Текст книги "Философское исследование науки"

§ 4. Аксиоматизация и формализация

Среди способов прояснения научной теории особую роль играют выявление логических связей ее утверждений, минимизация ее исходных допущений, построение ее в форме аксиоматической системы и, наконец, если это возможно, ее формализация.

«Если мы требуем от наших теорий все лучшей проверяемости, то оказывается неизбежным и требование их логической строгости и большого информативного содержания. Все множество следствий теории должно быть получено дедуктивно: теорию, как правило, можно проверить лишь путем непосредственной проверки отдаленных ее следствий – таких следствий, которые трудно усмотреть интуитивно»[88]88
  Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. С. 334.


[Закрыть].

При аксиоматизации теории некоторые ее положения избираются в качестве исходных, а все остальные положения выводятся из них чисто логическим путем. Исходные положения, принимаемые без доказательства, называются аксиомами (постулатами), положения, доказываемые на их основе, – теоремами. Аксиоматический метод систематизации и прояснения знания зародился еще в античности и приобрел большую известность благодаря «Началам» Евклида – первому аксиоматическому истолкованию геометрии. Сейчас аксиоматизация используется в математике, логике, а также в отдельных разделах физики, биологии и др. Аксиоматический метод требует высокого уровня развития аксиоматизируемой содержательной теории, ясных логических связей ее утверждений. С этим связана довольно узкая его применимость и наивность попыток перестроить всякую науку по образцу аксиоматизированной геометрии Евклида.

Аксиоматизация теории не является универсальным научным идеалом. Аксиоматизация находит широкое применение в математике и в современной логике. Аксиоматизированы отдельные, достаточно узкие фрагменты физики и биологии. Но неразумно требовать аксиоматизации каких-то частей антропологии или истории, социологии или психологии.

В свое время Б. Спиноза предпринял грандиозную попытку перестроить этику по образцу «Геометрии» Евклида: из немногих принятых аксиом выводились разнообразные «моральные теоремы». Сама этическая концепция Спинозы являлась оригинальной, но та «аксиоматическая» форма, в которую она была облечена, не проясняла, а только затемняла эту концепцию. Охотно прибегающая к аксиоматическому методу геометрия не образец для этики, противящейся всякой аксиоматизации, точно так же как этика, которую невозможно аксиоматизировать, не образец для геометрии.

Построение научной теории в форме аксиоматизированной дедуктивной системы не является идеалом и той конечной целью, достижение которой означает предел совершенствования теории. Формализация может быть определена как отображение результатов мышления в точных понятиях и утверждениях. При формализации исследуемым объектам, их свойствам и отношениям ставятся в соответствие некоторые устойчивые, хорошо обозримые и отождествимые материальные конструкции. Цель формализации – уточнить содержание путем выявления его формы.

Формализация может осуществляться с разной степенью полноты. Первый шаг формализации – выражение результатов мышления в естественном языке. Дальнейшее углубление формализации достигается путем введения в естественный язык разного рода специальных знаков и созданием частично искусственных и полностью искусственных языков.

Особый интерес представляет логическая формализция, т. е. формализация, направленная на выявление логической формы выводов и доказательств. Полная формализация теории имеет место тогда, когда совершенно отвлекаются от содержательного смысла ее исходных понятий и утверждений и перечисляют все правила логического вывода, используемые в доказательствах. В формализованной теории доказательство не требует обращения к содержанию используемых понятий, их смыслу. Доказательство оказывается последовательностью формул, каждая из которых либо является аксиомой (принимается без доказательства), либо получается из аксиом по указанным правилам вывода.

Формализация доказательства сводит процесс доказательства к простым операциям со знаками. Проверка формализованного доказательства (но не его поиск) является механической процедурой. Поскольку она носит алгоритмический характер, ее можно передать машине.

Формализация играет существенную роль в уточнении научных понятий. Многие проблемы не могут быть не только решены, но даже сформулированы, пока не будут формализованы связанные с ними рассуждения. Так обстоит дело, в частности, с широко используемым теперь понятием алгоритма и вопросом о том, существуют ли алгоритмически неразрешимые проблемы. Они существуют. Подавляющее большинство проблем, решаемых человеком, не имеет никакого алгоритма своего решения. Только формализация дала возможность поставить вопрос: охватывает ли формализованная, так сказать машинная, арифметика всю содержательную арифметику.

Формализованное доказательство – это доказательство, записанное на специальном искусственном – формализованном – языке. Он имеет точно установленную структуру и простые правила, благодаря чему процесс доказательства сводится к элементарным операциям со знаками. Формализованное доказательство – идеальное и неоспоримое доказательство. Но насколько реалистичен этот идеал, не слишком ли формализованные рассуждения отходят от обычных научных рассуждений? Можно ли полностью формализовать любую научную теорию?

Ответы на эти вопросы были получены в 1930-е гг., когда был установлен ряд теорем, принципиально ограничивающих формализацию. Наиболее важная из них принадлежит австрийскому математику и логику К. Гёделю. В 1931 г. он показал, что любая достаточно богатая по содержанию и являющаяся непротиворечивой теория неизбежно неполна: она не охватывает все истинные утверждения, относящиеся к ее области. Теорема Гёделя непосредственно относилась к арифметике и утверждала, что существует имеющее смысл утверждение арифметики целых чисел (обозначим это утверждение буквой С), которое в рамках данной теории нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Но либо утверждение С, либо утверждение не-С истинно. Следовательно, в арифметике существует истинное утверждение, которое недоказуемо, а значит, и неразрешимо.

Эта теорема произвела эффект разорвавшейся бомбы не только в математике и логике. Она распространяется на любую формализованную теорию, содержащую арифметику, и говорит о внутренней ограниченности процедуры формализации, о невозможности представления достаточно богатой теории в виде завершенной формализованной системы.

Гёделевская теорема не дискредитирует, конечно, метод формализации. Но она говорит, что никакая формализация не способна исчерпать все богатство приемов и методов содержательного мышления. Сравнивая возможности человека и современных вычислительных машин, можно сказать, что для каждой конкретной задачи в принципе можно построить машину, которой эта задача была бы под силу. Нельзя, однако, создать машину, пригодную для решения любой задачи. Из гёделевской теоремы о неполноте следует непреложный вывод: природа и резервы человеческого разума неизмеримо тоньше и богаче любой из существующих или воображаемых вычислительных машин.

Теорема Гёделя иногда истолковывается как свидетельство внутренне непреодолимой ограниченности человеческого мышления. Такая пессимистическая интерпретация безосновательна. Теорема устанавливает границы только машиноподобного, «вычисляющего» разума. Вместе с тем она косвенно говорит о могуществе творческого разума, способного создавать новые понятия и методы для решения принципиально новых проблем.

Выявление логических связей утверждений теории позволяет прояснить их дедуктивные взаимоотношения, установить определенную их иерархию и уточнить тем самым их смысл.

Глава V
НОРМЫ НАУКИ

§ 1. Обоснованность научного знания

Обсуждение норм науки начнем с требования обоснованности научного знания, поскольку оно представляется одним из наиболее важных требований к результатам научной исследовательской деятельности. В самом общем смысле обосновать некоторое положение – значит привести те убедительные или достаточные основания, в силу которых оно представляется убедительным и должно быть принято.

Требование обоснованности знания одно время было принято называть принципом (законом) достаточного основания и относить к основным законам логики. Разумеется, требование обосновывать выдвигаемые положения не является законом логики. К последней оно имеет такое же отношение, как и к психологии, физике, космологии, истории. Во всякой области научного знания выдвигаемые положения должны опираться на известные основания. Но об этом говорит вовсе не логика, а философия науки. К тому же, как показала современная логика, деление логических законов на основные и не основные («второстепенные») лишено каких-либо ясных оснований.

Иногда утверждается, что требование обоснованности знания впервые сформулировал в XVII в. Г. В. Лейбниц. Это неточное утверждение. Требование обоснованности знания в достаточно ясной форме обсуждалось еще Платоном и Аристотелем, хотя и не получило в древности никакого собственного имени.

Понятие обоснования – центральное в теории познания вообще и в методологии научного познания в частности. В каждой конкретной научной дисциплине исторически складывается свой уровень точности и обоснованности. Но к какой бы области знания ни относилось то или иное положение – идет ли речь о математике, физике или этике, – всегда предполагается, что имеются достаточные основания, в силу которых данные положения принимаются или считаются истинными.

Обоснование теоретических положений является, как правило, сложным процессом, не сводимым к построению отдельного умозаключения или проведению одноактной эмпирической, опытной проверки. Обоснование обычно включает серию процедур, касающихся не только самого рассматриваемого положения, но и той системы утверждений, той теории, составным элементом которой оно является. Существенную роль в механизме обоснования играют логические (дедуктивные) умозаключения, хотя лишь в редких случаях процесс обоснования удается свести к умозаключению или цепочке умозаключений.

Некоторые особенности научного обоснования. Оставляя в стороне так называемые формальные науки (логику и математику), процедуры обоснования в которых весьма своеобразны, основные особенности научного обоснования можно свести вкратце к следующему:

• обоснование научных положений протекает в рамках научного сообщества, или коллектива исследователей, занимающихся конкретной областью знания;

• ни одно положение и ни одна теория не принимается в науке без обоснования;

• обоснование всегда направлено не только на подтверждение нового положения или теории, но и на его опровержение; процесс обоснования представляет собой преимущественно критику выдвинутого положения, поиск уязвимых его мест;

• только положения или теории, выдержавшие всесторонний критический натиск, имеют право быть принятыми в качестве научных; сколь бы очевидным ни представлялось то или иное научное положение или теория, открытая или неявная критика никогда не прекращается;

• научное знание всегда остается по своей природе предположительным, гипотетичным, независимо от того, насколько надежными кажутся в конкретный момент времени те основания, на которые оно опирается; процесс обоснования научных положений является, в сущности, бесконечным;

• вместе с тем научное обоснование повышает вероятность обосновываемого положения и приближает его к истине настолько, насколько это вообще возможно в данный период времени и на конкретном этапе исследования определенного круга явлений; рано или поздно любое научное утверждение или система таких утверждений подвергается пересмотру, уточнению, ограничению сферы своего действия или даже замене другим, представляющейся более адекватным утверждением или теорией;

• ключевую роль в научном обосновании играет опыт, или эмпирическое обоснование; не только теоретическое знание по своей природе гипотетично и никогда не станет абсолютно надежным, но и те эмпирические данные, что лежат в его основании, также гипотетичны и периодически требуют пересмотра и нового подтверждения;

• сам по себе опыт, взятый вне контекста теоретического обоснования и независимо от тех традиций, авторитетов, верований, вкусов, которые разделяет научное сообщество, не способен обеспечить твердое основание для принятия даже тех утверждений, которые, как представляется, непосредственно опираются на эмпирические данные; не только теоретическое знание по своей природе гипотетично и никогда не станет абсолютно надежным, но и те эмпирические данные, что лежат в его основании, также гипотетичны и периодически требуют пересмотра и нового подтверждения;

• хотя конечной целью научной теории является соответствие предлагаемого ею описания реальности, результатом обоснования является не истина, а убеждение в приемлемости обосновываемого положения; научная истина только постепенно вырастает из научного убеждения и всегда сохраняет в себе элемент гипотетичности, предположительности;

• не существует никаких особых, характерных только для науки способов обоснования; в научном обосновании используется все те стандартные приемы обоснования, которые применяются в других областях;

• вместе с тем научный метод предполагает определенную систему, способов обоснования: эмпирическое обоснование предпочтительнее обоснования путем ссылки на другие, уже принятые положения; теоретическое обоснование выдвигаемого положения предпочтительнее обоснования этого положения путем ссылки на сложившиеся традиции, принятые авторитеты, интуицию, здравый смысл, вкус, моду и т. п.;

• обоснование в естественных науках (науках о природе) существенным образом отличается от обоснования в социальных и гуманитарных науках (науках о культуре), хотя и в естественных, и в социальных и в гуманитарных науках применяются все стандартные способы обоснования, начиная со ссылки на опыт и иные, уже обоснованные положения и заканчивая аргументами из классики, основанными на интуиции и т. п.

Допускаемые научным методом способы обоснования образуют определенную иерархию, вершиной которой является эмпирическая аргументация (прямое и косвенное подтверждение в опыте). Далее следует теоретическая аргументация (дедуктивная и системная, методологическая аргументация и др.). Что касается контекстуальной аргументации (ссылки на традицию, авторитеты, вера, здравый смысл, вкус и т. п.), она считается менее убедительной, а в устоявшейся и хорошо подкрепленной опытом теории она обычно оценивается как сомнительный прием научного обоснования.

И вместе с тем без контекстуальных, зависящих от аудитории аргументов, не способны обходиться ни гуманитарные, ни социальные науки, поскольку «все наше историческое конечное бытие определяется постоянным господством унаследованного от предков – а не только понятого на разумных основаниях – над нашими поступками и делами» (Х. Г. Гадамер). Контекстуальная аргументация применяется и в естественных науках, что нетрудно обнаружить, если рассматривать эти науки не в статике (как они излагаются в учебниках), а в процессе их развития. Аргументы научной традиции, классики, интуиции, здравого смысла вполне приемлемы на начальных этапах развития естественнонаучных теорий.

В науке фактически используются любые приемы аргументации, не исключая даже некорректных приемов. Ученый начинает, однако, со стандартных приемов корректной научной аргументации и старается не отступать от них до тех пор, пока к этому его не вынудят обстоятельства, в частности аудитория. При этом эмпирические аргументы оцениваются выше теоретических, а теоретические – выше контекстуальных. Обращение же к таким приемам, как, скажем, пропаганда или угроза принуждением, хотя они также могут иногда применяться в науке, более поздними исследователями не оцениваются как использование подлинно научных аргументов.

Научный метод не содержит правил, не имеющих или в принципе не допускающих исключений. Все его правила условны и могут нарушаться даже при выполнении их условия. Любое правило может оказаться полезным при проведении научного исследования. Точно так же любой прием аргументации может оказать воздействие на убеждения научного сообщения. Но из этого не следует, что все реально используемые в науке методы исследования и приемы аргументации равноценны и безразлично, в какой последовательности они используются.

Абсолютное и сравнительное обоснование. Все многообразные способы обоснования, обеспечивающие в конечном счете достаточные основания для принятия утверждения, делятся на абсолютные и сравнительные. Первое – это приведение убедительных, или достаточных, оснований, в силу которых должно быть принято обосновываемое положение. Второе – система убедительных доводов в поддержку того, что лучше принять обосновываемое положение, чем иное, противопоставляемое ему.

Абсолютное обоснование относится к отдельному утверждению и представляет собой совокупность доводов в его поддержку. Сравнительное обоснование касается пары связанных между собою утверждений и является системой доводов в поддержку того, что должно быть принято (лучше принять) одно из этих утверждений, а не другое.

Совокупность доводов, приводимых в поддержку обосновываемого положения, называется основанием обоснования. Пусть А – какое-то обосновываемое положение, В – другое положение, противопоставляемое в каком-то смысле положению А, и С – основание обоснования. Общая схема, или структура, абсолютного обоснования такова:

«А должно быть принято в силу С».

Структура сравнительного обоснования:

«Лучше принять А, чем принять В, в силу С».

Например, выражение «Следует принять, что небо в обычных условиях голубое, поскольку в пользу этого говорит непосредственное наблюдение» – абсолютное обоснование, точнее, его результирующая часть. Выражение же «Лучше принять, что небо синее, чем принять, что оно красное, основываясь на положениях физики атмосферы», – это результирующая стадия сравнительного обоснования утверждения «Небо синее, а не красное».

Различие между абсолютным и сравнительным обоснованием является принципиальным. В случае первого обоснованность приписывается отдельному утверждению и выступает как его свойство: «Обосновано А» или «А является обоснованным». При сравнительном обосновании обоснованность оказывается уже отношением между утверждениями: «А более обосновано, чем В». Иными словами, абсолютное обоснование является абсолютное оценкой какого-то утверждения, взятого само по себе; сравнительное обоснование – это сравнительная оценка, связывающая между собой два утверждения.

Если мы говорим, например, что розы – хорошие цветы, мы однозначно приписываем розам позитивную ценность. Но если утверждается, что розы лучше гладиолусов, это не означает, что розы считаются хорошими: и розы, и гладиолусы могут оцениваться нами негативно, и вместе с тем мы можем отдавать предпочтение розам. И ложь и воровство являются предосудительными, негативно ценными. Но можно сказать, что лгать все-таки лучше, чем воровать, хотя и то и другое плохо.

Если какое-то описательное утверждение оценивается как обоснованное, есть основания принять его в качестве истинного. Если же говорится, что одно описательное утверждение более обосновано, чем другое, и что лучше – в силу приведенных оснований – принять первое, а не второе, это не означает, что первое утверждение истинно, а второе ложно. Оба они могут быть малоправдоподобными, но одно из них при этом может являться более правдоподобным, чем другое. Так, если кто-то полагает, что лучше принять, что небо синее, чем принять, что оно зеленое, из этого не следует, что небо в самом деле синее, а не голубое.

Из оценки «А лучше В» не вытекает ни то, что А является хорошим, ни то, что В плохое. Аналогичным образом из сравнительного обоснования «Лучше принять А, а не В» не следует, что А обосновано, а В нет. Утверждение А может быть малообоснованным и малоправдоподобным, но при этом возможно, что утверждение В еще менее обосновано и правдоподобно, и раз вопрос стоит о выборе между ними, лучше все-таки принять А, а не В.

В условиях, когда абсолютное обоснование недостижимо, сравнительное обоснование представляет собой существенный шаг вперед в совершенствовании знания, в приближении его к стандартам научной рациональности. Известно, что сравнительные оценки не сводимы к абсолютным, и наоборот. «Лучше» не определимо через «хорошо»: лучше одна другой могут быть и две хорошие, и две плохие вещи. «Хорошо» не определимо в общем случае через «лучше». Установление абсолютной ценности какого-то предмета и установление его сравнительной ценности – это два разных, взаимодополняющих видения одного и того же объекта, не редуцируемых друг к другу[89]89
  См. об этом подробнее: Ивин А. А.Логика оценок. М., 2004. Гл. 1.


[Закрыть].

Вопрос о соотношении абсолютного и сравнительного обоснования остается пока почти неисследованным. Однако очевидно, что сравнительное обоснование не сводимо к абсолютному. Если удалось показать, что одно утверждение более правдоподобно, чем другое, этот результат невозможно выразить в терминах изолированной обоснованности одного или обоих утверждений.

Менее ясен ответ на вопрос, можно ли абсолютное обоснование свести к сравнительному. Иногда «хорошо» так определяется через «лучше»: нечто является хорошим, когда его наличие лучше, чем его отсутствие. Например: «Хорошо иметь синий цвет, если и только если быть синим лучше, чем не быть синим». Однако это и подобные ему определения носят только частичный характер и не позволяют получить «логику добра» в качестве следствия логики предпочтений («логики лучше»).

Можно предположить, что в некоторых случаях абсолютное обоснование допускает определение через сравнительное обоснование по следующей схеме, где = Df означает равенство по определению:

Обосновано А = Df А более обосновано, чем не-А, т. е. утверждение А является обоснованным только в том случае, если оно более обосновано, чем его отрицание.

Например, обосновано, что в недрах Луны имеется нефть, если и только если наличие нефти в недрах Луны обосновано лучше, чем отсутствие нефти. Указанное определение можно передать и так:

Должно быть принято А, в силу С = Df Лучше принять А, чем не-А в силу С.

Исходя из общих соображений, касающихся определимости абсолютных оценок через сравнительные, можно сказать, что рассматриваемое определение абсолютного обоснования через сравнительное, если и применимо, то очень редко. В самом деле, из того, что в настоящее время более обосновано наличие нефти на Луне, чем отсутствие, вряд ли вытекает, что обоснованно, будто она там определенно есть. Из того, что лучше принять, что Роберт Пири был первым на Северном полюсе, чем принять, что он не был там первым, вряд ли с необходимостью следует, что нужно без всяких колебаний и возражений принять, что именно Пири был первым на Северном полюсе.

Таким образом, естественно допустить, что абсолютное и сравнительное обоснование с общем случае не сводимы друг к другу. Они представляют собой два разных, в широких пределах независимых друг от друга способа утверждения и упрочения знания, нередко дополняющие друг друга.

Проблема абсолютного обоснования была центральной для эпистемологии Нового времени. Конкретные формы этой проблемы менялись, но в «классическом» мышлении того времени они всегда были связаны с характерным для него представлением о существовании абсолютных, непоколебимых и не пересматриваемых оснований всякого подлинного знания, с идеей постепенного и последовательного накопления «чистого» знания, с противопоставлением истины, допускающей обоснование, и субъективных, меняющихся от человека к человеку ценностей, с дихотомией эмпирического и теоретического знания и другими «классическими предрассудками». Речь шла о способе или процедуре, которая была бы способна обеспечить безусловно твердые, неоспоримые основания для знания.

С разложением «классического» мышления смысл проблемы обоснования существенно изменился. Стали очевидными три момента:

– никаких абсолютно надежных и не пересматриваемых со временем оснований теоретического знания не существует: можно говорить только об относительной их надежности;

– в процессе обоснования используются многочисленные и разнородные приемы, удельный вес которых меняется от случая к случаю и которые не сводимы к какому-то ограниченному, каноническому их набору;

– само обоснование имеет ограниченную применимость; оно является, прежде всего, процедурой науки и связанной с нею техники; автоматическое перенесение образцов обоснования, сложившихся в одних областях (прежде всего, в науке) на любые другие области, недопустимо.

В современной философии науки «классическая» проблема обоснования трансформировалась в задачу исследования лишенного четким границ многообразия способов обоснования знания, с помощью которого достигается приемлемый в данной области (но никогда не абсолютный!) уровень обоснованности. Поиски «твердых оснований» отдельных научных дисциплин перестали быть самостоятельной задачей, обособившейся от решения конкретных проблем, встающих в ходе развития этих дисциплин. «Обоснование физики», «обоснование математики», «обоснование социологии» – все это отголоски «классического» мышления, отрывавшего процесс обоснования конкретных научных дисциплин от их непрерывного и бесконечного по своей сути развития, в ходе которого решаются не только частные вопросы, но и достигается обоснование дисциплины в целом.

Понятие рациональности имеет многовековую историю, но только со второй половины XIX в. оно стало приобретать общее содержание и сделалось предметом острых споров. Во многом это было связано с рассмотрением теоретического знания в его развитии, с уяснением сложности и неоднозначности процесса его обоснования. В сравнительном обосновании, представляющем обычно оценку знания с точки зрения его рациональности, стала искаться своеобразная компенсация выявившееся ненадежности процедур обоснования. Переосмысление «классической» проблемы обоснования надвинуло на первый план новую – проблему рациональности, понятую как исследование методов сравнительного обоснования.

Оценка с точки зрения (абсолютной) обоснованности относится прежде всего к знанию, взятому в динамике, еще не сложившемуся и ищущему сколько-нибудь надежных оснований. Оценка с точки зрения рациональности (сравнительной обоснованности) – это по преимуществу оценка знания, рассматриваемого в статике, как нечто уже сформировавшееся и в известном смысле устоявшееся и завершенное.

Первая оценка идет в русле аристотелевской традиции видеть мир, в том числе и реконструированный в рамках какой-то теории или концепции, как становление. Вторая оценка – продолжение платоновской традиции рассматривать мир как бытие как нечто уже ставшее. Полная оценка знания должна, очевидно, складываться из этих двух исключающих друг друга оценок. Дуализм абсолютного и сравнительного обоснования является частным случаем того общего дуализма абсолютного и относительного, динамического и статического, который проявляется в случае каждой из основных категорий мышления.

Обоснование как аргументация.Теория аргументации является комплексной дисциплиной, исследующей многообразные способы убеждения слушателя (аудитории) с помощью речевого воздействия[90]90
  См. об этом подробнее: Ивин А. А. Введение в теорию аргументации. М., 1997; Он же. Теория аргументации. М., 200; Он же. Риторика. М., 2002.


[Закрыть]. Теория аргументации анализирует и объясняет скрытые механизмы «незаметного искусства» речевого воздействия в рамках самых разных коммуникативных систем: от научных и судебных доказательств до политической пропаганды, художественного языка и торговой рекламы.

Влиять на убеждения слушателей или зрителей можно не только посредством речи, словесно выраженных доводов, но и многими другими способами: жестом, мимикой и т. п. Даже молчание в определенных случаях оказывается достаточно веским аргументом. Эти способы воздействия на убеждения изучаются, например психологией, теорией искусства, но не затрагиваются теорией аргументации. Кроме того, на убеждения можно воздействовать насилием, гипнозом, внушением, подсознательной стимуляцией, лекарственными средствами, наркотиками и т. п. Этими методами воздействия также занимается психология, но они явно выходят за рамки даже широко трактуемой теории аргументации.

Аргументация – это приведение доводов в целях изменения позиции или убеждений другой стороны (аудитории). Довод, или аргумент, представляет собой одно или несколько связанных между собой утверждений. Он предназначается для поддержки тезиса аргументации – утверждения, которое аргументирующая сторона находит нужным внушить аудитории, сделать составной частью ее убеждений.

Словом «аргументация» часто называют не только процедуру приведения аргументов в поддержку какого-то положения, но и саму совокупность таких аргументов. Это речевое действие, включающее систему утверждений, предназначенных для обоснования или опровержения какого-то мнения. Аргументация обращена в первую очередь к разуму человека, который способен, рассудив, принять или отвергнуть это мнение.

Таким образом, для аргументации характерны следующие черты:

– всегда выражена в языке, имеет форму произнесенных или написанных утверждений; теория аргументации исследует взаимосвязи этих утверждений, а не те мысли, идеи, мотивы, которые стоят за ними;

– является целенаправленной деятельностью: она имеет своей задачей изменение, усиление или ослабление чьих-то убеждений;

– это социальная деятельность, поскольку она направлена на другого человека или других людей, предполагает диалог и активную реакцию другой стороны на приводимые доводы;

– предполагает разумность тех, кто ее воспринимает, их способность рационально взвешивать аргументы, принимать их или оспаривать.

Убеждение изучается многими науками: психологией, логикой, лингвистикой, философией, теорией социальной коммуникации и др. Особое место среди них занимает теория аргументации, систематизирующая и обобщающая то, что говорят об убеждении другие дисциплины. Эта теория отвечает на вопросы о способах обоснования и опровержения убеждений, о зависимости этих способов от аудитории и обсуждаемой проблемы, о своеобразии обоснования в разных областях мышления и деятельности – от естественных и гуманитарных наук и до идеологии, пропаганды и искусства.

О понятии убеждения.Убеждение представляет собой уверенность в том, что определенное высказывание (положение) должно быть принято в силу имеющихся оснований. Предметом убеждения может быть не только отдельное высказывание, но и целостная система высказываний: сообщение о каких-то событиях, доказательство, концепция, теория и т. п.