Текст книги "Танец со стулом"

* * *

– Да конечно не надо, я про то и говорю, – согласился Дэвид Барнет, не вынимая рук из карманов. – Нет смысла.

– Именно, что нет смысла, – подхватил директор. – Вы убедились, оборудование в порядке! Условия в цехах – соответствуют нормам! Камеры все снимают, нарушений не выявлено. Что еще я могу сделать? Стоять у каждой за спиной?

Начальник цеха и главный инженер молчали.

– Они по три, что ли, фасуют?.. – Дэвид, кажется, счел тираду директора риторической. – Ну да. Это, значит, акционная линия?.. Ага. Два и один бесплатно. Ясно, – андроид-инженер отвечал сам себе, директор молча наливался кровью, двое остальных опасливо косились на него и тоже помалкивали. – Нет, ну лично я вас понимаю и одобряю, везде автоматические линии, а у вас можно сказать штучная упаковка, вы сознательно идете, даете девочкам работу…. Очень уважаю такие вещи, – Дэвид произнес это действительно с большим уважением, даже, пожалуй, чересчур большим, и еще со значением покивал. – Очень это в целом поощряется, наши традиции, идеалы, все для человека. Я-то не против. Ну и что, что у «Клеопатры» все поставщики автоматизированы. Вы же как-то стали поставщиком… В смысле, ваша фабрика. Просто, раз уж стали, надо же соответствовать. У Северного филиала новый директор уже два года, он, как бы сказать, не новый уже. Вполне себе действующий. Вот, – андроид-инженер похлопал по папке. – Знаете как у нас все забегали? Ничего не поделать. А тут девочки… Одна барахлит – и все, пошел брак. Вы говорите – камеры. На камерах же не видно показаний тестера. Если аккумулятор неисправен или не активирован, а она его пропустила, вы это никак уже не узнаете… – директор хотел что-то вставить, но Дэвид поморщился. – …Ну есть же брак, это ведь не я придумал. Письмо из филиала… Вы ведь читали?

Директор фыркнул.

– Читали, – главный инженер развел руками, – но…

Директор свирепо воззрился на него, и главный инженер испуганно умолк.

– Читали, – кивнул Дэвид. – Там в приложении все указано: номера партий, серийные номера… Маленькими буковками. Потому что очень много, иначе бы не поместилось на листе, пришлось ужимать. Принтер бумагу жует, еле напечатал. До сотни брака в неделю. При том, что у вас тройная проверка, если по уму, так и не надо столько. Вот девочки с тестерами, восемь прекрасных девочек, у той блондинки, кстати, плечо заедает, подшипник бы ей заменили…

– Спасибо, – отозвался начальник цеха как-то неуверенно. – Мы… Скажем владельцу.

– Владельцу… Хех, – Дэвид с ухмылкой покачал головой. – Ладно, ваше дело.

– Сто аккумуляторов в неделю – это ерунда! – вмешался директор. Он смотрел на пришельца с ненавистью.

– Конечно, ерунда… Если бы вы были какая-нибудь фабричка для ширпотреба, там и десять тысяч брака в неделю – тьфу. Вам что, напомнить, кого мы обслуживаем? Кто получит ваши батарейки? Для пульта, для периферии, это может и не первой надобности вещи, но представьте, я извиняюсь: расслабились, жмете на пульте – пригасить свет, включить музычку, – а там пшик. Вы бы сами что сделали? На месте мистера Кросби, например?

– Я это понимаю, – директор поджал губы, ему было не до шуток.

– Вот видите, тем более, – закивал Дэвид. – Надо же что-то делать, пока претензии только от нас. А представьте, придут из Восточного. Там же совсем другие люди… У них принтеры нормально печатают, это вам не я.

– Я вот и не понимаю, кстати, почему пришли вы, – зло сказал директор. – Вы даже не официальное лицо, вы никто. Просто андроид-инженер, при чем тут вы…

– Ага, – как эхо, откликнулся Дэвид. – И я тоже не понимаю, при чем тут я? Я всего лишь андроид-инженер. А вы хотели бы, чтоб кого прислали? Вы скажите, я передам ваши пожелания.

Директор надулся и замолчал. Дэвид тоже молчал, беспечно похлопывая себя папкой по колену и оглядывая цех. Слышался только шум конвейеров. Девушки продолжали работать как ни в чем не бывало.

– Что я должен сделать? – спросил директор. Голос у него дрогнул.

– Просто сказать, что этого больше не повторится.

Директор запыхтел и проговорил:

– Этого больше не повторится.

– Вот и отлично, – сказал Дэвид. – Я передам руководству. Напишу заключение. Напишу, что у вас все хорошо, что брак сырья. Может, это вас спасет. На какое-то время.

– Спасибо, – уныло сказал главный инженер. – А дальше? Условия на фабрике в норме, контролировать всех работниц нереально…

– Контролировать, да при чем тут… – Дэвид возвел глаза. – Ладно. Ваш директор правильно сказал. Я никто. А вы главный инженер фабрики, и вы меня спрашиваете: «А дальше?» Даже не знаю, что вам ответить. Вы одну девчонку не можете привести в порядок, только собираетесь сообщить владельцу.

– Мы собираемся, – всунулся директор, – собираемся… – тут у него в кармане загудело и он вытащил телефон, – …провести массовое переоснащение! Как нам советовал, между прочим, ваш представитель… Да? У меня комиссия, сейчас!.. – он закрыл трубку ладонью и прошипел Дэвиду в лицо: – Пока не можем. Но обязательно сделаем… – он отошел с телефоном в другой конец цеха и принялся бубнить, косясь на Барнета.

– Ах, вон что… – задумчиво протянул Дэвид. – Тогда ясно. Тогда зачем владельцу знать про блондинкино плечо. Чем в подшипниках копаться, ему проще всех утилизировать и оптом взять целую партию, так ведь? Вот этих, «Би-про», новое поколение, производительность на пять процентов выше?

– Почему на пять? – удивился главный инженер. Начальник цеха потянул его за пиджак, но он отмахнулся. – Всюду пишут – до двадцати пяти. Это вы где прочитали?

– Я сказал пять? Оговорился. Конечно, двадцать пять… На стенде. Включить турбо и поднять питание. И будет вам двадцать пять, – Дэвид ухмыльнулся.

– Какой идиот в турбо режиме работает, – сказал начальник цеха.

– Главное – зачем? – подхватил Дэвид. – И так очень перспективная линейка «Би-про». «Моделз» почитайте за август, у меня там интервью – маленькое такое, на предпоследней странице…

– Спасибо, – сказал главный инженер. – За август?

– Ага, – кивнул Дэвид. – Вы мне дайте почту, я вам скину электронку… Правда, там не полное интервью. Места у них мало, наверно. Про суставы, например, я говорил…

– Что?.. – главный инженер насторожился.

– У них суставы не титановые, из другого сплава, – Дэвид забрал карточку из его замершей руки и сунул в карман. – Хороший сплав. Забыл название, новый какой-то. Не титановый, но очень хороший. Пластичный такой, легкий. В замене особенно хорош, ремонтники говорят. Для удобства это, понятно, титан ведь прошлый век… – Дэвид еле заметно повел бровью.

На лице главного инженера появилось кислое выражение.

– Тогда ясно. Владелец – он, конечно, захочет новую линейку. Все-таки пять процентов… то есть двадцать пять, да… Ну, правда, – Дэвид рассеянным взглядом смотрел на девушек с ближнего конвейера, как будто это он с ними советовался, – энергозатраты, обслуживание, это все наверняка подрастет. Линейка-то новая… Хотя вам-то что, владелец же это все оплачивает… Короче, вы сами смотрите. Раз вам представитель сказал. Новые времена… – Дэвид опять покивал. – А раньше бы девочке подшипник заменили, и работала бы еще сто лет.

Главный инженер и начальник цеха переглянулись.

Тут вернулся директор – притихший и задумчивый.

– Благодарю вас за консультацию, мистер Барнет, – сказал он. – Вы нам очень помогли. Мы постараемся… – он демонстративно поклонился Дэвиду. – А сейчас, господа, давайте на этом закончим.

Он сделал приглашающий жест, и его сотрудники вышли в дверь, Дэвид двинулся за ними. Выходя из цеха, он машинально обернулся – и тут ему показалось, будто он краем глаза уловил что-то странное, неправильное. Но следом шел директор, и Дэвид не стал задерживаться. Дверь в цех закрылась.

* * *

Кэрол перевела дух. В кулаке у нее были зажаты два аккумулятора, один из которых она успела поймать в последний момент.

Глава 4. В бархатном кабинете

Грузный старик, одетый в черный костюм и простую белую рубашку, сидел за столом в огромном кабинете. Пол был застелен толстым бархатным темно-вишневым ковром, который мягко поглощал все посторонние звуки – вообще все звуки, казалось. Таким же ковром были затянуты три стены. Стена по левую руку от сидящего была выкрашена в серый цвет и совершенно голая, если не считать картины в витиеватой позолоченной раме. Маленькое озерцо в ельнике, по берегам немного травы и каких-то мелких кустов, черная вода и проблески неба над верхушками елок. Картина выглядела меньше, чем на самом деле, и если бы не рама, издалека сошла бы за темное пятно на стене.

В кабинете было свежо и прохладно.

Старик за столом склонил голову на сцепленные перед собой руки. Он казался спящим, но если бы кто-нибудь умудрился, оказавшись под столом – примерно в том месте, где помещались носки черных лакированных штиблет, взглянуть на него снизу вверх, то вздрогнул бы и потупился, встретив пронзительный взгляд глубоко посаженных глаз под всклокоченными бровями. Такое неподвижное созерцание пола было обычным способом размышления министра энергетики Генриха Отто Гроссмайера. Эту привычку он приобрел еще в незапамятные времена, будучи уже тогда не менее грузным и внушительным, и наводил неизменный трепет даже на более высокопоставленных чиновников, не говоря уже о подчиненных, когда медленно поднимал большую тяжелую голову и устремлял на них немигающий взгляд. Вот и сейчас поднялась седая голова – но кабинет был пуст, никто не затрепетал и не выронил портфеля. Гроссмайер нахмурился, но уже не грозно, а словно растерянно, потом тяжко вздохнул. Посидев немного без движения, он открыл верхний ящик стола и вытащил одну за другой несколько разноцветных папок с бумагами – толстых и не очень. Последней оказалась синяя, она лежала в самом низу. Министр раскрыл ее, полистал и нашел нужное – несколько пожелтевших листков с потрепанными краями, скрепленных степлером. Он отложил листки и собирался проделать обратную операцию – теперь по укладыванию папок в стол, – но, глянув на дно ящика, замешкался. Всего на несколько секунд – и принялся засовывать папки на место, пожалуй, чуть более поспешно, чем подобает министру. Он задвинул ящик как раз вовремя.

Дверь открылась, и перед Гроссмайером появилась высокая девушка, прекрасно сложенная, в строгом сером костюме. В руках она держала запечатанный пакет. Она стояла прямо и спокойно, глядя на Гроссмайера большими зелеными глазами. И вдруг старый чиновник сделал то, чего никто никогда не видел и не мог от него ожидать: он отвел взгляд.

– Терри! – начал Гроссмайер глухим голосом, глядя в сторону картины. Услышав свое имя, девушка чуть приподняла подбородок, как бы приглашая министра к дальнейшей беседе. – Пожалуйста, сообщите всем, что совещание начнется как обычно.

– Да, сэр. Вы сегодня хорошо себя чувствуете?

– Вполне, – министр оторвался от изучения елочек, прокашлялся и сдвинул брови, восстановив свой обычный вид. – Почему вы спросили?

– Вчера вы выпили на четыре чашки больше. В мою задачу входит… процесс мониторинга… с целью… осуществлять контроль… – Терри потупилась, замолчала секунды на три и встряхнула головой. – Вы смогли заснуть?

– Все в порядке, Терри, не волнуйтесь, – успокоил министр. – Пожалуйста… Я хочу скорректировать задачу, вы готовы?

– Да.

– Терри, сообщайте мне только в случае превышения более чем на… восемь чашек. В других случаях следует только вести журнал и не предпринимать никаких действий… И не волноваться. Конец.

– Я поняла.

– Прекрасно. А это что у вас? – Гроссмайер кивнул на пакет.

– Это передали через ваш личный канал из Особого департамента, – девушка положила пакет перед Гроссмайером. – Исключительный случай.

– Исключительный?.. – насторожился министр.

– Именно так и передано.

– Больше ничего?

– Нет. Я просила уточнить, чтобы я могла доложить более четко, но… Сказали, что информация только для вас.

– Для нас, – пробурчал министр. – Для меня, значит и для вас тоже. Все игры в суперагентов… Здесь одни бумаги, или есть еще что-то?

– Еще карточка с видеозаписью.

– Видеозапись… Вот жуки! Терри, откройте это, пожалуйста…

Секретарша наклонилась над столом. Расстегнутый воротник блузки открывал ямку между ключицами, вниз уходила серебряная цепочка со звеньями в виде узких переплетающихся листьев. Девушка ловко вскрыла пакет и, отступив чуть назад, застыла в прежней позе.

Министр отложил в сторону маленькую карту памяти и начал просматривать листы. Вдруг его брови поползли вверх, потом губы недоверчиво скривились.

– Не может быть!.. Ну-ка, ну-ка… – Гроссмайер забормотал, водя пальцем по бумаге. – Они ничего в этом не понимают, но я-то тоже ничего, ну – почти ничего, а кто же понимает? Если правда, то да, исключительный, и тогда, тогда… Ну вот он и понимает, очевидно… Ладно, так. И кто это?.. – Терри молчала, вопрос, очевидно, задавался не ей. Министр сгреб листы и подвинул кучу вперед. – Вот, – он впечатал толстый палец в строчку, девушка опять наклонилась и прочитала. – По этому пункту, пожалуйста, Терри… Всю информацию, как обычно.

– По базам или…

– И по базам, и по всем нашим каналам. По закрытым тоже. – Лицо министра неожиданно засветилось азартом, он потер руки. – Терри! Вот что, давайте… Да. Первым делом предупредите всех, что заседание отменяется. Прямо сейчас, да, быстренько. А потом поставьте мне эту запись.

– С вашего позволения, сэр, вы ждали звонок…

– Если позвонит премьер, извинитесь и скажите, что я занят. Я потом сам… Нет, лучше скажите так. Мистер Гроссмайер как раз сейчас работает по вашему делу. Ну и дальше, как вы умеете…

– Я поняла, – кивнула девушка. – Вам не дует? Закрыть окно в приемной?

– Спасибо, Терри, все очень хорошо. Просто отлично.

Глава 5. Разные интересы

Дэвид бросил папку на столик и стянул плащ. Не сравнить с «Тремя звездочками», конечно… Но для Сити вполне прилично. Одиннадцатый этаж, простой старомодный хай-тек, стекло, алюминий и пластик, это по мне. Без всякого дешевого винтажа. Можно сказать, по-домашнему. Наверно, как был всегда деревенщиной, так и останусь… Вот этот столик ничего, главное – окно во всю стену, вид – это главное. Хороший вид сверху и простая чашечка кофе для начала дня. Вернее, уже совсем не начало для нормальных людей, скажем, для менеджера или консультанта – самый разгар. Кто будет сидеть в кафе в такое время, один я мотаюсь как не пойми кто. Наверно, это все же семейное. И Кейси, думаю, только просыпается сейчас. Лезет в холодильник… Вот уж кто не терпит, когда толпы. Он бы оценил такое местечко…

Высокий сутулый официант подбежал, откидывая в сторону налаченный чуб, но Дэвид его сразу разочаровал. Американо и чизкейк – вот и все предпочтения сэра в это время суток. Так себе из меня клиент. Он устроился поудобней в пластиковом кресле, спиной к пустому залу, вытянув ноги в сторону города и неба.

– Сэр, не будете против такого соседства? Подожду пока вы уйдете, чтобы вам не мешать…

Дэвид, мысленно сморщившись, повел носом, но особенного запаха не ощутил.

– Нет-нет, – сказал он, не отрываясь от созерцания смога и набухающих туч. – У меня только кофе и пирожное. Но пирожное не отдам. Могу сахар, хотите?

Нищий сзади чмокнул губами.

– Сахар… Бедный сахар не нужен никому. Сбыть с рук норовят…

– Ну да, – Дэвид пожал плечами. Сити внизу в пелене облаков и смога менял облик на глазах – серебристые клочья, морось, здания то прячутся, то возникают, все причудливое и зыбкое.

– Пирог с начинкой! – рявкнул нищий голосом натурального пирата. Дэвид не выдержал и повернул голову.

Лохмы во все стороны, соломенная бородища метлой, обветренное лицо, здоровенное алюминиевое кольцо в ухе… Охранник у входа активизировался было, но Дэвид поднял руку и отрицательно помотал головой, тот вмиг снова принял скучный вид. Нищий даже не двинулся, ноги в синих заплатанных клешах были широко расставлены и упирались в пол, как в палубу.

– С начинкой, – важно повторил пират и потряс пальцем.

Такие собеседники Дэвиду не часто попадались.

– Не очень понял.

– Пирог с начинкой принесли для Гарри короля. Там Катерина, Анна, Джейн, снова Анна, снова Катерина…

– Снова Джейн? – предположил Дэвид.

– Невпопад! – возразил пират. – Снова Катерина. С Катеринами ему лучше удавалось.

– Да, верно!.. – Дэвид рассмеялся. – Я все позабыл. А вы знаток отечественной истории.

– Изучаю жизнь, – пират выпятил нижнюю губу и покивал, подтверждая, что предмет достоин изучения.

– Я знаю, с кем вам было бы интересно побеседовать, – сказал Дэвид. – Он работает в «Вандер Банке», высокий… У него такая красная машина, – он выразительно показал пальцами. – При случае имейте в виду.

– Высок и строен… дерри-даун… – одобрительно забормотал нищий. – При случае весьма…

Тем временем официант поставил перед Дэвидом поднос. Фарфоровая чашечка, десертное блюдце с пастухом и пастушкой, идеальный чизкейк, идеальный кофе. Хоть на фото в журнал. Дэвид внимательнее оглядел бродягу. Не похоже, что от голода страдает. Из-под штанин, подметающих пол, торчат мозолистые ступни в кожаных сандалиях, подвязанных шнурками и веревочками. Холщовая рубаха с полуоборванными рукавами, меховая жилетка, кое-как напяленная на обширную талию, дрябловатые, но могучие ручищи, поросшие светлым волосом… Дэвид с удивлением убедился, что взгляд пирата беспечно устремлен в дымку дождливого Сити, в то же самое панорамное окно.

– Еще американо и чизкейк, – сказал он официанту. – С собой большой картофельный пудинг с говядиной и две бутылки «Ньюкасла». Упакуйте, пожалуйста, хорошо.

– Истинный джентльмен! – провозгласил пират. Его огромная пасть сверкнула сталью и золотом. Официант, споткнувшись, ретировался, бродяга доверительно повернулся к Дэвиду. – Неба не разглядишь, снуют, снуют.

– Здесь ничего вид, – возразил Дэвид, пододвигая ему свою чашку. – Кофе, сэр.

– Мерси, – чашка погрузилась в бороду. – Красотки лучшие весьма. Но мы их не возьмем.

– Почему это?

– А потому, а потому, – пират шумно потянул из своей чашки и лязгнул зубами; большая половина чизкейка канула в его пасть, и он закончил нараспев: – Что им не нужно ничего.

– Работа, например, – пожал плечами Дэвид.

– А, да-да-да! Это да, – закивал бродяга. – Работя-я-ги! Пульсируют жизнью, тыц, дыц, тыц, дыц. Вот так пульсируют! – он воздел кулак с остатком пирожного и подвигал туда-сюда. – Падам, пам… Падам, пам…

Пират затанцевал, не вставая с места и держа в одной руке чизкейк, а в другой чашечку. Только поводил плечами и слегка поворачивал массивный корпус влево-вправо, как это у него получалось, непонятно, но танец получился шикарный. Дэвид даже забыл отхлебнуть.

Сбоку раздались аплодисменты. Две девицы, одна в красном обтягивающем, другая в серебристом и пушистом и высокий темнокожий парень в просторном костюме подняли руки с бокалами в их сторону.

– Танцуйте, пока солнце! – рявкнул пират, салютуя им чашечкой.

– Мы и ночью танцуем! – крикнула ему та, что в красном, и тоже сделала несколько танцевальных движений, довольно лихо, – а темный парень подхлопывал, – закинула длинную ногу в красной туфле на стойку, потеряла равновесие и схватилась за серебристо-пушистую. Они чуть не повалились, захохотали обе, и парень зашелся, взвизгивая от удовольствия, все трое разом выпили и укатились куда-то.

– Танцуйте… – пират сунул в пасть остаток чизкейка, со страшным плеском и чавканьем дотянул кофе, облизал пальцы и вытер их о скатерть.

– В такое время танцы, – заметил Дэвид, аккуратно прихлебывая кофе. – Думаю, это богема.

– Никакая вам не богема! – обиделся пират. – Бедняжки! Всегда в трудах. В воскресенье был в офисе. Принес им пакеты, забрал бутылки. Принес бутылки, забрал пакеты. Фунты законные дают…

– То есть вы работаете?

– Не то чтоб да, скорее нет, хотя, – пробормотал нищий под нос. – А девочки, те молодцы. Стараются.

– Нам до них далеко, – кивнул Дэвид. Дождевой Сити окончательно утонул в пелене, в окне стало мутно и неинтересно. Он подтянул поближе свою папку. – Но мы тоже будем стараться.

– Сэр, хотел бы вас поддержать, – пират грустно поморгал. – Но только в другое время года.

Дэвид захохотал, откинувшись на спинку кресла.

– Давай, попробуй! – раздался крик от стойки. – Ноги на хрен переломаю!..

– Пульсируют, – сообщил пират Дэвиду. Дэвид посмотрел туда.

Два официанта схватили друг друга за грудки. Дэвидов с налаченным чубом и второй – помоложе, похожий на воробья, веснушчатый и растрепанный. Малыш, намертво вцепившись в чубастого левой рукой, недвусмысленно отводил назад правую с крепко сжатым кулаком. Чубастый был явно напуган.

– Убери руку! Убери! – вопил он. – Я ошибся, все! Никому не скажу, отстань… – он изловчился и вырвался, оставив воротничок в руке малыша. – Бешеный… Шел бы к своему брату в банк, счетовод…

– Скажи еще про моего брата, скажи, Мэтью, – малыш спокойно заправлял рубашку в штаны. – Точно в нос получишь.

– Да пошел ты, – отвернулся чубастый.

– Ага, и надулся сразу, – малыш примирительно ткнул его кулаком. – Ладно, проехали… – он подхватил поднос и убежал.

– Люблю это местечко, – пират растянул рот до ушей. – Хорошее место.

– Я знаю получше, – сказал Дэвид.

– Получше не всегда лучше, – бродяга пожевал бороду. – Бывал.

Он задрал холщовую рубаху и продемонстрировал кровоподтеки на ребрах. – Крепкие парни. Ходят в спортивный клуб. Весь день там. Пульсируют. Назвали попрошайкой. Вы тоже так думаете, сэр?

– Я нет, – ответил Дэвид, принимая из рук официанта крафтовый коричневый пакет. Нитки от воротничка на шее, оторванные пуговицы и развалины чуба наводили на мысль, что Мэтью – стюард на корабле пирата.

Официант поймал взгляд Дэвида.

– Недоразумение… – пробурчал он, поправляя волосы, но чуб больше не держался. – Не поняли друг друга.

– Нет-нет, все нормально, – заверил Дэвид. – Работа – дело такое…

– Я вообще могу не работать, – обиженно сказал Мэтью, словно это Дэвид хотел дать ему в нос. – У меня жена есть, – он посмотрел в сторону кухни. – Не как у некоторых…

Официант отчалил. Пират смотрел сочувственно, шевеля губами. Дэвид встал и протянул ему пакет.

– Вот, – сказал он. – Вместо сахара.

– Пропади он пропадом, – ответил бродяга, вздергивая брови. – Вот удивление! У вас тоже брат в банке?

– Мой брат, – сказал Дэвид, – неизвестно где. Если хотите, можете выпить это пиво за то, чтобы ему повезло.

– Это честь – выпить за брата, – пират грузно поднялся и с достоинством принял еду. – Благородный незнакомец! – он сделал ногами нечто вроде реверанса и прижал пакет к сердцу. – Желаю вам лучших красоток…

– Не надо, – сказал Дэвид и взял папку и плащ.

– А вас просто не возьмешь, – объявил пират ему в спину. – Что-то про них знаете… Тайный агент!..

– Я их делаю, – сказал Дэвид, не оборачиваясь.

Он спустился на лифте и сразу же попал в толпу, огромный холл торгового центра на глазах наполнялся людьми. Могло показаться, что всем понадобилось срочно что-то купить или наверстать упущенный завтрак, если бы не разноцветные зонты, мокрые плащи, лужи на полу. В окнах-витринах по бокам от выхода стояли серые струи и было видно, как машины разбрызгивают воду, проезжая мимо. Дэвид сунул папку за пазуху, протолкался к вращающимся дверям и решительно вышел, поднимая воротник. Капли барабанили по брусчатому тротуару. Андроид-инженер оглянулся по сторонам, подошел к краю и замешкался. Дождь, словно нарочно, полил сильнее. Дэвид, поколебавшись еще немного, поднял руку. Тут блестящий красный автобус вывернул из-за угла. Дэвид сорвался с места, перебежал улицу, шлепая по лужам, и побежал к остановке в сторону Саутваркского моста. Он вскочил на подножку в последний момент. Очень кстати. Дэвид пятерней закинул назад волосы и стряхнул воду с пальцев.

Нет, я правда деревенщина, усмехнулся он про себя.

* * *

В то самое время, когда старший консультант «Клеопатры» наслаждался видом из окна, а дождь едва начинал моросить, у входа в центральный офис «Вандер Банка» в Холборне стоял роскошный винтажный красный «Форд-Мустанг». Мощная, благородная и, без сомнения, невероятно красивая машина, даже на взгляд человека, равнодушного к автомобилям. Кое-кто из прохожих не выдерживал и, вопреки всем правилам приличия и традициям сдержанности, оборачивался и смотрел.

Только не на машину, а на хозяина.

Выглядело так, что машина припаркована у его ног. Очень высокий – по крайней мере шесть с половиной футов – атлетического сложения мужчина лет тридцати пяти, с могучими плечами и колоннообразной шеей, с короткой, но стильной стрижкой, в прекрасно сшитом дорогом костюме и накинутом сверху кремовом плаще; он ожесточенно названивал по мобильному. Дождь усиливался, но гигант не обращал внимания. Он нервничал, набирал номер снова и снова, но безрезультатно. Время от времени он озирался, словно искал кого-то и не находил, – и его безупречно выбритое мужественное лицо делалось по-детски растерянным. Но стоять и звонить весь день большой человек не мог. Он сунул телефон в карман, плюхнулся за руль и умчался по Саутгемптон-роу, – насколько это позволяло движение.

* * *

В гостинице на берегу Средиземного моря маленький изящный телефон, зудящий на ресепшене у выхода к бассейну, наконец, замолчал. Он мог надрываться, сколько угодно: играла музыка, кто-то хохотал, визжали девушки на краю двадцатиметровой мраморной ванны, полной лазури и солнца, плескалась вода. В шезлонге под тентом раскинулась высокая, роскошная молодая женщина в крошечном бикини и драгоценностях. Рядом с ней в таких же шезлонгах помещались лысеющий загорелый господин лет пятидесяти с золотой цепью на груди и массивным золотым перстнем на пальце и стройный миловидный юноша. Перед ними стоял столик с фруктами, напитками и сладостями.

– Мадам Штаммер, вы умеете плавать? – спрашивал юноша, волнуясь.

Женщина небрежно взглянула на него.

– Милый Эрик, я прекрасно плаваю.

– Тогда давайте поплаваем вместе! Мне кажется, вам жарко…

– Ну, что ты. Это будет невежливо – оставить господина Янсена в одиночестве.

– Не беспокойтесь, отец и не захочет плавать. Бассейн – это не для него. Он предпочитает свои скучные журналы. Или не менее скучные облигации.

– Да, бассейн не для меня, – засмеялся господин Янсен. – Купайтесь, молодые люди. Я люблю море. Особенно после захода солнца. Мощь стихии… Подобная мощи человеческого разума. И покой. Устойчивое равновесие…

– Равновесие? – переспросила женщина, потягиваясь в шезлонге и поводя плечами. – Это любопытно.

– Устойчивое, – уточнил Янсен, отхлебывая мартини. – Это существенно. Представьте, шарик для гольфа лежит в лунке. Он никуда не денется. Звучит грубовато, но смысл в этом. Даже если мы его слегка подтолкнем кверху, он не выкатится наружу, а скатится… – он потянулся за журналом, упавшим на пол, – назад.

Женщина проследила за его рукой.

– Видите? – радостно воскликнул Эрик. – У отца равновесие, пойдемте же, ну! – он вскочил, как щенок, зовущий хозяйку гулять.

– Пожалуй… нет, – красавица опять томно потянулась. – Я тоже предпочитаю море. Особенно после захода солнца. Потому что можно плавать совсем без одежды, – она бросила незаметный взгляд на Янсена, – это очень освежает голову… Но здесь это не совсем уместно. Так что можешь пока поплавать один… Господин Янсен, а что у вас там за журнал?

– Вам вряд ли будет интересно. Научно-популярный. Серия о мыслителях Древней Греции. Вот здесь о Евклиде… Это такой математик, он написал…

– О! – женщина с явным интересом потянулась вперед. – Покажите, покажите… Я как раз ищу, у кого бы спросить кое-что о Евклидовых «Началах».

– Мадам Штаммер! – Янсен удивленно взмахнул бровями. – Ваш кругозор просто… Просто…

– Ой, да что вы, я просто любопытная, – собеседница слегка потупилась. – Вот если бы вы могли мне пояснить такую вещь: «линия – это длина без ширины». А если взять кучу-кучу отдельных точек… как вот эти круглые конфетки, и рассыпать их… нет, разложить… вот так… по прямой. Разве это не будет «длина без ширины»? Но какая же это линия? Одни дырочки, – она положила в рот розовую карамельку, вторую, красную, сунула Янсену, – попробуйте, вкусные. Получается, Евклид ошибался? Или это я глупая?

– Видите ли, мадам Штаммер…

– И прошу вас, не называйте меня этим дурацким именем. Просто Агнесс.

– Тогда уж и вы называйте меня просто Густав, это будет логично, – сказал Янсен, оглядывая собеседницу так, словно увидел в первый раз.

– С удовольствием, Густав. Так что насчет этих дырочек?

– Насчет дырочек… Признаться, вы меня очень… Застали врасплох. Вернее, Евклида, ну и меня вместе с ним. Давайте, я закажу что-нибудь, и мы побеседуем… – он свернул журнал в трубку и повертел в руках. – А хотите – переберемся на нашу яхту? Ремонт уже закончен. Мы собирались завтра отметить это и грузиться… Но можно начать сегодня. Тем более, здесь шумновато, и если честно, я устал от гостиницы… Посидим не торопясь, по-семейному. Я вообще не люблю торопиться, – Янсен протянул женщине бумажный столбик, она взяла его и положила между вытянутых загорелых колен, придержав сверху длинными пальцами.

– Я думаю, будет очень интересно.

– Вот и отлично. Эрик пусть купается в море, а мы с вами обсудим Евклида и…

Ученая беседа была прервана появлением гостиничной служащей. Девушка протягивала Агнесс телефон.

– Вы оставили на ресепшене, мадам Штаммер. Вам были звонки.

– Ну и что, звонки, – отмахнулась Агнесс. – Что я с ним буду тут делать? Пусть лежит, где я положила, спасибо, отнесете обратно? Нет, стойте, стойте… Раз уж вы взяли, пожалуйста-пожалуйста… Включите там режим «Не беспокоить»… А то у меня все руки липкие от ваших конфет. И потом отнесите. Там надо такую кнопочку нажать и потом на шестереночку… Сумеете же, да?

Девушка не повела бровью и ответила ровным, но все же будто слегка уязвленным тоном:

– Мой интеллект соответствует интеллекту кандидата технических…

– Вот, вот, у вас получится… – перебила Агнесс Штаммер совершенно ангельским голоском. – Ай! – она взвизгнула и поджала колени кверху, журнал шлепнулся на мокрый кафель. – Эрик!.. Эрик, прекрати немедленно! – красавица загородилась ладонями, а юноша, сидя на бортике бассейна, с хохотом брызгал в нее водой.

Господин Янсен довольно улыбался. Он даже не подумал полюбопытствовать у Агнесс, кто это звонил так настойчиво. Впрочем, его мозг делового человека путем привычного сопоставления фактов пришел к выводу, что звонил господин Штаммер – бывший муж Агнесс. Однако мозг сделал эти выводы автоматически, без участия господина Янсена. Тот не был ни любопытен, ни ревнив, чего скрывать – даже честолюбие у него сильно поуменьшилось с годами. Он, как сам любил говорить про себя, «давно перешагнул эту ступень развития». Но Агнесс… Не просто женщина, это совсем, совсем другое… существо. Интеллект… Совершенное тело… Веселый и открытый нрав… Чушь. Все это не то. Что-то давно забытое… – Янсен снял запотевшие очки, и стройный силуэт отразился в его глазах. Он бросил очки на столик. К черту. Кому есть дело до всего остального…