Текст книги "Хортарианский ястреб"

Пока крестьяне откармливали бывших пленников, я вновь прошёл вдоль стены, рассматривая её в мельчайших подробностях с целью выявления каких-нибудь огрехов, но таковых опять не обнаружил. Потом сел на своего андроидного скакуна и поехал в сторону взгорка. Поднявшись на его вершину, я достал из походной сумы бинокль и всмотрелся в степь. За время моего отсутствия крестьяне распахали довольно большие участки, и сейчас с десятка два женщин чем-то в полях занимались. Удивившись такой предприимчивости, я в который раз изумился прозорливости деревенского старосты, вот у кого мне ещё следовало поучиться житейской мудрости. Ничего не скажешь, ушлый старик. Вздохнув, я сунул бинокль обратно в суму и поехал дальше осматривать будущее казачье пристанище.

Вернулся на излучину я часа через три и увидел возле возводимой крепостной стены сгрудившихся людей. Заприметив меня, они засуетились, и освобождённые из полона воины немедленно взялись выстраивать всех. Я умышленно не торопился, давая им возможность справиться с этой задачей, а заодно собирался с мыслями, намереваясь предложить им свою затею, и уж после этого пусть каждый решает, останется он на Хортице или попытает счастья в каком-нибудь другом месте. Подневольные мне здесь совершенно ни к чему, требуются, наоборот, свободные и сильные, сплочённые в единый кулак общей для всех идеей и целью. Только так и никак иначе можно создать настоящую казачью боевую дружину, способную переломить хребет любому противнику, пусть даже имеющему многократный численный перевес.

Подъехав к неровному строю, я остановился метрах в семи от него. Люди, глядя на меня, притихли, предчувствуя судьбоносность момента. Выждав некоторую паузу, я тронул коня и проехал вдоль строя, буквально всматриваясь в каждого человека. Кто-то был напряжён, словно натянутая тетива лука, а кто-то явно скучал, лениво посматривая на меня, но большинство всё же ожидали нечто особенное. Ощутив, что дальше тянуть нельзя, я выехал в центр и, ещё раз всех оглядев, заговорил:

– Если кто ещё не знает, я – атаман Кудряш. Пришёл на эту землю, чтобы создать поселение свободных людей, независимых от воли буйно помешанной аристократии. Здесь, на излучине, которую я нарёк Хортицей, мы на общем сходе решим, по каким уставам нам всем, кто останется, жить. Учтите, не каждый будет иметь право голоса, его ещё надо заслужить. Если ты полезен обществу и у тебя есть интересная и полезная для людей мысль – выходи и говори, обсудим, если нет – стой в сторонке и помалкивай. Есть ещё одно условие: строгое соблюдение выработанных правил общежития и подчинение старшим. Несоблюдение их будет строго караться. Здесь места суровые, и без чёткого соблюдения дисциплины просто не выжить, а нас к тому же очень мало, врагов же – тьма-тьмущая. Из этого следует, что каждый из нас, от мала до велика, обязан уметь хорошо обращаться с оружием, чтобы защитить нашу свободу. Свобода и независимость – штука очень дорогая, не каждый в состоянии за неё заплатить, и далеко не всегда цена эта измеряется деньгами, чаще всего приходится платить своей кровью на поле брани, учтите это на будущее. Именно по этой причине обучение воинскому ремеслу мы все будем совмещать с другой работой. Я понимаю, это сложно, но иного пути не существует. В дикой степи неспокойно. Воинственные племена степняков регулярно совершают набеги на баронства и гонят полонённых в портовый город Джерсан, где продают их в рабство, загоняют в трюмы больших морских кораблей и куда-то увозят. Куда конкретно, не спрашивайте, я не знаю, но рано или поздно выясню. Сейчас для нас главное – капитально обустроиться на Хортице и научиться обращаться с оружием, а затем мы начнём отбивать пленников, раз уж этим благородным делом не хотят заниматься родовитые аристократы из Вольных баронств. – Помолчав, я вгляделся в лица замерших людей и продолжил: – Решайте сами, готовы вы стать казаками или нет. Срок вам устанавливаю до рассвета. Утром вы построитесь на этом самом месте и каждый из вас ответит за себя – да или нет. Все, кто откажется, стройте плоты и переправляйтесь на другой берег. Живите там, как вам заблагорассудится. Другого пути у вас нет. В степь идти не советую, там вы найдёте лишь погибель или рабский ошейник. В общем, решайте свою дальнейшую судьбу сами, я никого неволить не собираюсь.

Высказав людям всё, что следовало, я развернул коня и поскакал вдоль берега. Удалившись от излучины на несколько километров, я остановился в одном неприметном месте и занялся обустройством ночёвки, после чего размотал свои рыбачьи снасти и закинул закидушки. До рассвета на Хортице появляться я не собирался.

Когда выловил большого речного сома, разделал его, замариновал и, нанизав на обструганные ветки, поставил жарить на костре. Пока готовилась еда, раскатал туристический матрас и улёгся. Думать совсем не хотелось, да и спать тоже, слишком во взвинченном состоянии я находился. От того, как люди отнесутся к моей затее, зависело слишком многое, если вообще не всё…

Так и не сомкнув глаз, я ещё до восхода собрался и выехал к Хортице. Взобрался на холм, расположенный в километре от излучины, и, взяв бинокль, внимательно рассмотрел наш лагерь. Внешне всё было спокойно, но было заметно, что люди так же, как и я, не спали всю ночь. Видимо, на общем сходе было жарко. Продолжая наблюдать, как к крепостной стене медленно стекаются люди, я подумал, что, если удастся здесь обосноваться, холм следует непременно срыть, слишком хорошо с него просматривается вся излучина, что не хорошо. Опасно.

Выждав ещё минут пятнадцать, я тронул коня и направился к крепостной стене, возле которой уже собрались практически все обитатели вместе с бывшими пленными. Я снова выехал в центр строя, только на этот раз объезжать его не стал и сразу задал вопрос:

– Каково ваше решение?

– Здесь все, кто пожелал стать казаками, остальные тридцать два человека предпочли податься на другой берег Большой реки и сейчас заняты постройкой плотов, – ответил мне вышедший из строя староста Верин, внимательно наблюдая за моей реакцией из-под бровей.

– Ну что ж, Бог им в помощь. Это их выбор. Пусть готовятся к отплытию, а нас с вами ждёт тяжёлый труд во имя нашей свободы и независимости.

Глава 5

– Атаман, дозор из степи вернулся, причём не пустой, а с освобождённым полоном, да ещё хабара с собой приволокли немерено! – доложил подбежавший ко мне малец из группы наблюдения, куда были определены самые смышлёные дети в возрасте от семи до двенадцати лет.

– Сколько на этот раз народа привели? – поинтересовался я, продолжая вместе со старостой пилить бревно.

– Не знаю, я счёту ещё не обучен, но людей много, намного больше, чем привели в прошлый раз, – виновато поглядывая на меня, ответил он, переминаясь с ноги на ногу.

– Ладно, Верин, отдохни пока, а я пойду взгляну, что там да как.

Утерев холщовой тряпицей выступивший пот, я натянул грубую домотканую рубаху и, прихватив с собой шашку, с которой никогда не расставался, направился к воротам крепостной стены, за прошедший месяц подросшей ещё на два с лишним метра.

С того момента, как не пожелавшие остаться на Хортице люди переплыли Большую реку и основали Выселки на противоположном берегу, прошёл ровно месяц. Работы было много, а рабочих рук катастрофически не хватало, из-за чего пришлось составить отряд из бывших баронских дружинников и отправить их на перехват рабских караванов. В первый рейд я отправился вместе с ними, а последующие три они справлялись без меня, и надо сказать – вполне успешно, так что на сегодняшний день на Хортице обитало уже порядка четырёхсот человек, из-за чего работы по возведению стены и укреплений ускорились. Помимо крепостной стены мы заложили ещё семь оборонительных башен по периметру будущей крепости и с внешней стороны стены построили большой барак для бывших пленников, где они проходили фильтрацию, прежде чем попасть на территорию излучины. Туда проникали только те, кто решал стать казаком, остальным там делать было нечего.

С некоторых пор я завёл привычку каждого освобождённого подробно опрашивать об окружающем мире и вносить отметки в практически голую карту, выданную мне в туристическом агентстве. Помимо этого, я составлял для себя персональный список аристократов с отзывами простого люда о каждом из них. Такие знания обязательно должны пригодиться. После опроса каждый освобождённый получал право выбора: остаться с нами или податься на противоположный берег, и на сегодняшний день таких отказников набралось около сотни. В основной массе это были крестьяне из зажиточных, по воле случая оказавшиеся в рабском ошейнике и надеющиеся вернуться на свой прежний уровень. Была ещё одна категория, кто не горел желанием браться за оружие, предпочитая работать на земле без всякого для себя риска, и, как правило, такие были профессионально наследственными батраками. Они меня совершенно не интересовали, мне требовались люди совсем иного склада и характера. Решительные и бойкие, готовые свернуть горы с риском для жизни ради мечты о воле.

Пока толковой информации удалось собрать не много, так как грамотных и образованных людей практически не попадалось, но даже из того, что удалось наскрести, можно было сделать кое-какие выводы. Степняки хаживали в земли Вольных баронств, как к себе домой. Тактика была стандартной: налетели, ограбили и быстро тикать, пока по ушам не надавали. Главной целью были продовольствие и пленники, да и торговыми караванами не брезговали, невзирая на их сильную охрану. Судя по многочисленным рабским караванам в степи, это дело было поставлено на широкую ногу, и оставалось только удивляться, почему Вольные баронства с графствами и герцогствами до сих пор не объединились, чтобы прекратить это форменное безобразие, ведь такие налёты больно бьют по хозяйственной деятельности аристократии, существенно снижая доходы. Определённо, кому-то было выгодно такое положение дел, ведь неспроста пленников скупают на корню и куда-то увозят на больших морских кораблях.

Пока размышлял о странности этого мира, я не заметил, как подошёл к воротам, где меня дожидался командир боевой дружины, которому я присвоил звание есаула.

– Ну, здравствуй, Борислав. Поздравляю с успешным рейдом.

– День добрый, атаман. Рейд действительно прошёл удачно. Захватили четыре каравана, взяв в качестве трофеев чуть более сотни лошадей с повозками и продовольствием, да ещё три походные кузницы с кузнецами-рабами. Людей с собой привели более двух сотен, среди них – священник с двумя монахами и один переписчик книг с полной телегой дорогого пергамента. Помимо этих образованных, в одном из караванов было три десятка пленённых воинов, до недавнего времени служивших в дружине барона Фальго, спесивого и заносчивого до невозможности.

– Воины и образованные люди нам действительно очень нужны, ведь мальцов наших надо учить грамоте и счёту, – одобрительно покивав, высказал я своё мнение и, разгладив отросшие усы, распорядился: – Борислав, рейды пока следует прекратить, на месяц, а может, и дольше. Степняки далеко не дураки. Думаю, пропавшие караваны уже вызвали в их среде беспокойство, не хватало ещё кинутся на розыски виновников и придут сюда, а мы ещё не готовы, да и продовольствия у нас в обрез. Семьсот человек – это предел, который мы в состоянии содержать, да и то на достаточно скудном пайке.

– Прекратить так прекратить, хотя пощипывать степняков – дельце выгодное, особенно после совершённого ими налёта. В карманах и походных сумах некоторых иногда не только медь с серебром попадается, но и золотишко разное. В основном монеты, но бывают и ювелирные украшения. Жаль только, деньги тратить негде, ни кабаков, ни винокурен у нас нет, да и купцы пока не захаживают. Кстати, как полагается, общинную долю сегодня вечером в казну внесём.

– Ладно, пойдём на освобождённых пленников взглянем. Деньги – это, конечно, важно, но люди намного важнее. Да что там говорить! Люди – вообще главная ценность. Не пойму только, почему аристократия так расточительно относится к своим подданным, позволяя степнякам столь нагло и безнаказанно разбойничать на своих землях?

Борислав пренебрежительно махнул рукой:

– Да что им беспокоиться о каких-то крестьянах, вечно копающихся в земле? Приносят доход – хорошо, а нет, так с войной пойдут к соседу и там поживятся трофеями, если, конечно, сосед такому деятелю шею не свернёт.

Ничего не ответив есаулу, я вышел через ворота и направился к бараку, где женщины уже кормили бывших пленников горячей ухой с сухарями и холодным квасом. Без гастрономических изысков, зато сытно и питательно. Войдя на территорию фильтрационного лагеря, я присмотрелся к измождённым людям. Заприметив священника с двумя монахами, подошёл к ним.

– Приятного аппетита, уважаемые. Как только отобедаете, пройдите в дальнюю избу, мне с вами с глазу на глаз переговорить требуется.

Не став дожидаться ответа, я развернулся и решительным шагом направился в домик, где обычно проводил беседы с освобождёнными пленниками. Войдя в помещение, устроился за грубо отёсанным столом и, достав блокнот с картой, занялся изучением предыдущих показаний, желая более точно сформулировать вопросы. Но долго мне этим увлекательным делом заниматься не позволили появившиеся служители культа. Я поднялся и вежливо предложил:

– Проходите, почтенные, присаживайтесь. К сожалению, мне нечего вам предложить, слишком бедно живём. Как вас зовут? Меня кличут атаман Кудряш.

Священник, поглаживая бороду, внимательно вгляделся в мои глаза и задумчиво ответил:

– Я – отец Гавриил, до недавнего времени возглавлял один небольшой деревенский приход на землях барона Фальго, иноки же возвращались из святых мест и попросились на постой, но налёт степняков не дал нам возможности познакомиться ближе. Зовут их брат Валир и брат Туано. Воины баронские, храбро бились, защищая деревню, но слишком силы были неравными. В общем, попали мы в полон, и погнали нас вместе с остальными в степь, пока ваши воины нас не освободили. Вот такие дела наши скорбные…

– Ну что ж, отче, предлагаю вам вместе с монахами построить Божий храм на излучине, ведь люди у нас есть, а духовного поводыря нет.

– Воистину, мудрые слова, сын мой! – воскликнул отец Гавриил, осеняя себя святым кругом вокруг головы. – Такое предложение делает вам честь, атаман Кудряш. Далеко не каждый аристократ заботится о вере, полностью отдавшись во власть греха.

– Я не аристократ, я атаман свободных людей. Будет их воля, изберут себе другого, более способного и удачливого, но пока я их командир.

– Как это?! – ошарашенно выпалил брат Туано, рассматривая меня округлившимися глазами.

– Всё очень просто: у нас нет аристократов по праву рождения. Любой, кто хочет быть свободным и независимым, должен доказать обществу, что он этого достоин. В общем, если хочешь занять высокое положение, потрудись на благо людей, и тогда будут тебе почёт и уважение, да и достаток, что само по себе немаловажно. Так что в нашем крае всё зависит от самого человека, его личных качеств, ну и, конечно, без Божьего покровительства не обойтись.

– Интересные у вас тут порядки… – протянул отец Гавриил. – Пожалуй, займусь-ка я устройством прихода, только монахи мне не подчиняются и должны непременно вернуться в монастырь.

– А вот с этим будут трудности. Через степь не пройти, она кишмя кишит воинственными степняками, и они вновь окажутся в рабских ошейниках. Если знают иной путь до монастыря, пусть идут.

– А вы могли бы помочь нам пройти через степь, ведь у вас есть опытные бойцы, освободившие нас из плена? – как-то странно посматривая на меня, задал вопрос один из монахов.

– Бойцы у нас, конечно, есть, но их очень мало, поэтому мы не можем себе позволить разбазариваться ими, так что на это можете не рассчитывать. До ближайшего домена как минимум двенадцать дневных переходов, да и то если идти каждую ночь. Может, через полгода мы вас и сопроводим, если захотите, а пока лучше оставайтесь здесь, занимайтесь строительством прихода и заодно обучайте детей азбуке и счёту.

– Благое дело вы задумали… – прищурив правый глаз, тихо проговорил монах, помолчал, бросил взгляд на отца Гавриила и, качнув головой, заявил:

– Мы примем ваше предложение.

– Вот и хорошо, – с облегчением выдохнул я.

Проводив служителей местного культа до выхода, я подозвал одного бойца и потребовал найти и привести в хату переписчика книг. Вернувшись в кабинет, сел на табурет и задумался. Что-то эти духовные лица какие-то мутноватые, особенно один из монахов, а это значит, с этими типами следует держать ухо востро.

Дождавшись писаря, я в подробностях стал его расспрашивать. Разговор продлился более двух часов. Получив от него целый ворох разнообразных сведений, я отпустил его и со всеми записями отправился на излучину, где нашёл старосту.

– Верин, тут вот какое дело. Борислав с последнего рейда притащил слишком много народа, поэтому организуй сегодня на берегу Большой реки грандиозную пьянку для бывших пленников. Пиво, крепкое вино да закуску. Напоить их следует основательно, особенно вояк, и, когда они дойдут до нужной кондиции, завести с ними задушевные разговоры, сам знаешь, что у пьяного на языке, то у трезвого на уме, расспросить, как попали в плен и кто вообще такой отец Гавриил и его монахи.

Ну не верилось мне, что эти духовные люди – простые служители культа, вернее, один из них точно подстава…

– Не беспокойся, атаман, сделаем, у каждого будет своя роль, – заверил меня Верин и поспешил выполнять моё распоряжение, так как до захода солнца оставалось чуть меньше трёх часов.

Глава 6

Голова раскалывалась до жути. Ничего не скажешь, пьянка удалась на славу. Староста мастерски организовал пикник. Мужики зажарили нескольких барашков и выкатили для крестьян два десятка бочонков хлебной браги, а вот для бывших дружинников барона Фальго поставили три бочонка трофейного крепкого вина. Поначалу бывшие пленники с подозрением отнеслись к нашей щедрости, но благожелательное отношение бывших крестьян и воинов растопило лёд недоверия, и люди принялись за еду, налегая и на хмельной напиток. Мне тоже пришлось выпить, правда, к браге я не прикасался, только к вину, которое оказалось до ужаса отвратительным, хотя все убеждали меня в обратном, уверяя, что такой напиток достоин графов. М-да-а… Ничего не скажешь, хороши аристократы… Такое пойло у нас даже законченные алкоголики употреблять побрезговали бы. Ну ничего, бог даст, посадим виноградники, построим винокурню по типу французских шато и развернём виноделие на широкую ногу, правда, это дело далеко не быстрое. Потребуются многие годы напряжённого труда и селекционной работы, но если сделать первый шаг, затем второй, дело пойдёт не без сучков и задоринок, конечно, но будет двигаться вперёд, главное, руки не опускать, и всё непременно получится.

Освобождёнными из полона крестьянами занимался Верин со своими односельчанами, а я вместе с Бориславом и его бойцами занялся дружинниками. Когда они дошли до необходимой кондиции, мы стали задавать вопросы. Много чего они нам рассказали любопытного, вот только о подозрительных монахах не знали ровным счётом ничего. Зато поделились последними новостями из Вольных баронств, заставившими меня всерьёз задуматься. Оказалось, на довольно процветающее графство Фарно напало непонятно откуда взявшееся сильное войско под командованием некоей миледи Эстель и её младшей сестры Карины. Граф Фарно попытался было дать генеральное сражение, но его дружину очень быстро разгромили в пух и прах, и в результате миледи Эстель стала графиней. Два барона из соседних доменов, узнав, что лакомые земли захватила какая-то бешеная баба, сговорившись между собой, атаковали войско новоиспечённой графини, но потерпели сокрушительное поражение и оказались у неё в плену. За их освобождение женщины потребовали от родственников пятьдесят тысяч золотых дукатов.

– Похоже, моя самозваная жёнушка развернулась на широкую ногу, подготавливая базу для розыска беглого «муженька», в смысле меня, любимого. Ничего не скажешь, бойкая женщина, – пробурчал я себе под нос.

Выйдя на крыльцо и подойдя к деревянной бочке, наполненной речной водой, я умылся и направился в фильтрационный пункт, где потребовал у дежурного привести мне освобождённых кузнецов. Бывший ратник баронской дружины, от которого после вчерашнего сильно отдавало перегаром, придерживая степняцкую саблю, тут же побежал в барак и спустя несколько минут привёл хмельных мастеров. Оглядев хмурых мужиков, я распорядился следовать за мной и, не дожидаясь их реакции, пошёл обратно в свою хату.

Усадив кузнецов на две скамьи и угостив хлебной брагой, обратился к ним с короткой речью:

– Мужики, предлагаю вам остаться на Хортице и вступить в наше казачье братство. Больших денег не обещаю, но возможность заработать у вас будет. Здесь вы также обретёте свободу и независимость от аристократии Вольных баронств, правда, её ещё отстоять требуется, так как места вокруг неспокойные и даже опасные. Хотя степняки сюда пока не хаживают, но рано или поздно это непременно случится, и, чтобы их встретить надлежащим образом, нам требуются ваши золотые руки и светлые головы.

– Да мы не против, – отозвался один из мужиков, внимательно наблюдая за мной из-под низко опущенных бровей, – тем более у вас тут действительно аристократии нет, и живёте вы вольно, хотя пока и не очень богато.

– Ничего, даст Бог, обживёмся, но сейчас срочно требуется построить кузни и перековать сабли степняков в нечто иное…

Вынув из ножен шашку, я бережно передал её кузнецам. Мастера, никогда не видевшие подобного холодного оружия, с профессиональным интересом стали её изучать. Я не стал им мешать, отошёл на несколько шагов и, сев на лавку, с любопытством принялся наблюдать за ними. Мужики долго крутили шашку, попытались размахивать ею, словно саблей, и довольно быстро разобрались, что фехтовать ею практически нереально, но вот наносить резкие удары, в том числе и уколы, очень даже сподручно.

– Интересное оружие, – подвёл итог мужик с самой длинной бородой, задумчиво подёргивая правое ухо, – вроде на саблю похожа, но не она, ничего похожего в своей жизни не видел.

– Как тебя зовут?

– Клаймом родители назвали, – степенно ответил он и поинтересовался: – Как сие оружие называется и в каких краях воины им сражаются?

М-да-а… ситуёвина. Правду не скажешь, а врать, не зная толком здешних реалий, глупо, но и не ответить почтенным мастерам тоже невозможно, могут оскорбиться и отказаться от работы… Пришлось срочно придумывать более-менее убедительную легенду.

– Ещё дед мой, будучи рыбаком, после шторма на море случайно нашёл выброшенную на берег необычную лодку, как и не из дерева вовсе сделанную, а из какого-то неизвестного материала. Вот в ней он это оружие и обнаружил, назвав его шашкой. Откуда она взялась и кто таким воюет, он не знал, но, скорей всего, где-то за Большим морем.

Кузнецы понимающе переглянулись между собой, и Клайм, поглаживая бороду, заговорил:

– Слыхивать доводилось о всяких необычных вещах, выброшенных морем. Поговаривают, где-то там, далеко за горизонтом, есть Большая земля, и там тоже живут люди. Правда или нет, никто толком не знает, хотя, конечно, и здесь, у нас на материке, тоже, случается, вещи находят – с виду обычные, а свойства имеют самые что ни на есть уникальные…

– Не только вещи, – неожиданно перебил своего товарища один из кузнецов, – люди тоже иногда встречаются очень странные. Я по молодости в графской дружине пять лет десятником служил и сам сталкивался. Уж лет как двадцать с тех пор прошло, а я до сих пор помню, будто это вчера было. Прискакал гонец из соседнего домена к графу с просьбой прийти на помощь, так как на барона Сальжно напало какое-то приблудное войско без вымпела владетеля. Ну, наш граф молодым и горячим был, сразу дружину поднял и на помощь бросился. Прискакали мы быстро и вступили в схватку. Я со своим десятком на левом фланге был и сразу троих срубил, а вот четвёртый… Я его рубанул секирой по незащищенной латами ноге, а у него даже царапины не осталось. Рубанул второй раз – и тоже ничего, будто не по живой плоти бил, а по высушенному бревну… Я от такого прямо опешил, а он возьми и дубиной меня по шлему огрей, так я в себя пришёл только на следующее утро. Вот после того случая и расхотелось мне быть дружинным воином и в кузнецы подался. Опосля я ещё не раз подобные истории слыхивал, но больше лично ни с чем таким не сталкивался.

– Да, Зарн, бытуют такие байки среди профессиональных воинов давно. Вроде бы гуляют по миру существа в человеческом обличье, но являются не людьми, а натуральными демонами, правда, церковь и святые отцы официально это отрицают… Хотя неофициально некоторые из них говорят, что существа эти создали плохие люди на погибель роду человеческому, и того, кто ими управляет, инквизиция втайне от всех сжигает на кострах без всякого суда и следствия, особенно в крупных городах.

Слушал я откровения мужиков с каменным выражением лица. Вот что оказывается… Не приведи господи прознают, что я таковым управленцем являюсь, как пить дать зажарят. Блин, надо немедленно от греха подальше всех этих андроидов переместить с излучины куда-нибудь в другое место. Чтобы отдельно от людей и в то же время всегда под рукой находились.

– Ладно, мужики, прекратим о всяких там демонах судачить, чтобы беду не накликать, лучше ответьте, возьмётесь за работу или вам это не по силам?

– Непременно возьмёмся. Работа и вправду очень интересная, новое оружие как-никак, – ответил Клайм и, оглядев скудную обстановку комнаты, обратился ко мне: – Разреши, атаман, пройтись по Хортице и подыскать подходящее место для возведения кузницы?

– Идите, а заодно посмотрите, есть ли где в окрестностях залежи каких-нибудь полезных ископаемых, вроде железной или медной руды с каменным углем например. Для этого мы выделим вам телегу с лошадью и пару десятков казаков сопровождения для пущей безопасности.

– Непременно посмотрим, атаман, и при обнаружении тебе доложим.

– В таком случае можете подойти к Верину и попросить его выделить вам участки земли для возведения личных изб. Передайте ему, я распорядился. Как только определитесь с участками, все вместе вам жильё отстроим. Таким мастерам, как вы, негоже без своей крыши над головой жить.

Когда кузнецы удалились, я вернулся в хату, облачился в походные одежды и, прихватив оружие, прошёл в конюшню. Нацепив на жеребца сбрую с седлом, доехал к строящейся крепостной стене, отозвал всех андроидов и потребовал немедленно собираться, прихватив с собой шанцевый инструмент. Пока мой человекоподобный инвентарь собирался, я предупредил Верина с Бориславом о своей отлучке и через полчаса направился к одному небольшому кургану из тех, что возвышаются в трёх километрах от излучины.

Были у меня мыслишки выстроить на кургане дозорную сторожевую башню, но всё как-то не до этого было, и вот теперь наступило время воплотить в жизнь свою задумку, а заодно и андроидов увести с Хортицы. Как отстроят башню, так в ней и останутся. На первое время такой легенды вполне будет достаточно, но потом придётся что-то иное придумывать. Люди-то в большинстве своём далеко не дураки и всё подмечают. Сейчас пока работы непочатый край, им особо некогда друг к другу присматриваться, а как только станет чуть больше свободного времени, вот тут-то и начнутся проблемы, например, драки, ссоры и другие «прелести» совместного проживания, по сути, случайных людей. Ограничителем в такой ситуации выступают строгие традиции, но таковых пока не имеется, хотя необходимость этого уже явно ощущается. Единственной альтернативой традициям, по крайней мере пока они не сформируются и не укрепятся, является строгая армейская дисциплина и порядки. Без этого общность совершенно случайных людей, каждый из которых имеет своих тараканов в голове, просто развалится, а это, в свою очередь, повлечёт физическую гибель большинства.

Спустя час неспешной дороги я наконец добрался до кургана и, взобравшись на него, внимательно огляделся и, подумав, разделил андроидов на две группы. Одна должна была собирать камни и доставлять их, а другая – отрывать глубокий котлован. Но прежде чем приступить к работе, следовало отстроить небольшой жилой барак со складом.

Из привезённых с собой обструганных брёвен мои андроиды в течение двух часов соорудили здание, после чего одна группа на телегах выехала за камнями и древесиной, вторая, взявшись за лопаты, стала рыть котлован под будущую сторожевую башню. Так как местных со мной не было, андроидов я перевёл на ускоренный режим, благодаря чему котлован углублялся буквально на глазах. Первый метр шестиметрового котлована прошли легко, потому что грунт был достаточно рыхлым, а вот затем стали всё чаще попадаться мелкие камни, из-за чего скорость работы серьёзно замедлилась.

Пройдя вдоль котлована, я остановился и, присев возле большой кучи щебня, стал с любопытством его рассматривать. Складывалось ощущение, будто здесь когда-то тесали камень, слишком уж следы на многих камнях были специфическими. Перебрав несколько десятков мраморных осколков с механическими следами от инструментов, я поднялся и, стряхнув пыль с рук, подошёл к краю котлована, задумался. Очень даже может статься, что под курганом древнее захоронение имеется или что-то типа того…

Только я об этом подумал, как один из андроидов, орудовавший киркой, провалился по пояс в образовавшуюся дыру, а затем и вовсе ушёл туда с головой. Выругавшись сквозь зубы, я спрыгнул в котлован и, подойдя к дыре, взглянул туда, но, ничего, кроме темноты, не увидев, громко крикнул:

– Эй, с тобой всё в порядке?!

– Всё в порядке, атаман, – глухо ответил он мне, – тут какая-то комната с рисунками и барельефами на стенах. Есть ещё закрытая дверь, и больше ничего.

– Дышать-то там для человека есть чем или в воздухе присутствуют какие-нибудь вредоносные бактерии?

– Воздух хоть и спёртый, но ничего опасного для биологического организма в нём нет.

– Стой там, я сейчас спущусь и посмотрю, что за комната такая…

Вбив в грунт два железных костыля, я прикрепил к ним верёвочную лестницу и, скинув её в дыру, спустился. Оказавшись на полу, включил фонарь на солнечных батареях и огляделся по сторонам. Действительно, это была комната, нет, скорее прихожая три на четыре метра, расписанная фресками. Приглядевшись к рисункам, я с удивлением увидел изображения батальных сцен, вот только необычными они были. Местные воины с мечами, луками и копьями сражались с какими-то чудовищами, вышедшими из моря в устье реки, а вдали морской глади виднелись парусные корабли, очень похожие на те, что приходили за рабами в Джерсан.