Текст книги "Встреча с силами тьмы"

– Рюкзак брось назад. – предложил пассажиру водитель.

Глеб обернулся и понял, что там находится узкая полка. Она походила на откидное спальное место в плацкартном железнодорожном вагоне. Сверху лежал полосатый матрац, свёрнутый в плотный рулон.

Парень сроду не ездил в подобных машинах, но тотчас догадался, что это, так называемая, «походная койка». На ней во время пути, спят дальнобойщики. Он бросил «сидор» рядом с постелью хозяина транспорта. Сел лицом к лобовому стеклу. Пристёгнулся ремнём безопасности и с большим удовольствием откинулся на мягкую спинку сидения. Мышцы усталого тела сильно заныли.

Шофёр переключил передачу, плавно отпустил сцепление, а правой ногой вдавил педаль газа. Мотор мощно взревел. Тяжёлый «КАМАЗ» медленно тронулся с места. Быстро набрал приличную скорость и влился в редкий поток автомашин, мчащихся по широкой асфальтовой трассе.

Глеб с трудом разлепил опухшие губы, слипшиеся от мучительной жажды. Повернулся к водителю и сказал просительным тоном: – Извините, пожалуйста, у вас воды не найдётся?

Водитель слегка наклонился. Пошарил под сиденьем кабины и вытащил в узкий проход объёмную сумку чёрного цвета. Не снимая с руля левую руку, он правой открыл длинную молнию. Выудил из баула увесистый термос, с танцующим журавлем, нарисованным на блестящем боку. Протянул измождённому Глебу и предложил: – Угощайся. Свежезаваренный чай.

Пассажир взял ярко-красный заморский сосуд и осторожно, стараясь не обидеть водителя, тихо спросил: – Может быть, у вас есть простая вода?

Шофёр глянул на парня и удивленно покачал головой. Мол, что за чудак попался на долгом пути? Просит воду вместо отличного горячего чая. Мужчина вернул китайское чудо на место. Сунул сумку под ноги и коротко бросил: – Возьми её сам. Она находится под пассажирским сиденьем.

Низко нагнувшись, Глеб пошарил рукой под собой. Нащупал, что-то округлое и довольно громоздкое. Наткнулся на грубую ручку и потянул её на себя. Это оказался внушительный водительский термос, в невзрачном корпусе из некрашеной нержавеющей стали.

Глеб как-то видел такие крупные, с виду неуклюжие ёмкости. Знал, что они входят в комплект тракторов и машин и вмещают в себя не менее трёх с лишним литров. В этой тяжёлой баклаге тихо плескалась какая-то жидкость, а на ощупь она оказалась на удивленье прохладной.

Не обращая вниманья на пыль, покрывавшую корпус, парень крепко зажал его между своими коленями. Действуя двумя руками, он с трудом открутил высокую крышку из пластика и с нетерпенье глянул внутрь большого сосуда. К неописуемой радости парня, тот был доверху заполнен чистой прозрачной водой.

Стараясь не расплескать даже и капельки, Глеб перевернул крышку термоса, и осторожно налил в неё содержимое термоса. На его придирчивый взгляд, в неё вошло не менее полулитра холодной живительной влаги. Парень залпом осушил ёмкость до дна и снова налил её доверху.

Новую порцию божественной жидкости он пил, уже никуда не спеша. Медленно цедил прохладную свежую воду сквозь зубы. Вливал её в себя малюсенькими глотками и изо всех своих сил старался продлить ни с чем несравнимое чувство утоления долгой и мучительной жажды.

Шофер крутил большую баранку машины и с недоуменьем поглядывал на странного парня. Сожалея, что восхитительный процесс всё же закончился, Глеб аккуратно закрутил крышку из пластика и поставил термос назад, под сидение. Он чувствовал, как в желудке плещется вожделенная влага и, как сытый кот, жмурился от удовольствия.

Шофёр в упор посмотрел на молодого попутчика и спросил напрямик: – Ты как здесь оказался?

– Удрал из летнего спортивного лагеря. – не стал вдаваться в подробности Глеб: – Обстановка мне там не очень понравилось.

– Из этого что ли? – уточнил у парня водитель и кивнул на большой указатель, показавшийся из-за макушек высоких деревьев. На нём красовалась едва различимая надпись – «Спортивный лагерь «Олимп».

Потрясённый увиденной стелой Глеб только тупо кивнул. Он смотрел на приближающийся поворот к месту своего неудачного отдыха, угрюмо молчал и не знал, что сказать. Ему почему-то казалось, что он ушёл далеко от жуткого учреждения и находится между ним и Трёхреченском. А оно, вот, почти что под боком.

– Как же ты оказался в двадцати километрах отсюда? – настойчиво поинтересовался водитель: – И почему ты шёл в противоположную сторону от ближайшего города? Видать, попав на свободу, ты направление перепутал от радости? – шофер пристально взглянул на своего пассажира.

Нужно сказать, что парень представлял собой достаточно жалкое зрелище. Одет в простенькую джинсовую куртку и брюки, порванные во многих местах. На ногах дешёвая, сильно разбитая обувь, кроссовки какой-то задрипанной фирмы. Взлохмаченная шевелюра, из которой торчат тонкие веточки, мелкие листья и длинные еловые иглы.

На лбу красуется огромная продолговатая шишка с глубоким порезом на коже. Губы, словно оладьи. На лице синяки всех размеров, цветов и оттенков. От аспидно-чёрных, до почти фиолетовых, с ядовитой каймой желтизны по краям. Плюс ко всему, отчётливо различимые, багрово-красные следы многих пальцев на шее.

Хмурый водитель не стал миндальничать с парнем и спросил напрямую: – Это тебя в лагере так сильно отделали?

Глеб услышал долю участия в голосе своего собеседника. Однако, он не хотел рассказывать правду и принялся врать напропалую: – Вчера вечером, уже после ужина, я взял рюкзак со своими вещами. Перелез через забор спортивного лагеря. Вышел сюда на шоссе и стал проситься в попутчики. Было ещё довольно светло.

Минут через пять, возле меня тормознула старая «Нива» светло-серого цвета с сильно затемнёнными стёклами. Я глянул в машину и спросил у шофёра, не подбросит ли он меня до Трёхреченска? Водитель ответил: – Садись, подвезу.

Я влез на пустое переднее место. Хотел пристегнуться ремнём безопасности. Повернулся назад, смотрю, а там разместились ещё два бугая. Я-то смотрел на шофёра сквозь щель, опущенного немного стекла и их в глубине не заметил. Хотел сразу же выйти, но мы уже тронулись. Проехали метров триста-четыреста.

Козёл, что находился у меня за спиной, схватил руками за горло. Сжал так, что у меня позеленело в глазах, и прижал к спинке сидения. Водитель взял монтировку из кармана на дверце. Размашнулся и со всей дури врезал мне по лбу. Что было потом, я уже не запомнил.

Очнулся около часа назад. Смотрю, валяюсь на какой-то старой заброшенной просеке. Рядом лежит мой рюкзак и все шмотки разбросаны в разные стороны. Кое-как оклемался. Собрал свои вещи и поплёлся на шум автомашин. Еле выбрался на это шоссе, а там вы меня посадили к себе.

– Хорошо, что остался в живых. – с сочувствием буркнул водитель: – Мешок у тебя, конечно, почистили?

– Да. Забрали всё, что было получше, а старые шмотки оставили. Рюкзак и часы тоже почему-то не взяли.

– Часы у тебя ерунда. Такие котлы сейчас не нужны никому. А «сидор» не взяли из-за того, что вещь довольно приметная. – высказал своё мненье шофер и снова спросил: – Ты, наверное, будешь обращаться в полицию?

Неуверенно передёрнув плечами, Глеб тихо ответил: – Я даже не знаю, стоит ли с этим идти к нашим ментам?

– Если решишь к ним обратиться, то подавать заявление нужно в то отделение, на территории которого произошло преступление. Значит, тебе нужно ехать в Подгорск. Скоро будет поворот к городку. Хочешь, я тебя подвезу прямиком к райотделу?

Глеб представил себе то, чем может закончиться эта поездка? Наверняка там ещё не забыли, как вчера метались по городу и искали зачинщика драки в спортлагере. Скривился от отвращения и торопливо сказал:

– Нет! Пожалуй, не нужно! Не то будут меня там мурыжить пару часов, и придётся мне эту историю сто раз рассказать. А потом, ближе к полуночи, меня проводят за дверь, и добирайся до дома, как хочешь. Уж лучше я с вами поеду.

– Это правильно! – поддержал парня водитель: – Всё равно менты никого не найдут. Да и искать они их сроду не будут. Только время впустую потратишь.

Пассажир ничего не ответил, и в машине повисло молчание, которое часто вдруг возникает во время подобных поездок. Ведь автостопщик с водителем совершенно не знают друг друга, и поэтому, подолгу не могут начать разговор.

От нечего делать Глеб начал рассматривать просторную кабину «КАМАЗа». Его блуждающий взгляд пошарил вокруг. Почти сразу он наткнулся на небольшой календарь, приклеенный скотчем к углу панорамного лобового стекла. Парень с трепетом всмотрелся в белый листок и с облегчением увидел, что на бумаге отпечатан тот самый год, в котором он встретил пожилого вогула.

– «Вряд ли водитель будет возить такой календарь, который закончился очень давно. Для чего он ему? Значит я остался в своём собственном времени». – облегчённо подумал беглец и весело спросил у шофера: – Извините, а вы случайно, не местный?

– Я сам из Подгорска. Там родился, там вырос, там всю жизнь и живу. Сейчас вожу сельхозпродукты в Трёхреченск. Беру там кое-что на замену для наших небольших магазинов и для ларьков из райцентра Заборское.

– В лагере пацаны говорили, что недалеко от развилки, в лесу есть старинное селенье вогулов и жил там известный шаман с нерусской фамилией. Она какая-то сложная, не сразу запомнишь.

Водитель явно обрадовался неожиданной теме и начал подробно рассказывать: –Была там когда-то небольшая деревня и стояла в том месте много веков. Как-то раз, мне отец о ней говорил. Даже рассказывал какие-то странные байки.

Насколько я помню, называлась та деревня Сатыговка, а все жители там носили ту же фамилию. Ну, а насчёт шамана не знаю, не слышал. Я в эти истории не очень-то верю.

Однако, в шестидесятых годах, советские власти почему-то обозвали её бесперспективной. Всех людей оттуда немедленно вывезли и расселили по разным посёлкам. Так что, теперь в той деревне лет пятьдесят никто уже не живет.

Недавно я встретится со своей старой школьной компанией, и мы скатались туда на охоту. Дорога туда стала почти непроезжей. Всё сельцо заросло свежим подлеском, и нет ни домов, ни бань, ни сараев. Всё сгнило и совершенно разрушилось. Один только колодец возле просёлка остался. Да и тот очень скоро обвалится.

Делая вид, что внимательно слушает рассказы водителя, Глеб часто кивал. Сам же он думал о том, что сейчас его интересовало больше всего: – «Выходит, что древняя На’га не стала переносить меня в ближайшее будущее. Богиня не усыпляла меня, подобно Рипу Ван Винклю, чтобы я проснулся через множество лет.

Скорее всего, она сделала всё по-другому. Взяла Латимира Серковича, а заодно и его рыжую лошадь с телегой. Переместила их из давних времён в современный Подгорск. С прошлого века там мало что изменилось. Поэтому, вид седока с таким экипажем не вызвал к себе внимания окружающих граждан.

Старый вогул подобрал меня у задних дверей автостанции и повёз прямо к развилке на трассе. По дороге на меня накатила дремота. Так что, я не видел подробностей. Скорее всего, мы все втроём проскочили через какой-то портал и оказались в той деревне Сатыговка, какой она была неизвестно когда.

Вернее сказать, очень даже известно. Ведь вся обстановка внутри просторного вогульского дома весьма характерна. Она говорила о том, что всё это пришло из реалий середины двадцатого века, не раньше. Та же клеёнка на дощатом столе, трёхлитровая стеклянная банка, гранёный стакан, чёрно-белые фотки в дешёвенькой рамке, и радиорепродуктор, висящий в «красном углу» вместо обычной церковной иконы.

Выходит, что в советское время древняя На’га обитала в местной тайге и ощущала себя там довольно вольготно. А может быть, она просто проникла в мой мозг и специально создала в нём такой антураж? Чтобы меня лишний раз не пугать?

Поэтому, я и не встретил в деревне людей и домашних животных. Не видел никого кроме старого деда, Тагая и рыжей лошадки. Даже не слышал квохтанье кур или крик петухов. Хотя, кто его знает, как реагирует На’га на крик вестника солнца? Может быть, она его очень не любит, как все остальные потусторонние сущности?

Как бы то ни было, но я видел только старое кладбище древних язычников, избушку на четырёх курьих ножках, а так же непонятную На’гу. И для чего, интересно, она всё это со мною проделала?

Неужели, лишь для того, что бы со мной повидаться? Пошептать, поплевать и немедля расстаться? Интересно, зачем ей вся эта морока? К чему мне, современному парню, видеться с мёртвыми душами? И самое главное, как, где и когда всё это будет?» – ответа на эти вопросы Глеб пока не нашёл.

– «Может быть, мне всё это только привиделось?» – вдруг усомнился в себе утомлённый беглец: – «Просто в драке с небритым соседом по номеру я был недостаточно ловок и пропустил в голову несколько крепких тычков. Вернее сказать, десяток очень мощных ударов.

Естественно, что от такой крепкой взбучки я схлопотал сильное сотрясение мозга. Желая от поскорее избавиться от драчуна, никто не посмотрел на моё состояние. Просто посадили в автобус и отослали в Подгорск. Мол, пусть там с ним менты разбираются. Я приехал в райцентр и, скорее всего, стал вести себя несколько странно.

Видя, что я не в себе, шофер пожалел бедолагу. Не сдал меня в райотдел, а отпустил подобру-поздорову. Сердобольный старик меня подобрал. Вывёз к дороге и высадил меня у развилки. Там меня, наконец, накрыло беспамятство и я, вместо того чтобы двигать к Трёхреченску, попёрся в обратную сторону.

Зачем-то свернул в нехоженный лес. Дошёл до заброшенной просеки, там и лишился сознания. Ничком рухнул на землю. Ударился лбом о какую-то ветку и провалялся до тех самых пор, пока не очнулся. Всё остальное мне просто приснилось в бреду».

Нарисованная Глебом история получилась достаточно стройной и удивительно правдоподобной. По крайней мере, она была больше похожа на современную жизнь, чем та фантасмагория, в которой он виделся с древней таинственной На’гой.

Правда, внезапно проснулся какой-то внутренний голос. Он начал вдруг утверждать, что сильное сотрясение мозга всегда сопровождается потерей сознания и проявляется сразу, а не через двадцать четыре часа после получения травмы.

Появляется дискомфорт в ушибленном черепе. Возникает головокружение, тошнота, частая рвота и мощный шум со звоном в ушах. Ничего этого Глеб пока что не чувствовал. Была, конечно, усталость, боль от ушибов и множества ссадин. Голод, жажда и только. Всё в рамках нормы похода по лесу без еды и воды.

А вот воспоминанья о На’ге пугали его с такой сокрушительной мощью, что хотелось поскорее избавиться от подобных кошмаров. В конце концов, парень так себе и сказал: – «У меня было обычное сотрясение мозга! Мне привиделся отвратительный сон, который нужно скорее забыть!»

– «Но подобная травма не может пройти за восемь-десять часов». – пропищал противный внутренний голос: – «Нужно хотя бы дней пять, а лучше, все семь, спокойно отлежаться в удобной постели. Попить кое-какие лекарства, а не шляться пешком по тайге с рюкзаком». – несмотря на подобные доводы, Глеб отмахнулся от сильно пугающих мыслей и весело посмотрел на дорогу.

Тем временем, «КАМАЗ» уже подъехал к приметной развилке в лесу, до которой беглец добирался больше полутора суток. На обочине, у поворота к Трёхреченску, стоял, хорошо знакомый парню, старенький «газик» светло-серого цвета.

На боку автомобиля виднелась полоса синего цвета и белая надпись «Полиция». Правое переднее крыло сильно помято. Лупоглазая фара разбита не очень давно, но до пор стоит без стекла и без лампочки.

Дверца машины была распахнута настежь. Рядом торчал крепкий мент, памятный парню по автостанции, расположенной в райцентре Подгорска. Одет он был в тот же небрежно распахнутый китель мышиного колера. На голове красовалась фуражка, лихо заломленная на правую сторону.

Страж правопорядка бродил у шоссе и небрежно помахивал длинной резиновой палкой. Он останавливал тех, кто двигался в город. Требовал предъявить документы и дотошно досматривал их. Заглядывал не только в кабины, но и в кузова всех машин. Маленькие поросячьи глазки смотрели очень внимательно и цепко обшаривали лица всех проезжающих.

Водитель «КАМАЗа» издалека заметил сигнал полицейского. Переключил рычаг передач и начал слегка притормаживать. Душа Глеба похолодела от сильного страха. Покинула своё привычное место и скользнула вглубь живота. Видно, хотела там надёжно укрыться.

В голове трепыхнулась тревожная мысль: – «Сейчас он меня арестует. Посадит в кутузку и прикажет своим полицейским меня прессануть. Тогда у меня точно будет сотрясение мозга».

Шофёр остановил длинный рефрижератор. Поставил его на ручник и полез в бардачок за правами с путёвкой, выписанной местным хозяином. Пассажирская дверца широко распахнулась. В кабину сунулся расхристанный мент с одутловатым лицом, покрасневшим от частого пьянства.

Он равнодушно кивнул молодому водителю и внимательно глянул на его пассажира. Парень был напряжён, словно струна и с ужасом ждал приказания: – Немедленно покиньте машину!

Сильно страшась попасть в лапы подгорской полиции, Глеб смог-таки сделать весьма независимый вид. Встретился взглядом с опухшими глазками блюстителя правопорядка. Неожиданно для себя, он горячо помолился неизвестно кому: – «Пронеси мимо меня долю сию! Отведи от меня эту напасть!»

Напряжённое лицо полицейского вдруг утратило схожесть с мордой охотничьей гончей собаки. Немного смягчилось и стало почти безразличным. Никуда не спеша, мент заглянул в полупустой рефрижератор и бросил шофёру: – Езжайте.

Явно скучая, он посмотрел, как водитель привычным движеньем впрыгнул в широкое кресло и захлопнул переднюю дверцу. Отвернулся, зевнул и ленивой походкой направился к старому «газику».

Оказавшись на месте, мужчина удивлённо кивнул. Завёл мощный двигатель и, не мешкая, тронул большую машину. Грузовик отъехал от перекрёстка метров на сто. Шофёр взглянул в зеркало заднего вида и нарушил молчание, царившее в просторной кабине.

– Странно. – протянул он задумчиво: – Приближается вечер, а Корчмарь сам в дозоре стоит. Видимо ловит кого-то из своих должников. Похоже, что сильно те ему насолили.

Он глянул на пассажира и тихо добавил: – Даже твой истерзанный вид его абсолютно не тронул. А он, между прочим, очень любит влезать в такие детали. Особенно в те, которые его совсем не касаются.

Стараясь не показать искренней радости, заполнившей душу, Глеб облегчённо вздохнул, и свободно откинулся на спинку сидения. К счастью, всё для него обошлось, а чем это вызвано не так уж и важно.

То ли, блюститель правопорядка занимался другими делами, и ему было уже не до Глеба, сильно избившего тупого племянника? То ли, помогло заступничество древней богини по имени На’га? То ли, о нём вспомнил сам Вседержитель? Как бы то ни было, но грузовик не заинтересовал полицейского, и парень оправился дальше, в Трёхреченск.

До города оставалось всего ничего. Машине нужно было проехать лишь восемнадцать вёрст по хорошей свободной дороге, и затормозить у любой остановки. Там парень сядет в нужный автобус. Проедет какое-то время и окажется возле своей уютной «хрущёвки». Ну, а добравшись до койки Глеб спокойно подумает о ночном приключении.

Вспомнив о доме, парень слегка посмурнел. Ему ещё предстоял большой разговор с любимой маманей.

Часть

II

. Визит в Елань

Бодрствуй и утверждай, прочее близкое к смерти;

Иез 33:7;

Последние новости

Глеб повернул ключ с широкой очень сложной бородкой. Открыл четырёх язычковый бельгийский замок и потянул на себя тяжёлую створку, сваренную из толстого листового железа. За ней оказалась ещё одна дверь, которая открывалась уже внутрь тесной прихожей.

В отличие от первой, чрезвычайно надёжной преграды, она оказалась сколочена из двух слоёв очень тонкой древесно-волокнистой плиты. На сколько знал парень, для усиленья невзрачной конструкции в ней находились редкие деревянные рейки.

Подобная дверь играла чисто декоративную роль, и её можно было легко выбить плечом или сильным ударом ноги. Несмотря на такое ужасное положение дел, она очень долгое время стояла совершенно одна и хорошо защищала небольшую квартиру от вторженья преступников.

Так продолжалось лет тридцать, а то и значительно больше. Причём, за прошедшие годы, она ни единого раза не подвергалась нападенью домушников. Оно и понятно, что особенно ценное можно взять в доме простых работяг?

Однако, как только верховные лидеры развалили Советский Союз, началась игра «в демократию и в правовое государство Россию». Почувствовав на собственной шкуре, надёжную защиту властей, все словно свихнулись и начали ставить в квартирах более прочные двери.

И это притом, что никто из обычных сограждан не стал жить богаче, чем раньше. Наоборот, многие наши сограждане стали намного беднее. Ведь заводов и фабрик теперь уже нет. Работу найти почти невозможно. Удаётся лишь выживать. Да и то с огромным трудом.

Несмотря на небольшие доходы, любимую мамочку Глеба тоже захватило это поветрие. Она подпала под влияние той удивительной моды, что захватила город Трёхреченск и все близь лежавшие городки и посёлки. Любовь Фёдоровна заплатила огромные деньги и в их скромной «хрущебе» появилась вторая наружная дверь. На этот раз уже из стального проката.

Парень вошёл в небольшую прихожую и чутко прислушался. Как всегда, из глубины ближней комнаты доносилось невнятное бормотание телеприёмника. Судя по именам главных героев, Педро и Хулио, шёл очередной сериал, состоящий из бурных испанских историй.

Закрытая дверь тихо хлопнула, и сразу же раздался встревоженный голос мамани: – Сынок, это ты?

– Я! – привычно откликнулся Глеб. Быстро разулся, двинулся в тесную, пятиметровую кухню и принялся разгружать тяжёлую авоську с продуктами. Их парень купил по пути со службы домой. Ему иногда приходилось работать и в выходные и в праздники.

Не дожидаясь, пока сын войдёт в небольшую «гостиную», его милая мама стала громко рассказывать последние новости: – Звонила моя школьная подруга Валя Акимова…

Затем она поняла, что сын вряд ли припомнит о ком сейчас идёт речь? Любовь Фёдоровна на секунду запнулась и постаралась ему объяснить, как можно понятнее: – Это дочка тётушки Нюры, соседки твоей бабушки с дедушкой. Ну, такая сухая седая старушка, которая живёт через два дома от них.

Решив, что теперь сыну всё стало понятно, она с воодушевленьем продолжила: –Так вот, сейчас Валя обретается в райцентре Заборское. Вчера в пятницу, уже поздно вечером, она приехала домой из Елани, а сегодня утром связалась со мной. Говорит, что наша Евдокия Семёновна очень сильно болеет и с огромным трудом ходит по комнате…

Сунув продукты внутрь холодильника, которому было почти столько же лет, сколько ему, Глеб направился в «общую» комнату. Там он увидел знакомую ему обстановку. Мама уютно устроилась в кресле у телевизора и смотрит очередную мыльную оперу. То ли про большую любовь в центре Мексики, то ли про жгучие страсти в Бразилии?

Неделю назад, парень вернулся из поездки в спортлагерь «Олимп», где хотел отдохнуть после завершения девятого класса. К сожалению Глеба, там всё пошло вовсе не так, как он того бы желал. Произошло много разных невероятных событий, в ходе которых, он случайно познакомился с таинственной На’гой.

С той самой древней богиней, что наполовину являлась огромным удавом. Её нижняя часть представляла собой тело огромной змеи, а передняя, человеческий торс с головой и руками. Мало того, на её голом черепе вместо обычных волос росли мелкие ядовитые змеи, вроде обычных гадюк.

Если, кто хочет представить её, то пусть поглядит на портрет древнегреческой Медузы Горгоны. Только там она с лицом и телом молоденькой девушки. Глебу же не так повезло. Он столкнулся с очень древней безобразной старухой, чья нижняя часть могла принадлежать анаконде гигантских размеров.

Встреча оказалась не очень приятной, да и завершилась непонятно с каким результатом? Вроде бы На’га сказала, что он будет общаться с умершими. Вот только, где, когда и каким-таким образом всё это случится, парень понять не сумел. Что, в общем, не так удивительно, как может показаться сначала.

Дело всё в том, что существо общалось с современным молодым человеком, но говорило с ним на родном языке, на древнем санскрите. Санскрит, хоть и сильно походит на древнеславянский, да всё равно, понять его сложно. Вот и думай теперь. То ли он сам очень скоро погибнет? То ли, увидит те души, что не смогли упокоиться?

Потом, пришлось возвращаться домой. Там состоялась весьма непростая беседа с суровой маманей. Она отругала Глеба за то, что он удрал из спортлагеря до окончания смены. За то, что путёвка, добытая с огромным трудом, пропала почти вся целиком, и теперь он будет торчать в пыльном городе до завершенья каникул.

А раз так получилось, то нечего ему прохлаждаться без дела. Пусть идёт на работу. Она уже позвонила дальнему родичу по папиной линии. Пожаловалась на бедную горькую жизнь, и с облегченьем узнала, что его скромной конторе нужен посыльный до окончания лета.

Глеб пошёл работать мальчиком на побегушках, и стал разносить какие-то большие конверты по адресам, данным ему молодой секретаршей. Всё постепенно наладилось, но тут мама случайно поскользнулась на улице, неизвестно на чём.

Вроде у нас не жаркая Африка. Авокадо с бананами не едят все подряд и не бросают ненужные корки на пыльный асфальт. Как бы то ни было, маманя сломала ногу чуть выше лодыжки и теперь сидела дома безвылазно.

Залитая гипсом конечность, стала похожа на большое полено светло-серого цвета и, чаще всего, покоилась на толстой подушке, брошенной на табуретку. Деревянные костыли торчали слева от широкого кресла.

Справа устроился низенький столик, предназначенный для хранения газет и журналов. На нём находилась всякая всячина, нужная каждому такому больному. В первую очередь, здесь стояли пластмассовый электрический чайник, чашки, ложки и миски из-под употреблённой за день еды.

Парень стал собирать пустую посуду и, молча, носить её в кухню. Мама сильно ёрзала в кресле. Хотела поделиться вестями, распиравшими её беспокойную душу, и следила за каждым движением стройного крепкого сына.

Она не сводила с него любящих глаз и продолжала бойко рассказывать: – Сейчас в Елани остались лишь бедная бабушка, тётушка Нюра и ещё три старушки. Ну, этих ты точно не помнишь, они живут далеко от Евдокии Семёновны, на другом конце улицы.

Все остальные жители нашей деревни давно куда-то уехали. Кто-то перебрался в соседнее большое село, которое зовут Хворостянкой. Кто-то, кто побогаче, переселился в райцентр Заборское. Там жизнь намного дороже.

Ещё лет десять назад какие-то приезжие гады срезали все провода с деревянных столбов. Местные власти даже не чухнулись и не стали ремонтировать линию. Так и очутились все люди опять в допотопном, каменном веке.

Связи там нет, электричества нет, проводного радио нет, а телевизор с приёмником там сроду ничего не ловили. Как нам объяснило начальство, со всех сторон стоят большие холмы и перекрывают входящий сигнал.

Народ и кинулся в разные стороны. Теперь в деревне живут лишь четыре старушки да бабушка. Пока людей было много, так хотя бы детей туда привозили на лето. Мол, пусть погостят на природе, а теперь все боятся.

Присмотреть за малыми ребятами некому, а вокруг глухая тайга. Потеряйся какой пострелёнок, его даже некому будет искать. Ведь я тебе говорила, что слово «Елань» значит – большая поляна среди старого леса, или просто широкое пастбище.

Перетаскав посуду в тесную кухню, Глеб сложил её в раковину, и стал разогревать поздний ужин. Мама взяла костыли, стоявшие рядом. С трудом поднялась из уютного кресла и неуклюже проковыляла за сыном. Неловко уселась на табуретку, расположенную возле стола. Приткнула свои батожки в ближний угол и продолжила бесконечный рассказ:

– Валя мне с утра говорит, что наша старая бабушка совсем стала плохой, и велела мне передать, что хочет повидаться со мной. Мол, она просит меня к ней срочно приехать. Хочет перед кончиною с дочкой проститься.

Да только, как я куда-то отправлюсь? Остальные сёстры разъехались по разным республикам СССР. Теперь оттуда просто так примчишься, как раньше. Кругом протянулись границы с таможней. Туда позвонить и то большая проблема. Сотовые операторы работают на разных частотах.

Мама тяжко вздохнула и горько посетовала: – И как это я смогла так поскользнуться, на сухом ровном месте? До сих пор не пойму? Наверное, нога в мелкую ямку попала. Врач сказал, что ещё больше месяца мне нужно таскать этот гипс. Да ещё столько же, соблюдать осторожность, что бы косный мозоль хорошенько окреп.

– Сколько нужно, столько и будешь ходить. – вставил Глеб пару слов в её монолог. Нужно же поддержать дорогую родительницу.

– Вот и я говорю. – торопливо поддакнула мама и тотчас перешла к самому главному: – Видно, придётся сынок тебе съездить в нашу небольшую деревню. Не дай бог, бабуля помрёт там одна без присмотра. Так я себе век не прощу, что никого из нас рядом с ней тогда не было.

– Не помрёт! – бодро откликнулся Глеб: – Вон она, какая у нас с тобой крепкая. Ты сама говорила, что до семидесяти лет она и не болела серьезно ни разу. Да и не одна она там, ещё четыре старушки живут рядом с ней. Если нужно помогут.

– Да, столько лет не хворала, а теперь вдруг слегла. – запричитала беспокойная мама: – Ты думаешь легко в семьдесят лет быть в деревне одной, в старой избе? Я вот уже в сорок пять почти развалилась на части, а на ней и огород, и дрова, и какая никакая скотина. Так что, придётся, тебе привезти сюда Евдокию Семёновну. С нами поселится.

– Да как мы втроём поместимся в нашей тесной «хрущебе»? – воскликнул удивившийся Глеб.

– Ты останешься в своей дальней, маленькой комнате, а она, будет жить вместе со мною, в «гостиной»! – мама много, что ещё говорила, но сын отчётливо понял, что возражать бесполезно. Окончательное решение принято и никаких новых резонов родительница уже не услышит.

– Хорошо! – согласился он нехотя: – Сегодня у нас воскресенье. В понедельник, с утра я пойду к шефу конторы и попрошу дать мне отпуск на две недели. Думаю, что он очень обрадуется такой перспективе. Только я пришёл на работу, как решил уйти в отпуск по уходу за старенькой бабушкой.

– Если не захочет тебя отпускать, увольняйся. – отрезала мама: – Бабушка гораздо важнее, чем работа каким-то посыльным. Всё равно, никакого карьерного роста ты там не достигнешь. Проболтаешься до сентября и отправишься в школу.

Глеб угрюмо кивнул и продолжил подсчёты: – В восемь я приду на работу. К десяти, окажусь на железнодорожном вокзале. Вечером приеду в райцентр Заборское, а к ночи уже доберусь до Елани.

– Вот и прекрасно. – радостно воскликнул мама: – Надеюсь теперь, когда бабушка вдруг заболела, она поняла, что жить одной ей больше нельзя. Я думаю, она не будет упрямиться и с большим удовольствием переедет в нашу квартиру.