Текст книги "Встреча с силами тьмы"

Скоро показался райцентр Подгорск. Автобус проехал по нескольким улочкам совершенно деревенского вида и остановился возле небольшого строения с окнами, забитыми старыми досками.

Шофёр достал из бардачка кусок медной проволоки. Действуя сильными пальцами, согнул её хитрым образом. Поковырялся «отмычкой» в наручниках и снял «браслет» с запястья удивлённого Глеба. Второе стальное кольцо он оставил висеть на вертикальном поручне «ПАЗика».

Мужчина спрятал «ключик» в карман и тихо сказал: – Здешний районный отдел находиться в двух кварталах отсюда. Сейчас я поеду к ментам. Отдам им маляву и доложу, что я вышел возле киоска купить сигарет.

Тем временем, ты расстегнул наручники спичкой, подобранной с пола. Раздвинул железные двери и сбежал неизвестно куда. Когда я вернулся, тебя уже не было в «ПАЗике». В случае чего, всем говори только так. Иначе, подведёшь меня под цугундер. Ты меня понял?

Он внимательно глянул на парня. Отметил, что тот всё отлично усвоил и быстро закончил: – Не думаю, что они кинуться искать беглеца вроде тебя. Обленись тут менты до предела и лишний раз не выйдут из своего околотка. Тем более, если нет надежды срубить хоть какие-то бабки.

Однако, задерживаться в нашем Подгорске я тебе не советую. Садись на ближайший автобус и уезжай поскорее домой. Машины стоят за этим углом, по правую сторону. – мужчина показал на перекрёсток двух маленьких улочек, лежащий чуть впереди.

Сказав водителю: – Большое спасибо! – Глеб взял рюкзак и развернулся к открывшейся двери. Выскочил из пустого салона. Не выдавая волнения, аккуратно повертел головой. Не заметил ничего подозрительного, и направился прямиком к автостанции.

Парень вошёл в крохотный зал ожидания. Увидел пыльную доску с расписанием местных маршрутов и быстро ознакомился с коротеньким перечнем. К своему сожалению он скоро узнал, что автобус в Трёхреченск недавно ушёл, а следующий будет только через четыре часа.

В голове мелькнула весёлая мысль, что можно сгонять в гости к бабушке с дедом. Навестить дорогих стариков и пожить на своей малой родине до окончания срока путёвки. Глеб опять изучил список рейсов и узнал много чего неприятного.

Оказалось, что прямой автобус до родного села отсюда давно не ходил. Уже лет десять-двенадцать. Нужно было сначала добраться до ближайшего райцентра Заборское, и только оттуда можно было доехать нужного места. К тому же автобус туда уходил, один раз в сутки, в 6.30 утра.

К сожалению, ночевать в этом гадком райцентре Глеб совсем не хотел. Маячить возле совершенно пустой автостанции и полдня ждать автобус, идущий в Трёхреченск, тоже показалось ему довольно плохим вариантом.

Во-первых, костяшки всех пальцев очень сильно разбиты о небритую морду противника. Во-вторых, его лицо украшают разноцветные синяки и фингалы, а такой внешний вид вызывает у людей подозрение.

Мало того, в райотделе теперь уже знают, что он благополучно «сбежал» из автобуса и могут объявить его в немедленный розыск. Если его здесь поймают, то надолго упрячут в кутузку, а там всё будет значительно хуже, чем в лагере.

Обдумав всё варианты, парень вдруг понял, что до Трёхреченска придётся топать пешком. Судя по схеме дорог, от Подгорска до развилки на трассе, всего одиннадцать вёрст.

От перекрестка до любимого города ещё восемнадцать. Итого двадцать девять км. Не так уж и много для молодого туриста полного сил и энергии. Тело за три дня отдохнуло и уже не болит. Можно спокойно трогаться в путь.

– Рюкзак у меня совсем лёгкий. Так что, в любом случае, я доберусь до квартиры за шесть-семь часов. – сказал себе Глеб: – Может быть, и попутку смогу тормознуть по дороге. Тогда, всё закончится намного быстрее.

Пока он так размышлял, его взгляд бесцельно блуждал по расписанью автобусов. Потом наткнулся на небольшое окно и скользнул по стеклу, покрытому пылью. Парень увидел, как перед крыльцом автостанции появился светло-серенький «газик». На борту у него виднелась полоса синего цвета и белая надпись «Полиция».

Правое крыло машины было немного помято. Фара недавно разбилась, но так и осталась без стекла и без лампы. Автомобиль медленно ехал по площади, а сидевшие в нём трое ментов, активно крутили башками в разные стороны.

Не оставалось никакого сомнения, что Глеба же взялись искать. Рассуждать дальше на тему: – Что теперь делать? Идти пешком или дожидаться автобуса? – уже не было смысла. Нужно срочно отсюда бежать без оглядки.

Встреча с вогулом

Стараясь не привлекать к себе никакого внимания, парень медленно отступил от окна. Повернулся и, делая вид, что никуда не спешит, потопал к проходу, ведущему вглубь помещений. Его Глеб заметил, как только вошёл в автостанцию.

Он прошмыгнул мимо диспетчерской, где галдели шофёра и кондукторы. Шагнул в настежь открытую дверь и оказался на улице с другой стороны скромного здания.

Недалеко от порога он наткнулся на пустую телегу с колёсами на лысых резиновых шинах. Скорее всего, их сняли с какой-нибудь древней сельскохозяйственной техники.

В оглобли была запряжена невысокая красно-рыжая лошадь. Отгоняя назойливых мух, кобыла лениво помахивала длинным хвостом и изредка прядала большими ушами.

На облучке сидел старый сухощавый мужчина с усами и с редкой седой бородой, достигавшей середины груди. Он переставлял собой, нечто среднее между европеоидной и монголоидной расами. Лицо с заметной уплощённостью и высокими скулами.

Одет был так, словно сошёл с картин времён соцреализма пятидесятых-шестидесятых годов. Мятый зеленоватый пиджак, коричневые мешковатые брюки, заправленные в голенища сапог. Рубашка сильно линялого чёрного цвета. На голове серая набольшая фуражка с маленьким козырьком. Ездок неторопливо возился с вожжами. Видно, он их разбирал перед началом поездки.

– Вы не скажите мне, по какой улице лучше всего выйти из Подгорска на трассу? – спросил Глеб у возницы.

Ветхий старик вскинул пронзительный взгляд на своего собеседника и прямо спросил. – Тебе нужно добраться в Трёхреченск?

Парень утвердительно кивнул головой.

– Садись. Подвезу. – раздалось в ответ.

Не раздумывая ни единой секунды, Глеб бросил рюкзак в пустую телегу. Запрыгнул филейной частью на узенький борт. Не удержал равновесия и рухнул внутрь, спиною вперёд. Перекинул ноги через боковую стенку дощатого кузова и благополучно оказался в деревянной повозке.

Этому весьма поспособствовало то обстоятельство, что дно тарантаса было устлано толстым слоем свежего душистого сена. Не успел парень хорошенько устроиться, как старик громко крикнул:

– Но! – и сухо щёлкнул вожжами.

Услышав знакомый приказ, лошадь понятливо мотнула большой головой. Переступила ногами и почти без усилий шагнула вперёд. Небольшой экипаж достаточно резво тронулся с места и, слегка колтыхаясь на резиновых шинах, легко покатился по трассе.

Глеб приподнялся на правом локте. Высунул нос над краем деревянного борта и с опаской глянул назад. Парень увидел, что телега отъехала от скромного здания на несколько метров, и облегчённо вздохнул.

В этот момент, в открытую заднюю дверь кто-то шагнул из темноты автостанции. На улицу вышел расхристанный мент в замызганном кителе мышиного цвета. В руках у него была большая дубинка из твёрдой резины. В народе её именуют по разному, но чаще всего, как «демократизатор».

Парень быстро юркнул за борт и притаился на дне дощатого кузова. Взгляд служителя правопорядка равнодушно скользнул по спине старика, сидящего в пустом древнем рыдване. Устремился вперёд по узенькой улице и начал искать среди редких прохожих, парня с синим рюкзаком за плечами.

Помертвев от сильного страха, беглец замер в повозке, как мышь, учуявшая приближенье кота. Так он пролежал какое-то время. С облегченьем отметил, что не слышит шума погони, ни стука сапог, ни звука мотора полицейского «газика». Никто не кричит пожилому вознице: – Стой, стрелять буду!

Слегка успокоившись, Глеб осторожно приподнял голову над бортом телеги и глянул по сторонам.

Автостанция уже давно скрылась из виду. Пустой экипаж свернул вправо и покатил по маленькой улице, засаженной огромными старыми липами. Пригнувшись, парень встал на ноги и, придерживаясь руками за кузов, пошёл, качаясь вперёд.

Возница обернулся и увидел идущёго к нему пассажира. Улыбнулся в усы и подвинулся на небольшом облучке. Глеб с удовольствием сел рядом с ним. Немного поёрзал и пристроился на широкой доске, отполированной за долгие годы до зеркального блеска. Глянув вперёд на дорогу, парень увидел, что перед ним находится широкий круп лошади с мерно качающимся длинным хвостом.

– Вы едите в город Трёхреченск? – начал разговор молодой человек.

– Нет. – ответил старик и, заметив удивление, возникшее на физиономии парня, растолковал всё довольно подробно: – В восьми верстах от Подгорска есть поворот с главной трассы. Если немного проехать по лесу, то скоро наткнешься на наше небольшое сельцо. В нём мы все и живём. А тебе милок, надо до самого города?

– Да мне бы до поворота на «Пекинку» сначала добраться, а там, на попутках в Трёхреченск. – торопливо объяснил пассажир: – Вы скажите мне, когда нужно сходить?

– Ехать ещё далеко. Сиди, не волнуйся. – отмахнулся старик.

Телега выехала за границу райцентра и весело покатилась по трассе. Вдоль неширокой дороги стеной стоял густой мрачный лес, всё больше еловый. Почему-то Глебу вдруг показалось, что когда он ехал с шофёром в Подгорск, то автобус двигался совсем по другому пути.

– «Нет,» – подумал он про себя: – «это никак невозможно. Я же смотрел на автостанции схему дорог и всё отлично запомнил. Оттуда выходят всего два шоссе. Одно ведёт на северо-запад к развилке, а оттуда в Трёхреченск.

Второе направляется почти на восток, к старому райцентру Заборское. Судя по солнцу, висящему слева и сзади, мы едем правильно, прямо к закату. Ещё несколько вёрст и будет тот съезд, от которого можно добраться к деревне возницы. Там я сойду и через три километра окажусь на нужном мне перекрёстке.

– Извините, а как мне вас величать? – поинтересовался вдруг парень: – А то неудобно как-то без имён разговаривать. Меня зовут Глеб.

– Латимир Серкович я, а фамилия моя будет Сатыгов. – спокойно ответил древний мужчина.

– Вы исконный вогул? – не удержался Глеб от вопроса, который мог показаться недостаточно скромным.

– Да где ты теперь сможешь найти вогула чистых кровей? – засмеялся дребезжащим смешком старичок: – Сначала монголо-татары прошли через наши исконные земли, словно огромным катком. Потом появились казаки, за ними уже прибыли русские. Так что, мы теперь по составу крови не пойми, кто есть такие? Одни вогульские имена и остались при нас.

Дальше возница начал рассказывать какие-то былые предания, пришедшие из давнишних времён. Хоть, Глеб и слушал рассказы в пол-уха, но чтобы не обижать человека, он делал вид, что ему весьма интересно. Как говорится, хочешь быть любезен водителю, смотри ему в рот.

Время от времени он задавал пару каких-то вопросов, на что старик отвечал с большим удовольствием. Боясь пропустить небольшой поворот, парень постоянно следил за дорогой, но съезда в лес он почему-то не видел.

Слабый ветер слегка шелестел в верхушках высоких деревьев. Резиновые шины мерно стучали на трещинах, причудливо избороздивших дорожный асфальт. Латимир Серкович что-то мерно рассказывал. Убаюканный слабо журчащим голосом деда, Глеб то ли крепко уснул? То ли впал в нечто вроде прострации?

Неожиданно всё вокруг, подёрнулось странною голубоватою дымкой, похожей на редкий полупрозрачный туман. Парень резко встряхнулся и, словно преодолев какую-то вязкую силу, скинул с себя наваждение сна. Поднял тяжело гудящую голову и встревожено глянул вперёд.

Телега уже покинула запущенный лес и находилась на невысоком пригорке. Внизу лежала длинная пустошь, на которой уютно расположилось небольшое сельцо. В нём, по быстрым прикидкам, насчитывалось дворов десять-пятнадцать.

Прямая дорога проходила деревеньку насквозь и упиралась в густой совершенно нехоженый ельник. В конце узкой улицы висело огромное, багрово-красное вечернее солнце. Оно касалось макушек деревьев нижним сияющим краем.

Глеб недоумённо повёл взглядом вправо и влево. Понял, что не видит асфальтированной шоссейной дороги. Почувствовал, как у него перехватило горло от страха, и хрипло спросил первое, что пришло ему в голову: – А далеко ещё до вашей развилки?

– Почти тридцать вёрст от этого места. – ласково ответил старик.

– Как тридцать? – вскинулся испуганный молодой человек: – Вы же сказали восемь вёрст до поворота по трассе, да ещё немного по лесу. Или это другое селение?

– Наша милок деревенька-то, наша, вогульская. Сатыговкой она уже лет сто называется. Только лесом, от того поворота ещё ровно двадцать семь километров.

– Я же просил вас высадить меня на развилке. – растерянно вымолвил парень.

– Я тебе говорил, что мы братец приехали, а ты что-то буркнул. Мол, поедешь и дальше со мной.

– И что же мне теперь делать? – чуть не плача выкрикнул Глеб: – Ни палатки, ни спальника у меня с собой нет. Да и еды, нет ни крошки.

– Переспишь у меня, а утром я тебя довезу до самого города. – лениво отмахнулся старик: – Всё равно, мне нужно завтра заехать к своим дальним родичам. Передать им кое-что очень важное.

Внезапно Глеб совсем успокоился и решил про себя: – «Так даже лучше. Приеду домой на день позже. Глядишь, и синяки на лице ещё подживут и не станут так сильно бросаться в глаза. Всё мать будет меньше кричать о моём поведении в культурных местах».

Он стал с интересом рассматривать небольшое селение. Первое, что его поразило, это полное отсутствие людей, животных и птиц. Второе, это странная тишь, висевшая над длинной поляной.

Глеб не слышал ни громкого лая собак, ни дребезжащего блеянья коз, ни густого мычанья коров, вернувшихся с пастбищ домой. Вообще не было того множества звуков, что соответствовали обычную жизнь любой деревеньки. Только ветер легонько шумел в ветках ближайших высоких деревьев.

Парень не заметил даже тонких струй лёгкого дыма, поднимавшихся над кирпичными трубами добротных сельских домов. Всё говорило о том, что в поселении нет вообще никого. От таких удивительных выводов у Глеба даже мороз прошёлся по коже, а волосы на голове слегка шевельнулись.

Словно прочитав его странные мысли, старик пояснил: – У нас в деревне люди на зорьке встают, а на закате уже спать отправляются. Телевизор и радио у нас тут волны не ловит. Так что, вечером делать нам особенно нечего. Вот и ложится народ пораньше в кровать.

– А собаки то где? – со неожиданной злостью съехидничал Глеб: – Тоже спят крепким сном? Не обращают на приезжих внимания?

– Пустобрехов у нас сроду не держат, – отмахнулся старик: – а охотничьи псы привыкли работать молчком. Только громко рычат иногда. А так схватят крупного зверя и держат, пока к ним не подойдёт человек. Меня здесь все собаки знают давно. Вот на меня и брешут. Ну, а ты, так вроде, со мной.

Лошадь сама свернула направо и остановилась возле самой крайней избы. Дом оказался самый обычный, большой, ладно срубленный из толстых лесин, сильно посеревших от долгого времени.

Забор перед двором слегка покосился, но, несмотря на выбеленные непогодою плахи, казался достаточно крепким. Ворота были подстать столь прочной ограде, высокие и основательные, словно их изготовили сто лет назад, а может и больше.

Старик бросил вожжи на облучок и ловко спустился с телеги. Двинулся прямо к ограде. Вошёл в запертую на щеколду калитку. Шагнул за ворота и начал там с чем-то возиться. Наверно с неудобным затвором?

Глеб поспешил на помощь пожилому вознице. Вдвоем они навалились на дощатые створки и распахнули их настежь. Ржавые петли заскрипели протяжно, пронзительно и удивительно громко, что лишь подчеркнуло, стоящую кругом тишину.

Не дожидаясь особой команды, лошадь неторопливо тронулась с места. Устремилась во двор и направилась прямо к сараю, стоящему слева. Старик двинулся вслед за кобылой, а гость стал возиться с воротами.

Наконец, парень справился с огромными тяжёлыми створками и задвинул на место ржавый железный засов. Тем временем, старик уже распряг красно-рыжую лошадь. Взял её под уздцы и, что-то негромко бурча, увёл в небольшую конюшню.

Отряхнув ладони от пыли, Глеб повернулся, и увидел, что возле забора стоит большая будка для огромной собаки, сколоченная из толстых досок. Из неё нехотя вышел взъерошенный пёс, сильно похожий на большущего волка. Грозный домашний питомец хмуро посмотрел на позднего гостя.

От неожиданной встречи с таким крупным зверем парень невольно напрягся. Ведь кто его знает, что можно от него ожидать? Потом, увидел ошейник из толстой коричневой кожи. Отметил, что он плотно охватывает шею собаки, и облегчённо вздохнул.

Надёжная сбруя имела стальную цепочку, которая крепилась к толстой металлической проволоке, висевшей на высоте в пару метров. Та в свою очередь, тянулась вдоль большого двора и проходила от стенки сарая до самого дома.

– Какой великан. – уважительно выдохнул Глеб и добавил: – Не иначе, как помесь волка с крупной сибирскою лайкой.

– Свой, Тагай! Свой! – прикрикнул старик на хмурого пса.

Показав огромные белоснежные зубы, кобель лениво зевнул. Не спеша развернулся на месте и, позвякивая толстой цепочкой, молча направился в просторную будку. Немного там повозился, улёгся и скоро затих.

Глеб боязливо направился к стоящей у сарая телеге. Вынул из неё полупустой синий «сидор» и, не мешкая, вернулся к крыльцу. Здесь возле ступеней глубоко вросла в землю широкая массивная лавка, срубленная из толстых осиновых плах. Такая древесина нескоро сгниёт.

Парень поставил рюкзак на плотную землю, утоптанную до каменной твёрдости, и легко опустился на сиденье скамейки. Устраиваясь, немного поёрзал на гладкой доске. С интересом повертел головой.

Прямо за домом располагался большой огород, на первый взгляд, довольно ухоженный. Высоких сорняков не заметно. В дальнем правом углу ровной площадки стояла небольшая деревенская банька, срубленная из толстых стволов.

За ней высилась огромная ель, поднявшаяся над всеми соседними кронами метров на десять-двенадцать. Глеб обратил вниманье на горизонтальную ветку, росшую возле самой вершины. Она была сломана и, скорее всего, это случилось очень давно.

В левом углу домового участка стояла простая, без искусов, уборная, сколоченная из старых досок. В центре потемневшей от времени двери виднелось небольшое окошко в форме сердечка. Видно, дед, когда-то давно постарался.

Судя по лёгкому шуму, долетавшему из соседней конюшни, старик всё ещё возился с уставшей гнедою лошадкой. Как-никак пробежала за день, не менее тридцати километров. Нужно её быстро распрячь, осмотреть, не потёрлась ли где? Дать сена, а так же воды.

Спустя пять минут, возница закончил работу. Вышел из сарая во двор и запер ворота на простую щеколду, срубленную из тёмного дерева. Взглянув на праздно сидящего гостя, он неспешно направился к дому. Молча поднялся с земли на крыльцо под узкой двускатною крышей, и, обернувшись назад, лёгким кивком позвал Глеба с собой.

Подошёл к прочной двери, ведущей внутрь крепкого добротного дома. Потянулся к стальному засову и вынул из пробоя обычную щепочку, заменявшую ему надёжный замок. Толкнул внутрь тяжёлую створку. Переступил через высокий порог и скрылся в тёмных сенях.

Подхватив со скамьи свой рюкзак, парень направился следом. Вошёл в неосвещенное помещение и увидел в противоположной стене яркий проём, ведущий вглубь просторного дома. Свет оттуда бил прямо в глаза. Рассмотреть, что находится перед ним парень не смог.

Помня, что в подобных местах обычно стоят бочки, бадьи и прочая крестьянская утварь, Глеб осторожно, стараясь не споткнуться о незнакомые вещи, пересёк небольшую прихожую.

Вошёл в открытую дверь и понял, что находится в кухне. Слева, возле порога стояли запылённые сапоги старика. Гость опустил рюкзак на пол, настеленный их широких досок. Скинул кроссовки и поставил их рядом с крестьянской обувкой хозяина.

Большую часть помещения занимала огромная русская печь, не очень давно беленая свежею известью. Всё здесь было на месте, внизу расположилось подпечье, с сухими дровами. Чуть выше, подшесток, с двумя чугунками. Над ним, глубокий шесток, в котором виднелась заслонка чёрного цвета. Сверху, уже на кирпичной трубе, вьюшка с задвижкой.

Боковая стена массивной конструкции упиралась в дощатую перегородку и, по всей видимости, выходила в соседнюю комнату. Слева находился продолговатый кухонный стол, покрытый старой клеёнкой с совершенно стёртым рисунком. Тут же разместились четыре простых табурета, изготовленных каким-то народным умельцем.

Несколько деревянных кадушек и разномастные вёдра, стояли вдоль длинной стены свободной от какой-либо мебели. Почти все они были накрыты разными крышками, как деревянными, так и жестяными. Над ними висела широкая полка с разнообразной кухонной посудой.

Небольшое, оконце выходило на пустынную улицу тихой деревни. Филёнчатая дверь рядом с печью вела в жилые горницы дома. Глеб услышал, что старик возится за тонкой перегородкой. Никого не стесняясь, прошёл прямо туда и оказался в большой светлой комнате. Стены помещения были совершенно пусты.

Только на противоположной от двери поверхности висела простая деревянная рамка. За запылённым, давно не мытым стеклом, виднелись десятки фотографических карточек различных размеров. Все они оказались чёрно-белой расцветки и сильно пожелтели от долгого времени.

Взглянув на древние снимки, Глеб сразу узнал хозяина дома, снятого в различные годы его продолжительной жизни. Почти везде рядом с мужчиной стояла какая-то женщина явно вогульского типа. Скорее всего, она являлась женой старика.

С середины дощатого потолка свисала электролампочка без абажура. Светильник крепился к витому серому проводу в оплётке из ниток. Он шёл по стене по маленьким фарфоровым изоляторам, размером с фалангу среднего пальца руки.

В переднем, «красном» углу, вместо православных икон, темнела круглая тарелка старинного радиорепродуктора. Нечто похожее, Глеб в видел в кино, про далёкие послевоенные годы. Тогда подобная вещь имелась почти у всех граждан советской страны.

Под чёрным устройством радиосвязи стояла большая и очень высокая двуспальная койка. Такое произведенье искусства Глеб видел лишь один только раз в своей жизни. В тот год, когда он впервые приезд к бабушке с дедушкой. Потом, мода на подобные инсталляции куда-то ушла и все стали относиться к спальному ложу значительно проще.

В этом доме всё осталось в том состоянии, как было принято в пятидесятых годах двадцатого века. То есть, имелась стальная кровать с высокими спинками, украшенными блестящими бляшками, стержнями и мелкими шариками.

Сама постель представляла собою пару ватных матрацев, на которых находилась перина толщиною в полметра. Сверху белело покрывало с богатым подзором. То есть, с широкой вышивною каймой, идущей понизу.

На покрывале лежало несколько маленьких думок, с вышитыми вручную котятами, щенками и птичками, неведомых никаким орнитологам. В изголовье высилась пирамида, сложенная из разновеликих подушек и укрытая тонкой накидкой из прозрачного тюля.

Над «шикарным» вычурным ложем висела, поблекшая от долгого времени, большая клеёнка. На ней виднелось горное озеро с тремя лебедями. За небольшим водоёмом темнел очень маленький, похоже, трёхкомнатный, готический замок с зубчатыми башнями и острыми шпилями.

На переднем плане «ковра» устроился Рыцарь с лихими усами времён позапрошлого века. Он щеголял ярко блестящими латами и красною розой в руке. Воин стоял на левом колене. Смотрел на дорогую избранницу, которая находилась поблизости, и протягивал ей крупный цветок. Принцесса была с такой тонкой талией, которая может встретиться только у игрушечной куклы по имени «Барби».

Неведомый народный художник нарисовал эту картину такими ядовито-кричащими красками, что даже минувшие десятилетия не смогли с ними что-либо сделать. Их невообразимо неестественный цвет нельзя было ничем приглушить. Даже серая пыль и та не справлялась с такою задачей.

Почему-то у Глеба создалось впечатление, что эту кровать не разбирали уже очень давно. Он вновь посмотрел на рамку с чёрно-белыми фото. В этот раз ему бросилось в глаза нечто совершенно другое.

Вернее сказать, он разглядел самую большую, и судя по чёткости линий, сравнительно новую карточку. На ней парень увидел хозяина дома, стоящего возле открытого гроба. В не крашенной домовине лежала пожилая усопшая женщина, видимо жена Латимира Серковича.

Пока Глеб вертел головой, старик стоял на коленях возле большого ларя, притулившегося возле фундаментального ложа. Наконец, он закончил возиться в глубине сундука. Что-то потянул на себя и вытащил наружу увесистый свёрток, покрытый кусочками ткани разного рисунка и цвета.

Развернув стёганое одеяло, он небрежно бросил на его большой половик, расстеленный вдоль помпезной кровати. Глеб с удивленьем увидел, что коврик был связан из разноцветных лоскутьев, скрученных в небольшие верёвочки.

– Будешь спать здесь, в этой комнате, – бросил гостю хозяин: – а я, как всегда, лягу на кухне. – чуть слышно кряхтя, он тяжёло поднялся с колен. Глеб услышал отчётливый хруст изношенных суставов мужчины.

– Спасибо. – откликнулся парень.

– А сейчас пошли ужинать. – старик вышел в сени и тут же вернулся. В руках он держал долгополый овчинный тулуп: – Укроешься, если замёрзнешь. – он бросил потёртую шубу рядом с большим одеялом. Отправился в кухню и загремел там какой-то посудой.

Гость двинулся следом.

– Рукомойник и всё остальное, на улице. – на ходу объяснил Латимир Серкович.

Благодарно кивнув, Глеб вышел из дома и остановился у двери. Солнце уже скрылось за высокими кронами леса. Ранние сумерки заполнили двор. Тагай тихо сидел в своей будке и не высовывал носа наружу. Наверно считал, что нет здесь ничего интересного.

Какое-то время парень стоял неподвижно и, наконец, с большой неохотой пересилил свой страх перед огромной собакой. Тихо спустился по скрипучим деревянным ступеням и боком прокрался мимо жилища Тагая.

Показывая, что он вовсе не дремлет, зверь громко, протяжно зевнул. Тихонечко рыкнул, но вылезать наружу всё же не стал. Видимо помнил, что сказал ему старый хозяин. Мол, этот парень свой человек. Пусть себе ходит спокойно.

Двигаясь по узкой тропинке, Глеб прошёл вглубь огорода. Навестил дощатый нужник, ничем не отличавшийся от подобных строений, разбросанных по просторам страны. Быстро закончил с кое-какими делами и вернулся назад.

Взглянул на просторный сарай и увидел на стенке строения то, что искал. Это был старый жестяной умывальник со штоком, украшенным снизу кругленькой пипочкой. Рядом была приколочена пустая консервная банка, в которой лежал кусок тёмного дешёвого мыла.

Гость вымыл руки и с наслажденьем умылся. Полотенца рядом с рукомойником не он не нашёл. Поэтому, просто стряхнул воду с лица и ладоней и двинулся в дом, как есть, с мокрой кожей. Мол, чай на улице лето, само скоро высохнет.

Когда он появился на кухне, старик уже собрал поздний ужин. Парень не ел с раннего утра и проголодался, как турист после дневного похода. К его сожалению угощение оказалось на удивление скудным. На большой глубокой тарелке лежало с десяток картошек, сваренных в чугунке прямо в «мундире».

Здесь же стояла миска с зелёным перистым луком и пятью огурцами толщиною в три пальца. Видно, всё было сорвано со своего огорода. Рядом располагалась краюха ржаного подо́вого хлеба, и мелкое блюдце с сероватой каменной солью.

Украшала кухонный стол трехлитровая стеклянная банка с тёмно-красной вспененной жидкостью. В ней Глеб как-то сразу узнал простую самодельную бражку из лесной духовитой малины.

Разлив напиток по старинным гранёным стаканам, хозяин позвал гостя к столу: – Садись, ужинать будем. – не глядя на парня, он равнодушно добавил: – Жены у меня давно уже нет. Так что, не обессудь, разносолами угостить не могу.

Ждать пока гость сядет за стол, старик тоже не стал. Отрезал от каравая два толстых ломтя чёрного хлеба и один положил перед с Глебом. Второй устроил возле себя. Взял с блюда варёный картофель и принялся чистить от кожуры. Заскорузлые пальцы мужчины неожиданно быстро и ловко справились с трудной задачей. Вот что значит, многолетняя практика.

Старик осмотрел корнеплод, отдающий небольшой синевой. Обмакнул в крупную соль. Откусил от него, затем от длинной краюхи, и принялся мерно жевать. Огурцы, лук и бражку он тоже не оставлял без внимания.

Глядя как, хозяин уплетает домашние яства, Глеб сразу почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Парень не стал ждать ещё одного приглашения. Сел на табурет, и накинулся на простую еду деревенского жителя.

Покончив с незатейливым ужином, Латимир Серкович, довольно улыбнулся в усы и сказал: – Со стола я всё сам уберу, а ты иди и ложись. Завтра я тебя подниму на заре.

Поблагодарив за немудрёную, но сытную пищу, Глеб тотчас поднялся. Взял табурет и задвинул на место, под большую столешницу. Подошёл к деревянной двери, ведущей в просторную горницу. Незнамо зачем, подхватил рюкзак, стоящий рядом с уличной обувью, и отправился спать.

Тяжёлое одеяло оказалось с ватной начинкой. Оно было настолько большим, что парень сложил его вдвое в длину. Подвернул один край так, чтобы было чуть выше в изголовье постели. Не раздеваясь, повалился на мягкое ложе и укрылся старым тулупом.

Лишь растянувшись на гудящей спине, он понял, как сильно измучился за сегодняшний день. Глеб вяло подумал: – «Видно, сказалось бесславное изгнанье из лагеря».

Как писали в старых романах, парень смежил усталые очи, и мгновенно провалился в беспросветную тьму.

На’га

Проснулся Глеб от того, что почувствовал, как его сильно теребят за плечо. Он едва разлепил тяжёлые веки. С огромным трудом сфокусировал взгляд и с негодованьем зыркнул, кто же это не дает ему спать?

В комнате было очень темно. Лишь прямоугольники окон слабо серели на фоне чёрных брёвен стены. Парень протёр руками глаза и только тут разглядел старика. Хозяин дома стоял перед ним на коленях и продолжал трясти гостя за плечи.

– Что случилось? – хрипло, со сна, спросил обеспокоенный Глеб.

– Вставай-ка милок, тебя ждёт Великая На’га.

– Какая такая ногá? – пробурчал не вовремя разбуженный парень.

– Сам всё скоро увидишь. – ответил старик. Отпустил плечо недовольного гостя и строго добавил: – Собирайся милок поскорее, она очень не любит, когда к ней поздно приходят. Ещё, чего доброго, сильно рассердиться.

Глеб уже хотел отмахнуться от ветхого деда. Повернуться на левую сторону и продолжить внезапно прерванный сон. К счастью, он вовремя вспомнил, что старик обещал утром довезти его до Трёхреченска.