Текст книги "Антимаг. Пробуждение"

Александр и Евгения Гедеон
Антимаг. Пробуждение

Глава 1

Стоило выйти из портала, как на Стриже скрестились взгляды полусотни спасённых эльфов. Оно и понятно, совсем рядом, только руку протяни, лежали немыслимые сокровища: плоды и саженцы амброзии. Но вид экипированных в броню Древних собратьев внушал закономерные опасения. Пустотники сейчас изрядно походили на Поднебесников, которые и продали бедолаг Паукам.

Теперь, после побега из хорошо защищённой человеческой крепости, ушастые могли выкинуть всё, что угодно. Стриж хорошо помнил, с каким азартом потомки Древних резали друг друга ради шанса завладеть жалкими крохами наследия предков. А тут реальная возможность сорвать настоящий куш, убив при случае горстку чужаков.

Не будь эти самые чужаки хорошо вооружены, возможно, освобождённые пленники уже выражали бы свою благодарность, вспарывая глотки спасителям. А может, как раз намереваются это сделать. В крови гуляет адреналин, воздух свободы кружит голову, а близость немыслимого запаса амброзии обещает исцеление от ран.

При таких раскладах можно решиться и на самоубийственную атаку. С учётом разницы в экипировке и наличии на стороне пустотников пары магов, атака совершенно точно самоубийственная.

Но было бы крайне глупо спасать кого-то только для того, чтобы чуть позже убить.

– Все возьмите амброзию и поешьте, – громко приказал Стриж эльфам. – Вам нужны силы.

Несмотря на уже озвученное раньше разрешение, кажется, до сих пор никто так и не решился сделать это. Может, кто-то и припрятал несколько плодов, но есть их на ходу, словно яблоко из соседского сада, было немыслимым кощунством для остроухих. Святыня, которую многие и видели-то пару раз в жизни, требовала почтительного ритуала.

Вот и пусть занимаются этим, гася возможный конфликт и дав Стрижу время подумать. Пока эльфы побьются лбами об пол или как там у них принято, адреналин уступит место слабости и усталости.

Усмехнувшись, Лёха бросил взгляд на собственную руку. Пальцы мелко дрожали от схлынувшего напряжения. День был непростым.

Несколько эльфов нерешительно протянули руки и трепетно коснулись священных плодов амброзии. Поклонившись, пробормотали нечто похожее на молитву и унесли по одному яблоку в сторону. Следуя их примеру, потянулись и остальные.

Поглядывая на это краем глаза, Стриж размышлял над тем, что делать дальше.

Брать ушастых с собой на базу нельзя. Слишком много могут увидеть, а потом рассказать кому-то вроде ловчих отрядов Пауков. А если оставить их, скажем, на острове без возможности когда-либо уйти, над всеми его обитателями нависнет угроза.

Да, может, в первые дни или даже недели эльфы будут счастливы сменить тёмный каземат на солнечный пляж, но рано или поздно эйфория пройдёт. Кто-то осознает, что никогда больше не увидит семью, кто-то не пожелает принять законы, которые установят чужаки, а кто-то, как водится, решит, что править этим чудесным местом должен именно он.

С точки зрения остроухих дикарей, у пустотников в руках были несметные сокровища. Доспехи и оружие предков, плоды амброзии и самое главное – саженцы.

За такой куш можно наступить на горло совести и перерезать спасителей.

Нет, Стриж не собирался превращать жилую базу пустотников ни в тюрьму, ни в проходной двор. Но и отправлять на все четыре стороны безоружных эльфов, оказавшихся чёрт знает где, тоже нельзя.

“А ты не отправляй, – встряла Белочка. – Вы ведь хотите научиться делать пустотников. Вот полсотни превосходных тел для собратьев. И не нужно думать, что с ними делать”.

Мысль показалась пугающе привлекательной.

Действительно, что изменится для этих эльфов после выхода на свободу? Их либо сожрут демоны, либо поймают поднебесники или Пауки. А это та же судьба пустышек. Разница лишь в том, что Лёха может не успеть освободить их до того, как земляки утратят разум.

В самом лучшем случае эльфы доберутся до своих и продолжат влачить жалкое существование дикарей, вечно скрывающихся от охотников. Не милосердней ли прекратить их мучения, дав шанс на нормальную жизнь кому-то из своих, расширив общину? А камеры на полсотни пленников можно организовать без особого труда: на острове для этого достаточно возможностей.

Осознав, что всерьёз планирует оборудование тюремного блока, Стриж ужаснулся собственным мыслям.

Да что с ним такое? С каких пор он начал считать гражданских ресурсом, которым вправе распоряжаться по своему усмотрению? Как много времени пройдёт до того момента, когда он, подобно поднебесникам, решит, что одни разумные по определению лучше других, и введёт в обиход рабский труд?

“Они бы всё равно сдохли без нас”, – начала было демоница, но Лёха грубо её прервал:

“Заткнись и дай подумать!”

От пленников нужно избавляться, но не просто бросить на произвол судьбы, а обеспечить нормальными шансами на выживание.

– Павел, – подозвал он китежца.

– Слушаю, командир, – тут же подошёл тот.

– Поговори с эльфами, выясни, есть ли у кого-то на примете племена, которые готовы принять к себе чужаков. Если такие найдутся, осмотритесь с ними, может, кто-то узнает окрестности. Надо понять, доберутся ли они пешком до нужного места.

– Есть!

Китежец тут же направился к группе эльфов.

– Рутгер, Олаво.

Гефестианец и тиаматец развернулись, выжидательно уставившись на Лёху.

– Нужно быстро, но внимательно обследовать эти руины на предмет опасности и ценностей.

– Сделаем, – широко улыбнулся Олаво и оба пустотника скрылись в коридорах древней крепости.

Спасённые остроухие тихо переговаривались, поглядывая на освободителей со смесью благодарности и опасения. Развалины крепости предков интересовали эльфов куда меньше, чем непонятные воины в древних доспехах.

Пустотники, в свою очередь, тоже посматривали на спасённых, ненавязчиво контролируя их поведение. Никто не расслаблялся, не отходил от товарищей, не убирал оружие. Даже марсиане, получив советы бывалых вояк, не торопились прятать клинки в ножны.

Райны видно не было. Вероятно, она всё ещё незаметно присматривала за Вивьен, но полной уверенности в этом не было. Сама Вдова восхищённо разглядывала пусть и разрушенную, но всё равно впечатляющую древнюю крепость.

– Интересно, как там дела у нашей Лизаветы? – словно размышляя вслух, спросил Лёха.

Магичка, очевидно, догадалась в чём дело, и спустя несколько секунд Стриж ощутил невидимую руку, мягко опустившуюся ему на плечо.

– Я в порядке, наблюдаю за Вив, – раздался едва слышный шёпот у самого уха.

Лёха коротко кивнул, будто своим мыслям, и чужое прикосновение исчезло.

Райна в норме, Вдова под присмотром – это хорошо. Знать бы еще, в порядке ли сейчас Арес и под достаточным ли контролем…

Беспокойство за одержимого репликанта Стриж усилием воли подавил. Перед возвращением на базу нужно решить текущие вопросы, включая распределение взятой в рейде добычи.

Два десятка саженцев, тридцать семь ящиков с золотыми яблоками. Тридцать шесть, если сразу списать со счетов тот, который почти опустошили обедающие эльфы.

На кой чёрт амброзия нужна была Паукам, пока не ясно, но пустотникам она точно пригодится. В первую очередь как медицинский препарат, пусть и не в таком количестве. Выяснить, насколько длительное время возможно сохранять золотые яблоки, до сих пор не удалось.

Ну что ж, теперь у них достаточно ресурсов для экспериментов: хоть компоты вари, хоть варенье. Отдать штук по пять яблок в руки ушастым, а ящиков тридцать оставить себе. Будет чем торговать с дикарями для налаживания контакта. Это не считая саженцев.

Сколько молодых деревьев можно быть выменять на что-то у остроухих, зависело от информации, которой располагал пленный Паук. Если пустотники сумеют самостоятельно выращивать амброзию, будет о чём говорить и с поднебесниками, и с их врагами.

Но сперва следовало выяснить, кем их новые знакомые были до пленения.

Китежец ещё не вернулся, так что Лёха обратился к стоявшему неподалёку Виго.

– Кто из присутствующих лучше всех владеет эльфийским?

Тиаматец без колебаний указал на скромно стоявшую в стороне бейджинку.

– Мун Хё. Без вариантов.

– Даже так? – невольно удивился Стриж.

До сих пор практически все “гости из будущего” показывали примерно одинаковый темп усвоения информации, и столь бесспорное лидерство вызывало интерес.

Виго лишь развёл руками.

– Она из семьи ортодоксов, а те учат детей кантонскому, а не эсперанто. Общий язык Мун Хё учила уже когда покинула поселение. Ну а кантонский этот, как по мне, немного на эльфийский похож. Те тоже мягко мурлычат да мяукают что-то, не разобрать. С Ниэль только так языками чешут.

Лёха мысленно согласился. Ему не раз доводилось слышать кантонский диалект во время дружеских посиделок “за рюмочкой чая” с сослуживцами: в бригаде хватало переводчиков с китайского, они часто развлекали собравшихся забавными для русского слуха фразами. И действительно, с эльфийским языком было некоторое сходство, по меньшей мере, в мягкости звучания.

– Мун Хё, есть задание, – позвал Стриж бейджинку.

Та вскинула голову и подошла.

– Нужно поработать переводчиком с эльфийского. Справишься?

– Должна, – подумав, ответила Мун Хё.

– Отлично, – улыбнулся Лёха и направился к настороженно посматривающим в их сторону эльфам.

После сытного обеда золотыми яблоками во взглядах остроухих была, скорее, заинтересованность, а не опасение. Оно и понятно: чужаки не только вытащили их из подземелья Пауков, но и сделали это с помощью портала Древних. Да ещё и поделились бесценной амброзией.

– Думаю, нам пора познакомиться, – дружелюбно улыбнулся Стриж, остановившись неподалёку от ближайших остроухих. – Моё имя… Искандер.

Произнося это, Лёха приложил немало усилий, чтобы не засмеяться. Ещё в детстве он узнал, что это слово – арабский вариант имени Александр. Шутка была в том, что так садыки – сирийские солдаты, – называли однокашника Стрижа, бывшего их инструктором. Так Сашка из Воронежской области обзавёлся позывным, достойным персонажа “Тысячи и одной ночи”. Шутка стала вдвойне смешней, когда по возвращении домой, уже на учениях, Александра назначили в прикрытие оперативно-тактических ракетных комплексов “Искандер”.

Светить остроухим примелькавшееся в свите Лауры имя “Алекс” было бы глупо, а новый псевдоним легко запоминался, что исключало путаницу.

Мун Хё перевела слова эльфам, и один из них, переступив с ноги на ногу, неуверенно оглянулся на соплеменников, словно не решаясь что-то сказать или сделать. Наконец, собравшись духом, осторожно задал вопрос.

– Он спрашивает, кто мы, – перевела Мун Хё, хотя столь простую словесную конструкцию Стриж понял и без её помощи.

Над ответом даже думать не требовалось. Ложь про выращенных людьми детей, сбежавших от хозяев, решивших изменить расклад сил, вновь пошла в ход. И, судя по лицам навостривших уши эльфов, была принята на веру.

Расспросы Лёха начал с самого простого: кто и как попал в плен к Паукам. Ответы оказались очень полезными. Как и предполагалось, большинство были пойманы ловчими алами поднебесников. Один отряд, подобравшийся слишком близко к людям в попытке ограбить торговый караван, взяли клановые бойцы и передали Паукам, как того требует закон.

В дальнейшем выяснилось, что большинство остроухих потомков Древних вели кочевой образ жизни. Оставаться на одном месте попросту не получалось: стоило кому-то пропасть без вести, как всё племя оказывалось под ударом. Не было гарантии, что собрат стал жертвой демона, дикого зверя или несчастного случая. Слишком велик риск, что его поймали охотники на двуногую дичь, и скоро крупный вооружённый отряд явится за остальными.

Однако, существовали и племена, привязанные к своему месту обитания. Одни из тех счастливчиков, что сохранили несколько священных деревьев амброзии. Со временем их находили и порабощали, так что эльфы перешли к новой практике: основная группа кочевала, а избранные оберегали деревья и ухаживали за ними.

Со временем, как понял Стриж, они превратились в особую касту, вроде мудрых друидов. Живущие дольше прочих, те сохраняли знания, владели магией и помогали собратьям, убивая демонов, а также исцеляя волшебными плодами раненых и больных.

Без специальных удобрений деревья плодоносили скудно, а иногда просто погибали, так что с каждым веком “друидов” становилось всё меньше.

Сохранялись такие группы в основном за счёт удалённого проживания. Ни Пауки, ни поднебесники не собирались неделями пробираться через глухомань в попытке отыскать небольшие поселения “дикарей”. Да и большого смысла в том не было. Жить замкнуто вечно те не могли: кровосмесительные браки вели к вырождению, и эльфы не настолько одичали, чтобы не понимать этого. Потому за женихами и невестами шли к другим племенам, оставляя взамен кого-то из своих.

Такое “посольство” недавно попалось поднебесникам, которые и перепродали “дикарей” Паукам среди прочих собратьев.

Слушая рассказ, Лёха даже не сомневался, что те давно уже выпытали расположение если не друидской рощи, то мест обитания кочевой части племени. Но с учётом расстояния и опасности долгого путешествия, сунутся туда только в крайнем случае.

Сейчас эти племена способствовали сохранению поголовья собратьев, годных на продажу людям. А их чахлые деревья, едва обеспечивающие нескольких “друидов”, поднебесникам без надобности. Выкопать и пронести взрослую амброзию за сотни километров попросту нереально, как и ходить ради скромного урожая на такое расстояние.

Куда разумней оставлять этот источник лекарства на все случаи жизни “дикарям”, чтобы их поголовья всегда хватало на торг с Пауками. А полученные от людей удобрения и саженцы давали куда больше амброзии, чем разграбление дальних родичей.

В зал вернулись Рутгер и Олаво.

– Чисто, командир, – доложил гефестианец. – Во всех смыслах. Никого и ничего, всё вынесли под метёлку.

– Главное, что не будет неожиданных гостей, – ответил Стриж.

Буквально через минуту в зал зашёл Погорелов в сопровождении пары эльфов, ушедших с ним на осмотр окрестностей.

– Вот, – китежец указал на одного из ушастых. – Говорит, что тут, в нескольких дневных переходах его племя.

– У вас примут чужаков? – прищурился Стриж.

И для вящей доходчивости указал на толпу спасённых. Остроухий закивал.

– Да, – перевёл Погорелов. – Новым собратьям всегда рады. Больше рабочих рук, больше воинов. Свежая кровь, крепкие дети.

– Вот и славно, – улыбнулся Лёха.

Отправлять эльфов беззащитными никто не собирался. Благо, проблем с инструментами истребления себе подобных не было. У пустотников скопился изрядный запас человеческого оружия, самого разного и в количестве, позволяющем отдать часть без ущерба для себя. Кречеты щедро поделились трофеями, взятыми в бою с Мантикорами, на случай, если опять придётся отправлять пустотников на задание под чужими личинами. Причём теперь можно было изображать хоть городского ополченца с дешёвым годендагом, хоть тяжёлую конницу в латах и с пиками. Разве что навыки верховой езды у половины пустотников напрочь отсутствовали.

И самое главное – всё оружие сделано в разных уголках империи. Клейма производителей в случае провала никак не могли увязать попавшихся диверсантов с Кречетами.

Сейчас это тоже играло на руку пустотникам. Попади кто из эльфов снова в плен к поднебесникам или Паукам, не будет никаких следов, ведущих в замок Лауры.

Помимо собственно оружия, сопровождать спасённых отправятся Максимилиано и Погорелов, облачённые в крылатые эгиды. Они уже неплохо сработались. Вдобавок разговорчивый и обаятельный тиаматец прекрасно находил общий язык со всеми. Пусть отдохнут денёк и вылетают охранять эльфов. Заодно посмотрят, что представляет собой поселение, покажут себя местным. Пока издалека, а то мало ли что взбредёт в голову магам-друидам. Которым, к слову, будет преподнесён от пустотников щедрый дар – два саженца священных деревьев.

Эльфы, услышав это обещание, растерянно переглядывались. Они до сих пор не могли поверить, что освободившие их чужаки не только позволили отведать амброзии, а ещё и раздали по несколько плодов в руки. Но даже после такого было шоком услышать, что незнакомцы готовы обеспечить охрану на пути к поселению и поделиться саженцами.

Слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Подозрительно хорошо.

Но даже слабой надежды на подобное хватало для гарантии того, что остроухие, даже без охраны и контроля пустотников не покинут руины, стремясь скрыть от чужаков местоположение своих родичей.

Пока эльфы переваривали новости, пустотники разбились на две команды. Стриж и “примитивы” приглядывали за остроухими, пока остальные перетаскивали через портал на базу трофеи, а оттуда – оружие для спасённых. Самое простое – копья, алебарды, кинжалы, топоры, несколько арбалетов с запасом болтов. Принесли и немного других припасов в дорогу: несколько скатанных одеял, бурдюки, рулон ткани, иглы и нити. Простенькие вещмешки эльфы успеют соорудить и самостоятельно.

Что примечательно, Вивьен молча работала наравне со всеми, сияя от радости. Нанесённый Паукам урон грел её душу, примирив, пусть и на время, с пленителями.

Закончив с заданием, пустотники оставили остроухим два ящика амброзии в качестве награды за помощь и залог будущей дружбы, а сами ушли в портал. Переход в руины, ставшие временным убежищем эльфов, заблокировали от греха подальше.

Едва оказавшись на острове, который успел получить народное название Крабовый, Лёха задумчиво посмотрел на удивлённо озирающуюся Вивьен.

– Ты заработала отдых на пляже. Если не станешь дурить, поговорим позже о возможном сотрудничестве. Попытаешься выкинуть что-то глупое – умрёшь. Понятно?

Магичка хмыкнула и весело прищурилась.

– Так просто отпустишь меня без охраны?

Стриж кивнул.

– Тебе некуда деться с острова, твоя магия бесполезна против нас, так что рискну.

О том, что за ней по пятам ходит Райна, он предпочёл умолчать. Нужно дать Весёлой вдове достаточно свободы, чтобы понять, как она ею распорядится.

– Когда мы сможем поговорить? – посерьёзнела Вивьен.

– Когда я разберусь с более срочными вопросами, – тяжело вздохнул Лёха, мысленно возвращаясь к Аресу.

Пора выяснить, что стало с репликантом.

Глава 2

– Все живы? – коротко спросил Максимилиано, едва увидев Стрижа.

Тиаматец был облачён в эгиду с повреждёнными крыльями, что красноречиво говорило о состоянии репликанта. На поясе он закрепил “птицелов”.

– Да, – коротко ответил Лёха и, поколебавшись, всё же уточнил: – Как Арес?

– Плохо, – тяжело вздохнул Максимилиано и открыл дверь в одну из жилых комнат.

Увиденное не вызывало оптимизма. Существо, недавно бывшее репликантом, билось в оковах, рыча и щёлкая острыми зубами. Лишь спустя пару секунд Стриж осознал, что понимает его. Это было не похоже на привычную человеческую речь, а скорее на… музыку? Звучание, в котором нет четко выраженных, узнаваемых образов, но точно угадывается настроение, чувственное наполнение.

Ареса переполняла ярость с нотками обиды.

“Белочка, – мысленно позвал Лёха. – Ты понимаешь, что он говорит? Он вообще говорит?”

Демоница появилась в облике строгой то ли библиотекарши, то ли учительницы из фильма для взрослых. Из его начала, где все ещё одеты. Бросив снисходительный взгляд поверх узких очков, она высокомерно ответила:

“Конечно, понимаю. Но ты велел мне заткнуться, так что теперь разбирайся сам”.

Будь она материальна, Лёха своими руками удавил бы гадину. Нашла время обижаться и сводить счёты.

“Давай не сейчас, а? – попросил он. – Аресу нужна помощь”.

Демоница демонстративно опустила взгляд на беснующегося одержимого, затем с ухмылкой посмотрела в глаза Стрижу.

“Как по мне, он в полном порядке. Не считая оков”.

Лёха глубоко вдохнул, выдохнул, а затем как можно спокойней спросил:

“Что ты хочешь за помощь?”

Демоница победно улыбнулась, облизнула губы раздвоенным языком и прищурилась:

“Будешь должен мне желание”.

“Слишком размытая формулировка, – не согласился Лёха. – Мало ли чего ты захочешь”.

Белочка скривила недовольную гримасу.

“Желание в рамках разумного. Без убийств друзей, пожирания врагов и всего такого”.

Обещать что-то неопределённое демону не хотелось, но одного вида одержимого репликанта хватало, чтобы понять: меры нужно принимать как можно быстрее, пока ещё не поздно. Если уже не поздно.

“Может, сойдёмся на сытной кормёжке магами?” – попытался поторговаться Стриж.

“Я сыта, – объявила демоница. – Решай, нужна ли тебе моя помощь”.

Уже понимая, что в будущем он может серьёзно об этом пожалеть, Лёха коротко ответил:

“Нужна”.

Довольно улыбнувшись, демоница сообщила:

“Он в ярости, что ты и все остальные предали его. Предпочли ему чужаков”.

“Так дело не пойдёт, – прервал её Стриж. – Сделай так, чтобы я понимал его напрямую, без этих игр в пересказ. Ты же всё равно в моей голове”.

“Ещё немного, и я подумаю, что ты не рад меня видеть”, – подозрительно прищурилась Белочка.

“Не хочу тебя обременять и беспокоить по пустякам”, – сухо ответил Лёха.

Скорчив умилённую физиономию, демоница всё же посерьёзнела и напомнила:

“Наша речь не слишком похожа на вашу. Но я постараюсь облечь всё в наиболее понятные тебе образы”.

“Буду премного благодарен”.

Виски кольнуло болью, навалилась адская мигрень. Резко выдохнув сквозь сжатые зубы, Стриж схватился за голову, словно опасался, что та сейчас взорвётся.

– Командир, ты в порядке? – шагнул в камеру Максимилиано.

Диалога с демоном он слышать не мог, а потому резкое недомогание друга вызывало беспокойство.

– Сейчас буду… – тихо прошипел Лёха. – Симбионт устанавливает апгрейд.

– Не понял, – опешил от такого ответа тиаматец.

– Я смогу понимать Ареса, – морщась от боли, пояснил Стриж. – В теории.

– Ты не сможешь меня понять, даже говори мы на одном языке!

Осознание, что эту фразу произнёс не Максимилиано, пришло не сразу.

Повернув голову, Лёха встретился взглядом с чёрными глазами одержимого.

– Ты понимаешь человеческую речь? – спросил ошарашено.

– Да.

Рычание твари странным образом трансформировалось в понятные слова. Судя по лицу тиаматца, понятные только Стрижу.

– Ты помнишь меня?

– Да! Предатель!

Одержимый дёрнулся в цепях. К счастью, Максимилиано не стал рисковать и использовал оковы из сплава Древних, закрепив те так, что Арес не мог освободиться, даже переломав себе пальцы.

Уже не обращая внимания на головную боль, Лёха присел напротив репликанта, чтобы тот мог без труда видеть собеседника.

– Я тебя не предавал. Никто из нас. Ты потерял контроль над собой и стал опасен для окружающих. Как только вернёшься в норму, мы тебя освободим.

Тут он слукавил: давать Аресу полную свободу после этого срыва было бы опасно, но под присмотром пары друзей с птицеловами можно будет, по меньшей мере, выпустить его из камеры.

– Я в норме! – в ответе одержимого слышалась гордость. – Я стал намного лучше, чем был! Сильней, быстрей, эффективней! Вершина эволюции!

Последние слова странно задвоились, прозвучав одновременно как “вершина пищевой цепи”. Вероятно, для демонов это были неразрывные понятия.

– Ты перестал быть человеком, – напомнил о немаловажном обстоятельстве Стриж, не вдаваясь в ненужные сейчас тонкости терминологии. Человек, эльф, пустотник в данном случае – один хрен.

– Я никогда им и не был! – зло рыкнул Арес. – Я всегда был машиной для убийства. Просто теперь я стал совершенной машиной для убийства.

– А как же твои братья? – Лёха попытался воззвать к самому дорогому для репликанта.

– Братья поймут и оценят возможности, которые дарит симбионт. Они охотно станут такими же, как я. Вместе мы уничтожим всех, кто встанет на пути! Мы больше не будем жить по чужой указке, а заставим весь мир подчиниться нам!

“И после этого ты будешь утверждать, что он не в порядке? – Белочка присела рядом с одержимым и ласково потрепала того по макушке. – Он же просто лапочка. И, кстати, совершенно прав. Мы вершина пищевой цепочки этого мира. Мы должны править им”.

“Кажется, я начинаю понимать, как во главе империи оказался кто-то вроде нас”, – усмехнулся Лёха, вставая.

Максимилиано с тревогой смотрел на него, но ни словом не вмешался в разговор.

Продолжать беседу сейчас было бессмысленно, и Стриж покинул камеру, проследив, чтобы её заперли.

– Кто-то ещё видел его в таком состоянии? – уточнил он у тиаматца.

– Только Гюнтер, – ответит тот.

– Хорошо. Нужно переместить Ареса в лабораторию, – поколебавшись, принял непростое решение Лёха. – Максимально тихо, чтобы об этом никто больше не узнал. В лаборатории есть клетки для содержания демонов, значит, удержат и одержимого.

– Ты полагаешь, он уже не станет прежним? – севшим голосом спросил тиаматец.

– Не знаю, – честно ответил Лёха.

Больше всего сейчас беспокоили слова репликанта о его братьях. Что, если они не оценят того, как обошлись с Аресом? И сочтут, что подобное “усиление” как раз то, что им и нужно?

И что делать в таком случае? Устраивать резню друг с другом?

“Звучит как план”, – одобрительно оскалилась Белочка.

Стриж оставил реплику без ответа.

– Я соберу всех на другом этаже. А вы с Гюнтером протащите Ареса в лабораторию и закройте ему доступ к порталу. Ниэль пока заприте в комнате, переживёт.

Вид у тиаматца был мрачный, но возражать он не стал. Разумность такого решения сомнений не вызывала.

– Где пленный Паук? – вспомнив, наконец, о том, что ещё недавно считалось одной из основных целей налёта, спросил Лёха.

– В комнате Вивьен, – кивком указал направление Максимилиано. – На случай, если на нём есть “следы”. Надёжно зафиксирован, глупостей не наделает.

– Молодец, – похвалил Стриж.

В новых обстоятельствах допрос пленника уже не казался первостепенной задачей.

Общий сбор состоялся на уровне выше портального, на просторной террасе, некогда бывшей частью ангара для летающих колесниц. Это позволяло одновременно держать в поле зрения купающуюся Вивьен и заглушить шумом моря и криками чаек звуки, которые неизбежно возникнут при перемещении одержимого. Да и вид на едва одетую Вдову, чего уж, тоже изрядно отвлекал внимание от происходящего у портала.

Выглядели пустотники гордыми хорошо проделанной работой. На нескольких бойцах белели свежие повязки. Всё же без ранений не обошлось, а регенерация от амброзии была ускоренной, но не мгновенной.

В стороне от всех расположился марсианский инженер Фанг Питерс, недовольно косясь на незнакомого Лёхе пустотника. Тот стоял с кислой миной, скрестив руки на груди.

– Кто такой? – нахмурился Стриж.

– Спасённый с тримарана, – мрачно ответил Фанг.

– Всё плохо?

– Всё отвратительно! – по-английски ответил новенький. – Это омерзительное сборище белых цисгендерных мужчин, которые даже не могут усвоить мои местоимения: она, они!

Лёха ошалело моргнул от таких новостей. Всё ещё надеясь, что понял неверно, он уточнил:

– Женщину после смерти переместили в мужское тело?

Такого они ещё не встречали, но исключать подобное было глупо. Пока не удалось выяснить по какому принципу души людей помещали в пустующие тела эльфов, нельзя было исключить и путаницу.

– Мы – гендерквир! – гордо сообщил новенький.

– Чего? – не понял Стриж.

“Гендерквир” устало закатил глаза, презрительно фыркнул и снизошёл до пояснения:

– Мы – небинарный человек, наши местоимения – она, они. И нас возмущает, что теперь наша кожа – белая!

Судя по кислому лицу Фанга, английский он понимал и слышал это не в первый раз. К счастью для остальных, ответы новенького были просто сотрясанием воздуха на незнакомом языке. Оставалось только гадать, что “примитивы” сделают с мужчиной, который решил считать себя то ли женщиной, то ли хрен пойми кем.

“Родила царица в ночь не то сына, не то дочь; не мышонка, не лягушку, а неведому зверюшку, – нараспев процитировала Белочка. – Александр Сергеевич просто опередил своё время. Вот что значит гений!”

“Понять бы, что теперь с этой неведомой зверушкой делать”, – мысленно протянул Стриж.

Вслух же сказал:

– Так, они, идите, погуляйте пока по бережку, искупайтесь в море, а мы поговорим о делах.

Остальные удивлённо уставились на командира, не понимая, к кому он обращается.

– А кто ты такой, чтобы указывать что нам делать?! – тут же взвился или “взвилась”, или “взвились” новенький, так и не назвавший своего имени.

На этом терпение Стрижа лопнуло. На кону было слишком много настоящих, серьёзных проблем, чтобы тратить время на знакомство с ротой тараканов в чужой голове.

– Бьорн, Архелай, вышвырните новенького поплавать и освежить голову, а потом возвращайтесь.

Путь к подножью пирамиды пролегал достаточно далеко от портала, так что можно было не волноваться, что “примитивы” увидят или услышат Ареса. Хотя, может, и стоило запереть новенького вместе с одержимым репликантом на несколько минут. Есть шанс, что от шока, по крайней мере, у одного из них мозги встанут на место.

Привычные к более суровым наказаниям бойцы прошлого без вопросов схватили возмущённо заверещавшего “небинарного человека” и уволокли прочь.

– У новенького проблемы с головой, – пояснил удивлённо взирающим на это пустотникам Лёха. – К оружию не подпускать, заданий ответственней мытья пола и посуды не поручать, по возможности присматривать.

– Может, тогда изолировать его? – задал резонный вопрос гефестианец Баккер.

– Сперва дадим шанс, – подумав, ответил Стриж. – Вдруг на что-то сгодится.

Чем “гендерквир” может навредить сейчас, он придумать не смог. Оружие, как и трофеи из замка Пауков, уже перенесли на научную базу. Тут не было ничего ценного, кроме личных вещей и пленного Паука, надёжно запертого в камере Вивьен. Разве что портал сейчас настроен на перемещение в лабораторию, но там вход перекрыт клеткой-тамбуром с охранным плетением, опасным даже для пустотников. И отключить его чужак не сумеет.

Как только вернётся Миа, нужно будет озадачить её перенастройкой зеркала с полным запретом перемещения “небинарных людей”.

Снизу донёсся возмущённый вопль, за которым последовал громкий всплеск.

“Ты просто недалёкий, зашоренный, цисгендерный, маскулинный мужлан!” – тут же пожаловалась Белочка, появившись закутанной в радужный флаг.

“Всегда знал, что всё это от Лукавого”, – мысленно хмыкнул Лёха и, не обращая больше внимания на “глюк-парад”, вернулся к общему собранию.

– Поздравляю, друзья, – начал он, когда широко ухмыляющиеся Бьорн и Архелай вернулись. – Наш отряд прошёл боевое крещение. Операция по добыче вражеского “языка” завершилась успешно. Мы сделали даже больше запланированного, не только добыв пленника, но ещё и так врезав вражинам по мордасам, что они теперь не скоро очухаются. К сожалению, ранен Арес. Сейчас он проходит лечение на основной базе.

Пустотники встревоженно загомонили, но Стриж взмахом руки оборвал шум.

– Арес выживет, – сказал он. – Ничего опасного, но поваляться на койке ему придётся. Главное, чтобы этим наши потери и ограничились.