Текст книги "Пик правды"

Привычно убедившись, что будильник выставлен на половину седьмого, Юрка моментально провалился в объятия сна, ну а флешка с готовыми отчетами так и осталась лежать на письменном столе рядом с клавиатурой.

– У меня от твоих цифр уже в голове все перемешалось, – бесцеремонно прервал шеф Зольского, монотонно бубнящего заученный наизусть текст отчета. – Это все можно как-то наглядно проиллюстрировать? Ты вроде не в первый раз здесь очутился. Иль что, лень было нормально подготовиться?

Последняя фраза была произнесена таким тоном, что всем присутствующим стало очевидно: если ситуацию можно исправить, то делать это нужно незамедлительно. Потом будет уже поздно.

– Не лень, вот, ей-богу, не лень. – Зольский гулко хлопнул себя по широкой груди ладонью. – Накладка вышла, так сказать, технического характера. Человеческий фактор…

– Так технического характера или человеческий фактор? – На лице шефа появилось то брезгливое выражение, которое обычно появлялось в те моменты, когда он убеждался в чьей-либо некомпетентности. – Или ты одно от другого не отличаешь?

– Так ведь айтишники, – толстяк Зольский нелепо развел руками, – полулюди-полуроботы. Андроиды, мать их, в голове одни микросхемы. Вот одна и дала сбой.

– Как образно, – хмыкнул шеф, судя по всему еще не решивший, пора ли уже выходить из себя или же стоит пока повременить. – И что, где эта микросхема?

– Вот, – моментально отозвался Зольский, поворачиваясь к Юрке всем телом, – вот этот.

– Ах вот этот. – Генеральный несколько мгновений мрачно смотрел на Юрку, затем кивнул. – Хорошо, с этим явлением мы позже разберемся. А сейчас пока розница отчитается. Надеюсь, у вас хотя бы по-человечески все сделано?

– Понимаете, – торопливо вскочил с места Гордеев и теперь возвышался над столом тощей жердью, покачивающейся из стороны в сторону, – у нас проблема того же характера, можно сказать, идентичная.

– Нормально скажи, – перебил его генеральный.

– Сопроводительные материалы к таблицам не готовы. – Голос начальника розничного отдела зазвучал неожиданно звонко. – Вся ответственность лежит на сотруднике IT-департамента Ушанкине.

– Ого, ты уже и ответственного определил, мне всегда казалось, это только моя прерогатива. – Лицо шефа начало бледнеть, что обычно происходило с ним в минуты крайнего недовольства. – Ну что же, давайте разберемся подробнее, почему у нас такая интересная ситуация. Я вот не поленился к вам приехать, сижу здесь в надежде услышать полноценные выступления. И что я получаю?

Час спустя, выйдя на крыльцо офисного комплекса, Юрка досадливо сплюнул себе под ноги и стремительно, словно куда-то опаздывал, зашагал в сторону ближайшего супермаркета. На самом деле спешить Юрке было некуда, вернее, уже некуда, как некуда спешить любому человеку, только что потерявшему работу. Ну не бросаться же скорее к монитору, просматривая сайты объявлений с вакансиями. Юрка усмехнулся промелькнувшей в голове дурацкой идее. Сайты от него никуда не денутся. Правда, вряд ли там быстро найдется подходящая вакансия с тем же уровнем заработной платы и начальником отдела, собирающимся через полгода на пенсию. Поскользнувшись, Юрка нелепо взмахнул руками и кое-как удержался на ногах. Черт! Надо же было так облажаться. Ладно, флешка, забыл, и бог с ней, но кто тебя тянул открывать рот? А вставать с места? Ну проорался бы генеральный, потом успокоился. Ну лишил бы потом квартальной премии, не бог весть какие деньжищи. Да и потом, вот это – «ишак рыжий», разве оно того стоило, чтобы грубить в ответ?

– Ну ведь правда рыжий! – громко простонал Юрка, отчего идущая ему навстречу женщина подалась куда-то в сторону.

Да и ишак, если подумать, не такое уж и ругательное слово. Выносливый, неприхотливый, всеядный, почти как Юрка. Не человек, правда, скотина, и как говорят, скотина упрямая и не шибко большого ума, ну тут что поделаешь. Никто не идеален, даже шеф. Собственно, он сам только и сделал, что этот факт констатировал. Разве за такое увольняют? Хотя, наверное, немного грубо прозвучало. «Хомяк слепошарый». Интересно, почему хомяк? Шеф вроде на хомяка совсем не похож.

– Да и не шеф он мне больше, – вздохнул Юрка, поднимаясь по ступеням супермаркета.

Прежде чем зайти в магазин, Юрка решил сделать звонок. Достав смартфон, он быстро набрал нужный номер и прижал телефон к уху.

– Ритусик, – преувеличенно бодро заговорил он в трубку, – а не начать ли нам празднование уже сегодня? У меня повод есть, я на новую должность перехожу… Нет, не повысили. Уволился. Да, надоело. Что надоело? Все. Так что, мы праздновать будем или ты занята сильно?

Судя по раздававшемуся в телефоне оживленному многоголосью, Ритусик действительно была занята.

– Подожди, – кое-как разобрал Юрка, – сейчас я выйду.

Через несколько секунд в телефоне стало гораздо тише, и голос Ритусика можно было слышать не напрягаясь.

– Это хорошо, что ты позвонил.

Юрка энергично кивнул, так, словно девушка могла сейчас его видеть.

– Я как раз вчера вечером думала, как лучше. Ласково и долго или жестко, но быстро.

– Ты это о сексе? – хихикнул Юрка. – Можно сперва один вариант, потом другой.

– Нет, Юрочка, не о сексе, – вздохнула Ритусик, как показалось Юрке, слишком печально для столь жизнерадостного общения. – Хотя, конечно, это не очень хорошо, что по телефону, с другой стороны, скоро ведь праздник.

– Я и говорю, пора начинать праздновать. – Юрка бросил взгляд на витрину супермаркета, заманивающую покупателей очередным «ударом по ценам», но не уточняющую, что в результате этого удара цены уже в который раз за год подскочили вверх.

– А если не по телефону будем разговаривать, то ты мне наверняка настроение испортишь, – продолжила Ритусик, – а по телефону не успеешь, я ведь всегда могу отключиться. Верно?

– Что я испорчу? – Юрка озадаченно сдвинул брови. – Зачем испорчу?

– Ну как же, разве по-другому получится? – загадочно отозвалась Ритусик. – Я тебе скажу, а ты начнешь нервничать. А нервничать, мне кажется, лучше удаленно друг от друга.

– Почему я должен начать нервничать? – занервничал Юрка. – Ты нормально объяснить можешь?

– Видишь, уже, – вздохнула Ритусик, – а я ведь еще ничего не сказала. Хорошо, слушай.

– Говори же! – не выдержал Юрка.

– Я решила, что с сегодняшнего дня мы не пара. Я долго думала и решила, что такая формулировка самая правильная. А то, знаешь, вот так всегда в кино говорят – нам надо расстаться. А как нам расстаться, если мы и так вместе не живем? Правильно я говорю? Не пара звучит лучше.

Ошеломленный, Юрка не мог вымолвить и слова.

– Ты меня слышишь? – осведомилась Ритусик. – Наверняка слышишь и молчишь. Вот видишь, ты уже пытаешься испортить мне настроение. А так нельзя, это неправильно, не по-мужски, в конце концов!

– У тебя кто-то есть? – с трудом разлепив губы, произнес Юрка.

– Юрочка, это неправильно, – промурлыкала Ритусик, – мы ведь уже не пара, а значит, ты такие вопросы задавать мне не должен. Ты ведь не моя подружка.

– А-а-а, – только и смог вымолвить Юрка.

– Если тебе станет легче, знай, что пока мы были парой, у меня никого другого не было, потому что это тоже неправильно, – поделилась ценной информацией Ритусик, – а теперь, поскольку я человек совершенно свободный, нет никаких препятствий для того, чтобы кто-то появился.

– А-а-а, – вновь вырвалось изо рта у Юрки.

– Ну хорошо, – подытожила Ритусик, – раз мы с тобой все обо всем сказали, то давай пожелаем друг другу удачи и на этом будем прощаться. А то, представляешь, у нас мужчины в офисе решили корпоратив с самого утра закатить. Еще одиннадцати нет, а они уже шампанское открывают. Все, Юрочка, прощай. Я тебе желаю хорошо провести выходные и поскорее найти новую работу.

Ритусик замолчала, и Юрка понял, что, по ее мнению, он должен пожелать ей что-то в ответ.

– Почему? – наконец собрался он с силами. – Почему так?

– Юрочка, если все пытаться объяснить, то мы проговорим кучу времени и все равно не поймем друг друга, – послышалось в трубке. – Помнишь, я как-то заезжала к тебе на работу и прождала тебя целый час?

– Я же не виноват, – торопливо начал оправдываться Юрка, – ты же сама видела, какой форс-мажор тогда приключился.

– Не в этом дело, – неожиданно строгим голосом отозвалась Ритусик. – Форс-мажор я ваш видела, это нормально. Ненормально, что каждый, кто к тебе ни обратится, зовет тебя Юрка.

– А как они меня должны звать? – оторопел Юрка.

– Юрка! – почти выкрикнула Ритусик. – Юрка! Тебе уже тридцать лет, а ты для всех Юрка. И самое главное, ты для себя тоже Юрка. Только пойми, Юрочка, Юрка – это для мальчика хорошее имя, для студента. Но я ведь не могу создавать семью с мальчиком. А если этот мальчик никогда не повзрослеет, что я тогда буду делать?

Юрка хотел было ответить, что он взрослеет, что он уже повзрослел, а то, что это не всегда замечают окружающие, так это исключительно в силу привычки, да еще потому, что тридцать ему исполнилось совсем недавно, еще и двух месяцев не прошло. А еще виной всему его невысокий рост и не самое богатырское телосложение. Ну и, конечно, веснушки и упрямо сами собой завивающиеся в кольца рыжие волосы. Конечно, трудно воспринимать взрослым того, кто выглядит как студент-первокурсник. Но разве это так плохо? Быть молодым – это же здорово! Он уже открыл было рот, как услышал в телефоне торопливый голос Ритусика:

– Все, меня зовут уже. Я побежала. Не грусти и обещай, что не будешь сильно напиваться. Не будешь?

– Нет, конечно, – промямлил Юрка.

– Вот и молодец, – одобрила Ритусик и, издав на прощание громкий чмокающий звук, отключилась.

– Нормальный такой день получился, – растерянно пробормотал Юрка.

Некоторое время он еще стоял на ступенях супермаркета, бессмысленно глядя на погасший экран смартфона, пока не почувствовал, что начинает дрожать от холода. Торопливо перескочив через последние две ступеньки, отделяющие его от входа в магазин, Юрка зашел внутрь и устремился вглубь торгового зала.

– Суббота, – вновь простонал Юрка, пытаясь разогнать все ускоряющийся хоровод воспоминаний о вчерашнем дне, от которого у него уже начинала кружиться голова, а в глазах замелькали черные точки, – что ж мне с тобой делать, суббота?

Не придумав ничего, достойного траты сил и времени, Юрка потащился обратно в спальню, где вскоре, дождавшись спасительного действия таблеток обезболивающего, благополучно заснул. Проснулся он несколько часов спустя от назойливых, почти непрерывных звонков в дверь. В очередной раз не найдя тапочки, Юрка в одних трусах поплелся в прихожую, вяло матеря соседей, которым в это субботнее утро зачем-то понадобилось его побеспокоить. В том, что, кроме соседей, так рано объявиться никто не мог, Юрка был уверен абсолютно. Все его приятели, а таковых, собственно говоря, было совсем немного, фанаты компьютерных игр, редко ложились спать раньше двух, а то и трех часов ночи, предпочитая отсыпаться в субботу до самого обеда. Ждать визита кого-то из бывших коллег было просто глупо. Оставался только один вариант… Ритусик?

Юрка ускорил шаг, на ходу поправляя сползшие вниз трусы. Конечно, Ритусик видела его и без них, причем не один раз и, как правило, всем увиденным оставалась довольна, но ведь нельзя же прямо так, на пороге. Вернее, можно, но не сегодня. Все же сперва она должна извиниться, а вот потом.

Чувствуя нарастающее возбуждение, Юрка отщелкнул замок и торопливо распахнул дверь.

– Я тоже рад тебя видеть, – хмыкнул отец, разглядывая топорщащиеся Юркины трусы.

– Ты? – глупо улыбаясь, пробормотал Юрка. – Ты откуда?

Он отступил чуть в сторону, пропуская нежданного гостя в квартиру.

– Тебя что именно интересует? – Пройдя в прихожую, отец бросил на пол сумку и начал стаскивать с себя ботинки. – Если только что, то из такси, двадцать минут назад из электрички, а еще часом раньше из Желябино. Надеюсь, в события пятидесятилетней давности мне углубляться не обязательно?

На самом деле Юркиному отцу было пятьдесят шесть. Он работал зоотехником на свинокомплексе, расположенном в нескольких километрах от небольшого городка Желябино, до которого от Среднегорска надо было добираться почти час на электричке либо минут сорок на машине, если только удавалось избежать традиционных пробок на выезде из города. Машины у Дмитрия Александровича не было, а была не самая лучшая, по мнению Юрки, привычка неожиданно приезжать погостить к сыну. Привычка эта у Дмитрия Александровича усилилась после смерти жены, матери Юрки, которую в Желябинской районной больнице почти год лечили от язвы желудка. Вылечить несуществующую язву, как и обнаружить вполне себе реальную опухоль, районным медикам не удалось. Случилось это, правда, еще шесть лет назад, так что с тех пор горечь утраты у овдовевшего свиновода, да и у самого Юрки несколько притупилась, но все же, приезжая к сыну и откупоривая привезенную с собой бутыль самогона, Дмитрий Александрович традиционно произносил первый тост стоя:

– Ну, за мамку нашу! Пусть там ей будет лучше, чем нам здесь.

Вслед за этим рюмки незамедлительно наполнялись повторно, и звучал второй тост:

– Ну, чтоб нам здесь было не хуже, чем ей там!

Обычно к тому моменту, когда бутылка опустошалась, и Юрке и Дмитрию Александровичу было действительно хорошо.

Пару раз Юрка пробовал выяснить у отца, для чего тот приезжает к нему с завидной регулярностью, как правило, раз в два месяца, при этом по городу не гуляет, из квартиры никуда не выходит, а, проведя вечер в битве с литровой емкостью горючего зелья, на следующий день до обеда отсыпается и уезжает обратно в Желябино.

– Тебе там что, выпить не с кем? – В коротких перерывах между тостами Юрка пытался уловить логику отцовских действий.

– Почему не с кем? – Отец удивленно пожимал плечами. – У нас в поселке знаешь какое поголовье? И каждый второй со мной готов раздавить бутылочку.

– Я не понял, это ты сейчас про свиней говоришь? – силился понять отца Юрка.

– Дать бы тебе ремня как следует, – беззлобно укорял его в ответ Дмитрий Александрович, в очередной раз наполняя рюмки. – Что ж ты односельчан моих свиньями кличешь? Нормальные мужики, когда трезвые. По пьяни, конечно, да. – Он опрокидывал в рот рюмку и на мгновение застывал неподвижно, зажмурившись; должно быть, перед глазами его проносились образы деревенских собутыльников. – Ну так по пьяни и ваши городские, поди, не лучше будут. Только я думаю, ежели их рядом поставить и наливать равномерно…

– Кому? – вновь перебил отца Юрка.

– Вашим, городским. И нашим, поселковым. Так вот, я тебе скажу, наши-то ваших покрепче будут. – Отец энергично заработал вилкой, отправляя в рот одну за другой порции квашеной капусты, которую он тоже всегда привозил с собой в трехлитровой стеклянной банке. – Просто, знаешь, иногда хочется посидеть культурно, вдохнуть в себя городской жизни.

Подойдя к окну, Дмитрий Александрович распахнул форточку и с наслаждением на лице сделал несколько глубоких вдохов.

– Хорошо! Бензином пахнет. Машины вон мчатся. У нас, конечно, на мехдворе тоже соляркой прет, особливо когда уборочная или посевная. Но только трактор, он ведь так не прошмыгнет. Я пробовал. Скорости у него не хватает.

– То есть, если бы мимо тебя по полю трактора мчались вперемешку с комбайнами, ты бы не приезжал, там пил, – догадался Юрка.

– А что, красиво было бы. – Отец еще раз набрал полные легкие пахнущего выхлопными газами воздуха и захлопнул форточку.

На этом Юркины попытки понять смысл отцовских визитов, как правило, заканчивались. Он молча придвигал свою рюмку, опустошал ее и придвигал снова. В конце концов, если уж надо напиться, то почему бы не сделать этого с родным отцом, который, надо заметить, не пытается учить его жизни и не задает глупых вопросов, наподобие «А когда же наконец ты меня порадуешь внучатами?».

Однако сегодня Юрке, еще не успевшему в полной мере избавиться от последствий вчерашнего чрезмерного употребления алкоголя, пить с отцом совсем не хотелось. К тому же отец обычно приезжал во второй половине дня, а здесь вдруг притащился до полудня и явно был готов незамедлительно приступить к застолью. Единственно, что можно было бы себе позволить, так это бутылочку пива. Может, две. Да, две будет в самый раз, но не больше.

– Хорошо. – К Юркиному удивлению, отец спорить не стал. – Начни с пива.

Умывшись, приведя себя в относительный порядок и спустив, наконец, воду в унитазе, Юрка сходил в магазин, а вернувшись, обнаружил, что отец уже успел начистить картошки и теперь хлопочет возле шкворчащей сковородки.

– Быстро ты управился, – не смог удержаться от похвалы Юрка.

– Это ты ноги медленно переставляешь, – усмехнулся в ответ Дмитрий Александрович. – Давай сюда пиво, я тебе по-культурному, в стакан налью.

Должно быть, как уже позже догадался Юрка, отец налил ему в стакан не только пиво. Измученный похмельем организм почти не различал вкусы, а посему Юрка сперва не заметил никакого подвоха и, лишь допивая вторую бутылку пива, констатировал очевидное:

– Что-то развезло меня, с пива-то.

– А ты не пей! – Отец решительно отобрал у него стакан. – Не пей больше эту гадость. С нее потом только брюхо бурлит да пучится. На вот тебе лучше рюмочку. Сейчас опрокинешь, оно сразу и полегчает.

Юрке показалось, что в словах отца нет логики, но и сил спорить у него тоже не оставалось. Опрокинув в рот самогон и ощутив прокатившееся по телу тепло, он удивленно кивнул:

– Надо же, и вправду лучше стало.

– Скажи-ка мне, сынок, пока тебе совсем не похорошело, – отец вновь протянул руку к бутыли, – что за диво дивное у тебя в спальне висит? Уж больно на автомат похоже. Неужто настоящий?

– Да какой-то там, – Юрка увидел, что отец вновь налил ему самогона, но всякое желание возражать отчего-то пропало, – имитация. Я с ним на страйкбол иногда езжу.

– Страйкбол, – Дмитрий Александрович озадаченно почесал за левым ухом, – это когда народ собирается и в друг дружку резиновыми пульками шмаляет?

– Пластиковыми, – уточнил Юрка. – Между прочим, психологи очень рекомендуют для снятия стресса. Все негативные эмоции выплеснуть можно.

– Я обычно в сортире выплескиваю, – отец снисходительно улыбнулся, – но ты, если хочешь, приезжай к нам на ферму. Я тебе свинью дам зарезать. Пока управишься, точно весь негатив выплеснешь, заодно узнаешь, откуда сало берется. Поедешь?

– На этой неделе точно не получится, – торопливо отозвался Юрка, представив себя стоящим посреди огромного пустого свинарника с окровавленным кухонным ножом в руках и отчего-то голым, – дел у меня сейчас много.

Глава 3,
в которой двух следователей пытаются посадить в один вертолет

– Значит, всю правду, – повторил Сергиевич, – и обо мне.

– Именно, – подтвердил Хованский.

– Интересно знать, кто все это придумал, – вздохнул Иван Юрьевич. – Представляешь, я ведь сам с ними лететь собирался, да в последний момент ухитрился спину потянуть. Вот дома и остался. А то ведь мог бы сидеть сейчас вместо Зарецкого да рубить правду-матку.

– Так что, я высылаю группу захвата? – прервал рассуждения губернатора Хованский. – Им полчаса на сборы, час лету, через полтора часа уже высадятся на месте. У них еще запас времени приличный будет.

– Не торопись, – задумчиво отозвался Сергиевич. – Ты вообще уверен, что это все не розыгрыш? Они ведь там уже четвертый день. С пьяных глаз еще не то сочинить можно. Глядишь, проспятся, выяснится, что ничего и не было. Эта девица, она с чего вдруг именно тебе решила звонить? Ты ее хорошо знаешь?

– В некотором роде, – хмыкнул Дмитрий Романович, вновь воровато оглядываясь в сторону лестницы. – Проверенный человек.

Посвящать Сергиевича в подробности своих довольно длительных отношений с Аллой генерал счел излишним. Не стал он рассказывать и о том, что отношения эти сошли на нет после перенесенного два года назад инфаркта, когда спасший Хованского врач настоятельно не рекомендовал ему впредь мешать валидол с виагрой, а тем более запивать таблетки шампанским. Умолчал Дмитрий Романович и о том факте, что именно благодаря его протекции Алла получила достаточно необременительную и неплохо оплачиваемую должность личного секретаря у Зарецкого.

– Мне вот только интересно, – проявил необыкновенную проницательность Сергиевич, – как это проверенный тобою человек под боком у Зарецкого оказался? Ты что же, к Олежке лазутчиков засылаешь? Или вы с ним ближе знакомы, чем я до сих пор думал?

– Так ведь не Москва, город маленький, все друг друга знают, – уклонился от прямого ответа Хованский, предпочитавший на людях изображать пренебрежительное и даже агрессивное отношение к адвокату, чьими консультациями по некоторым щепетильным вопросам он на самом деле пользовался уже давно.

– Ну да, ну да…

Губернатор не стал настаивать на более подробном ответе. Помолчав несколько секунд, он вдруг задал вопрос, кардинально переменивший направление разговора:

– А что, может так получиться, что твоя эта группа захвата прилетит, но Зарецкого спасти не успеет?

«Это с чего вдруг?» – уже почти было сорвалось с языка Дмитрия Романовича, как вдруг уже раскрывшиеся его губы замерли, словно в одно мгновение охваченные параличом.

– Захват – дело такое. Непредсказуемое, – наконец подобрал обтекаемую форму ответа Хованский. – Но ведь какие будут последствия? Вы себе представляете?

– Я себе представляю, что Зарецкий может наговорить, – холодно отозвался Сергиевич. – Он обладает некоторой информацией, которая ни в коем случае не может быть озвучена публично. А, как я понимаю, именно это сейчас и происходит.

– Да, но от того, что группа захвата не справится с заданием, ничего не изменится. Информация будет уже озвучена. А слушателей там человек десять, если не больше. Мы же не сможем по возвращении засадить их всех в клетку, а рты заклеить.

– Да? Жаль, что у правоохранительных органов столь ограниченные возможности. – Иван Юрьевич задумчиво вздохнул. – Понимаешь, Дмитрий, в чем дело, даже если эти люди и узнают то, что им знать не положено, первоисточником все равно останется наш уважаемый адвокат. А если первоисточник исчезнет, то информация, хоть и не обнулится полностью, во многом потеряет свою достоверность. Во всяком случае, проверить ее будет почти невозможно.

– Я не думаю, что это хорошая идея. Убийство всегда привлекает к себе внимание. К тому же в расследование будет вовлечена такая куча народа, что через неделю весь город будет в курсе ваших секретов. Мне кажется, вариант, когда никто не погибнет, выглядит симпатичнее. Наши парни прилетают, всех оттуда выдергивают, а здесь на месте Зарецкий всем популярно объясняет, что нес всяческую ахинею, лишь бы потянуть время. Ну а я дополнительно намекну, что все остальные трактовки произошедшего приветствоваться не будут. Не сам, конечно, но у меня есть кому поручить.

– Прилетают, выдергивают. – Судя по голосу губернатора, предложение собеседника его не очень устраивало. – Давай, Дима, все же сделаем по-другому.

* * *

– Ну что, всякую ерунду я вам уже рассказал. – Зарецкий облизал пересохшие губы и пожаловался невидимым слушателям: – Пить охота, сил нет никаких. Вот у нас всегда так. Бомбу под человека подложить могут, а какую-нибудь автопоилку для него сконструировать – это уже проблема. Ладно, теперь, Стасик, слушай ты. Внимательно слушай. Потому как то, о чем я тебе сейчас рассказывать буду, даже под страхом смерти говорить трудно. Потому как стыдно. За все остальное, честно скажу, не стыдно. Ни грамма. Что, хотите сказать, вы обо мне много нового за последний час узнали? Ерунда! Ничего нового я вам не открыл. Вы всегда все отлично представляли, что я за человек, а это так, детали. Мелкие подробности. Сейчас другое будет. Хотя изначально тогда тоже все в деньги упиралось. Ты уже, Стас, должно быть, сам многое позабыл. Сколько уже прошло, четверть века почти? Я сейчас про твой развод с Дарьей говорю.

– Двадцать четыре, – после некоторой заминки послышался настороженный голос, – хотя, да, двадцать пять уже. А что, с этим разводом что-то не так?

– Да все там не так, – фыркнул адвокат. – Или ты уже запамятовал, чем все это для Дашки закончилось?

– Она сама виновата. – Тон собеседника резко сменился. – Или что, ты хочешь сказать, это я толкнул ее под поезд?

– Тут же как посмотреть, Стасик. – Олег Владиславович устало закрыл глаза. – Человек ведь многое делает вроде сам, а вроде и не по своей воле. Ты говоришь, сама она виновата? Может, и так. Вот только один вопрос: в чем она виновата?

Демонстрируя всем своим видом недовольство, Изотов забросил сумку с вещами на заднее сиденье «лендкрузера» и с силой захлопнул дверь внедорожника.

– Мне кажется, или ты, Витюша, чем-то недоволен? – ехидным тоном осведомился Хованский.

– Я счастлив. Безмерно, – буркнул в ответ полковник. – А жена-то моя как рада, ты не представляешь. Меня этой радостью чуть до смерти не придавило. У нас что, война началась, всеобщая мобилизация?

– Около того. – Начальник управления до упора утопил в пол педаль газа. – Насчет мобилизации ты прям угадал. Только не всеобщая, а лучшие из лучших. Сливки сливок!

– И куда ты нас на этот раз сливать собираешься?

– Шикарное место, Витюша. Ты наверняка не был, но тебе точно понравится. Отель «Ковчег», слыхал про такой?

– Это где-то в горах? – напряг память полковник.

– В самых что ни на есть, – подтвердил Дмитрий Романович, проскакивая перекресток на загорающийся красный свет. – Хорошо, народ дрыхнет по случаю праздника, дороги пустые. Так вот, до этого «Ковчега» всего километров двести по прямой. Только в чем вся красота – дорог туда нет. Он за Каменным перевалом на южном склоне. Какая там у нас главная вершина?

– Хрустальный?

– Именно! Пик Хрустальный. Вот там все это дело и находится. Диспозиция такая. Группа товарищей, причем очень солидных товарищей, отправилась туда отдохнуть в уединённой, так сказать, обстановке.

– Пешком, что ли? – удивился полковник. – Сейчас же в горах снегу по пояс.

– Я же сказал, товарищи солидные, – усмехнулся Хованский. – Они и здесь-то пешком не ходят, а туда их вертолетом закинули. В это место, собственно говоря, только так все и добираются. Слушай дальше. Среди этих граждан был, вернее, пока имеется, такой адвокат – Зарецкий Олег Владиславович. Если ты не в курсе, доверенное лицо нашего губернатора. Губернатор сам собирался лететь со всей этой компанией, но в последний момент у него не сложилось.

– А что так? – У Изотова тут же сработало профессиональное любопытство.

– Это не важно, Витя. – Дмитрий Романович укоризненно вздохнул и крутанул руль, входя в поворот на полной скорости. – Сергиевич для тебя закрытая тема. Усек?

– Усек, – пробормотал, вжимаясь плотнее в кресло, полковник.

– Теперь самое интересное. Сегодня утром кто-то, неизвестно кто, запер всех постояльцев в номерах, а самого Зарецкого вроде как примотали к креслу скотчем и заминировали.

– Вроде как? – переспросил Изотов. – То есть это пока не точно?

– Не знаю, – признался Хованский. – Я ведь сам не видел. Никто не видел. Я же говорю, все по номерам заперты. Ну и Зарецкий у себя сидит прямо на коробке с пиротехникой.

– Тогда откуда вообще вся эта информация?

– Оттуда. В этом «Ковчеге» все номера устройствами конференц-связи оборудованы.

– А это вообще кому понадобилось? – удивился Изотов.

– Еще года три назад установили. Или четыре. По-моему, как раз родители Сергиевича там отдыхали, с такими же пенсионерами, как они сами. Вот для них и оборудовали, чтоб, ежели вдруг здоровье прихватило и из номера выходить сил нет, можно было со всеми остальными общаться. А потом, я тебе скажу, удобная штука. Вот представь, лежишь ты у себя в кровати и со всеми разом языком чешешь, пока не отрубишься.

– Ну если так сильно чешется, то конечно, – еле слышно пробормотал полковник. – То есть я правильно понимаю, Зарецкий сейчас со всеми через эту конференц-связь как раз и общается?

– Правильно ты, Витя, все понимаешь, – кивнул Хованский. – Только вся штука в том, что он не просто общается. Тот, кто его задницей на взрывчатку усадил, дал ему три часа времени, чтобы рассказать все секреты, какие он только знает. Причем не только о себе, но и обо всех, кто там собрался. А самое главное, о том, кто собирался, но не приехал. Мысль улавливаешь?

– Начинаю, – нахмурился Изотов. – То есть, возможно, от Зарецкого хотят получить компромат на губернатора.

– Почти так, – вновь кивнул генерал. – Слово «возможно» выкинь, и будет все верно.

– А он есть, компромат этот?

– Витя! – нервно рассмеялся Хованский. – Он же не архангел Гавриил, он губернатор. Ему по должности положено сидеть по уши в дерьме. Главное, уши не перепачкать.

– Это еще почему? – Полковник не уловил логику рассуждений своего шефа.

– А потому, Витя, что когда придет нужное время, а когда оно придет, не знает никто, большой человек из Москвы возьмет нашего дорогого губернатора за ушко и аккуратненько так выдернет. Причем куда выдернет, заранее предсказать тоже трудно. Бывает, что и на повышение, но это на самом деле редко, а скорее всего, просто выдернет, а на его место в образовавшуюся ямку воткнет другого.

– Тоже по уши, – хмыкнул Изотов. – А вот этот большой человек из Москвы, это неужели сам…

– Да ты что, окстись, – торопливо перебил подчиненного генерал. – Сам такой ерундой не занимается. Да и вообще, он физически все успеть не может. Одних только губернаторов по стране восемь десятков. Разве один человек всех проконтролирует? Для этого есть кураторы. Несколько человек с думой работает, несколько с губернаторами, кто-то с правительством. Так вот, возвращаясь к теме, наш дорогой Иван Юрьевич прилагает все усилия для того, чтобы укрепить отношения со своим куратором, а Зарецкий в курсе некоторых подробностей этого, так сказать, укрепления.

– И теперь эти подробности могут выплыть наружу.

– Возможно, уже выплыли, – вздохнул Хованский, – но, слава богу, с «Ковчега» пока не уплыли. Там мобильная связь не работает. Только по спутнику. Со мной, собственно говоря, так на связь и вышли. Это, конечно, не точно, но вроде больше спутниковых телефонов там ни у кого нет. Во всяком случае, других звонков не поступало. Ни в полицию, ни спасателям. Поэтому, Виктор, твоя задача – не допустить распространения информации.

– И как же я это сделаю? Всем языки поотрываю? – удивился полковник.

– Если бы, Витя, все это было так просто. – Дмитрий Романович печально вздохнул и в очередной раз миновал перекресток на запрещающий сигнал светофора. – Угораздило же вас в разных концах города поселиться! Твоя задача – выяснить, вел ли кто запись того, что наговорил Зарецкий. Сотовой связи там нет, а телефоны у каждого, может, и не по одному. Все записи, сколько бы их ни было, надо найти и изъять.