает, поучает, ругает, критикует, назидает, наставляет, научает и все эти специфичные методы литературы ты найдёшь здесь. Скажи мне, где ещё ты сможешь слышать постоянство того, кои почти всегда остаётся за завесой не сказанного и пребывающее в себе. Ведь большинство людей, коих по существу очень много, элементарно боятся всего. Они боятся окружения. Они боятся редких звуков и фильмов ужасов. Да они даже боятся высоты или же мелких букашек. Да что уж там говорить! Они боятся даже себя. Это ведь абсолютный абсурд. Что-ж! Я скажу тебе, всё это пустяк. И я это не только докажу. Я вобью в тебя искру феникса и его извечное перерождение. Жилу дракона и его непоколебимую справедливость хладнокровия. Божественную благодать, влекущая за собой благие намеренья и высшую добродетель непревзойдённого…

А здесь же, мы охарактеризуем концепт основного дискурса повествования, соотносимый с инФолио, при этом, скажем, что мы не выражаем приверженность к тому или же иному мнению, поскольку часто мнения оказываются предрассудками, собственно по этой причине мы указываем достоверность того и другого из определённой формы указания и добавления экземплификаций, способствующие тебе лучше понимать основное положение тезиса. Мы же исходим и основываемся, во-первых, из личного опыта, во-вторых, со всем тем знанием, что мы постигали очень долго. Но не только постигали, а многое судили и разбирали в нас самих, с целью умаления познания мира в койтором мы явлены по совершенному предопределению судьбы и фатализма, что не уж то ли случайно? Чтобы стать сведущим и знающим толк и мудрость, потребовалось изучить всё божественное существо, именуемое у инканувших мудрецов Нус, коя покровительствует своим могуществом всего разума, всего логоса и эйдоса. А в настоящем смысле оное равносильно тому, что возвеличено мировым сознанием и им же часто отождествляется. Можно даже сказать, что то всё то, что есть мысленное и мысленное, проистекает из пространства Нус.

Великого путешествия по бескрайнему морю вод мирового океана знаний.

БОЖЕСТВЕННОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ

Книга 1. Бесконечные манипуляции судьбы существующими желаниями и вторжение в мир грёз

Хроники истории знают ipsa in sibi quisque et omne (от лат. сами в себе любое и каждое), имея позади абсолют действительно достоверного и неизменного, сочетают положение с хронологией временных событий, а между тем, твоё будущее есть сияние во тьме, что окружена неизвестностью, безвестностью и малой частичкой света той, что мы считаем во свершении в будущем. Оно не обязательно единично, оказываясь и являясь фрагментами рождения сознания посредством самой мысли фантазии, необходимое тебе для самого этого genesionis (от лат. порождения), генезиса, создания образа или собственной цели, иначе некоего сокровенного хотения, дабы то нечтое, вместо того быть, проявилось к стать. Эутелия должна быть всегда – это наше стремление, стало быть, оное требует действия устремлённого движения, и, в этом смысле, мы называем это идти к цели или следовать за мечтой. Не можно коснуться источника звёздного светила, устраняя взор глаза в телескоп, несомненно полагать, ты можешь вообразить, однако, как бы то ни было, оно vix mox illud et est sunt (от лат. только лишь оное и есть суть) абстрактного созерцания воображения. Оно, последнее, а именно, воображение, способствует и более того в большей мере в сущности собственной помогает тебе достигать, а прежде искать как ещё быть до селе прежде и тем же образом и сообразно, лицезреть путь. Ибо изначально в нас есмъ желание и хотение, а уже только пост выбора, воспроизводиться наше стремление. Без стремления звезда далека и кажется дальним светлячком, но в близи, мы видим то, как её ветра испепеляют аффинное пространство.

Отсюда, во-первых, следует сказать о мере сложности выбираемого, во-вторых, то могущее быть множеством, то есть, не ограничиваясь нечтым одним, неким частным и заключенным, что очевидно, и, в-третьих, оно часто сложное и требующее разграничения для вас. Ибо желаем мы возможного из невозможного, а то, что всё то, что есть прочее достигается лишь с малыми усилиями.

Короче говоря, мы говорим о сложном, скажем о тех сладострастных вожделениях сакраментального: богатство, власть, гениальность, слава – знаменитость, бессмертие, и каждое из, утверждаем в максимальном потенциале, а не в некой партикуляции разделительного и тем самым, выражая сложность и трудность конечного достижения.

Отсюда, мудрость ведёт слово о степени и градации, следовательно, и о длительности самого желанного, как выражение того самого путешествия в этом самом пути, выбранного в нас и из нас. Не можно достигнуть сложную мечту, прозыбая и зыбля в лелении о мечте. В этом смысле, по наитию свыше, вам требуется проявлять усердие, открытый эгоизм, значащий взаимное проявление доброты и ли либо, по крайней мере нейтральности при коммуникации, в случае если оно вообще имеет место быть, а оно имеет место быть в лике порой встречающегося и само собой разумеющегося, поскольку весь этот путь досаждается множествами элементов, койторые сами по себе складываются и если что-то упускается, оное будет проявляться и в другом том, что приносит ущерб и вред нашем делам. В музыке, если не упражняться пению, соответственно и само оно будет скудным, а если превосходить предел сломанного голоса, то и открываться то всё то, что возвышает собственный голос тогда, когда преодолевается хрип, однако, единственное то, что имеет место быть, или раздражающаяся боль в горле или же вовсе потерять голос, в этом и заключена вся страсть сложности мечты, о есть, одним словом – трудиться, подобно тому, когда мы познаём знанием и если не отделяем реальное от ирреального, рациональное от иррационального, желаемое от действительного, в следствии чего, многие умы ломаются, посему в мире мало великих, поскольку попросту ломаются. Но, вам ещё обязательно знать о возможной невозможности достижения самого максимального в силу и по причинам природным, в очень грубом и частном случае, а прочее лишь пустяки, преграды дао.

А если ты, ни черта не понял. А значит, то означает, во-первых, не умение петь, компенсируется технологией. А другое, к слову говоря то, что выступать в живую и петь собственным, чистым и идеальным голосом есть суть природного дара, гения внутреннего или стоящего за тобой ангела хранителя или, какого-нибудь герцога Ада, Дьявола и Сатаны коей была отдана душа. Отнюдь же, даже стремления совершенствоваться для усовершенствования голоса не в силах помочь, только в причине вашей не заурядной природы или страха неудачи, внедряемой мысли вообще потерять голос, в частном случае. Точно тем же, как и талант менестрелей, бардов, поэтов и нимф, муз, сопутствующих к сочинительству и проникать в разум твой, сердце твоё, в саму душу, взывая к чувствам столь прекрасным, вливая фреквенции вибраций и содрогать мириады мирских сердец и душ. Это есть судьба, есть фатум и рок, ведь не каждый Бог, рождённый ковать орудия, способен им убить, то и с человеком, не каждый тот, кто устремляется петь, становиться знаменитостью.

В этом смысле, пример и воззванная аналогия музыкального искусства, есть дар к пониманию и к реминисценциям о силе духа и свободной воли, поскольку, если мы желаем, нас ничего не остановит и если мы вдруг поломаемся, мы остановимся, разберём себя по деталькам и заново пересоберём, отбросив то всё то, что лишнее.

Тепережде, возвращаясь к тому третьему и самому сложному, а именно, здесь, мы говорим о показании пути, показывающийся не сразу, а в протяжённости отдаления.

Ты, сначала действуешь бессознательно и сокрыто, бесцельно и, кажется, что оно тебе и для тебя, говоря себе «я захотел», «я хочу» или «надо». Надо, значит знаешь и гонишь себя к достижению этой цели. Другое более трудноформализованно к осознанию движения этого пути, поскольку постольку ты, твоя персонализация и внутреннее я ещё не знает, и, соответственно, в этом и диффикультация осмысления движения, то есть оно значит пребывание в самом начале, следовательно, и значит бессознательное. Оно то, означает, то всё то в этом внутреннем смысле, а по ту сторону искомое побуждение в некойтором определённом непосредственно для тебя, иначе говоря, в деянии совершающегося акта и действий, что важно. А для коллизорности, противопоставляя, скажем о намеренно поставленной цели, вместо искомого побуждения сокрытой мотивации. Дифференция между ними, хоть и не вызывает дихотомии, но явствует нам в случае проницательного взора в суть явления о элементарности этих элементов среди последнего мотива и более того собственной воли и её силы стремления начать и продолжать идти, попутно следуя показаниям твоего воображения, если оное имеет место быть, в противном случае, оно лишь только есть значение достижения, как поставленная цель беззримом омуте. И другое, койторое исходит не из надо, а из хочу, то оно произрастается и лишь дальше, в последствии, становится явным не мотив, койторый откровенно говоря, определён лишь в самом хотении и только, а говоря о внутреннем движении, сокрытом, при койтором нет в той искомой цели, точно подобно, койторая существует изначально при надо. Отсюда, становится зримым то одно, что есть точное будущее к койторому и направляется стремление из надо и оно и определено, как вид поставленной цели, а второе, открывается нам постепенно и становится видимым в продолжении, то есть не сразу. Когда я ставлю цель познать знание, я устремляюсь в само постижение этого знания через обращение к книгам, трактатам, фолиантам в койторых существует знание прошлого, настоящего и будущего и впадаю в лоно созерцания сопряжения эмпиризма воззрения с той целью, чтобы сопоставить то, что я узнаю к латерации мира действительного внешнего или внутреннего, в последствии утверждая одно имеющее место быть, а другое в настоящее время невозможным или вовсе фейрителизмичным. Если, допустим, читая «Сагу о Ведьмаке» Анджея Сапковски, то, то всё то, что касается волшебства, есть наше внутреннее, а то всё то, что касается, скажем, внутренних отношений и действий, нами интерпретируется к опыту, поступкам, моралиям и, могущее рассматриваться с философской точки зрения или же психологии межличностных коммуникаций, хоть и внутри есть желание того, чтобы мир обрёл настоящую магию волшебства, как допустим, телепортация, но и при этом, я эту идейность сопоставляю с настоящим положением науки и то, что наука способна породить в будущем и тогда, могу судить о возможности или невозможности этого феномена и то, в чём оное себя проявляет. Ведь особенность его не только в пространственно-временном, но и в материальном.

Тебе стоит различать то различие между целью, койторую ставит собственное я и призванием, к койторому оно приходит.

Призовём аналогию, для последнего абзаца и скажем, что цель же ты можешь и способен поставить себе абсолютно любую и всевозможную, отличной степени трудности, иначе это твоё будущее. Достижением цели порождаешь исполнение желания: хочешь популярность, стань знаменитостью. Затем, начинаешь думать и более того, выбираешь путь. Погружаясь в самого себя, в лоно разума, просматривая показанное тебе богиней фантазии те способы достижения и efflorestentii (от лат. произрастать, дословно цветущие пути), иначе всякие притоки, оттоки, русла и их возникновения, и прочие членения те, что возводятся твоим воображением. Создавая будущее, только ты способен найти его выражение к наличественному бытию в существовании из быть к стать. Некойторое достигается только лишь тобой, а остальное, элементарно в этом мире покупается. Одни цели достигаются без денег, а только усилиями собственным, а остальное покупается.

То всё то, койторое было выше, относиться к довольно частному явлению мечты и наших фантазий в хрониках грядущего будущего. Стань его творцом, иди и следуй.

Абстрагируя высшее, поговорим о внутренних мыслях.

Единственное глаже, имеется в метафизическом положении по отношению мысли образа и возможности проникнуть и ли либо инкарнировать изображения и сюжеты. Время вскоре об этом покажет. Поскольку довольно то скверно осознавать, к примеру, описанный Карлосом Кастанедой случай с материализацией из одной точки в другою, через измерение сна. Была ли это литературная фальсификация, приукрашенная ложью, для палитризации сказки и ли либо, действительно, факт. Как бы то ни было, а само в себе порождённое начало в виде страстно желающей мечты, явствует нам о рождении будущего мира тогда, когда само мироздание стремится тебе в этом помочь, подтолкнуть тебя, дабы ты стал высшим, дабы жизнь твоя не стала обителью массовой социальной реальности. Самому миру, самой жизни нужны единицы индивидуальности, могущие склонить их, других к мнимому поклонению. То есть некая материальная субстанция, вещественная, почти что осязаемая, стало быть и имеющая сама из себя что-то телесное, духовное, эссенциональное и живущее если не в отдельном измерении, тогда, как в тебе самом, как мысль. А покуда оное есть атомарное, к тому же, могущее по велению разума твоего собственного вызываться из недр обетования, вместе и с тем, продолжать эволюционировать, а оно есть само в себе то, как последовательность величаво разыгрывает собственное продолжение непосредственно тем, койторое показывается в виде необходимого инкарнирования из твоего внутреннего во внешний мир действительной реальности. То есть то, что мы называем деянием.

Ты задаёшь себе вопрос: а откуда мне знать, что делать или откуда я знаю, что мне необходимо сделать это?

Существуют и в отношении этого ответы.

Во-первых, твоё мышление, а именно то, что мы называем рефлексией, когницией, размышлением и интенцией, способствует открытию ангельского ввержения, в следствии койторого, путь озаряется тебе. Внутри тебя самого говорит божественная мысль твоего внутреннего голоса, порой вовсе ни с чем не сравнимое из того, койторое ты прежде слышал, обладая уникальностью. Твердящее тебе о необходимости и более того, указывающее к исполнению этого подвига. Подвиг этот становится ровно в перекор к тебе самому. Потому, мы и говорили и говорим о силе духа твоего собственного, о твоей воли. Способности преодолевать лень, заставлять себя через не хочу двигаться. Особенно тогда, когда совершаешь дело и начинаешь мучится и вовсе не хочется его делать, то мы себя переступаем и продолжаем делать и делать, и делать вновь, открывая то, что пост того.

Да, без сомнений, следует сказать и то, что возможны и в подавляющем большинстве вероятны события, когда не можешь ты быть постоянно в сутках и творить деяния сниспосланные тебе свыше ангельским хором, по велению престолов божественного. В силу внешних причин, когда тебе требуется, скажем, элементарно, выживать. Стало быть, вместе с этим выживанием, как само собой разумеющееся, имеется добыча пропитания, дабы ты скоропостижно не скончался от недомогания голода. В этом смысле, тебе следует знать то, койторое оное есть в достоверности той, при койторой вместо определённо кроткого периода, будет достигнуто в более продолжительное время, только лишь продлевая достижение целей. Самое принципиальное из этого, ты должен знать, лишь то, не смей отказываться от собственной мечты, а продолжай следовать к ней, продолжай порой идти, порой прыгать, порой летать, порой плыть по течению, но тем не менее двигаться к единственному, к достижению. И пусть оно займёт не год, а пять лет, но будет завершено. Ведь скажи мне, покаянный, откуда тебе знать, что будет после? Ведь в любом случае жизнь сознательная завершиться смертью.

В каждом существе живёт порождающая сила, рождающая миры фантазий. А как мы знаем, каждое и любое стремится к жизни, оно само себя изнемогает, лишь чтобы быть живым, чтобы отбросить в даль, как можно дальше смертное одре. Этот императив, есть в себе основополагающее и принципиальное в законе естественном, в природном стремлении. В этом есть признак энтелехии, в озарении всего из ничего, тем же, как и рождения что-того и какого-нибудь или чего-нибудь из всякого и ли либо кой-то-да-того из определённого. Подобно синтезу частей начала мужского и женского, способное явить чудо в мироздании, тем самым одарить жизнь жизнью новорождённого дара.

К силе духа, мы определяем чрезмерное и целеполагающее значение. Сила духа, есть твоё внутреннее стремление, способность заставлять себя, а в прочей интерпретации, занимая монументальную конгруэнцию, имеет в себе значение свободной воли, ведь только воля свободная, способна превозмогать собственные черты характера и заставлять себя, отгоняя обуревающих бесов и мучающих чертов.

Потому, в этой стези, сила эта есть нечтое вроде потенциала. К нему быть может оказано всестороннее влияние как от внешнего окружения, но и от тебя самого. Внутри тебя говорят голоса других, возможно ты слышишь их проблемы их размышления. Однако, как бы то не было, заглушай их. Стань глухонемым, ведь они не сделают вместо тебя. Только ты сам, собственными усилиями достигаешь собственной мечты. Отбрось и ту сторону самого себя, и тогда, по ту сторону, ты почувствуешь и узришь изменения.

То всё то, койторое излагалось до, наличествует нам о довольно то определённом мире том, койторый однозначно существует. Самый важный вопрос лишь в одном, станешь ли ты палачом инквизиции и убьёшь целый мир, собственное детище, надлежащее быть для тебя. В противном случае оное станет из некоего в проявлении и олицетворении к миру действительной реальности не только внутреннего, но к жизни. Самое страшное во всём этом мультиобразии, таится в понимании и осознании того, к чему стремится эго. Да! Не достаточно одних лелений и грёзных мечтаний. Но ты этого не бойся и не страшишь, как правило, оное либо приходит от внутреннего и тогда ты ясно начинаешь отгонять прочь прочее, не считаясь ни с кем, становясь индивидуальностью в меньшей степени свободы и божественным в максиме. Однако, и, в качестве параллелизации, имеет место быть приходящее из вне, со стороны внешнего, окружающего тебя мира, будто бы и словно высшее обращается к тебе и подсказывает возможный путь жизнь. Оное оказывается порой смертельным, а иногда действительно предназначенным. Мы слышим из других будущее и возможное будущее, улавливаем то, что судьба говорит с тобой, через других. К примеру, говоря, что ты актёр, ты можешь думать, а ведь действительно ли? Было ли это до в тебе внутри прежде и ли либо как-то совпало и стало близким от чего ты решаешь пойти, а до прежде послушать это, и стать мастером дел актёрского мастерства. И ведь как оно оказывается в действительности? Это ведь не дюжинный талант, природный дар играть столько переживаний, эмоций и вместе с тем, не отклоняться от естественности. Не быть марионеткой, а быть живым, самое сложное в этом. Самое значительное в подобных путях наличествует нам о максиме, о потенциале, койторый ты способен выжать из этого ветвления судьбы твоей. Ведь говорящее из вне, хоть и обращается к жизни твоей, однако не является искомо твоим собственным, побуждающиеся лишь внутренним голосом судьбы личной. Иначе говоря, экстраординарность сопряжена с природой, против койторой, как бы не хотелось и какие бы старания не оказывались приложены, а дар, талант и гениальность не экзистенциональны. Да, можно отточить мастерство, но оно не эквивалентно гениальности. В этом заточено предостережение к тебе. Ведь откуда знать, какое таиться в тебе самом. Впрочем, откровенно говоря, и ты сам не сможешь узнать до определённых пор, а именно тех, тогда, когда самолично не попробуешь проникнуть в тот и ли либо определённый мир.

То всё то, койторое есть предыдущее, выражает порождение, рождение и уничтожение существа, порождённого внутри тебя. И оно, как бы тебе не казалось, а существует vix tantum quam unum in omne ex ceteri (от лат. лишь только как одно во всём из прочего). И тепережде, нам крайне необходимо озарить проливающийся свет в как-раз-то прочее, не занимающее сферу наличественного бытия мира фантазии самости.

Прискорбно, ведь каждое существо прозябает в гремучих мечтах, и столь единицы действительно достигают, не ломаются и не отступают. Хладнокровный убийца собственной мечты, и даже не стоит обращаться к фатализму, ведь он здесь вовсе не причём. Тебе столько раз говорили, найди в себе силы не слушать никого. А ты что? То там, то сям, то позже, то в другой раз, то не сейчас, то лень. Мы здесь и сейчас. Всегда и постоянно. Тепережде, отсюда, помимо собственного, иначе в отношении судьбы твоей, твоего зрячего будущего и твоего периода жизни, койторое станет к быть и стать, следует нам ввести изречения иной аспектизации. А в качестве перехода, привнесём интересное суждение, явившееся к нам от Антуана де Сент-Экзюпери и его «Маленького принца» и относящее к тому пониманию. Ведь, как оно получается, маленькому принцу, понадобилось целое приключение, чтобы понять единственное в тот самый момент, когда он оказался у других цветов, вроде ничем не отличающимся от того, единственного цветка, и не ясно, оказалось ли его возвращение добрым концом, ведь вместе и с ним, отсутствовал порядок и оберегание дома от разрушения, да и забота о капризном его случайном цветочке, оказывалась предназначенной от его жизненного выбора.

По наитию свыше, отбрасывая прочь нечто до селе определённое и направленное к одному положению, нас охватывает и мы задаёмся вопросами абсолютно превосходящие наши разумения. Поскольку экспрессия находится за сознательным перевалом мыслителя и созерцателя, постольку, как выудить удочкой унцию крохи, несомненно полагать, являющееся светлостью её величества истины достоверной, той, что погружена во впадине бесконечной пустоты всего многообразия. Среди койторого существуют ложные элементы, беззримые монады противоречий, расщепляющиеся с переменностью неопределённого. Ведь мы задаёмся вопросом почему существует мир и что делает существование возможным, и, существует ли только один мир? С ракурса высокой точки зрения, мы можем титанически точно говорить о наличестве великого множества миров, пристанище койторых заточено в лонах сознания. Тем же, точно тогда, когда мысль продуцируется в дихотомию, терпеливо выжидая собственного, res genesionis in cunabulae vitae (от лат. явления рождения в колыбели жизни), став причастием реальности, когда прочее остаётся в памяти. Что значит, имея значения вещественности и материальности, характеризует признак наличественности. Точно тем же и сообразно, мы способны зреть миры внутренние, не вызывающие сомнительности в их существенности. Более сложное продолжение заключается в непосредственном манипулировании прямо или же косвенно. Довольно часто сны указывают нам и служат для нас утренними звёздами, ориентирами в неисповедимой жизни. А по ту сторону, мир совершенно другой, тогда, когда приходит в прозрение дух. Дух тот, что мольбами изнемогал в отпущении. Как и те жертвы канувших эпох, стенаниями жаждали божьего суда и были они застывшие и прикованные, смиренно и скорбяще угрызались, тягостно прозыбая поколения живущих, изнуряясь в бессильной тоске и давления самого времени, столь текучего для нас и столь застывшего для них, что вовсе не разгадать ощущения хоть какого-то движения, вечность карала их. И стали! Стали они освобождёнными, и хоть говорили они о страхе, говорили они: «мне страшно», но катарсис им назначался, а с ним очищение и свобода, через трибунал судилище престолов.

Вы, не верующие, вы те, кто спящие, докажу и развею мантию слепоты глаз. Вы в плену у сна, вы рабы его и конформисты. Отгони ты прочь усладу приятную и привычный ритм. Достигни в жизни того, когда явится к тебе ужас, дух, существо, садящееся по верх тебя, оно душит и умертвляет, погружает дальше в глубину, в измерение в койтором сон станет не сюжетом, пробегающий и не контролируемый, а собственным сценарием, где ты, способен выбирать, блуждать. Целый мир, он там, внутри каждого из тебя. А ты, живущее существо, явившееся в жизнь, даже не используешь этот чудесный опыт, нечтое то, койторое мистично, эзотерично. Ты не тот, ты койторый пленник в цепях общественного мнения, боящийся быть единицей, подверженная марионетка. Развей оковы, и, разве смогли ли снизвергнуть в Тартар титана, оставаясь в милостыни, бездействуя, и, разве слагали ли песни, дифирамбы и баллады о героях нашего времени будь они как ты? Они, ты скажешь избранники, а я скажу, они сами избрали следовать к мечте, ведь, самое оно то, что есть мысль о смерти, ехидно и милостиво ожидающая любого в жизни. Она стала смиренной…